Проводник

Глава 5
Тропа мертвецов
До самого рассвета не получалось уснуть. И всё это время из дома доносились обрывки разговоров и песен. Шумная компания гостей-невидимок продолжала свои посиделки всю ночь напролёт. Но стоило только солнцу показаться далеко на востоке, и голоса смолкли.
Усталость брала своё. Глаза слипались, а мысли начинали замедлять ход. Пережив немало пугающих встреч, я едва ли могу сказать, что испытывал страх. Скорее это было похоже на тревогу. А может быть, это остатки моей логики пытались подчинить происходившее строгому порядку рациональных умозаключений. И от бессильных попыток росла моя досада и дискомфорт. Наверное, так и становятся шизофрениками. Двойственность восприятия разрушала привычную линию поведения и позволяла принимать как данность самые невероятные факты.
Ночь близилась к концу. Я лежал на земле, укутавшись в вонючее грязное одеяло, и медленно погружался в сон. Из хижины теперь слышался лишь стариковский храп.
- Плохая была идея приехать сюда. Проснусь и буду выбираться.
Вы не задумывались, что в последнее время получаете мало удовольствия от пробуждения? Это городская болезнь и происходит она от жизни по графику. Работая в смену, периодически ночуя на работе, я напрочь забыл об удовольствии сна. Для меня этот процесс превратился в техническую необходимость. Так же обстояли дела с едой. Поесть и поспать – досадная необходимость. Расстройства сна часто приходилось лечить старым добрым способом: таблетка снотворного на полстакана виски. От такого рецепта мозги скоро превращаются в кашу. Этот побочный эффект меня даже радовал, он позволял заглушать боль и приступы. Может быть, есть и другой, более гуманный метод борьбы с кошмарами и галлюцинациями. Только мне было не до поиска решений. Хотелось просто перестать чувствовать что-либо.
Я не уверен, что это легко объяснить. С одной стороны, как медику, мне всё ясно. Случай клинический и требуется немедленно обратиться к специалисту. Изоляция оградила бы от пути разрушения личности и потакания безумию. Умные парни от психиатрии прописали бы лошадиные дозы транквилизаторов, а все заботы на себя принял бы окружной центр для душевнобольных. Весьма кстати, страховка как раз покрывает стационарное лечение.
Ирония заключалась бы в том, что, как врач, я полностью согласился бы с таким исходом. Но человек во мне всем своим естеством противился и кричал о помощи иного рода.
И вот, я нашёл Эскуро.
- Мистер Кроу, проснитесь, пора принимать лекарство, - мелодичный женский голос вывел меня из оцепенения.
От яркого света неоновых ламп глаза начали слезиться.
- Где я?
- Вы в госпитале Корпус Крисити. Мистер Кроу, меня зовут сестра Глэдис. Сейчас сестра Джулия сделает вам укол, нам бы не хотелось применять силу. Вы обещаете быть паинькой на этот раз?
- На этот раз? Как долго я здесь?
- Это лекарства, у вас могут быть временные провалы в памяти. Можете забыть что-то маловажное. Но память вернётся. Это из-за лекарств. Доктор Моррис прописал вам интенсивный курс. Разумеется, всё для вашего блага.
- Как долго я здесь нахожусь, сестра?
- Не надо так нервничать. Иначе мне снова придётся просить санитаров, чтобы вас пристегнули ремнями. Мы же не хотим этого? – женщина обезоруживающе улыбнулась и коснулась ладонью моего лица.
- Я не понимаю. Это сон. Просто очень много переживаний.
- Понимаю. Это нормальная реакция. Препараты действуют, и вы понемногу начинаете воспринимать действительность. Мистер Кроу, вы поступили к нам год назад. По собственной инициативе. У вас были вспышки агрессии и неприятные видения, галлюцинации.
- С кем можно поговорить? Где лечащий врач?
- Доктор Моррис. Он скоро подойдёт, а сейчас уколы. Вы готовы?
- Да.
Женщина закатала рукав моей рубашки и аккуратно ввела препарат прямо в вену. Я смотрел, как в прозрачный раствор постепенно наполняет катетер.
- А теперь вам нужно поесть. М-м, обед сегодня просто замечательный. Стейк из койота и немного кукурузы. Вы ведь любите кукурузу?
- Что?
- Главное - это ма’ии, его мясо отбили палками специально для вас, мистер Кроу.
В следующую минуту обстановка в палате изменилась, я лежал на полу посреди огромной комнаты с бревенчатыми стенами, как в хижине индейца. А передо мной на коленях сидела женщина. Из одежды на ней была только меховая накидка из шкур койотов. Её гибкое тело покрывали рисунки из охры и красной глины. Один глаз был карим и живым, в то время как второй заплыл голубоватым бельмом. Чёрные как смоль волосы были перевязаны шнурком.
Всё вокруг казалось естественным и столь разительная перемена места действия не вызывала и малейшего подозрения. Кроме того в животе предательски заурчало. Сколько же я не ел? Мой голод буквально раздирал внутренности на части. Запах зажаренного на костре мяса приятно щекотал ноздри. Я сглотнул слюну.
- Ешь! Тебе нужна сила! Ма’ии даст тебе её столько, сколько нужно.
- Койот… это съедобно вообще?
- Кроу… Чёрный Ворон. Разве ты не знаешь? Внутри каждого человека идёт борьба злого койота с добрым. Всегда побеждает тот, которого ты кормишь.
Женщина рассмеялась и неожиданно стала меняться. Черты лица её словно дрогнули, как покрывшаяся рябью водная гладь. И человеческое стало растворяться, уступая место звериному. В следующую минуту передо мной сидел огромный зверь.
Я ощутил, как волосы на затылке начинают шевелиться. Из горла рвался крик отчаянья и ужаса.
Женщина-оборотень поднялась на четвереньках и завыла.
Даже очнувшись ото сна, я продолжал слышать звенящий в ушах вой этой твари. Дыхание перехватило. Так словно пришлось его задержать, чтобы надолго погрузиться в ледяную воду. Уже рассвело. Июльское солнце беспощадно опаляло своими лучами всё живое вокруг. Но меня бил озноб, а по спине набегал струйками холодный пот.
Воздух с болью выходил из лёгких, меня тошнило, а голова грозила расколоться надвое от боли.
Эскуро вырос чёрной тенью надо мной. Он ждал, пока я приду в чувства и обращу на него внимание. И только убедившись, что мой взгляд сфокусировался на нём изрёк.
- Ты заблевал моё одеяло. Это невежливо даже для белого человека.
- Сожалею, - это всё что у меня получилось выдавить из себя.
- Поднимайся, у нас много работы, Джо.
Было легче сказать, чем сделать. Каждой частичкой измученного тела я ощущал невыносимую боль. А индеец стоял и ухмылялся, вложив в свой колючий взгляд всё возможное презрение. Дневной свет позволил мне рассмотреть его лицо лучше. И кое-что меня впечатлило. У старика были вертикальные, как у змеи зрачки. А цвет глаз постоянно переменялся с тёмно карего до бледно-жёлтого, словно подстраивался под настроение шамана.
- Трудно ехать на чужой лошади, Джо Кроу! Кроу - на языке твоего народа - это птица, «ворон». Ты ещё маленький и глупый ворон. Вставай, я не потащу тебя на своей спине. – Эскуро нарочито громко рассмеялся.
- Я иду. Здесь есть вода? У меня горло пересохло.
- Здесь есть вода. О, да, Маленький Ворон. Но её нужно забрать.
- Забрать? – Прилагая нечеловеческие усилия, я поднялся и встал на дрожащих от напряжения ногах.
Ещё через минут десять мы снова шли по пустыне. Солнце раскалённым шаром зависло высоко в небе и беспощадно источало жар. Воздух расплавился и превратился в марево. Каждый вдох буквально обжигал лёгкие.
- Маленький Ворон. Чтобы оценить вкус воды, нужно испытать жажду. Ты действительно хочешь пить? – Эскуро остановился и посмотрел себе под ноги.
- Да.
- Тогда пей. Видишь эту ямку? – старик присел на корточки и указал пальцем на небольшую рытвину под камнем размером с кулак.
Я опустился на землю и аккуратно заглянул в ямку. К моему изумлению внутри сидела большая жаба.
- Доставай старую ворчунью, пока она в хорошем настроении. Не мешкай, Маленький Ворон!
К моему удивлению жаба выползла из своей норы и без лишних раздумий пошла ко мне в руки. Я поднял это необычное существо с земли и поднёс к лицу.
- Что теперь?
- Надо её уговорить, чтобы она показала, где спрятана вода. Кто хочет пить, тот и уговаривает. Видишь на её спине бурое пятно? Его надо облизнуть.
- Это мерзко…
- Мерзко? То, что ты сделал с моим одеялом было действительно мерзко. Если ты не хочешь пить, то мы пойдём обратно.
- Вы ведь не шутите так?
Эскуро пристально посмотрел мне в глаза и после минутной паузы снова рассмеялся своим безумным гортанным смехом.
- Нет, я не шучу.
Жаба раздулась, словно осознавала свою важность. Её тело было липким и тёплым на ощупь. В остальном она могла спорить с индейцем за право называться самым невозмутимым жителем пустыни.
- Ладно. Попробуем. Хуже не будет уже, - я присмотрелся к бугристой коже амфибии и увидел пятно.
Для действия потребовалось чуть больше времени. Но скоро я смог собраться духом и распухшим от жажды языком коснулся жабы. В ответ послышалось утробное «ква!». Я моргнул и ощутил непривычную лёгкость в голове.
- Иди на запад, за разбитой скалой ты найдёшь старый колодец. А теперь верни меня назад.
Я бы мог поклясться, что чётко слышал каждое слово. И голос принадлежал сварливой старушке.
- Чего застыл? Ворчунья просит положить её обратно! – шаман рассерженно топнул ногой, а я, рассыпаясь в извинениях перед земноводным, поспешил положить жабу в её дневное укрытие.
- Она сказала, что нам нужно идти на запад…
- Я знаю, Джо. Я слышал.
- Но вы же не облизывали её спину?
- Это и не надо. Ты же это сделал и так. Ты её задобрил. А чтобы услышать жабу, нужны только уши. Идём.
Та часть меня, что по прежнему цеплялась за логику, отказывалась воспринимать происходящее иначе, кроме как наркотическим бредом или трансом. А может быть, старик загипнотизировал меня и решил от души посмеяться над доверчивым дурачком. Я читал давно в одном из научных журналов, что некоторые виды лягушек выделяют фермент, который в больших концентрациях ядовит, но если дозу существенно убавить, то получится мощный анестетик с побочными психотропными свойствами. Чтобы не случилось со мной, отступать уже было некуда.
Эскуро шёл рядом со мной и в полголоса напевал слова своего языке. Ничего общего с пением это не имело и больше напоминало завывание старого пса. Изредка шаман останавливался и обращался ко мне.
- Ты их запомнишь. А потом поймёшь. Так это работает, Маленький Ворон.
- Что? Вы о песнях?
- Да, это слова динэ, нашего народа. Многое забыто. Но здесь земля ещё помнит и она может учить. Твой друг, он умер плохо.
- Сэм?
- Да. Но его здесь держишь ты. Никто не учил тебя, что мертвецов нельзя возвращать, когда они встали на свою тропу, и Великий Койот назвал их по имени?
- Я не понимаю.
Эскуро грустно улыбнулся в ответ и покачал головой
Ноги уже гудели от усталости, когда впереди замаячила гряда красноватых скал. Ближайшая к нам напоминала разбитый молотом термитник.
Продолжение следует
Автор - Ловчий