Самое интересное из сети

Король против титана: Лев атакует быка в воде🦁😱 Реальная схватка на водопое в саванне. Лев, воспользовавшись моментом, бросается на быка вброд — редкий случай охоты вне типичного поведения. Снято в заповеднике Окаванго, Ботсвана, 2023 год.

“А что, если он прыгнет?” — Брянский адреналин в реальном времени 😰🐻🫨 В Брянске дикая природа показала, кто здесь хозяин.Люди — на рельсах. Назад пути нет.Туристы ехали — медведи вышли навстречу. Факты: • Медведи ведут себя всё менее пугливо из-за урбанизации • Аттракцион проходит через природные зоны без ограждений • Реальные случаи нападений были зафиксированы в соседних районах • Запрет на кормление животных игнорируется — и это провоцирует риск

Андрей не смотрел ей в глаза. Он мягко подтолкнул мальчика вперед, впуская его в прихожую, и сам шагнул следом. — Таня… я тебе сейчас всё объясню. Проходи, Паша. Мальчик робко переступил порог, осматриваясь затравленно. Он был одет в явно чужую, великоватую куртку, а за его спиной Андрей нес небольшую потрепанную спортивную сумку, судя по всему, с его вещами. — Что объяснить? Кто этот мальчик, Андрей?!— Таня чувствовала, как внутри все холодеет. Она смотрела на мужа, но видела только его напряженный профиль. — Таня… — он наконец поднял на нее глаза, и в них была такая смесь вины и усталости, что у нее защемило сердце от дурного предчувствия. — Это Паша. Ему шесть лет. И он… он мой сын. Мир качнулся. Звуки отдалились, стали глухими. Таня ухватилась рукой за дверной косяк. Сын?! Его сын? Шесть лет?!! — Как… так сын? От кого? Андрей, что ты несешь?! В голове стучало только одно. Их Машеньке четыре. Она сейчас смотрит мультики в детской. Их единственной, любимой дочке… — Ее звали Оля, — голос Андрея был тихим, безжизненным. — Это было еще до тебя, Тань. Давно. Глупость одна… одна ночь. Я и не знал… клянусь, не знал, что она тогда забеременела. Она ничего не сказала, уехала… Он говорил быстро, сбивчиво, словно боялся, что она его прервет, закричит. — А сегодня мне позвонили… Она… она умерла, Тань. Вчера. Болела тяжело. Родственников у нее никого. Совсем. И Паша… он остался один. Его хотели в детский дом… Понимаешь? Совсем один… Я не мог… Он запнулся, провел рукой по лицу. Мальчик, Паша, стоял тихо, как мышонок, вцепившись в штанину Андрея. Он смотрел на Таню своими огромными, недетски серьезными глазами. В них не было слез, только тихий испуг и какая-то обреченность. Таня перевела взгляд с этого ребенка на мужа. Мужа, который ей врал? Нет, он сказал “до тебя”… Но ребенок? Живое доказательство его прошлого, о котором она не знала? Боль и обида волной поднялись из глубины души, затапливая все. — Папа, ты пришел? А кто это? — из детской выбежала их Машенька, растрепанная, смешная, в пижаме с котятами. Она с любопытством уставилась на незнакомого мальчика. Андрей вздрогнул. Таня смотрела на испуганное личико Паши, на растерянное лицо мужа, на свою безмятежно-любопытную дочь. В голове был туман. Предательство? Обязанность? Жалость? Что она должна чувствовать? Что она должна делать?! Она сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в руках. Подошла к мальчику, присела перед ним на корточки, стараясь игнорировать боль, разрывающую грудь. — Привет, Паша, — ее голос прозвучал глухо, незнакомо. — Ты… кушать хочешь? Мальчик неуверенно кивнул. Его маленькие губы дрожали. Таня встала. Кушать. Самое простое, что можно сделать в этот абсурдный, перевернувшийся вечер. “Накормить его”, – подумала она, как хозяйка, у которой неожиданно появился голодный гость. Но это был не гость. Это был его сын. Чужой ребенок, который теперь стоял в ее прихожей. Андрей все еще стоял у двери, словно прирос. Машенька подошла к Паше, осторожно потрогала его куртку. — А почему он такой… грустный? — Он устал, Машенька. Он… он пока поживет у нас. Покажи ему свои игрушки, хорошо? Познакомьтесь, — тихо сказал Андрей, стараясь улыбнуться дочери, хотя улыбка вышла натянутой. Глаза Машеньки округлились от удивления, но тут же заблестели любопытством. Новый человек в доме, да еще и мальчик почти ее возраста! Она посмотрела на Пашу, потом на папу, потом снова на Пашу, и, немного подумав, решительно кивнула. Таня пошла на кухню, чувствуя себя марионеткой. Руки делали привычное – доставали тарелки, разогревали суп. А голова крутилась в бешеной карусели. Шесть лет! Все эти годы! Как он мог? Не знать? Поверить в это было сложно. Значит, была не просто “одна ночь”? Обида нарастала. Острая, жгучая. Будто ножом по сердцу. У них была своя жизнь, своя семья, своя маленькая Машенька. А теперь что? Вторжение. Прошлое, которое ворвалось в настоящее и грозило все разрушить. Паша ел молча, маленькими глотками. Таня сидела напротив, наблюдая за ним. Он был худой, с острыми коленками под джинсами. И взгляд… такой взрослый для ребенка. Не детский. В нем была печаль и тревога. Машенька крутилась рядом, пытаясь его разговорить, предлагая свои игрушки. Паша только качал головой или тихо отвечал односложно. Андрей сидел рядом с Таней, пытаясь взять ее за руку. Она отдернула. Не сейчас. Не могла. Между ними выросла стена из невысказанных слов, из шока, из боли. После ужина Таня отвела Пашу в Машенькину комнату. — Ты пока поспишь здесь, на Машенькином диванчике, хорошо? Завтра что-нибудь придумаем. Мальчик кивнул. Он снял кофту. Под ней была тонкая маечка. На ногах ребёнка Таня заметила потертые носки. Жалость снова кольнула, но тут же отступила, вытесненная другими чувствами. Машенька, к удивлению Таня, быстро уснула рядом с новым “соседом”. Уложив детей, Таня вышла в гостиную к Андрею. Час истины Таня осталась в гостиной с Андреем. Тишина в квартире стала оглушительной после ухода детей. Она посмотрела на мужа. Боль не ушла. Но теперь к ней примешивалась усталость и осознание – это уже не только их драма. Это теперь и жизнь этого молчаливого, испуганного мальчика. Она повернулась к нему полностью, скрестив руки на груди. — Объясни мне, — потребовала она. Голос был низким, напряженным. — Все. От начала и до конца. Андрей сгорбился на диване, закрыв лицо руками. Голос его, когда он заговорил, был глухим, надтреснутым. — Оля… Это было лет шесть назад, еще до тебя, Тань. Конференция… одна ночь. Клянусь, я и не подозревал. Думал, просто эпизод, и забыл. Он поднял на нее воспаленные, полные муки глаза. — Что у тебя будет сын?! — голос Тани сорвался на горький шепот. — Как ты мог не знать?! — Это не ложь! Я не знал! Клянусь тебе, не знал! Андрей вскочил с дивана. — Она ничего не сказала! Ни единого слова все эти годы! — Он всплеснул руками. — А сегодня — звонок. Из опеки. Оля умерла. Рак. Оказывается, она оставила письмо… указала меня отцом. У Паши больше никого нет. Совсем. Его должны были отправить в детский дом! Он замолчал, с трудом переводя дыхание, потом продолжил тише, и в голосе его зазвучала глубокая, почти отцовская боль: — Я поехал туда. Увидел его… Тань, он такой маленький, потерянный… и глаза… у него мои глаза, понимаешь? Такие же, как у меня в детстве были, когда… — он запнулся, но тут же твердо добавил: — Мне показали свидетельство о рождении. Там мое имя. Я его отец по документам. И я не мог… я не мог его там оставить. Своего сына… в детдом? Таня слушала, и каждое слово впивалось в сердце. Не обман, не измена… но прошлое, которое безжалостно вторглось в их настоящее. Ночь прошла как в тумане. Андрей спал на диване. Таня почти не сомкнула глаз, ворочаясь в их общей кровати, которая вдруг показалась огромной и холодной. А на следующее утро, после короткого и явно напряженного телефонного разговора, который Таня мельком расслышала из гостиной, где спал Андрей, он вошел на кухню. Выглядел опустошенным. — Звонил начальник, — объявил он, и это прозвучало как гром среди ясного неба. — Мне нужно на работу. Отказаться не могу. Я ненадолго. — На работу? Сейчас?! — Табя смотрела на него во все глаза, не веря услышанному. — Так получилось, Тань, — он устало вздохнул. — Постараюсь быстро. Он уехал, оставив ее одну с Машенькой, Пашей и своими разрывающими душу сомнениями. И с этой огромной, потрепанной спортивной сумкой Паши в прихожей, как немой укор. День тянулся бесконечно. Машенька, быстро освоившись с новым “братиком”, таскала Пашу за собой по всей квартире, показывая игрушки, вовлекая в свои незамысловатые игры. Паша был тихим, почти незаметным, но послушно следовал за ней, иногда даже несмело улыбаясь. А Таня ходила как тень. Она готовила, убирала, отвечала на вопросы Машеньки, но все это делалось механически. Внутри бушевала буря. “Почему? Ну почему у всех как у людей, а у нас вот так? За что мне это?” – стучало в висках. Боль от обрушившейся правды смешивалась с непонятной, ноющей жалостью к этому молчаливому мальчику с глазами старичка. Голос сердца После обеда раздался звонок в дверь. На пороге стояла ее мама, Нина Семеновна. Она всегда приходила без предупреждения. — Привет, мамочка, — Таня постаралась улыбнуться. — Что у тебя с лицом? Мало спишь? — мать прошла в квартиру, хозяйским взглядом окинув прихожую. И тут из детской выбежали Машенька и Паша. — Бабуля! — Машенька бросилась к ней. Нина Семеновна обняла внучку, а потом ее взгляд зацепился за Пашу, который замер у дверного проема. — А это… чей мальчик? — спросила мать, с некоторым удивлением оглядывая незнакомого мальчика, а затем взглянув на Таню. Таня, собравшись с силами, рассказала. Коротко, сбивчиво. Про Андрея, про Олю, про Пашу. Лицо Нины Семеновны каменело с каждым словом. Когда Таня закончила, мать посмотрела на нее тяжелым, осуждающим взглядом. — Ты в своем уме? Взять чужого ребенка? Наследника любовницы? Таня, опомнись! Они сидели на кухне. Мать говорила резко, безапелляционно. — Его нужно отдать. В детский дом. Куда угодно. У вас своя жизнь, свои дети еще будут. Зачем тебе этот груз? Эта обуза? Ты подумала о Машеньке? О себе? Андрей прибежал, притащил, а тебе расхлебывать? Он мужчина, ему что… А ты женщина! Ты должна думать о своей семье! Слова матери били наотмашь, попадая в самые больные точки, усиливая ее собственные сомнения. Таня молчала, чувствуя, как внутри все сжимается от отчаяния. Может, мама права? Может, так действительно будет лучше для всех? В этот момент дверь на кухню тихонько приоткрылась. Вошли Машенька и Паша. — Мама! Смотри, что я нарисовала! — радостно воскликнула Машенька, подбегая к Тани и протягивая ей листок. На рисунке было солнышко, большой дом и рядом стояли четыре человечка. Таня сдавленно выдохнула, глядя на рисунок дочери. В этот момент Паша тоже протянул ей сложенный листок. Таня взяла его. На рисунке были папа, мама, Машенька и он сам, взявшись за руки. Семья. Мальчик поднял на нее свои огромные, серьезные глаза. Машенька рядом сияла, гордясь своим творением. Таня посмотрела в сияющие глазёнки дочери, потом в полные тревоги глаза мальчика. И вдруг увидела их обоих. Своих. Не своих. Но таких беззащитных. Таня притянула их обоих к себе и крепко обняла. Паша замер на секунду, а потом несмело обхватил ее руками за шею. Машенька привычно прижалась с другой стороны. В этот момент, обнимая их обоих, Таня почувствовала небывалую силу и ясность. Решение пришло внезапно и бесповоротно. Нина Семеновна, наблюдавшая за этой сценой, вдруг побледнела. Взгляд Тани, ее объятие – мать сразу поняла, что произошло. Поняла, что Таня решила. Дети, почувствовав, что объятия закончились и взрослые снова собираются говорить о чем-то непонятном, тихонько выбрались из Таниных рук и убежали обратно в детскую. Как только дверь за ними закрылась, Нина Семеновна взорвалась. — Ты что творишь?! — голос ее стал еще резче, почти визгливым. — Ты совсем с ума сошла?! Он разрушит твою жизнь! Твой брак! Подумай о себе! О дочери! Но, увидев, что ее гневные выпады не действуют на решительно застывшую Таню, Нина Семеновна сменила тактику. Яростный напор уступил место жалостливым причитаниям. Она подсела поближе к Тане и заговорила прямо в её ухо тише, почти умоляюще, пытаясь теперь надавить на самые больные точки: “Отдай его доченька, он чужой, ты разрушишь свою жизнь…” Слова матери хлынули потоком, но они больше не били наотмашь. Они только усиливали ту решимость, что только что родилась в Тане. Она резко вскочила из-за стола. — Мама, хватит! Пожалуйста, замолчи! — Голос Тани был низким, дрожащим от напряжения и гнева. В порыве она ударила ладонью по столу. Чашки на столе подпрыгнули, одна упала с края и с грохотом разбилась о пол. Таня выпрямилась, глядя прямо на ошарашенную мать. — Паша останется с нами! — воскликнула она, и в этом крике была вся боль, весь страх и вся внезапно обретенная решимость. — Теперь он мой сын! Нина Семеновна задохнулась от возмущения, открыла рот, чтобы возразить, но Таня не дала ей ни единого шанса. Ее взгляд, ее поза, разбитая чашка на полу – все говорило о том, что это конец спора. Мать смотрела на нее несколько мгновений, потом фыркнула, резко встала и, ничего не говоря, вышла из кухни, а через минуту хлопнула входная дверь. Таня осталась стоять посреди кухни, глядя на осколки разбитой чашки и чувствуя, как дрожат руки и ноги. Внутри была странная смесь опустошения и небывалой силы. Она сделала свой выбор. Громко. Резко. Необратимо. Этот мальчик с его рисунком семьи, ее дочь с рисунком их общего будущего – они стали ее ответом. Ну что, друзья, как вам такой сюжет? История, конечно, непростая, и мне очень хочется узнать, какие мысли она у вас разбудила. Не молчите – жду ваших мнений в комментариях! Автор: Joy-Pup – всё самое интересное!

Леночке из соседнего подъезда. И понимал, что у него нет ни единого шанса. — Да что ты в ней нашел?! — злилась мама. — Смазливенькая, фигуристая, но ведь глупая как пробка. Школу еле на тройки закончила. В институт не пошла, мозгов не хватило! Теперь вот моет полы в бизнес-центре и ждет своего прекрасного принца! Наверное, надеется, что какой-нибудь олигарх споткнется о ее ведро с водой, заглянет в глаза бедной золушке и тут же влюбится! — Не смей! — багровел Веня. — У нас любой труд в почете! Не всем же быть бизнесменами, профессорами и педагогами! Должен же и грязь кто-то за вами, снобами, убирать. — Да пусть себе убирает, мне до нее дела бы не было, если бы ты по ней с ума не сходил, — пожимала плечами мать. — Очень хорошо, что она тебя не замечает. Женишься на такой, и вся твоя жизнь коту под хвост! Ты у меня парень мягкий, ведомый. Деградируешь рядом с такой в два счета. Будете вместе на диване сидеть, сериалы смотреть да животы чесать! Но Веня не мог не сходить с ума по Лене. Он думал о ней везде, дома, в институте, в метро… Она казалась ему существом из другого мира, волшебным и недоступным. *** Пока Вениамин мечтал, Лена успела выйти замуж. Правда, не за бизнесмена. С этим как-то не сложилось. Пришлось довольствоваться дворовым гопником Славкой. Очень уж хотелось Леночке вырваться из отчего дома, где развеселые маргиналы-родители устраивали праздники каждый вечер. К тому же у Славки были свои плюсы. Был он высок, довольно симпатичен, а еще у него имелась отдельная квартирка. Маленькая и облезлая, но зато его собственная. Ну и бонусом к Славке прилагалась работа. Пусть грузчиком, но ведь это пока. Так думала Леночка. Потом-то он обязательно найдет что-нибудь получше! Правда, сам Славка о Лениных планах не знал. После того, как отшумела свадьба, и он с молодой женой поселился в их однокомнатном раю, Славка решил, что пора приучать жену вести хозяйство. А что? Ведь одной красотой сыт не будешь. Только вот Лена была решительно против! Дома она ничего сложнее яичницы не готовила. Уборкой себя не утруждала, а уж мытье посуды чаще чем раз в неделю и вовсе считала баловством. Славка злился и ругался. Леночка обижалась, но впрягаться в бытовую телегу не торопилась. Тогда Славка решил заставить ее силой. Но Лена не сдалась. Вырвалась от рассвирепевшего мужа и устроилась рыдать на скамеечке у парадной. Именно там ее и увидел, шедший из института Веня. — Леночка, что случилось? — Он опустился на скамеечку и неловко приобнял рыдающую Лену за плечи. — Славка… — всхлипнула Лена и уткнулась носом в белую футболку Вени, пачкая ее потекшей тушью. — Он что? Обидел?! Ударил?! Лена хлюпнула носом и кивнула. — Вот гад! Уходи от него! — От возмущения Веня осмелел. — Хочешь, сейчас ко мне пойдем? Я тебя в обиду не дам! Лена оторвала мокрое лицо с потеками туши от Вениной груди, пристально вгляделась в него и поинтересовалась: — А ты, вообще, кто? Вениамин опешил. — Где-то я тебя видела… — задумчиво пробормотала Лена, потом радостно хлопнула себя по лбу: — Ты в соседнем подъезде живешь с мамой, то ли учительницей, то ли профессоршей. — Преподавателем английского… — мрачно поправил Веня. — Ну я и говорю, с учительницей! Точно! Ты еще в параллельном классе учился, и я даже имя вроде помню. — Лена наморщила лобик, прилагая титанические усилия. — О, вспомнила! Веник-шизофреник! Ой, прости… Веня смотрел на нее исподлобья. — Да ладно, не обижайся ты. Тебя все наши просто так дразнили. Ты ходил такой весь отличник, длинный, задумчивый, не от мира сего! — Леночка захихикала. — А, вот ты где? Ржешь с незнакомым мужиком на скамейке! — раздался рев, и из парадной выскочил Славка в растянутой майке и трениках с лампасами. — Ну-ка домой! Веня было поднялся, но Славка ткнул его в тощую грудь пальцем, усадил обратно и приказал: — А ты, ботан, сиди на месте, если у тебя скидок в травматологии нет! Вениамин плюхнулся обратно на лавочку и остался сидеть. Ненавидя себя, Славку, да и вообще весь мир. *** В тот раз Лена вернулась домой со Славкой. Они побили посуду, сломали пару табуреток, поорали друг на друга и в конце концов помирились. Соседи даже полицию вызвать не успели… Такие концерты они исполняли еще много-много раз. Веня иногда встречал Лену на улице. Иногда в темных очках в пасмурный день, иногда в одежде с длинным рукавом не по погоде… — Привет, Веник-ботаник! — махала она рукой, сменив прозвище на менее обидное. Веня смотрел в черные стекла ее очков, трусливо догадываясь, что за ними скрывается… И отвечал: — Здравствуй, Лена. Вижу, жизнь семейная не очень… — С чего это вдруг? — Да просто я наблюдательный. — Нормально все, — бурчала Лена и бежала по своим делам. А Веня смотрел ей вслед и понимал, что опять ничего не может! Ни пойти накостылять Славке, ни уговорить Лену бросить мужа-садиста. Он, Веня, отъявленный слабак! Но, как ни странно, страданиям Вени положил конец именно ненавистный Славка… *** Однажды, когда часы уже показывали почти час ночи, в дверь кто-то настойчиво позвонил. — Кто там? — осторожно поинтересовался Веня, оглядываясь на маму, маячившую в темноте прихожей, словно белое привидение. — Это Лена… Открывай! — всхлипнули за дверью. Веня распахнул дверь. Леночка стояла на лестничной площадке в домашнем халатике и тапочках. Веня махнул матери рукой: уйди. Втащил зареванную Лену в квартиру, отвел в свою комнату и усадил на кровать. — А как ты узнала, где я живу? — вопрос был совсем не к месту, но ничего более подходящего Веня не придумал. — Ой, ну ты ботаник! — Лена бледно улыбнулась разбитыми губами. — Мы же тебе в детстве на дверях сто раз гадости всякие писали! Потом заметила, с каким страданием Веня смотрит на ее лицо. — Можешь ничего не говорить. Ухожу я от него! Хватит! Ты меня примешь?! Вопрос был настолько неожиданный, что Веня не сразу нашел ответ. Лена поняла его молчание по-своему. — Эх ты! А ведь, помнится, предлагал: пойдем со мной. Ладно, вернусь к своим веселым родителям. Больше некуда! — Она поднялась с кровати. — Стой! — Веня схватил ее за руку. — Прости, я просто растерялся. Я ведь всегда мечтал… Ну, конечно, чтобы это не так случилось. Но… Он совсем запутался в словах, покраснел и замолк. Но Лена поняла все, что ей было нужно, и осталась. *** И вот с этого самого места жизнь Вени полетела кувырком. Ругалась мама: она не желала, чтобы Лена жила с ними. Ломал дверь ошалевший от злости и ревности Славка. Да так, что соседи, наконец, сдали его полиции. Перетрусивший Веня решил на время уехать из родного дома. Вместе с Леночкой они сняли маленькую квартирку в спальном районе, из которого выбраться на работу и в институт было подвигом. Впрочем, институт Веня очень скоро забросил. Нужны были деньги. Учиться и работать Веня не успевал. Мама, конечно, ругалась, но помогала. Сначала снять квартиру, подальше от буйного Славика. А потом и с армией вопрос решила. Но вскоре мамины сбережения закончились. Нужно было зарабатывать самому. Через три месяца, когда Славка успокоился и даже нашел себе новую пассию, Лена, наконец подала на развод. Их развели, быстро и безболезненно. И Веня, наконец, смог жениться на своей волшебной принцессе. Тогда он еще считал ее принцессой, пусть и несколько битой жизнью. Мама сказала, что она не одобряет брак, из-за которого Веня бросил учебу и профукал свое будущее. И даже грозилась, что не пустит Лену на порог. Но в конце концов сдалась. Веня вернулся под мамино крылышко. Правда, жизнь от этого вовсе не стала легче. Пилила мама: — Вениамин, тебе нужно восстановиться в институте! Как вообще можно было уйти с последнего курса?! Клевала Лена: — Ты мало денег приносишь! У нас не семья, а какой-то дуэт из двух нищих! Если мало платят в одном месте — найди другое! Возвращение Вени к учебе она даже не рассматривала. Веня послушно искал работу, где больше платят. Кем он только не был за эти годы! И курьером, и сборщиком заказов, и охранником, и даже грузчиком. Пока не сорвал спину. Он уставал, ненавидел работу и мечтал каждый день только об одном — вернуться домой и отдохнуть. Но дома были Лена и мама. Он слышал их скандалы, уже выходя из лифта… — Ты изуродовала жизнь моему сыну! Что он только в тебе нашел?! Ленивая, неряшливая, интеллект, как у кабачка! — кричала мама. — Ой, кто бы говорил! Прям королева английская! Вы-то со своим интеллектом много чего добились? Вот и нечего рот разевать! — парировала Лена. Веня обреченно открывал дверь, понимая, что ужин сегодня, скорее всего, опять он будет готовить сам. Слишком уж заняты его женщины. *** В повседневной круговерти он как-то пропустил момент, когда Леночка из изящной симпатичной девушки превратилась в большую скандальную бабу. Первый раз, пожалуй, он обратил внимание на то, как изменилась Лена, на похоронах матери. Она стояла в прямом темном платье у могилы, и Веня вдруг поймал себя на мысли, что если жена всхлипнет, то швы на платье разойдутся, не выдержав напора ее могучего тела. Но Лена не всхлипнула. Скоропостижная смерть свекрови ее ни капли не расстроила. — Вень, ну не страдай ты так. Хорошо ведь умерла. Рановато, правда, но зато быстро — не мучилась! Обширный инфаркт — раз и все! — она похлопала Веню по плечу, и тому захотелось дать ей подзатыльник. Но он, конечно, не дал. *** После смерти матери квартира очень быстро заросла грязью. Веня пытался возмущаться. — Лена, ну ты же хозяйка! Нужно ведь хоть иногда убираться. — Тебе нужно, ты и убирайся, — отвечала Лена, не отрываясь от телефона. — Я, между прочим, тоже работаю! — Да ты же в цветочном ларьке целый день ножка на ножку сидишь! У вас покупателей раз-два и обчелся! — срывался на фальцет Веня. — Я понимаю, если бы ты, как в молодости, с ведрами весь день бегала! Тогда да! Вопросов нет! Лена отрывала от экрана злой, раздраженный взгляд. — Так вот оно что? Тебя раздражает, что я не пашу как лошадь! Завидуешь? А я, между прочим, женщина! Пахать и не обязана! Веня замолкал. У него не было сил спорить с женой. И не было ни единого шанса победить в этом споре. Он просто устал, хотел покоя и уюта. Ну или просто покоя, раз уж с уютом не получается. *** Веня будто очнулся от дурного сна, когда ему было около сорока лет. Он тогда работал на оптовом складе кладовщиком. И совсем недавно у него появился новый приятель Василий. Общительный, разговорчивый. Вениамину он был симпатичен. Поэтому, когда однажды Вася после работы буквально напросился в гости, Веня не смог отказать. Дома их встретил бардак и неприветливая Лена в заляпанном халате, с вечным телефоном в руках. — Обслуживать вас не буду. Я недавно с работы. Все, что найдете в холодильнике — все ваше, — сообщила она и удалилась в комнату. Они прошли на грязную кухню. Василий окинул взглядом гору немытой посуды в раковине, крякнул и сказал: — Пойду я, пожалуй. Только вот что, ты уж меня прости! Но если бы я не увидел воочию твое чудо в халате, то ни за что не поверил бы, что ты женат. Ты бы поговорил с ней, что ли… Василий ушел, а у Вени будто глаза открылись. На кухню тем временем вплыла Лена и устроилась за столом, все также пялясь в экран. И Веня понял: сейчас или никогда! Он хлопнул ладонью по столу так, что в чашке зазвенела ложечка. — Отложи ты свой телефон! Лена нехотя подняла глаза и вперила взгляд в мужа. — Че надо-то? — Перестань, наконец, таращиться в экран! Поговорить с тобой хочу! Она зло смотрела на него маленькими глазками, утонувшими в толстых щеках, и Веня понял, что говорить бесполезно. Ничего не исправить. Права была мама, когда называла Лену глупой смазливой девчонкой. Только вот молодость прошла, прихватив красоту с собой. Теперь перед ним сидела большая тетка, которой, кроме бездарного чтива и телевизора, ничего не надо! Веня вдруг понял, что сам придумал мечту, погнался за ней, невзирая на предупреждения умных людей, и сломал себе жизнь. Жаль, что прозрение пришло так поздно. Но может, еще не все потеряно… — Мы разводимся, Лена, — сказал он спокойно. Лицо жены побагровело еще больше, когда она осознала сказанное. — Да ты просто мерзавец! Попользовался мной, пока я была молоденькой, хорошенькой, а теперь — не нужна? — Кто еще кем попользовался, Лена. Ты столько лет жила в свое удовольствие. Хозяйством заниматься ты не хотела, работу нашла не бей лежачего, на мне всю дорогу ездила. Да чего там! Ты даже детей рожать отказалась! Хотя это, может, и к лучшему. Что им такая мать может дать, да и такой отец-тряпка. Ты давай, собирайся! Я пока у приятеля поживу. На развод сам подам. Веня уже набирал номер Василия, не слушая, как Лена за спиной шипит угрозами и брызжет ядом. — Я с женой тут поговорил, — сообщил он в трубку. — Можно, я у тебя немного поживу? Веня собрал сумку и ушел, отсекая захлопнувшейся дверью вопли жены и всю свою прошлую жизнь. *** С трудом, но Лену удалось выселить обратно в родительскую квартиру. Мать ее к тому времени уже умерла. Отец с трудом передвигался. Квартира встретила Лену затхлостью и грязью. Она попробовала жить так же, как раньше, не утруждаясь уборкой. Но полчища тараканов и запах все-таки вынудили ее заняться уборкой… Веня потихоньку пришел в себя после семейной жизни. Вызвал клининг, привел жилье в порядок, завел кота, и решил пока пожить без женщин, зато в свое удовольствие. Кот его решение одобрил. — Автор: Алена С.

🐍 Горилла против питона: кто победит в водной схватке?🦍🤯😲

Во всю силу своих семнадцатидневных легких. И день орала. И ночь орала, не обращая на стуки в стену раздраженных соседей. И никакая утряска, гули-гули – не помогали. Я была мокрая и голодная. Отцу дали отпуск в воинской части – по уходу за ребенком. Мать удалось спасти, но пока не выписывали, опасаясь осложнений. Между тем я продолжала орать, как резаная. От козьего молока, добытого неизвестно как и где недосыпавшими соседями, я категорически отказалась. Добро, конечно, не пропало – с ног валившийся от усталости отец его выпил. А вот сгущенка из пайка очень даже мне пришлась по вкусу. Сла-аденькая, отец её с водой слегка разбавлял. Только и она быстро кончилась. А щеки мои покраснели от диатеза. Сладенькая-то она сладенькая, да вредненькая. И тогда отец решился. Замотав меня как следует в пеленки , так что я была похожа на куль, он побежал на автобусную остановку. Женщины там на него с интересом поглядывали и о чем-то шептались. Наконец, одна не выдержала. Подойдя к отцу, она нерешительно дернула его за рукав шинели: – Мужчина, у вашего ребенка ноги наружу торчат, как бы не простудился. Морозец-то сегодня градусов под тридцать. И она помогла ему подоткнуть одеяльце, так чтобы ноги оказались внутри. Только я их все равно выпростала – голод ведь не тетка! Так, сопровождаемый моим надсадным ревом, и явился он в роддом. Сочувственно посмотревшие на него санитарочки впустили внутрь. И там он взмолился: – Бабоньки, если у кого молоко после кормежки останется, покормите мою ревунью! Третью ночь на ногах, а она никак не унимается. Неприступные бабоньки сперва поджали губы. Никто не отозвался – свои дети дороже. Времена тогда были суровые. Тяжелые. Наконец одна не выдержала, сжалилась: – Давай её сюда, все лучше чем сцеживать. Не пропадать же добру. Я благодарно припала к могучей татарской груди, и замолкла в блаженстве. Потом эстафету подхватила казашка, украинка, якутка. Несколько дней подряд ездил отец в роддом, пока мать мою из больницы не выписали. Меня там успевали не только накормить, но и перепеленать и обласкать. Так с молоком и впитала я любовь к человечеству, независимо от национальной принадлежности и расы. Я и по сей день не изменилась. А сгущенку до сих пор люблю! Автор: Ольга Вярси