КАК СТАНОВЯТСЯ ХУДОЖНИКАМИ.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВ..
Думаю, все, кому лет так за десять отроду, поймут меня и моё сегодняшнее отношение к действительности, потому что мои десять лет далеко позади, и чем они дальше, тем дороже каждый миг воспоминаний.
Исследуя интересный для меня вопрос — как становятся художниками, я понимаю, что всё начинается именно тогда, в наши первые десять лет жизни. В те далёкие десять, когда телевизор ещё был чёрно-белым, деревья большими, зима холодной, а лето бесконечно долгим.
В моём детстве эпоха массмедиа ещё не началась, наши квартиры не были поглощены экранами мониторов и телевизоров, и всё же кино первым из форм искусства вошло в мою жизнь. Потом были книги, живопись и многое другое, но именно голубой экран подарил чувство сопричастности к миру по ту сторону реальности.
Я помню себя, свято верящего, что мир, показанный нам режиссёром, действительно есть, и то, что происходит на экране — это подсмотренная и запечатлённая на плёнку с помощью волшебной техники жизнь.
А это значит, что для меня Буратино тогда существовал взаправду, как и Карабас, и каморка папы Карло. Я был уверен, что Сталкер из фильма А. Тарковского — реальный персонаж, и на экранах мы видим только небольшой отрывок из его настоящей жизни.
Значительно позже я стал заядлым киноманом со своими предпочтениями и любимыми киногероями, а задолго до этого помню, как пять раз подряд ходил в кинотеатр на фильм «Танцор диско» только для того, чтобы ещё раз поболеть за главного героя в сцене, где он сражается против нескольких противников сразу.
Когда вышел фильм «Десять негритят», мне было десять лет. Иллюзия, что кино реально и всё увиденное произошло на самом деле, меня уже покинула, но стоило только погаснуть свету и пойти титрам, как волшебство возвратилось, и стало совсем неважно, выдумана эта история или нет.
Замерев от ужаса, я вместе со всем залом считал количество оставшихся негритят и подпрыгивал от страха в неожиданные моменты. У меня в голове не укладывалось, как можно придумать, а главное, показать на экране такой лихо закрученный сюжет.
Чем старше я становился, тем сильнее хотелось разгадать, кто они — эти великие умы, создающие целые миры, населённые выдуманными персонажами. Как становятся художниками в истинном смысле этого слова, какими качествами следует обладать и где этому учат?
Интересно, но именно через искусство кино я влюбился в живопись, литературу и в итоге стал ближе к ответу на вопрос — как становятся художниками. Недавно один хороший знакомый поразил меня своим новым увлечением, а именно, литературным творчеством, мотивируя это тем, будто бы нечего читать.
Читать, конечно, всегда есть что. Классика литературы — спасенье для страждущих, но если Вы тот самый крот, которому мало новых ощущений, и сколько бы Вы не рыли — в душе покоя нет, то сочинительство — Ваш путь. Более того, если Вы спросите моё мнение, Вам просто необходимо вкусить запретный плод созидания и творчества.
Только будьте осторожны — не глотайте большими кусками, отщипывайте понемногу. Аппетит приходит во время еды.
Если Вы будете двигаться в верном направлении, то вскоре поймёте, что художник, в полном смысле этого слова, не тот, кто складывает слова ради слов, снимает ради того, чтобы снять, а пишет ради того, чтобы писать.
Художник — тот, кто сочиняет, создаёт, творит, конструирует, рождает то, чего ранее не было. Как, например, не существовало “Ежика в тумане”, каким мы его знаем, пока его не создал Ю. Норштейн, не существовало “Сталкера” на экранах кинотеатров и телевизоров, пока его не показал нам А. Тарковский, не существовало образа Демона, что предстает перед зрителем на холстах М. Врубеля. И многие другие образы не явились на свет, если бы дерзкие сочинители не подарили им жизнь с помощью языка искусства.
Бесконечное множество неугомонных тружеников пера и кисти роет, как кроты, плодородный грунт фантазий в поисках великих образов. Они, как шахтёры, ищут там, где до них ещё никто не искал, как искатели драгоценных металлов перелопачивают горы из фальшивых слов и грязных красок ради чистых цветов и глубоких смыслов.
Сочинители конструируют мир, в котором мы живём. Ответ на вопрос, кто они — эти умы, создающие миры, прост. Это мы с Вами, а именно, те из нас, кто позволил себе творить, а не копировать, быть самим собой, а не подражателем.
Сегодняшняя действительность не особенно располагает к откровенности. Современному миру неинтересна личность, но это не значит, что каждый из нас обязан проглотить своё “Я”, то есть ту часть себя, где живёт потребность в самовыражении.
Я достаточно хорошо помню первые десять лет своей жизни. Чувства, мечты, надежды, испытанные в те годы — бесценный материал. Они, как чистые цвета, помогают мешать сложные оттенки в моём творчестве сегодня.
В те годы я хотел быть, как и все мальчишки, лётчиком, пожарником, моряком, но не художником. Помню, как однажды зимой посмотрев фильм про корабли, я задумал летом сделать плот и поплавать на нём по пруду под самодельным парусом.
В детстве так всегда бывает, ты что-то хочешь сделать сегодня, а нужно ждать до лета целых шесть месяцев, и я придумал, как справиться с ожиданием.
Я взбирался на самый большой сугроб в нашем заваленным снегом дворе, доставал из кармана положенный мамой носовой платок и, подняв его высоко над собой, представлял парус моего корабля.
Ветер то и дело вырывал из рук несчастный платок, и я мчался за ним, кувыркаясь в сугробах, затем всё повторялось снова.
Потом, когда мне довелось поплавать в моей уже взрослой жизни на скромных туристических судёнышках, ощущения были те же. Я чётко помнил, что всё это со мной уже было в далёком детстве, где кораблём мне служил сугроб, а парусом — носовой платок.
Возможно, те пацаны, которые были способны дождаться лета и построить плот, в итоге стали капитанами, зато я намного раньше их ощутил себя мореплавателем, имея всего лишь воображаемый парус в океане бездонных снегов.
Я не знаю, как становятся капитанами сегодня, но мне понятно, как становятся художниками. Я знаю, чтобы пережить шторм, мне необязательно быть в его эпицентре. Как художник, я могу его создать, описав словами или написав красками, как зритель, я могу стать его участником, наблюдая всё действо на холсте.
Давайте вернёмся к кино, с которого всё началось. Моё восхищение сюжетом хороших фильмов в итоге переросло в желание узнать, как именно рождается чудо и придуманный мир оживает на экране.
Помню, как я был поражён тем фактом, что ни единый предмет, попавший в кадр, не оказался там случайно. Художники, создающие декорации, продумали каждую мелочь, а оператор, снимающий фильм, создавал картинку, манипулируя законами композиции.
Увиденный на экране мир существовал только в моём воображении, но чувства от просмотра хороших кинокартин были такими же, как в жизни. Хочу обратить на это внимание начинающих художников. Именно вызванные чувства, эмоции и сопереживание у читателя, зрителя являются высшим пилотажем в ремесле художника, а не факт скопированной реальности.
Носовой платок когда-то помог мне представить парус и пережить воображаемую бурю, произведение искусства — отчасти тот самый платок, то есть художественный образ.
Инструменты, которые есть у художника — просто невероятный арсенал. С их помощью создаются миры, но это не краски и кисти, не слова и киноплёнка, а понимание того, как именно внутри художественного произведения живут, дополняя друг друга, части единого целого.
Завершая череду моих воспоминаний, скажу, что сейчас я живу в мире творцов. Это мои друзья — сочинители профессиональные и начинающие. Теперь я знаю, как становятся художниками, как создаются картины, и у меня есть возможность делиться собственными знаниями с теми, кто ищет ответы на интересующие их вопросы.