Слобода Троицко-Харцызская, поселок Григорьевский и Калиновский.

Согласно данным из Википедии, слобода Харцызская была основана в 1768 году. Она расположена в устье балки Харцызской, которая и дала название поселению.
Название балки происходит от слова «харцыз», которое в старину означало «вор» или «разбойник». Именно такие люди населяли эти места и использовали балки и буераки в донецкой степи в качестве временных укрытий для своих набегов.
В честь слободы была названа железнодорожная станция, которая со временем выросла в город Харцызск. В 1805 году в слободе была построена каменная церковь в честь Святой Троицы. После этого слободу стали называть Крынско-Троицкой, а затем — Троицко-Харцызской. Последнее название сохранилось до наших дней.
Интересно, что в одном названии поселения соединились святость и порок. Это можно назвать «Свято-Воровском».
Считается, что одним из основателей слободы был донской казак, генерал-майор Иван Дмитриевич Иловайский. Он владел слободой в 1795-1827 годах. Однако, учитывая, что Иван Дмитриевич родился в 1767 году, а слобода основана в 1768 году, можно предположить, что основателем поселения был кто-то другой.
В то время в этих местах когда-то были донские заставы, а при заставах были поселения, принадлежавшие Донскому старшине Тимофею Федоровичу Грекову. Его дочь Евдокия Тимофеевна Грекова в 1763 году вышла замуж за Дмитрия Ивановича Иловайского..

После свадьбы поселения стали вероятно принадлежать молодоженам, которые со временем передали эти имения своим детям:- слободу Зуевку старшему сыну Павлу 2-му, слободу Харцызскую второму сыну Ивану 4-му.

Павел и Иван являются основателями рядом находящихся поселков Григорьевского(Иловайский-Кальмиуский) и Калиновского(Кашарки). Из архива известно, что в 1795 г. что..."по прошению господ генерал-майоров и кавалеров Ивана(№4) и Павла(№2) Иловайских, о дозволении занять им, на имение и для скотоводства и сенокошения места, первому на левой вершине речки Грузской, неподалёку от межи Екатеринославской губернии (Кашарки?), а последнему на правой стороне оной же речки вершине, до реки Кальмиус, где состоит казачий кордон (Иловайский-Кальмиуский?). На учинённое старшине Ивану Миллеру предписание, освидетельствовать означенные места, и не будет ли кому от занятия их утеснения, равно нет ли там чьих довольствий, и в каком расстоянии они состоят от слобод и хуторов и чьих именно, он Миллер рапортом донёс- что на просимых означенными господами Иловайскими местах ничьих довольствий нет, расстоянием же оные места от слобод генерала от кавалерии Дмитрия Иловайского(отца просителей) Зуевы Горы - в дальнем, от Грузской его же Иловайского переименованной Макеевскою - в пяти, хутора сотника Семёна Тимофеева на речке Грузской - в десяти, подпоручика Турчанинова на Кальмиусе - в шести и от таковых же двух на Калиновой балке генерал от кавалерии Дмитрия Иловайского подданных Серого и Федорченко - в шести вёрстах."
О Павле Дмитриевиче Иловайском известно, что https://vivaldi.dspl.ru/pa0000079/view/#page=1 Об Иване Дмитриевиче Иловайском четвертом , генерале казаков в Отечественной войне 1812 года, рассказывается в "Былом и думах" А.И. Герцена. Поскольку великий русский публицист, писатель и философ родился в 1812 году сам помнить о этой войне он не мог. Про войну ему рассказывала его няня Вера Артамонова. С ее слов и слов отца Герцен написал рассказ о том, как генерал Иван Дмитриевич Иловайский помог его семье во время пожара в Москве, занятой французами . Деревянная Москва, в которой Герцен родился за три месяца до начала войны, горела так, что из-за дыма люди не видели друг друга в нескольких шагах. Тщетно искали в Москве безопасное место его родители и няня с грудным Сашей на руках. Поиски осложнились тем, что французские солдаты начали обыскивать их, надеясь найти в их пожитках что-нибудь ценное. Один солдат вырвал младенца из рук кормилицы и стал разворачивать пеленки, ища золото и драгоценности. Другой француз будучи пьян, в бешенстве разбил лицо одному из родственников будущего писателя, когда все это происходило, на виду у всех, горел дом Сашиного дяди, куда направлялась его семья. В конце концов женщин отпустили, а отца и остальных мужчин французы увели с собой. Случилось так, что отец предстал перед самим Наполеоном. Тот был раздосадован отказом Кутузова главнокомандующего русской армией, вести переговоры о капитуляции. Наполеон искал русского дворянина, способного передать императору России Александру 1-му письмо от него .С этим условием он велел дать отцу пропуск на выезд из Москвы для всего семейства."Пропуск данный моему отцу до сих пор цел, - говорится в "Былом и думах". Для семьи дали открытую повозку запряженную лошадьми. Несколько улан верхами провожали нас до русского арьергарда, при виде которого они пожелали счастливого пути и поскакали назад. Нас окружили казаки и повели на главную квартиру. Мы предстали перед командующим русским отрядом бароном Ф.Ф. Винценгероде и его заместителем генерал-майором И.Д.Иловайским. Винценгероде узнав о письме немедленно приказал отправить отца в Петербург. Обеспокоенный судьбой своей семьи отец обратился за помощью к генералу Иловайскому 4-му. Иван Дмитриевич узнав , что у них нет средств, а надо ехать в Ярославское имение, проявил завидное великодушие снабдив деньгами: -"Сочтемся после" и "будьте покойны, я даю вам слово их отправить",- успокоил отца Иловайский. Иван Дмитриевич достал какую-то старую колымагу и отправил нас до ближайшего города с партией французских пленных под охраной казаков. Так же он дал деньги на прогоны до Ярославля и вообще сделал все, что мог в суете военного времени. Если Герцен с юмором говорит в "Былом и думах" о том, что и он принимал участие в войне 1812 года, когда француз разворачивал его пеленки, то Денис Давыдов, прославленный партизан, боевой генерал, был реальным участником компании 1812 года. Великолепный рассказчик, он оставил потомкам свои мемуары, где вспоминает ратные подвиги, в том числе и Ивана Дмитриевича Иловайского, который командовал тремя Донскими казачьими полками в составе отдельного корпуса барона Ф.Ф. Винценгероде. Этот корпус прекрасно себя показал в партизанских действиях во вражеских тылах французской армии. Когда барон Винценгероде в ходе переговоров с французами в Москве, был захвачен в плен, генерал-майор И.Д.Иловайский на правах старшинства вступил в командование корпусом. Именно под его началом Иловайский 12-й его младший брат со своими казаками первые вошли в Москву преследуя отступающих французов.

Покидая Москву, Наполеон отдал распоряжение маршалу Мортье остаться в городе с восьмитысячным отрядом и превратить Москву в руины.
Под вечер 5 октября 1812 года Василию Дмитриевичу Иловайскому доложили, что южнее Чашникова, села, в котором стоял предводительствуемый им полк, не наблюдается аванпостов французов.
Ротмистр Нарышкин привёз пакет от генерала Винценгероде в котором был приказ, подтверждавший предположение разведчиков - французы покидали Москву. Иловайскому 12-му было приказано произвести разведку боем предместий и выяснить обстановку в самом городе.
Организовав разведку и походное охранение, генерал В.Д.Иловайский повёл своих казаков к городу. На рассвете приблизились к Тверской заставе и атаковали стоявший там арьергард французов. После жестокой рубки враг бежал. Пленные показали, что главные силы Наполеона действительно спешно покидают Москву, но в городе оставлен крупный отряд маршала Мортье, который имеет особое задание от самого императора. Ничего определённого об этом задании пленные сказать не могли.
Впрочем, и так было ясно, что ничего хорошего Наполеон приказать своему маршалу не может. Иловайский не сомневался, что над городом нависла беда. Он двинулся вперёд по Тверской, продолжая разведку боем. С каждым шагом отряд приближался к центру города.
Возле самого Петровского дворца отряд Иловайского попал в засаду. Очевидно, французы заранее оставили крупные силы, чтобы преградить путь казакам. Такое яростное и активное сопротивление арьергарда французов в момент отхода главной наполеоновской армии всё более убеждало, что необходимо действовать быстро и решительно.
Попав в засаду, генерал Иловайский 12-й завязал бой и оставил часть сил на месте, чтобы отвлечь внимание французов, остальных сам повёл для удара во фланг и тыл. Удар был неожиданным, схватка жестокой. Десятки вражеских тел остались на поле боя. Многие французы предпочли сдаться в плен.
Свидетелем этого боя стал генерал Винценгероде, который подъехал в этот момент к Петровскому дворцу с небольшой охраной. Помочь он ничем не мог, ибо основные силы были ещё только на подходе. Рядом с Винценгероде был в то время старший брат Василия Дмитриевича Иловайского 12-го генерал-майор Иван Дмитриевич возглавлявший казачьи полки.
Винценгероде был восхищен действиями казаков и решительностью Василия Иловайского. Описав Императору бой, он заключил:
"Быв очевидным свидетелем сей кавалерийской стычки, я не могу довольно нахвалиться искусством и мужеством генерал-майора Иловайского 12-го и полков, ему вверенных. Несмотря на превосходящие силы неприятеля, он так искусно располагал своими полками, что, ударив неприятеля во фланги, привёл его в большое расстройство и, обратив в бегство, гнался за ним до самого города, положив на месте человек 50, в том числе нескольких офицеров, и взял в плен 62 человека…
Привыкши всегда считать венгерскую конницу первою в мире, я должен отдать преимущество казакам перед венгерскими гусарами.." Винценгероде попал в плен к французам при следующих обстоятельствах.
Пока Иловайский преследовал французов, бежавших к Тверской заставе, Винценгероде допросил пленных. И среди них нашёлся довольно осведомлённый офицер, который рассказал о планах уничтожения города.
Винценгероде решил, что сможет убедить маршала отказаться от варварского замысла, и поехал к нему в качестве парламентёра.
Уезжая, он передал командование отрядом на генерал-майора Ивана Дмитриевича Иловайского 4-го, который ожидал возвращения командира до исхода дня. Известий не было, а в городе, между тем, то здесь, то там раздавались взрывы.
Иловайский ещё некоторое время ждал, надеясь, что французы одумаются… Но миссия Винценгероде заранее была обречена на провал, ибо Мортье не мог, да и, наверное, не имел желания ослушаться Наполеона, обуреваемого желанием разрушить Москву. 7 октября Мортье приступил к выполнению варварского приказа. В тот день были разрушены многие здания, а 9 октября взрывы начались в Кремле, где были уничтожены Арсенал, часть Кремлёвской стены, Водовзводная, Петровская и частично Никольская и Боровицкая башни, а также башни, обращённые к Москве-реке. В Грановитой палате и соборах начались пожары.
Эти взрывы 7 октября слышали Иван Дмитриевич и Василий Дмитриевич Иловайские . Взрывы 9 октября убедили их , что более ждать нельзя. Стало ясно, что переговоры Винценгероде не принесли плода. Между тем уже закладывались заряды под Храм Василия Блаженного, подводились фугасы под Кремлёвские дворы и под колокольню Ивана Великого. Взрыв намечался на 10 октября.
Но именно 10 октября генерал-майор Иван Дмитриевич Иловайский отдал приказ своему младшему брату Василию и казакам сбить французские заслоны и пробиваться к Кремлю. Следом выступил весь отряд.
Разгромив врага у Тверской заставы, авангард быстро достиг Страстной площади и на этот раз, отбив контратаки, опрокинул французов. Французы бежали по Тверской мимо разграбленного ими салона Волконской, мимо дворца графа Чернышёва, мимо доходных домов до самой Красной площади.
Через Спасские, Боровицкие и Никольские ворота русская кавалерия ворвалась в Кремль. Французы, находившиеся там, были истреблены и рассеяны. Маршал Мортье с горсткой солдат и офицеров успел бежать на Можайскую дорогу.
Иван Дмитриевич Иловайский 4-й приказал немедленно найти и обезвредить заложенные французами фугасы, что и было с успехом выполнено.
То, что врагу не удалось произвести самых варварских взрывов, подтверждают ныне стоящие Храм Покрова на рву, Иван Великий. Вот только спасённые Иловайскими Чудов и Вознесенский монастыри не уцелели в годы Октябрьской революции.

Сохранился документ, уведомление от генерал-майора Иловайского 4-го: об уходе французской армии из Москвы и о неудачной попытке французов взорвать Кремль.

"Неприятель, теснимый и вседневно поражаемый нашими войсками, вынужден был очистить Москву 11 октября; но и убегая, умышлял он поразить новою скорбию христолюбивый народ русский, взорвав подкопами Кремль и Божии Храмы, в коих опочивают телеса угодников.
Дивен Бог во Святых его! Часть стен Кремлёвских и почти все здания взлетели на воздух или истребились пожаром, а Соборы и Храмы, вмещающие мощи Святых, остались целы и невредимы в знамении милосердия Господня к Царю и Царству Русскому.
Москва, 12 Октября 1812 года"
О подвиге донских казаков Иловайских напоминает нам гравюра , которая называется: "Бегство французов из Москвы 12 октября 1812 года".

Иван Дмитриевич Иловайский 4-й направил своего младшего брата Иловайского 12-го преследовать бегущих французов. Сам же занялся наведением порядка в городе и стал первым комендантом Москвы после её освобождения от врага. Иловайский 4-й, по свидетельству С. Г. Волконского, потребовал свозить все отобранные у французов ценности к нему в дом на Тверской, где «делил всё на два отдела: что побогаче в один, что победнее в другой», заверяя, что лучшие ценности отправит «в храмы Божьи на Дон». «Попало ли все это в церкви на Дон или в кладовые Иловайского, — мне неизвестно, но верно то, что ни убеждения Бенкендорфа, ни мои увещания не отклонили Иловайского от принятого им распорядительного решения»:- писал Волконский.
Сам Иван Дмитриевич на укоры отвечал так:-"Я дал обет, что все что побогаче, если Бог сподобит меня к занятию от вражеских рук Москвы, все ценное, доставшееся моим казакам, отправить в храм Божий на Дон, а данный завет надо свято исполнять, чтобы не разгневать Бога." Так в Свято-Троицкой церкви в слободе Харцызской помимо золотого иконостаса, появились Московские золоченые купола и бронзовые колокола. При возобновлении Святогорской пустыни в 1844 году в новый храм передали две старинные иконы, пожертвованные Ульяной Андреевной Иловайской(Сипягиной), еще в 1812 году ее тестем из Москвы привезенные.
Слобода Харцызская после смерти Ивана Дмитриевича Иловайского в 1827 году досталась старшему сыну Федору Ивановичу(1795-1836), который был женат на Дарье Дмитриевне (Львовой), а потом принадлежала внуку Ивану Федоровичу(1835-1892),который был женат первым браком на своей двоюродной тете Марии Григорьевне (Иловайской)(1841-1889)
Третий сын Иловайского 4-го - Николай Иванович (1802 г.р.) и жена его Пелагея Ивановна (Зарудная 1819 г.р.) владели с 1854 года пос. Пелагеевским (Николаевка), Харцызский р-он, Донецкой области. Николай Иванович в 1837 году поручик войска донского в отставке. Его венчание было в 1837.10.06 в Петропавловской церкви сл.Заводы Изюмского уезда с девицей Пелагеей дочерью помещика сл.Андреевки поручика в отставке Ивана Андреевича Зарудного, имели сына Сергея Николаевича (1848 г.р.), Младший сын Иловайского 4-го Михаил Иванович (1804 г.р.) был женат на Ульяне Андреевне (Сипягиной), владели с 1856 года пос. Благодатным (Михайловка), Донецкая обл. имели сына Андрея Михайловича (1833 г.р.) и дочь Марию Михайловну (1837 г.р.) Дочь Ивана Дмитриевича 4-го, Екатерина Ивановна была замужем за полковником Иваном Ивановичем Скасырским 1-м, владели одноименным поселком.(Донецкая обл.) В ходе русско-прусско-французской войны 1806–1807 годов атаман Платов представил императору Александру I в присутствии короля Пруссии Фридриха Вильгельма III - братьев Иловайских, сказав такие слова: «Вот как у меня служат донцы: семь сыновей у отца, и все они здесь налицо».
Речь шла о сыновьях генерала от кавалерии Дмитрия Ивановича Иловайского — Павле 2-й, Иване 4-й, Степане 8-й, Григории 9-й, Тимофее 11-й, Василии 12-й и Петре. Шестеро из них в ходе серии войн против наполеоновской Франции стали георгиевскими кавалерами (то есть были удостоены награждения орденами Святого Георгия ). Пятеро (2-й,4-й,9-й,11-й,12-й) стали казачьими генералами. Двое из которых погибли в бою (2-й,11-й), а остальные имели ранения. Ни один донской казачий род не может сравниться с семьёй генерала от кавалерии Д.И. Иловайского: ни по числу братьев-кавалеров ордена Святого Георгия, ни по числу родных братьев генералов.