Французская поэзия до Верлена была риторична, велеречива, декламационна, напыщенна, торжественные пышные эпитеты составляли главную её особенность вплоть до 20 века. И только этот поэт попытался, по его выражению, «свернуть шею риторике», придав стихам тонкий задушевный лиризм, естественность и мелодичность. Он сблизил поэтическое слово с живой речью, и это была совершённая им революция в поэзии. Отличительными чертами его произведений являются душевность и складность звучания. Верлен был представителем импрессионизма и символизма.
Поэт требовал от поэзии умения схватывать тончайшие оттенки чувств и настроений, почти неуловимые приметы внешнего мира и добиваться этого без риторических ухищрений, самой музыкой стиха. Один из лучших его сборников так и называется — «Романсы без слов» (1874). Завораживающе мелодичные стихи Верлена порой прорезаны рыданием, в котором звучит смятение и боль всей его нескладной, исковерканной жизни, — жизни, где были мучительная близость и громкий разрыв с Рембо, годы тюрьмы, обращение к богу, попытки вернуться в лоно добропорядочного семейства, медленное угасание поэтического дара и под конец падение на самое дно парижской богемы. Лирика Верлена составила несколько книг; среди них «Сатурновские стихотворения» (1866), «Галантные празднества» (1870), «Мудрость» (1881), «Далекое и близкое» (1884).
Поль Верлен — один из основоположников символизма во французской и мировой поэзии. Яркая личность в истории поэзии. Безусловно, один из величайших франкоязычных поэтов за всю историю. Нам стихотворения Верлена знакомы по переводам наших классиков: это и Брюсов, и Сологуб, и Эллис, и Анненский, и Ариадна Эфрон. Также переводами из Верлена занимались и талантливые современники: например, Георгий Шенгели.
За всю жизнь Поль Верлен выпустил большое количество сборников, в которых часто поднималась тема природы. Но отличился лишь один. Его детище «Мудрость», отличавшееся особой эстетичностью, стало последствием глубоко переосмысления всей жизни, ценностей и приобщения к Богу.
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
И великий мастер французского языка Анатоль Франс, и не владевший им Максим Горький в своих статьях о Поле Верлене цитировали сходные, хотя и не вполне текстуально совпадавшие высказывания критика Жюля Леметра, который называет П.Верлена варваром, дикарем, ребенком "с музыкой в душе", который слышит порой "такие голоса, каких до него не слышал никто". Дикарь, больной ребенок, фавн - таковы характеристики, данные Верлену не только именитыми его современниками, но и авторами более поздних и совсем недавних работ об этом поэте.
Проходит время, и то, что казалось неясным, туманным в творчестве новаторов, последующим поколениям становится понятным и даже подчас близким.
М.Горький упрекал П.Верлена, как и других так называемых "декадентов", не только в туманности и непонятности, но в оторванности от реальной жизни с ее социальными сторонами, и даже в ее отрицании, в стремлении привить обществу "тонкий разрушительный яд". Но как можно обвинять в этом поэта, в каждой строчке которого слышится искренняя любовь к живому миру, а порой неподдельный, поистине детский восторг перед ним? Именно Верлену принадлежит строка: "Пусть жизнь горька, она твоя сестра", ставшая впоследствии названием книги русского поэта Бориса Пастернака "Сестра моя жизнь". Уже писалось о том, что в лирике Верлена окружающий мир, его явления, в том числе и природа, не реальны, а всего лишь некие знаки внутреннего состояния души, но откуда тогда такое явственное дыхание парижского ветра и дождя, жаркого полдня в летнем "городе белых камней" и многое другое, такое верленовское и такое французское. Да, это все рождено сознанием поэта, в его душе, но в искусстве по-другому и не бывает.
Почти все писавшие о Поле Верлене выделяют изо всего его творчества книгу "Мудрость", справедливо считая ее вершиной верленовской поэзии. В этой книге выразились наиболее полно духовные искания поэта, его путь к вере, и, вопреки бытующему до сей поры мнению, мне уже много лет тому назад стало ясным, что стремление Верлена к христианским истинам было для него не странной прихотью пьяного сознания, какой-то случайной отдушиной, а единственным способом спасения заблудившей души, его "дорогой в рай", мощенной многими грехами.
Я рискнул полностью перевести книгу "Мудрость", большая часть которой включена в это издание. Именно в этой книге мы обнаруживаем удивительную для французской поэзии склонность к предельной покаянности, свойственной скорее русской литературе, что было замечено А.Франсом. Мне кажется, это свойство поэзии П.Верлена связано с детской открытостью души поэта. Когда-то меня поразила родственность поэзии Верлена с поэзией Б.Пастернака при всем различии этих поэтов, родственность не меньшая, чем у Пастернака с Р.-М.Рильке. Б.Пастернак подчеркивал это и сам в частных высказываниях, в своей удивительной статье о П.Верлене, своими прекрасными переводами нескольких стихотворений этого поэта. Я уже упоминал о заимствовании Пастернаком названия книги "Сестра моя жизнь" из верленовской строки, несущей глубоко христианский постулат. Очевидно, Пастернаку в его духовном становлении была очень нужна эта сторона внутреннего мира великого француза. Он, написавший о Верлене: "Кем надо быть, чтоб представить себе большого и победившего художника медиумической крошкой, испорченным ребенком, который не ведает, что творит!" - он, так написавший, понимал значение и существо поэзии П. Верлена правильнее и глубже многих, сложивших мифы об этом поэте.
Основу этой публикации составляют стихи из книги "Мудрость" и наиболее близкие мне как переводчику стихотворения из других книг.
Даже невооруженным взглядом можно заметить, что более ранние стихи Верлена, при всей их неожиданности и драматичности, отличаются эстетически и мировоззренчески от стихотворений из книги "Мудрость". Чтобы подчеркнуть это различие, я включил в состав книги два варианта стихотворения "Деревянные кони". Первый вариант входит у Верлена в цикл "Бельгийские пейзажи" из книги "Песни без слов" и называется "Брюссель", а второй без названия входит в книгу "Мудрость". В отличие от первого варианта, немного гротескного, но представляющего озорную антиидиллию, второй содержит трагический мотив, резче окрашен социально и впрямую предвещает будущие исторические потрясения.
Александр Ревич
Комментарии 4
Долгие пени
Скрипки осенней
Зов неотвязный,
Сердце мне ранят,
Думы туманят,
Однообразно.
Сплю, холодею,
Вздрогнув, бледнею
С боем полночи.
Вспомнится что-то.
Все без отчета
Выплачут очи.
Выйду я в поле.
Ветер на воле
Мечется, смелый.
Схватит он, бросит,
Словно уносит
Лист пожелтелый.
Перевод: В. Я. Брюсова
Зачем ты вновь меня томишь, воспоминанье?
Осенний день хранил печальное молчанье,
И ворон несся вдаль, и бледное сиянье
Ложилось на леса в их желтом одеянье.
Мы с нею шли вдвоем. Пленили нас мечты.
И были волоса у милой развиты, —
И звонким голосом небесной чистоты
Она спросила вдруг: «Когда был счастлив ты?»
На голос сладостный и взор ее тревожный
Я молча отвечал улыбкой осторожной,
И руку белую смиренно целовал.
— О первые цветы, как вы благоухали!
О голос ангельский, как нежно ты звучал,
Когда уста ее признанье лепетали!
Перевод: Ф. К. Сологуба
Чёрный сон мои дни
Затопил по края:
Спи, желанье, усни,
Спи, надежда моя!
Не очнуться душе!
Всё окутала мгла,
Я не помню уже
Ни добра и ни зла.
Колыбелью плыву
Я под сводами сна.
И одно наяву —
Тишина, тишина...
Перевод А.Гелескула