Вселивший страх в сердца болельщиков за Кабуто, искусный воин Маяк, чей взор был пронзительно ярок, словно секира палача, сверкающая на заре, обратил свою героическую мощь на гнилозубого Сосуна – бесстыдного смельчака, смеющегося в лицо правилам и порядку. Сотканный из могучих нитей мести, Расенган пришелся как гром среди ясного неба по хрупкой черепной коробке визави, ниспровергая Сосуна на колени перед ним.
|

И вот, заслуживший почтение Маяк, наказавший крикуна за дерзость, после этой великой победы, проник в святая святых пьянчуг и пьяниц – бар местного заведения, искупанный в свете фонарей и ароматах благовония. Одежда его осталась неизменной, словно ветер битвы не смел коснуться его шелковых "доспехов". Вперекор долгим микросекундам былого сражения, он вошел в этот алкогольный рай неспеша, и что в сим чертоге спиртных он мог лицезреть, кроме как настоящего Ангела! Только речь его не уподоблялась пениям благоговения Михаила, Рафаила и Гавриила, а ущербно стекала с проклятой промежности, именуемой устами.
|
True Angel, нахально вопиющий в окружении завсегдатаев, озвучивал смелый вызов герою, что не могло не пробудить спящих npc от похмельной дремоты. Не покоряясь даже перед тенью Маяка, он нес упорное словесное оружие, словно копье, вынуждающее слушателя защититься.
|

Нахмурено напрягшись в ответ, Маяк возвратил гордость и высокомерие, сопровождающие его от недавно побежденного Сосуна, позволив встретить зов уперто и серьезно.
— Последнего, кто визжал такими же проклятиями, Я зарезал как свинью. Не сомневаюсь, ты с тем дегенератом чем-то похож, — Его мужественное парирование началось, перерастая в серию инициаторских событий для особо кровожадных мер: он с жестоким намерением развернулся, и исчез на пути в регистратуру.