Рассказы Аделины Ясной

– А язык? Ленка, ты язык говяжий купила? Я же говорила, что без заливного стол будет бедным, – голос свекрови в телефонной трубке звучал требовательно и звонко, перекрывая шум воды из кухонного крана. Елена зажала телефон плечом, пытаясь одновременно домыть гору посуды после ужина и не упустить нить разговора. Мыльная пена стекала по локтям, спина предательски ныла после десятичасового рабочего дня, а на часах было уже девять вечера двадцать девятого декабря. – Купила, Антонина Павловна, купила, – устало отозвалась Елена. – И язык, и буженину, и три килограмма селедки, как вы просили. Всё в холодильнике, места уже нет даже для пакета молока. – Ну, молоко можно и на балкон вынести, сейчас мороз, – распорядилась свекровь, пропустив мимо ушей усталость невестки. – Ты, главное, не забудь, что майонез для «Шубы» нужно брать только провансаль, тот, в синей пачке. Иначе вкус не тот. И овощи свари сегодня, чтобы завтра с утра начать резать. Гости придут к шести, надо чтобы всё пропиталось. У

– Сережа, а где конверт? – голос Елены дрогнул, хотя она изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Она стояла посреди спальни, держа в руках красивую жестяную коробку из-под датского печенья, которая последние полгода служила их семейным сейфом. Сергей, сидевший в гостиной перед телевизором, даже не обернулся. Он увлеченно щелкал пультом, переключая каналы, словно не услышал вопроса. Но Елена слишком хорошо знала своего мужа. Его плечи едва заметно напряглись, а шея втянулась, как у черепахи, почуявшей опасность. – Сережа! – она вышла в коридор, сжимая пустую коробку так, что побелели костяшки пальцев. – Я тебя спрашиваю. Где деньги? Мы завтра должны были ехать в турагентство, вносить предоплату. Там было сто восемьдесят тысяч. Где они? Муж наконец соизволил оторваться от экрана. Он медленно повернул голову, и на его лице появилось то самое выражение скучающего мученика, которое Елена видела каждый раз, когда назревал серьезный разговор. – Лен, ну чего ты кричишь? Не глухой я, – о

– Ты с ума сошел? Даже не думай, Андрей. Я сказала «нет» еще в прошлый раз, и мое мнение не изменилось. Никаких ночевок, никаких «посидим часок», и уж тем более никаких детей Светланы в нашей гостиной, – Елена резко поставила тарелку на стол, да так, что фарфор жалобно звякнул. Андрей, высокий, слегка сутулый мужчина с виноватым выражением лица, переминался с ноги на ногу у холодильника. Он явно ожидал такой реакции, но надежда на авось, свойственная многим мужчинам в семейных спорах, умирала последней. – Лена, ну послушай, – начал он вкрадчивым голосом, которым обычно пытался успокоить разбушевавшегося начальника. – Это же Новый год. Семейный праздник. Света с мужем разругалась, куда ей деваться? Мать звонила, плачет, говорит, жалко Светку. Она одна, с двумя пацанами, в той своей однушке... Ну, по-человечески же надо. Елена глубоко вздохнула, стараясь унять дрожь в руках. Она обвела взглядом свою кухню. Белоснежные фасады, идеально чистая плитка, новые стулья с велюровой обивкой цвет

– А почему ты достаешь сервиз на шесть персон? Мы же вроде договаривались, что будем только вдвоем, тихо посидим, проводим старый год, – Валентина застыла с хрустальным бокалом в руке, недоуменно глядя на мужа, который суетливо переставлял стулья в гостиной. Сергей вздрогнул, словно его ударили током, и виновато опустил глаза. Он всегда так делал, когда чувствовал за собой грешок – начинал теребить пуговицу на рубашке и смотреть куда угодно, только не на жену. – Валюш, тут такое дело... – начал он, и голос его предательски дрогнул. – В общем, планы немного поменялись. Лариса звонила полчаса назад. У Валентины внутри все похолодело. Лариса – это бывшая жена Сергея. Та самая, которая выпила из него все соки при разводе, обобрала как липку, оставив с одним чемоданом, а теперь, спустя пять лет, продолжала периодически дергать за ниточки, манипулируя детьми. – И что ей нужно в канун Нового года? – ледяным тоном спросила Валентина, аккуратно ставя бокал на полку, чтобы не раздавить его в ру

– А ты уверен, что Ирка с Вадимом привезут торт? Или мне все-таки замесить тесто на шарлотку? Знаешь ведь свою сестру, у нее семь пятниц на неделе, а память как у аквариумной рыбки, когда дело касается трат, – Марина озабоченно заглянула в духовку, где румянилась свиная шейка, нашпигованная чесноком и морковью. Аромат на кухне стоял такой, что даже сытый кот Барсик нервно наматывал круги у ног хозяйки. Сергей, старательно натирающий бокалы полотенцем, только отмахнулся, хотя в его глазах тоже промелькнула тень сомнения. – Мариш, ну не начинай. Мы же договорились еще неделю назад. Я вчера звонил, напоминал. Ирина сказала: «Все в силе, торт заказала у своего кондитера, вино Вадим купит по дороге, хорошее, грузинское». Не могут же они прийти на новоселье с пустыми руками, это даже для них перебор. Тем более, мы стол накрываем полностью: горячее, салаты, закуски. С них только десерт и алкоголь. Это честный обмен. Марина вздохнула, выпрямилась и потерла поясницу. Ремонт в новой трехкомнатн

– Ну неужели ты думаешь, что я забуду про такую дату? Двадцать лет – это тебе не кот чихнул, это, можно сказать, целая жизнь! – Виктор довольно похлопал себя по карману куртки, в котором что-то загадочно шуршало, и подмигнул жене. – У меня все под контролем, Ленусь. Вечером будет сюрприз. Ты же знаешь, я слов на ветер не бросаю. Елена улыбнулась, помешивая на плите густой сливочный соус для курицы. Внутри у неё всё пело от предвкушения. Двадцать лет совместной жизни – фарфоровая свадьба. Она готовилась к этому дню полгода. Откладывала с каждой зарплаты, урезала себя в мелочах, не покупала лишнюю помаду или кофе на вынос, чтобы накопить мужу на подарок его мечты. Виктор давно бредил хорошим японским спиннингом, все уши прожужжал про какой-то особый карбон и чувствительность вершинки. Елена в рыбалке не разбиралась, но название модели выучила наизусть, как "Отче наш". Двадцать пять тысяч рублей. Для их семейного бюджета сумма немалая, но Елена рассудила так: юбилей бывает раз в жизни. М

– А где деньги, Коля? – голос Ирины дрогнул, но она постаралась сохранить спокойствие, хотя внутри все оборвалось, словно лифт резко поехал вниз. Она стояла посреди спальни, держа в руках жестяную коробку из-под дорогого печенья, которая последние полгода служила им домашним сейфом. Коробка была предательски легкой. В ней сиротливо перекатывались две монетки по десять рублей и лежала скрепка. А должны были лежать сто двадцать тысяч рублей. Сто двадцать тысяч, которые они откладывали с каждой зарплаты, отказывая себе в лишнем походе в кафе и новой одежде, чтобы встретить этот Новый год в санатории «Серебряный бор». Николай, ее муж, сидел на краю кровати и старательно натягивал носок, делая вид, что этот процесс требует невероятной концентрации внимания. Его уши, однако, уже начали краснеть, выдавая его с головой. – Коля, я тебя спрашиваю, – Ирина сделала шаг вперед. – Мы завтра должны выкупать путевки. Бронь держится до обеда. Где деньги? Николай наконец оторвался от носка, вздохнул та

– Ты майонеза сколько купила? Я же просил ведерко, то, что на литр, а ты принесла маленькую пачку. Чем я, по-твоему, буду оливье заправлять? Точнее, чем ты будешь? Я люблю, чтобы салат плавал, а не был сухим, как пустыня Сахара. Виктор стоял посреди кухни, уперев руки в бока, и с искренним недоумением разглядывал пакет с продуктами, который его жена, Татьяна, только что с трудом водрузила на стол. На его лице читалось разочарование ребенка, которому вместо железной дороги подарили носки. Татьяна медленно стянула шапку, чувствуя, как мокрые от снега волосы прилипли к лбу. Спина после девятичасового рабочего дня и марш-броска по магазинам ныла тупой, привычной болью. Она посмотрела на мужа – румяного, отдохнувшего (у него сегодня был короткий день), в домашней футболке, на которой красовалась надпись «Царь, просто царь». – Витя, – тихо произнесла она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – А ты не мог сам купить майонез? Ты же дома с трех часов. Магазин в соседнем доме. – Тань, ну не начина

– А соль? Ты пробовал, соли достаточно? Мне кажется, картошка впитывает её, как губка, и в итоге гарнир будет пресным, – Марина тревожно заглянула в глаза мужу, протягивая ему ложку с пюре на пробу. Павел послушно проглотил горячее, воздушное картофельное пюре, сдобренное сливочным маслом и укропом, и довольно зажмурился. На кухне стояла та особенная, предпраздничная жара, когда работает духовка, на плите булькают кастрюли, а воздух пропитан ароматами чеснока, запеченного мяса и ванили. Марина смахнула со лба выбившуюся прядь волос. Она была на ногах с шести утра. Сегодня Павлу исполнялось тридцать пять лет, юбилей, и они ждали гостей. – Мариш, идеально. Правда. Ты у меня волшебница, – муж обнял её за талию, пытаясь успокоить. – Не переживай ты так. Это же свои. Мама, сестра с мужем, да пара друзей. Не экзамен же сдаешь. Марина тяжело вздохнула, отходя к столешнице, где уже выстроились в ряд салатники. Для Павла это, может, и не был экзамен, а вот для неё каждый визит его младшей сест

– Лена, ну посмотри, разве это не чудо? Этот оттенок называется «морозный рассвет», я за ним три недели охотилась по всем маркетплейсам! – Елена аккуратно, словно величайшую драгоценность, достала из бархатной коробочки стеклянный шар. Он был матовым, сложного серо-голубого цвета, с тончайшей серебряной росписью. Игорь, муж Елены, оторвался от ноутбука и добродушно улыбнулся, глядя на сияющую супругу. – Красивый, Лен. Очень. Только я боюсь дышать рядом с твоей елкой. Она выглядит так, будто стоит в музее современного искусства, а не в квартире. – В этом и смысл! – вдохновенно произнесла Елена, вешая шар на пушистую ветку искусственной, но очень дорогой ели. – В этом году у нас концепция «Зимняя сказка». Никакой пестроты, только серебро, белый цвет и немного голубого. Стильно, лаконично, воздуха много. Я хочу, чтобы мы вошли в Новый год с ощущением чистоты и порядка. Елена отошла на пару шагов назад, придирчиво оценивая композицию. Елка действительно выглядела безупречно. Высокая, с гус