Жизнь была тяжёлой, но счастливой
Дмитрий Никаноровича Коростелев родился 11 октября 1906 года в крестьянской семье в деревне Викулята.
Мама, Авдотья Коростелёва, и отец, Никанор Евстигнеевич, имели 4 детей: старший Иван, Марья, Илья и последний Дмитрий. Жили дружно, работали с утра до ночи. Парни помогали по хозяйству отцу, а девочка работала под руководством матери.
Дети постепенно повырастали: завели свои семьи, вылетели из родного гнезда. Дмитрий остался один у родителей. Окончил четыре класса начальной школы в селе Буйском и быстро включился в суровую взрослую жизнь. Без проблем нашлась для него работа в колхозе: круглый год без выходных и отпуска. Работа в колхозе, работа в своем хозяйстве, редкие часы и минуты для отдыха.
Летом 1925 года повстречалась ему молодая, красивая девушка по имени Настя. Жила она в большём каменном пятистенном доме в деревне Сюба, в семье зажиточного крестьянина. В первый раз, когда Дмитрий увидел Настю на вечёрке, пригласил танцевать. Весь вечер Дмитрий и Настя провёли вместе, не отпуская от себя ни на шаг. С каждой новой встречей дружба крепла и переросла в любовь, Дмитрий сделал Насте предложение стать его женой, Настя согласилась.
Осенью к концу летней страды в дом Насти пришли сваты:
- Ваш товар. Наш купец. В вашем доме девушка, а в нашем - молодец.
И начался обряд сватовства с шутками и прибаутками. Мать Насти вроде бы ещё не собиралась выдавать девку, всячески давая знать, что рановато: Насте было 18 лет, а Дмитрию - 19. Но молодые не сдавались и, в конце концов, назначили день свадьбы.
После свадьбы Настя, как водиться, переехала в дом мужа и началась у них семейная жизнь. В скорости Настя поняла, что она в положении, первой родилась дочка, а через два года еще одна. Счастью молодым родителям не было предела, но горе и беда - вечные наши спутники, они всегда рядом. Обе девочки не пережили эпидемии простудных заболеваний…
Невзгоды, лишения, потери нагибают человека, довлеют над ним, страдания выжигают душу и, казалось бы, все, человек сломался, но, нет, стремление жить и быть счастливым дают нам новые силы!
Появился новый источник радости и счастья – дочурка Зина! А через два года и вторая дочка Маруся. Жизнь продолжалась в новых заботах, тревогах и надеждах.
Родители работали в колхозе с утра до позднего вечера. Детских яслей и садиков в те годы в деревнях не было. Бабушки помогали, да и старшей девочке Зине поручали присматривать за малышкой. Зина сама была ещё совсем маленькая, когда принесли Марусю домой, но она очень полюбила сестренку. Помощь её была незаметной, но всё же помощь была.
Отец сделал зыбку, через шест подвесил к потолку. Бабушка Авдотья, мама и отец занимались по хозяйству, а Зина качала зыбку. Как только Маруся проснётся, Зина бежит, сообщая:
- Тять, тять, Маруська проснулась.
День за днем, в работе, за семейными заботами проходили год за годом. Беда пришла в дом Коростелёвых неожиданно, умер дедушка Никанор Евстигнеевич, а вскоре после его похорон сгорел дом. Собравшийся со всей округи из всех близ лежащих деревень народ помог вывести скот и вынести скудные крестьянские пожитки, но дом, будучи деревянным, сгорел полностью. Жить негде!
Собрав все спасённые пожитки и скот, Дмитрий со всей своей семьёй пошли к тёще в деревню Сюба…

Дмитрий Никаноровича и Анастасия Николаевна Коростелёвы

21 июня 1941 года отец задержался на работе. Маруся и Зина наносили в баню воды с деревенского ключа. Наполнив котёл, затопили печь. Будучи еще совсем детьми, многие виды домашней работы выполняли не хуже взрослых. Дрова были сухими, горели хорошо. Вода в котле закипела быстро.
Мама в это время истопила печь в доме и поставила хлеб. Хлебный дух аппетитно щекотал нос. Ждали отца с работы. Баня должна выстоятся. Маруся побежала к ферме встречать тятю.
Отец пришел поздно сильно уставшим. Мама, вымыв детей, а их к этому времени было уже трое, ждала отца в предбаннике. Помывшись и отдохнув, сели всей семьей ужинать. Гусиный суп с лапшой был очень вкусным. Папа, как водиться после бани, налил из бутылки водки себе, маме и бабушкам, чокнувшись, выпили, поговорили. Девочки: Зина, Маруся и Катя любили такие минуты общения, когда вся семья за столом, и каждый знает свое место.
Поужинав, отец наполнил кисет табаком, вышел на улицу и, присев на скамейку у дома, с нескрываемым удовольствием закурил. Тут же подошли соседские мужики, набив отцовским табачком самокрутки, стали рассуждать о жизни…
А на деревенской площадке, что в центре деревни, собралась молодежь. Дневная жара спала, солнце зашло, но на улице еще светло почти как днем, время самых продолжительных дней и самых коротких ночей в году. Играла гармошка. Девчата, парни пели, плясали. Смех в прозрачном воздухе разносился по всей деревне, заглушая стрекотание кузнечиков. Веселились от души – закончен рабочий день, а кто-то праздновал окончание школы.
- Всего не переговоришь, мужики, - сказал Дмитрий, попрощался со всеми и пошёл в дом. Сняв пиджак и брюки, лёг на кровать, однако, долго лежал с закрытыми глазами: мысли прыгали с одного на другое и все были одна тревожнее другой…
Постепенно гулянье на площадке стихло. Парни с девчатами, переговариваясь и хихикая, разошлись по деревне группами, каждая к своей скамейке у дома, завтра воскресенье – можно еще погулять.
Утром Дмитрий проснулся от кукареканья петухов, закурил. Настя уже ушла доить корову, тёща с мамой садили хлеб в печь, девочки посапывали на полатях.
Одевшись, с цигаркой вышел во двор. Приятная утренняя прохлада. День обещается быть жарким, солнце только поднялось, а росы уже нет, воздух пронизан тонким ароматом июньского разнотравья и пением птиц. Лучшее время в году, вся природа наполнена энергией жизни и светом.
- Сегодня надо скосить траву на выгоне, переложить дрова под навес, попросить у бригадира лошадь окучить картошку, - рассуждал Дмитрий, попыхивая цигаркой.
Кто бы мог подумать, что это утро выходного дня было последним утром мирной жизни. Не думал об этом и Дмитрий – Дмитрий Никанорович!
Полученная весть мгновенно облетела все дома деревни! Беспощадное, жесткое, острое слово «война» в один миг заполнило сознание и души людей. Произошло не поправимое, страшное, событие, неминуемо несущее горе всем!
Началась война с фашистской Германией.
Каждый день приносили в дома жителей Сюбы повестки о мобилизации военнообязанных. Заиграли гармошки, завыли бабы. Призывники прощались с женами и детьми, пели песни, взяв всю волю и эмоции в кулак, а утром направлялись в районный военкомат на сборный пункт.
Вскоре дошла очередь и до Дмитрия Никаноровича. Повестку он получил на работе: вручил лично бригадир. Отработав рабочий день, пришел домой с большим букетом полевых цветов для Насти.
Истопили баню, напарился вволю, посидел в предбаннике.
- Может быть в последний раз, - мысли не давали покоя, - нет, я должен вернуться, как они будут жить без меня?
Жена, теща и мама накрыли стол. Зина убежала к родственникам, соседям приглашая на проводы тяти на войну.
Народ собрался быстро, разговор не клеился, отводили взгляд в сторону, чувствуя какую-то вину за то, что они остаются дома, а ты уходишь насмерть. Сели за стол. Официальна часть была открыта бригадиром, потом выступил секретарь парткома. Напутственные речи сводились к одному: быстрее разбить фашистскую гадину и вернуться к уборке зерновых…
Прибыв на сборный пункт, все прошли сан обследование, получили новое обмундирование, оделись. Дмитрий быстро справился с обмотками, он в них проходил срочную службу. Молодежь долго приноравливались обмотать ноги, но получалось плохо. Дмитрий показал, как правильно нужно делать и вскоре все были готовы. Все деревенские, обувшись и одевшись, потерялись среди толпы. Все стали неузнаваемыми, одинаковыми. Солдаты шутили, смеялись.

- Строиться! - скомандовал сержант.
Построившись, стали получать винтовки, подсумок с патронами и сухой паёк. Затем строем с песней пошли на железнодорожный вокзал, получили приказ на посадку в товарные вагоны, и поезд тронулся на запад.
День-ночь, день-ночь отстукивали вагонные колёса военного эшелона. Вскоре стали появляться сожжённые железнодорожные переезды, полустанки, исковерканные после бомбёжки локомотивы, вагоны. Через день и их состав был подвергнут авианалёту. Паровоз гудел отрывистыми гудками, что означало «воздух», притормозил.
Поступила команда покинуть вагоны и солдаты бросились бежать, намереваясь скрыться от бомбёжки в ближайшем лесу. Появились первые убитые, раненные. После окончания авианалёта уцелевшие солдаты пешим порядком двинулись к фронту.
Выйдя на большую поляну, солдаты увидели огромную кучу, не меньше чем деревенский дом, упакованных мешков с надписью «ГОСБАНК СССР». Открыв один из мешков, капитан достал пачки денег купюрами разного достоинства. Сжигать было опасно, был отдан приказ рвать купюры на мелкие кусочки. Солдаты, в том числе и Дмитрий, стали выполнять приказ командира. Некоторые украдкой стали набивать купюрами карманы галифе и гимнастерки. Кто-то посчитал, что на эти деньги все можно купить в дороге, набил ими свой вещь-мешок, выбросив из него всё содержимое.
Но этому не суждено было сбыться. Закончив уничтожение денежных знаков, стали выходить дальше и на следующей поляне нарвались на немцев.
- Ложись, - крикнул капитан, и стал стрелять.
Мы залегли и тоже открыли огонь по фашистам. Пули, выпущенные из немецких автоматов, разили нашего брата, особенно тех, у кого были спрятаны деньги в гимнастёрках и брюках, вещь - мешках.
Бой длился не долго, но потери были значительны, да и немцев на той поляне осталось порядочно. У убитых немцев взяли автоматы, рожки с патронами и питание. Углубившись дальше в лес, сделали привал и поели. Командиры предупреждали о том, чтобы после голодания сразу много не ели.
Дальше шли дня два, к ночи мы вышли на группу солдат, которые пробирались по направлению к фронту. Нас стало уже больше и после первого боя с немцами поняли, что не так уж и страшен немец, как показались нам во время бомбёжки.

В одном из боёв снаряд разорвался почти рядом, убило двух солдат из пополнения, а Дмитрия контузило. Сколько дней он был без сознания, не знает. Очнулся в землянке в окружении раненных бойцов. Санитарка подошла и, улыбнувшись, спросила:
- Как чувствуешь себя солдат?
- Хорошо, - ответил Дмитрий и снова впал в забытьё.
Сколько пролежал в беспамятстве Дмитрий не знает, но очнулся в полевом госпитале. Доктор, капитан медицинской службы, осматривая на утреннем обходе, сказала:
- Кризис миновал, пойдешь на поправку!

Когда Дмитрию стало легче, он стал немного ходить и помогать санитарам: где по плотницкому делу починит табурет, сделает ремонт стола, лавки. Когда появлялась необходимость, точил топоры, ножи, пилы, ножницы. Ремонтировал обувь солдатам, да и многое другое, что нужно в хозяйстве

Однажды услышал Дмитрий, что для ампутации ноги солдату нужна пила, простая ножовка, но она так затупилась и поточить её некому. Он попросил показать ножовку. Посмотрел и диву дался, она же не точёная и нет развода. Из подручных средств сделал инструмент и за считанные минуты выточил ножовку. Как планировал доктор, операция по ампутации ноги прошла вовремя и жизнь молодого солдата была спасена. Когда рана зажила, возникла необходимость в костылях для передвижения и опять бегут к Дмитрию. Дмитрий работал, не считаясь со временем, и принимал лечебные процедуры.

Дмитрий Никаноровича Коростелёв
Подошло время к возвращению в часть, лечение закончилось. Военврач попросил Дмитрия остаться при госпитале и добился такого решения от начальства. Он для них был незаменимым.
Письма из дома приходили часто. Все сюбинские новости Дмитрий знал из писем жены, да и дочка Зина писала часто. Знал, как тяжело приходится колхозникам без мужчин, вся работа выполняется женщинами, стариками и детьми. Работают все! Знал, что всё отдают «фронту», мерзнут и голодают.

Узнал, что у него 2 июля 1941 года появился сын - наследник и назвали его Иваном. Сколько радости было у отца! Когда уходил на фронт, его любимая Настя была на девятом месяце беременности, и он сказал ей:
- Если родиться парень, назови его Иваном!
Настя выполнила просьбу мужа - в сельсовете в свидетельстве о рождении записали имя новорожденного Иван.
Скучал по дому, по детям, по своей деревне, время тянулось медленно, а ведь Дмитрий уже был в годах. Старые люди в деревне, сидя на завалинке, часто говорили Дмитрию:
- Ты вот молод и времени у тебя много, ты его не замечаешь, а вот станешь постарше, оно побежит как родник в логу, не успеешь угнаться!
Так оно и есть…
Шел 1943 год, а ещё оставались 1944, 1945.
ПОБЕДУ встретил как всякий солдат с великой радостью и со слезами на глазах за прожитые годы, потери и лишения.
Вскоре Дмитрий Никонорович Коростелёв прибыл в свою родную Сюбу, которая стала ему ещё ближе к сердцу: здесь он встретил и полюбил Настю, здесь родились дети, о возвращении в деревню мечтал все годы войны.

Семья Коростелёвых: сын Иван, Дмитрий Никанорович, на коленях тяти сидит сын Михаил, Анастасия Николаевна, на коленях сидит дочь Татьяна, стоит дочь Катя, стоит сын Николай.

Зина, Маруся и Катюша наперебой бросились к отцу на шею с возгласами:
- Тятя приехал! Тятя приехал! – обнимая и целуя его.
Иван же не видел и не знал ещё отца, стоял в сторонке.
- Ваня, - крикнула Зина, - это же наш и твой тятя.
Отец погладил их по голове, обнял Ивана и поцеловал:
- Здорово, наследник!
Каждый день возвращались в деревню фронтовики. Бабы, истосковавшиеся по мужской ласке, со слезами радости встречали своих мужей. Накрывали столы и гуляли всей деревней.
Но не все сюбинцы вернулись домой с войны, большинство семей получили казённые письма - похоронки.
После 2 - 4 дней отдыха солдаты стали поднимать колхозы. Женщины, старики и дети за годы войны неимоверными усилиями сохранили скот и птицу, все пахотные земли, луга, но всюду нужны были сильные мужские руки, нужна была техника. Стране нужны были хлеб, яйца, шерсть, молоко и мясо. И вновь началась тяжелая крестьянская работа от зари и до зари, но уже без войны.
Работать солдат умел и мог, старался изо всех сил.
Кормить нужно большую семью. Уходя на войну, оставил он с Настей трёх дочек: Зину, Марусю и Катю. Настя, оставшись в положении, родила сына Ивана. После войны у Дмитрия Никаноровича и Анастасии Николаевны родились ещё: Николай, Михаил и Татьяна. Семь детей воспитали Коростелёвы. Всех выкормили, дали образования. С годами появилось 14 внуков.
Контузия давала о себе знать солдату. Голова всегда очень сильно болела, оглох на одно ухо, а впоследствии и вовсе потерял слух. Резко стало падать зрение и в итоге - слепота. К счастью кировским врачам удалось успешно сделать операцию, и надо было видеть, с какой радостью он вновь смотрел на небо, солнце и родную деревню, своих внуков.
Дети вышли замуж, поженились и уехали в разные уголки страны. География семьи Коростелёвых: Красноярск, Серов, Свердловск, Уржум. Внуки очень любили деда и бабушку и часто, особенно в летнее время, со всех городов приезжали в гости в д. Сюбу. В гостеприимном бабушкином доме места и внимания хватало всем.

За ратную службу фронтовик Коростелев Дмитрий Никанорович награжден: Орденом Отечественной войны ІІ степени, Медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и юбилейными медалями.

Коростелева Анастасия Николаевна награждена Медалью Материнства, Медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», медалью «Ветеран труда».

Дмитрий Никанорович и Анастасия Николаевна Коростелёвы д.Сюба


Умерли они: Дмитрий Никанорович 09.04.1995 года, Анастасия Николаевна 21.05.1999 года. Настя пережила Дмитрия на четыре года один месяц и двенадцать дней. Похоронены вместе на Буйском кладбище, покоятся рядом со своими родными и деревенскими соседями, с теми, кто был свидетелем их долгой, порою тяжелой, но, будем надеяться, счастливой жизни!

Батя

Давай-ка, батя, выпьем водки,
У нас ещё чуть-чуть осталось.
Пусть клен качается над нами,
А мы нальем и повторим:
Давай-ка, батя, выпьем водки
И захмелеем где-то малость,
Ну а потом спокойно сядем
И просто, батя, помолчим.

Ты извини, что я так редко
Тебя с годами навещаю,
Ты извини, что наши встречи
Все время как-то на бегу.
А клен-то каждый раз весною
Листвой зеленой расцветает,
Как в детстве запахи сирени,
И вишня тоже вся в цвету.

Батя, вот и свиделись батя.
Извини, что так поздно
Жаль, что раньше не смог.
Батя, вот и свиделись батя,
А в ответ только ветер:
«Что же, здравствуй, сынок».

Давай-ка, батя снова вспомним
Твоих друзей из эскадрильи,
Тех, кто однажды не вернулся,
Не дотянув чуть-чуть домой.
А сколько лет той лётной куртке,
Что вместе мы с тобой носили,
Из жесткой темно-бурой кожи,
Ты так и не купил другой...

Давай-ка, батя, выпьем водки,
За то твое лихое время,
За то твое большое небо,
В котором ты, как птица, жил,
За жизнь нелегкую такую,
За ваше, батя, поколение,
За то, как ты горел и верил,
Надеялся и как любил.

Александр Маршал

С. Бешкарев.