Мне очень нравится необъяснимость многого из того, чем полна жизнь.

И я уважаю её настолько, что принимаю по умолчанию, легко освобождаясь от въедливого любопытства, требующего вести раскопки совсем не там, где это действительно нужно.
Уже давно мне не нужно знать, почему к кому-то стремишься, улыбаясь одной мысли о человеке, и почему с кем-то это никогда не будет возможным.
Не нужно знать механизмов родившихся чувств, влечения, интереса, и не нужно уходить в стыд и за неслучившееся, и за отсутствие отклика.
Нет никакого желания расщепить до атома то скрытое, что и не должно ни для кого становиться разгаданной тайной, равно как и нет желания придумывать бездоказательные объяснения чему-то лишь из-за внутренней тревоги перед неизвестностью.
Я больше не дознаюсь, почему нравлюсь или не нравлюсь, и былая моя, но часто пустая неугомонность, вездесущесть и страсть охватить и узнать всё, на радость переродилась вдруг в роскошь совсем не пафосной избирательности, и в ещё большую роскошь признаться, что мне может быть неинтересно то, о чём трубят на каждом углу.
Наверное, именно так даёт о себе знать доступная свобода зрелости, которая умеет быть прекрасно равнодушной ко всему, что из неё пытаются добыть против её воли.
И ещё она умеет не страдать без немедленных ответов, без полной определённости и без мучительного ожидания, когда всё будет хорошо.
Всё - никогда.
А вот что-то из списка нечаянных радостей - непременно.
Лиля Град