Предыдущая публикация
Но “век” оказался слишком коротким.
О нём сказаны горькие слова: “ОБЕЩАЛ быть Серебряным…”.
Почему только “ОБЕЩАЛ”?
Огромное количество как внутренних, так и внешних проблем, невозможность их разрешения привела к социальным потрясениям: первой русской революции 1905–1907 годов, февральской и октябрьской революциям 1917 года. Россия стала бескрайним полем для невиданного социального эксперимента.
Оценка событий 1917 года русскими писателями и поэтами была неоднозначной, противоречивой, от “Моя революция, пошел в Смольный” В.Маяковского до “Окаянных дней” И.Бунина.
Присоединяйтесь — мы покажем вам много интересного
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 2
полуголодная бесприютная жизнь определила мировоззренческую позицию поэта: в революции он увидел возможность перемен во всех сферах общественной жизни. В апреле 1917 года он пишет хрестоматийные строки:
Свобода приходит нагая,
Бросая на сердце цветы,
И мы, с нею в ногу шагая,
Беседуем с небом на ты.
Мы, воины, строго ударим
Рукой по суровым щитам:
Да будет народ государем
Всегда, навсегда, здесь и там!
Пусть девы споют у оконца,
Меж песен о древнем походе,
О верноподданном Солнца –
Самодержавном народе.
Ровно через пять лет Хлебников переосмыслил события.
Вместо “свободы нагой”, бросающей “на сердце цветы”, появляется образ “слепой свободы”, по ту сторону которой “гробов доска”:
Какому голоду оков,
Какому высушенному озеру
Были в неудачной игре козыри?
Зачем вы цугом шли в могилу?
Как крышка кипятка,
Как строгий пулемёт,
Стучала вслед гробов доска,
Где птицей мозг летел
На туловище слепой свободы…
Былые радужные надежды гаснут, на смену вос...ЕщёЛичность поэта-футуриста Велимира Хлебникова,
полуголодная бесприютная жизнь определила мировоззренческую позицию поэта: в революции он увидел возможность перемен во всех сферах общественной жизни. В апреле 1917 года он пишет хрестоматийные строки:
Свобода приходит нагая,
Бросая на сердце цветы,
И мы, с нею в ногу шагая,
Беседуем с небом на ты.
Мы, воины, строго ударим
Рукой по суровым щитам:
Да будет народ государем
Всегда, навсегда, здесь и там!
Пусть девы споют у оконца,
Меж песен о древнем походе,
О верноподданном Солнца –
Самодержавном народе.
Ровно через пять лет Хлебников переосмыслил события.
Вместо “свободы нагой”, бросающей “на сердце цветы”, появляется образ “слепой свободы”, по ту сторону которой “гробов доска”:
Какому голоду оков,
Какому высушенному озеру
Были в неудачной игре козыри?
Зачем вы цугом шли в могилу?
Как крышка кипятка,
Как строгий пулемёт,
Стучала вслед гробов доска,
Где птицей мозг летел
На туловище слепой свободы…
Былые радужные надежды гаснут, на смену восторженному романтику приходит беспощадный сатирик. Трагическим прозрением станет для Хлебникова голод в Поволжье.
|
Встать над схваткой, презреть суету быстротекущей минуты во имя незыблемых общечеловеческих ценностей, отказаться от деления людей единой нации на каких-то “красных” и каких-то “белых”, плакать и скорбеть о тех и о других – такова была мировоззренческая позиция Максимилиана Волошина:
Одни идут освобождать
Москву и вновь сковать Россию,
Другие, разнуздав стихию,
Хотят весь мир пересоздать.
И здесь и там между рядами
Звучит один и тот же глас:
“Кто не за нас, тот против нас!
Нет безразличных! Правда – с нами!”
А я один стою меж них
В ревущем пламени и дыме
И всеми силами моими
Молюсь за тех и за других.
|
В “кровавых списках” оказалось имя Николая Гумилева. В самые бурные, самые напряженные октябрьские дни 1917 года Гумилев находился за границей. Вернувшись в Россию, поэт с головой ушел в литературную жизнь, по которой он соскучился за время войны. И только в 20-ые годы он пристально всматривается в себя – не условного, романтического героя, а участника всего происходящего в стране. В стихотворении “Заблудившийся трамвай” уже сам рожденный поэтом образ заблудившегося трамвая, сошедшего с железного, раз и навсегда определенного пути, свидетельствует, что в глазах Гумилева его собственная жизнь и вообще жизнь сошли с рельсов, что происходит что-то непонятное и страшное:
Шел по улице я незнакомой
И вдруг услышал вороний грай.
И звоны лютни, и дальние громы –
Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.
Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен...
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон…
|
Прошло уже много лет, а мы с горечью и восхищением говорим о необыкновенном, но коротком периоде в истории русской культуры, который мы называем Серебряным веком, но ВЕКОМ – столетием так и не ставшим.....
Валерий Брюсов
Первый снег.
Серебро, огни и блестки,-
Целый мир из серебра!
В жемчугах горят березки,
Черно-голые вчера.
Это - область чьей-то грезы,
Это - призраки и сны!
Все предметы старой прозы
Волшебством озарены.
Экипажи, пешеходы,
На лазури белый дым.
Жизнь людей и жизнь природы
Полны новым и святым.
Воплощение мечтаний,
Жизни с грезою игра,
Этот мир очарований,
Этот мир из серебра!