Наталия Горбунова

СИНДРОМ ОТЧАЯНИЯ
(Источник: журнал «СПУТНИК. Дайджест советской прессы», ежемесячное издание, №4 / 1991. М.: Информационное Агентство Новости. Стр. 78—83)
За последние годы советский кинорынок пополнился фильмами так называемой перестроечной волны. В них без прикрас и купюр правда о прошлом и настоящем страны. Однако у «плодовитой» гласности появляются и «нелюбимые дети». Последняя картина Киры Муратовой — из их числа.
***
Еще не дойдя до широкого зрителя, «Астенический синдром» наделал шума. Те, кому довелось присутствовать на одном из полулегальных просмотров — скажем, в московском Доме кино, — исполненные горделивого чувства причастности к узкому кругу, небрежно сообщают знакомым, что собственными ушами слышали с экрана нецензурную брань. Да какую! И вообще, фильм — сила: откровенность на уровне стриптиза. Да и в буквальном смысле... Мужики голые ходят. (Это считается особым шармом, поскольку ню женского пола уже не приводят в трепет нашего зрителя — «накушались».) Для обывателя со скромными культпотребностями приманка вполне аппетитная. И вот он, приведя в полную боевую готовность все свои связи, получает заветный билет и в предвкушении пикантных сцен жадно впивается в экран. Но что это? Минут через пятнадцать кресло под ним начинает томительно поскрипывать, а еще через полчаса он, наступая на ноги рядом сидящих, бочком пробирается к выходу, не дождавшись вожделенной «чернухи». «Какое занудство», — бормочет он, проклиная собственную доверчивость. Однако, досиди наш обыватель до последних кадров, он был бы крайне обескуражен поведением некоторой части зрителей, которые поднимаются со своих мест и стоя аплодируют фильму и его создателям...
Почему такая полярная реакция? Картину Муратовой никак нельзя отнести к разряду элитарных, хотя «конструкция» ее достаточно сложна и не для каждого понятна. Зато каждому понятно и до боли знакомо все, что происходит на экране.
Фильм разбит на две части, сюжетно не связанные одна с другой. Их объединяет нечто большее. В первой — черно-белой — рассказывается история женщины-врача, которая после смерти мужа впадает в состояние бесконтрольной агрессивности. Это и есть астенический синдром — в буквальном, медицинском толковании: неадекватное поведение человека, перенесшего глубокий стресс. Оно проявляется в спонтанных эмоциональных выбросах, повышенной раздражительности, быстро сменяющейся утомлением, сонливостью.
В центре второй (цветной) части картины — Человек, Который Спит. Заурядный школьный учитель, несостоявшийся писатель, неудачливый семьянин, он безуспешно силится выплыть из мутного водоворота повседневности. И при каждой неудачной попытке, на исходе душевных сил его выручает защитная реакция организма — сон. Учитель засыпает на уроке, когда замечает, что ученики его не слушают, каждый занят чем попало. Засыпает в метро при виде плотно спрессованных телес, потных отрешенных лиц — никому ни до кого нет дела. Выходит из вагона и падает в людском потоке. Никто не обращает на него внимания, автоматически обходя распростертое тело. А когда на опустевшей платформе над ним склоняются санитарка и милиционер, выясняется: человек не умер, не потерял сознание — он спит.
Одна сцена сменяет другую. Они бессвязны, как сама наша жизнь, и столь же узнаваемы. Словно отражение в зеркале — длинная, отвратительно галдящая очередь. И толпа в метро, и эта очередь, насильно объединяя, еще сильнее разъединяют людей, доводят до исступления. От случайного толчка локтем человек заходится в истерике, обрушив на неловкого соседа ушат грязных оскорблений.
Астенический синдром эпидемией распространился на все общество, погрузившееся в духовную летаргию. Люди раздражаются по пустякам, срываются на своих близких, испытывают тайное удовлетворение от несчастья, постигшего коллегу. Массовый эгоизм, тотальное равнодушие...
Их нельзя винить и упрекать в жестокосердии. Потому что оно — «благоприобретенное», взращенное на ниве полунищенского, унижающего человеческое достоинство существования.
Герой картины пытается найти выход из этого мрачного и узкого — чем дальше, тем тяжелее дышать — туннеля. Что выбрать: ожесточение или сдержанность? «О, эта сдержанность, эти опускаемые веки, потому что невозможно изменить выражение собственных глаз. Это молчание, похожее на отрубленные пальцы людей, которые тонут и хватаются за борта своей лодки...»
Он опускает веки. Он выбирает сдержанность. И оказывается... в психушке, которая мало чем отличается от «нормальной» жизни. Та же безликая обстановка, те же бессмысленные поступки окружающих: где больные, где здоровые — сразу и не разберешь. И та же отрешенность в глазах учителя.
Но остается еще третий, запасной, выход — смерть. И герой с облегчением принимает ее. Нет, он не бросается с десятого этажа и не затягивает петлю на шее. Он просто засыпает навсегда. Там же, в метро. А когда все до единого пассажиры, безразлично (а как еще?) проходя мимо лежащего на полу человека, покидают вагон, поезд уносит его, крестообразно раскинувшего руки, все дальше и дальше, прочь от житейской «голгофы».
«Это печальный фильм, — говорит Кира Муратова. — В нем отражен трагический личный тупик. Конечно, он одет в наши одежды. Одежды нашего общества. Нашего времени. Он о тех проблемах, которые я не могу назвать проблемами, потому что они неразрешимые...»
У Киры Муратовой нет ни одного фильма с легкой судьбой. Десятилетия томились «на полке» ее ранние работы «Короткие встречи» и «Долгие проводы». Трудно пробивается к зрителю и «Астенический синдром». Что же инкриминируют режиссеру сегодня, в эпоху гласности, открывающей вроде бы все шлюзы для творческого самовыражения? Оказывается, камнем преткновения стал один из последних эпизодов фильма: женщина в вагоне метро вдруг начинает исступленно материться, глядя прямо в объектив камеры, как бы давая понять, что для выражения происходящего уже не хватает нормальных слов.
Режиссер прибегает к этой нарочито неэстетичной сцене, используя метод шоковой терапии. Может быть, хоть она заставит зрителей, выражаясь словами Шекспира, повернуть глаза внутрь собственной души.
Госкино СССР потребовал вырезать «скандальные» кадры, дабы не нанести пощечину общественному вкусу. Муратова наотрез отказалась, считая, что общественный вкус как раз заслужил такой пощечины. Конфликт затянулся. А пока ревнители зрительского целомудрия упорствовали, «Астенический синдром» удостоился одной из высших наград — приза «Серебряный медведь» на прошлогоднем международном кинофестивале в Западном Берлине.
В конце концов права на картину отвоевала Федерация киноклубов Москвы, которая и организует, в меру своих возможностей, ее показ по стране. Все кадры в целости и сохранности...
***
Иллюстрации: «СПУТНИК. Дайджест советской прессы», №4 / 1991. Стр.78—82