В Кузьмовыре Анна Савильевна Мутина оказалась впервые, между тем как с Удмуртией – и с нашими проектами! – ее связывает очень многое. Прежде всего, Ижевск – ее родина. Здесь она закончила филологический факультет Удмуртского госуниверситета, исколесила многие районы республики – в том числе и Игринский! – в фольклорных экспедициях, работала в УдГУ и Удмуртском институте истории, языка и литературы УрО РАН, в Ижевске же защитила кандидатскую диссертацию, начала исследовать традиции и культуру старообрядцев. Профессию художника-реставратора по тканям она получила позже, переехав много лет назад в Санкт-Петербург, где и работает ныне в Государственном музее истории религии. Филологические и фольклорные научные интересы по-прежнему остаются с ней, и вполне логично, что, когда в Публичном архиве традиционной культуры появилась тема старообрядцев, по многим вопросам мы обратились именно к Анне Савильевне как к ученому. А уж потом, когда мы задумали «Тканые истории деревни Кузьмовыр» и Музей тканых историй, оказалось, что музейный работник, художник-реставратор по тканям первой категории Анна Мутина – тот уникальный эксперт, который необходим нашим проектам. Все снова срослось и совпало! И в очередной раз мы удивляемся тому, как наши проекты порой ненавязчиво, но настойчиво ведут нас в верном направлении сами, притягивая важных для нас и близких по духу людей, которые оказываются в нужном месте в нужное время.

Помимо Кузьмовыра, Анна Мутина побывала в Игринском районном краеведческом музее и увидела экспозицию «Время водит хоровод», в лаборатории традиционной культуры Красногорского района в деревне Бараны, посетила Народный музей исчезнувших деревень в Сепе, куда давно хотела попасть. Несколько лет назад, когда мы создавали студию «Сеп» и собирали различный «бытовой» звукоизоляционный материал вроде старых, но добротных ковров, Анна Савильевна отправила в дар из Санкт-Петербурга свой ковер! И он сейчас на полу студии, под микрофонами. Вот оно, еще одно – вполне материальное! – свидетельство нашей дружбы.

Те, кому повезло стать участниками мастерской Анны Мутиной, еще долго будут вспоминать ее увлекательные лекции и практические занятия. А мы в нашем интервью взглянем на минувшее событие глазами самой Анны Савильевны.

– Анна, прежде всего спасибо вам за то, что вы согласились принять участие в наших «Тканых историях». И сразу же – ваши ожидания и первые впечатления?

– Когда я приехала в Игринский район, в первую очередь мне бросилось в глаза, как изменилась сама Игра. На мой взгляд, она стала гораздо лучше, чище. Вообще вся Удмуртия, ее сельская часть, выглядит намного лучше. Появляется много новых домов – то есть люди, видимо, настроены жить в этих местах, что радует.

Кузьмовыр встретил с теплотой. Приятный сельский дом культуры, с замечательными клумбами, цветами. Всюду чисто, аккуратно. В библиотеке – чудесные лозунги, написанные от руки, как в нашем детстве.

У нас была небольшая мастерская – в ней участвовали в основном члены проектной инициативной группы, Вера Геоленовна Болдырева, Татьяна Ксенофонтовна Мосова из Сепа, позже присоединились коллеги из Дома трех культур «Венок» деревни Бараны. И, наверное, больше участников и не нужно было, поскольку не получилось бы в полной мере овладеть практическими навыками. А тут все смогли послушать лекции, попробовать поработать с музейными предметами, задать вопросы… Чувствовалось, что ты попал в дружный коллектив, семью, которая живет по своим законам. Это образованные, воспитанные люди, которые очень хорошо, четко излагают свои мысли и задают вопросы. Они очень живые, активные. Ты попадаешь в такую теплую атмосферу, что тебе хочется рассказывать какие-то добрые истории, шутить.

Мы сразу выяснили, что наши взгляды на музей – каким он должен быть – совпадают. Понятно, что я работаю в крупном федеральном учреждении, а жители Кузьмовыра хотят сделать настоящий музей – без поправок на сельскую местность. Не краеведческий музей с чучелами медведей и уродливыми манекенами, а новое место, в котором будет комфортно находиться и людям, которые туда придут, и вещам, которые будут там представлены. Я рассказывала о том, какие существуют взгляды на реставрацию, музейный учет. И чувствовалось, что у жителей Кузьмовыра и у руководителя проекта Александра Юминова есть свое видение. И это видение мне достаточно близко.

– Так каким же должен быть музей?

– Мы же говорим не про все музеи! Музеи должны быть разные. А в этом музее важно рассказать личную историю каждой вещи. Он будет называться Музей тканых историй. То есть здесь и ткань, и истории. Сопоставление этих двух слов неслучайно. Текст и текстиль – это, как известно, однокоренные слова. Поэтому все это и находит лично у меня такой отклик. Я, как реставратор, работаю с тканью, и могу рассказать, например, о характере швеи, которая шила ту или иную вещь. Каждый квалифицированный реставратор может сказать, кто как работал, относился человек с любовью к делу или шил тяп-ляп. Личностный подход оказался близок и коллегам из Кузьмовыра.

Они действительно стремятся профессионально подходить к созданию своего музея. Когда я начала объяснять какие-то вещи, связанные с системой учета, с тем, как строится музей, что такое книга поступлений и для чего это нужно, они радостно откликнулись: «А, так все понятно! Это как в библиотеке!» Да, точно так же. Оказалось, что составление списков – это очень интересный процесс!

На мастерской мы завели книгу поступлений основного фонда будущего музея. Это самая главная книга для всех музеев России, она есть в каждом музее. Первый день мастерской был посвящен тому, что мы начали вести систему учета, хотя бы первичную, разбирались, как правильно составлять списки, что должно быть в них, что информативно, а что – нет. Так что книга поступлений – очень важный документ, по которому можно отследить источник поступления предмета, его краткие характеристики. Это большое подспорье, особенно в том случае, когда музей начнет разрастаться. Мы сделали книгу в двух вариантах – и рукописном, и электронном. Все получили огромный кайф, когда мы сделали первую запись от руки, красивым почерком.

Второй день был посвящен тому, как организовать хранение. Оказалось, что и это интересно людям! Просто, когда ты работаешь в музее, внутри фондов, в течение многих лет, у тебя уже замыливается глаз, и уже кажется, что это никому неинтересно. Да, мне, как профессионалу, это всегда интересно, но я не думала, что это может настолько увлечь людей, которые никогда не работали в музейной сфере. Но им это очень понравилось! «Мы же тоже можем показать людям, как нужно хранить вещи грамотно!» Было много вопросов – как выглядит личинка того или другого жука, может ли к ним приползти такой-то вредитель тканей… Это приятно, когда тема вызывает такой отклик у людей, когда ты встречаешь такое отношение.

И самое, наверное, важное, что многие участники мастерской сказали мне после ее окончания: «Теперь я буду смотреть на все музеи по-другому». То есть они уже подходят к этому не просто как зрители, а как наши коллеги – у них формируется профессиональный взгляд.

– За четыре дня мастерской вы успели поднять так много важных музейных тем!

– И это не только моя заслуга. Меня часто приглашают с лекциями и на семинары муниципальные музеи, где нет (и, наверное, никогда не будет) реставратора по тканям. И я могу сказать, что сейчас в регионах очень большой интерес к этой теме. Люди хотят знать и учиться, люди нуждаются в этом. Во многих городах музеи порой играют роль градообразующего предприятия, являются генераторами смыслов. Они формируют образ территории, проводят фестивали, ярмарки. Такой запрос есть. И в «ВКонтакте» мне постоянно пишут и задают вопросы, например: «Мы купили для музея такое-то платье. Что с ним делать, чтобы его сохранить, как повесить правильно?» Хорошо, что такие вопросы есть. И Кузьмовыр в этом музейном течении – один из кораблей.

– Анна, есть ли для вас, как для ученого и художника-реставратора по тканям, какой-то свой научный интерес в таких проектах и поездках?

– Есть и научный интерес, и человеческий. Самое главное, что ты знакомишься с людьми. И сразу открываются новые горизонты. Иногда создается впечатление, что твой труд не очень и нужен. А когда ты общаешься с людьми, которые живут на земле здесь и сейчас, решая практические цели и задачи, и обнаруживаешь, что им нужен твой труд, это очень согревает и вдохновляет. К тому же в нашей работе важна насмотренность, знание вещей – где что распространено… Я думала, что после переезда в Санкт-Петербург не буду соприкасаться с удмуртским фольклором. Но работа с удмуртской коллекцией, которая хранится в Государственном музее истории религии, показала, что еще как соприкасаешься! Так что все это важно. И, конечно, колоссальный опыт, который я получила у Татьяны Григорьевны Владыкиной… Участие в этом проекте – тоже связь с ней. А еще в мастерскую подтянулись люди из Баранов – оказывается, они с интересом следят за моими публикациями, им это очень нужно. И у нас с ними тоже установился контакт.

Важно, чтобы сотрудники музеев, высших учебных заведений не только писали научные статьи, но и отдавали свой долг – да, у нас все равно есть долг перед деревней, перед провинциальными музеями. Мы очень много говорим о формировании профессионального музейного сообщества. Но музейное сообщество – это не только какой-то крутой конкурс Музейный олимп или Интермузей, которые проходят в столицах и где собираются в основном представители крупных музеев. А это и маленькие музеи – как в Сепе, как будущий музей в Кузьмовыре. И если мы считаем себя музейным сообществом, то должны помогать выращивать, обучать кадры. Я всегда говорю, что мы, работники крупных музеев, виноваты в том, что недостаточно методически обеспечиваем регионы – не пишем методички, не выпускаем учебные пособия, мало читаем лекций. Но это в целом про музейное сообщество. Хотя есть музеи, которые занимаются этим – читают лекции, проводят обучающие семинары, записывают подкасты… Например, в Тотьме существует Школа музейного развития, сформировавшая особый круг людей, заинтересованных в развитии самых разных музеев и формировании профессиональной среды. Мы часто сталкиваемся с тем, что, как в Кузьмовыре, работать в музей приходят бывшие врачи, учителя, сотрудники детских садов… Получить второе высшее образование для них нереально по многих причинам. И когда есть возможность чему-то поучиться – это очень важно. И поэтому то, что делают «КАМА рекордз» и Публичный архив традиционной культуры Удмуртии – очень большое дело.

– Анна, вы участвуете во множестве проектов, связанных с музеями. Да, пусть будет больше музеев всяких и разных! Но у каждого, пусть в идеале, наверное, должна быть какая-то особенность, непохожесть на другие. Есть ли в Кузьмовыре нечто, из чего можно сделать эту непохожесть?

– Мне сложно сказать, потому что пока я смотрю на вашу музейную историю прежде всего со стороны собранных вещей. Но уже сейчас проделана огромная работа по сбору материала, устных историй, песенного, визуального материала, видеозаписей, различных техник, приемов ткачества… Все это продолжает собираться. Прямо во время нашей мастерской приходили люди и говорили: «Я записала такую-то песню. Подойдет ли она нашему музею?» Мне кажется, генерация смыслов происходит именно сейчас, и она должна происходить не у меня, а у тех, кто непосредственно создает музей. Моя же задача – помочь им сделать так, чтобы вещи повернулись именно той стороной, какой нужно. Мы обсуждали это во время мастерской. Ее участники говорили, показывая те или иные вещи: «Это надо отмыть, это надо зашить». Я спрашивала их: «Подумайте, надо ли это делать? Может быть, эта утрата как раз будет значима в контексте вашей истории, и ее, напротив, нужно подчеркнуть?»

У нас на практических занятиях был один любимый предмет, на котором мы показывали все приемы, – портянки. С одной стороны, смешно, а с другой – где еще хранятся портянки? И я говорю: «Вот здесь какие-то пятна, утрата… Предмет жил на ноге. Может быть, и не надо зашивать утраты и полностью удалять пятна?». Конечно, реставрация может удалить эти пятна полностью. Но сейчас в реставрации нет такой тенденции. Напротив, мы стараемся внедрять в материал как можно меньше химических реагентов, чтобы ткани сохраняли свой аутентичный облик, чтобы была видна жизнь вещи. И может быть, это как раз имеет особое значение для зрителей.

Я могу сказать, что сейчас очень востребованы выставки, посвященные костюму, одежде. И даже если на той или иной выставке, тематически, возможно, и не связанной с текстилем, есть предмет из ткани, возле него всегда будут стоять зрители. Потому что это то, что близко каждому человеку. Не у каждого дома имеется какой-то шикарный старинный подсвечник или картина Рембрандта, но полотенце – возможно, и домотканое! – есть у каждого! И бабушка, которая его вышила, есть у каждого.

Конечно, должны быть музеи, которые поражают своей красотой и роскошью и являются символом культурных богатств государства, такие, как, например, Эрмитаж. Они вызывают посетителя на сложный диалог. Но есть и не менее сложный личный разговор, который может быть реализован на базе Музея тканых историй. Сейчас существуют психотерапевтические практики, когда люди собираются вместе и зашивают что-то, делая заплатки. Человек, который сделал штопку, чувствует удовлетворение от того, что вещь вернулась к жизни, и у него внутри что-то затягивается. И я, как человек, занимающийся реставрацией тканей уже пятнадцать лет, могу сказать, что меня лично реставрация спасла. И многих моих коллег она спасает, успокаивает, поддерживает. А здесь, в Кузьмовыре, в каждом вышитом узоре показана еще и твоя история, твоего рода, твоей деревни…

– Можно сказать, что жители Кузьмовыра, Байвала, Чуралуда, работая над Музеем тканых историй, тоже ставят некие «заплатки»?..

– Образные заплатки, да! У них сейчас возникает много идей. И, может быть, смысл музея будет в совсем другом. Но это точно не будет музей с безликими костюмами – там явно будет что-то свое, особенное. Просто и участники этого проекта, и авторы идей, и те, кто проводил здесь мастер-классы, и жители этих деревень – яркие люди со своим характером, индивидуальностью.

Вообще музей может быть разным. Но главное – он должен вызывать сильную эмоцию. Сейчас человек настолько мощно утрамбован разными впечатлениями, их быстрой сменой, что мы уже не распознаем настоящие эмоции. Мы сочувствуем людям из сериалов, часто вместо реальной жизни переживаем из-за каких-то комментариев в социальных сетях… Мы не за то переживаем! И роль музея в том числе, чтобы вернуть людей к подлинным эмоциям. Есть экспозиции, которые посвящены лагерям, Великой Отечественной войне или текущим событиям… Они нисколько не радостные и не развлекательные. Они не про это. Ты останавливаешься и думаешь: «Для чего живем?». Народный музей исчезнувших деревень в Сепе из этого же ряда.

– Хочется, чтобы и Музей тканых историй получился таким.

– Мне кажется, иначе и быть не может. Он уже таким получается.

Беседовала Светлана Мальцева

Фото – Наталья Русских, Александр Юминов

Проект «Музей тканых историй деревни Кузьмовыр» реализуется при поддержке Благотворительного фонда Владимира Потанина.

Проект «Тканые истории деревни Кузьмовыр» реализуется при поддержке Фонда президентских грантов.

#ПА #ПубличныйАрхив #KAMArecords #НКО #ТканыеИстории #Наследие #Традиции #Кузьмовыр #фондпотанина #музейбезграниц #музей4_0 #ФондПрезидентскихГрантов #ФПГ