Самозванец был в веселом и спокойном расположении духа, когда его подвели к крыльцу, на котором стоял Панин, окруженный своим штабом.
— Кто ты таков? — грозно спросил Панин самозванца.
— Емельян Иванович Пугачев, — ответил тот.
— Как же смел ты, вор, называться государем?
— Я не ворон, я вороненок, а ворон-то еще летает, — с издевкой ответил Пугачев".
*****
Не верьте тем, кто говорит, что социальная революция - это катастрофа. Катастрофа она для тех, кому было и есть что терять - для паразитов, жирующих за счет трудового человека, для шелкоперов, пишущих на заказ Хозяев и Начальства в "Коммерсанте" или "Биржевой газете", для томных салонных поэтесс, для коррупционеров, присосавшихся к госбюджету. Для простого человека, у которого одна перспектива в этой жизни - всю жизнь горбатиться на господ, а потом сдохнуть - революция это день гнева, когда эти господа, Хозяева и Начальство, получат сполна за все, что они заслужили.
Не обращайте внимание на тех, кто говорит, что наша революция не смогла добиться того, во имя чего она совершалась. Первая тварь, выползшая на сушу, скорее всего погибла, первого получеловека, слезшего с дерева, наверняка сожрали дикие звери, первого раба, который своей тяпкой разбил голову своему хозяину, поймали и казнили. Наивно было бы ожидать, что с первого раза все получится.
И, само собой разумеется, революция - это не про то, что много танков, тучи самолетов, лес ракет и всесильное ГБ. Это не более чем инструменты, которые должны защищать завоевания революции. Не более.
Социальная революция - это максимальное освобождение человека, и прежде всего превращение труда из необходимости и рутины в радость и творчество. Какой бы этот труд не был - производство материальных и культурных ценностей, помощь другим людям, научный поиск или выращивание новых человеков.
Да, получившийся в результате нашей революции строй во многом не соответствовал этому идеалу, потому я называю его госсоциализм. Но, надо заметить, даже он лучше этого нынешнего капитализма, потому что лучше работать на какое-нибудь Министерство точной промышленности, чем на гадёныша, который будет тратить выжатые из нас соки на яхты, недвижимость и дорогих шлюх. При госсоциализме мы работали, чтобы в стране строились новые школы, больницы, квартиры для нас самих, синхрофазотроны и космические аппараты к другим планетам.
Но идея о коммунизме не умирала. Оттого и 15 коммунистов станции Москва-Сортировочная, вышедшие в свой выходной день ремонтировать паровозы для своей Республики рабочих, оттого и бригады коммунистического труда - пока это движение не выродилось в профанацию и показуху - и это не вина была рабочих, а просто вырастало новое Начальство, которое по итогу и продало-предало революцию и Советское государство. Мечта не умирала - она жила в песнях, книгах, стихах, фильмах. "Я не знаю, каким он был коммунистом, но я видел, как он рубил дрова"...
А если совсем коротко, то вот так.
Спасибо тем, кто в 1917 году так напугал Хозяев и Начальство, что до сих пор они помнят тот страх. Судя по ненависти, которую они не просто до сих пор испытывают, а она у них даже растет с каждым годом.
Так что все правильно сделали, значит.
Ну а то, что стали забывать, ну так что же. Повторят. «Я не ворон, я вороненок; ворон еще летает», как сказал другой товарищ, резавший дворян, тогдашних Хозяев и Начальство.
Ворон еще прилетит. Снова.
От Валерия Михайловича


Присоединяйтесь — мы покажем вам много интересного
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 3
То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы.
В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике.
Чайки стонут перед бурей, — стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.
И гагары тоже стонут, — им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их пугает.
Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах... Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем!
Всё мрачней и ниже тучи опускаются над морем, и поют, и рвутся волны к высоте навстречу грому.
Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады.
Буревестник с криком реет, черной молнии подобный, как...ЕщёНад седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный.
То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы.
В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике.
Чайки стонут перед бурей, — стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.
И гагары тоже стонут, — им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их пугает.
Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах... Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем!
Всё мрачней и ниже тучи опускаются над морем, и поют, и рвутся волны к высоте навстречу грому.
Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады.
Буревестник с криком реет, черной молнии подобный, как стрела пронзает тучи, пену волн крылом срывает.
Вот он носится, как демон, — гордый, черный демон бури, — и смеется, и рыдает... Он над тучами смеется, он от радости рыдает!
В гневе грома, — чуткий демон, — он давно усталость слышит, он уверен, что не скроют тучи солнца, — нет, не скроют!
Ветер воет... Гром грохочет...
Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря. Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит. Точно огненные змеи, вьются в море, исчезая, отраженья этих молний.
— Буря! Скоро грянет буря!
Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы:
— Пусть сильнее грянет буря!..
✦