Предыдущая публикация
ЕГО КРЕСТИЛИ УМИРАЮЩИМ — А ТЕПЕРЬ ОН ВОИН, И МАТЬ ЧИТАЕТ ТОТ ЖЕ АКАФИСТ
Лампадка перед образом Богородицы горела неровно — огонёк то приседал, то вытягивался, словно и ему было тревожно. Татьяна стояла на коленях, и старый половик продавился под её весом, пропуская холод от досок. Губы шевелились беззвучно: «Пресвятая Богородице, спаси нас...»
На комоде, прислонённый к стопке чистых полотенец, стоял телефон. Экран погас давно, но она всё равно косилась на него после каждой строчки молитвы. Третьи сутки без весточки. Третьи сутки — как три года.
Рядом с телефоном — фотография в простой рамке. Егор в берете, тельняшка выглядывает из-под расстёгнутого ворота кителя. Широкие плечи, подбородок вперёд, глаза отцовские — упрямые, светлые. На груди — крестик, тот самый, которым его крестили двадцать семь лет назад. Крестили умирающего.
Татьяна поднялась — колени захрустели — и взяла карточку. Провела пальцем по стеклу, по контуру его лица.
— Богатырь мой, — прошептала она, и голос сел, как бывает, когда в горле застревает что-то твёрдое.
А перед глазами встало другое лицо. Маленькое, сморщенное, покрытое лиловыми и бурыми пятнами — будто кто-то жестокий разлил чернила по живой коже.
***
Двадцать семь лет назад в коридоре роддома пахло хлоркой и чем-то кислым, больничным. Краска на стенах — в цвет несвежей простыни — кое-где вздулась пузырями. Муж Николай сидел на банкетке, уперев локти в колени, и смотрел в одну точку на полу. Три дочки дома, а он ждал сына. Всю беременность ждал. Имя выбрал — Егор. Георгий Победоносец, покровитель воинов.
Дверь открылась, и вышла акушерка. Немолодая, усталая, с тем особенным выражением лица, которое медики надевают, когда слов подходящих нет.
— Мальчик, — сказала она. — Но вам нужно к заведующей. Прямо сейчас.
В кабинете заведующей было накурено, хотя нигде не было видно пепельницы. Врач — седая, с короткой стрижкой — говорила, не глядя в глаза:
— Геморрагический синдром. Сосуды полопались. Мы делаем всё возможное, но... — она помолчала, перебирая карандаши в стаканчике. — Готовьтесь.
К чему — не уточнила. И так понятно.
Николай вышел из кабинета и прислонился к стене. Ноги отказывались держать. В голове билось одно: покрестить. Хоть так. Хоть напоследок.
В храме, куда он заехал по дороге домой, молодой священник отец Михаил выслушал его, не перебивая. Потом сказал:
— Поедем. Сейчас.
В реанимации горел мертвенный свет люминесцентных ламп. Пищали мониторы, шипели аппараты. Младенец лежал в кувезе — прозрачной коробке, похожей на аквариум для какого-то диковинного, хрупкого существа. Кожа — мраморная, в пятнах, будто его уже готовили к другому миру. Грудка едва заметно вздымалась.
Отец Михаил накинул епитрахиль, достал пузырёк со святой водой. Руки у него, Николай заметил, подрагивали. Молодой ещё, не привык крестить умирающих.
— Крещается раб Божий Георгий...
Вода попала на лобик — младенец дёрнулся, но глаз не открыл. Николай стоял рядом и чувствовал, как по щекам текут слёзы — горячие, крупные. Он плакал впервые за двадцать лет.
Потом был звонок в палату, где лежала Татьяна. Она ещё не видела сына — её не пускали. И когда муж сказал, что окрестили, она всё поняла. Всё без слов.
— Значит, буду молиться, — сказала она и отвернулась к стене.
Две недели.
Четырнадцать дней она читала Акафист Пресвятой Богородице. Утром — ещё до завтрака, когда медсёстры гремели каталками в коридоре. Днём — пока другие роженицы смотрели телевизор в холле. Вечером — когда гасили верхний свет.
«Радуйся, Невесто Неневестная...»
Она не торговалась с Богом, не обещала ничего взамен. Просто отдавала сына — каждый день, каждый час — и просила вернуть.
И через две недели врач — та же, седая, — вызвала её к себе и сказала:
— Не понимаю. Динамика положительная. Забирайте.
Она забрала.
***
Егорке было пять, когда Татьяна заметила: губы у сына белые, как бумага. И под глазами тени, будто он не спал несколько ночей. Он перестал бегать, всё чаще садился на стульчик и сидел, глядя в одну точку.
Анализ крови показал: гемоглобин семьдесят шесть. Критически мало.
Педиатр выписала таблетки. Они купили, заняв денег у соседки. Егор пил их две недели, но щеки не розовели. Сдали повторно — семьдесят восемь. Почти не сдвинулось. Врачи развели руками: «Усваиваемость плохая. Нужны уколы, дорогие препараты, усиленное питание».
Татьяна слушала и чувствовала, как немеют пальцы. Семеро детей. Николай тогда работал на комбинате, зарплату задерживали третий месяц. Они и так ели пустую картошку. Лечить было не на что, но и смотреть, как угасает сын, было невыносимо.
Дома, когда уложила младших, она села за стол и заплакала. Тихо, от безысходности. Земные средства кончились. Врачи не помогли, денег нет. Николай подошёл, положил руку на плечо — тяжёлую, мозолистую.
— Помнишь, как в роддоме? — сказал он. — Врачи тоже приговорили. А Господь оставил. Будем поить святой водой. Как лекарством.
И они начали. С верой, потому что больше ничего не оставалось...
***
Теперь она перечитывала другой листок. Из военкомата. «Ваш сын, Полонников Георгий Николаевич, убыл для прохождения службы...»
Она помнила тот день, когда он пришёл и сказал: еду. Стоял на пороге — под притолоку головой, косяк плечами раздвигает. Руки — как у Николая в молодости, только больше. Голос — густой, низкий.
— Мам, я должен.
Она смотрела на него и видела — одновременно, в одном кадре — и этого богатыря, и того синего младенца в кувезе. Того, кого врачи приговорили. Того, кого выпаивала святой водой из чайной ложечки.
— Знаю, — ответила она. — Иди.
Не плакала. Не умоляла остаться. Только перекрестила — и он наклонился, подставил макушку, потому что иначе ей было не достать.
Потом было ранение. Госпиталь. Звонок в три часа ночи — незнакомый голос, слова, которые она не сразу разобрала. «Состояние стабильное. Жить будет».
Она тогда опустилась на пол прямо в коридоре, прижалась лбом к холодным обоям и сказала только:
— Слава Тебе, Господи.
Он вернулся в строй. Сам попросился. И снова — третьи сутки без весточки.
***
Лампадка мигнула и выровнялась. Татьяна отложила фотографию и снова опустилась на колени. Половик привычно просел под ней, пропуская холодок от щелей.
Она знала теперь — знала не умом, а тем глубинным знанием, которое не требует доказательств. Господь сохранил ему жизнь тогда, в реанимации, не для того, чтобы он дожил до старости в тепле и покое. Не для этого.
Сохранил — для подвига. Для того, чтобы встать стеной.
Она начала Акафист — тот самый, который читала двадцать семь лет назад, над кувезом с синим младенцем:
— Взбранной Воеводе победительная...
И сердце было спокойно. Потому что Тот, Кто вытащил его из смерти голыми руками, Кто поднял гемоглобин святой водой, Кто вёл его через все эти годы — не оставит и сейчас.
У её сына двойная броня. Небесная — и материнская.
Телефон на комоде вздрогнул. Экран осветился.
«Мам, живой. Люблю».
Три слова. Больше ничего не нужно.
Татьяна дочитала Акафист до конца. Потом встала, взяла телефон, прижала к груди.
За окном занималось утро.
Татьяна рассказала эту историю просто, без надрыва — так говорят о том, что пережито до самого дна. Семеро детей. Святая вода вместо лекарств. Сын-воин, вымоленный у смерти дважды. «По вере вашей будет вам» — эти слова для неё не строчка из Писания, а ежедневная реальность. И когда я записывал её рассказ, подумал: вот она, та самая несокрушимая Россия, которую не видно из столиц. Стоит на коленях перед лампадкой — и держит небо.
Автор рассказа: © Сергий Вестник
🌿 «МОЛЮСЬ — А ВНУТРИ ПУСТО…» СКАЗАЛА БАТЮШКЕ — ОТВЕТ ПОПАЛ В СЕРДЦЕ
Бывает так: встаёшь на молитву, читаешь привычные слова — а внутри тишина. Ни тепла, ни внимания, ни слёз. Только мысль: «Зачем я это делаю, если ничего не чувствую?..»
Я однажды пожаловалась священнику: — Батюшка, я молюсь, а будто “в стену”. Слова идут, а душа молчит…
И он сказал: “Молитва — не про чувства. Молитва — про верность.”
Иногда Господь утешает — и молитва «летит». А иногда учит стоять, как солдат на посту: без настроения, без лёгкости, просто потому что ты пришёл к Богу.
Он добавил: “Пустота — это не всегда знак, что Бога нет рядом. Часто это знак, что ты учишься молиться не ради сладости, а ради Христа.”
---
Что делать, когда «не молится»?
Не давить на себя “длинными правилами”, если совсем тяжело. Начни с малого:
- “Господи, помилуй” (10–30 раз) и одно “Отче наш”.
Перед молитвой тихо скажи:
- “Господи, помоги мне молиться внимательно.”
Если мысли бегут — не ругай себя. Вернись к словам и продолжай.
Очень помогает короткая Иисусова молитва:
- “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного(ую).”
(И да: если “пустота” связана с сильной тревогой/бессонницей/упадком сил — это может быть и про здоровье. Тогда стоит поговорить и со специалистом. Но молитву всё равно не бросаем.)
А у вас бывало ощущение, что молитва «не идёт»? Что помогало вернуться? Напишите в комментариях — поддержим друг друга.
🌲💐23 декабря именины празднуют Александр, Александра, Алексей, Анатолий, Ангелина, Анна, Григорий, Дорофей, Евгений, Евграф, Евдокия, Евлалия, Евсей, Иван, Константин, Лаврентий, Михаил, Николай, Петр, Сергей, Степан, Татьяна, Фекла, Фома, Яков. АНГЕЛА ХРАНИТЕЛЯ ВАМ!!!
Пусть вера в Бога будет вашей опорой, здоровье — крепким, любовь — взаимной, а радость — постоянной спутницей жизни. Да хранит вас Господь и дарует благодать во всех делах!💞
Маленький священник
На Пасху мы со старшей Лерой подарили Родиону сшитую из старого материала маленькую розовую ризу. Уж очень он любит играть, как будто он священник в церкви. Риза очень понравилась Роде, и в ближайшее время я услышала из своего «кабинета» — кухни: «Служба началась».
Родион в новой ризе, в руках кадило (вязаное кашпо), Лера и Ксюша поют на клиросе. Родион дает возглас:
— Господу помолимся! Девочки, красиво, на два голоса:
— Господи, помилуй! Родион опять:
— Господу помолимся! Девочки опять, очень красиво:
— Господи, помилуй!
И так раз пять подряд. Родечке четыре годика, больше, видимо, он ничего не запомнил. Лерочка шепотом подсказывает брату:
— О граде сем Господу помолимся. Родион твердо возглашает:
— Господу помолимся.
Девочки отвечают, а Лера шепчет опять:
— Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.
И тут Родион тихо спрашивает :
— Кто здесь священник ?
— Ты, Родечка.
— Тогда Господу помолимся!
И опять бесконечно слышится тот же возглас и красивое пение послушных «маленьких женщин».
Из книги "Матушкины цветочки" Ольги Юревич.
🕊ПОЧЕМУ ЛИТУРГИЮ ИНОГДА НАЗЫВАЮТ АНГЕЛЬСКИМ СЛУЖЕНИЕМ?
Потому что ангелы всегда присутствуют за Евхаристией и помогают священнослужителям ее совершать.
1. Валаамскому схимнику Кириаку во время литургии было видение. Он стоял в алтаре, и, когда служащий священник возгласил: «Твоя от Твоих, Тебе приносяще, о всех и за вся», от престола излилось необычайное благоухание.
Когда же священник стал молиться о снисхождении Святого Духа на предлежащие Дары, Кириак увидел, что алтарь наполнился херувимами, которые окружили престол.
Священника объял огонь, и, как только он сделал земной поклон перед престолом, с вышины слетел белый голубь, который стал парить над дискосом. Затем голубь взлетел на верх святой чаши и, сжав крылья, опустился в нее. И тотчас ангелы, падши ниц, поклонились святому престолу.
Когда священник возгласил: «Изрядно о Пресвятей», Небесные Силы опять поклонились до земли. После пения «Достойно есть» они поклонились в третий раз.
Затем ангелы окружили священника, осенили его главу пречудной плащаницей и после этого стали невидимы.
2. Другой праведник, святой Иоанн Кронштадтский, писал:
«К соучастию в служении литургии призываются на проскомидии все святые, начиная с Божией Матери. Со священником участвуют в служении все святые и все ангелы».
3. Преподобный Евфимий Великий († 473) рассказывал некоторым из своих учеников, что часто видел ангела, совершавшего с ним литургию.
4. В 1892 году преподобный Анатолий Оптинский (Зерцалов) приехал в Петербург. Здесь он встретился с праведным Иоанном Кронштадтским. Отец Иоанн пригласил преподобного Анатолия в свой храм в Кронштадт.
Когда началась литургия, отец Иоанн увидел, что вместе с преподобным Анатолием служат два ангела.
Таинство Святого Причащения, совершаемое за литургией, соединяет в один союз небо и землю. Это единение, невидимое для очей обычных людей, во всей своей красоте предстает перед духовным взором святых.
5. Старец Иаков: "Люди слепы и не видят, что происходит в храме во время Божественной Литургии.
Однажды я служил Литургию и не мог совершить великого входа из-за того, что видел. Внезапно я почувствовал, как кто-то толкает меня в плечо и ведет к святому жертвеннику. Я подумал, что это псаломщик. Оборачиваюсь и вижу огромное крыло, положенное мне на плечо Архангелом и ведущее меня на великий вход.
ЧТО происходит в алтаре во время Божественной Литургии! Часто я не выдерживаю и сажусь, в это время, сослужащие думают, что что-то не в порядке с моим здоровьем, но они не знают, ЧТО я вижу и слышу".
6. Особенного благодатного видения преподобный Серафим Саровский сподобился во время Божественной литургии в Великий Четверг, которую совершали настоятель отец Пахомий и старец Иосиф.
Когда после тропарей преподобный произнес "Господи, спаси благочестивыя" и, стоя в царских вратах, навел орарь на молящихся с возгласом "и во веки веков", внезапно его осенил светлый луч.
Подняв глаза, преподобный Серафим увидел Господа Иисуса Христа, идущего по воздуху от западных дверей храма, в окружении Небесных Бесплотных Сил. Дойдя до амвона, Господь благословил всех молящихся и вступил в местный образ справа от царских врат.
Преподобный Серафим Саровский, в духовном восторге взирая на дивное явление, не мог ни слова проговорить, ни сойти с места. Его увели под руки в алтарь, где он простоял еще три часа, меняясь в лице от озарившей его великой благодати.
7. В своих записках игумен Феодосий (Попов; † 1903) приводит воспоминания своей бабушки о ее детстве, когда ей было семь-восемь лет.
«В церкви я становилась у самого амвона, против Царских врат, и зорко следила за всеми действиями священника. Причина моих наблюдений за священником была та, что однажды, бывши в праздник с моими родителями у обедни, я видела над престолом, немного повыше главы священника, прямо над святой чашей парящего ГОЛУБЯ, который был бел, как снег и неподвижно, едва заметно трепеща крыльями, держался в воздухе.
И видела я это не раз, и не два, а несколько раз, о чем я передала своей подружке, и мы всегда с нею, как только, бывало, услышим звон колокола, так и бежим изо всех сил, желая перегнать друг друга, и станем вместе у амвона, дожидаясь появления блестящего белого Голубка.
И уж как же любили мы Его за то, что Он был такой беленький, такой-то хорошенький!
Но были дни, когда мы так и не могли дождаться этого чуда, которое совершалось только во время служения старика -священника Росницкого. Только в его служение мы и видели всегда нашего Голубка. При другом священнике этого не бывало.
Когда же мы рассказали об этом нашим родителям, а родители сказали священнику Росницкому, с тех пор мы с подругой уже более не видали чудного Голубочка».
8. Великий афонский подвижник иеросхимонах Тихон († 1968) в своем уединенном афонском храме совершал литургию с помощью только одного монаха-певца.
Он поступал так потому, что хотел в алтаре в полном одиночестве свободно предаваться углубленной молитве.
Когда начиналась Херувимская песнь, отец Тихон обычно на двадцать-тридцать минут погружался в духовные созерцания.
Поэтому монах многократно повторял Херувимскую песнь до тех пор, пока не слышал шаги отца Тихона, идущего из алтаря на Великий вход. Как-то после службы певчий спросил:
— Что ты видишь, старче?
— Херувимов и серафимов, славословящих Бога. Мой ангел-хранитель отпускает меня только через полчаса, и тогда я продолжаю Божественную литургию.
Иногда иеросхимонах Тихон совершал литургию и без помощи певчего. Однако при этом пение в храме всё же звучало!
Однажды старца посетил Феоклит Дионисиат. Отец Тихон находился в храме, и оттуда слышалось умилительное пение. Феоклит хотел было войти внутрь, но дверь оказалась закрытой.
Не желая никого беспокоить стуком в дверь, он решил дождаться окончания службы около храма. Вскоре пение стихло, и через некоторое время отец Тихон открыл дверь.
Войдя внутрь, Феоклит не нашел там никого, кроме отца Тихона. Это его поразило, и он понял, что за литургией пели ангелы.
9. По свидетельству старца Иакова Эвбейского, который не раз удостаивался дивных видений Божиих, как только священник скажет на литургии начальный возглас, в алтарь тотчас стекаются Небесные Силы.
Хула на Святого Духа — один из самых серьёзных и страшных грехов, о котором говорит Сам Господь (Мф. 12:31–32). Но важно понять правильно, что Церковь подразумевает под этим.
Что это НЕ означает
Это не значит:
• сказать какое-то грубое слово в раздражении;
• случайно подумать хульную мысль;
• иметь навязчивые или богохульные помыслы (они не от человека, а от врага).
За всё это человек может покаяться, и Господь прощает.
Что означает хула на Святого Духа
Святые отцы объясняют, что хула на Святого Духа — это упорное, сознательное и добровольное противление действию Божией благодати в сердце.
То есть когда человек:
• ясно видит, что это действие Бога;
• понимает, что это истина;
• но из злобы или гордости называет это ложью, отвергает и приписывает Богу зло.
Пример — фарисеи, которые видели чудеса Христа и знали, что это сила Божия, но говорили: «Он изгоняет бесов силою князя бесовского». Они видели свет и называли его тьмой.
Важное и утешительное
Святые отцы говорят, что человек, который боится, что совершил этот грех, — его не совершил.
Страх и боль совести — это уже действие Духа Святого в душе.
А хула на Духа — это состояние тех, кто не хочет каяться, не считает себя виноватым, и сознательно отвергает Божий свет.
Хула на Святого Духа — это осознанный, злой, упорный отказ от истины, когда человек видит действие Божие и называет его дьявольским.
Знайте, что проклятие, даже (просто) негодование родителей действуют очень сильно. И даже, если родители не проклинали своих детей, а просто пришли из-за них в возмущение, то у детей нет потом ни одного светлого дня в их жизни: вся их жизнь одно сплошное мучение. Потом такие дети очень страдают всю земную жизнь.
К родительскому проклятию относятся все плохие слова, сказанные нами на протяжении всей нашей жизни, т.е. не только те, которые сказаны: «Я тебя проклинаю», но и такие, как: «дурак, дебил, недоразвитый, неразумный, урод, невежда, на детях своих увидишь», и проч. (негативные слова).
Мы имеем право только сказать: «Спаси тебя Господи, сохрани тебя Господи, помоги тебе Господи, и я в тебя верю, что у тебя все получится, я рад, что ты принял самостоятельное решение, но надо было посоветоваться со мной… и все в таком духе (положительном)».
Дитя по своей природе безвинный ангел и, если у него отклонения из-за
воспитания плохого, то причина в нас. Ищите грех у себя и искореняйте.
Очистив себя, автоматически очищается и ребенок. Молитва матери о детях своих разгоняет всех бесов от них (беса пьянства, беса курения, беса блуда и т.д.). Молитва матери достанет дитя со дна ада. Плачьте за своих детей, матери, а не проклинайте и Господь все устроит.
Преподобный Паисий Святогорец
Фильтр
Добавлено 2 фото в альбом
загрузка
Показать ещё