Последние снега прятались грязными клочьями в рытвинах на проселочной дороге, в воздухе стоял запах сырой земли, талой воды и обещанием тепла. Именно в такое утро Зинаида Клюшкина, высокая, чуть сутулая женщина с руками, привыкшими к любой работе, закрыла калитку своего неказистого, но крепкого домика и твердо зашагала в сторону барского особняка на другом конце деревни. Ей было сорок пять, и жизнь, казалось, приучила ее ничему не удивляться. Похоронив мужа десять лет назад, а потом проводив сына в армию, она научилась справляться в одиночку. Но сейчас в груди клубилась тревожная смесь надежды и страха. Сегодня у нее было собеседование на место кухарки к самой Анне Петровне Бельской, вдове знаменитого архитектора. Дом Бельских стоял на отшибе, у самого леса, и был не похож на обычные деревенские избы. Его спроектировал покойный Михаил Бельский — муж Анны, и выглядел дом как картинка из журнала: два этажа, огромные окна, серая облицовочная плитка и покатая крыша, крытая металлочерепицей. Зинаида остановилась у резных ворот, отдышалась и потянув за железную ручку, постучала. Гостье открыла сама Анна Петровна. Зинаида увидела худую, хрупкую женщину лет тридцати пяти, опирающуюся на гладкую темную трость. — Зинаида Семеновна? Я Вас ждала, проходите. — Да я, Анна Петровна, можно просто Зина, — смущенно пробормотала Зинаида, переступая порог. Гостью окутал прохладный воздух просторного холла. Зинаида почувствовала запах дерева, воска и цветов. Солнечный свет, преломляясь в огромном окне на лестнице, играл зайчиками на полированном полу. — Нет уж, давайте на «Вы» и по имени-отчеству, — мягко, но непреклонно сказала Анна, приглашая пройти дальше, в кухню. — Я сама не люблю фамильярность. И кофе хотите? Только что сварила. Кухня оказалась светлой и уютной, совсем не похожей на «барские хоромы», которые представляла себе Зинаида. Стол был деревянный, массивный, на полках стояла простая глиняная посуда, а в углу дожидался своего часа старенький, но блестящий чистотой самовар. — Ой, да я не помешаю? — растерялась Зинаида. — Какое там... — Анна махнула рукой. — Сидеть одной скучно. Молоко? Сахар? Они устроились у стола. Хозяйка с видимым усилием, но стараясь это скрыть, опустилась на стул, прислонив трость к столу. — Давайте сразу к делу, Зинаида Семеновна? В деревне говорят, Вы лучшая стряпуха, а у меня с этим… беда. Сама я могу разве что яичницу поджарить да кофе сварить. После аварии… — она махнула рукой, словно отмахиваясь от тяжелых воспоминаний. — Да и большой дом одной содержать трудно. Зинаида, распивая горячий, ароматный кофе, которого она не пила, кажется, сто лет, вдруг почувствовала необъяснимое доверие к этой хрупкой женщине. — Да чего уж там, Анна Петровна, — вздохнула она. — Буду помогать не только на кухне. Я абсолютно свободна и могу работать с раннего утра до вечера. Делать мне все равно нечего. Сына жду из армии. Алексей мой, Лешенька скоро должен вернуться. Побуду с ним немного, насмотрюсь. Уедет ведь потом. Ему в город, в университет осенью надо, деньги нужны. А в деревне работы нет да и на одном огороде не разгонишься. Вот и думаю подработать да сыну помочь. Один он у меня. Глаза Анны оживились. — Сын? Студентом будет? Это замечательно! А на кого он хочет учиться? — Да на архитектора, — с гордостью выпалила Зинаида и тут же спохватилась, вспомнив, в чьём она доме. — Ой, простите, я ведь… Но Анна Петровна улыбнулась и улыбка эта совершенно преобразила ее лицо, согнала с него усталость. — Не извиняйтесь. Это прекрасная профессия. Мой покойный муж… — она на секунду замолкла, глядя в окно на просыпающийся сад, — он обожал своё дело. Говорил, что архитектура – это музыка, застывшая в камне. Ваш Алексей молодец. Значит, у Вас с ним все в порядке? Разговор пошел сам собой. Зинаида, забыв о смущении, рассказывала про Лешку, про его школьные успехи, про то, как он с детства любил что-то мастерить. Анна слушала внимательно, задавала вопросы, и сама, к удивлению Зинаиды, начала рассказывать о простых вещах – о том, как трудно одной справляться с садом, как скучно бывают долгими зимними вечерами, как она любит читать, но книги в огромном, пустом доме почему-то кажутся слишком громкими. — Знаете, Зинаида Семеновна, — сказала она вдруг, — я, кажется, с первого класса не ела настоящих деревенских щей из русской печи. Бабушка готовила. А у Вас, я слышала, печь есть? — Как же, есть, — обрадовалась Зинаида. — И щи я варить умею, и пироги, и курники. — Вот и решено, — Анна отпила последний глоток кофе. — Если Вы не против, я бы хотела, чтобы Вы у меня работали. Готовили, немного по дому помогали. Оплату обсудим, я не обижу Вас, буду платить хорошо. И… — она запнулась, — и, может быть, иногда просто будете со мной разговаривать. Зинаида готова была расплакаться от облегчения и какой-то внезапно нахлынувшей теплоты. — Да я с удовольствием, Анна Петровна! Мне ведь тоже не с кем поговорить! Летом, осенью ещё сносно, а зимой тоска заедала! Слава Богу, весна пришла! — Отлично. Тогда давайте на «ты»? В рамках нашего кухонного союза? — снова улыбнулась Анна. — Конечно! — Зинаида улыбнулась в ответ впервые за долгие месяцы. — Я завтра же с утра приду. И щей наварю! Зина вышла из дома Бельских, и весенний воздух показался ей еще слаще. Она получила не просто работу, а словно бы глоток новой жизни. В кармане у нее лежал ключ от калитки, который ей вручила Анна. «Чтобы зря не звонила, заходи, как к себе домой». Весь путь до своего дома Зинаида думала о той, с которой ее только что свела судьба. «Бедняжка, — пронеслось в голове. — И молодая, и красивая, и умная, а вот… на всю жизнь калекой осталась. Одна в этом большом доме». А вечером, когда она уже заканчивала возиться на кухне, в дверь постучали. На пороге, заливаясь счастливым смехом, с огромным вещмешком за плечами, стоял ее сын. Алексей. Высокий, крепкий, загорелый, с лучистыми глазами. — Мам! Я дома! — Ой, сынок мой приехал! Что же ты не сообщил, Лёшка! Они обнялись, и Зинаида плакала, смеялась и не могла наглядеться на своего ненаглядного мальчика. За ужином, под треск дров в печи, она, захлебываясь, рассказывала ему все – и про новую работу, и про Анну Петровну, про ее покойного мужа-архитектора, про большой дом у леса. — Представляешь, Леш, какая судьба? Ты на архитектора собрался, а я буду работать в доме, который построил самый что ни на есть настоящий архитектор! — воскликнула она, наливая сыну чай. Алексей слушал внимательно, его взгляд стал серьезным. —Да, интересное совпадение, — задумчиво произнес он. — Надо будет как-нибудь посмотреть на этот дом. Интересно, что за проект. А хозяйка… бедная женщина. Одна осталась. — Да уж, — вздохнула Зинаида. — Ходит с палочкой, но такая… светлая вся. А красавица какая! Глаз не отвести! Завтра я иду к ней, ты дома устраивайся, отдыхай с дороги. — Да я не устал, мам. Мне бы делом каким заняться, — Алексей потянулся. — Может, и мне у твоей Анны Петровны подработать? Сад там привести в порядок? Как раз весна. А то сидеть без дела – не моё. Зинаида посмотрела на своего взрослого, красивого сына, на его сильные рабочие руки. И почему-то в ее сердце, таком легком и счастливом всего минуту назад, шевельнулся холодный, тревожный червячок сомнения. Словно предчувствие чего-то неминуемого. — Ну что ты, сынок, — засуетилась она. — Тебе отдыхать надо, готовиться… Но Алексей уже горел идеей. — Да какой отдых! Я два года в армии «отдыхал». Лучше поработаю, деньги лишними не бывают. Ты ей завтра скажи, ладно, мам, что у нее есть новый садовник. Зинаида молча кивнула, глядя, как сын уплетает ее пироги. Радость от его возвращения смешалась с непонятной тревогой. Она не знала, что сказать. И мысленно уже представляла, как завтра утром приведет своего статного, молодого сына в тот тихий, грустный дом на окраине, где жила хромая вдова с большими печальными глазами. ***** На следующее утро Зинаида шла к дому Бельских не одна. Рядом, насвистывая какую-то армейскую песню, шагал Алексей. Он сбрил армейскую щетину, и теперь он был просто очень молодым, красивым парнем с ясным взглядом. Зинаида украдкой поглядывала на него, и тот самый червячок тревоги шевелился внутри все настойчивее. — Ты, Леш, только не зазнавайся, — сказала она, подходя к калитке. — Анна Петровна женщина образованная, ранимая. Ты уж с ней… аккуратней. — Мам, да я вообще молчун, — усмехнулся Алексей, оглядывая дом. — Ого… Так это же… Это ж чистый модерн, с элементами… — он замолчал, изучая линии фасада с профессиональным, уже почти хозяйским интересом. Анна открыла сама, как и вчера. На ней было легкое весеннее платье цвета хаки, и она, показалось Зинаиде, выглядела чуть менее усталой. — Зинаида Семеновна, здравствуйте! Заходите… — ее взгляд скользнул на Алексея, и она на секунду смутилась. — Анна Петровна, это мой сын, Алексей, — поспешила представить Зинаида. — Вчера вернулся. Он у меня… ну, сама видишь какой, здоровый. Говорит, сил много, без дела сидеть не может. Предлагает в саду Вам помочь, раз уж весна. Алексей шагнул вперед, немного неуклюже кивнув. —Здравствуйте, Анна Петровна. Очень приятно. Если нужна помощь по хозяйству, мужские руки… я к Вашим услугам. Анна улыбнулась, и на ее щеках появился легкий румянец. — Здравствуйте, Алексей. Очень мило с вашей стороны. Руки, конечно, нужны. Сад, как видите, в запустении. Муж… — она сделала паузу, — он его очень любил, но последние три года я одна, и сил у меня на него не хватает. Проходите, пожалуйста. Они прошли в дом, и Алексей замер на пороге, как до этого замерла его мать. Но его поразило не богатство, а сама архитектура. Высокие потолки, падающий свет из окон в пол, игра пространств. — Это же… это потрясающе, — вырвалось у него, и он тут же смутился. — Извините. — Да, это правда, — Анна смотрела на него с любопытством. — Вы разбираетесь? — Лешка на архитектора собирается! Я же говорила тебе, Анна Петровна, — с гордостью вставила Зинаида, уже разворачивая свои припасы на кухне. — Да, действительно, — глаза Анны вспыхнули неподдельным интересом. — Тогда Вам должно быть особенно интересно. Это проект моего мужа, Михаила. Он построил этот дом для меня и для… — она закусила губу и отвернулась. Затем, опершись на трость, сделала несколько шагов в гостиную и вздохнула: — Видите, как свет ложится? Миша всегда говорил, что дом должен быть не коробкой, а частью пейзажа. Утром здесь солнце с востока, вечером — с запада, через вот это окно. Он считал, что архитектор должен чувствовать не только пространство, но и время. Алексей слушал, затаив дыхание. Молодой человек подошел к большому окну, выходящему в сад. — И сад был частью замысла? Эти кривые дорожки, которые ведут к лесу? Анна смотрела на парня все с большим удивлением. В ее глазах читалось что-то большее, чем просто вежливость. — Да, именно. Вы это сразу увидели. Большинство гостей просто говорят: «Какой большой участок». Так начались их дни. Зинаида хозяйничала на кухне, наполняя дом ароматами свежего хлеба и щей, а Алексей с азартом набрасывался на сад. Он выпиливал сухостой, подрезал кусты, расчищал заросшие дорожки. Анна часто выходила на веранду с книгой или просто садилась на скамейку в саду, наблюдая за его работой. Сначала они почти не разговаривали, но однажды Анна, заметив, как парень пытается в одиночку спилить толстую сухую ветку, не выдержала: — Алексей, будьте осторожней! Лучше позовите кого-нибудь на помощь! — Я справлюсь, Анна Петровна! — крикнул молодой человек, запыхавшись. — Пожалуйста, зовите меня просто Анна. Я, кажется, старше Вас ненамного, чтобы на «вы» да по отчеству, — улыбнулась женщина. С этого дня между ними исчезла формальность и зазвучали долгие, задушевные разговоры. Анна рассказывала о Михаиле, о его идеях, о том, как они путешествовали и муж мог часами рисовать какую-нибудь старую арку в итальянском городке. Алексей слушал, раскрыв рот, и рассказывал в ответ – про армию, про свои детские мечты строить дома, про то, как втайне от всех чертил проекты в тетрадях. Зинаида, наблюдая из окна кухни, поначалу радовалась. Сын при деле, Анна расцветает на глазах, в доме снова слышен смех. Но постепенно радость стала сменяться тревогой. Мать видела, как светлеет лицо Анны, когда в саду появляется её сын. Видела, как он задерживает на взгляд хозяйке дома, полный не просто симпатии, а какого-то острого, юношеского восхищения. Однажды вечером, когда Алексей задержался, чтобы доделать клумбу, Зинаида решила поговорить с Анной напрямую. Сидя на веранде за столом, кухарка вздохнула: — Он у меня хороший, — начала Зинаида, глядя в сад, где силуэт сына растворялся в сумерках. — Сердечный. Только жизнь у него вся впереди. Учиться надо, на ноги вставать. Анна взглянула на нее, и Зинаида увидела в ее глазах понимание и легкую печаль. — Я знаю, что ты хочешь сказать, Зина. Не беспокойся. Я всего лишь старая хромая вдова, которая нашла приятного собеседника. — Да я не о том! — вспыхнула Зинаида, но Анна мягко положила ей руку на руку. — Я знаю. Я все понимаю. Но жизнь уже повернулась своим чередом. Как-то раз хлынул сильный ливень. Алексей как раз заканчивал работу в дальней части сада. Парень промок до нитки и, добежав до дома, застыл в дверях, с него текли ручьи… https://ok.ru/group/70000003917036/topic/158286855159276 Интересно Ваше мнение, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка ;)