Предыдущая публикация
— Это все ты!
— обвиняла она своего сына в том, что из-за него из дома ушел отец... Если бы не ты, был бы он рядом! Вторая часть. (2/3)
https://ok.ru/group/70000003917036/topic/158160341253612
Когда Марию Игоревну выписали из больницы, она первым делом спросила о том, где отец.
— Нет его, — буркнул Сережа недовольно, — мам, тебя больше ничего не волнует?
Мария Игоревна с беспокойством взглянула на сына.
— Волнует, — ответила она, — как мы жить теперь будем? На что?
Мальчик с удивлением пожал плечами:
— А на что мы раньше жили? На твою зарплату, мам. Я буду тебе помогать: готовить, в магазин ходить, убираться. Что там еще такого особенного отец делал, с чем я не справлюсь?
Мария Игоревна нахмурилась, лицо ее было мрачнее тучи. Она с недовольством смотрела на сына, а на губах ее блуждала кривая и весьма недобрая усмешка.
— Ты сейчас серьезно? Ты мне мужа заменить собираешься? Готовить он умеет, в магазин сходить может! А ничего, что Денис деньги зарабатывал? Он содержал нас!
Сережа, открыв рот, посмотрел на мать. И почему он вдруг решил, что выписка Марии Игоревны станет одним из самых счастливых дней в их жизни? Он-то думал о том, что они с мамой наконец заживут спокойной жизнью, будут радостно встречать каждый день, в их доме не будет ссор и разборок.
— Мама, как это – содержал?
Мария Игоревна, вышедшая на крыльцо больницы, снова обернулась к сыну и посмотрела на Срежу в упор. Взгляд ее был злым, раздраженным, явно не таким, каким представлял его себе мальчик, несясь на всех парах в больницу.
— А так! — выкрикнула Мария Игоревна, — ты думаешь, что твой отец – совершенно никчемный человек? А ничего, что он за рулем большегруза ездил, домой и деньги привозил, и продукты? Конечно, ты же про отца только самое худое думаешь. Он ведь пьяница, лентяй, трус. Так ты его обозвал в последний раз? Наверняка, он из-за тебя и ушел из дома! Обиделся на твои слова, а теперь где его искать? Я на больничном почти три недели просидела, где взять денег? Кто мне платить будет? На какие шиши мы с тобой жить будем?
Сережа растерялся. Он, конечно, знал о том, что Денис Андреевич в перерывах между запоями уезжал в рейсы на несколько дней, но мальчик даже не догадывался о том, что отец и в самом деле зарабатывает какие-то серьезные деньги. Единственное, что твердо усвоил Сережа, было то, что Денис Андреевич отбирал у матери деньги, пропивал их, а трезвым вообще бывал редко, и моменты эти в памяти мальчика были незапоминающимися.
Мария Игоревна горевала. Не столько даже из-за потерянных вместе с исчезновением отца денег, сколько из-за того, что не было в ее жизни самого Дениса Андреевича. Никто не помыкал ею, не гонял по дому, не с кем было ругаться и делить деньги, не для кого было готовить обеды и ужины.
— Это все ты! — обвиняла она своего сына в том, что из-за Сережи из дома исчез глава и кормилец, — если бы не твой дрянной язык, который у тебя за зубами не держится, был бы Денис сейчас с нами. И я была бы счастлива, и бед бы мы не знали.
В другой раз Сережа бы снова напомнил матери о том, как грубо и несправедливо поступал с ней ее муж, но сейчас мальчик промолчал. Слишком уж тяжело переживала Мария Игоревна уход из дома отца, а из-за привычки постоянно с кем-то ссориться, весь свой гнев и негатив женщина переместила на сына.
— Люблю я его! Хочу вернуть! Только вот как? Скажи мне, дорогой мой сын, как мне вернуть мужа в семью?
Сережа хмурился и молчал. Даже отправился к дяде Гене, долго ждал его в отделении в душной комнате, набитой какими-то людьми, потом еще некоторое время отсиживался под кабинетом Геннадия Олеговича, чтобы тот выкроил для сына своего бывшего подопечного несколько минут.
— Дядя Гена, у нас папка пропал, — опустив голову, сказал Сережа. Слова так и не хотели идти из него, мальчик почти насильно выталкивал их из себя, а сам даже взмок от пронзительного взгляда бывшего участкового.
— И что? Радуйся, Серега! Сколько он вам с мамкой крови попортил?
Сережа опустил голову еще ниже и тяжело вздохнул:
— Я бы радовался, если бы не мама. Она переживает, думает, что он сгинул навсегда. Переживает.
Геннадий Олегович только с удивлением пожал плечами:
— Ну даже не знаю! Я бы на месте Машки пошла бы в церковь и свечку бы от радости поставил бы, а она страдает. Есть же бабы такие глупые, которым тумаки от мужа вкуснее нормальной жизни.
— Не говорите так про маму, — слабо возразил Сережа, — она хорошая.
— Да я и не спорю, — усмехнулся Геннадий Олегович, — хорошая, но глупая. Вцепилась в этого Абрамова, как будто на нем свет клином сошелся. За ней ведь и Володька Орехов ухаживал, и Петр Николаевич пару раз про нее интересовался. Мария ведь женщина красивая, только затюканная такая, вся в себе. Ей бы мужика нормального, рукастого, с головой на плечах. А не этого, прости господи, алкаша и мерзавца.
Сережа не мог не согласиться с Геннадием Олеговичем. Про дядю Вову Орехова и его симпатию к матери мальчик знал, тот пару раз по-соседски заглядывал к ним домой, чтобы починить кран и установить водонагреватель. Был он мужчиной разведенным, жил один, а потом появилась у него постоянная женщина, на которой дядя Вова женился и был счастлив. Видимо, пытался в периоды отсутствия Дениса Андреевича предпринять какие-то попытки к сближению с Марией Игоревной, а потом понял, что было все бесполезно.
А вот про Петра Николаевича, бывшего маминого начальника, Сережа даже не догадывался. Мужчина был старше Марии Игоревны, в глазах Сережи вообще был старым и чересчур солидным, но, видимо, из-за возраста и своего статуса он с замужней женщиной так и не отважился наладить контакта.
— Дядя Гена, да я все понимаю, — проговорил Сережа, — плохой он, я маме сто раз об этом говорил. Но разве ее убедишь? Она решила, что отец – самый лучший мужчина, а теперь он пропал, второй месяц не появляется, мама потому и переживает. Может быть, вы поможете?
Геннадий Олегович цокнул языком, задумался на мгновение, а потом перевел задумчивый взгляд на Сережу.
— Пусть мамка твоя приходит и заявление пишет. Без заявления никто твоего папашу искать не будет. Но я бы, честно говоря, перекрестился бы еще раз, если бы такой мужик от меня отвязался.
Сережа ушел от бывшего участкового ни с чем. Попытался поговорить с матерью, намекнул ей на то, что можно заявление в милицию написать о том, что пропал муж, но Мария Игоревна при упоминании о Денисе Андреевиче тут же встала на дыбы.
— Опять ты корку с моей раны сдираешь? Ножом по живому проходишься? Не стыдно тебе?
Сережа снова, онемев от неожиданности, хлопал глазами и смотрел на Марию Игоревну.
— Мам, я же как лучше хочу.
— Хочешь? Тогда иди и работай! Сидишь дома целыми днями, у тебя каникулы, а ты шатаешься непонятно где и с кем! Хочешь стать таким же, как и твой отец, которого ты так ненавидишь? И не стыдно тебе за это?
Мать распалялась все больше и больше, а Сережа, пораженный ее словами, чувствовал, как в горлу подкатывает комок, мешавший ему что-то ответить Марии Игоревне. Мать словно с цепи сорвалась после исчезновения отца, второй месяц она была сама не своя, постоянно звонила кому-то, уточняла, где мог находиться Денис Андреевич, а вот в милицию идти не хотела.
— Ясно же почему не хочет, — спокойно объяснила Сереже позицию Марии Игоревны ее родная сестра, — боится узнать, что помер он. Пока не знает, надежда все еще есть. Да и сам Денис может прятаться, потому что боится того, что в последний раз перегнул палку. Это подумать только – сломал жене нос, сотрясение мозга устроил! И после этого моя сестрица еще плачется по нему! Видеть ее не могу!
И тут Сережа не нашел ни поддержки, ни понимания. Тетя Аня, мамина сестра, терпеть не могла Дениса Андреевича, видела его насквозь со всеми его недостатками и комплексами. Из-за отца Сережи сестры постоянно ссорились между собой, а Мария Игоревна же была уверена в том, что сестра ей попросту завидует.
— Анька замужем была один раз, так муж ее бросил на второй год, — со злой усмешкой рассуждала Мария Игоревна, — кто будет ее характер терпеть? Женщина должна быть гибкой, хитрой, уметь со своим мужчиной быть кошечкой, а не дикой тигрицей, готовой в глотку вцепиться.
Денис Андреевич тоже с пренебрежением относился к своей родственнице.
— Твоя сестра, Машка, полная тупица, — говорил он, усмехаясь пьяной ухмылочкой, — думает, что умница и красавица, а сама… Страшная как черт!
Сереже было неприятно слушать своего отца. Денис Андреевич с пропитым одутловатым лицом, небритыми щеками и ввалившимися от пьянки глазами, говорил о молодой женщине нелицеприятные вещи, хотя сам в отражении не мог не видеть себя настоящего. Видел, конечно, только воспринимал иначе.
После разговора с матерью, теткой и дядей Геной, Сережа решил, что пришло время решительных действий. Не будет он сидеть на одном месте, не хочется ему раздражать Марию Игоревну и лишний раз напоминать об отце. Ушел и ушел, прав был дядя Гена в том, что нужно было радостной перекреститься и забыть о нем.
Вместо того, чтобы и дальше заниматься самобичеванием и поисками человека, превратившего их с матерью жизнь в ад, Сережа пошел на местный рынок к старому знакомому – дяде Ашоту. Тот имел на рынке несколько точек по продаже овощей и фруктов и с радостью взял на работу молодого и крепкого парня.
— Будешь мне картошку грузить, помидоры, огурцы, яблоки, — весело болтал дядя Ашот, перекладывая на прилавке фрукты так, чтобы они выглядели более привлекательно для потенциальных покупателей, — ты парень сильный, вон какой здоровенный вырос! Платить буду сдельно, по часам. Чем больше часов будешь работать, тем больше заработаешь. У меня спина больная, да и племянник сейчас на сессии, а ты в самый раз тут появился.
Сережа кивнул. Прибегал на рынок с утра, по несколько часов разгружал машину, таскал ящики и мешки, а после обеда лежал дома с закрытыми глазами и чувствовал, как ноют все мышцы тела и как гудит голова.
— Мам, держи! — через неделю он положил на стол перед Марией Игоревной пачку денежных купюр. Мать, увидевшая деньги, с удивлением коснулась пачки пальцами, а потом неуверенно посмотрела на сына.
— Откуда? — пробормотала она, — где взял?
— Заработал, — с гордостью ответил Сережа, — я ведь мужик.
Мария Игоревна помолчала, деньги пересчитывать не стала. Поднялась из-за стола и на сына косо посмотрела:
— Думаешь, что ты вот этими бумажками мне Дениса заменишь? Какой ты мужик? Ты сопляк малолетний, который отца из дома выжил! Забери себе эти деньги, засунь их… Впрочем, я вообще с тобой разговаривать не хочу.
Улыбка сползла с губ Сережи. Он молча смотрел на удалившуюся в спальню мать, громко хлопнувшую за собой дверью. Внутри у мальчика все перевернулось от обиды и разочарования. Все было впустую, неужели и вправду ничего уже не изменить?
https://ok.ru/group/70000003917036/topic/158160632757740
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.
Когда Марию Игоревну выписали из больницы, она первым делом спросила о том, где отец.
— Нет его, — буркнул Сережа недовольно, — мам, тебя больше ничего не волнует?
Мария Игоревна с беспокойством взглянула на сына.
— Волнует, — ответила она, — как мы жить теперь будем? На что?
Мальчик с удивлением пожал плечами:
— А на что мы раньше жили? На твою зарплату, мам. Я буду тебе помогать: готовить, в магазин ходить, убираться. Что там еще такого особенного отец делал, с чем я не справлюсь?
Мария Игоревна нахмурилась, лицо ее было мрачнее тучи. Она с недовольством смотрела на сына, а на губах ее блуждала кривая и весьма недобрая усмешка.
— Ты сейчас серьезно? Ты мне мужа заменить собираешься? Готовить он умеет, в магазин сходить может! А ничего, что Денис деньги зарабатывал? Он содержал нас!
Сережа, открыв рот, посмотрел на мать. И почему он вдруг решил, что выписка Марии Игоревны станет одним из самых счастливых дней в их жизни? Он-то думал о том, что они с мамой наконец заживут спокойной жизнью, будут радостно встречать каждый день, в их доме не будет ссор и разборок.
— Мама, как это – содержал?
Мария Игоревна, вышедшая на крыльцо больницы, снова обернулась к сыну и посмотрела на Срежу в упор. Взгляд ее был злым, раздраженным, явно не таким, каким представлял его себе мальчик, несясь на всех парах в больницу.
— А так! — выкрикнула Мария Игоревна, — ты думаешь, что твой отец – совершенно никчемный человек? А ничего, что он за рулем большегруза ездил, домой и деньги привозил, и продукты? Конечно, ты же про отца только самое худое думаешь. Он ведь пьяница, лентяй, трус. Так ты его обозвал в последний раз? Наверняка, он из-за тебя и ушел из дома! Обиделся на твои слова, а теперь где его искать? Я на больничном почти три недели просидела, где взять денег? Кто мне платить будет? На какие шиши мы с тобой жить будем?
Сережа растерялся. Он, конечно, знал о том, что Денис Андреевич в перерывах между запоями уезжал в рейсы на несколько дней, но мальчик даже не догадывался о том, что отец и в самом деле зарабатывает какие-то серьезные деньги. Единственное, что твердо усвоил Сережа, было то, что Денис Андреевич отбирал у матери деньги, пропивал их, а трезвым вообще бывал редко, и моменты эти в памяти мальчика были незапоминающимися.
Мария Игоревна горевала. Не столько даже из-за потерянных вместе с исчезновением отца денег, сколько из-за того, что не было в ее жизни самого Дениса Андреевича. Никто не помыкал ею, не гонял по дому, не с кем было ругаться и делить деньги, не для кого было готовить обеды и ужины.
— Это все ты! — обвиняла она своего сына в том, что из-за Сережи из дома исчез глава и кормилец, — если бы не твой дрянной язык, который у тебя за зубами не держится, был бы Денис сейчас с нами. И я была бы счастлива, и бед бы мы не знали.
В другой раз Сережа бы снова напомнил матери о том, как грубо и несправедливо поступал с ней ее муж, но сейчас мальчик промолчал. Слишком уж тяжело переживала Мария Игоревна уход из дома отца, а из-за привычки постоянно с кем-то ссориться, весь свой гнев и негатив женщина переместила на сына.
— Люблю я его! Хочу вернуть! Только вот как? Скажи мне, дорогой мой сын, как мне вернуть мужа в семью?
Сережа хмурился и молчал. Даже отправился к дяде Гене, долго ждал его в отделении в душной комнате, набитой какими-то людьми, потом еще некоторое время отсиживался под кабинетом Геннадия Олеговича, чтобы тот выкроил для сына своего бывшего подопечного несколько минут.
— Дядя Гена, у нас папка пропал, — опустив голову, сказал Сережа. Слова так и не хотели идти из него, мальчик почти насильно выталкивал их из себя, а сам даже взмок от пронзительного взгляда бывшего участкового.
— И что? Радуйся, Серега! Сколько он вам с мамкой крови попортил?
Сережа опустил голову еще ниже и тяжело вздохнул:
— Я бы радовался, если бы не мама. Она переживает, думает, что он сгинул навсегда. Переживает.
Геннадий Олегович только с удивлением пожал плечами:
— Ну даже не знаю! Я бы на месте Машки пошла бы в церковь и свечку бы от радости поставил бы, а она страдает. Есть же бабы такие глупые, которым тумаки от мужа вкуснее нормальной жизни.
— Не говорите так про маму, — слабо возразил Сережа, — она хорошая.
— Да я и не спорю, — усмехнулся Геннадий Олегович, — хорошая, но глупая. Вцепилась в этого Абрамова, как будто на нем свет клином сошелся. За ней ведь и Володька Орехов ухаживал, и Петр Николаевич пару раз про нее интересовался. Мария ведь женщина красивая, только затюканная такая, вся в себе. Ей бы мужика нормального, рукастого, с головой на плечах. А не этого, прости господи, алкаша и мерзавца.
Сережа не мог не согласиться с Геннадием Олеговичем. Про дядю Вову Орехова и его симпатию к матери мальчик знал, тот пару раз по-соседски заглядывал к ним домой, чтобы починить кран и установить водонагреватель. Был он мужчиной разведенным, жил один, а потом появилась у него постоянная женщина, на которой дядя Вова женился и был счастлив. Видимо, пытался в периоды отсутствия Дениса Андреевича предпринять какие-то попытки к сближению с Марией Игоревной, а потом понял, что было все бесполезно.
А вот про Петра Николаевича, бывшего маминого начальника, Сережа даже не догадывался. Мужчина был старше Марии Игоревны, в глазах Сережи вообще был старым и чересчур солидным, но, видимо, из-за возраста и своего статуса он с замужней женщиной так и не отважился наладить контакта.
— Дядя Гена, да я все понимаю, — проговорил Сережа, — плохой он, я маме сто раз об этом говорил. Но разве ее убедишь? Она решила, что отец – самый лучший мужчина, а теперь он пропал, второй месяц не появляется, мама потому и переживает. Может быть, вы поможете?
Геннадий Олегович цокнул языком, задумался на мгновение, а потом перевел задумчивый взгляд на Сережу.
— Пусть мамка твоя приходит и заявление пишет. Без заявления никто твоего папашу искать не будет. Но я бы, честно говоря, перекрестился бы еще раз, если бы такой мужик от меня отвязался.
Сережа ушел от бывшего участкового ни с чем. Попытался поговорить с матерью, намекнул ей на то, что можно заявление в милицию написать о том, что пропал муж, но Мария Игоревна при упоминании о Денисе Андреевиче тут же встала на дыбы.
— Опять ты корку с моей раны сдираешь? Ножом по живому проходишься? Не стыдно тебе?
Сережа снова, онемев от неожиданности, хлопал глазами и смотрел на Марию Игоревну.
— Мам, я же как лучше хочу.
— Хочешь? Тогда иди и работай! Сидишь дома целыми днями, у тебя каникулы, а ты шатаешься непонятно где и с кем! Хочешь стать таким же, как и твой отец, которого ты так ненавидишь? И не стыдно тебе за это?
Мать распалялась все больше и больше, а Сережа, пораженный ее словами, чувствовал, как в горлу подкатывает комок, мешавший ему что-то ответить Марии Игоревне. Мать словно с цепи сорвалась после исчезновения отца, второй месяц она была сама не своя, постоянно звонила кому-то, уточняла, где мог находиться Денис Андреевич, а вот в милицию идти не хотела.
— Ясно же почему не хочет, — спокойно объяснила Сереже позицию Марии Игоревны ее родная сестра, — боится узнать, что помер он. Пока не знает, надежда все еще есть. Да и сам Денис может прятаться, потому что боится того, что в последний раз перегнул палку. Это подумать только – сломал жене нос, сотрясение мозга устроил! И после этого моя сестрица еще плачется по нему! Видеть ее не могу!
И тут Сережа не нашел ни поддержки, ни понимания. Тетя Аня, мамина сестра, терпеть не могла Дениса Андреевича, видела его насквозь со всеми его недостатками и комплексами. Из-за отца Сережи сестры постоянно ссорились между собой, а Мария Игоревна же была уверена в том, что сестра ей попросту завидует.
— Анька замужем была один раз, так муж ее бросил на второй год, — со злой усмешкой рассуждала Мария Игоревна, — кто будет ее характер терпеть? Женщина должна быть гибкой, хитрой, уметь со своим мужчиной быть кошечкой, а не дикой тигрицей, готовой в глотку вцепиться.
Денис Андреевич тоже с пренебрежением относился к своей родственнице.
— Твоя сестра, Машка, полная тупица, — говорил он, усмехаясь пьяной ухмылочкой, — думает, что умница и красавица, а сама… Страшная как черт!
Сереже было неприятно слушать своего отца. Денис Андреевич с пропитым одутловатым лицом, небритыми щеками и ввалившимися от пьянки глазами, говорил о молодой женщине нелицеприятные вещи, хотя сам в отражении не мог не видеть себя настоящего. Видел, конечно, только воспринимал иначе.
После разговора с матерью, теткой и дядей Геной, Сережа решил, что пришло время решительных действий. Не будет он сидеть на одном месте, не хочется ему раздражать Марию Игоревну и лишний раз напоминать об отце. Ушел и ушел, прав был дядя Гена в том, что нужно было радостной перекреститься и забыть о нем.
Вместо того, чтобы и дальше заниматься самобичеванием и поисками человека, превратившего их с матерью жизнь в ад, Сережа пошел на местный рынок к старому знакомому – дяде Ашоту. Тот имел на рынке несколько точек по продаже овощей и фруктов и с радостью взял на работу молодого и крепкого парня.
— Будешь мне картошку грузить, помидоры, огурцы, яблоки, — весело болтал дядя Ашот, перекладывая на прилавке фрукты так, чтобы они выглядели более привлекательно для потенциальных покупателей, — ты парень сильный, вон какой здоровенный вырос! Платить буду сдельно, по часам. Чем больше часов будешь работать, тем больше заработаешь. У меня спина больная, да и племянник сейчас на сессии, а ты в самый раз тут появился.
Сережа кивнул. Прибегал на рынок с утра, по несколько часов разгружал машину, таскал ящики и мешки, а после обеда лежал дома с закрытыми глазами и чувствовал, как ноют все мышцы тела и как гудит голова.
— Мам, держи! — через неделю он положил на стол перед Марией Игоревной пачку денежных купюр. Мать, увидевшая деньги, с удивлением коснулась пачки пальцами, а потом неуверенно посмотрела на сына.
— Откуда? — пробормотала она, — где взял?
— Заработал, — с гордостью ответил Сережа, — я ведь мужик.
Мария Игоревна помолчала, деньги пересчитывать не стала. Поднялась из-за стола и на сына косо посмотрела:
— Думаешь, что ты вот этими бумажками мне Дениса заменишь? Какой ты мужик? Ты сопляк малолетний, который отца из дома выжил! Забери себе эти деньги, засунь их… Впрочем, я вообще с тобой разговаривать не хочу.
Улыбка сползла с губ Сережи. Он молча смотрел на удалившуюся в спальню мать, громко хлопнувшую за собой дверью. Внутри у мальчика все перевернулось от обиды и разочарования. Все было впустую, неужели и вправду ничего уже не изменить?
https://ok.ru/group/70000003917036/topic/158160632757740
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.
Следующая публикация
Комментарии 18