https://ok.ru/group/70000003917036/topic/158151631125996 А потом они снова говорили и никак не могли наговориться.Рассказ о сибирской глуши, о смерти Марины, об усыновлении. О тайне происхождения Ивана Сергеевича, о его французском отце, Антуане Делакруа. Об отъезде в 90-е. О том, что Иван Сергеевич всегда носил в себе боль от потери какой-то женщины из прошлого, о которой никогда не говорил, но тени которой Ваня-младший чувствовал в его молчаливой печали и в этих засушенных синих цветах, которые он бережно хранил десятилетиями. — Он не знал? Про бабушку? Про то, что она его искала? Про маму? -– спросила Вера, едва сдерживая слезы. — Нет, – покачал головой Иван Иванович. – Он считал, что навсегда разрушил жизнь той девушки своим присутствием. Он уехал, подчинившись угрозам ее отца, думая, что так будет лучше для нее. Он боялся даже думать о ней, чтобы не навлечь на нее беду. Он никогда не искал ее, считая, что не имеет права нарушать ее новую жизнь. Он нес эту вину в себе всегда. Иван Иванович достал еще одну фотографию. Старую, пожелтевшую, школьную. На ней молодой Иван Сергеевич, еще без седины, в тех самых толстых очках, стоит у классной доски. А на краешке доски, мелом, кто-то старательно вывел: “А + И” и нарисовал маленький цветочек белым мелом. — Это единственное, что осталось в нашей семье из прошлого отца до Сибири. Он привез эту фотографию с собой. Скрывал, но я нашел ее случайно в старых бумагах уже во Франции. Я не знал, что это значит, пока не услышал Вашу историю. Вера смотрела на фотографию деда, на эти инициалы и цветок – символ запретной любви, пережитой ее бабушкой. Теперь она знала. Знает и Иван Сергеевич. Благодаря Ивану Ивановичу Громову, приемному сыну, который остался в России и стал мостом через время, железный занавес и целую жизнь. — Он должен знать, – тихо сказала Вера. – бабушка так и не вышла замуж после того, как сбежала от Витьки. Она всегда любила только его — Ивана. И она умерла, так и не узнав, жив ли он. Он должен знать, что его любовь не была напрасной. Что Арина пронесла ее через всю жизнь. Что у него есть дочь, внучка и внук - Стас. Иван Иванович взял ее руку. — Поедем, – сказал он твердо. – Поедем к нему. В Прованс. К морю. Он ждал этого всю жизнь, сам того не зная, что его мечта когда-нибудь станет явью. После этого разговора, когда Иван уехал в Москву, чтобы скоро снова вернуться за ней, Вера чувствовала себя другим человеком. Скоро она увидит своего дедушку, а потом нужно отвезти его на могилу бабушки, устроить встречу с мамой и со Стасом. Деду Ивану уже 78 лет. Он уже пожилой человек, но еще полон сил, как говорит Иван Иванович. Только Вера понимала, время не стоит на месте, дедушка становится с каждым днем все ближе к порогу за которым вечность! Нужно спешить! Спешить объединить семью, помочь ему впервые встретиться с родной дочерью - с мамой Веры. Некогда болеть! А умирать, Вера теперь совсем не собирается! Физическая слабость еще давала о себе знать, но внутри бушевала жизнь. Как только будет готов загранпаспорт, виза для Веры, она и Иван полетят во Францию. Дедушка уже все знает и очень ждет. А пока, Вераа привела в порядок бабушкин дом, вымыла окна, вынесла на солнце одеяла. Она писала и звонила Ивану Ивановичу каждый день, а он каждое утро интересовался как она себя чувствует. Казалось, что они уже не могут друг без друга. Говорили каждый день очень много. Вера в нетерпением ждала каждый день, когда Иван вернется с работы и они снова весь вечер будут предоставлены друг другу - долгие разговоры по видеосвязи, планы и решения. Сначала говорили о бабушке, о прошлом. Потом о себе. О своей болезни, о предательстве Алексея. А как только получалось вырваться, Иван приезжал. Помогал по хозяйству. Чинил забор, колол дрова. Они ходили по бабушкиным тропам, и Вера рассказывала ему истории своего детства, а он – об отце, о себе, о планах. И каждый раз, разговаривая о планах, Иван надолго затихал, смотрел куда-то задумчиво. Все его планы, составленные заранее, рушились без Веры. Теперь ему не хотелось без нее быть, жить, строить планы. Ивану страшно было признаться даже самому себе, что он влюбился! Влюбился во внучку своего приемного отца! ***** В сентябре, Иван Иванович и Вера вылетели из Москвы в Европу. Путешествие во Францию стало для Веры и Ивана Ивановича Громова погружением в волшебный сон. Прованс встретил их лавандовыми полями, пьянящим ароматом виноградников и теплым, соленым дыханием Средиземного моря. Дом Антуана Делакруа, теперь и дом Ивана Сергеевича, был полон света и тихого достоинства. Встреча деда и внучки была слезной и исцеляющей. Иван Сергеевич, казалось, помолодел на глазах, глядя на Веру – живое воплощение своей потерянной Арины и их дочери Нади. Он часами рассказывал о прошлом, о Сосновке, о той страстной, оборванной любви, о вине, которую нес все эти годы. Вера показала ему заламинированную незабудку и фотографии Арины. Старик плакал, поглаживая сухой цветок дрожащими пальцами. — Она… она была похожа на тебя, внученька», -– прошептал Иван Сергеевич, — та же сила в глазах… Та же нежность… И незабудки… Я всегда их сажал в палисаднике, в огороде или на клумбе, где бы ни жил, — дедушка показал Вере горшочки с нежными голубыми цветами на террасе. Они гуляли по виноградникам, слушали истории, рассказанные покойным Антуаном о дипломатической Москве 40-х, пробовали молодое вино. Атмосфера была наполнена теплом и вновь обретенным родством. Но между Верой и Иваном Ивановичем витало что-то еще – нежное, трепетное, нарастающее с каждым днем. Их связывала не только общая история, но и глубокое понимание, уважение и притяжение, вспыхнувшее еще в деревне и разгоревшееся здесь, под прованским солнцем. А потом молодые люди решили посетить Париж - город вечной любви и эта поездка стала кульминацией. Вечером, после прогулки по залитым огнями Елисейским Полям, они поднялись на смотровую площадку Трокадеро, откуда открывался вид на сияющую Эйфелеву башню. Город дышал романтикой. Иван Иванович взял Веру за руку. Его лицо было серьезным, а в глазах горел тот же огонь, что когда-то был у его приемного отца, когда он встретил любовь всей своей жизни - Арину. — Вера, – начал он, и голос его слегка дрожал. – Эти дни… Они были самыми счастливыми в моей жизни. Не только из-за Парижа, не только из-за того, что ты и Иван Сергеевич наконец-то встретились, семья объединилась, а потому что ты была рядом. Ты ворвалась в мою жизнь как весенний ветер, разогнав всю мою привычную, упорядоченную тоску. Я не могу представить будущее без тебя. Он достал из кармана маленькую бархатную коробочку. Внутри лежало изящное кольцо с небольшим сапфиром, окруженным крошечными бриллиантами. Оно выглядело старинным, но ухоженным. — Это… это кольцо. Папа… Иван Сергеевич… купил уже здесь в Париже в маленькой антикварной лавке. Он и сам не понимал зачем его купил, ведь встретиться с Ариной уже было совсем мало шансов. Отец сказал, что когда увидел эти сапфиры, ему показалось, что они точно такого же цвета, как глаза Арины. Перед нашим отъездом в Париж… он отдал его мне. Сказал: Отдашь его той, кто зажжет в тебе тот же огонь, что Арина зажгла во мне. Он, видимо, все почувствовал. Вера, – Иван Иванович опустился на одно колено, глядя ей в глаза, отражающие огни Парижа, — ты этот огонь. Ты – мое настоящее и мое будущее. Выйдешь за меня? Слезы наворачивались на глаза Веры. Она смотрела на кольцо, которое должно было принадлежать ее бабушке, на лицо этого удивительного человека, который стал ей так дорог. История любви Арины и Ивана, оборванная жестокостью, находила свое продолжение здесь и сейчас, в их детях и внуках, под огнями Парижа. — Да! – вырвалось у нее, и она кивнула, не в силах сдержать улыбку и слезы. – Да, Иван, тысячу раз да! Но, у меня есть уже одно кольцо! Ты передал мне его дома - в России. — У тебя их будет еще очень много, любимая, – засмеялся счастливый Иван. Мужчина надел кольцо возлюбленной на палец. Оно легло идеально. Они обнялись, а Эйфелева башня сияла в ночи, словно благословляя их союз. ***** Возвращение в Россию было наполнено другим светом – светом их общей любви и планов. Вера должна была забрать Рыжика из деревни у подруги Таисии и окончательно переехать к Ивану в Москву. Подъезжая к знакомому домику бабушки, Вера почувствовала легкое беспокойство. Возле калитки стоял знакомый, ненавистный Лексус – машина ее бывшего мужа, Алексея. — Что он здесь делает? — прошептала Вера, сжимая руку Ивана. Выйдя из машины, они услышали возмущенные голоса со двора. На пороге дома бабушки, с ногой, засунутой в дверной проем (видимо, чтобы Таисия не захлопнула дверь), стоял Алексей. Рядом, с лицом, на котором застыло выражение вечной обиды и праведного гнева, маячила его мать, Тамара Борисовна. Таисия, красная от возмущения, преграждала им путь внутрь. — Я вам сказала, Веры нет! И не будет она с вами разговаривать! Забирайте свои пакеты с хламом и проваливайте! — кричала соседка и теперь уже близкая подруга Таисия. – Как это нет? Мы должны знать, жива она или нет! – визгливо вторила ей Тамара Борисовна, — мы же не звери! Переживали! А если что случилось, имущество надо оформлять! Алексею же полагается — и квартира, и машина, и мастерская. — Мама, хватит! -– буркнул Алексей, увидев подходящих Веру и незнакомого солидного мужчину на дорогом внедорожнике. Он на мгновение опешил, увидев Веру цветущей, в красивой одежде, с сияющим кольцом на руке. Но быстро взял на себя привычный наглый тон: — А, вот и сама героиня! Где шлялась? Мы тут, понимаешь ли, беспокоились. Думали, померла от тоски. Привезли твои остатки, — Алексей пнул ногой два потрепанных пакета у порога, в которых, вероятно были вещи Веры. Всем своим видом, муж Веры хотел показать, что не боится крепкого мужчину с цепким, внимательным взглядом. Но дрожащие руки и подбородок выдавали Алексея с потрохами. Таисия, увидев Веру, радостно ахнула: — Верунька! Слава Богу! А эти… вот уже час как мозги выносят! Я же им объясняю: уехала Вера в гости к дедушке во Францию, а они мне голову морочат. Вера подошла, холодно окинув бывшего мужа и свекровь взглядом. Иван Иванович встал рядом, его спокойное, уверенное присутствие было как щит. — Беспокоились? Оформлять имущество? – Вера рассмеялась. Звук был звонкий, без тени прежней боли, — какое трогательное участие! А я-то думала, вы приехали окончательно бумаги о разводе привезти. Ведь вы же, Алексей, так рвались на свободу!!! Алексей сглотнул, его мать насторожилась: — Развод? Ну, это… мы подумали… Может, ты одумалась? Вернешься? Мы тебя простим, что ты бросила мужа, работу, семью и укатила в деревню жить в свое удовольствие. Лешенька извелся, не спит ночами. Еле спасла его от нервного срыва, тосковал, – затараторила Тамара Борисовна, пытаясь сменить гнев на милость, — ну, теперь то жить будем по-новому! Алексей работу нашел перспективную. Простим друг другу все обиды! — Простите? Меня? – Вера приподняла бровь. Ее смех снова прозвучал звонко, громко, как может смеяться только счастливая женщина, — Вы, Тамара Борисовна, меня простите? За что? За то, что я не умерла, как Вы планировали? За то, что не стала вашей бесплатной прислугой и инкубатором? Нет уж, дорогие мои. Теперь о разводе буду говорить Я. И я его получу. И знаете что? Я намерена делить имущество и все, что было куплено за мои деньги, то есть, все!!! Лица Алексея и Тамары Борисовны побелели: — Ты что, с ума сошла?! Это наша квартира! – закричал Алексей. — Вот и расскажете об этом в суде! – спокойно парировала Вера, — а пока прощайте. И заберите, пожалуйста, свой хлам. Мне он не нужен, — Вера повернулась к Таисии, давая понять Алексею и его матери, что разговор закончен, — Тай, спасибо тебе огромное! Где мой Рыжик? Из дома выскочил радостный рыжий комочек, виляя хвостом и тычась мокрым носом в ноги Веры. Она подхватила его, прижала к себе: — Вот и мой защитник! Все, мы уезжаем. Она поцеловала в щеку растерянную, но сияющую Таисию, помахала ее дочке Даше. Иван Иванович взял чемодан Веры и корзинку для Рыжика. — Вера! Подожди! Мы же можем договориться! – завопил Алексей, делая шаг вперед, но Иван Иванович развернулся, преградив ему путь. Его взгляд был красноречивее любых слов. Алексей отшатнулся. — До свидания, Алексей. До суда», – бросила Вера через плечо, садясь в машину. Рыжик радостно гавкнул в окно, прощаясь с Таисией и Дашей. Машина тронулась. В последний раз Вера взглянула в зеркало заднего вида. Алексей стоял посреди улицы, сжав кулаки, с лицом, искаженным бессильной злобой и запоздалым сожалением. Его мать что-то кричала вслед, размахивая руками. Они выглядели жалко и глупо. Глава их жизни – жизни за чужой счет, жизни за счет унижения другого – была закрыта. Навсегда. Иван Иванович взял руку Веры, украшенную старинным кольцом с сапфиром: — Все хорошо, любимая? Вера улыбнулась, глядя на любимого мужчину, на Рыжика, доверчиво устроившегося у ее ног, на дорогу, ведущую в Москву, в их общее будущее. В кармане ее куртки лежал засушенный цветок незабудки – подарок дедушки. — Лучше некуда, – ответила Вера, чувствуя, как на душе становится светло и просторно, — Лучше некуда, любимый. Поехали домой. А позади, в деревне, оставались только пыльные пакеты с прошлым да двое людей, безнадежно кусающих локти, понявших, что поезд их последнего шанса ушел безвозвратно. Но Вере и Ивану было уже все равно. Их жизнь, как и жизнь их любящих предков, наконец-то обрела верное направление – вперед, к свету и счастью. Интересно Ваше мнение, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка канала ;)