https://ok.ru/group/70000003917036/topic/158007841209836 Год пролетел не просто как один день — он пронесся стремительным, головокружительным вихрем, насыщенным до предела событиями, титанической, почти круглосуточной работой, мелкими, но такими досадными неудачами и, конечно же, большими, окрыляющими победами. «Пышка-душка», благодаря поистине неиссякаемой, вулканической энергии Тамары, ее удивительной, почти звериной предпринимательской хватке, которую она, кажется, впитала с молоком матери и бабушки, и, безусловно, благодаря мудрым, всегда своевременным и невероятно точным советам Виктора Аркадьевича, не просто уверенно стояла на ногах — она превращалась на глазах у изумленной публики и завистливых конкурентов в настоящую, процветающую империю вкуса и уюта. Сначала, после долгих расчетов, поисков и согласований, открылся второй, долгожданный филиал в одном из самых оживленных и престижных торговых центров на другом конце города, сразу же ставший невероятно популярным. Затем, буквально через несколько месяцев, распахнул свои двери третий — в густонаселенном спальном районе, где так отчаянно не хватало именно таких, уютных, демократичных и по-домашнему теплых заведений с настоящей, не химической выпечкой. Она не боялась рисковать, не боялась смело экспериментировать, вводить новые, порой неожиданные позиции в меню, внимательно прислушиваться к отзывам и пожеланиям своих посетителей, и это всегда давало свои блестящие плоды. «Пышка-душка» постепенно переставала быть просто сетью симпатичных кафе — она становилась по-настоящему узнаваемым, любимым многими брендом, незыблемым символом высочайшего качества, искреннего домашнего уюта и удивительно доступных, не кусающихся цен. И вот, спустя ровно год после открытия небольшой пекарни, предприятие вышло на такой впечатляющий уровень развития и популярности, что к ним стали один за другим обращаться серьезные, опытные предприниматели из других, порой весьма отдаленных городов России с конкретными, хорошо продуманными предложениями о покупке франшизы. Это был настоящий, оглушительный прорыв, безоговорочное признание их колоссального успеха на совершенно ином, гораздо более высоком и престижном уровне. Виктор Аркадьевич, с его обширным опытом ведения крупного бизнеса, безупречной репутацией и многочисленными деловыми связями, с энтузиазмом взялся за всю сложную юридическую и кропотливую организационную сторону этого нового, перспективного направления, а Тамара отвечала за сохранение той самой неповторимой «души» их бренда, за разработку строгих стандартов качества, за тщательное обучение персонала для новых франчайзинговых точек, за неусыпный контроль качества всей выпускаемой продукции. Они с Виктором работали в удивительно слаженном, почти идеальном тандеме, понимая друг друга буквально с полуслова, с одного взгляда, гармонично дополняя и тактично поддерживая друг друга во всех, даже самых сложных и спорных вопросах. Их деловые встречи все чаще перетекали в дружеские ужины, где они могли часами обсуждать не только рабочие моменты, но и книги, фильмы, музыку, делиться своими мыслями и переживаниями. Тем не менее, их личные отношения, несмотря на очевидную взаимную симпатию и все более крепнущую привязанность, по-прежнему оставались подчеркнуто дружескими и строго деловыми. Виктор Аркадьевич, как истинный джентльмен и человек слова, как и обещал, не давил, не торопил события, ни единым словом или жестом не напоминал о своем давнем, так и оставшемся без ответа, предложении руки и сердца. Он был неизменно тактичен, предельно внимателен к ее настроению, к ее самочувствию, всегда готов был в любую минуту прийти на помощь, выслушать, не перебивая, дать мудрый, взвешенный совет или просто помолчать рядом, если видел, что ей это необходимо. Он искренне, по-детски радовался ее успехам, большим и маленьким, как своим собственным, и Тамара чувствовала его неподдельную, мужскую поддержку каждой клеточкой своего существа, каждой фиброй своей души. Она знала, она была абсолютно уверена в том, что может полностью, безраздельно на него положиться, что он никогда, ни при каких обстоятельствах не предаст, не обманет, не подведет, не ударит в спину. И эта вновь обретенная уверенность в мужчине, в партнере, была для нее после всего пережитого поистине бесценна, как глоток свежего воздуха после долгого удушья. Но… время — лучший лекарь, как известно. Оно шло своей чередой, неумолимо и неотвратимо, и глубокие, кровоточащие раны от предательства бывшего мужа постепенно, очень медленно, но все же затягивались, зарубцовывались, оставляя после себя лишь тонкие, едва заметные, как нити паутины, шрамы на ее многострадальном сердце. Острая, обжигающая боль утихла, притупилась, сменившись какой-то тихой, немного печальной, но светлой грустью и, конечно же, бесценным, хотя и очень горьким, жизненным опытом. И Тамара все чаще, особенно долгими, одинокими вечерами, стала ловить себя на мысли, что она отчаянно, до слез, устала быть одна. Устала от этой гулкой, звенящей тишины своей просторной, но такой пустой квартиры, в которую совершенно не хотелось возвращаться после долгого, напряженного, полного событий рабочего дня. Устала от этих безрадостных, одиноких ужинов перед бездушным экраном телевизора, от этих бесконечных, бессонных ночей, когда мысли, как назойливые мухи, кружили в голове, не давая уснуть. Устала от мучительного отсутствия рядом сильного, надежного, любящего мужского плеча, на которое можно было бы безбоязненно опереться в трудную минуту, с которым можно было бы без остатка разделить и пьянящую радость заслуженных побед, и горький привкус редких, но неизбежных поражений. Ей отчаянно, до физической боли, не хватало простого, незамысловатого человеческого тепла, искренней нежности, ненавязчивой заботы, всепоглощающей, безрассудной любви. Той самой настоящей, большой любви, в которую она так долго, так упорно боялась снова поверить, опасаясь обжечься еще раз, еще сильнее. И вот однажды, совершенно неожиданно, как дурное предзнаменование, как назойливый призрак из давно забытого, кошмарного прошлого, на пороге ее нового, просторного и светлого офиса, который теперь располагался в одном из самых престижных бизнес-центров столицы, снова, как ни в чем не бывало, появился Олег. Он выглядел… откровенно жалко, почти унизительно. Потухший, затравленный взгляд, как у побитой собаки, осунувшееся, землистого цвета, давно небритое лицо с глубокими морщинами у рта, помятый, засаленный, явно не новый и не по размеру костюм, который когда-то, в лучшие времена, сидел на нем как влитой, подчеркивая его атлетическую фигуру, а теперь нелепо болтался, как на огородном пугале. От былого, самоуверенного лоска некогда “успешного менеджера” не осталось и следа, ни малейшего намека. Перед Тамарой стоял сломленный, совершенно растерянный, опустившийся и преждевременно, трагически постаревший мужчина, в котором с трудом можно было узнать того блистательного «принца», который когда-то так легко и так безжалостно разбил ей сердце. — Тома… здравствуй, дорогая, — едва слышно пробормотал он, виновато переминаясь с ноги на ногу у порога и так и не решаясь поднять на нее свои выцветшие, полные тоски глаза, — можно… можно мне с тобой поговорить? Буквально на пару минут, я не отниму у тебя много времени, я знаю, ты очень занята. Тамара, с огромным трудом скрывая свое невольное удивление и какую-то странную, непрошеную, почти материнскую жалость к этому когда-то близкому, а теперь такому чужому и жалкому человеку, молча кивнула и сдержанным жестом пригласила его войти в кабинет. Оказалось, что и в его бурной, полной приключений жизни за этот прошедший год произошли весьма кардинальные и далеко не радостные перемены. Его яркая, хищная, расчетливая, роковая Анжелика, довольно быстро и без особых сантиментов бросила его, как только окончательно убедилась в его полной бесперспективности. Как только стало ясно, что Олег не только не собирается возвращаться на свою прежнюю престижную и высокооплачиваемую должность (ее многочисленные «хлопоты» и интриги не увенчались успехом, так как репутация у Олега в серьезных деловых кругах была безнадежно подмочена его же собственными поступками), но и абсолютно не способен обеспечить ей тот роскошный, беззаботный уровень жизни, к которому она так привыкла и от которого не собиралась отказываться ни при каких обстоятельствах, ее пылкая, страстная «любовь» к нему мгновенно испарилась, как утренний дым. Она, недолго горюя и не теряя времени даром, почти сразу же нашла себе новую, гораздо более «выгодную и перспективную партию» — какого-то престарелого, но баснословно состоятельного иностранного бизнесмена, и без малейших сожалений упорхнула с ним в очередной, еще более шикарный «райский уголок», оставив Олега в полном одиночестве и с пустыми карманами. А Олежа… как и следовало ожидать, остался у разбитого корыта. Скучный, предсказуемый, бесперспективный, никому не нужный, выброшенный на обочину жизни. Деньги, которые он так подло и так глупо украл у Тамары, надеясь на вечный праздник, очень быстро закончились, растаяли, как снег под весенним солнцем, а новых, легальных источников дохода у него так и не появилось, да и появиться не могло при его образе жизни и отношении к труду. — Тома, родная, я… я все понял, я все осознал, — сбивчиво, путаясь в словах и отчаянно жестикулируя, начал он свой покаянный монолог, и в его дрожащем голосе отчетливо слышались нотки неподдельного отчаяния и какой-то заискивающей, почти собачьей мольбы, — я был таким непроходимым идиотом, таким самовлюбленным, слепым ослом! Я совершил ужасную, непростительную ошибку, я знаю это, я каждый день себя за это корю! Но… поверь мне, я все осознал до глубины души. Я изменился, я стал другим человеком, честное слово! Я готов на все, абсолютно на все, чтобы хоть как-то загладить свою вину перед тобой, перед твоей семьей. Пусти меня обратно, Тома! Ну, пожалуйста, умоляю тебя! И как мужа… я буду самым лучшим, самым верным, самым заботливым… и в бизнес… я буду тебе во всем помогать, я буду самым преданным, самым исполнительным твоим помощником… Я больше никогда, слышишь, никогда тебя не предам, не обижу… Тамара слушала его сбивчивую, жалобную речь, и на ее красивом, немного уставшем, но таком спокойном лице не дрогнул ни один мускул. Той мимолетной, непрошеной жалости, которая на мгновение шевельнулась в ее душе при виде его жалкого, опустившегося облика, больше не было и в помине. Была только холодная, отстраненная, почти медицинская констатация неоспоримого факта: этот человек — ее далекое, почти забытое прошлое. Перевернутая, внимательно прочитанная и навсегда, безвозвратно закрытая страница ее такой непростой, но такой интересной жизни. — Олег, — мягко, но очень твердо прервала она его сбивчивый, слезливый монолог своим ровным, спокойным голосом, в котором уже не было ни тени былой злости, ни капли затаенной обиды, ни даже малейшего намека на презрение — только какая-то вселенская, всепрощающая усталость, — ты очень сильно опоздал. Непоправимо, трагически опоздал. Ни как муж, ни, тем более, как партнер по бизнесу ты мне больше совершенно не нужен. У меня теперь своя, совершенно другая жизнь, свой собственный, выбранный мною путь. И на этом моем пути для тебя, к сожалению или, скорее, к счастью, места больше нет, и никогда уже не будет. Прощай, Олег. И, пожалуйста, постарайся больше никогда не появляться в моей жизни. Так будет лучше для нас обоих. Олег смотрел на нее своими выцветшими, полными слез глазами, и в них медленно, но неотвратимо угасала последняя, самая отчаянная, самая безумная надежда. Он понял. Наконец-то понял, что это действительно конец. Окончательный, бесповоротный, без права на апелляцию. Он молча, как-то по-стариковски ссутулившись, кивнул, неловко развернулся и, так же жалко и неуверенно, как и вошел, вышел из ее просторного, залитого солнечным светом кабинета, из ее новой, успешной жизни, навсегда. Позже, через общих знакомых, Тамара узнала, что он, продав за бесценок остатки своего былого «величия», уехал в свой родной, тихий провинциальный городок, к престарелым родителям. Что ж, возможно, там, вдали от столичных соблазнов, интриг и непомерных амбиций, он сможет наконец-то найти свое скромное, незаметное место под солнцем. Или не сможет. Это уже была совершенно не ее забота, не ее головная боль. А Тамара… Тамара в тот же самый вечер, после долгого, напряженного, но такого плодотворного рабочего дня, сделала то, на что так долго, так мучительно не решалась, боясь отказа, боясь снова обжечься. Она позвонила Вите. — Виктор Аркадьевич, — сказала она, чувствуя, как предательски, по-девичьи учащенно бьется ее сердце, но стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более спокойно и уверенно, — вы сегодня вечером, случайно, не заняты? — Витя, просто Витя, сколько раз говорил. Нет, Тама, абсолютно свободен, как ветер в поле. А что, у вас появились какие-то неотложные, срочные деловые вопросы, которые требуют немедленного обсуждения? — Нет, Вить. Деловых вопросов на сегодня, слава богу, больше нет. Просто… если вы.. Ты... все еще не передумал насчет того давнего предложения… и если у тебя никого нет… то я… я хотела бы пригласить тебя на свидание. На самое настоящее, не деловое, а романтическое свидание. Что скажешь? В глазах Виктора Аркадьевича на одно короткое, но такое значимое мгновение вспыхнул такой яркий, такой ослепительно счастливый огонек, но Тома этого видеть не могла. Вместо этого она услышала его теплый голос: — Тамара, милая моя Тамара… я ждал этого дня больше года, каждый день, каждый час. Я с огромной, невыразимой радостью принимаю ваше драгоценное приглашение. Их первое «настоящее», свидание было, конечно, немного неловким, немного сбивчивым, немного волнительным для них обоих, но при этом таким удивительно теплым, таким искренним и таким душевным, каким не бывает, наверное, ни одно самое изысканное и дорогое деловое рандеву. Они долго гуляли по тихим, залитым мягким светом фонарей вечерним улочкам старого города, держась за руки, как юные, впервые влюбленные школьники, разговаривали без умолку обо всем на свете — о детстве, о мечтах, о книгах, о музыке, о смысле жизни, — много смеялись, иногда немного грустили, и с удивлением обнаруживали, как много у них общего, как похожи их взгляды на жизнь, их ценности, их стремления. И Тамара впервые за долгие, мучительные, одинокие годы почувствовала себя не просто сильной, волевой, успешной бизнес-леди, а просто женщиной — слабой, беззащитной, но такой невероятно любимой, такой желанной, такой по-настоящему, до слез, счастливой. А вскоре, буквально через несколько месяцев, они поженились. Свадьба была негромкой, скромной, но очень красивой и невероятно душевной, в самом узком кругу самых близких и дорогих людей — мамы, бабушки, нескольких самых верных, проверенных временем друзей и, конечно же, Валерки, который к тому времени стал для Тамары не просто помощником, а почти членом семьи. Тамара была в простом, но удивительно элегантном кремовом платье, которое так выгодно подчеркивало ее стройную фигуру и так шло к ее сияющим от безграничного счастья глазам. Даже после свадьбы Тома, несмотря на свою невероятную занятость и высокий статус, по-прежнему иногда, по большим праздникам или просто по выходным, пекла сама, просто так, для души, для своих самых любимых, самых дорогих мужчин — своего обожаемого мужа и их маленького, такого желанного сынишки, который появился у них ровно через год после свадьбы и стал для нее самым главным, самым важным, самым дорогим и самым ответственным «бизнес-проектом» во всей ее такой непростой, но такой удивительной жизни. «Пышка-душка», ее детище, продолжала расти, развиваться и процветать, превратившись в крупную, невероятно успешную и всеми любимую сеть кафе, известную далеко за пределами Москвы, ставшую настоящим эталоном качества и душевности в мире безликого фаст-фуда. Но теперь Тамара управляла этой огромной, сложной империей не одна, не надрываясь из последних сил. Рядом с ней всегда был ее любящий, понимающий, надежный муж, ее самый верный друг и самый мудрый, самый дальновидный партнер, который всегда, в любую минуту был готов подставить свое сильное, надежное плечо, разделить с ней и пьянящую радость очередных побед, и горький привкус редких, но неизбежных в любом большом деле неудач. И Тамара Бессонова, каждый вечер, укладывая спать своего маленького, сладко сопящего сынишку, и каждый раз, глядя на свое отражение в зеркале — отражение красивой, уверенной в себе, безмерно счастливой женщины, любимой и беззаветно любящей, — часто с благодарностью вспоминала тот далекий, промозглый, такой безнадежный ноябрьский вечер, когда она, совершенно отчаявшаяся, униженная и преданная, сидела перед холодным экраном старенького ноутбука, совершенно не зная, как и зачем ей жить дальше. И от всего сердца благодарила судьбу, или провидение, или просто свою собственную, несгибаемую волю за то, что тогда, в самый трудный, в самый переломный момент своей жизни, она нашла в себе силы не сломаться, не опустить руки, не сдаться на милость обстоятельствам, а, стиснув зубы, взять все в свои сильные, натруженные руки. И построить свое собственное, настоящее, выстраданное счастье заново. Такое простое, такое понятное, такое земное. И такое невероятно вкусное, как ее фирменные, неповторимые, самые лучшие в мире пышки... Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка канала.