Книготека

Мир Анны (рассказ) Анна задумчиво сидела за овальным столом из красного дерева. Сухие руки, сложенные домиком, едва заметно дрожали. Она потерла тыльной стороной ладони покрасневшие глаза и посмотрела на часы. Секундная стрелка неумолимо приближалась к цифре «12». Воспаленными, опухшими губами Анна едва слышно шептала: «…десять…» «…одиннадцать…» «…двеннад….» Она не успела произнести последнюю цифру до конца, как раздался оглушительный свист. Богатая люстра на потолке, украшенном лепниной, закачалась. Кое-где посыпалась штукатурка. Анна лихорадочно рассмеялась. « Вот и все… Конец…» *** Анна всегда была амбициозной. Она с самого детства интересовалась наукой. Маленькой девочкой изучала этот огромной и удивительный мир. Ее не интересовали игрушки, которыми играли девочки-ровесницы. Маленькая Анна убегала в лес, поле или на речку. Там она наблюдала за живыми существами. Девочка могла часами рассматривать колонию муравьев. Ее поражало как организованно и упорядоченно они живут. Маленькие существа, но невероятно сильные и трудолюбивые. Они, как большой механизм, работали слаженно и продуктивно. Обеспечивали жизнь всей колонии. У каждого было свое место. И каждый приносил пользу. Иногда девочка ворошила большой палкой муравейник и поражалась, с какой скоростью маленькие трудяги переносят белых личинок, похожих на рисинки, в безопасное место и закрывают за собой ходы. Когда Анна подросла, ей стало мало наблюдений. Она находила погибших птиц, лягушек или насекомых и рассматривала, как они устроены. Она читала много книг, связанных с наукой. В школе Анна училась безупречно. Все свое время девочка уделяла развитию своего кругозора. Она интересовалась биологий, химией, физикой, геологией, астрономией. Все, что связанно с устройством мира, казалось ей увлекательным и великолепным. Анна видела в законах физики, биологии, в молекулярных структурах упорядоченный алгоритм, который мерно и неотступно следовал установленному плану со времен создания Вселенной. Позже девушка поступила в известный научный университет. Во время препарирования лягушек ее рука никогда не дрожала. Она понимала: цель оправдывает средства. Студентка всегда была холодной, сосредоточенной и отстраненной от общения с людьми. Профессора выделяли ее цепкий ум. Некоторые называли ее гением. А кто-то: и вовсе выскочкой. Анну же мало волновало мнение людей. Она видела лишь молекулы, бактерии и микроорганизмы в окуляр своего микроскопа. Который заменял ей целый мир. Он, сузившись до микрочастиц, был прост и понятен. Ведь у него были свои законы. Он не воевал, не желал зла, не уничтожал ради забавы. Да, микроорганизмы поглощали других, а сильнейшие виды вытесняли более слабых. Но во всей этой картине была цель. Выживание. Но Анну всегда поражало, насколько мудра природа. Она обеспечила прогрессирующее развитие с самого начала времен. Виды эволюционировали. Обреченные на вымирание остались под сенью прошлого. Окаменелые останки незадачливых видов теперь лежат в палеонтологических музеях. Как напоминание, что природа не прощает ошибок. Но другие виды, взаимодействовали друг с другом по строгой иерархии, согласно пищевой цепочке. Жили и продолжали род. Лишь одно нарушало идеальное уравнение, из-за которого широкий замысел природы не мог быть осуществлен в полной мере – человек. О, это глубоко огорчало Анну. Она, видела, как человек вероломно вторгался в живое. Поглощая, уничтожая и не думая о будущем. Целые виды живых существ вымирали лишь по причине вмешательства человека. Пищевые цепочки нарушались. И вся система, которая была выстроена миллионами лет эволюции, ломалась как карточный домик. Человек был не экологичен. Он уничтожал не ради выживания, а ради наживы, а иногда и ради развлечения. Он не жил в гармонии с природой. Как паразит вытеснял все на своем пути, оставляя выжженные земли после себя. Земля стонала. Катаклизмы. Смена климата. Она пыталась избавиться от человека, который вдруг забыл, что он тоже часть живого мира. Прошло время. Анна завершила учебу. Получила ученую степень и уже много лет трудилась в ведущих мировых лабораториях. О гениальной женщине-ученом шла молва. Все хотели заполучить ее к себе. Ведь открытия Анны приносили миллиарды. Она практически жила на работе, до самой глубокой ночи оставаясь за толстыми стеклами лаборатории. - Что мы делаем? – спросил лаборант, который ей ассистировал. Молодой человек нравился Анне. Он был неглуп, не болтлив и так же, как и его наставница любил свое дело. - Будущее, – загадочно ответила Анна. Она нахмурила брови и сосредоточенно смотрела в окуляр микроскопа. - Частица нестабильна… мы опять ошиблись, – вздохнула Анна. Она продиктовала запись в диктофон и сняла очка. Глаза женщины выглядели уставшими и грустными. -Можешь идти домой, Джек, – сказала Анна, – ты достаточно долго сидишь тут сверхурочно. Из-за меня. - Нет, нет, мы это очень интересно. Позвольте мне вам помочь, – возразил молодой лаборант. Он осторожно накрыл руку профессора своей и посмотрел ей в глаза. - Вы можете мне доверять. Я вижу... То, что мы делаем, это не рядовое занятие. И я не видел в плане на этот год такого рода исследования. Это ведь все неофициально? Вы прячете записи и не вводите результаты в компьютер. Что мы делаем? Глаза Анны забегали, она пыталась успокоить стук сердца. « Что теперь? А если он все расскажет руководству? Надо было работать одной…» Она выровняла дыхание и холодно произнесла: - Это мое частное исследование. Оно имеет отношение к глобальному прорыву. Ты только представь…. Мы сможем изменить мир к лучшему. И ты тоже будешь частью этой работы. Я разделю ее с тобой. Амбициозный юноша представил лавры, которыми его осыпает мировое сообщество и улыбнулся. -Я никому ничего не скажу. Приступим к новому протоколу? *** Анна и Джек работали без устали два года. За это время было много провалов. Джек уже начинал думать, что его гениальная наставница, не так уж и гениальна. Ничего не получится. Тем более, Джек так и не понимал, над чем именно они работали. Анна доверяла ему отдельные протоколы. Он не знал конечного результата их работы. Анна отмахивалась от всех разговоров, бормоча что-то о глобальном замысле. Джек думал, что все ученые немного сумасшедшие. И то, что он не такой, его немного тревожило. Иногда он специально изображал творческую прострацию. Зависая во время работы, будто он где-то далеко, тоже размышляет о великом. Хотя сам в этот момент думал об оплате за квартиру или о том, что он голоден. Наконец, в один из вечеров, Анна вдруг хлопнула себя по лбу. Джек, который почти уснул за компьютером, проснулся. - Получилось! Джек! Получилось! Частица стабильна! – Анна впервые была настолько оживленна. Сетка легких морщин стянулась у лучистых глаз. Тонкие губы были не привычно поджатыми, а растянуты в блаженную улыбку. « А она даже красива…» - вдруг подумал Джек. «И почему я не замечал этого раньше?» Он подошел к профессору и вдруг поцеловал ее в губы. Анна хотела оттолкнуть юношу, но вместо этого обхватила руками его голову. Когда поцелуй завершился, Анна, посмотрела серыми глазами на Джека и пошептала: - У нас будет шанс, Джек. В новом мире. *** С этого момента Джек полностью принадлежал Анне. Преданный, словно сторожевой пес, он всюду следовал за ней. Она готовилась. Но не говорила юноше - к чему. - Ты скоро все узнаешь, милый, – женщина провела горячей ладонью по небритой щеке Джека. Анне было нелегко эти дни. То, что она задумала, было настолько масштабно, что подобного не совершал в мире еще никто. «Не взяла ли ты на себя роль самой природы?» - спрашивал ее внутренний голос. Она говорила сама с собой, приводила аргументы, контраргументы. Рисовала длинные диаграммы, таблицы и собирала данные. Результаты заносились в компьютер. Его непредвзятый алгоритм беспощадно выдавал, что задумка – целесообразна. Логическое и правильное решение. Потенциальная польза для мира превышает вред для человека. Но человеческое, что-то забытое внутри нее, подвергало сомнению длинную цепочку чисел. Однажды, она шла домой через парк. В нем шумной компанией отдыхали молодые люди. Они громко слушали музыку, пили спиртные напитки, кто-то испражнялся прямо на лавочку, и всюду валялся мусор. Пивные бутылки, пластиковые пакеты. Один из подвыпивших парней, вдруг с ругательством бросил стеклянную бутылку на землю и закричал на Анну: - Что смотришь, очкастая? Иди куда шла! – и, шатаясь, и упал на свои же осколки. Анна, с отвращением посмотрела на тело, которое называлось человеком. Приматы, вроде него улюлюкали, но не спешили помочь раненному товарищу. - Они безнадежны, – прошептала Анна. Она быстрым шагом вернулась в лабораторию и достала частицу, которую создавала столько лет. Завела таймер на полночь и поспешно уехала домой. Дома, за столом из красного дерева, она с волнением ждала, когда мир обновится. Он переродится заново. В этом Анна была уверена. Природа всегда берет свое. Она всегда находит способ выжить. Только человек, с его разрушительными технологиями мешает ей. Но сейчас все изменится. Будет новый мир. *** Когда Анна запустила свою частицу, добрая половина человечества мирно спала. Остальная часть была свидетелем события, которое воистину можно назвать событием мирового масштаба. Люди ошеломленно наблюдали, как все, что когда-либо создал человек, исчезло. Растворилось в воздухе, высвободив энное количество энергии, отчего по всему свету несколько лет проносился ветер. Пластик таял на глазах, исчезали миллиарды ярдов синтетической ткани, пропали гаджеты, автомобили, самолеты и суда. Исчезло все, без чего человек не мыслил существования. Человек остался гол перед миром. И смущенно прикрывая наготу, пытался выжить заново. Ему пришлось вновь осваивать этот мир. Используя примитивные орудия, которые он наспех пытался соорудить. Но у человечества был шанс, ведь остались семена, леса и животные, которые теперь давали ему одежду, кров и еду. Людям было сложно. Никто не знал, откуда пришла эта напасть. Почему так произошло. Все сплотились в группы, пытаясь заново отстроить этот мир. Повторят ли они ошибки прошлого? Кто знает. Покажет лишь время… *** Где-то в лесу, к глинобитной хижине приближались двое. Мужчина и женщина. На женщине было платье из домотканого материала, а шею украшало ожерелье из ракушек. Мужчина был в штанах из шкуры оленя и холщовой рубахе. Заросшее бородой лицо было одновременно усталым и счастливым. - Сегодня была удачная охота, правда Анна? -Ты прав, Джек. Сегодня будет настоящий пир. Фигуры скрылись за дверью хижины. В новом мире. --- Автор: Татьяна Маркова Подпишитесь на Книготеку, чтобы не пропустить новые рассказы! https://ok.ru/knigoteka

Стыдно вспомнить (рассказ) Как молвил бы пасечник Рудый Панько: «Ну, и чим би вас побавити, бисовы дети?» Разве что расскажу вам, как я излечился от мазохизма? В ту пору было мне, студенту четвертого курса ЛГУ, двадцать два года. Был я здоров, как бык, любил розовый портвейн, русскую литературу, природу и английскую рок-музыку. Именно в этой последовательности. Еще мне нравилось быть студентом, и поэтому я решил продлить свое обучение, уйдя в академотпуск. Правда, для этого пришлось лечь в клинику неврозов на 15-й линии Васильевского острова. Помогла знакомая врач-психотерапевт. Все мы в клинике напоминали дезертиров, которые сбежали от советской реальности. Кому-то хотелось откосить от армии, кто-то прятался от правосудия, кто-то от сварливой жены или долгов. Были и патологические правдолюбцы, которых с жестокой действительностью могла примирить только хорошая доза транквилизаторов. Всякой твари по паре, как говорится. Однако я отвлекся. Через неделю начался призыв в группу психоанализа, которую набирал заумных дел мастер Александр Моисеевич Штыпель. Отобрали только тех, кто изрядно успел свихнуть себе мозги и нуждался в помощи. Помните фильм «Полет над гнездом кукушки?» Как старая мымра с лицом надзирательницы концлагеря вправляла мозги американским раздолбаям? Ну вот… Только нам вправлял мозги старый, мудрый Моисеич, который так долго изучал внутренности человеческих душ, что вывести его из себя мог разве что визит Машиаха. Нас в группе было шестеро, и про каждого можно много чего вспомнить, но я расскажу только про одну яркую особу, которая сыграла огромную роль в моем сексуальном воспитании. Наталья попала к нам по блату. Эта дамочка все в своей жизни, как я понял, привыкла делать по блату. Она была директором «Диетторга». В советской торговле к началу восьмидесятых эволюционировал особый вид здоровых, властных, изворотливых, смелых теток, которые крепко держали в кулаке торговые сети, успешно сотрудничали с ОБХСС и местной исполнительной властью и задавали не только нормы выручки, но и нормы поведения окружающим. И пусть сатирики их высмеивали, моралисты осуждали, а милиция на них охотилась – авторитет их в обществе неуклонно рос. И если раньше, в шестидесятых, этих дам отличала воинственная грубость, мощные телеса и крикливый говорок торговок с колхозного рынка, то со временем все чаще стали появляться особи другого антропологического типа: красивые и ухоженные, без грамма лишнего жира, в прекрасных нарядах от Дома моделей, с водительскими правами в модной сумочке, а иногда и с личным шофером, который по совместительству был и любовником («Блондинку за углом» помните?). Неизменным оставалось одно: они были сильными хищницами, и травку употребляли только как приправу к жаркому. Наталья, безусловно, была из этой породы. Лет ей было уже под сорок. Про таких в народе говорят: хабалка. Властная, крепкая дама с командным, громким голосом, грудь четвертого размера и, разумеется, глубокое декольте, в которое мужчины заглядывают как в омут, крупные бедра, обтянутые черной юбкой, сильные ноги в ажурных чулках, красивый алый рот и синие тени вокруг глаз – всего много, все яркое; все, как на плакате, взывает к простым, но сильным чувствам! И надо же, выяснилось, что эта железная баба умудрилась влюбиться! И в кого? В студента-заочника торгового института! Наталья привыкла брать от жизни все и решила взять студента сразу и нахрапом. Толик, так звали студента, оказался крепким орешком. Парень был с достоинством, знал себе цену, у него была невеста. Наталья же была весьма влиятельной фигурой в торге и легко могла обеспечить Толику как хороший старт, так и бесславный финиш. Толику надо было только не артачиться и выполнить свой мужской долг. Как-то вечером начальница пригласила Толика в свой кабинет, села в кресло и попросила студента встать перед ней на колени. Толик растерялся. Начальница настаивала. Толик убежал. После этого у Толика обнаружили крупную недостачу. Юному специалисту пришлось уволиться. Но скандал и директору вышел боком. Репутация пошатнулась, у Толика тоже нашлись покровители, возникли проблемы, которых раньше не было, нервы стали сдавать. Добро пожаловать на 15-ю линию! Когда Наташка все это рассказала, группа притихла, а Александр Моисеевич снял очки и долго протирал их носовым платком. А я почувствовал, что все бы отдал, чтоб очутиться на месте дурака-Толика. …Что-то странное происходило со мной, когда мы были вместе. Я становился испуганным ребенком. Наталья была тигрицей, с которой я разговаривал сквозь толстые прутья клетки. Но иногда мне страстно хотелось в эту клетку залезть, чтобы узнать – загрызет или помилует? Тигрица не обращала на меня внимания, у нее были свои, тигриные мысли, и тогда я стучал по прутьям клетки, готовый услышать ужасный рык. Мы стали неразлучны. Повадились гулять с ней по набережной после завтрака и процедур. Захаживали в Румянцевский сад, который сиял восхитительной позолотой в середине октября. Потом заходили в кафе. Платила всегда Наталья. Иногда она вытирала мне рот салфеткой. Думаю, нас принимали за маму и сына. Это не обижало меня. Даже нравилось. - Не балуйся – говорила она мне на скамейке, когда я пытался задрать ее юбку выше колена. - Уймись, – говорила она, когда я «включал ребенка» и дурачился, играя с ее массивными золотыми сережками. – Я кому сказала? Сейчас получишь! - Отстань, – говорила она, когда я приставал с разными глупостями. – Надоел. Никого я не мучила. Вас, мужиков, учить надо. - Сколько было у тебя мужиков? – ревниво спрашивал я. - Ты рассказывала на группе про какого-то артиста из Ленсовета. Ты загрызла его! - А тебе какое дело? Что ты от меня хочешь? - Хочу, чтоб ты сделала со мной… все! – как-то раз, вспотев от ужаса, вымолвил я, и – бросился в ледяной омут! - Все, все сделаю, что захочешь! Привяжи меня к кровати, унижай, издевайся надо мной, бей меня – хочу! Я был уверен в этот миг, что совершил непоправимое, сказал невыносимую гадость и меня ждет расплата. Но Наталья – я не мог поверить своим ушам и глазам! - смотрела на меня с грустью. - Мужики, мужики, кто вас поймет? Одному предлагаешь - бежит жаловаться начальству, другой сам готов унижаться. Мой благоверный тоже любил эти игры, особенно по пьяни. У нас даже игрушки были для этого заготовлены. Наручники. Он на службе нахлебается дерьма, и ему нужно было «заземлиться», так он говорил. Говорил: клин клином вышибают. Без этого уже и не мог. А ты? Молодой, красивый. Где успел набраться? В самом деле – где? Оставим этот вопрос Моисеичу. Не буду уходить в подробности – уломал! Помню ясно, хотя часто хочется забыть. …Я лежал на огромной, высокой кровати. За окном трезвонил трамвай, в спальне было сумрачно. Толстый рыжий кот сидел на старинном комоде и равнодушно смотрел на хозяйку, на которой были одеты только черные чулки и пояс. - Ну, пеняй на себя! Я закинул руки за голову, и она ловко пристегнула меня к металлической спинке кровати. Мгновение – и ноги мои тоже были опутаны грубой альпийской веревкой. - Мужнины. Бывший специально притащил с работы. Извращенец. Все вы извращенцы. И ты извращенец. Нет? - Я хочу попробовать только… - Заткнись!! Будешь отвечать, когда тебя спросят! Попробовать он хочет. А этого не хочешь? Она склонилась надо мной и вдруг со всей силы ударила ладошкой по щеке. Я вскрикнул. Больно было ужасно! В левом ухе зазвенело. - Заткнись, я сказала! Он у меня еще орать будет! Не нравится? А вот так? И она опять ударила меня ладонью. На этот раз зазвенело правое ухо. Как-то это было не понарошку. И больно было ужасно. И возбуждение не наступило. Хотелось освободить руки и хорошенько вмазать ей в ответ. Я дернулся, кровать скрипнула, но наручники держали крепко. - Так… слов мы не понимаем. Ладно! Наталья схватила меня за ухо и выкрутила его до упора. Я взвыл. Это была не игра! От боли у меня брызнули слезы, я зажмурился. Когда открыл глаза, на меня смотрело злое лицо. В нем не было притворства, которое обещало бы скорую улыбку и раскаянье: «Прости, милый, я, кажется, перестаралась». Нет, были настоящая злость и презрение. - Пожалуйста, не так сильно… - Что?? Ты мне еще указывать будешь? На это раз она ударила меня в бок, под ребра, и я запрыгал на кровати, как во время оргазма. - Что, не нравится? Наталья села рядом и накрыла мой рот и нос ладонью. - Сколько можешь без воздуха? Минуту? Две? Попробуем? И тут я по-настоящему испугался. Замычал, забился в судорогах, мотая головой. Наталья засмеялась – хрипло и жутковато. Скорее это было похоже на рык. Той самой тигрицы, которую я дразнил в клетке. - Испугался? Не бойся, мы же играем. Игра такая, кто больше продержится без воздуха. Как в детстве. Забыл? Она села мне на живот верхом и внимательно посмотрела в глаза. - Боишься… Весь мокрый стал. А почему не возбуждаешься? Не чувствую возбуждения. А я уже хочу. Мало тебе? Надо добавить? - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… – бормотал я. - Мой любил еще кусать грудь. До крови. Вот так. Она наклонилась, и я закричал и забился затылком об подушку. Наталья накрыла мне рот ладонью и крепко прижала. - Будешь орать – придушу. Я умоляюще смотрел в ее глаза и видел в зрачках только всполохи адской злобы, сквозь которую невозможно было пробиться никакой мольбе. И вдруг вспомнил, что познакомились мы в «психушке». Пусть даже каждый второй в ней был случайным гостем. Но ведь каждый второй, а не каждый! И вот тут мне стало по-настоящему страшно. И она почувствовала это. Провела по моему лбу ладонью, брезгливо встряхнула ее. - Из тебя просто хлещет. Смотри не обделайся. Я не обделался, но простыня под спиной была мокрая. В уме проносились мысли: никто не знает, куда я ушел. И с кем. Хватятся меня только поздно вечером. Искать будут по-настоящему только на третий день. А на третий день я могу всплыть уже в Финском заливе. Мама, мамочка родная!!! И тут я заплакал! В голос, с обильными слезами. Я хотел жить! Вспоминать об этом невыносимо тяжко, но раз уж взялся рассказывать… то ничего, кроме правды. Наталья слезла с моего живота и вышла из комнаты. Вернулась в домашнем халате, с бокалом красного в руке. Присела на край кровати, задумалась. Ухо мое горело, как в огне, во рту пересохло, но соображал и видел я все вокруг в ясном свете. Особенно почему-то в памяти отпечатался рыжий кот, который спокойно возлежал на кровати, как пришелец из другого мира. Так же спокойно он наблюдал бы и за тем, как Наталья придушила бы меня подушкой, а потом запихивала бы в мешок, чтобы ночью вывезти за город. - Иногда думаю, за что мне все это? – с удивлением, словно обращаясь к себе, произнесла Наталья. – Что вы, мужики, с нами, бабами, делаете?! По нормальному уже не можете, а потом нам же выкатываете претензии – шлюхами зовете! Сами вы шлюхи натуральные! Маньяки чертовы! Она опять заводилась. - А ведь я думала, что Толик этот, малахольный, тоже любитель. Мазохист. Я же видела, как он на меня смотрит. Как щенок на хозяйку. Рыкнешь на него, а он хвостиком виляет. Только не рассчитала что-то. Может, перегнула палку? Вот скажи, за каким… тебе это нужно? Нормальный вроде парень. Учишься. Ведь ты чуть не умер от страха! - Житие мое! – впервые попробовал пошутить я. – Урок на всю жизнь. Каюсь. Прости. Наталья допила вино, решительно встала. Испарина вновь выступила у меня на лбу, когда наручники упали на подушку и мои руки и ноги освободились. Я был спасен! Кот подошел ко мне и сочувственно понюхал лицо. Я поцеловал его в морду. Наталья сидела на краю кровати с пустым бокалом, и устало смотрела в пол. Я сбегал в ванну, умылся, привел себя в порядок и отдышался. Смотреть в зеркало не хотелось. Такая мерзкая, затравленная рожа с красными глазами глядела оттуда – тьфу! Вернувшись, я обнаружил Наталью все в той же позе. Она подняла на меня глаза и усмехнулась. - Ну что, боец, оправился? Ты что, и правда, думал, что я тебя придушу до смерти? А знаешь, Артур, ведь я не такая, как ты думаешь. Я действительно ищу мужчину. Настоящего. Светлого, доброго человека. И верной ему буду до конца дней. Поверь. Брось ты это дело. Столько баб вокруг. Нет, блин, подавай ему стерву. Да стерва сожрет тебя в три дня! Ягненок. И опять на пятнадцатую линию придешь, сопли жевать перед всеми… Уходи. Мне надо отдохнуть. Я оделся поспешно, открыл дверь в прихожей, потом вернулся. Наталья удивленно подняла голову. Я смотрел на нее и чувствовал, как в душу опять вползает ядовитая змея желания. - Наташ, ты прости меня, я не знаю… Давай мы с тобой еще… - Артур, иди к черту, – она встала и обожгла меня яростным взглядом. – Оставь ты меня, не мучай! Уходи, пока цел! А то я за себя не ручаюсь – вдруг перестараюсь и правда тебя задушу? Пошел вон! Выкатился я на Наличную, как мячик, и чуть ли не бегом помчался на 15-ю линию. Скорей, скорей! Две таблетки транквилизатора обязательно! И микстурку! И снотворного на ночь! Иначе в этой проклятой реальности, населенной оборотнями и монстрами, не выжить! Наталья больше на 15-ю линию не вернулась. Выписалась досрочно. Александр Моисеевич был расстроен. Сказал мне приватно, накануне выписки, что беспокоится за нее. Я тоже забеспокоился, а что толку? На звонки мои она не отвечала, один раз сняла трубку, я торопливо поздоровался, спросил, как дела. - Отлично дела, – ответила она насмешливо. - А ты что вдруг вспомнил? Захотелось повторить? - Наташа, я хотел… Она повесила трубку. А года через полтора после выписки мне позвонила Лариса, самая беспокойная и преданная участница группы Моисеича. Лариса была нашей общественницей. Она про всех все знала, много лет обзванивала нас, спрашивала про здоровье, рассказывала последние новости, переживала за каждого. И в тот вечер она спросила, как я себя чувствую, отчиталась про свое самочувствие, сказала, что «все наши живы и здоровы», но вот Эльвира так замуж и не вышла, а Наталья… - Ты про нее не знаешь? Помнишь ее историю про Толика? Так вот, похоже, они сошлись опять! – рассказала Лариса. – Скандал был страшный, его девушка их в постели застала, и Толик в наручниках был! Это уже вообще извращение, я тебе скажу. Все-таки у нее не все в порядке с головой. Я всегда это говорила. Не долечили ее, и теперь уже не вылечат! Я повесил трубку, упал на кровать и пожелал Наталье с Толиком счастья – а еще, чтобы она ненароком его не придушила, как грозилась когда-то мне. Ну а сам я с тех пор от мазохизма вылечился полностью. Как отрезало. Больше никаких наручников. Что вы! Только «шепот, робкое дыханье, трели соловья…» --- Автор: Артур Болен Подпишитесь на Книготеку, чтобы не пропустить новые рассказы! https://ok.ru/knigoteka

Орел и решка (рассказ) — Ура! Сорок пять — баба ягодка опять! По-здра-вля-ем!!! — кричали подруги имениннице, громко чокаясь бокалами. — Светка, загадывай желание, на Юбилей всё сбывается! А она уже загадала. Только желание должно сбыться непременно сегодня. Иначе... Светлана весь вечер была в нервном напряжении, то и дело озираясь по сторонам. Но ближе к полуночи её словно отпустило, и она, медленно попивая шампанское, мысленно перенеслась на год назад. Тогда весело было всем, кроме Светы. Её раздражала громкая музыка, мерцающий свет и вопли с соседнего столика. И даже поведение подруг, которые "отрывались" от души: пили, пели, танцевали, не обращая ни на кого внимания – раздражало. А Светлане казалось, что все вокруг бросают в их сторону осуждающие взгляды. Чего это, мол, бабаньки решили молодость вспомнить? Ведь и Света когда-то, в юные годы, также недоумевала при виде не совсем трезвых посетительниц, плясавших среди молодёжи. Ей тогда с подругами думалось, что женщина за тридцать — это уже чуть ли не старушка, и просто неприлично в таком возрасте так веселиться. Надо же, ведь совсем недавно это было! А вот теперь им самим почти по полвека, и Светлане было не по себе от того, как сейчас они выглядели в глазах молодых девиц. Вера уже в десятый раз заказывала Шатунова с его "Белыми розами", и отплясывала возле столика, тщетно пытаясь уговорить Свету составить ей компанию: — Ну не каждый же день выбираемся, давай, именинница! Они действительно давно никуда не выбирались; и теперь подруги зажигали как в последний раз. Дотанцевались до того, что официант принёс им бутылку шампанского — комплимент от соседнего столика, за которым было немало мужчин. Некоторые даже аплодировали (особенно Вере) и заказывали новые песни, зато молодые девицы напротив недовольно фыркали. Наверняка злились, что не им. Светлане хотелось просто сбежать домой, но подруги бы обиделись. Они знали, что дома её никто не ждёт. Света как-то раз побывала замужем, но больше туда не стремилась. Мужчины ухаживают до свадьбы, а потом всю жизнь приходится ухаживать за ними, считала Света. И считала, что это - не справедливо. Некоторые были с ней согласны, Алла и Марина говорили, что это как повезёт. Им повезло — их мужья на руках носили; и, отпуская на девичьи посиделки, не выносили им мозг, а смиренно ждали дома у телевизора. Вера была не прочь попытать счастья в браке в трети раз. Света же считала себя самодостаточной, вполне счастливой и без мужчины. Все люди разные... Уловив подходящий момент, Светлана незаметно выскользнула на террасу. Наконец-то! "Как же всё-таки с возрастом быстро устаёшь от шума!" - подумала она, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Ей вспомнилось, как родной дядя говорил, что до полтинника — поздравления, а после — соболезнования. Значит, у неё в запасе есть ещё шесть лет... — А вас там ищут, — произнёс мужской голос, обращаясь к Светлане. — А вам то что? — вырвалось у неё в ответ, хотя грубить было не в её стиле. — Да просто мы с товарищами сидим за соседним столиком, и я наблюдал за вами весь вечер. — Наблюдал! Вы что, шпион в засаде? — Извините, не так выразился: не наблюдал, а любовался! Мужчина явно хотел познакомиться, но Светлана лишь молча усмехнулась. Может быть, где-то в другом месте, она бы и продолжила разговор, но только не здесь. По её мнению, приличный мужчина не станет посещать подобные заведения, ну только если не горит желанием завязать знакомство на одну ночь. Так она и сказала, вернувшись, Вере, которая успела познакомиться с компанией за соседним столиком. — Да чего ты? Здесь не только молодёжь гуляет, оглядись вокруг! У тебя какие-то комплексы. Вон люди с какой-то строительной компании годовщину отмечают, там и молодые сотрудники, и начальники постарше. — Да? И чего это начальники без жён? — спросила Света Веру. — Кто-то с женой, у кого она есть. Не всем же женатыми быть. — Да у всех у них и жёны, и любовницы есть. А кто без них пришёл, тот явно здесь на молоденьких будет пялиться. Вера, очнись, нам под пятьдесят уже, ау! — Мне всего сорок с хвостиком, — обиженно пробубнила Вера (восемь лет она упорно называла хвостиком), — А многие мне вообще и тридцати не дают... — Так здесь темно сейчас, и все под градусом, конечно! — Да ну тебя! — Вера начинала сердиться, — Тебе ВСЕГО сорок четыре, а ты как бабка старая занудная! Почему нельзя просто расслабиться и веселиться? Почему нельзя просто познакомиться и пообщаться? Зачем вешать ярлыки на людей: приличные, неприличные? Могут люди, так же как и мы, просто прийти сюда что-либо отметить по-человечески?! Между прочим, Виталию пятьдесят два! — она указала глазами на мужчину за соседним столиком, который, улыбаясь, помахал им рукой, — а его друг просто глаз с тебя весь вечер не сводит! Кстати, его зовут Леонид. Света поняла, что это был тот самый мужчина с террасы, пытавшийся завязать с ней разговор. Вот он встал из-за стола и куда-то удалился, а спустя минут десять возник перед ней с пышным букетом цветов: — Разрешите поздравить вас с Днём Рождения и искренне пожелать вам счастья! И тут заиграла любимая песня Светы, которую заказали её подруги. — Ну пригласите же нашу именинницу на танец, Леонид! — обратились они к мужчине. Он вопросительно взглянул на Свету, а она лишь покачала головой в ответ. Тогда он решительно заявил: — Я не хочу показаться назойливым, но давайте доверимся судьбе! — с этими словами он вынул из кармана монетку, — Всего лишь один танец: если угадаю я — мы танцуем, угадаете вы — значит, не судьба. Согласны? Орёл или решка? Светлана оторопела, но всё же произнесла: — Решка! Мужчина лихо подбросил монетку вверх. Все затаили дыхание. Подруги в эту секунду молили лишь об одном — чтобы выпал орёл. Света успела пожалеть, что поддалась на уговор, но было уже поздно: на мужской ладони торжественно блестела монета с гравировкой орла. Этот танец она запомнит на всю жизнь! Как же долго она никого к себе не подпускала, даже напрочь забыла, как пахнет мужчина, а тут... Леонид одной рукой обнял её за талию, а другой бережно взял её руку и прижал к своему сердцу. Светлана переживала, как бы ненароком не наступить партнёру на ноги, так как свои её явно не слушались, но, в конце концов она решила прислушаться к совету Веры и просто расслабиться. К тому же, звучала её любимая песня и любимый аромат «Givenchy», исходивший от Леонида. Ей стало невероятно тепло и уютно рядом с этим мужчиной. Она ощущала, что каждая частичка её тела отзывается на его флюиды, а душа устремляется в сторону седьмого неба. Они не проронили во время танца ни слова, но ей показалось, что за это время их души успели познакомиться и сродниться. Она с блаженством проживала каждый миг, стараясь запечатлеть это своё состояние в памяти. И хотелось, чтобы песня звучала как можно дольше... Но всему наступает конец; закончилась и песня. Было такое чувство, словно Светлана с удовольствием прокатилась на карусели, а теперь пора выходить. Леонид галантно проводил её до столика, поблагодарил за танец и нежно улыбнулся: — Ну вот, а вы боялись. Ничего же страшного. Ну да, страшного ничего в этом не было. Страшно ей стало потом, когда она вдруг внезапно для себя осознала, что этот танец пробудил в ней, дремавшие столько лет, чувства. Ей захотелось познакомиться с ним поближе, быть с ним рядом, вдыхать его аромат, слышать его голос. Но всё получилось как-то нелепо... На ее праздник пришли запоздалые гости, и она в какой-то момент упустила Леонида из виду. Помнила, как он издали смотрел на неё, пытаясь встретиться с ней взглядом, но Светлана была слишком занята. А затем, взглянув в сторону его столика, вдруг никого не обнаружила. Праздник завершался, гости потихоньку расходились, а Светлана думала: "Не мог же он просто взять и уйти, не попрощавшись! Не может же всё вот так закончиться, не успев начаться..." Ей хотелось верить, что Леонид испытал похожие чувства во время танца, и это было только лишь начало. Начало чего-то большого и светлого в их жизни. — Вер, а ты со своим кавалером номерами хоть обменялась? — с надеждой спросила Света подругу. Вера засыпала на ходу, так как не пропустила ни одного тоста. Лишь кивнула и затянула снова "Белые розы". В таком состоянии расспрашивать её дальше о чём бы то ни было, не имело смысла; Света решила дождаться завтрашнего дня. Но на следующий день Светлане пришлось столкнуться с законом пакости: оказалось, что Вера не записала номер Виталия в телефон, а взяла его визитку. Но куда сунула — не помнит. Перерыла все карманы, сумочку, но так и не нашла. Расстроилась. А Света не просто расстроилась: она даже не знала, как описать своё состояние. Досада, отчаяние, почти что паника! В кои-то веки ей понравился мужчина (не было печали, ведь жила же себе нормально до этого), а они так глупо разминулись. И чем отчётливее Светлана осознавала, что они могут никогда больше в жизни не встретиться, тем острее было её желание увидеть Леонида. Вера тщетно пыталась вспомнить название строительной компании, Света с теми же успехами бродила по интернету в поисках Леонида. — А, вспомнила! — вскрикнула подруга. — Номер? — Нет, увы! — вздохнула Вера, протягивая Светлане монетку, — вот, "твой" просил это тебе передать. Света недоумённо взяла монету и повертела её в руках: "Странно, зачем?" Было в этой монетке что-то особенное... Она улыбнулась, медленно крутя её перед глазами: — Во даёт! Смотри, у монетки обе стороны с орлом! Светлана была благодарна за такой подарок. ... Всё-таки она вынуждена была признать, что жизнь без любви - неполноценна. Целый год Светлана пыталась отыскать Леонида в интернете, часто проезжала мимо места их встречи, искала его в толпе. Каждый день бережно сжимала в руке его монетку, как он тогда — её руку. Иногда она просто радовалась, что встретила его, что он наверняка живёт в этом же городе, и они дышат одним воздухом. И, может, дышат в унисон. А порой на неё накатывала невероятная печаль, когда она осознавала всю нелепость своих мечтаний. А вдруг она сама себе всё напридумывала? Придала ненужного смысла банальной встрече? Но сердце подсказывало, что чувство любви проснулось не зря; и ей хотелось этому верить. И вот, спустя год, у Светланы осталась последняя надежда. Часы пробили полночь. Она вышла на террасу. "Ну вот и всё, значит — не судьба!" - подумала она, вертя в руке монетку. Мысленно прощаясь и с ней, и со своим желанием, Светлана уже было собралась закинуть её куда подальше, как услышала за спиной: — А вас снова все потеряли. — А вы? — А я, наконец, нашёл! — улыбнулся Леонид. Светлана не могла не спросить: — А если бы я тогда загадала не решку, а орла? — Было бы то же самое! — ответил он, и достал из кармана похожую монету, где с обеих сторон была решка, — от судьбы не уйдёшь. --- Автор рассказа: Диана Моисеева Подпишитесь на Книготеку, чтобы не пропустить новые рассказы! https://ok.ru/knigoteka

Слабак (рассказ) - Как правильно: чаячья или чайкина? – спросила она мужа. Тот вздрогнул. Жена третий день играла в молчанку, и ее вопрос, сказанный тихим ровным голосом, был подобен удару жгута. - Ты это к чему? – он перевернулся на бок, лицом к ней. К его белому, лишенному загара, налившемуся благополучным и таким отвратительным жирком, животу, прилипли песчинки. Глаза близоруко щурились, от чего казались совсем маленькими, невзрачными. Круглые, почти женские плечи казались широкими только под рубашкой, а сейчас было видно, какие они пухлые, дряблые, покатые. Элю чуть не передернуло от отвращения. Она попыталась скрыть свои эмоции. Получилось не очень хорошо – Эля прочитала это в глазах Дениса. «Жалкий тюфяк. Слабак. Мерзость какая, боги!» Он все понимал. Он вообще был очень понятливым. Ботаник. Зубрила. Заточка. Странная природа причудливо распределила по рангам представителей человеческой расы. Сильные, смелые, злые «альфы» порождают себе подобных, оттискивая в сторону жалких недоделков. Все так, как должно быть. Все верно. Но слабаки, хилятики и недоноски, поняв, что уцепиться за место в жизни за счет физической силы не удается, обзавелись большим мозгом. Большим и очень хитрым мозгом. И вот, какой-то из недомерков придумал вместо палки топор и вручил восторженным альфам. Потом он изобрел яму, дно которой ощерилось остро наточенными копьями. Первый мамонт, и сыто все племя. А если устроить эти хищные ловушки по границам поселения? Никакой враг племени не грозит. А если во время страшной бури увидеть загоревшееся от небесного огня дерево, да назвать его тотемным защитником? Тогда у племени появится собственный великий жрец! И вот, дикие, косматые красотки идут к главному изобретателю на поклон. Потому что с ним ты будешь всегда сыта. Хоть и спать с ним невозможно. И вообще от него тошнит. Но таков закон: жить надо с тем, кто может устроить тебе беззаботное существование в уютной пещере. А благодарные мускулистые альфы будут таскать в эту пещеру мясо, и их глупые жены, клюнувшие на силу, а не на ум, будут чистить жилище умного недомерка и преклоняться перед величием его холеной жены… Эля свободно плавала в водах бизнес-моря, словно часть безликого офисного планктона, когда Денис сделал ей предложение. Подруги убеждали: головастый парень, ты с ним не пропадешь! Он – гений! Да, Денис был гением. Денису достаточно одного беглого взгляда на любой проект, и он мог сразу докрутить модель до совершенства, приносящего огромные деньги. Или выкинуть в корзину, как безнадежный. - Выходи замуж, дочь. Не смеши народ, - требовала мать. - С лица воду не пить, привыкнешь, - завидовала сестра. - Ты дура, что ли, Элька? Бабки, влияние, нормальная жизнь! – кричала ей Маринка, накачанная вином в зюзю после очередного разрыва с одним из «альфа» самцов, - ты посмотри на меня! Нравится? И Эля послушалась. И свадьба – была. Красивое, пышное, со всеми прибамбасами бракосочетание. Арка, увитая розами, на берегу лазурного океана, игра лучшего в мире оркестра, миндальный вкус свадебного торта в виде хрупкого замка принцессы, лучшие люди страны в качестве гостей, и… Денис рядом. Они шли к алтарю, а Элю трясло: ладонь жениха была липкой от пота. В семье один любит, а другой позволяет себя любить. Мудрые слова. Но как быть, когда тот, кто любит, забираясь на супружеское ложе, прикасается к тебе мягкими потными ладонями, снимает с тебя кружевную рубашку и дышит в твое лицо? Ведь это изнасилование на добровольной основе! Ведь это надругательство над человеком! Как все это вытерпеть, пережить и дождаться, когда «стерпится-слюбится»? Эля дрожала от гадостных ощущений нечистоты. После того, как Денис засыпал, обнимая ее тонкое длинное мраморное тело, Эля с отвращением откидывала эту дряблую руку и убегала в ванную, размерами сравнимую с хорошей трехкомнатной квартирой. Она буквально жила в этой ванной. Душистая пена, тихая музыка и дорогое вино: час, другой, и становилось легче. Эля боялась, что постепенно становится тихой алкоголичкой. Когда Денис называл ее «моей русалочкой», улыбалась мужу и думала, что когда-нибудь «русалочка» превратится в «синичку», а точнее, в «синюху, насквозь пропитанную винными парами». Пять лет семейной жизни проползли слизнями, оставив в Элиной душе липкий, сопливый след. Эля поняла – совпадений не будет. Никаких. Ей даже ребенка не удалось зачать – оскорбленная плоть яростно отталкивала от себя Дениса. Его ласка, уважение, такт, дорогие подарки, забота – все мужские качества, о которых молится каждая женщина - Эле оказались не нужны. Совсем. И деньги – тоже. Потому она приняла решение расстаться. Чем дальше от Дениса, тем лучше. Пусть все вокруг крутят у виска, пусть сплетничают и полощут на ветру грязное белье, упиваясь сплетнями – Эле все равно. Хватит. И самым главным фактором, подтолкнувшим Элю на принятие такого решения, была одна ТАЙНА. Тайну Эля держала глубоко в себе, никому не доверяя, но зная: это – единственное, что не позволило ей умереть. А точнее, единственный. Александр. Сашка. Шурка. Сашенька. Любимый… Очередной дом на побережье, приобретенный Денисом, Эле нравился лишь одним – мужа не будет в нем две недели. Деловая командировка. Огромная Бизнес-Империя требовала пристального внимания, да и милой Элечке нужен отдых (непонятно, от чего). Она гуляла по кромке моря, вдыхала свежий, насквозь просоленный морской воздух, смотрела на бордовое, раскаленное солнце, с шипением опускавшееся в бирюзовую воду, пересыпала из ладошки в ладошку нежный мелкий песок и вспоминала сказку о Дюймовочке, которой разрешили выйти из мрачной кротовой норы, чтобы полюбоваться солнышком. Эля даже фыркнула тогда: крот до ужаса был похож на Дениса. Вполне себе симпатичный крот. Просто Дюймовочке нравились эльфы. Вот и все. Почему бы кротам не понять это раз и навсегда, и жениться на практичных хлопотливых мышках? Все были бы счастливы! Далеко позади послышалось урчание мотора. Маленькая точка постепенно росла и приобретала ясные очертания. Обычный квадрик, непонятным образом затесавшийся на охраняемый пляж. Очередной недотепа решил покататься, да и поглазеть заодно на богатые виллы, спрятанные от всех. Деньги любят тишину. Но беднякам во все времена было жутко интересно: как там прохлаждаются эти… избранные… Молодой парень, крепко вцепившись в руль непослушного квадроцикла, то и дело брыкавшегося, разбрызгивая вокруг себя шматы мокрого песка, несся прямо на Элю. Она отпрыгнула. А наездник чуть не вылетел из седла, оглянувшись на нечаянную богиню, так неожиданно материализовавшуюся прямо перед его глазами. Белое кружевное платье, русые волосы, матовая кожа, закат – издали непонятно было, кто это: человек или пена морская, принявшая столь причудливый образ. Они познакомились. Они посмеялись. Парень, толком в себя не пришедший, восхищенно произнес: - Вот точно! Вот так и есть: рождение Венеры. Мираж! Я просто обалдел! У меня теперь эта картина перед глазами будет возникать всю жизнь! Нет, я серьезно говорю! Так не бывает! – парень потянулся к ней и пропустил между своими пальцами пушистый локон белокурых Элиных волос. Он был не бог весть какой красивый, обыкновенный юный мальчишка, каких сотни и тысячи на земле. Смешные шорты, дурацкие фенечки на запястьях, и дерзкая улыбка на смуглом лице. Очень дерзкая, вызывающая на бой, наглая. Дать ему пощечину за нахальство? Пощечины так и не случилось. Зато случился поцелуй. Смелый, решительный, ошеломительный. Будто юнец ее целовал уже добрую сотню раз, будто они женаты тысячу лет, и стесняться им давным-давно уже нечего. Взрыв, вспышка, слепота, и опять яркий свет. «Мое! Мой! И запах мой! И улыбка – моя! И эти руки, и гладкая кожа с мускусным запахом, просоленная морем, и волосы ершиком, и глаза – все – мое!» Эля даже не думала. Эля знала! Они растворились на берегу под тяжелой сенью фиолетового неба, усыпанного мириадами бесстыжих звезд, свидетелей их бессовестной встречи, переросшей в греховную связь так просто и естественно, как нежный, беззащитный росток хмеля опутывает и душит своей тяжестью все остальные растения вокруг себя, и царит над побежденными один-единственный в своем великолепии. Денис чувствовал перемены, происходившие с женой. Эти перемены были видны невооруженным глазом. Чувствовал и… молчал. Замирал. И боялся смотреть Эле в глаза, словно это не она, а он был перед ней виноват. Элю раздирало от жалости, но не от стыда: Эля брала свое! Эля никого не унижала и не обижала! Она не грабила и… не обманывала. В конце концов, надо все сказать, все! Это будет честно. Денис должен понять, ну не идиот же он? Эля решила устроить прощальный пикник. Дружеский и честный разговор. Они взрослые люди, они поймут друг друга. Море, раскинувшееся перед глазами, солнце, бриз – и никаких слез… Денис отослал охрану, бросил на песок полотенце (никаких шезлонгов), откупорил вино, скинул рубашку, настроившись на романтический лад (бедняга). Эля смотрела на чаек. Те кружились, соприкасаясь друг с другом кончиками острых крыльев, играли, стараясь коснуться друг друга, чтобы познать в очередной раз упоительное слияние двоих в единое целое. - Как правильно: чаячья или чайкина? – спросила она мужа. - Ты это к чему? - Любовь. Чаячья или чайкина, Денис? – Эля, осушив бокал, решительно отбросила его от себя. - Я развожусь с тобой. У нас никогда не будет такой любви. Мне ничего не надо: ни наследства, ничего! Прости меня, Денис. Я люблю другого человека. Вот и все. Эля поднялась. Денис смотрел на нее снизу вверх. А потом прислонил к уху телефон и отрывисто приказал: - Игнатов, ко мне. Не прошло и трех минут, как на побережье примчался знакомый квадроцикл. Правда, за рулем восседал не Сашка, а двухметровый, быковатый Игнатов, начальник охраны Дениса. Сашку, а, вернее, то, что от него осталось, кинули Эле под ноги. Она, увидев кровавое месиво (не человек, а отбивная), зажала рот руками. Денис не был похож на крота. Перед ней восседал патриций, цезарь, властелин, с жестким взглядом ледяных глаз и твердой скобкой рта. - Видит бог, я был хорошим мужем. Видит бог, я старался не верить в гадкие слова шовинистов и женоненавистников. Но они оказались правы. Самое мерзопакостное и лживое, что есть на этом свете, самое грязное и блудливое существо – это вы, женщины. Вам не нужны ни ласка, ни сочувствие, ни участие. Вы пакостите прямо в доме хозяина и даже не осознаете, что вскоре за свои пакости понесете наказание. Вы думаете, что ваш хозяин – дурак. Гадкие, похотливые мрази, разве вы достойны любви? Увы, нет. У меня одно желание – давить вас, как крыс. Денис кивнул Игнатову. Громила схватил Элю и поволок к вилле. - Не надо! Не надо! Не надо! – кричала Эля. Но ее душераздирающие крики никто, увы, не слышал. А если бы и слышал, то даже и не пикнул: хозяин «империи» отличался настолько свирепым нравом и жестоким сердцем, что уж лучше сделать вид, что ничего не слышал и не видел. Подумаешь, баба! Одной больше, одной меньше… А нечего было хозяину изменять. Дура! Крики вскоре затихли. Солнце погрузилось в морскую пучину. Ночь упала на пляж. --- Автор рассказа: Анна Лебедева Подпишитесь на Книготеку, чтобы не пропустить новые рассказы! https://ok.ru/knigoteka

Белая дверь (рассказ) В коридоре пахло то ли йодом, то ли эфиром, а может, какими-нибудь мазями – в общем, чем-то таким характерным, что сразу отличает больницу от любого другого места. Молодая светловолосая женщина с робкими большими серыми глазами, с голубой сумочкой в руках, подошла к белой двери и неуверенно приоткрыла её: - Можно? - Вы записаны? Как ваша фамилия? – послышался мужской голос изнутри. - Иванова… Нина Сергеевна…. - Посидите, я приму вас через несколько минут! Нина кивнула и присела на один из стульев рядом с дверью. Прислушалась не зная к чему и прикрыла глаза, не без тайной надежды уснуть. Однако не прошло и минуты, как из коридора послышались шаги, и оттуда появилась хорошо одетая пара – мужчина интеллигентного вида, лет сорока, и стройная черноволосая женщина заметно моложе его. - Простите, девушка! – обратился мужчина к Нине. – Вы ведь сюда? – он указал на белую дверь. Нина молча кивнула и отвела взгляд. - Извините! Меня зовут Алексей Игоревич. Догадываюсь, что вы... э-э-э... в положении. И... вы не уверены, что это вам нужно. - Это моё дело, - глухо ответила Нина, уставившись в пол. - Да, конечно. Но... Извините, я буду говорить прямо... Если ребёнок не нужен вам, это не значит, что он не нужен никому. - А ещё собирались говорить прямо, - мрачно усмехнулась Нина, - вместо этого юлите и хитрите. – И тут же добавила: - А кому он нужен? Вам, что ли? - Вы угадали, - вступила в разговор женщина. – Да, он нужен нам. - Понимаю. Смотрю телевизор, а вы как думали. Хотите разобрать моего ребёнка на внутренние органы, не так ли?! Ну уж нет, извините. - На этот раз вы ошиблись, - произнёс Алексей Игоревич. – И уж коли я обещал говорить прямо... У нас с женой некоторые проблемы. В общем, того, что природа дала вам, не спросив, нужно ли это, она лишила Машу, мою жену. - Мы не собираемся причинять зло вашему ребёнку, - добавила Маша. – Мы будем относиться к нему как к родному. Лишь бы он был с нами, рос и радовал нас. Был нашим сыном. Мы даже назовём его так, как вы скажете. - И мы готовы вам заплатить, - добавил муж. – Вы сможете завести другого ребёнка, на этот раз любимого, и обеспечить его всем необходимым. Нина удивлённо посмотрела на собеседников, словно ожидая, что они вдруг рассмеются и хором произнесут: - Сюрприз! Вы в передаче «Розыгрыш»! Машинально огляделась, будто ожидая увидеть телекамеру. - Вы серьёзно? – обратилась она к обоим. - Серьёзнее некуда, - кивнул муж. – И я готов уплатить вам аванс немедленно. То есть, конечно, после того как мы подпишем соответствующий договор. - Вы могли бы обратиться в детский дом, - пробормотала Нина, уже не понимая, чего на самом деле хочет. - Могли бы. Но, понимаете, там сложная и длительная процедура усыновления. А главное – однажды ребёнок узнает, что он нам не родной. А мы менее всего этого хотим. - Соглашайтесь! – сказала Маша. – Это никому не повредит, улучшит ваше положение, а ребёнок, которого вы безвинно приговорили к смерти, останется жив и порадует нас. Да и вы... Вам ведь не нужно объяснять, чем чреват аборт? Однажды вы захотите того, чего лишаете себя сейчас, и тогда... - С чего вы взяли, что я хочу сделать аборт? – вскочила с места Нина. – Не выдумывайте! Я этого не говорила! - Но вы пришли сюда... - Мало ли куда я пришла! Просто захотела – и пришла сюда! Вот! А теперь я посидела, отдохнула и пойду по своим делам! А вы ищите другую! Удачи в поисках! Нина подхватила сумочку и выпорхнула на улицу. Её собеседники задумчиво переглянулись. Нина шла по улице, помахивая сумочкой, словно часы маятником, привлекая заинтересованные взгляды прохожих мужского пола, и бормотала на ходу: - Нечего решать за меня, чего я хочу! Сама разберусь! И назову своего сына как захочу! Но, конечно, не в честь его отца, чтоб ему пусто было! Не с вами он будет расти, а со мной! Ишь какие умные нашлись! Деньги всё решают, да? Вот вам! – она изобразила фигу и показала её непонятно кому, удивив встречных. В её сумочке зазвонил телефон. - Алло! - Иванова Нина Сергеевна? – узнала она голос врача. - Вы можете заходить! - Спасибо. Вы извините… в общем, я передумала. Я должна вам что-то заплатить, да? - Нет, ничего не должны. Передумали – так передумали. Здоровья вам и вашему малышу! Связь разъединилась. Нина вернула мобильный телефон в сумочку и пробормотала себе под нос: - А всё-таки: как мне его назвать? В честь дедушки Павла? Дяди Сени? Дяди Миши? Впрочем, у меня есть время подумать. А сейчас есть дела поважнее. Окончив разговор с Ниной, врач вышел из кабинета и задумчиво уставился на Алексея Игоревича и Машу. - Сбежала ваша пациентка! – усмехнулась Маша. - Да, я только что звонил ей. Надеюсь, вы не говорили ей ничего такого, что могло... э-э-э... напугать её?! - Только то же, что другим, - улыбнулся муж. - Чего не понимаю, - покачала головой Маша. – Убить своего ребёнка – готова... ну, была готова ещё час назад... а отдать его другим людям, чтобы они растили его, причём за деньги – так страшно? - Мне кажется, до неё вдруг дошло, что её ребёнок – не обуза, не кусок мяса, а человек, и он нужен другим людям, - предположил муж. Улыбнулся и добавил: - Жаль, мы не сможем спросить её! - К абортам все привыкли, - философски заметил врач. – А продажа ребёнка ассоциируется с работорговлей. Думаю, дело в этом. - Ну, нам пора, - вздохнул Алексей Игоревич. – Если надо будет отпугнуть другую пациентку – дайте знать. - Погодите! Вам полагается премия! - Какая ещё премия?! – возмутилась Маша. – Мы же лишили вас пациентки! - Ну – просто... Всё-таки у вас четверо... - Желаем и вам четверых, можно больше! Пойдём, Алёша! Супруги вышли на улицу, а врач вздохнул, улыбнулся, покачал головой и вернулся в кабинет, закрыв за собой белую дверь. --- Автор: Ф. Славкин Подпишитесь на Книготеку, чтобы не пропустить новые рассказы! https://ok.ru/knigoteka

Каштановая ведьма с крыльями ангела (рассказ) В белоснежной кирпичной новостройке, куда недавно переехала эта семья, никто знать не знал, что не стало на свете той самой таинственной «каштановой ведьмы». Женщины неземной красы, предмета зависти любого бабского коллектива, неоднозначной персоны, обросшей сплетнями и байками по принципу: о чём не знаю – сам нафантазирую. Судьба Светланы была пёстрой, со стороны посмотришь и сделаешь вывод: везёт же некоторым, ни забот, ни хлопот. Была она всегда наполнена кипучей энергией, сияла тем самым неподдельным женским счастьем, которого представительницы слабого пола горячо друг другу желают, а объяснить, что за зверь такой загадочный - женское счастье – толком не могут. Да еще и внешность имела настолько яркую, что не только мужчины поголовно оборачивались вслед, но и женщины шеи от изумления сворачивали. Высокая, пышногрудая, статная, талия тонкая, как у Мэрилин Монро в пятидесятые годы двадцатого столетия, одета с иголочки. Не будешь же каждому рассказывать, что мать её была известной в городе портнихой, из любого куска ткани умудрялась сшить такую модную «конфетку», что клиентки в очередь выстраивались. Дружно молили, лишь бы взялась за заказ, лишь бы не отказала и из них сделала картинку, сошедшую с обложки цветного журнала или книги. Печатные издания были в те времена в огромном дефиците. Но когда это женщины не имели представления, что такое истинный шик и прелесть? Подружки иногда искренне, а частенько и с завистью говорили: - Светка, ты наша икона стиля, что не наденешь, во всём королева. - Чём ты моешь свою роскошную кучерявую копну? Мы тут на бигуди спим, да мучаемся, а у неё локоны, как пружинки, да еще и цвета рыжей меди, тёмно-золотистого каштана. - Светуль, да не зыркай ты на меня своими карими зенками, а ж дрожь пробирает, как глянешь! - И охота тебе всё с этими книжками дома сидеть, пошли лучше в клуб железнодорожников на танцы, там такие кавалеры, а ты всё принца из своих романов ждёшь! *** Разложи любую судьбу по полочкам, мигом сюжет для сериала нарисуется. У кого-то сентиментальная мелодрама, у кого-то, увы, трагедия, а кто-то и на настоящий детектив замахнётся с триллером в придачу. Свете было суждено из каждого из этих «котлов» вдоволь нахлебаться. Любовь свою единственную в семнадцать встретила. Славка был хорош как молодой викинг. Русые волосы цвета спелой пшеницы завивались волнами как у девчонки. Серые глаза смотрели из-под густых пушистых ресниц. В плечах широк, в росте громаден, да еще и умом обладал недюжинным. Соседи по общаге говаривали, что он выходец из такой бедной семьи, что даже в советские времена удивишься её скромности. Учился как какой-нибудь Ломоносов, пришедший за знаниями из дальней глубинки, да мигом всех позади в науках оставивший. Познакомились два комсомольских вожака не где-нибудь, а как коммунистическим духом было положено – на собрании райкома. Вячеслав представлял ячейку школы машинистов, Светлана комсомольскую организацию своего техникума связи. С собрания, не сговариваясь, ушли вместе, да так руки потом сорок лет и не размыкали. *** Алёна, младшая дочь усопшей, горестно помешала поминальный борщ на плите и подумала: - Мамино коронное блюдо, папа даже всегда шутил, что женился на ней только потому, что никто в мире второго такого борща приготовить не сможет, уж больно хорош. Заглянула в комнату, где собрались многочисленные родственники, с неодобрением увидела: опять матери косточки моют, когда эти женщины уже успокоятся? В голове пронеслись воспоминания детства. Она гордо держит маму за руку, они шествуют с рынка с покупками домой. Реакция людей на улице привычна: вон мужчина обалдело посмотрел на Свету, да так и застыл столбиком на месте, а женщина на остановке неодобрительно начала перебирать губами и что-то злобно шептать вслед. - Почему все эти люди всегда так активно интересуются мамой? – думала пятилетняя Алёнка, шагая рядом со своим кумиром, счастьем, добром и теплом. Вырвавшись из сонма воспоминаний, печально вздохнула. Перед глазами встала недавняя сценка. Уже беспомощная после инсульта, парализованная мама на постели. Вердикт эскулапов: безнадёжна, шансов на реабилитацию нет. В каком возрасте человек становится взрослым и самостоятельным? Алёне недавно исполнилось двадцать девять, маме было всего пятьдесят девять. Разве это срок, чтобы им расставаться? Но мама слабела с каждым днём, никого не узнавала, отказывалась принимать пищу, только спала и спала всё время. В одну из ночей младшая дочка дежурила у её кровати и по обыкновению потихонечку плакала. Вдруг Света открыла совершенно ясные глаза с золотистой радужной оболочкой и чётко сказала: - Не плачь, Алёнка, у тебя всё будет хорошо! А потом опять провалилась в свой мир, где родным не было места. Через день её не стало... *** По жизни Светлана не сдавалась никогда. В восемнадцать лет, когда Славу в связи с неблагоприятной обстановкой в мире забрали в армию прямо из-за парты школы машинистов за две недели до их свадьбы – устояла. Хотя осталась в городе одна, да еще и в интересном положении. К подъезду своего дома шла как сквозь строй: - Глядите, бабоньки, Светка то наша, гордячка, оказывается, с пузом, скоро на лоб уже полезет. Оборот головы назад, полыхнёт взглядом по любопытствующим соседкам, а у тех уж и язык к нёбу примерзает. Пожениться смогли «на ходу», гораздо позже, в его воинской части в Грузии. До появления на свет их старшей дочери оставалась всего неделя. Весь трехдневный отпуск, щедро отпущенный молодожёнам на свадебное торжество, мечтали: - Еще какой-то годик, и опять будем вместе. Не сложилось. Причина - путч в Венгрии в 1956 году. Весь воинский состав было решено оставить на второй срок, ребята уже подготовленные, а обстановка в Европе и в мире накалена. Свою старшую дочку Оксану Вячеслав смог увидеть, когда ей исполнилось пять лет. Кто знает, что такое растить дочку одной, без мужской поддержки, когда за окном сияет пронзительной синевой мирное небо, и нет никакой войны – тот Светлану поймет. А как они хотели второго малыша, чтобы растить его дружно, вместе от первых пелёнок и робких шагов до слова «мама» в тетрадке первоклассника. Забеременела в скорости после возвращения любимого, выносила, да снова беда в дверь постучалась. Белое бельё тогда без всяких стиральных машин-автоматов, в «выварке» на печке кипятили. Хозяйкой Света была знатной, все в гости ходить любили на её пироги, да особенную жареную картошечку с луком. Вот и чан с бельём схватила без сомнений, да полоскать в ванную комнату понесла. К вечеру скрутило от боли. Сынок на восьмом месяце родился мёртвый, а соседки опять не смолчали: - Это всё этой Светке поганой за то, что мужики наши все ею восхищаются, поделом, хотя ребятенка, конечно, жалко. Вон, подружки, опять она идёт, да голову несёт прямо и гордо, не посидит тут с нами, не посудачит о новостях дворовых, да сплетнях светских. А болтать праздно красавице и умнице Свете, не имеющей ни забот, ни проблем, по мнению окружающих доброжелателей, было некогда. Муж целыми днями работал на заводе, а вечером учился в институте. Неожиданно и как-то одновременно свалились с болячками её отец и мать, да и Оксанка еще была слабым помощником. Тут бы успеть хоть школьные уроки у неё проверить. Послушав историю «каштановой ведьмы», как прозвали женщины горделивую особу, любой скажет: обыкновенная женская судьба, таких сотни и тысячи. Верно. Но не каждая чужая жизненная коллизия умеет вызывать столь жгучий интерес со стороны публики. Ни к кому Света никогда не лезла, а вот сама всегда как на сцене была, где все хотят стать зрителями на спектакле её непростой жизни. Позже были еще скоропостижная смерть Светиного отца, болезнь матери. На фоне всех этих невзгод рождение второй дочурки Алёнки стало чудом. Рыжая, неугомонная, шумная, балованная. Бескрайняя любовь папы и новая забота мамы. Успевшая сделать неплохую карьеру в почтовом отделении связи в качестве начальника, Света уволилась в одночасье. Разбойница Алёнка, вечно сующая любопытный нос, куда надо и не надо, пролезла в дырку в заборе и смело шагнула вперёд. Сорвалась в строительный котлован. С переломами в больнице дочь и мать провели около года. Больше Светлана на работу так и не вышла. Вячеслав сделал блестящий рывок верх по карьерной лестнице, работал главным инженером крупного комбината, стоял на очереди на квартиру, прекрасно материально обеспечивал семью. Ну, ведь счастье же? Как такому не позавидовать? *** В новую, с большими окнами и шикарным паркетом, квартиру дружная семья переехала год назад. Тут бы жить поживать, да дальше добро наживать, но сердце Светы уже не вмещало всей боли, выпавшей на её долю, оно просто не выдержало. Алёна аккуратно расставила на столе поминальные блюда и отправилась на кухню за дивно пахнущим, сделанным по маминому рецепту борщом. Выключила под огромной кастрюлей газ и вдруг услышала ясный мамин шёпот: - Алёнушка, подойди ко мне! Обернувшись на звук, она резко метнулась к входу на кухню, и в этот момент со стены над плитой с жутким грохотом упала вытяжка. С плиты на пол слетела ёмкость с еще кипящим блюдом, окатив всё вокруг красным варом. Останься Алёна возле кастрюли хоть на секундочку, страшно подумать, чем бы вообще всё закончилось. Не жалко трудов и продуктов, борщ при желании можно сварить новый, а вытяжку поменять. Всё равно она пришла в полную негодность. Истина Алёне открылась другая: её мама по-прежнему рядом, просто теперь она стала её ангелом-хранителем, расправившим над ней свои защитные крылья. Жизнь продолжается... --- Автор рассказа: Елена Рязанцева Подпишитесь на Книготеку, чтобы не пропустить новые рассказы! https://ok.ru/knigoteka

Ксения (рассказ) Довелось мне как-то жить в псковской деревне Пискуны неподалеку от Острова под чужой фамилией. Биография тоже была липовая. Простенькая. Студент исторического факультета. Будущий археолог. Вообще-то, достаточно было глянуть на мои разбитые костяшки рук и старый шрам от кастета возле левой губы, чтоб усомниться в этом, только кому до меня было дело? В старой избе, кроме меня, проживала седая, как лунь, бабка и ее внучатая племянница, Ксюша. Бабке Любе я отвалил за проживание столько денег, что она согласилась бы взять меня на постой, даже если бы я оказался английским шпионом. Деревенька была вполне подходящая, чтобы сдохнуть от тоски уже на третьи сутки. Местные лечились проверенными антидепрессантами собственного изготовления. В принципе, неплохое средство, но с непредсказуемыми побочными эффектами. Спасала Ксюша. Лет ей было восемнадцать, но выглядела она нескладным подростком. Небольшого росточка, кудрявая, невероятно худая (она до сих пор не носила лифчики), с огромными доверчивыми серыми глазами на конопатом лице, крупным носом с горбинкой, была она вообще какой-то нездешней породы, хотя родители с вполне русскими фамилиями покоились на местном кладбище. У деревенских она считалась не то, чтобы юродивой, но и не от мира сего. Школу она закончила с трудом. Работала в сельмаге, пока он не закрылся. Парнями не интересовалась, да и они ею не очень-то, да их и было в деревне по пальцами пересчитать… Было в ней что-то необычное. Словно она имела какой-то внутренний голос, который вел с ней постоянные беседы. Иногда я даже замечал, как она отвечала Ему, беззвучно шевеля губами, иногда она улыбалась, когда Голос сообщал ей радостные вести, а иногда и хмурилась, пугалась, втягивая голову в плечи. Телевизор она смотреть не любила, книг в доме не было, кроме Библии и Псалтири, которые лежали на колченогом стуле в изголовье бабкиной кровати. Сначала она меня дичилась. Мой потрепанный «Хаммер», который я загнал во двор, вытеснив за ворота недовольных кур, вызывал в ней благоговейный ужас. Она робко наблюдала за ним с крыльца, как за опасным зверем и только на третий день, осмелев, подошла и осторожно потрогала руками бампер. Я стоял рядом и подбадривал. - Смелее, Ксюша, не укусит! Это же просто железо! Она забавляла меня, как ребенок, и как ребенка я старался баловать ее. Привозил из города конфеты и черешню, подарил ей китайский плеер, цветастый зонтик от солнца, панаму… Подарки она принимала с простодушной радостью, без льстивой угодливости и приторных «ахов». Как-то раз, употребив от скуки «антидепрессанта», я даже показал ей класс стрельбы из пистолета, на который у меня было официальное разрешение и который я хранил в спортивной сумке под кроватью. «Макарыч» напугал ее, и она категорически отказалась стрелять по мишени, которую я наспех соорудил далеко от деревни, в поле, но в руки пистолет взяла и долго щупала его и даже нюхала, как редкого и опасного зверька. Об окружающем мире Ксения имела весьма странные представления. Например, считала, что Англия находится где-то за Опочкой, а в Америке живут одни негры. Маясь от безделья, я взялся ее просвещать и за несколько дней рассказал всю историю человечества, а заодно и просветил ее по части географии Псковской области. Но больше всего я любил поговорить на тему, которую Ксения терпеть не могла. Я допытывался, почему Ксения до сих пор не влюблена и не выходит замуж. - Как это? – испуганно спрашивала она. - Тебе уже исполнилось восемнадцать лет. Значит, ты можешь стать женой, понимаешь? Ксения трясла головой. - Ну что? Не хочешь? Ай-яй-яй! Такая взрослая девка и не хочешь. Непорядок. Все девки выходят замуж. Так уж Бог положил. Отношение к Богу у Ксении было трогательно-серьезным. Она краснела и оправдывалась, как мне казалось, не передо мной уже, а перед Богом: - Меня парни не любят. Смеются. Куда мне? - Парни всегда смеются, – транслировал я ответ Бога, и как бы даже Его важным голосом, – не обращай внимания. Женится – сразу расхочется смеяться. Заботы пойдут… Детишки сопливые… Но ты помни: парни все такие хитрые! Он, например, захочет целоваться, а ты ему – нет, мол, только после свадьбы. - Он не захочет, – серьезно отвечала Ксения. - Почему это? - Да вы поглядите на меня! Ни кожи – ни рожи. Худая как щепка. Нос как… Я мамино фото смотрела-смотрела, а так и не поняла: в кого я такая уродилась. Бабушка говорит, что в проезжего молодца. Был у нас тут один, Цыганом звали, только у кого теперь спросишь? Да и не нужен мне никто! Я вот думаю… у нас тут неподалеку монастырь женский открылся. Как думаете, возьмут меня в монахини? Она уже не в первый раз заговаривала о монашестве. Сначала я шутил по этому поводу, потом сердился, даже кричал что-то, что любой дурак-обыватель кричит в подобных случаях – про прекрасную жизнь, которую монах добровольно хоронит в монастыре. Забавно, что «прекрасная жизнь» в деревеньке Пискуны выглядывала отовсюду из-за перекошенных заборов в такой страшной, убогой «красе», что мысль спрятаться от нее в монастыре уже и не казалось столь нелепой… Оставался один убийственный аргумент: - А детки? Ты же будущая мать! Ксения хмурилась, с досадой отряхивала пыль с подола, не отвечала. - Неужто никто и не сватался? - Шутите все? Жалеете? Ну берите тогда вы. Я согласная. - Нет, Ксения, я уже старенький, стреляный воробей. Мне бы под стреху забиться, да отдохнуть. - Старенький! Насмешил. Да тебе и тридцати нет (она постоянно прыгала с вы на ты). — Это по паспорту, а по правде – лет семьдесят, не меньше. Устал я, Ксюша, сильно устал жить. Да и не жил, если честно признаться. - Чудно как-то говорите. Как можно устать жить? А если устали – Боженьку просите. Он поможет. - А ты часто просишь? О чем? - Прошу! – вздохнула Ксения – За бабушку прошу. Чтоб не забирал… Кроме нее, у меня и нет никого на белом свете. В прошлом году болела она сильно. Ну, я и упросила, чтобы она выздоровела. - Думаешь – Он помог? Откуда знаешь? - А кто же? – изумленно отвечала она. – Он мне сам сказал. Утром. Я у окна стояла, утренние молитвы читала вслух, и вдруг так тепло на сердце стало, так хорошо… я даже всплакнула… И страх ушел. И знаешь, солнце вдруг вышло из-за тучи. Давно его не было, недели две шли дожди… И вот вышло. Совсем на чуть-чуть! Побежала к бабуле, а она уже поднялась с постели, с печкой возится… Как же. - Знать, молитва твоя сильная. А за меня могла бы помолиться? - Неужто заболел? - Нет… то есть да. Только лекарства тут не помогут. Тяжело мне, Ксения. Я… Я запнулся. Перехватило горло. С ужасом я почувствовал, как глаза мои наполнились слезами. Что за черт! Артур, которого братва прозвала «железным дровосеком», готов расплакаться. И перед кем? Перед девчонкой! - А ты поплачь, – сказала Ксения, ничуть не удивившись, – не бойся. Легче станет. Он поможет. - Боюсь, Ксения, мне не поможет. Злыдень я. Законченный. Но – попытка не пытка, как любит говорить наш бригадир… когда ему нужно разговорить человека. Шутка. Хороший ты человечек, Ксения. Таких Бог любит. Попроси Его… чтоб в эту пятницу Он за мной приглядывал. Особо. Чтоб Его воля, а не моя. Как-то так… Помолись, короче, о грешной душе раба Артура. Ксения смотрела на меня с ужасом и состраданием. - Помолюсь, коли просишь. Только вы и сами просите. Не бойтесь. Он добрый. Сказала она это без всякого пафоса. Как будто речь шла о том, чтобы попросить пятихатку у соседа до получки. И я почему-то поверил. …В эту ночь я долго не мог заснуть. Завтра меня ждал трудный день. Я должен был… даже не знаю, как это назвать… впрочем, назову вещи своими именами – убить человека. И ладно бы просто человека – своего друга. Серега прятался в заброшенной хибаре под Псковом. Его искали почти месяц, пока нелегкая не понесла его на местный рынок за дозой. В бригаду привел его я, и убрать его предстояло тоже мне. Только сначала он должен был услышать последний привет от братвы. - В нашем деле друзей нет, – наставлял меня Степан по кличке Майор, в прошлом политрук советской армии, мужик с принципами, которые он сам выдумал, когда армия развалилась, и за которые держался остервенело. – Спасибо скажи, что сам не попал в замес. Мне спасибо! А то лежал бы уже где-нибудь на Южном. Мы с Серегой были друзьями по спорту. Пять лет занимались вместе боксом. Четыре раза встречались на ринге. Три раза рефери поднимал мою руку за явным преимуществом. Четвертый раз, на первенстве города, меня вынесли на плечах с ринга в раздевалку секунданты и аккуратно пристроили на скамью, всунув в руку вату с нашатырем. Это когда я пропустил свинг в третьем раунде. Пушечный удар был у парня, килограммов так на пятьсот. В моем коллективе такие были на вес золота. Но в разбойники Серега идти долго не хотел. Сказывалось воспитание в семье школьных педагогов. Увы, Серега был, как и я, самолюбив и тщеславен. Он мучительно и безуспешно пытался встроиться в нормальную жизнь, которая ежедневно оскорбляла его нищетой и несправедливостью, но в конце концов сломался. Все произошло само собой. Уговоры тут ни при чем. Просто как-то раз я подъехал к его парадной на своем новом «Хаммере» и припарковался рядом с его ржавым «Жигулем». Такая вот наглядная агитация. Сработало! Я подписался за него перед очень серьезными людьми, и его взяли в серьезные дела. Первые два года Серега был в шоколаде. А потом влюбился в белобрысую стерву из варьете, которая вбила себе в голову, что она реинкарнация Клеопатры, и сеяла вокруг себя раздоры, кровь и смуты. Серега, как всякий влюбленный дурак, ничего этого не видел и наделал много глупостей. Одна из них стала для него роковой. Приговор у нас, как в старые добрые времена, выносила тройка. Сказывалось стилистическое влияние Майора, который мысленно все еще носил погоны. Без них он, вероятно, чувствовал себя заурядным бандитом, а с этим он смириться не мог. Если бы ему позволили – в нашей ОПГ наверняка ввели и настоящие погоны и устав. Армия осиротела, потеряв такого бойца. Совсем смешно, что главный голос в тройке принадлежал Иванычу – мужику спокойному и добродушному, в прошлом исполнителю высшей меры наказания в «Крестах». Поговаривали, что на его счету было сто шестьдесят исполнений. Николай Иванович и определил меня в палачи. Пользовался я всегда ПМ. У нас в бригаде этого добра было навалом еще с 90-х, когда Майор имел тесные контакты с тыловыми ведомствами на окраинах разваливающейся страны. Вечером я достал «Макарыча» из спортивной сумки, проверил, смазал, завернул в грязную тряпку и забросал опять сверху тряпьем с кроссовками. Работал я всегда один. Возможно, поэтому и жив был пока. Клиенты мои ходили без охраны. Теми, которые ходили с охраной, занимались люди посерьезней, чем я. Там и деньги были серьезней, это правда, только в гробу карманов нет, как говорят в народе. Мой контингент – разбойники среднего звена, которые безуспешно пытались стать бизнесменами (ох, не любит таких братва). Последнее, что они видели в этом падшем мире – мое лицо крупным планом. Видели и все понимали. И я помню их лица – с широко распахнутыми от изумления глазами: «Не может быть!» Никто не верил, что жизнь закончилась и аплодисментов не будет. «Пах!» – и душа человека выпархивала из тела, как птичка из клетки. А тушка оставалась на лестничной площадке в распоряжении судмедэксперта, который исправно и безрезультатно искал следы моей деятельности. Утром в пятницу я вышел в запущенный сад, чтоб помолиться. Иногда я ходил в церковь, но чаще молился на природе – когда удавалось. Так мне было понятнее. В церкви все пугало, сковывало, подавляло. А в лесу я был в первозданном храме, и ничто не мешало мне обратиться к Богу с просьбой простить в очередной раз за то, что я посылал ему курьерской почтой еще одну душу без покаяния. В это утро что-то мешало мне бесстыдно врать Создателю, и я только повторял: «Да будет на все воля Твоя! Прости меня, окаянного!» Потом присел под старой липой и незаметно задремал. Проснулся, как от толчка, с бешено колотящимся сердцем. В избе было пусто. Только на столе стояла тарелка с вареными яйцами, хлебом и творогом. Есть не хотелось. Я наскоро умылся, швырнул спортивную сумку в машину и надавил на газ. …Собственно, разговор был закончен. Серега и не отпирался. Очнувшись от наркотического дурмана, он долго не мог понять, почему правая его рука прикована наручниками к батарее. Когда понял – заплакал. Моего босса интересовал один только вопрос: назвал ли очень серьезным людям Сергей фамилию, которую нельзя было называть. Никому. Даже во сне. Правда, приговор в любом случае я обязан был привести в исполнение. И знали мы об этом оба. К тому же, как оказалось, фамилию он назвал. Пора было ставить точку, но я медлил. И с каждой секундой терял уверенность, что на этот раз нажму на спусковой крючок. «Запасные документы есть. Есть славное местечко в Белоруссии, где можно укрыться. Есть заначка на черный день. И есть Ксюша. И пропадите вы все тут пропадом!» То, что совсем недавно казалось немыслимым, становилось очевидным и окрыляло. Ну, конечно – побег! Прочь из этого ада! Спортивная сумка стояла у меня в ногах. Я вжикнул молнией и вытащил сверток. И сразу почувствовал, что с ним что-то не так. Дернул за тесемку и… на пол вывалились плоскогубцы! Клочок бумаги упал рядом. Я поднял его и развернул. «Я молилась, как ты и просил. Оружие твое я утопила в озере. Прости». Огромная тяжесть упала с моих плеч. Я отомкнул наручники. Серега безуспешно пытался целовать мои трясущиеся руки. Он рыдал в голос, боюсь, я тоже… «Хаммер» с визгом рванул с места и вскоре вырулил на объездную. Я старался ехать аккуратно, хотя это и стоило мне усилий. Серега, согнувшись на заднем сиденье, дрожал крупной дрожью. Мы не проронили ни слова всю дорогу. На Палкинском шоссе я остановился возле кургана, посреди бескрайних полей. Достал из бардачка сверток с пятитысячными купюрами. Отслюнявил от пачки половину, протянул ему. - Здесь около ста тысяч. Меня не ищи. До райцентра тут километра три. Найди какую-нибудь занюханную деревеньку и замри до глубокой осени. Думаю, искать они тебя будут не больше месяца. Меня не благодари. Это я во всем виноват. А потом двигай от Питера подальше. Надеюсь, припас что-нибудь на черный день? - Да. А ты как же? - А я женюсь. Или уйду в монастырь. Как жена скажет. Прощай. Через час я был в Пискунах. На крыльце стояла Ксения в белой кофте и длинной черной юбке. В руке у нее был белый платок. Я вышел из машины. Мы посмотрели друг другу в глаза, и она бросилась мне на шею… --- Автор: Артур Болен Подпишитесь на Книготеку, чтобы не пропустить новые рассказы! https://ok.ru/knigoteka

На острие ножа невинного соблазна (рассказ) Дина нетерпеливо посматривала на настенные часы. Их стрелки совсем не хотели двигаться. Внутри зрело, заполняло собой всё пространство нетерпение. В который раз она разрывалась на 2 части от клубка накопившихся противоречий: навсегда забыть свою постыдную тайну или снова оказаться в её жарком эпицентре? Она беспомощно посмотрела в окно, но за прозрачным, недавно тщательно отмытым стеклом был виден лишь кусочек двора с детской песочницей и шумящий изумрудной листвой клён. Никаких ответов на мучительный вопрос: как ей поступить, как теперь жить дальше? Диалог с мужем, возящимся со шнурками на туфлях в коридоре, был предсказуем до каждой буквы: - Дорогая, я опять сегодня буду поздно! Не грусти! – это её муж, добродушный тюфяк и увалень, фанат работы, поклонник IT-технологий, уже давно подающий многообещающие в финансовом плане надежды, но всё никак не достигающий заветного Олимпа. - Ничего, милый, детей из школы и с кружков заберу, на ужин будут твои любимые тефтельки со сливочным соусом – это уже она, ветеран семейного фронта с почти двадцатилетним стажем, самозанятый специалист по ландшафтному дизайну загородных «имений» с тремя детьми, сорока лет от роду. Через неделю они готовились отметить фарфоровую свадьбу. По поверью уже и посуду в доме за двадцать лет должны были перебить, и новую на счастье купить. Но все эти традиции и обряды – были не про них. Их некогда радостный брак, заключенный по взаимной любви, давно превратился в рутину, серость и унылость в «старом заношенном платье». «Чемодан с оторванной ручкой» – выбросить жалко, а нести дальше становится всё тяжелее и тяжелее. *** Дина на мягких лапках влюбленной кошечки пробралась к компьютеру, благо муж и наставник «по железу» Михаил научил её виртуозно обращаться с самыми современными электронными машинами. На экране монитора возникли картинки сайта «Одноклассники». Здесь за мерцающим зелёным огоньком «онлайн» жил он – её новый бог, кумир, отрада, счастье. На аватарке высветился привычный рисунок – ладное тело мужчины в изящном смокинге, белоснежной рубашке и бабочке со сверкающей жемчужиной посередине. Такой наряд вовсе не казался ей старомодным и пошлым, ведь с её аватарки на мир взирала леди в восхитительной шляпке с вуалью и большими полями. Лица обоих как будто нарочно были скрыты. Нет-нет, молодая женщина вовсе не искала приключений на просторах всемирной паутины, не посещала сайты знакомства и не выставляла себя «на продажу» в общении. Всё получилось случайно, спонтанно, неожиданно и дерзко. Его первое послание было непохожим ни на что другое: - Добрый день, Дина! Я – Майкл! Увидел случайно в сети ваш аккаунт, не скрою, что прошёлся по коллекции фото и вот заглянул на «огонёк». Меня поразили ваши живые остроумные комментарии. Похоже, я влюбился в вас с первого взгляда. В ответ тут же полетело шутливое сообщение от Дины, сдавшей в тот день очередной замысловатый проект по ландшафтному искусству и пребывавшей в хорошем настроении: - Если вас не смущает моё замужний статус, наличие троих детей-шалунов, замечательного мужа, большого домашнего хозяйства, так уж и быть, я согласна стать дамой вашего сердца. Только потом не просите пощады. Этот мужчина «на том конце провода» пленил её душу играючи, вызвал шквал неведомых доселе эмоций, чувств, переживаний, сомнений. По натуре Дина совершенно не была склонна к предательству: тепло, с уважением, по-доброму относилась к спутнику жизни, которого знала чуть ли не с пелёнок - они были бывшими одноклассниками. Но противостоять соблазну у неё не было никаких сил. *** Он никогда и ничего не предлагал ей в реале. Не звал на свидания, не склонял виртуально заняться любовью, не говорил сальных банальностей, двусмысленностей, не делал намёков на большее и встречи в оффлайн. Чудо таилось в другом – он был стопроцентно «своим», понимающим её с полуслова, готовым выслушать любую ерунду, приходящую в её голову. - Может я придумала это своё эфемерное счастье, слепила себе любовь из грёз и фантазий? – постоянно задумывалась женщина. Но спрашивать, настаивать на чём-то катастрофически боялась. Их связь была такой крепкой и вместе с тем такой призрачной. Дунь, и растает как дымка над костром её страсти и мечтаний. Она сама бы не смогла объяснить, почему так безоговорочно доверяла этому человеку. Приходил – когда мог, исчезал – когда вздумается и всё же сумел привязать её к себе крепче, чем стальные канаты. Не далее как вчера они долго смеялись на её новой клиенткой, задумавшей в собственном дворе сделать парижский сад Тюильри. Поклонница французских изысков забавно шепелявила и твердила: - «Тюлили» меня сразил наповал, хочу дома такую же прелесть. И не терпела никаких возражений о том, что россыпь изысканных скульптур на лужайках, обрамленных исконно русскими берёзками, будет смотреться, мягко говоря, несуразно. За шесть месяцев общения Дина успела рассказать любимому о себе всё и даже больше. Не было никакой узды словесности, преград и препон, он умел принимать её такой, какая она есть со всеми достоинствами и недостатками. Утешал по пустякам, когда сыновья-близнецы, принесли одновременно из школы двойки по химии. Радовался успехам её дочки в танцевальной студии, когда та выступала на своём первом дебютном концерте. Дину немного огорчало лишь то, что о себе визави распространялся неохотно. Настойчивые расспросы нежно, но при этом иронично обходил стороной, переведя всё в шутку. Ей иногда казалось, что её собеседник – Пигмалион, творящий из неопытной Галатеи идеальную подругу по жизни. Но и тут её ожидания терпели фиаско. Он не заводил разговоров о совместном будущем, не строил далеко идущих планов, жил здесь, сегодня и сейчас. Жар тёплыми волнами побежал по всем кровеносным сосудам Дины, когда она увидела на экране его приветствие: - Привет, Солнце моё в холодной воде! Я ужасно соскучился, мы не общались с тобой ровно восемь часов, сорок семь минут и двадцать шесть секунд. Ну, разве не чудо - мужчина, умудрившийся прочитать роман Франсуазы Саган «Немного солнца в холодной воде» и так красиво её называть? Он точно не может быть жителем нашей грешной планеты, – подумала Дина и зажмурилась от удовольствия. - Привет, мой рыцарь, мой герой, моя отрада, – тут же откликнулась она. За время знакомства она уже научилась не сдерживать свои порывы и уже даже успела признаться ему в любви, на что он ответил: - Это взаимно, родная. Я буду любить тебя вечно! Но дальше этих слов, опять не пошёл. *** Эволюция их диалогов была пёстрой. Он приручал её потихоньку, маленькими шажками, преодолевая её внутреннюю борьбу и мысли: - Боже, дай мне сил противиться этому невероятному искушению, этому жаркому желанию быть с ним рядом. Я же люблю своего мужа и не понимаю, что за магия со мной происходит, когда я вижу огонёк ярко-зелёного цвета «онлайн», бесконечно манящий меня как свеча, зовущая на гибель мотылька. *** Дина пыталась анализировать своё незатейливое пошлое. Замуж вышла в восемнадцать лет за своего давнего верного пажа и кавалера Михаила. Со школьной скамьи они были как брат и сестра неразлучники: голенастая худощавая девчонка, немного похожая на норовистого жеребёнка, и плотный мальчик, ужасно увлекающийся точными науками. Никакого конфетно-букетного периода в их дружбе отродясь не бывало. Все сладкие лакомства Мишка просто приносил подружке безвозмездно, а цветами торговала его матушка в ларёчке на углу, какая уж тут романтика, если оба частенько помогали ей собирать растения в роскошные композиции. У Дины была творческая жилка. Поженились сразу после первого курса. Оба без сучка и задоринки поступили после школы в ВУЗ, она в архитектурный институт, он на свой вожделенный мехмат в университет. После диплома родились близнецы Ванька и Петька. Потом через пять лет на свет появилась вихрастая непоседа Маруся с вечными конопушками на счастливом, довольном жизнью лице. После второго декрета Дина устроилась на достойную работу со свободным графиком. Мишка уже давно трудился в своей ненаглядной IT- компании. Жили не то чтобы богато, но и не бедно: квартира – в ипотеку, машины в кредит, раз в год - пара недель на черноморском побережье. Все как у всех, без взлётов и падений. *** - Как же так получилось, что Майкл сумел проникнуть мне под кожу, завладеть всем моим существом? – опять размышляла Дина. Пока болтала в интернете, о семье не вспоминала, изменой такой вариант бесед – не считала. От размышлений Дину отвлёк звонок на сотовый телефон. Бодрым голоском секретарша их генерального директора сообщила, что на грядущие выходные запланировано выездное корпоративное мероприятие в фешенебельном загородном отеле, отказы не принимаются. Старательно лепя аккуратные тефтельки на ужин, женщина услышала слабый писк компьютера, это пришло новое сообщение от Майкла. Дина сразу же сообщила ему о банкете на свежем воздухе. Ответ прилетел мгновенно. Его содержание повергло её в шок. Он предлагал ей, что снимет в этом модном загородном заведении отдельный коттедж, чтобы они наконец-то смогли познакомиться ближе. Беспорядочные мысли в голове влюбленной барышни метались как птицы в закрытом силке. Они смогут увидеться, вдвоём, в романтичной обстановке. Это чудо, подарок судьбы, награда за все её страдания и тоску по любимому человеку. Реальность окатила её как ушат ледяной воды: в эти выходные выпадает годовщина их свадьбы с мужем. Она не может с ним так поступить! Или может??? Вечером за семейным ужином ее бросало то в жар, то в холод. Щеки алели пунцовым румянцем, а потом вдруг покрывались смертельной бледностью. «Как ему сказать, что я уезжаю в такой день?» – лихорадочно думала Дина. Но Михаил внезапно опередил её. - Не знаю, как и сказать тебе дорогая, но в эту пятницу я уезжаю в важную командировку на три дня. Ты не очень рассердишься, если наш намеченный пикник с шашлыками мы перенесём на следующие выходные? - он виновато потупил глаза и смотрел только в сторону. «Сама небесная канцелярия дает мне шанс, узнать, что такое счастье!» – ликовала про себя Дина, а вслух лишь тихо произнесла: - Не волнуйся, Миш, всё нормально. Конечно, мы отпразднуем наш юбилей позже. На следующий день они детально обсудили с Майклом, какой именно выбрать коттедж подальше от шумной толпы туристов. А также то, что она присоединится к нему сразу после всех рабочих процедур. Дети без возражений отправились погостить к дедушке и бабушке, а она сама весьма смутно помнила, как выбирала наряды, собирала сумку и чуть не забыла любимый шампунь и зубную щётку. Мысли витали где-то очень далеко от происходящего. Семинар в отеле прошёл без катаклизмов. После лёгкого фуршета и первых тостов, Дина, незаметно прихватив сумку с вещами, поспешила к одинокому домику у озёра. У крыльца горел симпатичный светильник. На ватных ногах женщина поднялась по ступенькам и открыла входную дверь. Полумрак, мелодичные звуки какого-то блюза, в камине трещат сухие поленья, а в самом бревенчатом срубе дивно пахнет хвоей и чем-то вкусным. На накрытом столе возвышается огромная ваза с фруктами, стоят бокалы с рубиновым вином, желтыми кружочками светятся ломтики сыра и лимонов. В кресле спиной к Дине сидит мужчина, и она замирает на пороге, а потом с железной решимостью проходит на середину комнаты. Еще пара шагов, и Майкл бросается ей навстречу... И в этот миг земля уходит у неё из-под ног. - Какой же это Майкл??? Это ведь мой Мишка, родной, единственный, такой близкий и понятный. Её ноги подкашиваются, она бессильно опускается в кресло, стыдливо пряча в ладони лицо: он всё знает, подглядел, подсмотрел, нанял частного сыщика? Мужчина становится рядом на колени: - Успокойся, любимая! Никакого Майкла рядом с тобой никогда не было. Это я в честь знакового юбилея придумал для тебя всю эту сказку, вовлёк в волшебство страсти, настойчиво взывал к твоему женскому естеству, чувственности, сути. Мы так давно погрязли в буднях, а я никогда за тобой толком не ухаживал. Не вини и не кори себя за мнимую измену, её не было, да и быть-то не могло. Это я за все годы, прожитые без толку, без яркого костра любви, пытался восполнить и компенсировать пробелы. Показать тебе, какой я есть внутри, что я поумнел и никогда и ни на кого тебя не променяю. Если бы только кто-нибудь знал, какое великое облегчение испытывала сейчас Дина. Она не предательница, она не изменница, она - не покинутая любимым мужчиной жена. За окном окончательно сгустились сумерки, когда двое счастливых людей сдвинули со звоном бокалы с вином. А может и права молва о том, что лучший способ избавиться от искушения – это поддаться ему и будь что будет? --- Автор рассказа: Елена Рязанцева Подпишитесь на Книготеку, чтобы не пропустить новые рассказы! https://ok.ru/knigoteka

Фаби (рассказ) С приходом осени на улицы нашего тихого города жизнь мою вновь поглотила хандра. По привычке я пришел в парк, чтобы понаблюдать за людской суетой. Все куда-то спешат или чем-то заняты, а в это время я просто сижу на скамейке весь день и смотрю на тяжелое небо, покупая горячий чай в «фудтраке». Забавно, что он, так же, как и я начинает сюда приезжать только с приходом осени. Люди не обращают внимания на красоту, не остановятся, глаза - вниз. Но этим мне они и нравились, ведь мы совсем разные. Им - всегда плевать на меня - у них есть близкие. А я всего лишь, кто раз от раза с кем-то общался, и то плохо. Листья ярко пестрели на солнце, выглянувшем из-за туч, их вид грел душу. Ну, или это был, опять-таки, чай. Все остальное - не важно. Для других людей я был максимально странным человеком. Никто из друзей меня не понимал, а семьи и не было никогда, не сложилось. Я, мужчина, разменявший шестой десяток, сидел и мечтал о прекрасном и вечном. Глаза понемногу закрывались, дремота одолела. Сон уже почти взял своё, но его прервал голос откуда-то сбоку: - Хэй! Ээээй, дед. Оглянувшись, я ничего не заметил, хотя очень старался. - Да я тут же, рядышком. Вот сюда смотри на г-о-о-лос, – прозвучало легкое хихиканье. Вскоре я нашел того, кто это говорил, и весьма удивился: передо мной стоял какой-то карлик, больше напоминающий тролля. Он тоже был весьма стар, если у них вообще имеется понятие возраста. Одет совершенно не по погоде, но впечатление замерзающего от холода не производил… - Ты кто? – спросил я. - Я тот, кто всегда был недалеко от тебя, примерно лет так пятьдесят семь! – он легко прыгнул на лавочку. – Ты что же, меня забыл уже? - Но я тебя и не знал... – и молчать перед троллем было - не вариант - Я приглядывал за тобой, а ты... Эээх... Грустно мне теперь. Ты же сам мне дал имя, – демонстративно обиделось это нечто: скрестил руки, отвернулся от меня и надулся. - Но я не помню... Освежи мне память, раз такой обидчивый. - Ладно, на обиженных воду носят. Меня ты назвал Фаби. Мы с тобой в детстве всегда вместе играли. Вспоминай давай. Я начал вспоминать. Он был тогда ещё меньше, но ведь и я – трехлетний карапуз. Мы практически не расставались. Отец пропадал на работе, мама постоянно занималась бесконечными домашними делами, так ещё и в детский сад я так ни разу и не сходил, вечно болел. Поэтому у меня не было друзей. Абсолютно. Кроме Фаби, который тогда и говорить-то не умел. Как же мы с ним тогда покуролесили: и посуду колотили, и стул сломали, собрали целый город из палок во дворе - да всего и не вспомнить даже. Правда, за совместные проделки попадало мне одному – Фаби всегда успевал куда-то сбежать. - Вижу, — коротыш надменно посмотрел мне в глаза, – вспомнил меня. Правда, не без моей помощи. - Прости, Фаби. Скажи: куда ты делся, когда я пошел в школу? - Чудак-человек. Я никуда не делся. Это у тебя появились новые друзья, а мне ты времени почти не уделял. Вот я и стал просто за тобой присматривать. - Извини, ты не голоден? Я заплачу, – я решил частично загладить свою вину перед брошенным другом. - Конечно же, спрашиваешь ещё. Я там видел машину какую-то, оттуда еду люди забирают. Пойдем? - Я как раз туда и собирался. Неожиданно для себя, я легко поднялся со скамейки. Такую легкость в теле ощущал лет тридцать назад. Это потом уже начались проблемы со спиной, с давлением, с сердцем, да вообще, тяжелая жизнь пошла. - Постой, возьми на плечо меня, — проскрипел Фаби. Я поднял его и усадил себе на плечо. И вдруг заметил: всё стало ярче - и краски на деревьях, и небо, и люди, и здания, да вообще всё. Каждый шаг давался всё проще и проще, а воздух становился всё теплее и теплее. - Помнишь тот момент, когда ушла Маша? - Помню... - О как. А было то это лет сорок назад. Ты ей слишком много обо мне рассказывал, а меня она так и не увидела. И ушла. Испугалась. А жаль, мне она нравилась. - Так почему ты не показался? Это было важно для меня и для неё. - А тут уже другая проблема, но поймешь ты это немного позже. Фаби замолчал и ещё около ста метров мы шли, ничего не говоря. На деревьях появилась молодая листва, и трава стала зеленее. - Помнишь, когда родители у тебя разбились? – продолжил разговор тролль. - Мне было грустно, я же даже плакал тогда, весьма долго, — ответил я. Конечно, ты плакал, — согласился Фаби, — ты тогда ещё запил! Я тебя успокаивать пытался. - Да что же ты мне вечно рассказываешь какой-то бред? Не понимаю. Я снял его с плеча, взял в ладони и заметил, что все морщины на лице Фабби пропали, да и вокруг всё было зелёным и по-летнему ярким. И еще я не мог найти «фудтрак», к которому мы так долго и усиленно шли. Меня напугала ухмылка тролля. - Ты же понимаешь, что происходит? И, как всегда, тупишь? Я даже не нашел, что ему сказать. – Ладно, продолжим... Помнишь, как мы почти сразу после похорон переехали? Как раз сюда, поближе к парку, в котором ты каждый день сидишь и пялишься в небо? - Чего ты от меня хочешь? – я просто его отпустил, а сам сел на землю. - Прости, но уже поздно молчать, все равно нас никто нас не услышат. Меня, как всегда, а тебя, как примерно последние минут тридцать. Оглянись же, не бойся, — Фаби указал глазами в ту сторону, откуда я пришел. Я смог разглядеть, что около лавочки столпилось много людей. Зеваки. И... медики, деловито исполняющие какие-то манипуляции около... Кто там? - Ч-что это? - А ты спроси у них сам, — тролль хихикал. Мерзко так. Я пытаться растолкать столпившйся народ. Я кричал! Всё абсолютно без толку. - Вот, — ехидно протянул Фаби, – теперь будет всё проще. Тебя тоже никто теперь не видит и не слышит, как и меня. А теперь я немного расскажу, что было на протяжении всей твоей жизни. Ты присядь, как и раньше, много надо понять. Садись, говорю же. Я послушно сел на край дорожки, уже было не важно, где сидеть. – Из-за отсутствия друзей ты придумал меня, и я всегда был с тобой. С самого момента моего появления. Твои родители считали, что это пройдет. А ведь сколько раз ты им про меня рассказывал! Папа отшучивался, а мама – отмахивалась. Думали, шутка такая... Маша хотела тебе помочь. Твоя любимая Машенька. Она так боялась за тебя, за ваших будущих детей. Я тайком наблюдал, как она читала разные умные книжки, как плакала над ними. Представляешь, она вообразила, что влюбилась в ши-зо-фре-ника! Ее убедили родственники, рассказали об опасности, якобы ей грозящей. А Маша поверила им. И ушла. Я отошел ненадолго, просто наблюдал со стороны. Когда у тебя погибли родители, я решил вернуться. Мы славно провели с тобой время: ты пил, молол всякую смешную чушь, а я тебя внимательно слушал. Я – очень хороший друг, никогда не перебиваю собеседника. Как здорово было, помнишь? А потом ты переехал в новый дом. И забыл про меня. Нет, я совсем не виню тебя, разве можно обвинять человека, которого насильно держат в психушке и колют разной дрянью? Из-за чертовых уколов ты превратился в растение. Сколько раз я звал тебя, кричал... Ты же закрылся наглухо высокой белой стеной и ушел глубоко в себя. Но однажды что-то случилось. Не знаю, что повлияло на твое состояние: расхлябанность новенькой молоденькой медсестры, которая забыла дать тебе таблетки или твоя рассеянность. А, может быть, хитрость? Может быть, ты положил таблетку под язык и выплюнул тайком? Но на этот раз ты ответил мне. А теперь посмотри на себя, сидишь на лавочке, вокруг тебя бегают люди. А недалеко от парка – твой дом, твоя тюрьма. Но теперь ты свободен, правда, становишься всё холоднее с каждой минутой. Не хочешь взглянуть на себя? Я молча поднялся и пошел обратно к лавочке. На крашеной скамейке с улыбкой на лице сидела моя копия и смотрела в небо. Лицо копии было успокоенным, счастливым, хоть и очень старым. Я повернулся к Фаби - он был всё такой же, как и в детстве. - Пошли, Фаби, ведь столько всего нужно посмотреть, теперь нам никто не помешает... --- Автор рассказа: Владислав Белобород Подпишитесь на Книготеку, чтобы не пропустить новые рассказы! https://ok.ru/knigoteka

Про челнока, рыбака и Клеопатру (рассказ) Деревня Истомино в начале XXI века доживала последние дни. Молодежь разъехалась, осталось жилых домов двадцать. Бывший барский дом, который большой эстет и театрал Никита Петрович Истомин построил на итальянский манер, обветшал, но стены были крепкими. Кто знает, каким цементом пользовались почти два века назад строители, а кирпичная кладка не дала ни трещины. В этом доме после революции были и сельсовет, и школа, и клуб, а в конце девяностых он уныло глядел на округу глазами выбитых окон. Но все изменилось в одночасье. Бывший челнок, а теперь владелец двух десятков бутиков и сети пиццерий по всей области, Игорь Николаевич Истомин однажды решил, что он потомок своего знаменитого однофамильца, и купил участок вместе с пенатами. Отстроил дом, разбил сад, облагородил болото, превратив его в озерцо, – в общем, возродил барскую усадьбу. Но Истомино было далековато от областного центра, к деревне вела разбитая дорога, и его примеру никто не последовал. Так и стоял оазис богатой жизни среди видавших виды развалин. Приезжая в поместье, Игорь Николаевич все время проводил за разговорами со знаменитым знатоком здешних мест, бывшим егерем Степаном Сиговым. Иногда они выбирались на рыбалку или охоту. Сразу за деревней было небольшое озеро. Местные в нем не купались: очень илистые берега не давали выйти из воды чистыми. Зато лет десять назад Степан запустил в него линьков, и сегодня можно было на удочку поймать пару-другую трехкилограммовых рыбин. Игорь Николаевич очень любил линя. Конечно, он мог позволить себе и омаров, и белугу, и стерлядь, но, как говорится, если долго питаться одними пирожными, то через время соленая горбушка с чесноком покажется деликатесом. Всем хорош Игорь Николаевич: и высок, и богатырски сложен, и красив, но был в нем один изъян, которого он очень стыдился: время от времени тело покрывалось коростой, а пятки трескались, вызывая нестерпимую боль. Поэтому и не женился. Когда болезнь отступала, заводил временных подруг, но как только на локтях и коленях появлялись первые шелушения, разрывал отношения: знал, что следующие несколько месяцев будет похож на страшилище из фильма ужасов. По каким только докторам он не ездил, все разводили руками и говорили: псориаз не лечится. И стал тогда Игорь во время обострения болезни скрываться в Истомино. Однажды на рыбалке ноги настолько зудели, что Игорь Николаевич снял сапоги и зашел в воду босиком. Через время зуд прекратился, а когда он вышел из озера, то заметил, что язвы очистились и слегка затянулись. На следующий день он уже специально зашел в воду – эффект был сильнее. А через неделю грубая кожа пяток слезла и они стали розовыми, как у молодой девушки после педикюра. Игорь Николаевич рассказал о лечебном иле одному, другому, и собратья по несчастью, отчаявшиеся получить помощь от докторов, стали приезжать к Истомину и ходить с ним на озеро. Степан понял, что такой шанс упускать нельзя, и сказал Игорю Николаевичу: – А ты думал, я тебя просто так на то озеро завлекал. Видел твою проблему, да сказать совестно было, вот и придумал эту самую рыбалку. Да ты бы раньше и не поверил. Если Степан Сигов начинал врать, то остановить его было невозможно. Дед Щукарь в этом вопросе по сравнению с ним так, дитя малое. – То, что тебе ноги ил вылечил, это, конечно, польза. Но прапрадед твой почему здесь дом построил? – спрашивал он, хитро прищурившись. – Почему? – отвечал вопросом на вопрос Истомин. – Слухай и запоминай: была у него жена красивая-прекрасивая. Клеопатрой звали. Здесь, конечно, с именем Степан переборщил, но, как часто бывало, он говорил быстрее, чем думал. – Так вот, стала она стареть, а прапрадед начал на молодых крестьянок заглядываться, которые все как на подбор были «белолицы, чернобровы, нраву кроткого такого». Сигов и сам не знал, из какого закоулка памяти всплыли эти строки, но посчитал, что так его рассказ будет убедительнее. – И думает Клеопатра: почему это крестьянские женки да девки целый день под солнцем ходят, а красота их не пропадает, и решила разузнать секрет. Переоделась она в крестьянскую одежду и пошла к местной ведьме Баулихе, а та и говорит: «Приди в полночь на озеро, зачерпни илу черного и намажь лицо. Утром вновь молодою станешь». Конечно, в полночь идти было не обязательно, это ведьма так, для антуражу сказала. Степан, как и все не очень грамотные люди, любил употреблять слова, значения которых ему были неизвестны. В общем, выходило так, что загулявший прапрадед, увидев помолодевшую Клеопатру, вернулся к ней, и жили они долго и счастливо. Весть о молодильном иле мигом облетела всю область, и жены нуворишей стали требовать от супругов построить в Истомино коттеджи и приводили в пример Игоря Николаевича. Появилась вторая усадьба, третья, пятая, но весь вид портили старые сельские дома. Тогда новые хозяева сложились, покрыли избы местных жителей металлочерепицей, обшили стены сайдингом – и деревня заиграла новыми красками. Стала возвращаться в родные дома и молодежь: кто шел в богатые семьи водителем, кто садовником, кто няней, а некоторые барышни просто прохаживались по деревне в надежде, что на них обратит внимание один из хозяев жизни. Степан Сигов ходил героем, но не переставал думать, чем бы еще завлечь в деревню людей. Да и Игорь Николаевич, окончательно уверившись, что вернулся на землю своих предков, решил дать Истомино вторую жизнь, к тому же и жениться собрался, семью большую завести и жить барином на своей земле. Сначала он построил спа-комплекс. Для женщин сто верст не околица, если они хотят красавицами стать, а здесь всего-то сорок километров от Смоленска. Конечно, местный ил косметологи применяли с опаской, но очень скоро поняли: действует! Попросили они Игоря Николаевича анализ заказать. Оказалось, что это не простой ил, а пелоид, и он действительно имеет целебную силу. И потекли вереницы машин в Истомино, а чтобы и для мужей было развлечение, построил Истомин еще и баню с бильярдной и бассейном. А Степан поставлял к пиву местных раков, размером, чтобы не соврать, вот как две его ладони. И иногда, когда его приезжие просили, готовил их на костре, чтобы с дымком были. Вот однажды приходит он с сеткой раков и показывает подвыпившим мужикам на руках монетки серебряные. Нашел-то он их еще несколько лет назад, да не знал куда пристроить, а здесь у Степана очередная легенда родилась. – Вот чует мое сердце, что монетки-то из наполеоновского клада, – сказал он. Сигова не смущало, что отчеканены монетки были в конце XIX века, и не золотые, а серебряные, но его цель была заинтересовать слушателей. – Вот говорят, что Наполеон бросил все награбленное в Семлевское озеро. Чудаки эти ученые: но кто же будет во всеуслышание трубить, куда клад положил. Точно говорю: здесь он, в Истомино его спрятал. Мне дед говорил, а ему его дед, который мальцом видел, как сундуки в озере топили. Жаль только, запамятовал, в каком именно, а их, поди, здесь с десяток наберется. Игорь Николаевич подтвердил, что и ему монетки попадались, а когда дом возрождали, так строители шкатулку нашли с разными дамскими безделушками. И потянулись в Истомино кладоискатели всех мастей. Конечно, все больше желторотые юнцы с дешевенькими минелабами, но иногда и товарищи Игоря Николаевича счастья пытали. И ведь находили, кто монетку, кто колечко, но в основном снаряды старые – очень много их осталось здесь после Великой Отечественной. Пришлось Истомину строить еще одну гостиницу, подешевле. И все-таки один раз Степан обмишурился. Давно находок не было, и искатели кладов стали приезжать все реже. Взял он тогда старый грязный поднос, на котором раньше, когда еще газ не завозили в деревню, стоял керогаз, несколько изношенных подков, да подстаканник, который за ненадобностью валялся в кладовой, и прикопал у истока ручья. «Клад» был найден, и каково же было удивление Сигова, когда он узнал, что счастливчик получил за него кругленькую сумму: поднос и подстаканник оказались серебряными. А Истомин с первыми переселенцами пошел дальше. Построил церковь, пусть небольшую, но красивую, с золотыми куполами и колокольней. И стала деревня селом. К лету откроется консервный цех, где будут перерабатываться лесные ягоды и грибы – основной доход селян, а в планах и фермы, ведь луга здесь заливные. Удивляется теперь областное начальство, приезжающее в Истомино отдохнуть и душой и телом: – Как это тебе, Игорь Николаевич, удалось на пустом месте такую красоту построить? А Истомин гордо отвечает: – Земля предков позвала. Степан Сигов улыбается про себя. Он прекрасно знает всю родословную Истомина, но авторитет его не подрывает, напротив, рассказывает, как его прапрадед верой и правдой служил прапрадеду Игоря Николаевича. А грамотку о дворянстве Истомин и купить может. Многое перенял Игорь Николаевич у Степана, и теперь уже он рассказывает небылицы, в которые так хочется верить. А Сигов и рад: – Вот уйду я, не вечный же, и будет тогда Истомин вспоминать о пророке Степане, который предсказал возрождение деревни. А за то, что привирал маленько, Бог простит, ведь не ради наживы, а на общее благо. --- Автор рассказа: Ирина Тимофеева Подпишитесь на Книготеку, чтобы не пропустить новые рассказы! https://ok.ru/knigoteka