В ассимиляции с коренным населением была не только жизненная необходимость, но и один из способов выживания.

На первых этапах освоения Сибири в среде первопоселенцев катастрофически не хватало женщин. В грамоте патриарха Филарета к Сибирскому и Тобольскому архиепископу говорится о необходимости выслать в Москву казачью привилегию, по легенде данную атаману Кольцу за подписью дьяка Андреева, «…воровать из городов жен и девиц себе…», чем они и пользовались. Патриарх так говорил о нравах в Сибири: «Не носят крестов, не хранят постных дней, живут с некрещеными женами, кумами и сестрами своих жен, закладывают их в срок, и, не имея возможности выкупить, оставляют их». В 1751 году вышел указ «Не отправлять в Рогевик женщин, осужденных к смертной казни и об отсылке их в Сибирь на житье», в 1757 году этот указ был дополнен тем, что «преступниц после кнута отправлять в Сибирь, не вырывая ноздрей и не ставя на лице знаков». Начиная с семнадцатого века, российское правительство вынуждено было посылать (высылать) женщин в Сибирь непрерывным потоком. Был среди них в основном развратный и преступный элемент, однако были и те, кто ехал в неизвестную «сибирь» по доброй воле, кто-то поддавался на посулы, многие ехали за мужьями. Лишь к концу XVII середине XVIII века «женскую тему» в Сибири удалось решить, и семейный уклад в православных семьях возвратился в обычное русло. Причина была банальная. Православная церковь не признавала детей, рожденных в незарегистрированном браке, то же касалось вторых и третьих жен. Обычное прелюбодейство — один из смертных грехов.
Проблема с нехваткой женщин не обошла и местное население. Завоеватели (а как по другому их называть?) отнимали женщин-инородок силой или покупали себе наложниц. Практиковались захват и удержание женщин в качестве амонатов. Правда, это относилось к дочерям богатых нойонов, которых хотели удержать в повиновении. Часть их после замирения с бурятами вернулась к родителям. Были и те, кто принял замужество с русским добровольно. К незаконно рожденным детям от инородок, особенно мальчикам, отношение было иное. Их крестили, давали по святцам имя, фамилию крестного родителя, а в дальнейшем и отчество казака, от которого они происходили. Ребенка никто не притеснял. Он жил в семье казака или с матерью, но под защитой того же казака. В дальнейшем инородцев — отпрысков казаков женили на русских девушках. Далее браки были также на русских девушках или дочерях таких же ясачных родителей. Поэтому в ДНК многих современных русских, проживавших на территории Куленгского ведомства, процент восточной крови доходит до 15 и более процентов. Это говорит о том, что в шестом, седьмом и выше поколениях их предками были инородцы. Судьба незаконно рожденных девочек инородок складывалась немного по-иному. Их в детородном возрасте крестили, давали христианское имя. До этого времени они были прислугой по дому казака или жили с матерью. Замуж их выдавали в основном за вдовых казаков. От них они и получали свою новую фамилию. В свою очередь русские вдовые женщины часто выходили замуж за крещеных бурят или тунгусов.
Таким образом, шла ассимиляция местного населения. Росло и ширилось родство и исключались межнациональные проблемы. Случаев геноцида или притеснений по национальным признакам в Сибири не было. Поэтому и появилась новая общность «сибиряк», которая сказала свое слово на фронтах Великой отечественной войны. Эти люди терпеливо сносили все военные тяготы, холод, голод, но стояли насмерть. Большинство из них было за подвиги на фронтах удостоено высоких наград родины. Многие отдали свои жизни за нашу и вашу свободу. Вечная им память и вечный покой!
Хотелось бы коснуться так называемого насаждения православной веры среди бурят. В этой части я познакомился со статьей Т.Е. Санжиевой «Особенности распространения православия среди бурят в XIX веке”7. На мой взгляд, автор несколько однобоко освещает данную тему. Я согласен с ним, что попавших в плен бурят-мужчин и женщин крестили насильно, но это особый случай. Ни о каком массовом характере речь не идет. Военные действия не носили длительный период, а пленные исчислялись максимум десятками, но никак не сотнями человек. Далее автор пишет о крещении и насильной женитьбе бурят на русских женщинах, да еще — преступницах, присланных тюремным ведомством, которые потом обирали бедных женихов и сбегали от них. Это уже сказки бабушки Анны. Куда невестка могла убежать с «подводной лодки», да еще с краденным скарбом? В деревне, тем более — в улусе, утаить что-либо от соседей или свекрови, просто невозможно.
Проанализировав большое количество церковных метрических книг по Куленскому и Тутурскому инородческим ведомствам, могу отметить, что никакой массовости в крещении бурят и тунгусов не было. Случаи крещения в метрических книгах встречались крайне редко. Один, два случая в год, причем в зрелом возрасте. Чаще крестились тунгусы (эвенки). Крещение незаконно рожденных бурят и их одиноких матерей носило со стороны государства защитный характер. Так как таких матерей и их детей неохотно принимала бурятская община. Им практически невозможно было жениться или выйти замуж за соплеменников. Возможно, в местах компактного проживания бурят случаи «насильного» крещения или женитьбы были, но они носили со стороны государства имиджевый популистский характер, когда жениха и невесту одаривали одеждой, деньгами, земельным наделом.
В то же время следует согласиться с автором, что буряты, кочевавшие в Приангарье и Верхоленье, воспринимали крещение как одну из повинностей. При этом они оставались шаманистами и не придерживались христианских традиций. Правда, про христианские традиции сказано также не совсем корректно. Наряду с русскими буряты отмечали пасху, рождество, крещение, новый год. Просто добавляли их к своим праздникам. Впрочем, и русские не отставали от них и принимали активное участие в бурятских праздниках, так как многие в душе оставались язычниками. Обращались русские и к шаманам. Вот такой конгломерат вер сложился на верхней Лене. Какие уж тут притеснения, скорее наоборот бережное отношение к вере друг друга. В советское время гонения на священнослужителей той и другой веры были, разрушались храмы, но, слава Богу, эти времена канули в Лету. Россия вернулась на путь сохранения общей истории страны от Рюрика до наших дней.