29 марта 1944 года произошло важное событие в истории отечественного танкостроения. На вооружение Красной армии был принят тяжёлый танк ИС-3, ставший результатом программы глубокой модернизации ИС-2, запущенной ещё в апреле 1944 года. ИС-3 оказался танком с непростой судьбой: поначалу его даже не хотели запускать в серию. Тем не менее, танк всё же стал серийным, и это решение оказалось правильным. ИС-3 был последним советским танком, принятым на вооружение в годы Великой Отечественной войны. На поля сражений он не попал, но на идеологическом фронте он отработал на все сто. Появление ИС-3 на Параде Победы в Берлине 7 сентября 1945 года стало для союзников настоящим шоком, в течение семи лет он являлся за рубежом эталоном современной боевой машины.

История разработки модернизированного ИС-2 чем-то похожа на один из эпизодов латиноамериканской мыльной оперы. Поначалу работами по модернизации занималось ОКБ завода №100, но прямо посередине проектирования они эту затею бросили и начали разрабатывать собственный танк — ИС-6. Далее СКБ Челябинского Кировского завода (ЧКЗ) решило заниматься глубокой модернизацией танка самостоятельно и даже построило опытный образец. Тем не менее, осенью 1944 года работы начались снова. На свет появился проект, который первоначально именовался как «опытный образец 701-А». Позже данную машину переименовали в «Кировец-1». Главным конструктором танка являлся Н.Л. Духов, а ведущим инженером — М.Ф. Балжи. Согласно пояснительной записке, машина предполагалась как переходная от ИС-2 к Объекту 701. Используя агрегаты ИС-2, предлагалось существенно усилить броневую защиту, воспользовавшись при этом опытом создания Объекта 701. Именно поэтому в переписке танк и именовался как «опытный образец 701-А».

Первые километры заводского пробега новый танк прошёл 25 ноября 1944 года. При его создании был использован опыт проектирования Объекта 701 — особенно это касалось корпуса. Совсем иная ситуация наблюдалась с башней, получившей необычную приплюснутую форму. Разработал башню непосредственно Балжи, причём легенда гласит, что родил он данную идею, посмотрев на мыльницу. В декабре 1944 года танк отправили на НИБТ Полигон, где он прошёл ходовые испытания, а также испытания обстрелом. Танк преодолел полигонные испытания в 500 км, но не выдержал гарантийных испытаний, поскольку на 810-м километре вышел из строя вентилятор. Впрочем, испытатели отметили, что серийный ИС-2 имел не лучшие данные по надёжности. Испытания обстрелом корпуса и башни показали, что бронестойкость резко выросла — например, лобовая часть корпуса «снимала» 88-мм снаряды пушки Pak 43 с любых дистанций. Вместе с тем, у башни имелись уязвимые места, возникли претензии и по корпусу. Несмотря на это, комиссия дала в целом положительный вердикт. Ещё один интересный момент — в отчёте танк именовался как ИС-3. Именно этот индекс далее стал для машины основным. На заводе же машина вскоре получила чертёжный индекс 703, также её именовали как Объект 703.

Надо сказать, что СКБ ЧКЗ было не одиноко — осенью 1944 года «проснулись» специалисты завода №100. Параллельно с ИС-6 там разработали проект модернизации ИС-2, который получил обозначение ИС-2У. Как и в случае с ИС-6, ведущим инженером машины был Г.Н. Москвин, а за корпус танка отвечал В.И. Таротько. Именно Таротько и придумал главную изюминку ИС-2У — V-образную верхнюю лобовую часть корпуса, получившую прозвище «щучий нос». Это позволило не только увеличить стойкость броневых листов, но и перенести люк механика-водителя на крышу отделения управления. В переписке это решение называли «двухскатным наклонным носом».

Строить ИС-2У не стали, но в ГБТУ КА и НКТП разработку завода №100 оценили. 27 декабря 1944 года в адрес Сталина ушло письмо за подписями В.А. Малышева и Я.Н. Федоренко. В нём они уведомили Сталина о том, что решили объединить два проекта. От ИС-2У бралась лобовая деталь корпуса и оригинальное решение по управлению огнём танка с места командира. Таким образом, получался глубоко модернизированный ИС, который в лобовую проекцию не пробивался немецкой 88-мм пушкой, при этом боевая масса практически не менялась. Такую же лобовую деталь планировали внедрить и на ИС-6. Малоизвестный факт: в конце 1944 года опытный образец ИС-6 по приказу Котина отправили в Москву, где он оказался прямым конкурентом «Кировца-1». Впрочем, этот «визит» ничем не помог: уже были известны результаты испытаний танка, у которого «сыпалась» ходовая часть, да и боевая масса оказалась значительно выше, чем у конкурента.

Отправленное Сталину письмо было уже констатацией факта. Ещё 16 декабря Малышев подписал приказ №729сс по НКТП, который стал отправной точкой на пути новой машины к серии. Именно этим приказом «опытный образец 701-А» переименовали в «Кировец-1». Согласно приказу, к 25 января Кировский завод должен был сдать 10 танков данного типа, при этом требовалась существенная доработка. Техническое задание предусматривало защиту лобовой части корпуса, а также верхних бортовых деталей от 88-мм пушки Pak 43 на всех дистанциях, то же касалось лба и бортов башни. В числе перспективных направлений работ значилась установка механического досылателя и системы продувки ствола Д-25Т, в дальнейшем прорабатывался вопрос установки пушки Д-30.

Впрочем, эти сроки были нереальными с самого начала. Помимо загрузки СКБ Кировского завода другими работами, список улучшений «Кировца-1» постоянно увеличивался. По состоянию на 19 января 1945 года число требуемых переделок выросло до 20 (позже оно снизилось до 16). Это вносило сумбур в работу СКБ: по состоянию на 13 января там отработали 52 группы чертежей, из которых 34 уже выдали в производство. Всё это задерживало работы по корпусному заводу №200. В результате к 23 января завод №200 смог закончить всего один корпус и заложить второй.

Следует отметить, что по плану завод №200 сдавал пять корпусов и пять башен. По плану, корпуса сдавались к 15 января, а башни — к 18 января. Это оказалось физически невозможно, поскольку последние чертежи попали на завод только 10-12 января. В результате из пяти корпусов сдали один, ещё два находились в монтаже; отлили, но не сдали четыре башни. Более того, с ЧКЗ ожидалась документация на улучшенную башню, чертежи на улучшенный корпус прибыли 27 января. Кроме того, на УЗТМ изготовили два корпуса и две башни, из которых один корпус к концу января прибыл на ЧКЗ. При этом в сводках на 6 февраля значатся три корпуса — один ЧКЗ, один завода №200 и один УЗТМ.

Сборка первых двух образцов улучшенных танков «Кировец-1» началась только 3 февраля 1945 года. При этом речь шла о шасси (башни с завода №200 ещё не прибыли). Перед началом сборки корпус взвесили. Оказалось, что его масса (16 985 кг) ниже не только корпуса ИС-2 завода №200 (18 185 кг), но и УЗТМ (17 851 кг). Танк со свердловским корпусом начали собирать 6 февраля, а ещё одну, уже четвёртую по счёту машину (также с корпусом УЗТМ) — 9 февраля. Также к 9 февраля прибыли две башни производства УЗТМ, при взвешивании выяснилось, что масса башни «Кировец-1» составляет 7470 кг, а башни ИС-2 — 6795 кг. К 15 февраля в разной степени сборки находилось уже 8 танков и 4 башни, а на следующий день первая машина (серийный номер 2) с уже установленной башней отправилась в тестовый пробег.

Несмотря на то, что при создании улучшенного «Кировца-1» базой послужил исходный танк, на практике они довольно сильно отличались друг от друга. При этом опыт завода №100 и НИИ-48 сыграл положительную роль не только с точки зрения стойкости броневой защиты корпуса. Благодаря новой лобовой детали корпуса его масса оказалась ниже не только ИС-2, но и исходного «Кировца-1», что привело к снижению боевой массы до 45 870 кг. Для сравнения, боевая масса первоначального «Кировца-1» составляла 47 500 кг. Корпус стал на 10 см уже, но за счёт «щучьего носа» длина выросла до 6900 мм. За счёт иной конструкции носовой детали толщина лобовых деталей снизилась до 110 мм при том же уровне стойкости. Толщина верхних бортовых листов составила 90 мм, но при этом они имели наклон почти 60 градусов от вертикали. Это было примерно равно стойкости верхней лобовой детали ИС-2 со спрямлённой сварной носовой частью.

Толщина башни варьировалась от 120 до 210 мм, при этом её форма была улучшена по сравнению с исходным «Кировцем-1». Аналогично исходному танку, на «Кировец-1» поставили 520-сильный двигатель В-11. Кроме того, аналогично исходному танку топливные баки убрали из боевого отделения. Боекомплект снизили до 28 выстрелов к орудию Д-25Т, но при этом появился зенитный пулемёт ДШКМ. Ввиду того, что конструкция люков «Кировца-1» сильно отличалась от ИС-2, пришлось делать специальную «основу» для турели, которая в походном положении отводилась назад.

Одним из существенных плюсов «щучьего носа» было появление люка механика-водителя. Это не только облегчало попадание мехвода в машину, но и значительно улучшало обзорность в походном положении. Впрочем, при первых же заводских испытаниях, состоявшихся 16 февраля 1945 года, к месту механика-водителя набралось немало претензий. Боевое отделение назвали очень тесным — причиной тому стали установленные слева и справа укладки для пулемётных дисков, а также снарядные укладки. При езде в походном положении мешал кронштейн смотрового прибора, который перегораживал механику-водителю доступ к рычагу переключения КПП. Проём люка оказался маловат для входа и выхода в зимней одежде. Также имелись претензии к сидению. Нашлись недочёты по боевому отделению, а двигатель в полевых условиях оказалось трудно демонтировать.

К 21 февраля машины №1 и №3 приняли, а танк №2, прошедший заводскую обкатку, 20 февраля отправили в Москву. Перед отправкой в Москву танк №2 сфотографировали, но снимки не получились, поэтому 1 марта повторно сняли танк №3. При этом танк №3, после заводских испытаний прошедший 40 км, немного доработали, а далее было принято решение о том, что его подвергнут большим, 1000-км испытаниям.

В ходе первого этапа заводских испытаний выяснилось, что масляный радиатор ничем не защищён — в него попадали посторонние предметы (камешки), повредившие его, причём такое случалось трижды. По этой причине было предложено ввести защитную сетку. В ходе заводских испытаний на булыжном шоссе была получена средняя скорость чистого движения 31,5 км/ч. При этом продолжали выявляться различные дефекты, а температура воды была близка к опасным значениям. Танк неоднократно отправлялся в ремонт, поэтому тот же цикл 1000-км испытаний решили провести на машине №4. Этот танк также неоднократно оказывался в ремонте. Танк №3 к 19 марта прошёл 1026 км, при этом средняя скорость чистого движения по грунтовой дороге составила 26,3 км/ч. Испытания танка продолжились, завершившись 29 марта — к тому моменту он преодолел 1922 км. По итогам был собран целый «букет» различных недочётов, которые требовалось исправить на ранее построенных машинах, а также при запуске танка в серию.

Решение срочно запустить заводские испытания оказалось совсем не лишним. Дело в том, что НИБТ Полигон, куда ещё 20 февраля отправили танк №2, получил его только 16 марта. В НКТП прекрасно понимали, чем это может закончиться. Более того, по состоянию на 19 марта танк ещё не отправился на ходовые испытания, а производилась стрельба из орудия. К ходовым испытаниям приступили только к 20-м числам марта. В ходе пробега 23 марта была получена максимальная скорость 40 км/ч, а средняя скорость чистого движения — 32,5 км/ч. На следующий день танк двигался по разбитой просёлочной дороге, при этом средняя скорость составила 17,1 км/ч. Всего же на испытания было потрачено 27 дней, за это время танк преодолел 1016 км, из них 258 — по асфальтовому шоссе, 439 — по просёлку, 159 — по целине, и 160 пришлись на специспытания. Также произвели 110 выстрелов из орудия и 910 выстрелов из зенитного пулемёта ДШК.

По итогам испытаний средняя скорость движения по шоссе составила 31,3 км/ч, по просёлку — 17,2 км/ч, и по целине — 16,6 км/ч. Столь небольшая разница между скоростью по просёлку и целине объяснялась очень тяжёлыми дорожными условиями. Это видно и по расходу топлива. Если по шоссе танк тратил 230 л на 100 км, то на той же дистанции по просёлку тратилось 390 л, а при езде по целине — 460 л. Поэтому и запас хода оказался близким — 200, 120 и 100 км. Неприятным моментом стал повышенный тепловой режим двигателя, что отмечалось и на полигонных, и на заводских испытаниях. Кроме того, список «болячек» танка №2 оказался близок к тому, что обнаружился при испытаниях танка №3. Разница в том, что танк №3 к 29 марта накатал уже 1922 км, а на НИБТ Полигоне ходовые испытания закончились только в апреле.

Чего не было выполнено на заводских испытаниях в полном объёме, так это огневых тестов. Отчасти поэтому на НИБТ Полигоне и начались испытания со стрельбы. При стрельбе из орудия была получена кучность, очень близкая к табличной. Средняя скорострельность составила 2 выстрела в минуту, при этом максимальное значение составило 2,25 выстрела в минуту. Следует отметить, что размещение боекомплекта существенно отличалось от ИС-2. Поскольку у башни практически не было кормовой ниши, снаряды разместили по периметру башни. Основная проблема возникла при использовании зарядов. Часть из них находилась в районе места механика-водителя, причём они не только мешали ему, делая отделение управления тесным, но до них ещё оказалось проблематично дотянуться. Вместе с тем, таких «неудобных» зарядов оказалось немного. В целом стрельба из орудия оказалась вполне успешной, чего не скажешь о стрельбе из ДШКМ. Ввиду того, что отсутствовал упор при стрельбе, кучность оказалась неудовлетворительной. К турели набралось немало претензий, которые требовалось исправить при запуске в серию.

Имелось немало претензий и к боевому отделению. Неудобно оказались выполнены сидения экипажа, отсутствие «классической» командирской башенки снизило обзорность. Также накопилось немало недостатков смотровых приборов расчёта башни, включая телескопический прицел ТШ-17. Кроме того, имелись претензии к загазованности боевого отделения. Вентилятор не справлялся со своей задачей при максимальной скорострельности орудия. Дублирующее устройство поворота башни признали удачным решением, но не само его исполнение.

Броневую защиту танка оценили высоко, но с нюансами. Предварительный отстрел башни показал, что качество брони невысоко, поскольку появились трещины. Точнее, это было сказано довольно дипломатично — на самом деле башня попросту раскололась. Также, при попадании снарядов, произошло разрушение сварных швов укладок снарядов. Ещё одним неприятным звоночком стало разрушение сварных швов фальшбортов, которое произошло во время ходовых испытаний. В тот момент на то, что именно стало причиной разрушения швов, внимания не обратили, на практике же это был «привет» от недостаточно жёсткого крепления листов днища и бортов танка. Впоследствии именно этот недостаток стал одной из главных причин проблем с ИС-3 во время его войсковой эксплуатации.

По итогам полигонных испытаний появился длинный список того, что требовалось исправить. 15 пунктов по корпусу и башне, 10 пунктов по вооружению, 15 пунктов по боевому отделению, 4 пункта по отделению управления, 5 пунктов по двигателю, 9 пунктов по системе охлаждения, 10 пунктов по трансмиссии и ходовой части, 6 пунктов по электрооборудованию и связи, а также 4 пункта по укладке ЗИП в танке. Тем не менее, машину рекомендовали после устранения всех недостатков запускать в серийное производство. На самом деле решение о запуске танка в серию было принято за несколько недель до окончания испытаний. Ещё 20 марта 1945 года в адрес Сталина ушло письмо за подписями Берия, Малышева, Бирюкова и Коробкова. В нём они предлагали поставить на вооружение Красной армии тяжёлый танк «Маршал Сталин». 29 марта Сталин подписал постановление ГКО №7950, на вооружение танк был принят под индексом ИС-3. Согласно постановлению, уже в апреле сдавалось 25 танков данного типа, в мае — 100, в июне — 250.

Как ни странно это прозвучит, но принятия ИС-3 на вооружение Красной армии могло и не состояться. Дело в том, что параллельно шли доводочные работы по другому тяжёлому танку — Объект 701. Эту машину в ГБТУ КА считали едва ли не главным претендентом на роль сменщика ИС-2. Более того, в феврале 1945 года военный совет БТ и МВ КА выходил на Берия с предложением принять Объект 701 на вооружение Красной армии. Против этой идеи выступил Малышев, предлагавший провести дополнительные испытания. Время шло, а пока проводились испытания, на вооружение Красной армии приняли ИС-3. Кстати, на запуске в серию Объекта 701 настаивал и ЧКЗ. Тем не менее, Малышев настоял на том, чтобы именно ИС-3 стал новым тяжёлым танком, пошедшим в крупную серию.

Причины тому надо искать по целому ряду направлений. Во-первых, ИС-3 отчасти заимствовал узлы и агрегаты ИС-2, так что его постановка в серию не вызывала больших проблем. Совсем иная ситуация складывалась с Объектом 701. Предстояла существенная перенастройка производства, а это означало и резкое снижение выпуска. Во-вторых, даже на фоне всех проблем «Кировца-1» они выглядели не столь и существенными, если сравнивать этот танк с Объектом 701. Кроме того, правота Малышева подтвердилась уже позже, когда ИС-3 всё же сняли с производства. Нарком танковой промышленности явно о чём-то догадывался.

Ситуация с производством ИС-3 к началу апреля выглядела далёкой от идеальной. Фактически все танки, построенные на ЧКЗ, являлись лишь условно принятыми. Их ещё требовалось доработать, причём список доработок был немаленьким. Такая ситуация не мешала корпусным заводам готовиться к полномасштабному выпуску танка. Например, УЗТМ за март 1945 года отлил 32 башни (при заказе 24) и сдал 7 штук. В апреле УЗТМ сдал 38 корпусов и 25 башен. Завод №200 в апреле сдал 25 комплектов корпусов и башен. Другой вопрос, что уже имелся нехороший звоночек. Как уже говорилось, при обстреле башни на НИБТ Полигоне, состоявшемся 12-16 апреля 1945 года, башня раскололась после 29 выстрелов. Броню, из которой отлили башню, признали хрупкой.

С продолжением испытаний медлить не стали. В период с 11 апреля по 8 мая 1945 года прошли испытания обстрелом корпусов завода №200 и УЗТМ. Эти испытания весьма противоречиво описываются в отечественной литературе — то ли они прошли с полным успехом, то ли провалились. На самом деле была целая масса нюансов. Во-первых, испытывались корпуса двух заводов, а это означает, что результаты получались разными. Во-вторых, корпуса и башни изготовлялись по техническим условиям, которые приняли для первых пяти корпусов и башен. Уже к марту ТУ изменились в сторону усиления.

Самым важным вопросом, который часто поднимается, является стойкость носовой детали корпуса. Обстреливали корпуса 122-мм остроголовыми бронебойными снарядами. При курсе 0 градусов снаряды не смогли пробить лоб корпуса на дистанции 200 м. Более того, специально одно попадание было сделано точно в соединение двух листов, и сварные швы выдержали. Пробитие же происходило при курсовых углах 320 и 40 градусов, на дистанции 900 м и ближе. 88-мм снаряд смог пробить нижний кормовой лист на дистанции 300 м. На дистанции 200 м немецкий снаряд не смог пробить верхний бортовой лист корпуса.

Откуда же появились фотографии разбитого корпуса ИС-3? Ответ прост — это корпус УЗТМ. Качество сварных соединений признали неудовлетворительным, именно этот корпус и разошёлся по швам. От УЗТМ потребовали улучшить ситуацию со сварными швами. Заводу №200 также досталось с точки зрения качества сварных швов. Тем не менее, испытания показали главное — 88-мм снаряд пушки Pak 43 верхнюю лобовую деталь корпуса не пробивает на всех углах. Уязвимым местом являлся люк механика-водителя. Вместе с тем, на НИБТ Полигоне отмечали, что корпус ИС-3 по стойкости уступает корпусу Объекта 701. В этом и кроется причина такой настойчивости в предложении принять Объект 701 на вооружение.

Гораздо хуже показала себя башня. Аналогично башне ИС-2, она изготовлялась из стали 70Л — другой вопрос, что башня ИС-3 имела дифференцированную толщину брони, а это повлияло на её свойство. Ещё до начала испытаний на башне УЗТМ обнаружились трещины, а итоги испытаний обстрелом уже указывались. От завода потребовали запретить практику запуска производства без участия НИИ-48, последнему дали указание срочно подобрать тип литой брони. Одним словом, столь часто обсуждаемый отчёт по обстрелу — это фактически обстрел опытных корпусов и башен. Он не соответствует тем корпусам и башням, что пошли в крупную серию. Самое же главное, что даже в марте была собрана первая машина, имевшая отличия от первых восьми танков. Девятый танк получил люк механика-водителя, который получился на 60 мм шире; изменили крепление КПП на постаменте; улучшили жалюзи надмоторной плиты; поставили новую моторную перегородку и т.д. И это еще не всё: с первой серийной машины толщина крыши отделения управления увеличилась до 30 мм; перенесли рацию; улучшили прибор наблюдения заряжающего и установку прицела; переделали люк командира; поставили защиту вентилятора башни; улучшили ситуацию с местом механика-водителя. Всего с первого серийного экземпляра в машину внесли более десятка различных улучшений.

По итогам совместных работ с НИИ-48 была внедрена новая марка стали — 66ЛМ. Внедрили её на УЗТМ с мая 1945 года. Все 109 башен, сданные заводом в мае 1945 года, были из новой стали. Параллельно шли работы и на заводе №200. Особое внимание в Челябинске обратили на качество сварных швов. Стоит отметить, что в апреле 1945 года на заводе №200 отмечали трещины в лобовой части башни. Вместе с тем, ещё с апреля 1945 года на заводе №200 внедрили новую сталь — 73Л. Из 34 башен, изготовленных в апреле 1945 года, 24 было как раз из стали 73Л. С 26 апреля внедрили новую технологию обработки башен, по ней изготовили 11 башен. Вместе с тем, сталь 73Л продержалась совсем недолго: 26 апреля НКТП принял решение, что и завод №200 будет выпускать башни из стали 66ЛМ. В связи с требованиями о повышении качества деталей вместо 90 комплектов корпусов и башен ИС-3 завод №200 за май 1945 года сдал 56 штук. Как можно заметить по этим работам, уже к маю 1945 года ИС-3 имел корпуса и башни, обладавшие рядом отличий от тех, что обстреливали в апреле месяце.

Пока корпусные заводы бились над повышением качества своей продукции, на ЧКЗ вовсю готовились к выпуску нового танка. Параллельно отрабатывались улучшения конструкции, для чего испытывался танк №9 (703-67009). Одним из проблемных мест оставался тепловой режим, выходивший за рамки допустимых значений. По этой причине максимальная скорость танка была ограничена. В результате апрельскую программу завод начал выполнять только 20 апреля. Вместе с тем, даже эти танки поначалу не значились окончательно принятыми. Как указывалось в отчёте ЧКЗ, их подвергли стационарным испытанием в цехе СБ-2 и лишь потом (в мае 1945 года) приняли. К тому же при приёмке первой серийной машины выявилось 35 различных дефектов. При такой ситуации становится понятным, почему Малышев настоял на том, чтобы принять на вооружение ИС-3, а не Объект 701. Только на освоение производства пришлось бы потратить несколько месяцев, а первые танки дались бы ещё более мучительно. В связи с выявленными проблемами системы охлаждения танки продолжали оставаться на заводе, параллельно проводились изыскания по улучшению ситуации. В этих работах задействовали и опытный образец Объекта 704. На испытаниях выяснилось, что температура воды в системе ИС-3 превышает ИС-2 на 15-20 градусов. Что же касается Объекта 704, то там температурный режим был на уровне ИС-2 и ИСУ-152. Одним словом, работы продолжались.

Из-за сложности новых танков их стоимость оказалась выше ИС-2: ИС-3 выпуска второго квартала 1945 года обходился в 310 000 рублей за штуку, в то время как его предшественник стоил 250 000. Впрочем, высокая цена на тот момент являлась наименьшей проблемой: как это часто бывало на ЧКЗ, новые танки начинали сдавать ближе к концу месяца. На 21 мая ни одной машины не сдали. 100 штук, положенных по плану, удалось сдать к 1 июня, из них один танк (серийный номер 703-18073) направили на НИБТ Полигон. Главной причиной задержки стала лихорадочная работа завода по устранению конструктивных недостатков. Главной проблемой оставалась система охлаждения, доработанную конструкцию планировали внедрить с 10 июня.

Проблемным оставался и башенный вентилятор. Параллельно вводились дополнительные улучшения, за май ввели 7 пунктов. В их числе были новая укладка лент дымовых шашек, переделка вентилятора, а также планка для облегчения демонтажа верхних топливных баков. Общий же список изменений, который планировался внести в ИС-3, просто огромен — 177 пунктов. Ещё более проблемным стал июнь. К 1 июля из 250 машин сдали только 140 с обязательством к 6 июля досдать «долг». Причин столь существенного отставания было много. Это и выход из строя топливных баков на 75 танках, и проблемы с корпусами, и недопоставка комплектующих (прежде всего, нижних погонов башен, водяных радиаторов и передних опор КПП). Из трёх танков, которые отправили на заводские испытания, их не выдержал ни один. Впрочем, имелись и положительные моменты: за июнь отправили 207 танков, они наконец-то пошли в войска. Кроме того, ввели около десятка различных улучшений.

Работы по улучшению ситуации с системой охлаждения продолжили и далее. За счёт переделок в МТО с 11 июля 1945 года проблему с перегревом наконец-то решили. Надо сказать, что июльские машины являлись одними из рекордсменов по метаморфозам, более того, не все из них даже описывались. Из таких переделок, которые не вошли в список метаморфоз, значатся выступающие чуть выше крыши боевого отделения верхние лобовые листы — тем самым дополнительно предохранялся погон башни. Изменился угол наклона боковых секторов, которые приваривались по бокам от башни, а крыша люка механика-водителя получила упор. Данные переделки претерпел танк 703-11500, который испытывался на НИБТ Полигоне. Впрочем, это касалось корпусных деталей, а на практике список июльских переделок был более чем внушительный. Изменилась и конфигурация дополнительных топливных баков. Теперь башню можно было поворачивать на 360 градусов, хотя баки все равно мешали орудию, поэтому их в боевых условиях требовалось снимать. Всего внесли 26 различных изменений. 20 июля, с машины 703-11530, убрали розетку внешнего вызова. 26 июля, с машины 703-11571, ввели крепление дополнительных четырёх траков на верхних лобовых листах корпуса. С 28 июля произвели перенос пилы на левый бункер. Подобные изменения, в том числе внешние, происходили весь июль, часть из них весьма существенно повлияла на внешний облик машины.

Вышеперечисленные изменения происходили на фоне не утихавшей производственной драмы. Из 250 танков июльской программы к 1 августа сдали 181 с указанием, что оставшиеся примут к 4 августа. Причины те же — производственные дефекты и проблемы со смежниками. Впрочем, добавилась ещё одна проблема. Великая Отечественная война закончилась, мобилизованные во время неё рабочие и мастера стали массово покидать ЧКЗ и направляться на места своей довоенной работы. Это прямым образом повлияло на объёмы выпуска. Кроме того, часто наблюдались случаи перегрева двигателей В-11. Похожим образом сложилась ситуация и в августе. Из 250 танков сдали 195 со сроком окончательной приёмки 5 сентября. Вместе с тем, качество танков постепенно росло, при этом за август внесли ещё 15 изменений, включая внешние. Например, с 20 августа ввели новый задний габаритный фонарь. Бункеры в бортах стали использовать для размещения ЗИП, вместо рымов на верхнем кормовом листе ввели поручни.

Похожая ситуация была и в сентябре: даже снижение плана с 250 до 230 танков не особо помогло, к 1 октября приняли лишь 160 машин. Согласно данным завода, внесли 12 изменений, но минимум пару из них в отчёте упустили. Во-первых, как минимум с сентября 1945 года изменилась установка антенного порта. Ранее он ставился под углом, теперь антенна стояла вертикально. Во-вторых, на моторах В-11 появились по три лючка для монтажа и демонтажа форсунок, благодаря чему не требовалось лишний раз снимать всю крышку. Следует отметить, что цена танка постепенно падала: в июле-сентябре 1945 года она составляла уже 295 000 рублей.

Окончание войны означало, что постепенно объёмы выпуска будут снижаться, а заодно постепенно происходила «демобилизация» заводов (это касалось, например, УЗТМ). Надо сказать, что существенных отличий между челябинскими и свердловскими башнями не было. Башни УЗТМ традиционно не имели литьевых номеров, кроме того, немного отличался подвод питателей формы. Уже в октябре на УЗТМ прекратился выпуск башен, после выработки задела из 29 башен они поставлялись с завода №200. В Челябинске же параллельно с выпуском корпусов и башен для ИС-3 «допечатывали» башни для ИС-2, поскольку некоторые из них имели трещины, а потому требовали замены. Постепенно снижался и объём выпуск самих танков. В октябре их было сдано уже 200 штук и столько же в ноябре. При этом повторялась ситуация с «допечаткой» машин. Например, на 1 декабря реально сдали 125 танков. В ноябре ввели усиленные поддерживающие катки, а также увеличили жёсткость корпуса. Фактически же оставшиеся 75 танков ноябрьской программы сдали в декабре плюс 200 танков по плану (итого — 275 штук). Таким образом, всего за 1945 год сдали 1705 танков данного типа, не считая машин опытной серии.

В 1946 году объёмы выпуска резко снизились. Теперь планкой являлось 100 танков в месяц. Объяснялось это не только окончанием войны, но и организацией производства тракторов С-80, которые требовались разрушенной войной стране как воздух. В феврале планка была поднята до 120 танков (при исходном плане в 100 машин), но с этой задачей завод успешно справился. Месяц спустя завод смог сдать уже 130 машин, но это стало последним подъёмом выпуска ИС-3. ГБТУ КА всё же продавило решение о запуске в серию тяжёлого танка Объект 701. 29 апреля 1946 года на вооружение уже Советской армии был принят тяжёлый танк ИС-4. Это совпало с резким снижением объёма выпуска ИС-3. В апреле 1946 года их сдали 60 штук, а в мае — 90. В июне вместо 100 танков сдали 75, причём поначалу их сдали без башен, поскольку те не прибыли вовремя. Фактически выпуск ИС-3 планировалось закончить ещё в июне, но из-за задержки последние 25 танков сдали в июле. Таким образом, общий объём выпуска ИС-3 составил 2305 штук, из них 600 штук в 1946 году. Завод стал готовиться к выпуску ИС-4, но тут стоит процитировать отчёт ЧКЗ за первые пять месяцев 1946 года. Этот отрывок говорит обо всём:
«Подготовительная работа к постановке на производство нового танка ИС-4 развёртывается очень медленно, объясняется это тем, что в связи с переходом завода, в основном, на тракторное производство, всё внимание дирекции завода сосредоточено на скорейшем освоении и выпуске тракторов. Вопросы танкостроения получили второстепенное значение, и поэтому им уделяется чрезвычайно мало времени»

Как показало дальнейшее развитие ситуации, в 1946 году ЧКЗ так и не смог освоить выпуск ИС-4. Да и в 1947 году едва получилось превысить объём выпуска в 50 экземпляров. Что же касается ИС-3, то в 1946 году работы по улучшению танка застопорились. Фактически единственным большим изменением стало появление лючков ящиков ЗИП в фальшбортах корпуса.

Нередко можно слышать о том, что ИС-3 едва ли не успели к боям за Берлин, и даже приводят рассказы неких немецких асов. Этим людям можно посоветовать умерить свою фантазию. Ни о каком боевом применении ИС-3 в Великую Отечественную войну не могло быть и речи. Мало того, что серийные машины стали строить с 20-х чисел апреля 1945 года, даже опытные машины никто бы не пустил в бой, особенно после результатов испытаний. Танк перегревался, а его башня имела слишком хрупкую броню. Одним словом, никакого боевого применения не было, машина разделила судьбу Т-44.

В войска ИС-3 стали поступать с июня 1945 года. При этом на заводе продолжали лихорадочно бороться с перегревом системы охлаждения (преодолеть его удалось только в июле). По этой причине новые танки на первых порах были, скорее, учебными машинами. Ввиду перегрева системы охлаждения максимальную скорость развить не получалось. Лишь ближе к концу лета стали поступать боевые машины, имевшие 100% боеспособность. Такова была плата за столь стремительное развёртывание производства ИС-3. Впрочем, обвинять ГБТУ КА и НКТП не в чем. Никто не знал, сколько ещё продлится война, а к броневой защите ИС-2 уже давно накопилось немало претензий. Примерно в пределах одной боевой операции ИС-3 вполне «жил», а в условиях войны этого было вполне достаточно.

Несмотря на все «болячки», именно этому танку было доверено «нести флаг» советского танкопрома на Параде Победы 7 сентября 1945 года. Для данной задачи в Берлине собрали боеспособные части, оснащённые новыми танками. Честь пройти по Берлину выпала танкистам 2-й Гвардейской танковой армии. ИС-3 замыкали парад, при этом ни одной поломки не случилось — новые советские тяжёлые танки сработали на все сто. Для союзников по антигитлеровской коалиции новые тяжёлые танки стали настоящим шоком. У них и так не было ничего подобного ИС-2, а тут по Берлину прошли машины, выглядевшие как пришельцы из будущего. Можно сказать, что ИС-3 стали танками, открывшими Холодную войну. В течение последующих семи лет ИС-3 являлся для западных стран образцом современного танка. Откуда им было знать про все те драмы, которые происходили с танком в ходе производства и эксплуатации? Не знали они и о том, что уже в июле 1946 года выпуск ИС-3 прекратился, так как на вооружение приняли новый танк — ИС-4.

В случае с ИС-3 сложилась довольно занятная ситуация. Эти танки регулярно участвовали в парадах, причём не только в Москве. Вместе с тем, после окончания войны значительная их часть ушла не в войска, а на склады длительного хранения. Отчасти именно это стало одной из причин той драмы, в которую превратилась эксплуатация ИС-3. Дело в том, что в ходе эксплуатации ИС-2 из войск шла масса информации, которая аккумулировалась в ГБТУ КА, НКТП и на ЧКЗ. По итогам в конструкцию вносились изменения. А вот после войны ввиду существенно снизившихся объёмов использования танков поток информации существенно снизился — и на завод, и в Министерство транспортного машиностроения, которое в 1946 году стало наследником НКТП.

Тревогу забили в 1947 году. Первой выявившейся проблемой стали недостатки подмоторной рамы. По состоянию на 10 апреля 1947 года в Группе советских оккупационных войск в Германии из 315 танков раму усилили на 50, и это было только начало. Поток рекламаций постоянно рос, а вместе с этим ужесточались требования на доработку машины. По этой причине уже в 1948 году возник вопрос модернизации ИС-3, которую начали проводить с 1951 года — впрочем, это отдельная история. Стоит лишь отметить, что в исходном виде ИС-3 так и не повоевал. Машины, которые применили в Будапеште осенью 1956 года, уже прошли программу УКН (устранение конструктивных недостатков). Тем не менее, три танка в исходной конфигурации дожили до наших дней: из них два находятся в Польше, ещё один — в Чехии.