«При Сталине не было коррупции» - это одно из ложных убеждений, укоренившихся в сознании множества россиян, состоит в том, что во времена Сталина в СССР либо вообще не было коррупции, либо она была минимальной. Давайте абстрагируемся от мнений публицистов и пропагандистов просталинского и антисталинского направлений и изучим вопрос на основе исторических источников и мнений профессиональных историков.
Вывод о том, что при Иосифе Сталине не было коррупции, люди часто делают на основе логической цепочки «за коррупцию расстреливали» — «значит, её не было». Типичный пример такого рассуждения видим в материалах III межвузовской научно-практической конференции 2020 года в Казани:
«При Сталине коррупции не было вообще — злоупотребить служебным положением для любого чиновника было слишком опасно…».
Однако любой, кто разбирается в истории права, подтвердит — жестокость наказания не только не является гарантией исполнения наказания, но и зачастую даже стимулирует его неисполнение. Выполнению закона членами общества способствует только неотвратимость наказания, которая возможна только при высокой степени реализации верховенства права. Также выводу о низкой коррупции парадоксально способствует манипуляционный краткий тезис «при Сталине расстреливали только воров» (возникает вопрос — так коррупции не было или расстреляли сотни тысяч воров?). Здесь же нам надо разобраться с тем, была ли коррупция при Иосифе Сталине и если да, то в каких масштабах.
Мнения историков
Большинство серьёзных историков сходится во мнении, что коррупция в эпоху правления Иосифа Сталина была, и выражалась, помимо прочего, в перепродаже чиновниками государственной собственности, присвоении ими денежных средств, вымогательстве взяток, торговле льготами, должностями и влиянием, использовании как в целях выполнения экономических задач, так и в своих интересах системы неофициальных связей и служебного покровительства. А, к примеру, во многих колхозах сложилась ситуация, при которой «колхозники считают председателя колхоза полным хозяином колхоза, распоряжения которого безусловно должны выполняться, хотя эти распоряжения явно нарушают правила Устава сельхозартелей». Вот что пишет доктор исторических наук Игорь Говоров:
«Анализ ленинградских архивов послевоенного периода позволяет утверждать, что наиболее массовой формой коррупции в 1945–1953 гг. являлось так называемое «самоснабжение», то есть получение дополнительных льгот и привилегий, не положенных данному представителю «номенклатуры» по статусу. На большинстве предприятий и учреждений это превратилось практически в повседневное явление. Объективная проверка любого учреждения выявляла массовые факты злоупотреблений со стороны представителей его руководства».
Кандидат исторических наук Алексей Тепляков пишет о коррупции в органах НКГБ-МГБ СССР 1940-1950-х годов:
«Документы контрольных партийных органов, в особенности фонд Комитета партийного контроля при ЦК КПСС (РГАНИ. Ф. 6), содержат большой массив материалов о злоупотреблениях чиновников карательного ведомства».
Факты коррупции
Давайте перейдём к конкретным фактам, зафиксированных в архивах. Вот случай, описанный в Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга:
«На торфопредприятии, расположенном в Шувалово, в течение января–июня 1946 г. на банкеты, угощения проверяющих, самоснабжение было разбазарено 778,5 кг хлеба, 336,2 кг крупы, 55,9 кг сахара, 29,4 кг мяса, которые были списаны, как выделенные на дополнительное питание рабочим. На эти же цели было израсходовано 135 л водки, предназначенной для поддержки грузчиков торфа во время сильных морозов (100 г. на человека в сутки). Директор торфопредприятия Махов и главный инженер Аганин выкупили из подсобного хозяйства две коровы по цене в 10 раз ниже балансовой. По таким же ценам коровы были проданы председателю обкома союза торфяников, начальнику транспортного отдела треста «Торфснаб» и т. д. В качестве главного экономиста на предприятии Махов оформил свою жену, которая жила в Ленинграде. Она не приезжала даже за зарплатой (деньги и карточки ей перевозили в Ленинград). Трёх человек, оформленных как рабочие на предприятии, Махов использовал в качестве домашней прислуги»
.Виновные понесли партийные и служебные взыскания (никто расстрелян не был), однако в остальном ничего не поменялось. В 1949 году секретарь парторганизации торфопредприятия «Дунай» (Всеволжский район) Грязнов информировал обком о том, что руководители треста «Ленгосторф» культивируют злоупотребления на службе в виде вымогательства за различные услуги в получении разных материалов.
В колхозах ситуация была похожая. В одном только Капшинском районе Ленинградской области в течение 1949 года представителями сельхозактива (председателями и членами правления колхозов, секретарями и депутатами сельсоветов) было похищено 507 кг зерна, 10,5 кг масла, 87 кг мяса, 27 пудов сена, 4 тысяч рублей, принадлежащих колхозам. В частности, председатель колхоза «имени Ильича» (Киришский район) самовольно продал с колхозной фермы 3 коровы, 6 голов поросят, 3 поросёнка взял в личное пользование, по личному усмотрению расходовал средства из колхозной кассы. В Парголовском районе председатель колхоза им. Молотова Гурылеев в течение 1949–1950 годов присвоил колхозных денег и продуктов на сумму 7,5 тысяч рублей. Председатель колхоза «Красная Новь» Беляков разбазарил семенное зерно на сумму 5,5 тысяч рублей и так далее. Из выделенных в 1947 году в Оредежский район для распределения в колхозы 85 свиней ни одна туда так и не попала. Всех свиней «разобрали» районные чиновники. Отметим, что это были голодные послевоенные годы.
Инструктор Ленинградского горкома ВКП(б) Ведёркин в 1944 году получил новую квартиру, сфабриковав справку о том, что его прежняя квартира разрушена. В результате он в течение нескольких лет обладал двумя квартирами (2 и 4 комнаты). Семье же, которой ранее принадлежала полученная Ведёркиным квартира (вдове фронтовика, её больной матери и ребёнку), была предоставлена по возвращении из эвакуации замена — комната в коммуналке (бывшая кухня).
Заведующая городским отделом социального обеспечения Е. Никитина в 1942–1948 годах систематически санкционировала использование тканей, предназначенных на одежду для инвалидов, для пошива костюмов и брюк сотрудникам отдела (только в 1947 году на пошив костюмов работникам отдела соцобеспечения ушло 69 м шерстяной ткани, 22 м сукна, 70 м бостона, 3 м габардина, 18 м кашемира и так далее). Из денег, предназначенных на оказание материальной помощи инвалидам войны, выплачивались пособия работникам отдела и подведомственных учреждений. За 1947 год сумма таких пособий составила 5,3 тысяч рублей. Кроме того, путёвки, предназначенные инвалидам войны, также распределялись среди сотрудников отдела (в 1947 году — 10 путёвок на 10,5 тысяч рублей). На средства, предназначенные для инвалидов, выкупались промтовары для сотрудников. В 1948 году Никитина была переведена с понижением на должность заместителя заведующего ломбардом. Однако и здесь она была уличена в крупномасштабных хищениях и злоупотреблениях.

В ленинградском тресте столовых в 1945–1946 годах процветала пирамида повсеместных поборов, на вершине которой стоял директор треста Леговой. Во всех столовых, ларьках, чайных треста господствовала практика обвеса и обсчёта потребителей. Только в феврале 1946 года в тресте было расхищено продуктов на 18 тысяч рублей, в июне — на 50 тысяч. Леговой напрямую покровительствовал проворовавшимся подчинённым. Директора столовых, уличённые торговой инспекцией в злоупотреблениях и снятые по её указанию с работы, тут же получали новые должности. Работники, выступившие против хищений, изгонялись из треста, а прикрытие от излишней активности правоохранительных органов Леговому обеспечивало покровительство «друзей» из райкома партии.
В 1950 году прокуратура Рощинского района уличила председателя колхоза Евстихеева (полковник в отставке, депутат облсовета) в том, что он купил себе дачу — дом по цене сруба, разбазарил колхозное имущество, продал 6 колхозных домов посторонним лицам и так далее. Прокурор района Харитонов передал материалы для рассмотрения вопроса о привлечении Евстихеева к судебной ответственности на рассмотрение бюро райкома ВКП(б). Однако представитель обкома и секретарь райкома Богданов выступили в защиту Евстихеева: «Вы должны искать преступников в другом месте, а Евстихеев не преступник, а человек, который пользуется авторитетом». В результате представление прокурора о привлечении Евстихеева к суду было отклонено. Председатель колхоза отделался выговором без занесения в личное дело.
Как видим, коррупционеров при Иосифе Сталине расстреливали лишь в исключительных случаях – чаще всего их переводили на другие руководящие должности, где они продолжали воровать более осторожно, либо вовсе ограничивались выговором.
Выше приведена только часть случаев только из Ленинградской области и только в послевоенный период до смерти генсека. Достаточно много таких случаев приведено в работе Игоря Говорова со ссылками на архивы «Коррупция в условиях послевоенного сталинизма (на материалах Ленинграда и Ленинградской области)». Однако неверно думать, что подобные случаи имели место только в Ленобласти или только в послевоенный период. Так, небывалая довоенная коррупция подтверждалась даже в совместном постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР, утверждённом Политбюро 3 февраля 1938 года:
«Ввиду того, во-первых, что ряд арестованных заговорщиков (Рудзутак, Розенгольц, Антипов, Межлаук, Карахан, Ягода и др.) понастроили себе грандиозные дачи-дворцы в 15–20 и более комнат, где они роскошествовали и транжирили народные деньги, демонстрируя этим своё полное бытовое разложение и перерождение, и ввиду того, во-вторых, что желание иметь такие дачи-дворцы всё ещё живёт и даже развивается в некоторых кругах руководящих советских работников, СНК СССР и ЦК ВКП (б) постановляют:
1. Установить максимальный размер дач для руководящих советских работников в 7–8 комнат среднего размера для семейных и 4–5 комнат для несемейных.
2. Дачи, превышающие норму в 7–8 комнат, передать в распоряжение Совнаркома СССР для использования в качестве домов отдыха руководящих работников».
Характерно, что пока указанные фамилии не были «уличены в заговоре», никого сверху их дворцы особо не интересовали, а потом у них отобрали эти дачи, но не чтобы передать обществу, а для отдыха «руководящих работников» (дачи самого Иосифа Сталина мы подробно рассматривали здесь). О масштабах коррупции писали многочисленные письма (до 1937 года) и обычные граждане, пример – пишет гражданка Зайченко из Казани в Наркомат торговли:
«Почему наши депутаты молчат, каким образом выполняется план торговли в магазинах, когда до потребителя… ничего не доходит, всё расхищается на базах, а в магазинах это расхищение только завершается? Почему не обратят внимания на сильное истощение детей-дошкольников и школьников, которые не имеют ни сладкого, ни жиров? Почему молчат, что в колхозах не желают работать, бегут в город, посевы остались не убранными в 39 г. и не вся земля засевается в 40 г.? Почему у нас страшный голод и истощение? Почему такое хулиганство на улицах, среди подростков бандитизм? Милиция для них ничто. Почему говорят о достижениях и всеми силами скрывают, что у нас творится?»
Что касается того, только ли в Ленинградской области был такой разгул коррупции – например, из доклада прокурора СССР Григория Сафонова руководству страны следовало, что вся советская судебная система снизу доверху поражена коррупцией:
«Докладываю, что за последнее время Прокуратурой СССР вскрыты многочисленные факты взяточничества, злоупотреблений, сращивания с преступными элементами и вынесения неправосудных приговоров и решений в судебных органах Москвы, Киева, Краснодара и Уфы. Расследованием установлено, что эти преступления совершались в различных звеньях судебной системы, а именно в народных судах, Московском городском суде, Киевском областном суде, Краснодарском краевом суде, Верховном суде РСФСР и, наконец, в Верховном суде СССР».
Высокопоставленные коррупционеры
Коррупция в сталинском СССР была развита на всех уровнях, начиная с самого генерального секретаря, про дачи которого мы уже упоминали. Сталинский нарком Генрих Ягода только за первые 9 месяцев 1936 года потратил на себя 3 миллиона 718 тысяч 500 рублей19. Первый секретарь ЦК Компартии Азербайджанской ССР Мир Джафар Багиров проживал с 1933 и до 1951 год в Особняке де Бура, а его личная охрана состояла из 41 человека, на содержание которых ежегодно уходило около 1 млн рублей государственных средств. Главный военный прокурор Николай Афанасьев вспоминал о генерал-полковнике Ефиме Щаденко:
«К концу жизни он стал совершенно ненормальным. К чванству и кичливости прибавилась какая-то патологическая жадность и скопидомство. Щаденко остался один – жена умерла, детей не было. На собственной даче он торговал овощами и копил деньги. Заболев, он повёз в Кремлёвскую больницу свои подушки, одеяла и матрац. Когда он умер, в матраце оказались деньги – свыше ста шестидесяти тысяч рублей. На них он умер…».

Причём во многом коррупция инициировалась именно сверху – так, ведущий исследователь советской номенклатуры Михаил Восленский вспоминает про знаменитые «сталинские конверты» или «пакеты»:
«Сталин завёл для своей номенклатуры ещё одну, совершенно уж нелегальную выплату – так называемый «пакет». Помимо зарплаты кассир приносил в кабинет номенклатурному чину регистрировавшуюся в спецведомости пачку денег в конверте».
Как вспоминал бывший секретарь обкома Александр Ляшко в своих мемуарах «Груз памяти», при его зарплате в 1800 рублей ему также приносили конверт, в котором было 4000 рублей, не облагавшихся налогом: это было нужно Сталину для подкупа руководящего состава. Пишет доктор исторических наук Александр Коновалов про хрущёвские времена:
«Была сохранена и даже упрочена сталинская система временных денежных довольствий, которая явилась катализатором социального расслоения в аппарате. (Она была введена после денежной реформы 1947 г. и давала возможность узкому кругу лиц получать к заработной плате 2–3 оклада дополнительно. Размеры довольствий находились в строгой зависимости от иерархического положения работника: чем выше был его должностной статус, тем большее количество должностных окладов ему полагалось.)»
Велась ли борьба с коррупцией?
По оценке доктора исторических наук Олега Хлевнюка, автора биографии Сталина «Жизнь одного вождя», серьёзного противодействия коррупционерам сталинское руководство не оказывало:
«Суровой борьбы с коррупцией не было. Есть очень много любопытных случаев. Вот один наиболее яркий – это так называемое азербайджанское дело 48-го года, когда комиссия из Москвы, комиссия, вот которая проверяла злоупотребления по сигналам, которые приходили из республик, там массами писали. И Министерство государственного контроля, которое тогда Мехлис (генерал полковник Лев Мехлис — прим.) возглавлял, очень такой пользующийся большим доверием у Сталина человек. Они приехали в республику и действительно там много чего накопали. Там, условно говоря, высшие чиновники обзаводились огромными особняками, открывали там такие собственные хозяйства, потом продавали эту продукцию на рынках – ну, в общем, много чего нашли. Но всё закончилось тем, что к этим проверяющим приставили женщин определённого поведения, сфотографировали всё это и представили информацию в Москву, но, в принципе, Сталин ещё до этого дал приказ всё это прекратить, и эту проверку свернули».
Прокуроры, которые вели борьбу с коррупцией, могли быть за это сняты с должности вместо награды за свои труды. Весной 1945 года в Киришском районе Ленинградской области районный прокурор Иванищев провёл проверку распределения американской гуманитарной помощи, предназначенной для раздачи наиболее нуждающимся работникам районного леспромхоза. Как показали её результаты, самыми остро нуждающимися лесорубами леспромхоза оказались его директор, парторг, другие служащие управленческого аппарата, а также председатель райисполкома, среди которых было распределено свыше 102 подарков. Прокурор сообщил результаты расследования в райком, который постановил виновных к ответственности не привлекать, а ограничиться выговором по партийной линии и возвращением подарков. Несколько удивлённый подобным «либерализмом», прокурор продолжил расследование и установил, что часть подарков вообще не дошла до леспромхоза, а была присвоена заместителем начальника отдела гособеспечения райисполкома Логиновым, ведавшим их распределением. Однако райком и здесь ограничился выговором. Когда же прокурор во второй раз уличил Логинова в хищении подарков, секретарь райкома категорически запретил Иванищеву заниматься этим делом. Принципиальный прокурор выяснил, что такое «добросердечное отношение» к преступнику объяснялось тем, что часть подарков ушла в семьи работников райкома. Иванищев обратился в областную прокуратуру, которая через обком ВКП(б) добилась привлечения Логинова к уголовной ответственности. Однако его партийные покровители остались безнаказанными, а прокурор Иванищев вскоре по инициативе райкома был снят с должности.
Пытались ли бороться с коррупцией простые люди?
Советские граждане писали письма в партийные и советские инстанции, контрольно-ревизионные учреждения и средства массовой информации в 40–50-е годы. После этого их зачастую ждали неприятности.
В мае 1947 года работница совхоза «Пискарёвка» Е. Фёдорова направила в комиссию госконтроля заявление о злоупотреблениях администрации совхоза. Она обвинила директора совхоза А. Команова, главного агронома и других ответственных работников совхоза в содержании в колхозном коровнике личного скота, использовании материалов для ремонта совхозных помещений для строительства своих домов, хищении кормов, молока, утаивании и присвоении части урожая, незаконном получении продовольственных карточек и т. д. Заявление было передано для проверки в прокуратуру, которая подтвердила правильность обвинений и вернула документы в госконтроль для проведения комплексной ревизии хозяйства. Однако, вместо этого, материалы стали ходить из одного контролирующего учреждения в другое, пока не оказались в архиве. Ни один из руководителей совхоза наказан не был. Единственной пострадавшей в этой ситуации стала сама Фёдорова. Директор совхоза с помощью «друзей» из райисполкома выселил её из комнаты (решение народного суда о незаконности подобных действий было просто проигнорировано). Однако Фёдорова не успокоилась. В декабре 1947 года, когда Команова выдвинули кандидатом в депутаты Калининского райсовета, она направила заявление о новых злоупотреблениях директора в райком партии. Результат не заставил себя долго ждать. Жалобщицу вызвали в райотдел МВД и предупредили, что если она будет продолжать клеветать на честных коммунистов, её арестуют за антисоветскую агитацию.

В 1947 году управляющий одним из домохозяйств Смольнинского района Ленинграда М. Маков написал заявление о фактах спекуляции жильём, которой занимались руководители районного жилищного управления, после чего его уволили. Маков не успокоился и продолжал свои попытки добиться правды. В ответ на его жалобы против Макова в 1948–1952 годах не без помощи районного прокурора, покровительствовавшего жуликам, 32 раза возбуждали уголовные дела (все закрыты как сфальсифицированные), пытались объявить сумасшедшим. В 1953 году главные «персонажи» заявлений были арестованы за крупное хищение, но несмотря на это, начальник Ленжилуправления Ломов отказался восстановить Макова на работе.
Что происходило с теми руководителями, которые не участвовали в коррупции?
Лучше всего ответит на этот вопрос история обращения секретаря первичной партийной организации узловой железнодорожной больницы Столбикова. В 1948 году в больницу для проверки работы её пищевого цеха прибыла комиссия во главе с сотрудником аппарата Ленинградского горисполкома М. Лебедевым, который сразу дал понять, что результат проверки зависит от размеров полученного им подношения. После отказа дирекции больницы удовлетворить требования проверяющего, в акте о проверке был сделан вывод о наличии в больнице значительных хищений и злоупотреблений. Прокуратура возбудила против двух её сотрудников уголовное дело. Секретарь парткома, не согласившись с данным вердиктом, обратился в райком партии. Назначенная райкомом комиссия пришла к выводу, что предъявленные персоналу больницы обвинения не соответствуют действительности, и уголовное дело было закрыто. Однако, когда Столбиков направил докладную в горком с требованием наказать Лебедева, он сам стал объектом дисциплинарного расследования по обвинению «в попытке скомпрометировать представителя советской власти»30. Таким образом, региональная номенклатура сама провоцировала коррупцию.
Итог
При Иосифе Сталине коррупция в СССР начала процветать уже с первых лет его диктатуры. Уже весной 1932 года нарком снабжения Анастас Микоян признавал: «Воруют все вплоть до коммунистов. Коммунисту легче воровать, чем другому. Он забронирован партбилетом, на него меньше подозрений». Коррупция проявлялась в самых различных формах, на самых различных уровнях и была повсеместной на протяжении практически всего срока диктатуры Иосифа Сталина.

#СССР #номенклатура #советская #история #правда #сталинизм
===========================================
Спасибо всем у кого хватило терпения дочитать, не забудьте оценить публикацию.
Я понимаю, многие оказались не согласны с мыслями, изложенными мной. Если желаете оспорить, то давайте пообщаемся в комментариях.
Но хочу предупредить, post - коммунистов и post - сталинитов, на хамство отвечу симметрично.
И ещё, я родился в самом начале 60-х, так что про жизнь в СССР, знаю не понаслышке.