Предыдущая публикация
ЧТО ТЫ ЕШЬ?
(фантастический рассказ)
Я последовал мудрому правилу и добавил еще пять на случай непредвиденного митинга радикальных суфражисток, требующих допустить женщин до пилотирования боевых драконов в Афганской провинции Ост-Индии. Рассчитано и взвешено... но я все равно опаздывал!
Думаете, я проспал? Нет! Я… заблудился!
Как известно, на плоскости кратчайший путь из точки А в точку B – по прямой. Спросите меня: как же тогда можно заблудиться в прямоугольном здании, которое строили дотошные немецкие цверги под присмотром педантичных британских гномов? Легко! Прямоугольным здание было только на городском плане. Стоимость земли в центре Лондона, потребности Госпиталя в площадях и достижения последних лет в области неевклидовой пространственной магии и внутри оно было сильно большим, чем снаружи.
Первые подозрения появились в холле или точнее – в круглом атриуме. Кивнув гвардейцу и ординатору, я самоуверенно направился налево – к раздевалкам персонала. Подозрения усилились, когда вместо прямого коридора я оказался в дугообразной колоннаде. Решив не сдаваться, я рысью (уже не столь самоуверенной) добежал до конца и вломился сквозь тяжелые дубовые двери… в приемный покой скорой помощи.
Родная стихия! Хаос, стоны, ругань, восклицания медсестер… и стремительные пассы парамагов, которые пытались удержать ки, хлещущую из шеи пьяного верфольфа, привязанного ремнями к каталке для пациентов-нелюдей. Простите, не не-, а металюдей! В Восточной Европе, откуда я родом, этому либо не придают значения вообще, либо… ну, вы понимаете. Господи, с кем же несчастный псоглавец так повздорил, что здоровенной твари просто вырвали кусок мяса из шеи?
Судя по плохой свертываемости, привычно начал ставить диагноз я, это мог быть только кто-то из кровососущих нелю... металюдей.
- Или же все проще – этот негодяй нализался виски до того, что аж порыжел. Давление подскочило, а задет вообще-то один из главных сосудов. – одернул мои размышления остановившийся рядом врач.
Я сперва хотел возмутиться, но вовремя разглядел пустые белки закатившихся глаз мага-сканера и значок главы департамента скорой помощи. Покраснел.
- Не смущайтесь, доктор… эээ… доктор Остроский. – как ни в чем не бывало продолжил сканер, неправильно выговорив мою фамилию. – В первый день в Госпитале теряются все. Пройдите по этому залу до конца и выходите через третью дверь слева, затем – по винтовой лестнице до пятого этажа. Так вы и окажетесь на втором этаже главного корпуса. Повосточной нумерации – на третьем. Там снова не смущайтесь и спросите дорогу дальше. Но поторопитесь! Доктор Кон… кхм… скептически относится к опаздывающим резидентам. И да, доктор Кинксли к вашим услугам.
Оставалось только восхититься мастерством сканирования моей ауры, которое продемонстрировал реанимаг и припустить по указанному пути.
Быстро выяснилось, что приемный покой Королевского госпиталя суть одно. Сцены, подобные уже увиденной, повторялись снова и снова. Кровь, стоны, слезы, травмы – шум и забота шли рука об руку. Только метрах в двухста мне повстречался островок тишины. За стандартной больничной “шторкой” неподвижно и тихо сидел пожилой, интеллигентного вида мужчина, вероятно ждущий приема.
- Простите. – я вежливо обратился к нему, надеясь, что он в здравом рассудке. – вы не подскажите, где здесь выход?
- Ээээыыыы… – надежды тщетны, пациент явно не здоров. – Ммммммммээээыыыыыы…
Странно, запаха алкоголя совершенно не чувствовалось, а поверхностное манасканирование, которое я провел, не обнаружило токсинов в крови, кроме естественных для его возраста продуктов распада ки. Да и тех было маловато.
Он медленно и слабо потянулся в мою сторону рукой, продолжая мычать
- Мыыыыыыыыэээээээээ… мыыыыыыыыы… мэээээээээээоооооо… моооооооооо…
Время! Время-время-время!
- Простите, скоро к вам подойдут. – пролепетал я и отступил, когда пациент слабо ухватил меня за предплечье. – Сестра! Помощь!
Услышав торопливое “Бегу”, я поспешно ретировался. Работа в скорой – не моя цель. А если опоздаю к началу рабочего дня, то тут мне и будет самое место. Чтобы, так сказать, научился ценить время.
Вот и выход! Но дверей было восемь. Через какую выходить? Четвертую? Пятую? Аааа, черт, слева или справа? Как можно было забыть?
Я почти безвольно шагнул к пятой двери, как передо мной появился полупрозрачный силуэт Кинксли и с легким упреком покачал головой.
“Ну же! Думай! Это что-то да значит!”
Кинксли еще раз трижды качнул головой влево и я, наконец, понял. В этот момент решимость вернулась ко мне, и через секунду я уже буквально вывалился на лестницу. Перепрыгивая через ступеньки, я опаздывал навстречу судьбе. Через две минуты блужданий в убаюкивающе бежевых коридорах я рискнул обратиться к проходившему мимо врачу и тот вновь указал верный путь.
К моему облегчению в раздевалке удалось подслушать разговор двух интернов, которым как раз надо было в отделение Интенсивной мануальной терапии по соседству с диагностами. Тенью я проследовал за ними, пока не заприметил на стене указатель “Департамент диагностики”. Тут-то я припустил, понимая, что опоздал на десять минут.
***
Мое появление было встречено слегка удивленным молчанием. Признаю, что оно было нелепо… но эффектно. Я тихонько приоткрыл дверь и скользнул внутрь, но запнулся о мягкий порожек и начал падать. Дверь, за которую я попытался ухватиться, распахнулась настежь и звонко ударила в стену, а сам я, подвернув ногу, едва не распластался на полу.
Трое докторов уставились на разыгравшуюся сцену.
Один был невысоким, болезненно худым мужчиной восточной внешности. С выражением вежливого интереса он неторопливо повернулся на звук моего явления, слегка приподняв точно очерченную бровь.
Напротив него сидела молодая женщина, чьего имени я не знал. Она испуганно вздрогнула и, бросив на меня быстрый взгляд, тут же отвернулась.
Третьим был невысокий худой европеец. Он насмешливо усмехнулся, покачав головой. Из-за того, что, как я вскорости убедился, его лицо было очень подвижно, оно все как будто состояло из морщин, складок и неровностей. Судя по глазам – не стар, но ему могло быть как тридцать, так и пятьдесят лет.
Так и состоялось знакомство с докторами Коном, О’Си и Кендриксом.
Я нелепо замер, восстановив равновесие. Затягивающуюся паузу прервал докор Кон:
- Друзья! Разрешите представить доктора Остроцки.
Я нервно сглотнул и кивнул, пытаясь выдавить из себя приличествующее случаю приветствие. Ничего в голову не шло.
- Пан Остроцки, позвольте представить вам докторов Дейрдре О’Си и Михаэля Кендрикса. Прошу если не любить, то жаловать друг друга.
Вэй Кон – а это был именно он – сделал паузу, давая время сказать “Здравствуйте”, и тут же продолжил:
- Доктор Остроцки прибыл в Бретанию из Тридевятого. Поэтому, господа, заранее прошу отнестись с пониманием к культурной разнице, которая вытекает из этого факта. Доктор, вас это тоже касается. – кивнул он мне. – Будьте терпеливы и вежливы. Достигайте компромиссов там, где нужно. Учитесь у других, где только возможно. Узнавайте новое и лелейте старое там, где это действительно важно.
При последних словах лицо доктора Кендрикса снова задвигалось, моментально сменив три или четыре выражения.
Доктор Кон тем временем продолжил мягкую речь:
- Думаю, дверной проем можно освободить. Берите стул и присаживайтесь. Вы пришли как раз вовремя, чтобы пропустить утренние ритуалы вежливости и попасть на подачу основного блюда. Поэтому придется сразу броситься в горящее здание, чтобы найти золотую цикаду. - непонятной идиомой закончил свою речь диагност.
Я, стараясь двигаться как можно незаметнее, взял одной рукой стул у окна и подставил к столу. Доктор Кон терпеливо дождался, пока я сяду, и вновь кивнул:
- Поскольку к началу дня вы опоздали, то налагаю на вас взыскание…
“Хорошенькое начало, – подумал я. – Не только опоздать, но и сразу получить взыскание!”
Однако вслух возмущаться было бы и неправильно, и глупо, оставалось смириться и пробормотать, что такое больше не повторится.
- Конечно же повторится, любезный друг! - тепло улыбнулся глава департамента диагностики. – Все проходят через это. Но со временем вы научитесь не опаздывать, а я приложу к этому все усилия.
Странное дело, глаза его прямо искрились от радости, а в словах я не чувствовал угрозы… которая там, несомненно, была.
- Сперва расскажите, кто вы и почему решили работать в Госпитале. Затем вас ожидает первое задание в нашем благословенном Небом департаменте. Смею уверить, оно будет сложным...
Он замолчал и безо всякой деликатности уставился на меня. Я понял, что все ждут представления и откашлялся.
- Меня зовут Олександр Остроцкий. Рад познакомиться, доктор О’Си, доктор… эээ… Кендрикс. - незнакомая фамилия далась с некоторым усилием.
- Друг мой, – мягко вклинился Кон, – оставьте формальности. А то приметесь, чего доброго, рассказывать, когда родились и где учились. У вас минута и постарайтесь за нее поведать, чем живете и чего ждете от работы в Главном госпитале Присоединенного Королевства!
Я открыл рот и непроизвольно задохнулся. О черт! Curriculum Vitae я подготовил, но вопроса, чем живу и чего жду, конечно, не ждал. Чем я живу? Зачем пришел? Камо грядеши? Что за чепуха!
- Мне кажется, доктор Кендрикс еще должен помнить как он сам отвечал на эти вопросы. – медленно, без тени улыбки произнес глава департамента. – Помогите коллеге!
Это не было просьбой, понял я. Кендрикс раскрыл рот, но Вэй Кон уже вернулся к привычной вежливой доброжелательности:
- Нет-нет, доктор Кендрикс. Не повторяйте свою речь. Мы все помним, она произвела на нас большое впечатление. Помогите доктору Остроцки советом, пожалуйста!
Доктор Кендрикс закрыл рот.
– Вам предстоит работать друг с другом, – невозмутимо заявил доктор Кон. Предстоит работать с пациентами. С руководством Королевского госпиталя и коллегами. Смею уверить, это всё – нелегкие люди. Поэтому никогда – никогда! – не забывайте, что работа здесь – не только медицина.
Я восхитился мастерству, с которым доктор Кон не только обозначил мне особенность своего подхода, но и напомнил об этом подчиненным.
Мне показалось, что время до начала неутешительных выводов обо мне истекает. И я решился:
- Я из Восточной Европы. Медмагия у нас недавно переросла традиционное знахарство и колдовство суеверий, проб и ошибок, а также псевдомагическое, так называемое “научное” шарлатанство. У молодого доктора, претендующего на внедрение новейших мировых достижений в этой сфере, не будет надежд на статистический успех. Каждое дело – или сиюминутный триумф, или безоговорочное и окончательное поражение. Поэтому я искал резидентуру у наставника, известного нетривиальными методами. Мне важно превратить медмагию в Тридевятых в доказательную дисциплину. Знаете, у нас до сих пор заряжают амулеты перед иконами и ищут воду при помощи лозы.
- Между прочим – недурной метод, – ласково мурлыкнул доктор Кон. – поняли, друзья? Наш коллега – честолюбив, но оценивает мир реалистично. Так он думает. Хочет перевернуть развитие медицины в родной стране и надеется, что магический талант и медицинская эффективность защитят от самодурства бюрократии. Вам, Кендрикс, не стоит опасаться доктора Остроцки сейчас, а вам - доктор О’Си потом, но не наоборот. Но нам всем стоит опасаться, что в ближайшие месяцы коллега Олександр не раз продемонстрирует культурные различия между Присоединенным королевством и Тридевятыми царствами.
Доктор Олександр, в силу презрения к установленному канцелярией порядку работы, естественного для столь благородного мужа, коим вы, вне всякого сомнения, являетесь, я назначаю взыскание. Вы должны обратиться к ординатору больницы и подыскать дело, достойное вас и сих человеколюбивых господ. – Кон кивнул на помощников и слегка поклонился.
Хотя в сощуренных глазах играли искорки откровенной насмешки, но напряжение первых пяти минут, проведенныхв Департаменте, спадало. Открытая насмешка – это что-то, что я прекрасно понимал. Подыскать дело для взыскательного доктора Кона, – это задача, едва ли решаемая в первый день стажировки. Но ведь решать надо только нерешаемые задачи?
Я почувствовал, что тону в сплетениях восточного хитроумия, помноженного на западный этикет. За несколько минут прозвучало больше полунамеков, чем я слышал за семь лет в Лекарском Училище имени Постникова в Московии.
Тону, помогите!
***
- Итак, почему вы выбрали этого почтенного джентльмена?
И вновь доктор Кон являл собой персонификацию Небесной безмятежности. Я растерянно огляделся по сторонам.
- Я проходил утром… – начал я, а Кон ободряюще кивнул. – Когда… эээ… опаздывал в департамент, доктор.
Благожелательный кивок…
– И имел... гм... возможность провести краткий осмотр пациента…
И еще один кивок, даже более благожелательный.
- Отделение скорой, как видите, не жалуется на отсутствие пациентов, но и не переполнено. И все же по карточке пациента видно, что никто не подошел к нему за два часа с момента поступления.
- Позвольте продолжить. – мягко прервал доктор Кон. – иначе рассказ растянется как повесть о приключениях Лазоревого монаха и Царя Обезьян. Вы провели осмотр, убедились, что травма головы исключается, и позвали сестру. Дождавшись ответа, поспешили в наш благословенный департамент. Я поручил вам отыскать дело и вы отправились в регистратуру. Но вам известен только один путь – тот, которым шли утром. Не желая рисковать, вы проделали его в обратном направлении. И обнаружили, что пациент по-прежнему здесь и по-прежнему не осмотрен… Да, логика ясна…
Кендрикс выступил вперед:
- И что тут такого? – яростно начал он. – Скорая вечно перегружена! То, что несрочному пациенту пришлось подождать, сразу делает его интересным больным?
Признаться, я удивился такому напору.
- Мы будем сегодня перебирать всех случайных больных, которые понравились доктору… ээээ… Отсроцки?
Поскольку я из неприязни не смотрел на Кендрикса, то увидел и как доктор Кон блеснул из-под полуприкрытых век взглядом в сторону доктора О’Си, и как моя молчаливая коллега тут же отвернулась:
- У пациента отвращающая аура, да? Поэтому к нему не подходят. Чем выше ранг субъекта внимания, тем сильнее отвращение к объекту. Но пациент демонстрирует все признаки потусторонней одержимости – потерю ориентации во времени и пространстве, нарушения памяти, вероятно – расстройства персональной идентичности, моторную неуклюжесть.
- И что? – не понял доктор Кендрикс.
- И то. – неожиданно грубо ответил Вэй Кон. – Отвращающая аура – неизменный спутник проклятья. А высокоуровневое проклятье и фундаментальная одержимость – невозможные соседи. Не хотите же вы сказать, Михаэль, что у него две редких магохвори одновременно?
- Да он просто ударился пустой башкой о фонарный столб! – взорвался Кендрикс так, что я даже отступил…
И тут пациент неловко ухватил моего коллегу за руку и с трудом прохрипел:
- Моооээээ… цыыыыы…. Мооооэээээ цэзыыыыыы…
- Мо-Цзы! – воскликнул пораженный таким совпадением я. Восточный мудрец, живший два тысячелетия назад!
- Мы его берем! – подвел итог Вэй Кон и, резко развернувшись, ушел.
Я растерянно смотрел вслед: диагност шел вовсе не к лестнице, а в направлении входа в отделение скорой, через который я попал сюда утром.
- Не обращай внимания. – буркнул доктор Кендрикс. – И извини. Я всегда эмоционален, не принимай на свой счет.
- Да, он всегда. – кивнула О’Си, по-прежнему избегая встречаться взглядами. – Доктор скоро вернется. Ищет Путь.
***
Пациента перевели на наш этаж, а я смог доложить главврачу, что приступил к работе в Департаменте диагностики.
Доктор Фейрлида благосклонно кивнул и пожелал успехов. Должен сказать, что на светило медицины, которым он являлся, доктор не походил. Совершенно.
Если вы попросите описать его одним словом, то это слово будет “слишком”. Слишком элегантный костюм, слишком ухоженный внешний вид, слишком благородная седина в волосах, слишком лихо зачесанных назад.
После его слишком вдохновляющей и мотивирующей речи я вернулся в Департамент растерянным. Доктор Кон был … эээ… занят? Ну, я не мог предположить иного. Знаменитый диагност сидел в кресле, полностью расслабившись, дышал глубоко и ровно. Медитирует, – догадался я.
Кендрикс сидел за столом, но ментально отсутствовал – погрузив руки в ауру дорогого хрустального шара, он искал что-то в Эйдосфере. О’Си перелистывала карту мистера Дональта. Увидев меня, она предложила проверить состояние пациента. Взгляд при этом блуждал по кабинету, иногдадля разнообразия останавливаясь на мне. Не более чем на секунду.
Этого уже нельзя было списать на милые особенности. Настойчивость, с которой доктор О'Си избегала зрительного контакта, да и вообще избегала смотреть на людей, наводила на мысль, что поведение коллеги – симптом, а не небольшой личный пунктик.
Пока мы шли к палате, доктор изложила, что успела узнать:
- Маршалл Дональт. Шестьдесят восемь лет. Восемь лет как выйти на пенсию мог. Продолжает работать но. Библиотека Святого Пелагия. Философии отдел. Истории отдел. Из обычных болезней – хронический панкреатит, но себя не проявлял. Много лет. Подагра. Тоже. Остеохондроз.
Поспевать за ее речью было сложно, тем более что мой дануданаанский был недостаточно хорош. Ситуацию осложняло и то, что доктор О’Си была чрезвычайно привлекательна собой – вихрь рыжих волос, зеленые глаза и тонкие черты лица.
- Магических заболеваний не было двадцать лет. В сорок семь было. Легко перенес Леприконскую Лихорадку. Без осложнений но. В тридцать два было. Подхватил темное проклятие. От призрака в Магистрате города. Работал там. Быстро обнаружили. Облучали магистерием. Новейшая методика тогда. Вылечили, рецидивов не было.
- Проклятие могло вернуться. В группу риска входит он. – осторожно сформулировал я. После диалога с моей необычной спутницей было сложно не сбиться на ее манеру.
- Могло. – не стала спорить она. – Но Вэй правильно сказал. Проклятие – высокоуровневое. Одержимость одновременно – вряд ли.
Мне показалось или О'Си только что назвала начальника Вэем?
- Дифдиагноз позже будет. Вэй думает. Мы осмотрим и анализы возьмем. Информация нужна.
Этим мы и занялись. Температура тапаса в норме, давление ки – 125 на 80 (мне бы такое!), сатурация праны 93. Низковато, но возраст. К тому же кончики пальцев левой руки были желтовато-зеленого оттенка и я предположил, что мистер Дональт – курильщик. Легкий отек ног, но это потому, что он просидел в скорой два часа. О’Си обратила внимание на мышечный тонус и сложность сгибания в суставах, а мне показалось, что пигментных пятен многовато, но ни одно из них не обладало характерными признаками злокачественной одержимости. Разве то оттенок не совсем обычный. В учебниках такого не увидишь – серый, но с каким-то непонятным цветным отливом. Лишай? Я на всякий случай взял соскоб. Осмотр гениталий не выявил признаков суккубных инфекций.
В общем-то пациент был на диво здоров. Но активности больше не проявлял и на наши вопросы не реагировал, хотя определенно пребывал в сознании. Я украдкой ткнул несколько раз самопишущим пером в икроножную мышцу, подозревая паралич. Но нет – нога отреагировала как положено.
***
Когда мы вернулись, Кендрикс уже закончил поиск:
- Ничего примечательного – мышь земная, а не человек! Жена умерла двенадцать лет назад из-за обширного манаизлияния в мозг. Детей нет. Время проводил на работе или дома. Два раза в неделю ходил по книжным лавкам, но не покупал ничего редкого и магического. Старые, не особо ценные труды по философии. Короче, в свободное время – та же работа, но вид сбоку. По субботам играл в шантранж в сквере Нильсона, но слабо. Собеседником во время игры был посредственным – читал противникам занудные лекции догадайтесь о чем? Поэтому иногда просиживал по часу в ожидании компании. Похоже, что частенько с ним играли из жалости. Раз в месяц ходил в публичный бассейн.
Доктор Кендрикс перевел дух и раздраженно отодвинул шар, похлопал по карманам халата и, ничего не найдя, обозлился еще больше.
- Представляете, – продолжил он со сдерживаемой яростью, – двенадцать лет как заводной апельсин! Понедельник-пятница с восьми до пяти в библиотеке. Во вторник и четверг – поход по книжным лавкам, в субботу – шантранж в парке и в воскресенье – бассейн. Пражский голем, а не человек!
В этот момент доктор Кон и вернулся в наш мир. Из своего кресла он выдал совершенно удивительное замечание:
- Разве это не прекрасно?
Кендрикс замер и буркнул, резко понизив голос:
- Простите, шеф.
- За что? Мне все равно было пора... – диагност глянул на наручные часы. – Проспал лишние десять минут! Но, конечно, это инспекция отделения скорой меня утомила. – безмятежно закончил он.
Медитация? Размышления? - ха, мой начальник спал посредине рабочего дня в своем кресле!
- Умение отдыхать и переключаться с задачи на задачу, доктор Остроцки. – обратился Кон ко мне. – очень важно в нашем деле. Скоро вы в этом убедитесь…
Слова прозвучали как непонятное, но грозное предсказание. Но еще больше занимало иное.
- Вы – новенький в нашем маленьком мирке. А доктор О’Cи и доктор Кендрикс давно привыкли к моей маленькой слабости. Я плохо сплю ночами, поэтому привык дремать в течение дня.
Кон хлопнул в ладоши, вернув нас к насущной проблеме, и предложил записать уже известные симптомы. Обнаружилось, что для этой цели отлично подходит чернильно-черная стена в восточном углу кабинета. Я только теперь понял, что, наблюдая коллег и размышляя о пациенте и начальстве, не обращал никакого внимания на место, в котором оказался и в котором мне предстояло провести следующие пару лет. Если повезет.
Департамент диагностики представлял собой большой и светлый кабинет. На западной стороне вход, через который я три часа назад и ввалился в новый для себя мир. Северную сторону занимали высокие, до потолка окна. Под окнами стоял диванчик для отдыха сотрудников. Всю южную сторону занимала упомянутая черная стена. А у восточной было то, что можно назвать “уголком Кона” – здесь стояли его стол и кресло. Над столом возмутительно неровно висело семь книжных полок. Я разглядел “Справочник по манатерапии”, “Новый Герметикон” и “Историю доказательной магии. Том 1”. Однако гораздо больше было изданий, которые к магомедицине не имели никакого отношения – стихи Киллинга, Рождецвенского (!) и Виньона, трагедии Шикспира и комедии Соу. Некоторые корешки не содержали имени автора. На других золоченое тиснение стерлось, не позволяя его прочесть.
Кроме невероятного бардака на книжных полках, в остальном уголок Кона представлял собой царство Идеального Порядка.
- Давайте резюмируем. Удалось ли выяснить что-нибудь ценное о прошлой жизни пациента? – Доктор Кон выразительно посмотрел на Кендрикса, но немец лишь выразительно пожал плечами.
- Осмотр?
- Показатели в норме. Но пациент окончательно отключился и не реагирует на внешние раздражители.
- Однако это не хрустальная кома и не паралич. – вставил я.
Вэй Кон извлек волшебную палочку и шепнул “Scintillae”.
Кончик магического инструмента самым непочтительный образом заискрил как какой-нибудь бенгальский огонь. А диагност принялся стремительно выводить на черной стене список симптомов… до прискорбного краткий.
- Честно говоря, не припомню такой запутанной картины уже довольно давно. Симптомы противоречат друг другу!
- Да, водят нас за нос. – удовлетворенно и как будто даже радостно кивнул доктор Кон Михаэлю. – разве это не прекрасно?
- Что?
- Ах, друг мой, пациент может врать. Анамнез может врать. Врать могут друзья и даже врачи. Но симптомы не врут никогда.
Доктор Кон выдержал эффектную паузу и затем одним движением палочки заставил надписи поменять положение на доске, сгруппировав их в два столбца.
- Но наши симптомы – жалкие врунишки! Они покрывают друг друга как сговорившиеся дети. Посмотрите!
Мы посмотрели.
Проклятие: отвращающая аура, спутанное сознание, заторможенность речи, проблемы с дикцией, потеря памяти.
Одержимость: демонический глаз, личностное расстройство, моторные нарушения, паралич.
- Больше симптомов в пользу проклятия. Позвонить доктору Ли Сону из Малефикации? Собрать ки на зло-маркеры? – Кендрикс даже фыркнул. – Но мы ничего не знаем о природе проклятия! Неясно даже, какой из органов оно поразило!
- Разве? – доктор Кон улыбался еще шире.
Я напряженно размышлял. Конечно, я еще совсем не знал своего нового наставника. Но готов поставить злотый, что он немногим отличался от моих педагогов. Такие, если ведут студента за нос к очевидному выводу, расставляют силки. Чтобы затем продемонстрировать аудитории, насколько тонкая грань разделяет самоуверенность и некомпетентность. Так что, повторюсь – злотый на то, что с проклятьем наше дело не имеет ничего общего.
- У нас есть свидетельства мании. – вмешалась в разговор О’Си, тряхнув кудрями.
Доктор Кон, все так же улыбаясь, повернулся к ней.
- Он годами совершал одни и те же действия. Работал. Покупал книги. Играл в шантранж. Плавал в бассейне. И снова: работа-книги-шантранж-бассейн.
- Да он делал это минимум десять лет! – яростно не согласился с ней Кендрикс. – А симптомы проявились вчера! Если это одержимость – коллеги давно заметили бы!
- Возможно, какой-то малоизвестный вид одержимости. Заболевание годами вызревало, так что никто и не подозревал. – О’Си яростно сверкнула зелеными глазами, буквально вонзив взгляд в Кендрикса.
- И что же тогда послужило толчком к внезапным изменениям? - не уступал Михаэль рыжей.
Вот оно! Меня словно пронзило.
- Паралич. – выкрикнул я. - Паралич!
Все замерли и обернулись ко мне. Доктор Кон улыбался одними глазами – губы же поджались в тонкую суровую линию.
- Поясняйте. – отрывисто бросил он.
Кажется, я испортил начальнику веселье.
- Симптомов в пользу обоих диагнозов почти поровну. Есть аргументы и в пользу одержимости и в пользу проклятия – смотря как интерпретировать отдельные факты. Одно “но”. С момента поступления мистера Дональта в госпиталь проявился только один новый симптом – паралич. И он говорит за одержимость!
- Действительно, логика безупречна. Пациенту – антиобсессивные препараты широкого спектра и ки на посев. Поздравляю, доктор Остроцки. Дважды. – уточнил Кон. – Во-первых, вы выбрали небезынтересный случай. Во-вторых, самостоятельно продвинулись в решении этого дела. Учитесь, господа, как извлекать пользу из обстоятельств и заставить запутанные симптомы работать на вас, а не против.
И Кон отвернулся, словно забыв о нашем существовании.
***
День завершился спокойно. Кендрикс и О’Си поставили мистеру Дональту капельницу, а я занес документы в кадры. В 18 часов доктор Кон отпустил нас с О’Си, оставив вспыльчивого Михаэля наблюдать за пациентом.
Проблуждав с четверть часа по госпиталю в поисках выхода, я наконец справился с этой нетривиальной топологической задачей. Ноги сами собой отмеряли шаги по заполненным людьми улицам Лондана. В какой-то момент я понял, что забрел непонятно куда. С большим трудом я отыскал путь обратно к знакомой части столицы и поужинал в кафе “Лис и Пес”. Кружка пива выглядела хорошей идеей, чтобы поздравить самого себя, поэтому я с удовольствием отсалютовал Бретонии. А затем еще одной. После третьей решил, что идея была не такой уж и хорошей, и направился домой.
Попав ключом в замочную скважину с третьего раза, я ввалился в арендуемую квартиру и тут же запнулся о низкий порожек. Черт, островитяне на них помешаны, что ли? – я едва не растянулся поперек комнаты.
Не раздеваясь, я растянулся на диване. Последняя мысль была домовому: “Разбуди меня в семь утра”.
Магия! – удобно и упрощает жизнь…
Проснулся я все же не от тихого шепота домового, а вовсе даже из-за громкого стука во входную дверь. Кто-то неделикатно и мерно стучал в нее кулаком.
Проспал! – сверкнула ошеломляющая мысль.
Я подскочил с кровати. Совладав с собственным телом и слегка покачивающимся полом, добрался до дверей. За ними обнаружился Кендрикс.
- Уже одет? – удивился он. – Отлично. Доктор Кон не смог до тебя дозвониться. Собирайся, едем в больницу!
- Сколько времени? Черт!
- Четыре утра.
- ЧТО?!
- Пациенту хуже. – кратко пояснил Кендрикс, оттеснив меня от входа и проходя в комнату. – Удалось временно стабилизировать, но Кон вызвал всю команду. Так что поторапливайся – наш улыбчивый доктор ненавидит ждать.
Мы выскочили на улицу, где ждал кэб последней модели – обтекаемая, зеркально-черная капсула. Кэбмена за рулевым колесом не было – это была модель “Уатт”, первый беспилотник, допущенный на улицы столицы Присоединенного королевства.
По пустым улицам мы домчали до госпиталя в три минуты.
В кабинете уже ожидали доктор Кон и О’Си. Не думал, что ее бешеные ирландские кудри могли выглядеть еще более растрепанными. Но они выглядели. Доктор Кон, напротив, выглядел столь же просто и безупречно, что и утром.
Поверх окон на северной стороне кабинета было выведена черно-белая маготрансляция из палаты пациента. Мистер Дональт метался на кровати, распахивая рот в беззвучном крике. Точнее пытался метаться, потому что ремни держали надежно.
- Антиобсессивные препараты не работают. – вместо приветствия Кон кивнул на трансляцию.
- Но и проклятием я бы это не назвал – слишком уж быстро развивается. – в тон ему коротко и сухо сказал доктор Кендрикс, усаживаясь за стул.
- А кто был с ним, когда началось… это? – я старался дышать носом, но доктор Кон едва заметно поморщился, вероятно уловил запах алкоголя.
- Я. – ответил Кендрикс. – Около трех часов резко стало хуже. Давление ки упало. Я вызвал сестру и принялся реанимировать. Но было непонятно, за что хвататься. После давления упала сатурация праны до 80, затем тапас скачком снизился до 34, и пополз дальше вниз. Я не знал интубировать, воскрешать сердце или начать трансфузию донорского тапаса.
- Поэтому вызвал меня. – вновь улыбаясь, перебил его Кон. – Мы стабилизировали показатели... на этих странных значениях.
- Странных? Он мертв, да? Никто не может жить. Температура тапаса в тридцать градусов. Останавливаются процессы манаболизма. Душа умирает без пневмы. Если сатурация меньше 90. Долее получаса уже? – О’Си по-прежнему выражалась очень странно.
- Как видите, жив. – возразил доктор Кон.
- А можно сделать трансляцию цветной и со звуком? – обратился я с вопросом к коллегам.
- Зачем? – удивился Кендрикс.
Я посмотрел на Кона, проигнорировав вопрос немца – не было времени
- Сложно. – ответил диагност. – звук настроить можно. Но цвет… разве что общие цвета, без оттенков.
- Может быть зайти? К нему? Палату в. – грамматика доктора О’Си в кризисной ситуации окончательно отрапортовала о том, что берет выходной.
- Пока он стабилен в этом состоянии и мы не поняли, что с ним – нет. И еще раз нет. Неизвестно, насколько это заразно. Не одержимость. Не проклятье. Что это?
Одновременно доктор Кон совершал пасы руками и наконец прошептал:
- Готово!
Картинка была вне сомнения цветной, но сильно выцветшей. Я напряженно всматривался в открытые участки кожи пациента, пока тот хрипло бормотал свое неизменное “Моооооооэээээ….. моооооо…. цыыыыы… ”.
Стало ли пигментных пятен больше? Определенно! Оттенок вызывал вопросы, но было и еще одно средство проверить. Я присмотрелся к кончикам пальцев пациента:
- Доктор О’Си, скажите, когда мы осматривали пациента, пахло ли от него табаком?
Рыжая отрицательно мотнула головой.
- Ну хоть чуть-чуть? - в отчаянной надежде взмолился я.
Снова отрицание.
- Коллеги, а в приемной скорой вы не почувствовали запаха табака?
Такое же отрицание со стороны докторов Кона и Кендрикса.
- Мне кажется… – я глубоко вдохнул перед тем как нырнуть в самую глубокую воду в своей жизни. – наш пациент давно мертв.
В комнате повисло ошарашенное молчание. Прежде чем мне успели возразить, я принялся быстро перечислять.
- То, что я принял за пигментные пятна – это трупные пятна. Отсюда и окоченение конечностей, которое мы приняли за моторную дисфункцию, а потом – паралич. Посмотрите, кончики его пальцев не желтые из-за никотина, как я подумал. Они зелено-фиолетовые! Он уже начал разлагаться.
Коллеги ошарашенно смотрели на меня в мертвом – под стать ситуации! – молчании. Пациент тем временем вновь наполовину прохрипел наполовину промычал: “Мооооооееееееезэээээыыыыы”.
- Ни хрена! – вульгарно воскликнул Кендрикс. – А это что? Предсмертные конвульсии? Откуда у него тогда давление ки и сатурация праны?
- А вот это – уже не серендипность, а блестящая дедукция. Поздравляю доктор Остроцки! – поклонился доктор Кон. – Наш пациент – зомби.
Тишина, повисшая после слов о смерти пациента, была ничем в сравнении с той могильной глухотой, которая накрыла комнату от слов Вэй Кона. В кабинете разом стало темно и сыро как в склепе.
Зомби?! Зомбидемии считались искорененными еще в 1830-х гг. Всемирная Организация Магии приложила невозможные усилия, что отыскать и выжечь все природные очаги зомбификации. Нос тех пор прошло почти два столетия… у кого из ныне живущих активный иммунитет? Ни у кого! Что нам достоверно известно о зомбидемиях? Ничего!
Не “Мо-Цзы”, конечно, хотел произнести наш пациент. Что недавно мертвому до истлевшего две тысячи лет назад китайского философа? “Мозги” – вот то послание, которое он принес нашему миру!
Тем временем Кон действовал. Он стремительным движением извлек из кармана пиджака палочку и начертал в воздухе сложный символ. По мере движения его руки кончик палочки разгорался черно-багряным. Когда диагност завершил короткие пасы, по всей клинике взвыли трубы, объявляя о режиме внутрибольничного карантина.
- К сожалению, господа, клиника возможно контаминирована. Увы, мы с вами под подозрением в первую очередь. Как ни прискорбно, вынужден задержать всех до разъяснения обстоятельств нашего положения. С искренней грустью, предлагаю воспользоваться Эйдосферой для того, чтобы составить или уточнить свою последнюю волю.
Страшная речь диагноста звучала почти комично из-за извинительных вводных. Что ж, резидентура в Королевском госпитале получилась короткой. Но, вероятно, ее завершение будет весьма ярким.
Почему так отчаянно хочется есть, черт возьми?!
***
Мы провели в одиночестве час. Охранные духи запечатали выходы и внутренние переходы, пока не прибудет Чумной Трибунал Королевского центра по контролю заболеваний. Нашу судьбу решат самые кошмарные существа, когда-либо принимавшие человеческий облик. Медицинские бюрократы!
Я прикинул, сколько времени потребуется КЦКЗ, чтобы информация об эпидемии четвертой категории опасности дошла до руководства. Единоличное решение о полном карантине кроме главврача могли принять всего несколько человек – глава департамента обсессивных инфекций или… департамента диагностики. К сожалению, невероятный авторитет доктора Кона работал сейчас против нас. Его вес в медицинских кругах наверняка добавит приоритета тревожному сообщению.
- Времени даже меньше. – грустно вздохнул доктор Кон, вновь как будто читая мысли. – Там работает один мой... гм... коллега. Доктор Хиллс. Мы вместе проходили резидентуру у доктора Дханвантари. К сожалению, наши взгляды на жизнь весьмаразличны. Он – сторонник радикальных мер и быстрых суждений. Слуга инструкций, многие из которых написал сам, князь преисподней, а не человек!
Я был ошарашен, услышав из уст вежливого, но прямого в суждениях диагноста столь уничижительную характеристику.
- Что, если ошиблись мы. А? – неожиданно ожила доктор О’Си, которая последние шестьдесят минут провела в полном молчании – блуждая взглядом по стенам запечатанного кабинета.
- Ага. А пациент – просто очень бодрый труп! – кивнул на трансляцию доктор Кендрикс.
- Мы теряем ничего. – возразила доктор О’Си. – Справиться зомбидемией не можем. Центр контроля сожжет все. Нас. Его. Справиться с другим заболеванием можем.
- Ты предлагаешь искать другую болезнь, потому что с ней можно справиться? – горько рассмеялся Кендрикс. – Это даже не смешно. Хвост виляет собакой.
- В этом есть логика. – возразил доктор Кон. – Мы сдались, потому что безоговорочно признали, что мистер Дональт – зомби. Но вообще-то у нас нет на это достаточно оснований. О зомбификации мы…
- ...ничего не знаем достоверно. – пораженно закончил я. – Только то, что наш големоподобный пациент умер, но продолжает жить своей бессмысленной жизнью нищего философа.
Доктор Кон остановил на мне свой взгляд и сумрак отчаяния слегка рассеялся. К нему на глазах возвращались и учтивость, и эмоциональная теплота.
- Кендрикс, выясните, когда последний раз Дональт посещал кладбище. О’Си и Остроцки, выпишите на стену, что известно о пациенте.
- А вы, доктор? – непроизвольно вырвалось у меня.
- Кому-то надо лечь на амбразуру. – пожал плечами доктор Кон. - Я возьму на себя самую опасную миссию…Вызову доктора Хиллса!
***
Мы вернулись к тому, с чего начали. Снова пациент с противоречивым симптомами, из которых только один не подлежал сомнению - Смерть. Старец с косой большими буквами отсчитывал отпущенный нам срок.
Только теперь мы понимали, что ищем то, чего не знаем. Что не найдешь в медицинских справочниках и чему не проведешь дифференциальную диагностику.
Доктор Кон, тем временем, убеждал доктора Фейрлида не паниковать.
- Уинстон, послушай, нужно, чтобы ты использовал свои каналы. Передай весть доктору Хиллсу из ЦКЗ. Нужно, чтобы тревогу рассматривал именно он. Конечно же я знаю, как он ко мне относится!
Кон умолк, видимо, выслушивая, что выдал Фейрлида.
- Когда я объявлял карантин, то был уверен. Но послушай, не могу обещать, но, может быть, у нас все-таки есть надежда. Но она станет реальной только, если случай будет рассматривать доктор Хиллс. Надеюсь на тебя, Уини!
Я перестал понимать, что происходит.
- Готовы? Что ж, друзья, у меня родилась кое-какая догадка. Но прежде, чем я ее выскажу публично, необходима проверка. – твердо закончил глава департамента сумасшедших гипотез.
Скажу честно, до меня не сразу дошел смысл сказанного. Нет, доктор Кон не говорил о какой-то аналитической работе! Кажется, он имел в виду…
- Да, друзья. Кому-то придется войти в палату к мистеру Дональту.
***
Выслушав еще раз рассказ о серой жизни мистера Дональта, доктор Кон удовлетворенно кивнул:
- Доктор Остроцки, спасибо, что поделились личными впечатлениями. Повторите, пожалуйста, рассказ о том, как утром пришли в госпиталь.
- Вы имеете в виду, как повстречался с пациентом в первый раз? – переспросил я.
- Нет-нет-нет, что вы! Я имею в виду... всё. Как вы добрались из дому до этого самого кабинета.
Выслушав мой рассказ, Вэй Кон удовлетворенно кивнул. Я выдохнул, но это было еще не все.
- А теперь, пожалуйста, о вечере после первого рабочего дня!
Краснея, я поведал о том, как заплутал по дороге до дома, как поужинал и выпил две кружки пива...
- Две? – иронично приподнял бровь доктор Кон.
Чувствуя как от мелкой лжи горят уши, я пробормотал, что, возможно, кружек было и три. Потом рассказал как пришел домой и сразу упал спать, а разбудил меня доктор Кендрикс.
Такой же аналитической экзекуции подверглись и мои коллеги.
Когда мы завершили краткие повести, Кон принялся расхаживать по комнате, время от времени бросаясь к стене, чтобы начертать искрящей палочкой на ней несколько знаков. К моему удивлению, писал он не по-английски, а иероглифами.
- Что ж! – спустя 10 минут хлопнул в ладоши Кон. – У меня почти не осталось сомнений. Один финальный тест, который важно провести до того, как здесь объявится инспекция КЦКЗ... Доктор Остроцки, я думаю, его надлежит провести вам.
Это было сказано таким будничным тоном! Ну, право, что такого?
Нарушение медицинской этики. – я начал мысленно загибать пальцы. – Склонение к этому сотрудника. Пренебрежение одобренными правилами безопасности. Использование карьерного положения в личных целях и давление на сотрудника.
От таких обвинений не уйти, доктор Кон погубит карьеру даже в случае невероятной правоты. Да, ставки настолько высоки, что это соображение для него несущественно. Но для меня-то оно еще как важно! Что я запишу в резюме – был резидентом Королевского госпиталя в течение двух дней?
А, какая разница! Мы либо умрем, либо меня уволят и я вернусь на родину героем.
- Надеюсь, вы не страдаете топографическим кретинизмом, - продолжил Кон, - и сумеете сами легко отыскать путь по инструкциям, которые мы вам дадим. Согласны?
- Почему я? В смысле, согласен, но почему?
- Вы первым непосредственно контактировали с мистером Дональтом. Ваше не-обращение в зомби подействует на комиссию убедительнее всего. Кроме этого – доктор Кон вздохнул. – технически мистер Дональт – ваш пациент. Следовательно, именно вам принимать решение о лечении, а я лишь утверждаю или не утверждаю его. Таким образом, этическая и юридическая проблемы решены. Это не я посылаю вас на верную смерть, а…
- А я предпринимаю самоубийственную попытку излечить неизлечимую болезнь.
Доктор Кон с сожалением и грустью кивнул, принимая обвинения. Смерть – это, увы, неизлечимая форма бытия. Я молча выслушал инструкции Кона и кивнул коллегам.
***
Два дня спустя мы сидели с Кендриксом и О’Си на задних рядах лекционного театра. Вместе с нами в зале штаны протирали еще две сотни докторов – лучших диагностов, инфекционистов и патонекромантов страны.
Публика ждала доклада доктора Кона, после которого возможно отвечать на допросе с пристрастием придется мне. Диагност оказался феноменально прав и сейчас наш пациент, мистер Дональт… я не могу сказать “уверенно шел на поправку” поскольку он оставался прискорбно мертв. Так что скажу "демонстрировал положительную динамику в про-социальном поведении".
Это был момент ожидаемого триумфа доктора Кона. Но ему предшествовали два дня бюрократического кошмара. Я вручил Дональту томик “Весен и осеней господина Люя” как раз в момент, когда в госпиталь ворвалась карантинная команда под командованием доктора Хиллса. Позже я узнал, что по приказу доктора Хиллса на военном драконодроме в Лейхенките подняли в воздух эскадрилью Черных Крушителей, чтобы выжечь госпиталь, если зомби-контаминация персонала или пациентов подтвердится.
Одновременно доктор Кон открыл трансляцию происходящего в коридорах третьего этажа и палате пациента на форуме госпиталя в Эйдосфере. Смотреть ее могли все желающие. А число желающих невероятно быстро росло. К сегодняшнему дню шоу "Открытие лже-зомбификации в Королевском госпитале" собрало почти 16 миллионов просмотров. Не думал, что в Присоединенном королевстве столь много врачей!
Миллионы коллег смотрели как я мечусь словно кретин по коридорам клиники, упорно выбирая не тот. Наконец, я вбежал в палату к мистеру Дональту и едва ли не швырнул в него книгой, выданной Коном.
И в этот момент ситуация изменилась.
Мистер Дональт, который уже рванул ко мне, неожиданно присмирел и, ворча, направился в кресло. Включив напольную лампу, мертвый библиотекарь уселся в кресло, расправил на коленях больничный плед и… принялся читать.
- Как видите, коллега, – невозмутимо начал свою речь Вэй Кон. – перед нами классический случай ложной зомбификации. Я бы назвал это синдромом философского зомби. Конечно, классическим этот случай делает только то, что стал первым диагностированным в наше просвещенное время. Но я убежден, что по завершении необходимых исследований и установлении диагностических критериев мы обнаружим по миру тысячи, если не миллионы философских зомби, которые живут и ни они сами, ни их друзья или соседи не подозревают, с кем в действительности имеют дело.
Я сел на полу, все еще с опаской поглядывая на мистера Дональта. Уф, кажется, жизнь не заканчивается.
Над Лонданом всходила заря новой эпохи. Человечество узнало о существовании философских зомби. А философский зомби в ответ вежливо, но твердо поинтересовался, не просрочен ли наш читательский билет?
***
Доктор Кон выступал больше часа.
- Представьте себе дом. – тихо, но так что его слышали все, докладывал доктор Кон. – в окошках горит свет, на плите – недавно кипевший чайник, в гостинной успокоительно бормочет маговизор, а простыни на кровати в спальной еще хранят тепло и форму спавшего тут человека. Но дом пуст. В нем давно никто не живет. Все, что происходит – происходит волшебным образом само. Этот дом – философский зомби.
- До определенной степени, коллеги, виноваты комфорт и удобство современной жизни. Многим из нас ни к чему осознавать себя. Мы водим кареты, смотрим маговизор, читаем книги и даже ставим диагнозы на автомате. В таком, действующем все больше и больше автомагически человеке сознание умирает. Их должно быть миллионы среди нас. Они занимаются ремеслом и исследованиями, торговлей и управлением. И заметьте, всё – совершенно безо всякого само- или даже просто сознания.
Я поежился. Интересно, кто из присутствующих докторов сам являлся философским зомби?
- Но случай мистера Дональта – особенный. Конечно же, особенный, иначе бы мы не собрались сегодня здесь. По мере того как скукоживалось самосознание нашего счастливого пациента, освободившуюся пустоту занимали философские идеи, которые он пожирал в библиотеке. И чем больше в нем появлялось чужих мыслей, тем меньше места оставалось для своих. Мистер Дональт приобрел невероятное множество чужих знаний, но лишился своих собственных. – диагност сделал паузу, – Однажды он умер, а чужие мысли, заполнившие его голову, этого не заметили. Я не знаю как лучше называть это существо. Филозомби? Библиотруп? Софоед?
Так или иначе наш некроживущий друг утратил собственную сущность. Он условно-жив, он подвижен. Но надо помнить, что наш пациент полностью лишен сознания и, что еще более важно, самосознания! В своем великолепном посмертии он целиком и полностью напичкан цитатами из умных книг. После смерти в этой голове не оказалось места только одному – самому мистеру Дональту!
Что ж, друзья, и в этом есть своя польза - более преданного делу библиотекаря не найти. Предвижу тот день, когда библиотрупы будут обслуживать библиотеки и архивы королевства! Старчески шаркая ногами, ворча, устремляя взгляд в глубины каталогов, что видны им одним, софоеды будут безупречно отвечать на любой книжный запрос. Разве это не чудо? И какой ценой - надо поделиться лишь малой толикой вашей живой мудрости, дать разрешение приобщиться на минуту к вашему сознанию!
- Доктор Кон, вы говорите так, будто желаете подобной судьбы самому себе?
- Почему бы и нет, – пожал плечами мой наставник, – Лишь тот, кто открывая новое, хранит старое, достоин называться учителем людей.
- Конфуций, конечно. – констатировал главврач Фейрлида с улыбкой. - Доктор Кон, позвольте от лица присутствующих поблагодарить за этот невероятный рассказ!
После аплодисментов все двинулись к выходу, торопясь выпить и поздравить Вэй Кона с победой то ли над смертью, то ли над еще более ненавистноым надменным КЦКЗ.
- Доктор Кон! – окрикнул я наставника.
Триумфатор обернулся с терпеливой улыбкой. Я, запыхавшись, остановился рядом с ним. Вэй Кон смотрел на меня, чуть приподняв одну бровь в вежливом недоумении.
- Я узнал цитату, которой вы завершили свою речь.
- Она широко известна. – пожал плечами диагност.
- Дело не в этом. – рискнул перебить я. – Эту фразу из Лунь-Юй можно перевести двумя способами. Один вы использовали в докладе. Второй – лишь тот, кто лелея старое, открывает новое, достоин называться учителем людей. Согласитесь, есть разница? Вы ведь это имели в виду?
Вэй Кон устало улыбнулся и… молча ушел. Так закончилась первая неделя моей резидентуры в Королевском госпитале Лондана.
Автор: Иван Тузовский
Думаете, я проспал? Нет! Я… заблудился!
Как известно, на плоскости кратчайший путь из точки А в точку B – по прямой. Спросите меня: как же тогда можно заблудиться в прямоугольном здании, которое строили дотошные немецкие цверги под присмотром педантичных британских гномов? Легко! Прямоугольным здание было только на городском плане. Стоимость земли в центре Лондона, потребности Госпиталя в площадях и достижения последних лет в области неевклидовой пространственной магии и внутри оно было сильно большим, чем снаружи.
Первые подозрения появились в холле или точнее – в круглом атриуме. Кивнув гвардейцу и ординатору, я самоуверенно направился налево – к раздевалкам персонала. Подозрения усилились, когда вместо прямого коридора я оказался в дугообразной колоннаде. Решив не сдаваться, я рысью (уже не столь самоуверенной) добежал до конца и вломился сквозь тяжелые дубовые двери… в приемный покой скорой помощи.
Родная стихия! Хаос, стоны, ругань, восклицания медсестер… и стремительные пассы парамагов, которые пытались удержать ки, хлещущую из шеи пьяного верфольфа, привязанного ремнями к каталке для пациентов-нелюдей. Простите, не не-, а металюдей! В Восточной Европе, откуда я родом, этому либо не придают значения вообще, либо… ну, вы понимаете. Господи, с кем же несчастный псоглавец так повздорил, что здоровенной твари просто вырвали кусок мяса из шеи?
Судя по плохой свертываемости, привычно начал ставить диагноз я, это мог быть только кто-то из кровососущих нелю... металюдей.
- Или же все проще – этот негодяй нализался виски до того, что аж порыжел. Давление подскочило, а задет вообще-то один из главных сосудов. – одернул мои размышления остановившийся рядом врач.
Я сперва хотел возмутиться, но вовремя разглядел пустые белки закатившихся глаз мага-сканера и значок главы департамента скорой помощи. Покраснел.
- Не смущайтесь, доктор… эээ… доктор Остроский. – как ни в чем не бывало продолжил сканер, неправильно выговорив мою фамилию. – В первый день в Госпитале теряются все. Пройдите по этому залу до конца и выходите через третью дверь слева, затем – по винтовой лестнице до пятого этажа. Так вы и окажетесь на втором этаже главного корпуса. Повосточной нумерации – на третьем. Там снова не смущайтесь и спросите дорогу дальше. Но поторопитесь! Доктор Кон… кхм… скептически относится к опаздывающим резидентам. И да, доктор Кинксли к вашим услугам.
Оставалось только восхититься мастерством сканирования моей ауры, которое продемонстрировал реанимаг и припустить по указанному пути.
Быстро выяснилось, что приемный покой Королевского госпиталя суть одно. Сцены, подобные уже увиденной, повторялись снова и снова. Кровь, стоны, слезы, травмы – шум и забота шли рука об руку. Только метрах в двухста мне повстречался островок тишины. За стандартной больничной “шторкой” неподвижно и тихо сидел пожилой, интеллигентного вида мужчина, вероятно ждущий приема.
- Простите. – я вежливо обратился к нему, надеясь, что он в здравом рассудке. – вы не подскажите, где здесь выход?
- Ээээыыыы… – надежды тщетны, пациент явно не здоров. – Ммммммммээээыыыыыы…
Странно, запаха алкоголя совершенно не чувствовалось, а поверхностное манасканирование, которое я провел, не обнаружило токсинов в крови, кроме естественных для его возраста продуктов распада ки. Да и тех было маловато.
Он медленно и слабо потянулся в мою сторону рукой, продолжая мычать
- Мыыыыыыыыэээээээээ… мыыыыыыыыы… мэээээээээээоооооо… моооооооооо…
Время! Время-время-время!
- Простите, скоро к вам подойдут. – пролепетал я и отступил, когда пациент слабо ухватил меня за предплечье. – Сестра! Помощь!
Услышав торопливое “Бегу”, я поспешно ретировался. Работа в скорой – не моя цель. А если опоздаю к началу рабочего дня, то тут мне и будет самое место. Чтобы, так сказать, научился ценить время.
Вот и выход! Но дверей было восемь. Через какую выходить? Четвертую? Пятую? Аааа, черт, слева или справа? Как можно было забыть?
Я почти безвольно шагнул к пятой двери, как передо мной появился полупрозрачный силуэт Кинксли и с легким упреком покачал головой.
“Ну же! Думай! Это что-то да значит!”
Кинксли еще раз трижды качнул головой влево и я, наконец, понял. В этот момент решимость вернулась ко мне, и через секунду я уже буквально вывалился на лестницу. Перепрыгивая через ступеньки, я опаздывал навстречу судьбе. Через две минуты блужданий в убаюкивающе бежевых коридорах я рискнул обратиться к проходившему мимо врачу и тот вновь указал верный путь.
К моему облегчению в раздевалке удалось подслушать разговор двух интернов, которым как раз надо было в отделение Интенсивной мануальной терапии по соседству с диагностами. Тенью я проследовал за ними, пока не заприметил на стене указатель “Департамент диагностики”. Тут-то я припустил, понимая, что опоздал на десять минут.
***
Мое появление было встречено слегка удивленным молчанием. Признаю, что оно было нелепо… но эффектно. Я тихонько приоткрыл дверь и скользнул внутрь, но запнулся о мягкий порожек и начал падать. Дверь, за которую я попытался ухватиться, распахнулась настежь и звонко ударила в стену, а сам я, подвернув ногу, едва не распластался на полу.
Трое докторов уставились на разыгравшуюся сцену.
Один был невысоким, болезненно худым мужчиной восточной внешности. С выражением вежливого интереса он неторопливо повернулся на звук моего явления, слегка приподняв точно очерченную бровь.
Напротив него сидела молодая женщина, чьего имени я не знал. Она испуганно вздрогнула и, бросив на меня быстрый взгляд, тут же отвернулась.
Третьим был невысокий худой европеец. Он насмешливо усмехнулся, покачав головой. Из-за того, что, как я вскорости убедился, его лицо было очень подвижно, оно все как будто состояло из морщин, складок и неровностей. Судя по глазам – не стар, но ему могло быть как тридцать, так и пятьдесят лет.
Так и состоялось знакомство с докторами Коном, О’Си и Кендриксом.
Я нелепо замер, восстановив равновесие. Затягивающуюся паузу прервал докор Кон:
- Друзья! Разрешите представить доктора Остроцки.
Я нервно сглотнул и кивнул, пытаясь выдавить из себя приличествующее случаю приветствие. Ничего в голову не шло.
- Пан Остроцки, позвольте представить вам докторов Дейрдре О’Си и Михаэля Кендрикса. Прошу если не любить, то жаловать друг друга.
Вэй Кон – а это был именно он – сделал паузу, давая время сказать “Здравствуйте”, и тут же продолжил:
- Доктор Остроцки прибыл в Бретанию из Тридевятого. Поэтому, господа, заранее прошу отнестись с пониманием к культурной разнице, которая вытекает из этого факта. Доктор, вас это тоже касается. – кивнул он мне. – Будьте терпеливы и вежливы. Достигайте компромиссов там, где нужно. Учитесь у других, где только возможно. Узнавайте новое и лелейте старое там, где это действительно важно.
При последних словах лицо доктора Кендрикса снова задвигалось, моментально сменив три или четыре выражения.
Доктор Кон тем временем продолжил мягкую речь:
- Думаю, дверной проем можно освободить. Берите стул и присаживайтесь. Вы пришли как раз вовремя, чтобы пропустить утренние ритуалы вежливости и попасть на подачу основного блюда. Поэтому придется сразу броситься в горящее здание, чтобы найти золотую цикаду. - непонятной идиомой закончил свою речь диагност.
Я, стараясь двигаться как можно незаметнее, взял одной рукой стул у окна и подставил к столу. Доктор Кон терпеливо дождался, пока я сяду, и вновь кивнул:
- Поскольку к началу дня вы опоздали, то налагаю на вас взыскание…
“Хорошенькое начало, – подумал я. – Не только опоздать, но и сразу получить взыскание!”
Однако вслух возмущаться было бы и неправильно, и глупо, оставалось смириться и пробормотать, что такое больше не повторится.
- Конечно же повторится, любезный друг! - тепло улыбнулся глава департамента диагностики. – Все проходят через это. Но со временем вы научитесь не опаздывать, а я приложу к этому все усилия.
Странное дело, глаза его прямо искрились от радости, а в словах я не чувствовал угрозы… которая там, несомненно, была.
- Сперва расскажите, кто вы и почему решили работать в Госпитале. Затем вас ожидает первое задание в нашем благословенном Небом департаменте. Смею уверить, оно будет сложным...
Он замолчал и безо всякой деликатности уставился на меня. Я понял, что все ждут представления и откашлялся.
- Меня зовут Олександр Остроцкий. Рад познакомиться, доктор О’Си, доктор… эээ… Кендрикс. - незнакомая фамилия далась с некоторым усилием.
- Друг мой, – мягко вклинился Кон, – оставьте формальности. А то приметесь, чего доброго, рассказывать, когда родились и где учились. У вас минута и постарайтесь за нее поведать, чем живете и чего ждете от работы в Главном госпитале Присоединенного Королевства!
Я открыл рот и непроизвольно задохнулся. О черт! Curriculum Vitae я подготовил, но вопроса, чем живу и чего жду, конечно, не ждал. Чем я живу? Зачем пришел? Камо грядеши? Что за чепуха!
- Мне кажется, доктор Кендрикс еще должен помнить как он сам отвечал на эти вопросы. – медленно, без тени улыбки произнес глава департамента. – Помогите коллеге!
Это не было просьбой, понял я. Кендрикс раскрыл рот, но Вэй Кон уже вернулся к привычной вежливой доброжелательности:
- Нет-нет, доктор Кендрикс. Не повторяйте свою речь. Мы все помним, она произвела на нас большое впечатление. Помогите доктору Остроцки советом, пожалуйста!
Доктор Кендрикс закрыл рот.
– Вам предстоит работать друг с другом, – невозмутимо заявил доктор Кон. Предстоит работать с пациентами. С руководством Королевского госпиталя и коллегами. Смею уверить, это всё – нелегкие люди. Поэтому никогда – никогда! – не забывайте, что работа здесь – не только медицина.
Я восхитился мастерству, с которым доктор Кон не только обозначил мне особенность своего подхода, но и напомнил об этом подчиненным.
Мне показалось, что время до начала неутешительных выводов обо мне истекает. И я решился:
- Я из Восточной Европы. Медмагия у нас недавно переросла традиционное знахарство и колдовство суеверий, проб и ошибок, а также псевдомагическое, так называемое “научное” шарлатанство. У молодого доктора, претендующего на внедрение новейших мировых достижений в этой сфере, не будет надежд на статистический успех. Каждое дело – или сиюминутный триумф, или безоговорочное и окончательное поражение. Поэтому я искал резидентуру у наставника, известного нетривиальными методами. Мне важно превратить медмагию в Тридевятых в доказательную дисциплину. Знаете, у нас до сих пор заряжают амулеты перед иконами и ищут воду при помощи лозы.
- Между прочим – недурной метод, – ласково мурлыкнул доктор Кон. – поняли, друзья? Наш коллега – честолюбив, но оценивает мир реалистично. Так он думает. Хочет перевернуть развитие медицины в родной стране и надеется, что магический талант и медицинская эффективность защитят от самодурства бюрократии. Вам, Кендрикс, не стоит опасаться доктора Остроцки сейчас, а вам - доктор О’Си потом, но не наоборот. Но нам всем стоит опасаться, что в ближайшие месяцы коллега Олександр не раз продемонстрирует культурные различия между Присоединенным королевством и Тридевятыми царствами.
Доктор Олександр, в силу презрения к установленному канцелярией порядку работы, естественного для столь благородного мужа, коим вы, вне всякого сомнения, являетесь, я назначаю взыскание. Вы должны обратиться к ординатору больницы и подыскать дело, достойное вас и сих человеколюбивых господ. – Кон кивнул на помощников и слегка поклонился.
Хотя в сощуренных глазах играли искорки откровенной насмешки, но напряжение первых пяти минут, проведенныхв Департаменте, спадало. Открытая насмешка – это что-то, что я прекрасно понимал. Подыскать дело для взыскательного доктора Кона, – это задача, едва ли решаемая в первый день стажировки. Но ведь решать надо только нерешаемые задачи?
Я почувствовал, что тону в сплетениях восточного хитроумия, помноженного на западный этикет. За несколько минут прозвучало больше полунамеков, чем я слышал за семь лет в Лекарском Училище имени Постникова в Московии.
Тону, помогите!
***
- Итак, почему вы выбрали этого почтенного джентльмена?
И вновь доктор Кон являл собой персонификацию Небесной безмятежности. Я растерянно огляделся по сторонам.
- Я проходил утром… – начал я, а Кон ободряюще кивнул. – Когда… эээ… опаздывал в департамент, доктор.
Благожелательный кивок…
– И имел... гм... возможность провести краткий осмотр пациента…
И еще один кивок, даже более благожелательный.
- Отделение скорой, как видите, не жалуется на отсутствие пациентов, но и не переполнено. И все же по карточке пациента видно, что никто не подошел к нему за два часа с момента поступления.
- Позвольте продолжить. – мягко прервал доктор Кон. – иначе рассказ растянется как повесть о приключениях Лазоревого монаха и Царя Обезьян. Вы провели осмотр, убедились, что травма головы исключается, и позвали сестру. Дождавшись ответа, поспешили в наш благословенный департамент. Я поручил вам отыскать дело и вы отправились в регистратуру. Но вам известен только один путь – тот, которым шли утром. Не желая рисковать, вы проделали его в обратном направлении. И обнаружили, что пациент по-прежнему здесь и по-прежнему не осмотрен… Да, логика ясна…
Кендрикс выступил вперед:
- И что тут такого? – яростно начал он. – Скорая вечно перегружена! То, что несрочному пациенту пришлось подождать, сразу делает его интересным больным?
Признаться, я удивился такому напору.
- Мы будем сегодня перебирать всех случайных больных, которые понравились доктору… ээээ… Отсроцки?
Поскольку я из неприязни не смотрел на Кендрикса, то увидел и как доктор Кон блеснул из-под полуприкрытых век взглядом в сторону доктора О’Си, и как моя молчаливая коллега тут же отвернулась:
- У пациента отвращающая аура, да? Поэтому к нему не подходят. Чем выше ранг субъекта внимания, тем сильнее отвращение к объекту. Но пациент демонстрирует все признаки потусторонней одержимости – потерю ориентации во времени и пространстве, нарушения памяти, вероятно – расстройства персональной идентичности, моторную неуклюжесть.
- И что? – не понял доктор Кендрикс.
- И то. – неожиданно грубо ответил Вэй Кон. – Отвращающая аура – неизменный спутник проклятья. А высокоуровневое проклятье и фундаментальная одержимость – невозможные соседи. Не хотите же вы сказать, Михаэль, что у него две редких магохвори одновременно?
- Да он просто ударился пустой башкой о фонарный столб! – взорвался Кендрикс так, что я даже отступил…
И тут пациент неловко ухватил моего коллегу за руку и с трудом прохрипел:
- Моооээээ… цыыыыы…. Мооооэээээ цэзыыыыыы…
- Мо-Цзы! – воскликнул пораженный таким совпадением я. Восточный мудрец, живший два тысячелетия назад!
- Мы его берем! – подвел итог Вэй Кон и, резко развернувшись, ушел.
Я растерянно смотрел вслед: диагност шел вовсе не к лестнице, а в направлении входа в отделение скорой, через который я попал сюда утром.
- Не обращай внимания. – буркнул доктор Кендрикс. – И извини. Я всегда эмоционален, не принимай на свой счет.
- Да, он всегда. – кивнула О’Си, по-прежнему избегая встречаться взглядами. – Доктор скоро вернется. Ищет Путь.
***
Пациента перевели на наш этаж, а я смог доложить главврачу, что приступил к работе в Департаменте диагностики.
Доктор Фейрлида благосклонно кивнул и пожелал успехов. Должен сказать, что на светило медицины, которым он являлся, доктор не походил. Совершенно.
Если вы попросите описать его одним словом, то это слово будет “слишком”. Слишком элегантный костюм, слишком ухоженный внешний вид, слишком благородная седина в волосах, слишком лихо зачесанных назад.
После его слишком вдохновляющей и мотивирующей речи я вернулся в Департамент растерянным. Доктор Кон был … эээ… занят? Ну, я не мог предположить иного. Знаменитый диагност сидел в кресле, полностью расслабившись, дышал глубоко и ровно. Медитирует, – догадался я.
Кендрикс сидел за столом, но ментально отсутствовал – погрузив руки в ауру дорогого хрустального шара, он искал что-то в Эйдосфере. О’Си перелистывала карту мистера Дональта. Увидев меня, она предложила проверить состояние пациента. Взгляд при этом блуждал по кабинету, иногдадля разнообразия останавливаясь на мне. Не более чем на секунду.
Этого уже нельзя было списать на милые особенности. Настойчивость, с которой доктор О'Си избегала зрительного контакта, да и вообще избегала смотреть на людей, наводила на мысль, что поведение коллеги – симптом, а не небольшой личный пунктик.
Пока мы шли к палате, доктор изложила, что успела узнать:
- Маршалл Дональт. Шестьдесят восемь лет. Восемь лет как выйти на пенсию мог. Продолжает работать но. Библиотека Святого Пелагия. Философии отдел. Истории отдел. Из обычных болезней – хронический панкреатит, но себя не проявлял. Много лет. Подагра. Тоже. Остеохондроз.
Поспевать за ее речью было сложно, тем более что мой дануданаанский был недостаточно хорош. Ситуацию осложняло и то, что доктор О’Си была чрезвычайно привлекательна собой – вихрь рыжих волос, зеленые глаза и тонкие черты лица.
- Магических заболеваний не было двадцать лет. В сорок семь было. Легко перенес Леприконскую Лихорадку. Без осложнений но. В тридцать два было. Подхватил темное проклятие. От призрака в Магистрате города. Работал там. Быстро обнаружили. Облучали магистерием. Новейшая методика тогда. Вылечили, рецидивов не было.
- Проклятие могло вернуться. В группу риска входит он. – осторожно сформулировал я. После диалога с моей необычной спутницей было сложно не сбиться на ее манеру.
- Могло. – не стала спорить она. – Но Вэй правильно сказал. Проклятие – высокоуровневое. Одержимость одновременно – вряд ли.
Мне показалось или О'Си только что назвала начальника Вэем?
- Дифдиагноз позже будет. Вэй думает. Мы осмотрим и анализы возьмем. Информация нужна.
Этим мы и занялись. Температура тапаса в норме, давление ки – 125 на 80 (мне бы такое!), сатурация праны 93. Низковато, но возраст. К тому же кончики пальцев левой руки были желтовато-зеленого оттенка и я предположил, что мистер Дональт – курильщик. Легкий отек ног, но это потому, что он просидел в скорой два часа. О’Си обратила внимание на мышечный тонус и сложность сгибания в суставах, а мне показалось, что пигментных пятен многовато, но ни одно из них не обладало характерными признаками злокачественной одержимости. Разве то оттенок не совсем обычный. В учебниках такого не увидишь – серый, но с каким-то непонятным цветным отливом. Лишай? Я на всякий случай взял соскоб. Осмотр гениталий не выявил признаков суккубных инфекций.
В общем-то пациент был на диво здоров. Но активности больше не проявлял и на наши вопросы не реагировал, хотя определенно пребывал в сознании. Я украдкой ткнул несколько раз самопишущим пером в икроножную мышцу, подозревая паралич. Но нет – нога отреагировала как положено.
***
Когда мы вернулись, Кендрикс уже закончил поиск:
- Ничего примечательного – мышь земная, а не человек! Жена умерла двенадцать лет назад из-за обширного манаизлияния в мозг. Детей нет. Время проводил на работе или дома. Два раза в неделю ходил по книжным лавкам, но не покупал ничего редкого и магического. Старые, не особо ценные труды по философии. Короче, в свободное время – та же работа, но вид сбоку. По субботам играл в шантранж в сквере Нильсона, но слабо. Собеседником во время игры был посредственным – читал противникам занудные лекции догадайтесь о чем? Поэтому иногда просиживал по часу в ожидании компании. Похоже, что частенько с ним играли из жалости. Раз в месяц ходил в публичный бассейн.
Доктор Кендрикс перевел дух и раздраженно отодвинул шар, похлопал по карманам халата и, ничего не найдя, обозлился еще больше.
- Представляете, – продолжил он со сдерживаемой яростью, – двенадцать лет как заводной апельсин! Понедельник-пятница с восьми до пяти в библиотеке. Во вторник и четверг – поход по книжным лавкам, в субботу – шантранж в парке и в воскресенье – бассейн. Пражский голем, а не человек!
В этот момент доктор Кон и вернулся в наш мир. Из своего кресла он выдал совершенно удивительное замечание:
- Разве это не прекрасно?
Кендрикс замер и буркнул, резко понизив голос:
- Простите, шеф.
- За что? Мне все равно было пора... – диагност глянул на наручные часы. – Проспал лишние десять минут! Но, конечно, это инспекция отделения скорой меня утомила. – безмятежно закончил он.
Медитация? Размышления? - ха, мой начальник спал посредине рабочего дня в своем кресле!
- Умение отдыхать и переключаться с задачи на задачу, доктор Остроцки. – обратился Кон ко мне. – очень важно в нашем деле. Скоро вы в этом убедитесь…
Слова прозвучали как непонятное, но грозное предсказание. Но еще больше занимало иное.
- Вы – новенький в нашем маленьком мирке. А доктор О’Cи и доктор Кендрикс давно привыкли к моей маленькой слабости. Я плохо сплю ночами, поэтому привык дремать в течение дня.
Кон хлопнул в ладоши, вернув нас к насущной проблеме, и предложил записать уже известные симптомы. Обнаружилось, что для этой цели отлично подходит чернильно-черная стена в восточном углу кабинета. Я только теперь понял, что, наблюдая коллег и размышляя о пациенте и начальстве, не обращал никакого внимания на место, в котором оказался и в котором мне предстояло провести следующие пару лет. Если повезет.
Департамент диагностики представлял собой большой и светлый кабинет. На западной стороне вход, через который я три часа назад и ввалился в новый для себя мир. Северную сторону занимали высокие, до потолка окна. Под окнами стоял диванчик для отдыха сотрудников. Всю южную сторону занимала упомянутая черная стена. А у восточной было то, что можно назвать “уголком Кона” – здесь стояли его стол и кресло. Над столом возмутительно неровно висело семь книжных полок. Я разглядел “Справочник по манатерапии”, “Новый Герметикон” и “Историю доказательной магии. Том 1”. Однако гораздо больше было изданий, которые к магомедицине не имели никакого отношения – стихи Киллинга, Рождецвенского (!) и Виньона, трагедии Шикспира и комедии Соу. Некоторые корешки не содержали имени автора. На других золоченое тиснение стерлось, не позволяя его прочесть.
Кроме невероятного бардака на книжных полках, в остальном уголок Кона представлял собой царство Идеального Порядка.
- Давайте резюмируем. Удалось ли выяснить что-нибудь ценное о прошлой жизни пациента? – Доктор Кон выразительно посмотрел на Кендрикса, но немец лишь выразительно пожал плечами.
- Осмотр?
- Показатели в норме. Но пациент окончательно отключился и не реагирует на внешние раздражители.
- Однако это не хрустальная кома и не паралич. – вставил я.
Вэй Кон извлек волшебную палочку и шепнул “Scintillae”.
Кончик магического инструмента самым непочтительный образом заискрил как какой-нибудь бенгальский огонь. А диагност принялся стремительно выводить на черной стене список симптомов… до прискорбного краткий.
- Честно говоря, не припомню такой запутанной картины уже довольно давно. Симптомы противоречат друг другу!
- Да, водят нас за нос. – удовлетворенно и как будто даже радостно кивнул доктор Кон Михаэлю. – разве это не прекрасно?
- Что?
- Ах, друг мой, пациент может врать. Анамнез может врать. Врать могут друзья и даже врачи. Но симптомы не врут никогда.
Доктор Кон выдержал эффектную паузу и затем одним движением палочки заставил надписи поменять положение на доске, сгруппировав их в два столбца.
- Но наши симптомы – жалкие врунишки! Они покрывают друг друга как сговорившиеся дети. Посмотрите!
Мы посмотрели.
Проклятие: отвращающая аура, спутанное сознание, заторможенность речи, проблемы с дикцией, потеря памяти.
Одержимость: демонический глаз, личностное расстройство, моторные нарушения, паралич.
- Больше симптомов в пользу проклятия. Позвонить доктору Ли Сону из Малефикации? Собрать ки на зло-маркеры? – Кендрикс даже фыркнул. – Но мы ничего не знаем о природе проклятия! Неясно даже, какой из органов оно поразило!
- Разве? – доктор Кон улыбался еще шире.
Я напряженно размышлял. Конечно, я еще совсем не знал своего нового наставника. Но готов поставить злотый, что он немногим отличался от моих педагогов. Такие, если ведут студента за нос к очевидному выводу, расставляют силки. Чтобы затем продемонстрировать аудитории, насколько тонкая грань разделяет самоуверенность и некомпетентность. Так что, повторюсь – злотый на то, что с проклятьем наше дело не имеет ничего общего.
- У нас есть свидетельства мании. – вмешалась в разговор О’Си, тряхнув кудрями.
Доктор Кон, все так же улыбаясь, повернулся к ней.
- Он годами совершал одни и те же действия. Работал. Покупал книги. Играл в шантранж. Плавал в бассейне. И снова: работа-книги-шантранж-бассейн.
- Да он делал это минимум десять лет! – яростно не согласился с ней Кендрикс. – А симптомы проявились вчера! Если это одержимость – коллеги давно заметили бы!
- Возможно, какой-то малоизвестный вид одержимости. Заболевание годами вызревало, так что никто и не подозревал. – О’Си яростно сверкнула зелеными глазами, буквально вонзив взгляд в Кендрикса.
- И что же тогда послужило толчком к внезапным изменениям? - не уступал Михаэль рыжей.
Вот оно! Меня словно пронзило.
- Паралич. – выкрикнул я. - Паралич!
Все замерли и обернулись ко мне. Доктор Кон улыбался одними глазами – губы же поджались в тонкую суровую линию.
- Поясняйте. – отрывисто бросил он.
Кажется, я испортил начальнику веселье.
- Симптомов в пользу обоих диагнозов почти поровну. Есть аргументы и в пользу одержимости и в пользу проклятия – смотря как интерпретировать отдельные факты. Одно “но”. С момента поступления мистера Дональта в госпиталь проявился только один новый симптом – паралич. И он говорит за одержимость!
- Действительно, логика безупречна. Пациенту – антиобсессивные препараты широкого спектра и ки на посев. Поздравляю, доктор Остроцки. Дважды. – уточнил Кон. – Во-первых, вы выбрали небезынтересный случай. Во-вторых, самостоятельно продвинулись в решении этого дела. Учитесь, господа, как извлекать пользу из обстоятельств и заставить запутанные симптомы работать на вас, а не против.
И Кон отвернулся, словно забыв о нашем существовании.
***
День завершился спокойно. Кендрикс и О’Си поставили мистеру Дональту капельницу, а я занес документы в кадры. В 18 часов доктор Кон отпустил нас с О’Си, оставив вспыльчивого Михаэля наблюдать за пациентом.
Проблуждав с четверть часа по госпиталю в поисках выхода, я наконец справился с этой нетривиальной топологической задачей. Ноги сами собой отмеряли шаги по заполненным людьми улицам Лондана. В какой-то момент я понял, что забрел непонятно куда. С большим трудом я отыскал путь обратно к знакомой части столицы и поужинал в кафе “Лис и Пес”. Кружка пива выглядела хорошей идеей, чтобы поздравить самого себя, поэтому я с удовольствием отсалютовал Бретонии. А затем еще одной. После третьей решил, что идея была не такой уж и хорошей, и направился домой.
Попав ключом в замочную скважину с третьего раза, я ввалился в арендуемую квартиру и тут же запнулся о низкий порожек. Черт, островитяне на них помешаны, что ли? – я едва не растянулся поперек комнаты.
Не раздеваясь, я растянулся на диване. Последняя мысль была домовому: “Разбуди меня в семь утра”.
Магия! – удобно и упрощает жизнь…
Проснулся я все же не от тихого шепота домового, а вовсе даже из-за громкого стука во входную дверь. Кто-то неделикатно и мерно стучал в нее кулаком.
Проспал! – сверкнула ошеломляющая мысль.
Я подскочил с кровати. Совладав с собственным телом и слегка покачивающимся полом, добрался до дверей. За ними обнаружился Кендрикс.
- Уже одет? – удивился он. – Отлично. Доктор Кон не смог до тебя дозвониться. Собирайся, едем в больницу!
- Сколько времени? Черт!
- Четыре утра.
- ЧТО?!
- Пациенту хуже. – кратко пояснил Кендрикс, оттеснив меня от входа и проходя в комнату. – Удалось временно стабилизировать, но Кон вызвал всю команду. Так что поторапливайся – наш улыбчивый доктор ненавидит ждать.
Мы выскочили на улицу, где ждал кэб последней модели – обтекаемая, зеркально-черная капсула. Кэбмена за рулевым колесом не было – это была модель “Уатт”, первый беспилотник, допущенный на улицы столицы Присоединенного королевства.
По пустым улицам мы домчали до госпиталя в три минуты.
В кабинете уже ожидали доктор Кон и О’Си. Не думал, что ее бешеные ирландские кудри могли выглядеть еще более растрепанными. Но они выглядели. Доктор Кон, напротив, выглядел столь же просто и безупречно, что и утром.
Поверх окон на северной стороне кабинета было выведена черно-белая маготрансляция из палаты пациента. Мистер Дональт метался на кровати, распахивая рот в беззвучном крике. Точнее пытался метаться, потому что ремни держали надежно.
- Антиобсессивные препараты не работают. – вместо приветствия Кон кивнул на трансляцию.
- Но и проклятием я бы это не назвал – слишком уж быстро развивается. – в тон ему коротко и сухо сказал доктор Кендрикс, усаживаясь за стул.
- А кто был с ним, когда началось… это? – я старался дышать носом, но доктор Кон едва заметно поморщился, вероятно уловил запах алкоголя.
- Я. – ответил Кендрикс. – Около трех часов резко стало хуже. Давление ки упало. Я вызвал сестру и принялся реанимировать. Но было непонятно, за что хвататься. После давления упала сатурация праны до 80, затем тапас скачком снизился до 34, и пополз дальше вниз. Я не знал интубировать, воскрешать сердце или начать трансфузию донорского тапаса.
- Поэтому вызвал меня. – вновь улыбаясь, перебил его Кон. – Мы стабилизировали показатели... на этих странных значениях.
- Странных? Он мертв, да? Никто не может жить. Температура тапаса в тридцать градусов. Останавливаются процессы манаболизма. Душа умирает без пневмы. Если сатурация меньше 90. Долее получаса уже? – О’Си по-прежнему выражалась очень странно.
- Как видите, жив. – возразил доктор Кон.
- А можно сделать трансляцию цветной и со звуком? – обратился я с вопросом к коллегам.
- Зачем? – удивился Кендрикс.
Я посмотрел на Кона, проигнорировав вопрос немца – не было времени
- Сложно. – ответил диагност. – звук настроить можно. Но цвет… разве что общие цвета, без оттенков.
- Может быть зайти? К нему? Палату в. – грамматика доктора О’Си в кризисной ситуации окончательно отрапортовала о том, что берет выходной.
- Пока он стабилен в этом состоянии и мы не поняли, что с ним – нет. И еще раз нет. Неизвестно, насколько это заразно. Не одержимость. Не проклятье. Что это?
Одновременно доктор Кон совершал пасы руками и наконец прошептал:
- Готово!
Картинка была вне сомнения цветной, но сильно выцветшей. Я напряженно всматривался в открытые участки кожи пациента, пока тот хрипло бормотал свое неизменное “Моооооооэээээ….. моооооо…. цыыыыы… ”.
Стало ли пигментных пятен больше? Определенно! Оттенок вызывал вопросы, но было и еще одно средство проверить. Я присмотрелся к кончикам пальцев пациента:
- Доктор О’Си, скажите, когда мы осматривали пациента, пахло ли от него табаком?
Рыжая отрицательно мотнула головой.
- Ну хоть чуть-чуть? - в отчаянной надежде взмолился я.
Снова отрицание.
- Коллеги, а в приемной скорой вы не почувствовали запаха табака?
Такое же отрицание со стороны докторов Кона и Кендрикса.
- Мне кажется… – я глубоко вдохнул перед тем как нырнуть в самую глубокую воду в своей жизни. – наш пациент давно мертв.
В комнате повисло ошарашенное молчание. Прежде чем мне успели возразить, я принялся быстро перечислять.
- То, что я принял за пигментные пятна – это трупные пятна. Отсюда и окоченение конечностей, которое мы приняли за моторную дисфункцию, а потом – паралич. Посмотрите, кончики его пальцев не желтые из-за никотина, как я подумал. Они зелено-фиолетовые! Он уже начал разлагаться.
Коллеги ошарашенно смотрели на меня в мертвом – под стать ситуации! – молчании. Пациент тем временем вновь наполовину прохрипел наполовину промычал: “Мооооооееееееезэээээыыыыы”.
- Ни хрена! – вульгарно воскликнул Кендрикс. – А это что? Предсмертные конвульсии? Откуда у него тогда давление ки и сатурация праны?
- А вот это – уже не серендипность, а блестящая дедукция. Поздравляю доктор Остроцки! – поклонился доктор Кон. – Наш пациент – зомби.
Тишина, повисшая после слов о смерти пациента, была ничем в сравнении с той могильной глухотой, которая накрыла комнату от слов Вэй Кона. В кабинете разом стало темно и сыро как в склепе.
Зомби?! Зомбидемии считались искорененными еще в 1830-х гг. Всемирная Организация Магии приложила невозможные усилия, что отыскать и выжечь все природные очаги зомбификации. Нос тех пор прошло почти два столетия… у кого из ныне живущих активный иммунитет? Ни у кого! Что нам достоверно известно о зомбидемиях? Ничего!
Не “Мо-Цзы”, конечно, хотел произнести наш пациент. Что недавно мертвому до истлевшего две тысячи лет назад китайского философа? “Мозги” – вот то послание, которое он принес нашему миру!
Тем временем Кон действовал. Он стремительным движением извлек из кармана пиджака палочку и начертал в воздухе сложный символ. По мере движения его руки кончик палочки разгорался черно-багряным. Когда диагност завершил короткие пасы, по всей клинике взвыли трубы, объявляя о режиме внутрибольничного карантина.
- К сожалению, господа, клиника возможно контаминирована. Увы, мы с вами под подозрением в первую очередь. Как ни прискорбно, вынужден задержать всех до разъяснения обстоятельств нашего положения. С искренней грустью, предлагаю воспользоваться Эйдосферой для того, чтобы составить или уточнить свою последнюю волю.
Страшная речь диагноста звучала почти комично из-за извинительных вводных. Что ж, резидентура в Королевском госпитале получилась короткой. Но, вероятно, ее завершение будет весьма ярким.
Почему так отчаянно хочется есть, черт возьми?!
***
Мы провели в одиночестве час. Охранные духи запечатали выходы и внутренние переходы, пока не прибудет Чумной Трибунал Королевского центра по контролю заболеваний. Нашу судьбу решат самые кошмарные существа, когда-либо принимавшие человеческий облик. Медицинские бюрократы!
Я прикинул, сколько времени потребуется КЦКЗ, чтобы информация об эпидемии четвертой категории опасности дошла до руководства. Единоличное решение о полном карантине кроме главврача могли принять всего несколько человек – глава департамента обсессивных инфекций или… департамента диагностики. К сожалению, невероятный авторитет доктора Кона работал сейчас против нас. Его вес в медицинских кругах наверняка добавит приоритета тревожному сообщению.
- Времени даже меньше. – грустно вздохнул доктор Кон, вновь как будто читая мысли. – Там работает один мой... гм... коллега. Доктор Хиллс. Мы вместе проходили резидентуру у доктора Дханвантари. К сожалению, наши взгляды на жизнь весьмаразличны. Он – сторонник радикальных мер и быстрых суждений. Слуга инструкций, многие из которых написал сам, князь преисподней, а не человек!
Я был ошарашен, услышав из уст вежливого, но прямого в суждениях диагноста столь уничижительную характеристику.
- Что, если ошиблись мы. А? – неожиданно ожила доктор О’Си, которая последние шестьдесят минут провела в полном молчании – блуждая взглядом по стенам запечатанного кабинета.
- Ага. А пациент – просто очень бодрый труп! – кивнул на трансляцию доктор Кендрикс.
- Мы теряем ничего. – возразила доктор О’Си. – Справиться зомбидемией не можем. Центр контроля сожжет все. Нас. Его. Справиться с другим заболеванием можем.
- Ты предлагаешь искать другую болезнь, потому что с ней можно справиться? – горько рассмеялся Кендрикс. – Это даже не смешно. Хвост виляет собакой.
- В этом есть логика. – возразил доктор Кон. – Мы сдались, потому что безоговорочно признали, что мистер Дональт – зомби. Но вообще-то у нас нет на это достаточно оснований. О зомбификации мы…
- ...ничего не знаем достоверно. – пораженно закончил я. – Только то, что наш големоподобный пациент умер, но продолжает жить своей бессмысленной жизнью нищего философа.
Доктор Кон остановил на мне свой взгляд и сумрак отчаяния слегка рассеялся. К нему на глазах возвращались и учтивость, и эмоциональная теплота.
- Кендрикс, выясните, когда последний раз Дональт посещал кладбище. О’Си и Остроцки, выпишите на стену, что известно о пациенте.
- А вы, доктор? – непроизвольно вырвалось у меня.
- Кому-то надо лечь на амбразуру. – пожал плечами доктор Кон. - Я возьму на себя самую опасную миссию…Вызову доктора Хиллса!
***
Мы вернулись к тому, с чего начали. Снова пациент с противоречивым симптомами, из которых только один не подлежал сомнению - Смерть. Старец с косой большими буквами отсчитывал отпущенный нам срок.
Только теперь мы понимали, что ищем то, чего не знаем. Что не найдешь в медицинских справочниках и чему не проведешь дифференциальную диагностику.
Доктор Кон, тем временем, убеждал доктора Фейрлида не паниковать.
- Уинстон, послушай, нужно, чтобы ты использовал свои каналы. Передай весть доктору Хиллсу из ЦКЗ. Нужно, чтобы тревогу рассматривал именно он. Конечно же я знаю, как он ко мне относится!
Кон умолк, видимо, выслушивая, что выдал Фейрлида.
- Когда я объявлял карантин, то был уверен. Но послушай, не могу обещать, но, может быть, у нас все-таки есть надежда. Но она станет реальной только, если случай будет рассматривать доктор Хиллс. Надеюсь на тебя, Уини!
Я перестал понимать, что происходит.
- Готовы? Что ж, друзья, у меня родилась кое-какая догадка. Но прежде, чем я ее выскажу публично, необходима проверка. – твердо закончил глава департамента сумасшедших гипотез.
Скажу честно, до меня не сразу дошел смысл сказанного. Нет, доктор Кон не говорил о какой-то аналитической работе! Кажется, он имел в виду…
- Да, друзья. Кому-то придется войти в палату к мистеру Дональту.
***
Выслушав еще раз рассказ о серой жизни мистера Дональта, доктор Кон удовлетворенно кивнул:
- Доктор Остроцки, спасибо, что поделились личными впечатлениями. Повторите, пожалуйста, рассказ о том, как утром пришли в госпиталь.
- Вы имеете в виду, как повстречался с пациентом в первый раз? – переспросил я.
- Нет-нет-нет, что вы! Я имею в виду... всё. Как вы добрались из дому до этого самого кабинета.
Выслушав мой рассказ, Вэй Кон удовлетворенно кивнул. Я выдохнул, но это было еще не все.
- А теперь, пожалуйста, о вечере после первого рабочего дня!
Краснея, я поведал о том, как заплутал по дороге до дома, как поужинал и выпил две кружки пива...
- Две? – иронично приподнял бровь доктор Кон.
Чувствуя как от мелкой лжи горят уши, я пробормотал, что, возможно, кружек было и три. Потом рассказал как пришел домой и сразу упал спать, а разбудил меня доктор Кендрикс.
Такой же аналитической экзекуции подверглись и мои коллеги.
Когда мы завершили краткие повести, Кон принялся расхаживать по комнате, время от времени бросаясь к стене, чтобы начертать искрящей палочкой на ней несколько знаков. К моему удивлению, писал он не по-английски, а иероглифами.
- Что ж! – спустя 10 минут хлопнул в ладоши Кон. – У меня почти не осталось сомнений. Один финальный тест, который важно провести до того, как здесь объявится инспекция КЦКЗ... Доктор Остроцки, я думаю, его надлежит провести вам.
Это было сказано таким будничным тоном! Ну, право, что такого?
Нарушение медицинской этики. – я начал мысленно загибать пальцы. – Склонение к этому сотрудника. Пренебрежение одобренными правилами безопасности. Использование карьерного положения в личных целях и давление на сотрудника.
От таких обвинений не уйти, доктор Кон погубит карьеру даже в случае невероятной правоты. Да, ставки настолько высоки, что это соображение для него несущественно. Но для меня-то оно еще как важно! Что я запишу в резюме – был резидентом Королевского госпиталя в течение двух дней?
А, какая разница! Мы либо умрем, либо меня уволят и я вернусь на родину героем.
- Надеюсь, вы не страдаете топографическим кретинизмом, - продолжил Кон, - и сумеете сами легко отыскать путь по инструкциям, которые мы вам дадим. Согласны?
- Почему я? В смысле, согласен, но почему?
- Вы первым непосредственно контактировали с мистером Дональтом. Ваше не-обращение в зомби подействует на комиссию убедительнее всего. Кроме этого – доктор Кон вздохнул. – технически мистер Дональт – ваш пациент. Следовательно, именно вам принимать решение о лечении, а я лишь утверждаю или не утверждаю его. Таким образом, этическая и юридическая проблемы решены. Это не я посылаю вас на верную смерть, а…
- А я предпринимаю самоубийственную попытку излечить неизлечимую болезнь.
Доктор Кон с сожалением и грустью кивнул, принимая обвинения. Смерть – это, увы, неизлечимая форма бытия. Я молча выслушал инструкции Кона и кивнул коллегам.
***
Два дня спустя мы сидели с Кендриксом и О’Си на задних рядах лекционного театра. Вместе с нами в зале штаны протирали еще две сотни докторов – лучших диагностов, инфекционистов и патонекромантов страны.
Публика ждала доклада доктора Кона, после которого возможно отвечать на допросе с пристрастием придется мне. Диагност оказался феноменально прав и сейчас наш пациент, мистер Дональт… я не могу сказать “уверенно шел на поправку” поскольку он оставался прискорбно мертв. Так что скажу "демонстрировал положительную динамику в про-социальном поведении".
Это был момент ожидаемого триумфа доктора Кона. Но ему предшествовали два дня бюрократического кошмара. Я вручил Дональту томик “Весен и осеней господина Люя” как раз в момент, когда в госпиталь ворвалась карантинная команда под командованием доктора Хиллса. Позже я узнал, что по приказу доктора Хиллса на военном драконодроме в Лейхенките подняли в воздух эскадрилью Черных Крушителей, чтобы выжечь госпиталь, если зомби-контаминация персонала или пациентов подтвердится.
Одновременно доктор Кон открыл трансляцию происходящего в коридорах третьего этажа и палате пациента на форуме госпиталя в Эйдосфере. Смотреть ее могли все желающие. А число желающих невероятно быстро росло. К сегодняшнему дню шоу "Открытие лже-зомбификации в Королевском госпитале" собрало почти 16 миллионов просмотров. Не думал, что в Присоединенном королевстве столь много врачей!
Миллионы коллег смотрели как я мечусь словно кретин по коридорам клиники, упорно выбирая не тот. Наконец, я вбежал в палату к мистеру Дональту и едва ли не швырнул в него книгой, выданной Коном.
И в этот момент ситуация изменилась.
Мистер Дональт, который уже рванул ко мне, неожиданно присмирел и, ворча, направился в кресло. Включив напольную лампу, мертвый библиотекарь уселся в кресло, расправил на коленях больничный плед и… принялся читать.
- Как видите, коллега, – невозмутимо начал свою речь Вэй Кон. – перед нами классический случай ложной зомбификации. Я бы назвал это синдромом философского зомби. Конечно, классическим этот случай делает только то, что стал первым диагностированным в наше просвещенное время. Но я убежден, что по завершении необходимых исследований и установлении диагностических критериев мы обнаружим по миру тысячи, если не миллионы философских зомби, которые живут и ни они сами, ни их друзья или соседи не подозревают, с кем в действительности имеют дело.
Я сел на полу, все еще с опаской поглядывая на мистера Дональта. Уф, кажется, жизнь не заканчивается.
Над Лонданом всходила заря новой эпохи. Человечество узнало о существовании философских зомби. А философский зомби в ответ вежливо, но твердо поинтересовался, не просрочен ли наш читательский билет?
***
Доктор Кон выступал больше часа.
- Представьте себе дом. – тихо, но так что его слышали все, докладывал доктор Кон. – в окошках горит свет, на плите – недавно кипевший чайник, в гостинной успокоительно бормочет маговизор, а простыни на кровати в спальной еще хранят тепло и форму спавшего тут человека. Но дом пуст. В нем давно никто не живет. Все, что происходит – происходит волшебным образом само. Этот дом – философский зомби.
- До определенной степени, коллеги, виноваты комфорт и удобство современной жизни. Многим из нас ни к чему осознавать себя. Мы водим кареты, смотрим маговизор, читаем книги и даже ставим диагнозы на автомате. В таком, действующем все больше и больше автомагически человеке сознание умирает. Их должно быть миллионы среди нас. Они занимаются ремеслом и исследованиями, торговлей и управлением. И заметьте, всё – совершенно безо всякого само- или даже просто сознания.
Я поежился. Интересно, кто из присутствующих докторов сам являлся философским зомби?
- Но случай мистера Дональта – особенный. Конечно же, особенный, иначе бы мы не собрались сегодня здесь. По мере того как скукоживалось самосознание нашего счастливого пациента, освободившуюся пустоту занимали философские идеи, которые он пожирал в библиотеке. И чем больше в нем появлялось чужих мыслей, тем меньше места оставалось для своих. Мистер Дональт приобрел невероятное множество чужих знаний, но лишился своих собственных. – диагност сделал паузу, – Однажды он умер, а чужие мысли, заполнившие его голову, этого не заметили. Я не знаю как лучше называть это существо. Филозомби? Библиотруп? Софоед?
Так или иначе наш некроживущий друг утратил собственную сущность. Он условно-жив, он подвижен. Но надо помнить, что наш пациент полностью лишен сознания и, что еще более важно, самосознания! В своем великолепном посмертии он целиком и полностью напичкан цитатами из умных книг. После смерти в этой голове не оказалось места только одному – самому мистеру Дональту!
Что ж, друзья, и в этом есть своя польза - более преданного делу библиотекаря не найти. Предвижу тот день, когда библиотрупы будут обслуживать библиотеки и архивы королевства! Старчески шаркая ногами, ворча, устремляя взгляд в глубины каталогов, что видны им одним, софоеды будут безупречно отвечать на любой книжный запрос. Разве это не чудо? И какой ценой - надо поделиться лишь малой толикой вашей живой мудрости, дать разрешение приобщиться на минуту к вашему сознанию!
- Доктор Кон, вы говорите так, будто желаете подобной судьбы самому себе?
- Почему бы и нет, – пожал плечами мой наставник, – Лишь тот, кто открывая новое, хранит старое, достоин называться учителем людей.
- Конфуций, конечно. – констатировал главврач Фейрлида с улыбкой. - Доктор Кон, позвольте от лица присутствующих поблагодарить за этот невероятный рассказ!
После аплодисментов все двинулись к выходу, торопясь выпить и поздравить Вэй Кона с победой то ли над смертью, то ли над еще более ненавистноым надменным КЦКЗ.
- Доктор Кон! – окрикнул я наставника.
Триумфатор обернулся с терпеливой улыбкой. Я, запыхавшись, остановился рядом с ним. Вэй Кон смотрел на меня, чуть приподняв одну бровь в вежливом недоумении.
- Я узнал цитату, которой вы завершили свою речь.
- Она широко известна. – пожал плечами диагност.
- Дело не в этом. – рискнул перебить я. – Эту фразу из Лунь-Юй можно перевести двумя способами. Один вы использовали в докладе. Второй – лишь тот, кто лелея старое, открывает новое, достоин называться учителем людей. Согласитесь, есть разница? Вы ведь это имели в виду?
Вэй Кон устало улыбнулся и… молча ушел. Так закончилась первая неделя моей резидентуры в Королевском госпитале Лондана.
Автор: Иван Тузовский
Следующая публикация
Комментарии 1