Урванская ведьма

История эта случилась почти тридцать лет назад, но я помню все, как будто это было только вчера. Это страшная история. Страшная и невероятная. В то, что мы рассказали, не поверили тогда даже наши родители. Они просто были счастливы, что мы нашлись живыми и здоровыми. Нас тогда сразу же увезли в город, и мы больше там никогда не были. Видимо, после этого случая, они эту дачу быстро продали. Никто нам не поверил, ни многочисленные соседи по даче, помогавшие нас искать, ни участковый. Но не сомневайся, то что я расскажу, было на самом деле и я видел все собственными глазами. Еще. Я следил все эти годы и могу тебе кое-что рассказать. В две тысячи третьем, спустя пять лет, там пропала маленькая девочка, заблудилась в лесу. В две тысячи седьмом пожилой мужчина, отправился собирать грибы и исчез. В две тысячи семнадцатом еще двое дачников пропали без вести. И вот теперь этот, вчерашний случай. Почему никто не обращает внимания на то, что там происходит? Знаю, ты скажешь потому, что там не происходит ничего необычного. На каждом озере, каждый год тонут люди. На каждой дороге, время от времени, кто-то попадает в аварию. И если люди ходят в лес, нет ничего удивительного в том, что время от времени кто-то их них там может заблудиться. Да, все так. Но все же, кое-какая странная закономерность есть. Никого из тех, кто там пропал, так и не нашли. Я уверен, подними милицейскую хронику тех лет, найдется еще не один такой же случай. И вот вчерашний случай. Уверен, их никогда не найдут, раз не нашли сегодня утром. И так все и будет продолжаться. С нами это случилось в девяносто восьмом. Родители оставили нас с братом одних на даче. Ненадолго, всего на несколько часов. Им нужно было куда-то уехать. Мне тогда было тринадцать, а брату только стукнуло одиннадцать, накануне мы отмечали его день рождения. Были гости, ребята со двора, одноклассники. Мама испекла торт. А утром мы собрались и поехали на дачу. На выходные. Весна тогда была очень теплая, я помню, как мы бегали по участку в одних футболках и шортах и солнце уже хорошо грело. Дача у нас находилась в дачном посёлке «Труд», что за Нальчиком в лесистых предгорьях. За больничным городком и троллейбусным депо. Там и сейчас дачный поселок, я приезжал посмотреть пару лет назад. Мы с братом приезжали, когда он прилетал в гости. Нам обоим хотелось там побывать, увидеть. Мы даже не смогли найти, где тогда стояла наша дача. Просто побродили по поселку. Теперь в центре круг и автобусная остановка и из города ходит автобус. А некоторые дачи больше похожи на графские особняки. А в то время, там, в основном были просто прямоугольные участки, огороженные чем попало. У кого-то частоколом, и кого-то просто столбиками и натянутой проволокой. У нашего соседа, деда Игната, помню, весь участок был огорожен железными матрасами. Ржавыми. К таким матрасам, сетке из стальной проволоки с железным каркасом, приделывались железные же ножки, и получалась кровать. Вот такими матрасами были огорожены все двадцать соток. Мне всегда было интересно, где он их столько взял… Домики были далеко не у всех, а у кого были, они, в основном, больше напоминали бытовки или сараи. У нас тоже был. Маленький такой, с деревянным фасадом из досок, выкрашенных в голубой цвет. Краска на них, помню, была страшно облупившейся от солнца и зимних морозов. А внутри его совсем не помню, только яркая картинка снаружи. Но я там и бывал всего несколько раз. Дачу эту отец купил у кого-то за копейки, по случаю. Она нам была не шибко нужна, но мы стали иногда туда ездить. Родители чего-то там сажали и обкапывали, временами переругиваясь. Еще у нас около домика росла разлапистая яблоня. Мы все любили сидеть под ней летом, в тени от кроны в удобных складных стульях с алюминиевым каркасом и брезентовой тканью. Ну так вот, в тот день мы приехали рано. Стояла теплая весна, яблоня вся была в цвету и мы с братом бегали по участку в одних шортах и футболках. Родители еще до обеда куда-то уехали, велев сидеть на даче и никуда не отходить. Они должны были вернуться через несколько часов. Мы обрадовались и, едва за ними закрылась калитка, вытащили свои биты, сделанные из ножек стола. Вернее. Не сделанные, а просто открученные конусообразные деревянные ножки от старого стола. Которые служили нам битами. И пошли к яблоне, охотится на пчел. У дерева стоял гул от тысяч насекомых, пчелы с пасеки кото-то из дачников обрабатывали цветы. А у нас была такая игра. Мы сбивали пчел своими битами там, где разлапистые ветви свисали низко. Родители настрого запрещали нам бить пчел, отец даже проводил с нами целые беседы. Но мы, два дурня, все равно, когда никто не видел, махали своими палками, убивая и калеча насекомых и заодно отбивая от веток дерева цветки. Иногда рассерженная пчела бросалась на одного из нас и тогда мы с гиканьем и улюлюканьем бегали от нее по участку и отмахивались своими битами. Побегав так некоторое время, мы устали и присели отдохнуть на свои стулья под кроной. И вот тогда-то, мне и пришла в голову идея, сходить в лес. Я сидел, смотрел на опушку, находящуюся всего через три участка, и чувствовал просто непреодолимую тягу. Не пойди со мной брат, я точно отправился бы туда один. Но он, как и всегда, не раздумывая, пошел со мной. Участки были разделены между собой проездами поперек, и вдоль. Но вдоль, проезды проходили только через каждые пять участков. Эта же пятерка, отделялась друг от друга только заборами. Мы, чтобы сократить путь, вышли со своего участка не там, где были ворота, а перелезли через забор с противоположной стороны, попав сразу не следующую поперечную улицу. А там, пройдя вправо два участка, вышли на продольную и пошли прямо. До леса было метров триста, но дорога поднималась в гору. Особенно круто забирала вверх сразу после заднего забора крайнего участка. Но мы пробежали это расстояние за пару минут, ни разу не остановившись передохнуть. В лесу было прохладно и очень приятно, мы все шли и шли вперед. Мы не боялись заблудиться, лес вокруг был редким, светлым. Он поднимался все выше и выше, на этом склоне часто попадались просторные полянки, с которых был хорошо виден весь дачный поселок и наш участок. Лес тоже был в цвету, там у поселка, он низкорослый и наполовину, не меньше, плодовый. Алыча, слива, дикие яблони и груши, кизил и абрикос. И все это цвело и пахло. Мы все шли и шли. Как зачарованные. Все дальше и дальше. Пока, наконец не зашли куда-то в глушь. Я очнулся, когда вокруг нас возвышались высокие платаны и дубы, с толстыми, необъятными стволами. Было темно, под ногами толстый слой гниющих, прошлогодних листьев. Пахло сыростью и какой-то затхлостью. Я вообще не помню, как мы оказались в том страшном лесу, где была та граница, которую мы перешли. Но я к этому еще вернусь позже, тогда будет понятнее. Мы с братом вдруг оба перепугались и сразу же решили идти обратно. Мы развернулись в противоположную сторону и пошли. Все ускоряя и ускоряя шаг. Вокруг, отовсюду, со всех сторон сразу мы стали слышать какой-то не то свист, не то шипение. Но это был голос и в нем различались слова. Женский голос. Он то произносил какие фразы, на непонятном языке, звучавшие грубо и жестоко, то велел нам не бояться и стоять смирно. Нам не могло казаться, мы слышали его одинаково хорошо, и он напугал нас до смерти. Мы оба рыдали в голос и все бежали и бежали куда-то. Но темный лес не заканчивался, наоборот, он становился все темнее и мрачнее. Я понял, что мы бежим не туда, откуда пришли, но не знал, как определить правильное направление. И в панике я просто вел брата куда-то. Боясь останавливаться. И вдруг мы набрели на дорогу. Или, вернее, колею, петляющую среди деревьев. Она вела куда-то дальше, но правее от того направления по которому мы шли, и тянулась практически оттуда же, откуда мы пришли. Обрадовавшись, я, не раздумывая, свернул на нее и мы двинулись дальше, забирая, вместе с ней, немного вправо. Голос сразу же зашипел яростнее, он потребовал, чтобы мы остановились. И мне показалось, нечто приближается к нам сзади. Я снова побежал, таща за руку за собой брата. Здесь бежать стало легче, мы больше не скользили на гниющей подстилке из листвы и мы двигались быстро, виляя вместе со следами, огибая толстые стволы деревьев. Бежать пришлось совсем недолго, мы даже не успели запыхаться, как выбежали на поляну, на которой стоял домик из сруба и машина. Они еле различались в темноте, а над поляной в темном, вечернем небе, зажигались первые звезды. Наступала ночь! А мы бродили по лесу никак не больше часа! Я оторопел, пытаясь осознать, что нас уже давным-давно ищут и как нам сильно попадет, когда родители нас найдут. Не останавливаясь, мы подбежали к дому и стали барабанить в дверь. Она распахнулась и на пороге возник крепкий пожилой мужчина, глядящий на нас удивленно, из под поднятых над глазами очков. - Вы кто, ребята? Как здесь оказались? – Спросил он нас. - Мы Митя и Рома, мы с дачи. За нами кто-то гонится! - Гонится? – Он перевел взгляд выше и посмотрел на лес, позади нас. – Давайте, заходите, и расскажите что случилось. Он впустил нас внутрь и закрыл дверь на засов. Внутри было очень тепло и пахло жареным мясом. На столе, в комнате, куда мы попали, стоял ночник и лежала открытая книга. А рядом с ней грязная тарелка, с остатками еды. - Я лесник, меня зовут Алим, — Сказал нам мужчина, открывая шкаф, стоявший у входной двери. В нем стояли две пары высоких сапог, на вешалке толстая ватная телогрейка и на крючке, висело на ремне ружье. Он достал его, переломил стволы, глянул в них и защелкнул обратно. Потом положил ружье на стол, убирая книгу и тарелку и жестом показав нам садится напротив. С той стороны стола стоял продавленный диван, и мы с Ромой, перелезая деревянный подлокотник, забрались и уселись на него. Ружье лежало прямо передо мной, и я чувствовал исходивший от него запах металла, пороха и засаленной кожи. Я еще никогда не видел так близко настоящего оружия, и оно поглотило все мое внимание. А заодно пришло ощущение полной безопасности, рядом с этим человеком и его ружьем. Лесник сел напротив. - Кто за вами гнался? - Мы не знаем, мы ее не видели. – Затараторили мы, перебивая друг друга – Но она точно гналась! Ее голос со всех сторон! Приказывала нам остановиться! - Погодите-ка, ребята! Я запутался. Где ваши родители? Как вы оказались в лесу? - Мы на даче были и пошли в лес. Родители уехали ненадолго. Мы только немного погуляли по лесу и уже ночь! – Ответил я, показав брату не мешать. - Вы с дач пришли? А где у вас дача? - В поселке «Труд» - О! Далековато. И давно вы пошли в лес? - Наверное час назад. - Уже на закате? - Нет, утро было! - Что-то я ребята, еще больше запутался. Если вы утром пошли в лес с дачи, то значит бродили целый день. Сейчас уже почти восемь вечера. - Нет, честно, мы не ходили целый день! Мы рано утром приехали на дачу, потом родители уехали, а мы немного поиграли и пошли в лес. Совсем недавно. - Так, я понял, что вы пришли с дачи, которая в дачном поселке «Труд», это с той стороны горы. Вы сможете показать, где там ваша дача, и где вы живете в городе? - Сможем! – Ответили мы хором. Отец еще давно заставил нас обоих выучить наизусть наш домашний адрес. Он встал и взял с полки большую толстую тетрадь и карандаш. Аккуратно вырвал из середины двойной лист и положил на стол. - Тогда сейчас мы оставим записку на столе, если вас ищут и придут сюда, чтобы ваши родители знали, что вы нашлись и поехали домой. И поедем их искать, сначала на вашу дачу, а если там никого нет, то домой. В этот момент в дверь с силой ударили. Лесник вскочил, едва успев сесть, схватил ружье и подскочил к двери. - Кто там? – Спросил он грозным голосом. Вместо ответа в дверь ударили еще сильнее. Он обернулся к нам, и я увидел на его лице испуг. Он жестом показал нам спрятаться, а сам, сделав два шага назад от двери, прицелился из ружья. Мы с братом не успели даже вскочить как железный засов, на который была заперта дверь изнутри, на наших глазах, сам собой вдруг с силой отодвинулся, жалобно взвизгнув и дверь рывком отворилась внутрь. На пороге стояла молодая девушка. Черные, растрепанные волосы неаккуратно свисали на плечи и грудь. Черная, грязная ночная рубашка, лежала на плечах, и бесформенной хламидой спускалась вниз до пола. Лицо девушки было испачкано. То ли грязью, то ли запекшейся кровью. Разбитая губа была совсем черной вверху. А глаза были как два раскаленных уголька. Злые, пронзительные, она с невыразимой ненавистью смотрела ими на лесника. Тот опустил ружье. А девушка подняв руку резко сжала кулак и хищно оскалилась. Лесник закричал и уронив ружье, схватился за грудь. Он рухнул сначала на колени, потом медленно изогнулся, с мучительным стоном, и ударился головой о пол. Потом медленно выпрямился, распластавшись, и затих...

Это была ведьма, самая настоящая ведьма. Поверь, я видел ее вот также точно, как вижу тебя. Она убила лесника одним движением руки, даже не касаясь его. Он погиб, да. Когда он замер, распластавшись на полу, я закричал. Ромка, брат тоже. Так мы и кричали на два детских голоса, от страха и отчаяния, предчувствуя неминуемую и страшную смерть. Мы забыли, что нужно прятаться. Да это, наверное, было бы и бесполезно. Она перевела свой жуткий, горящий взгляд на нас. И я, точно посмотрел в глаза самой смерти. Она не была человеком в полном смысле этого слова, скорее диким злобным зверем. Во взгляде я не видел ничего, кроме лютой злобы. Она раскрыла рот и заговорила с нами. Этот шипящий голос, который мы уже слышали, приказал нам идти к ней. Я вжался всем телом в спинку дивана, за которым сидел, чувствуя в нем как будто якорь привычного, нормального мира. Руками вцепился в обивку до белых ногтей. Я ждал, что она сейчас сделает этот десяток шагов, которые нас разделяют, и вытащит меня за шкирку. Но она не могла войти в дом, как я понял потом. Она оставалась за порогом. Но краем глаза уловив движение, я резко повернулся и увидел то, что молнией успело пронестись в моей голове. Ромка вставал и, с перекошенным от боли лицом, собирался идти к ней. Она его как-то заставила. Моему страху и отчаянию не было предела, но увидев, что она уводит брата, во мне вскипела ярость и злость. На миг я перестал ее бояться. Вскочив на ноги, я бросил в нее первое, что попалось мне под руку. Стоявшую на столе, деревянную солонку. Солонка, переворачиваясь в воздухе и разбрасывая в разные стороны соль, попала ей точно в грудь. Ведьма страшно взвыла и болезненно дернувшись, мгновенно исчезла с порога. Ромка, ошарашенный, забился обратно за диван, прильнув к самому полу и затравленно, с мольбой глядя на меня. Прошли несколько секунд, прежде чем я сообразил, что ее нет, и пока, нам ничего не угрожает. Я выскочил из своего укрытия и, подскочив к леснику, схватил ружье. Оно оказалось тяжелым, намного тяжелее, чем я думал. Я снова юркнул за диван, выставив стволы над спинкой и взяв проем двери на прицел. Пусть теперь только сунется! Наличие ружья вселяло уверенность, хотя я даже не знал, как из него стрелять. Лесник как-то переламывал его и смотрел в стволы, значит проверял, заряжено ли. Так что, там точно есть два патрона. Нужно задержать дыхание и нажимать на курок. Сидя так, и немного успокоившись, я начал соображать. И как-то вдруг понял, что ведьме причинила боль, да еще такую, что ее как ветром сдуло, не солонка, а соль. Вспомнил еще, что не раз слышал о том, что нужно насыпать вокруг себя круг из соли, чтобы защититься от нечистой силы. Нечисть не сможет ее переступить. Темный дверной проем стоял пустым, мне было страшно отводить от него взгляд, но я чувствовал, что нельзя терять времени. Оставив ружье на спинке, я бросился шарить по комнате, ежесекундно оглядываясь на дверь. Где-то у лесника должна быть еще соль, он же ее в солонку откуда-то насыпал. Соль не продается в солонках. Вокруг, на полках, ничего не было. У стены стоял небольшой шкафчик и рядом с ним умывальник. Бросившись к нему, я отворил дверцу. На меня пахнуло застарелым запахом каких-то специй. На полочках стояли пачки с крупами и макаронами. Рядом открытый, надорванный сверху, пакетик черного перца. И за ним, в глубине, почти полная килограммовая, картонная упаковка соли. О чудо! Бело-голубая коробка, похожая на кирпич, показалась мне чем-то очень родным и близким. Я поскорее вытащил ее и бросился к дивану. Но по пути свернул и, пересиливая страх, насыпал полосу перед порогом. Потом побежал обратно и обсыпал полукругом наш диван, вместе со столом, от стены до стены. И после этого залез на свое место и снова взялся за ружье. Ромка, немного успокоившись, смотрел на меня с надеждой, переползая ближе и прижимаясь ко мне слева. Мы ждали недолго, вскоре в дверях снова возникла она. К этому времени стемнело окончательно и ее силуэт в черной накидке, сливался с чернотой ночи позади. Различалось только бледное лицо в рассеянном свете ночника, стоявшего на столе, и руки. Я, ощутив ледяной ужас, все же нашел в себе силы прицелиться и нажать на один курок. Раздался сухой щелчок, выстрела не последовало. Я сразу понял, почему, и как же я сразу не догадался? Взявшись рукой, я взвел курки, отведя назад и чувствуя боль в ладони. Снова прицелился и получил ужасающий удар в плечо. Меня припечатало к стене и от вывиха, похоже, спасла только ее близость. Не будь сзади стены, плечо дернуло бы гораздо сильнее. Ведьма вскрикнула и завалилась назад. Но быстро поднялась и, утирая кровь с лица, страшно оскалилась и зашипела. У лесника была заряжена дробь. Будь там пуля, может быть эффект был бы другим. Но я совсем в этом не уверен. И не был уверен тогда. Она просто вытерла кровь и снова встала. Не тратя попусту второй заряд, я молча наблюдал за ней. Она протянула обе руки к нам и тут же отдернула, злобно и страшно зашипев. Размахивая руками и тряся головой, с черной копной грязных и спутанных волос, она бесновалась несколько секунд. Потом отступила на шаг и замерла. Она стояла в дверях, глядя на нас. В темном проеме, еще дальше от света ночника, виднелось только ее лицо. Я не видел ее глаз, но чувствовал на себе этот взгляд. Так тянулись минуты. Ромка сидел у моих ног, уперев спину в диван и обняв поджатые ноги. Его била крупная дрожь. Мне тоже хотелось сесть рядом с ним и закрыть глаза, но я боялся отвести от нее взгляд. Мне было страшно смотреть на ведьму, но еще страшнее выпустить ее из вида. Как будто она сумеет проникнуть в дом и добраться до нас, только если я не буду смотреть. Моя рука все время нащупывала и сжимала коробку соли, стоявшую на полу. Единственное оружие, на которое я мог надеяться. Вскоре она пропала. В открытой двери виднелась только чернота. Это напугало меня еще больше. Я сказал об этом Ромке, и предупредил, чтобы был начеку. Коробку с солью поставил между нами, чтобы он тоже мог до нее дотянуться. Мы не надеялись, что она оставит нас в покое и понимали, что она просто ищет способа до нас добраться. Я поглядывал в окно, боясь увидеть ее там. И вдруг молнией пронзила мысль. А вдруг она сможет пробраться в окно? Нужно скорее насыпать там соли! Я выбрался из-за дивана, и, зачерпнув пригоршню соли из коробки, крадучись стал пробираться к окну. Когда я сыпал соль на подоконник. Стараясь сделать ровную и непрерывную дорожку от стены до стены, я поднял взгляд и встретился с ней глазами. Из темных глазниц на меня смотрели лихорадочно блестевшие глаза. Из под красивых, тонких губ, изогнутых в хищной улыбке, торчали ровные белые зубы. На верхней губе, порядком распухшей, виднелась запекшаяся кровь. Бледное лицо, с правильными чертами, тонкий красивый нос, выпачканный чем-то черным, как и глазницы, и рана на подбородке. Заорав от страха, я взмахнул руками и, потеряв равновесие, упал на задницу. Брат с криком выскочил из-за дивана и вцепился в меня. А я продолжал смотреть на это страшное лицо с пола. А она смотрела на меня. Потом она исчезла. Так мы и сидели с братом до утра. Она больше не появлялась, но, уверен, была где-то поблизости и ждала, что мы хоть на минуту высунемся наружу. Когда наступил день, нас нашли. Вначале мы услышали лай, который все приближался. Потом появились люди. Их было много. Они накрыли тело лесника, а нас вывели на улицу, где были мама и папа. Они рыдали, обнимая нас. Причиной смерти лесника Алима, был обширный инфаркт. У него просто остановилось сердце. Это установили на вскрытии. Наш рассказ ни на кого не произвел впечатления, даже на наших родителей. Нас сразу же увезли в город и больше мы никогда не были ни на той даче, ни в том лесу. Хоть он и совсем рядом. Я знаю, где стояла сторожка лесника, совсем близко от поселка Урвань. И участок этот называется Урванским лесничеством. Так я и зову с тех пор ту ведьму – Урванской. И я знаю, что время от времени в Урванском лесничестве пропадают люди. Не часто, бывает раз в десятилетие. Не погибают, а именно пропадают без вести. Погиб, насколько мне известно, только лесник Алим. Она забирает людей куда-то, откуда они не возвращаются. Также она позвала в лес и нас с братом. Я помню тот участок, от дач и до опушки. Я и знаю, что не смог бы его пройти без пары передышек. Но я помню, что мы ни разу не остановились и не чувствовали усталости. А еще я знаю, что мы шли всего час, а оказались с другой стороны горного массива у поселка Урвань, и уже наступала ночь. Лесник пытался нас спасти, за это и был убит. Он был ей не нужен, нужны были мы. Я не знаю, кто она такая, но я знаю, что она там есть. Я видел ее собственными глазами и никогда не забуду. Мы были детьми, и на наш рассказ никто не обратил внимания. Если я сейчас расскажу, то же самое, меня просто объявят сумасшедшим. А люди продолжают пропадать. И пока никто не придает значения тому, что творится в Урванском лесу, все так и будет продолжаться. Источник канал Записки горного гида | Рассказы Нальчик. Январь, 2025г.