Аул - призрак
Посреди ночи мы вскочили от громкого топота над головой. Я, как был, босиком, спрыгнул на холодный земляной пол и некоторое время озирался, пытаясь понять, где я и что происходит. А когда сообразил, проснулся окончательно и почувствовал, как на меня нахлынул самый настоящий ужас.
Мы с Тимой ночевали в покинутом ауле, оставшись здесь на ночь вчера.
Если бы не гроза, мы спустились бы в поселок еще днем и благополучно уехали на автобусе. Как и планировали. Но на спуске с перевала нас буквально накрыло штормовым ветром. Я никогда не чувствовал такой ледяной хватки, как вчера. Ветер продувал одежду насквозь так, как будто я был одет в промокшую насквозь простыню, а не в утепленный костюм. Сырость и холод забирались, казалось, в самые внутренности и колотившая нас дрожь мешала даже нормально говорить.
О том, чтобы продолжать путь, не могли быть и речи, нам срочно нужно было найти укрытие, и мы свернули с тропы в сторону.
Выбор был невелик, либо идти левее в сторону близких скал, куда путь поднимался вверх. Или правее, в сторону нисходящих в ущелье холмов. Холмы не сулили никакой защиты от ветра и просматривались довольно далеко, в наступающей серой мгле. Они выглядели еще более неуютно, чем то место на тропе, где мы стояли. И мы пошли левее.
Идти, как ни странно, долго не пришлось, хотя мы планировали побыстрее добраться до скал и поискать грот, которых в таких местах всегда много. Вдруг, пройдя всего метров триста, в складках местности мы набрели на покинутый аул. Сакли стояли, глядя на нас черными, слепыми окнами, и ощерившись провалами входных дверей.
На плоских крышах, покрытых травой, сиротливо торчали очажные трубы, плетеные из толстых прутьев и, когда-то, обмазанные глиной. Время, ветра и дожди, не ставили от глины практически ничего. Прогнившие бревна, выполняющие роль кровельных балок, на многих домах переломились, и крыши сложились внутрь.
Ни я, ни Тима никогда не слышали об этом ауле. Удивительная загадка, ведь мы хорошо знаем эти места. А он так близко к поселку.
Сиротливые дома, плетни, огораживающие загоны для овец, навесы. Все стояло заброшенным и заросшим высокой крапивой. И все равно, почему-то казалось, что люди ушли отсюда не так уж и давно. Обменявшись несколькими удивленными возгласами, мы поспешили к самому сохранившемуся, на вид, дому, стоявшему поблизости.
С пасмурного неба сорвались первые крупные капли и небо разорвало страшным грохотом, когда мы подошли к нему, и открыли массивную, но очень низкую дверь.
Внутри сохранились очаг и массивная мебель. Стол и пара табуреток. А кроватью, хозяину когда-то служил деревянный настил в дальнем углу.
Мы разместились в доме, заранее готовясь пережидать до утра. И так и оказалось. До самой темноты дождь, то немного затихая, то обратно набирая силу, шумел и шумел за окнами. Их было два, и они были также малы, как и дверь. Это видимо для того, чтобы зимой было легче, обогревать дом одним единственным очагом.
Стоя ночью, в одних носках на земляном полу и глядя на эти окошки, я моментально вспомнил где я и почему. И меня охватил самый настоящий ужас. Кто может так топать по крыше? Дикий зверь? Но, пожалуй, даже медведь не наделал бы столько шума. Да их здесь и нет.
Я посмотрел в окно. Небо очистилось, и заброшенный аул заливал свет яркой, полной луны. Света было так много, что дома, и даже плетни заборов, отбрасывали различимые тени.
Тима тяжело дышал рядом со мной, и мы оба молчали, боясь нарушить тишину, и напряженно прислушиваясь. Топот затих справа, и я изо всех сил пытался уловить малейший шум, чтобы понять, этот кто-то все еще стоит там на крыше, или спрыгнул вниз.
Тишина простояла недолго. Вдруг снова по крыше простучали не шаги, а скорее громкие удары, от которых, казалось, она вот-вот проломится внутрь.
Мы оба машинально присели, боясь даже дышать. Шаги снова смолкли, и наступила такая же гробовая тишина.
Не выдержав напряжения, Тима с криком бросился к двери, а я побежал за ним следом. Обе створки открывались наружу и Тима, не останавливаясь, толкнул их на ходу и со всего маха впечатался. А я, с разбегу, придавил его еще сильнее. Двери были заперты. На них не было никакого замка, даже ручек не осталось. Но, дрожа под нашими ударами, они стояли на месте и не желали открываться. Тогда я бросился к окну и выбил толстую деревянную раму с квадратными стеклами. Она выбилась целиком, одним ударом. Дерево основательно прогнило. Стекла со звоном брызнули осколками куда-то наружу. Я на миг остановился и прислушался, боясь услышать что-то с той стороны окна. Но на улице царила полнейшая тишина. По очереди мы протиснулись и выпали на траву под стеной, чудом не порезавшись осколками от окна. Убегая, я оглянулся и увидел, что двери подперты двумя толстыми бревнами, а на крыше никого нет.
Мы тогда пришли в себя, только добежав до поселка, в неверном лунном свете.
До утра просидев на лавочке у памятника погибшим красноармейцам, потому, что там горел фонарь, едва дождавшись утра, мы пошли на остановку. А пока ждали автобуса, рассказывали сельчанам, прибывавшим туда же, чтобы поехать в город, о том, что с нами случилось ночью. К нашему удивлению, о покинутом ауле никто в поселке не знал, хотя он совсем рядом.
А когда мы вернулись туда однажды ясным днем, мы его не нашли, сколько не искали. Мы прочесали всю местность от тропы с перевала и до самых скал. А потом, забравшись повыше, посмотрели сверху. Только камни и трава.
Автор Записки горного гида | Рассказы
Нальчик. Январь, 2025г.
Комментарии 1