Предыдущая публикация
ОДИН СВЕТОВОЙ ГОД...
Риз заметила новенького не сразу. В этом семестре на нее свалилось кураторство сразу трех проблемных первогодков. Невидящую девочку надо было переселять в общежитии к соседке поспокойнее, гениальному математику из очень бедной общины найти костюм для тренировок, а потом добиться того, чтобы снобы из астрономического клуба приняли третьего подопечного за знания, а не за деньги родителей. Собственные однокурсники ее мало волновали. Взрослые уже, восемнадцать есть всем. Разберутся без нее.— А кто это? — шепнула она Сурие, когда увидела среди втекающей в аудиторию толпы золотисто-рыжую макушку.
Маленькая темноволосая Сурия выставилась на нее круглыми от удивления глазами. В ответ Риз только руками развела. Как будто она бы спрашивала, если бы сама знала.
— Это, — на плечо легла тяжелая рука Массимо, второго старосты потока, — Марк Боннер, дорогая, он с нами уже неделю. Добро пожаловать в реальность.
— Ну зашибись, — прошипела Риз, злобно глядя в его лучистые карие глаза. — А почему я его первый раз вижу?
— Вот это погружение в науку! — заржал Массимо. — Немного разошлись в расписаниях. Бывает. Приходи в бассейн завтра к десяти. Увидитесь.
— Уже бегу!
Она гневно хлопнула планшетом о стол. Сама не понимая, что ее так разозлило, вылетела из аудитории, чтобы за оставшиеся до семинара пять минут сбегать к фонтанчику с водой, остудить кипящие внутри эмоции. И на обратном пути, конечно же, увидела новенького.
Марк сидел у окна, на самом последнем ряду. На лекциях в такую даль смотреть незачем, семинаров по квантовой гравитации в этом году еще не было, неудивительно, что Риз его не видела. Он сидел и смотрел в окно на двор кампуса, а она смотрела, как солнечные лучи переползают с его волос на воротник омерзительно яркой оранжевой куртки.
Сзади кто-то деликатно кашлянул, и Риз поняла, что стоит в дверях, не давая пройти преподавателю.
— Простите, сэр.
— Такая погода, а мы тут торчим, — вздохнул профессор. — Идемте, пора начинать.
Он улыбнулся и легонько подтолкнул Риз вперед. Она побежала на свое место в первом ряду и совершенно не заметила, что Марк смотрит ей вслед.
Квантовую физику во всех ее причудливых ипостасях Риз любила всем сердцем. Ее завораживала сама идея математического описания основ мироздания, глубина, в сравнении с которой любая другая дисциплина казалась лишь ремеслом, а не настоящим искусством.
Тем обиднее было, когда она вдруг услышала:
— Вы решили, Боннер? Идите, рассказывайте нам. И пересядьте, пожалуйста, вперед, чтобы я лучше видел ваше скучающее лицо.
— Да, сэр.
— Прошу, давайте, выходите!
Марк Боннер вывел на общий экран проекцию со своего планшета, сбросил оранжевую куртку и вальяжно прошел ближе к кафедре. Сел на край стола первого ряда, не обращая внимания на писк Сурии, которой теперь не было ничего видно.
Его решение оказалось идеальным. Лаконичное, изящное, куда более продуманное, чем успела набросать Риз. Она снова закипела изнутри, на этот раз от желания доказать, кто тут звезда первой величины, но вторую задачу Марк, сидящий теперь рядом, тоже решил пугающе быстро и лишь на третьей немного притормозил, кажется, дожидаясь, пока Риз закончит.
— Прекрасно, Джонс, — кивнул профессор, когда она закончила рассказывать. — Молодец.
Она довольно кивнула и посмотрела искоса на соседа.
— Не злись, — шепнул Марк. — Я уже проходил этот курс.
***
— Ты пропускал семестр? — спрашивает она, когда семинар уже окончен, и Марк собирает вещи в красную сумку.
— Ага, весенний.
— Разве тебе не должны были зачесть…
— Не сдал этот экзамен и эссе по философии. От остальных предметов я избавлен, слава богам.
— Не сдал? — Риз смотрит на него широко распахнутыми глазами. Как он мог не сдать, при таких-то решениях!
— Ну, не успел. Ладно, пока. Хороших выходных.
Риз остается только проводить его сердитым взглядом. За окном все еще светит солнце. На заднем ряду осталась лежать оранжевая куртка, поблескивающая металлическим язычком молнии. Риз выглядывает в коридор, но Марка там уже нет, так что она просто аккуратно складывает куртку и уносит с собой, намереваясь оставить на складе забытых вещей.
— Риз! — Сурия бежит к ней через двор. — Теннис перенесли! Скорее, всего полчаса осталось.
— Вот гады!
Они спешат в общежитие, и Риз быстро понимает, что ей не угнаться за Сурией.
— Постой. Я так не успею. Возьми, — она отдает сумку, — принесешь мою синюю? Около кровати стоит. Там спортивные блейды.
— Без проблем!
Сурия убегает со всех ног. Риз падает на скамейку около второго лекционного корпуса и погружается в сообщения от подопечных. Кажется, все проблемы решены, разве что пареньку из астроклуба надо будет выдать инструкцию по общению со злыми суками, но это потом.
— Джонс! — Марк садится рядом. — Ты мою куртку украла, а деньги пропила?
В ответ на вопросительный взгляд он хохочет так, что на его светло-карих, почти золотых глазах, выступают слезы.
— Шучу. Извини, у тебя очень забавное лицо, правда. Очень милое.
— Черт, — Риз вспоминает. — Я случайно. В понедельник отдам или давай после тренировки?
— Чем занимаешься?
— Теннис.
Прибегает Сурия с двумя сумками. Падает на скамейку с другой стороны от Риз и пытается отдышаться.
— Спасибо. Сейчас, две минуты.
— За тебя сумку носит адъютант, потому что ты староста? — не унимается Марк.
— Потому что иди ты нахрен, вот почему! — огрызается Риз.
Теперь настает очередь Марка вытаращить глаза, умолкнув в недоумении, когда Риз поднимает штанины широких брюк и отстегивает от колен оба повседневных блейда с прикрепленными кедам, а затем, таким же легким щелчком, меняет их на спортивные, делающие ее похожей на большое насекомое.
— Погнали? — улыбается она Сурие. Теперь, на пружинящих титановых скобах, она может бежать даже быстрее и легче, чем обычный человек с двумя целыми ногами.
— Пока, Марк!
Только сейчас Риз чувствует, что Марк ее больше не раздражает, хотя если бы кто спросил, она не смогла бы ответить, почему он вообще должен вызывать у нее какие-то эмоции.
***
— Джонс, — Марк заглядывает на общую кухню, где Риз сражается с полной кастрюлей кипятка и пасты. — Прости, я придурок.
— Ничего, — она снисходительно кивает. — Ты же не знал.
Он оттесняет ее от плиты, решительно накидывает полотенце на кастрюлю и с ловкостью профессионального повара сливает кипяток через едва заметную щель под крышкой.
— Спасибо, — бурчит под нос Риз. — Где научился?
— Что с тобой было? — спрашивает он вместо ответа.
— А тебе что за беда? — она снова закипает. — Что ты вообще за мной таскаешься?
— Эй, — Марк останавливает нож в ее руке. — Я тут живу, на третьем этаже. Не злись ты так. Давай порежу. Так что?
— Ничего. Я такая родилась. Амниотические перетяжки.
— А почему не биопротезы? Давай, ставь сковородку. И отойди, я сам закончу. Нельзя готовить в таком настроении.
— Какого черта ты вообще решаешь, что я должна делать? — взрывается Риз.
— Боже мой, Джонс. В самом деле, просто сядь и посиди. Ты это умеешь?
Риз умеет, но как только она садится на жесткий пластиковый стул, как немедленно начинает рыдать. От напряжения первой недели, от проблем ее первокурсников, которым предстоит продираться через немилосердный мир колледжа, и невозможности с кем-то разделить чувство одиночества и лежащей на плечах тяжести жизни.
— Знаешь что? — Марк протягивает ей коробку бумажных салфеток. — Давай-ка ты съешь свою карбонару, а потом я напою тебя до розовых слонов? Невозможно же так жить.
— Сейчас Сурия придет, — всхлипывает Риз. — Сегодня моя очередь готовить.
— Ладно. Я понял. Не плачь, накормим Сурию.
Марк выкладывает все в сковороду, бубня под нос, что надо сначала готовить соус, а потом варить пасту. Колдует с яйцом и сливками, затем убегает. Риз успевает высморкать нос, а он уже возвращается в компании Сурии, победно помахивая каким-то брусочком в руках.
— Принес нормальный пармезан. Садитесь. Сегодня я на раздаче.
— Тут на всех хватит, — Сурия заглядывает в сковородку. — Ух ты, как в ресторане! Риз, ты чего? Обожглась?
— Обожглась о тяжесть бытия. Да, Джонс? Только не убивай меня!
— Не сейчас, — обещает Риз. — Я слишком голодная.
Она пытается соблюдать приличия и есть медленно, но от этой карбонары невозможно оторваться. Риз даже плевать на снисходительный взгляд Марка, который орудует ложкой и вилкой, как чертов аристократ.
— Теперь я понял, почему ты такая злая была, — вздыхает он. — Вопросов больше нет. Пойдем пройдемся?
Риз хотела бы отказаться исключительно из чувства противоречия, но под взглядом золотистых глаз она милостиво соглашается.
***
— Так почему не био? — спрашивает Марк, едва они сворачивают за угол общежития. — Не пришлось бы запчасти менять.
— Я с Мадре-де-Диас. Федерация считает, что нам био не положены.
— Почему?
— Откуда я знаю? Мы же инкубаторские, как бы ненастоящие люди по вашему мнению!
Риз заправляет волосы за уши и идет, рассматривая носки собственных кед. Ей самой от себя противно, потому что Марк не сделал решительно ничего плохого. Разве что неумно шутил, но парням так поздно подвозят мозгов, что с любым другим она бы пропустила это мимо ушей.
Вот только он был каким-то особенно… расслабленным что ли. Как будто между ним и любыми проблемами целый световой год, не меньше. Марк Боннер просто жил — смотрел в окно, готовил еду, а между этим легко и ненапряжно щелкал задачки по квантовой гравитации. Не было в нем невротического желания куда-то бежать, быстрее учиться, все успеть и непременно попасть в высшие строчки рейтинга, чем невольно заражались все студенты, а особенно такие как Риз — горящие наукой ребята из самых отдаленных, бедных уголков Федерации, для которых колледж был путеводной звездой все годы в школе и почти единственным шансом на лучшую жизнь.
— В репликаторах не бывает амниотических тяжей, их бы быстро чикнули и все, — парирует Марк. — Так что не загоняй мне про инкубаторских. Ты сирота? В смысле не из программы заселения?
— Да, — шепчет Риз, ощущая как краска заливает лицо.
Она не была одним из тех эмбрионов, что первые переселенцы привезли для рождения новых жителей через репликатор. Ее и родили, и бросили по-настоящему.
— Эй! Джонс! Ну вот что ты? Ты крутая, мне ребята все уши прожужжали, честное слово! Я не хотел тебя обидеть, просто офигел, когда ты отстегнула ноги.
Риз улыбается и впервые смотрит Марку в глаза.
— Мне предлагали сделать био, когда я в средней школе училась. По специальной квоте, как математическому дарованию. Я отказалась. Их не сменишь, никаких спортивных блейдов, плюс они сжирают слишком много энергии, нужно постоянно специальное питание. Я так привыкла. Как будто я немножко киборг.
— Если верить тому, что о тебе говорят — ты реальный киборг.
— Так себе комплимент. У меня просто тренер был хороший. Он реабилитологом в клинике Центра работал, пока его не сослали. Делал всякие классные вещи, вот блейды мои.
— Не поэтому, Джонс, — улыбается Марк. — Ну что, будем пить? Что ты любишь?
— Какао. Здесь запрещен алкоголь.
— А вот занудство не запрещено. Здесь, конечно, нельзя. В городе можно.
Он достает токен из кармана и сжимает в руке. Через минуту к его ногам, к самым носкам моднейших желтых кроссовок опускается синяя доска с аэродинамическими крыльями.
— Глайдер? — почти вопит в восхищении Риз. — Настоящий? Это твой?
— Нет, угнал. Полетели?
— А можно?
На самом деле, конечно же, нельзя. Глайдеры запрещены в городах, но Марка это, кажется, не волнует. Он встает в крепления и жестом зовет Риз встать за ним. Шустрый ремешок фиксирует ступни ее протезов. Риз робко обхватывает Марка руками, а стоит глайдеру оторваться от земли, визжит и прижимается вплотную к его спине, прячет лицо в мягких складках кашемирового свитера.
Они пересекают засыпающий студенческий городок, темную громаду городского парка, пролетают над золотым сиянием центральных улиц и приземляются на вершине белоснежной, точно из сахарных кубиков, башни.
Едва приезжает лифт, как Риз снова напрягается. Вокруг все слишком модное. Зеркала, хрусталь и матовое золото, сразу видно, что тут крутятся сумасшедшие деньги. Она смотрит на свою кофту с эмблемой университета на спине и пытается закатать рукава, чтобы выглядеть хотя бы не как последний ботаник.
— Джонс, ты зря паникуешь, — говорит Марк. — Всем наплевать. Тут полно мамкиных миллионеров, но ты умнее их всех вместе взятых, а твой прикид — это на самом деле неоновое табло над головой.
— И что же там написано? — шипит Риз.
— Там написано — полтора миллиона марок.
— Я по стипендии учусь.
— Этого никто не знает. Расслабься.
Они проходят внутрь кафе с разноцветными стенами сложных форм. Девушка в форме, похожей на летный комбинезон, проводит их к столику в углу. В меню оказываются только огромные коктейли, алкогольные и нет, мороженое и несколько видов сладких вафель. При виде цен Риз решительно закрывает подмигивающую картинками с веселыми зверьками проекцию.
— Я ничего не буду!
— Джонс, — Марк закатывает глаза. — Я заплачу. Это ж я тебя сюда притащил.
— Так будет неправильно!
— Да не пофиг ли? Сделайте, пожалуйста, какао… — Марк внимательно смотрит на нахмуренные брови Риз, — просто какао. Немного сладкое. Давайте два. И еще…
Пока он показывает что-то в меню, Риз старательно рассматривает светильник с разноцветными хрустальными подвесками, чтобы не пялиться на девушку за соседним столиком. Кажется, она еще никогда не видела таких блестящих волос, выкрашенных в мягкий сиреневый цвет, таких изящных босоножек на тоненьком каблуке и идеально ухоженных ногтей, покрытых лишь бежевым лаком, но все равно роскошных. Ни одна девушка ни в университете, ни тем более в интернате не выглядела таким эфирным созданием и уверенной в себе богиней одновременно.
— Есть вещи, которые нельзя купить за деньги, — Марк делает поучительный вид. — Не тому завидуешь.
— Конечно, я даже с деньгами такой не стану.
— И слава богам. Кто будет двигать науку вперед, если все только и будут, что торчать в салонах? Что у тебя за особые отношения с квантовой гравитацией? Расскажешь?
В этот момент приносят какао и мороженое. Риз подозрительно нюхает напиток в тонкой фарфоровой чашке. Алкоголя в нем нет. Только восхитительный аромат шоколада и пряностей, теплый, уносящий в какой-то причудливый экзотический мир. Она делает осторожный глоток. Смотрит на Марка и улыбается ему. Она в раю вкуса.
— Сначала ты рассказывай, почему пропустил семестр.
— В экспедиции был, — широко улыбается Марк. — На Земле.
— Правда?
Риз смотрит на него как на волшебника. Полет до покинутой полвека назад планеты — это почти сказка. Туда даже в планковом пространстве лететь дней семь
не меньше!
— Правда. Палеонтологи летали за материалом для исследований, а я с ними, как летописец, фактуру для фильма собирал.
— Так ты не физик?
— Режиссер. Я старше вашего потока на три года, на самом-то деле. Отец отправил сюда еще учиться, чтобы не особо позорил семью. Вижу разочарование в твоих глазах, Джонс, остановись! Я не так низко пал, как ты на меня смотришь!
— Но ты мог бы… я видела сегодня, ты…
Слова пропали. В голове у Риз не укладывается, как можно просто так отказаться от науки ради… Даже ради экспедиции на Землю!
— У человека нет обязанности развивать все свои способности, знаешь. Мог бы, наверное, но это не моя любовь.
— Нет обязанности! — качает головой Риз. — Вы только подумайте!
В золотых глазах напротив пляшут веселые искорки. Марк настаивает и она рассказывает свою историю. Все от интерната до младших курсов. Путешествие по миру, полному равнодушия, а порой и жестокости, где в то же время есть множество людей с горячими сердцами, готовых учить и помогать. Библиотекарь в интернате, тренер, забравший под свою опеку девочку с двумя топорными протезами ног и сделавший из нее настоящую спортсменку, преподаватель физики, которая заметила двенадцатилетнюю Риз с задачником для старшей школы. Без них она бы не поступила в колледж Центра. Ни один ребенок с Мадре-де-Диас в ее году не шагнул выше ремесленного училища.
— А квантовая физика — это просто суть вещей. Не только гравитация, я еще хромодинамику очень люблю. Только и всего. Не могу представить себя в чем-то другом.
— Спасибо, — Марк протягивает руку и вытаскивает пряди волос из-за ушей Риз. — Не прячь волосы, тебе так больше идет.
— Они дурацкие, — Риз смущается.
Тяжелые каштановые кольца никогда не выглядят хорошо. Она вечно ходит как нечесанная болонка.
— Попробуй отрезать покороче. Кстати, Джонс. Ты плаваешь?
— Ну, могу. Я не особо люблю в бассейн ходить.
— Почему? Приходи завтра утром. Будет небольшое представление от нас, водяных, в честь начала учебы.
— В десять? Зачем я там сдалась?
— Честно? — Марк запускает пальцы в собственные медовые кудряшки, а сам улыбается от уха до уха. — Я поспорил с одним товарищем, что сумею затащить тебя в бассейн.
— Подлец! — смеется Риз. — Спасибо, что не в постель! Ладно. Только предупреждаю, зрелище не для слабых духом.
— Я чувствую подвох, Джонс? Я прав? Ты же не думаешь, что мы испугаемся вида твоих ног, вроде нормальные все.
Риз не отвечает. В чашке остался последний глоток какао. Она начинает подозревать нечто запрещенное в составе, что настолько развязало ей язык, а может быть, дело в нереальном золотом цвете глаз, которые смотрят на нее с неподдельным, живым интересом.
***
Держаться на воде Риз научили еще в интернате — это была обязательная программа, чтобы воспитанники не потонули в первой попавшейся луже после выпуска. Сначала ей не понравилось. Без ног ниже колен, на одних руках, не разгонишься, а еле-еле барахтаться гордость не позволяла.
Все изменилось, когда она спросила тренера, нельзя ли сделать специальные блейды для плавания. Он обещал подумать и совершил чудо. Ей досталась уникальная пара, пилотный экземпляр, который потом удешевили и упростили. Она тогда даже стала моделью для статьи в профильном издании.
***
Риз выкатывается из душевой на коляске. В огромном помещении университетского бассейна плеск воды смешивается с гулом голосов. От голубых дорожек тянет свежестью. На бортике, разложив яркие коврики, сидят девушки в разноцветных бикини. Не пловчихи, скорее — Риз присматривается — команда чирлидинга и гимнастический клуб. Их взгляды скользят по Риз, ее коляске и ногам. Одна из дев недоуменно поднимает идеальную бровь, другая морщит носик.
В другой день Риз, возможно, расстроилась бы. Только не сегодня. Она проверяет, что металлизированный серый купальник сидит идеально и толкает коляску ближе к воде.
— Риз! — Массимо машет ей рукой с лестницы. — Вау! Ух ты! Давай к нам. Тебе помочь спуститься?
— Привет, — она протягивает руки, и он берет ее ладони в свои, большие и крепкие. — Да, пожалуйста. Посадишь на бортик?
— Иди сюда.
Риз тычется носом в теплую, даже после воды, кожу на его груди, когда сильные руки вытаскивают ее из коляски.
— Спасибо. Подай еще сумку.
— Эй, Джонс! — Марк подныривает под ограждение дорожки и тут же всплывает у самого бортика. — Классный купальник. Я всю ночь думал, чем же ты собралась нас испугать.
— Не испугать, Боннер! Поразить!
— Вот это поворот!
Из невзрачной черной сумки на свет появляется предмет, который когда-то превратил Риз из аутсайдера в звезду. В воздухе моноласта кажется лишь серебристой пластиковой лопастью, но едва срабатывают магнитные крепления — Риз ныряет.
Русалочий хвост сверкает в лучах утреннего солнца, проникающих в воду через огромные окна. Искусственный интеллект протеза рассчитывает углы атаки на каждом из мерцающих, пульсирующих органопластиковых сегментов. Теперь, стоит лишь сделать взмах руками, она может скользить под водой так же легко, как дышать воздухом.
— Твою мать, Джонс! — Марк вопит на весь бассейн. — С ума сойти!
— Я же говорила! — кричит Риз в ответ.
Включается музыка. Девчонки в бикини прыгают в бассейн. Кто-то играет с большим пляжным мячом. Риз снова ныряет, плывет под водой наискосок, чтобы набрать ту скорость, на которую способны ее кибернетические ноги, разворачивается, скользит на спине, едва высунув нос из воды и наконец попадается на мелком конце прямо в объятия Массимо.
— Поймал! — он обнимает Риз за талию, останавливая ее стремительное движение. — Марк не наваляет мне за это?
— Это не ты хотел меня затащить в бассейн?
— Ну я.
— А почему сам не позвал?
— Я звал! — в голосе Массимо праведный гнев. — Вчера перед семинаром. Ты отказалась!
— И ты подослал ко мне Боннера?
— Ну подослал. У вас с ним разве не завертелось?
— Он мне даже не нравится! Просто у него язык подвешен хорошо, — отбивается от его рук Риз. — Отпусти!
Она садится на бортик. Русалочий хвост бьет по воде, брызги летят прямо в лицо Массимо.
— Кто же тебе вообще тогда нравится? — он садится рядом.
Риз поджимает губы. Смотрит на него. Кажется, она впервые видит его в бассейне и впервые понимает, насколько он красивый — высокий, широкоплечий. Пловец все-таки. До этого почти три года Риз привлекала другая его сторона — лучшего студента потока и самого надежного напарника по учебным исследованиям. Ну и глаза, иногда похожие на спелые черешни. Не без этого.
— Вообще ты, — говорит она и упирается лбом в его плечо. — Я думала, ты знаешь.
— Правда? Я думал, бешу тебя разве что чуть меньше, чем Боннер.
— Честное слово. Просто я думала, что тебе больше нравится кто-то типа них, — она кивает на девчонок в бикини, которые вешаются на команду водного поло и визжат. — Знаешь, нормальные девушки, с социальных наук, например.
— Риз, я… Я все хотел сказать…
Она соскальзывает в воду, увлекая его следом, словно сирена, манящая заблудившегося моряка, затаскивает на глубину, и там целует. В воде не видно, что ее щеки пылают, пусть это и просто касание сомкнутыми губами других плотно сжатых губ.
***
Марк Боннер оставил университет через месяц. Риз заметила его отсутствие только к концу недели, когда на семинаре по квантовой гравитации осталась без соседа справа. Массимо, будучи прижатым к стенке, рассказал, что Марк уехал со словами «не хочу занимать чужое место». Вместо него на поток взяли девочку из провинциального лицея, влюбленную в физику.
Спустя два года вышел его фильм о палеонтологах — генетиках, реконструкторах, исследователях, которые до сих пор возвращаются на покинутую планету в поисках ответа на вопрос — кто мы такие и откуда пришли.
Перед финальными титрами, на кадре с видом Земли из космоса, появилось посвящение. «Лорен Риз и Массимо Матерацци и всем, кто ищет свет истины».
Автор: Jaade
Следующая публикация
Комментарии 3
У меня соседка, сирота. Девушка - ампутант. Её пьяная мамашка замёрзла насмерть вместе с младшей, двухлетней, дочкой, а 4х-летняя Оля выжила. Ей ампутировали обмороженные ручки выше кистей и ножки выше стоп. Прочла рассказ и представляю Олю с хвостом русалки! И может, на руках протезы-плавники... Рыбка! Но нет пока таких технологий. Да и тренеров тоже.