Работал мой брат на шахте мастером. В его бригаде работал мужичок - Петрович. Технику безопасности нарушал постоянно, ходил в зимней шапке вместо каски, одно ухо на шапке заткнуто, а второе торчало. Короче - как дед Мазай. Любил потравить анекдоты и покурить на рабочем месте. На все нарушения закрывали глаза, вроде давно работает, скоро на пенсию.
Вот и в этот раз спустились в шахту, Петрович курил «Приму» и, покашливая, рассказывал байки из своей жизни, и ухо на шапке смешно раскачивалось. Все хохотали.
Закончилась смена, все собрались возле клети. Клеть поднимала людей по мере наполнения, каждый хотел уехать первым, поэтому никто не заметил, что Петровича нет. Потом были долгие поиски, вызывали спасателей, но Петровича так и не нашли. Разные версии выдвигались, но всё безрезультатно. А потом прокуратура, следователи, объяснительные, допросы. Брат тогда сильно постарел, осунулся, появились первые седые волосы.
Прошло больше месяца. Брат обходил свой участок, а забои не освещены, свет только от налобного фонаря, и тут боковым зрением он увидел Петровича. Поздоровался с ним и пошёл дальше.
Только пройдя метров 50, понял, что он видел Петровича, в той самой шапке - как у деда Мазая; того Петровича, которого ищут пожарные, ищет милиция, все ищут. Побежал к тому забою, кричал, звал, пробежал по другим забоям, но так и не нашёл его.
Петровича так и не нашли.
Дяденька с клешнёй
Одна тульская семья приехала на свадьбу к родственникам в деревню, неподалёку от городка Одоев. Мама, папа и их семилетняя дочка.
Деревенские свадьбы, даже в наши небогатые времена, длятся не менее двух дней, а то и по три дня гуляют. Так как приглашённых съехалось немало, то после первого дня гулянки на ночь часть их них разместили по соседским домам. И эта семья также попала на ночлег к одним из соседей.
Взрослые, разумеется, после свадьбы были навеселе и проспали вместе с хозяевами чуть ли не до обеда. А дочка проснулась гораздо раньше них, и, чтобы скоротать время, она села за стол и принялась рисовать всяко-разно.
Взрослые просыпаются, приводят себя в порядок, попутно сюсюкаются с девочкой:
- Вот какой дяденька у тебя красиво нарисован. А чего это у него за рука такая чудная?
- Это клешня у него на руке, - отвечает дочка.
- Прямо такая, как у рака?
- Нет, как толстые пальчики. Как сосисочки.
Хозяин дома слышит этот разговор и с затаённым страхом спрашивает, где же девочка такого дяденьку видела, а та отвечает, что вчера вечером видела - он перед ней этими пальчиками смешно шевелил и сам смеялся.
Хозяин оторопел, ушёл куда-то и вернулся с фотографией мужчины.
- Этот дяденька был?
- Да, этот. С усами.
Хозяин почти в шоке, родители в недоумении.
-Ты его вечером перед сном видела или, может, уже во сне?
- Не знаю... Наверное, во сне...
Оказалось, что на фото был отец хозяина. Фронтовик, почти всю Великую Отечественную прошёл. Умер в восьмидесятых. И клешня у него взаправду была.
Мало кто в наше время знает, но во время войны это был распространённый вид хирургических операций. Называлась «рука Крукенберга». Если солдату в бою отрывало кисть руки (а ни о каких протезах в те времена и речи не было), то полевые хирурги поступали следующим образом: разрезали ткани руки между костями и обтягивали ими отдельно лучевую и локтевую кости. Получались два огромных пальца, выходящих из локтя. Когда швы заживали, то инвалид мог пользоваться такими сублимированными пальцами.
Например, отец хозяина работал кочегаром в угольной котельной и ловко этими «пальцами» держал черенок лопаты.
Но откуда об этом могла узнать семилетняя девочка? Ведь на фото было только лицо фронтовика.
Автор: Густов А.В.
Комментарии 2