Марфа держалась довольно уверенно – значит точно знала, что Юлька находится здесь.
Кто же её подвёз до деревни? Давешний дядька или этот блондин со шрамом во всю щёку? Случайный знакомый? А может быть – друг?
Глупости! Марфа ещё ребёнок. Неуклюжая и угловатая, смахивающая на зажатого подростка... Она и не влюблялась-то толком. У неё и подруг-то нет.
Хотя сейчас Юлька не была в этом настолько уверена – как оказалось, она совсем не знает младшую сестру!
Юлька вздохнула и покосилась на Марфу. Переживай теперь за неё. Место ведь непростое. Неподходящее для девочки место!
Она сама не представляет, что ждёт её дальше, а тут ещё этот рыжий хвост.
Кто же такой Монах? Что ему нужно в деревне? И бабки... В бабках явно что-то не то! Их нарочитая простота и добродушие напрягали Юльку, казалось, что это всего лишь игра, за которой скрывается что-то неправильное, иное.
Еще есть и таинственные местные, которых опасается Ирина Санна.
И Инга со своими секретами!
Она закрылась в комнате не просто так – то ли прятала агрессивную птицу, то ли... превращалась сама? Но разве может быть такое на самом деле?
- Может, ещё как может, - «успокоил» внутренний голос. – Вспомни свою проблему, она ведь тоже не из простых!
Возразить было нечего. И это очень сильно угнетало.
Поговорить с Марфой не удалось.
Когда за окном слегка посветлело, сестра еще спала.
Инга вывалилась из комнаты, с громким шарканьем принялась расхаживать вокруг.
- Ты можешь тише? – попросила её Юлька. – Перебудишь народ.
- Мадама глаз не сомкнула, - Инга зевнула во весь рот и коснулась головы. – Болит! Откуда эта зараза взялась со своим валенком?
- Ирина Санна? – в смятении Юлька прикусила губу. Значит, той птицей действительно была Инга!
- Что смотришь, будто не видела? – Инга потрясла волосами, и несколько мелких перьев спланировало на пол. – Зачем полезла в комнату? Я ведь просила!
- Прости. Я не думала...
- А надо бы. Думать. – Инга склонилась над Монахом и разом повеселела. – Что за явление? Откуда такой парниша?
- Ночью приехал. – неохотно ответила Юлька. - Вместе с моей сестрой.
- Иди ты! Этот рыжий пацанчик – девчонка? Минус тебе в карму!
- С чего бы?..
- С того! Ты женщина или как? – выпрямившись, Инга огладила себя руками и встала в позу. – Настолько запустить малышку! Просто фу!
- Они сейчас все такие, - Монах оказывается не спал – вертел в руках темное пёрышко.
- Ой, прям! – Инга стрельнула глазами. – Нравится? Можете взять.
- Спасибо. Возьму на желание. – он ловко вскочил и потянулся к ручке. – Михаил. Но лучше Монах.
- Мадама! - Инга плотоядно улыбнулась. – А ты ничего. На Монаха не походишь.
-Внешность обманчива, - отшутился он. - По аскезе живу.
- Чаю хочешь? - задев Монаха упругим бедром, Инга направилась в тёмную кухню.
- Хотим! – крикнул её в спину Монах. - Все хотим. Правда, Юль?
- А хотите – так давайте сюда. Мадама на вас не нанималась! – Инга загремела чайником, с грохотом передвинула стул. Её совершенно не смущало, что в некоторые до сих пор спят.
Марфа шума не услышала, лишь поменяла позу, перевернувшись к стене.
- Вы как дикари, право слово, - Инга появилась в проёме. – Чего на полу валяетесь? В комнатах есть кровати. И старый диван.
- Это всё чужое. Нас не приглашали сюда. – Юлька опять вспомнила про таинственных местных и поёжилась. – Интересно, где сейчас хозяева? И когда вернутся?
- К вечеру будут. Привет, сорока! – Ирина Санна помахала Инге валенком. – Болит голова? Если хочешь - могу пошептать. Всё как рукой снимет. Фирма гарантирует.
- Это вы меня приласкали? – Инга небрежно зашуровала по баночкам – искала что-то подходящее для заварки. – Спасибо, что помогли. Не хотелось брать греха на души.
- Грех не грех, а птицей могла бы остаться! Осторожнее надо. Не забывайся! – Ирина Санна прошла к ней и зачем-то понюхала. – Поджимает время?
- Почти всё вышло. Ничего – мадама разберётся!– Инга покивала сама себе и снова взлохматила волосы.- В этот раз обязательно найду! Вот прям уверена! Чую удачу!
- Милые барышни, ну просветите про местных! - Монах помог подняться Юльке и теперь с интересом разглядывал предметы в комнатёнке. – Кто такие? Где делись? Когда придут?
- Останься до следующей ночки и узнаешь! - рыхлая Пална явно не выспалась. С кряхтеньем оправила платье и принялась перевязывать платок. Из-под него сунулись тонкие прядки – зашевелились, задёргались червяками – и она поспешно затолкала их обратно да грубовато бросила засмотревшейся Юльке. – Глаза-то не пяль. Сломаешь глаза-то!
- Ну, сжальтесь, бабоньки! Просветите! – Монах будто и не заметил этого маленького происшествия. – В компании секретов быть не должно!
- Любопытному хвост прищемили. – нарисовавшаяся позади Незабудка дёрнула Монаха за волосы.
- А самого в котле сварили! Все косточки разварили! – пропела чуть запыхавшаяся Пална. И обе они грузно запрыгали вокруг.
- Какие мерзкие! – подумала Юлька и покраснела, встретившись глазами с Ириной Санной.
- Сварили-сварили! Мясце съели! – меж тем верещали старухи, выделывая диковатые па.
- А ну, цыц! – Ирине Санне пришлось прикрикнуть на товарок. – Развели базар не ко времени. Пойдите лучше на двор, узнайте – как там с погодой.
- Я посмотрю! – опередил их Монах. – Охота проветриться.
- Я тоже! - Юлька неожиданно кинулась за ним. После взгляда Ирины Санны ей было не по себе.
- Ишь, прыткие. Ну, дело молодое. – хихикнула Незабудка и показала язык.
Инга тоже что-то крикнула вслед, но через дверь Юлька не расслышала.
- Весёлая компашка! - Монах направился к выстроившейся шеренге лопухов и выразительно присвистнул. – Ничего себе штучки! Нам срочно нужно валить!
Юлька хотела спросить – почему, а потом увидела сама!
За одну ночь всё вокруг поменялось – деревню махом накрыла осень. Сочные и цветущие ещё вчера лопухи, остались сейчас лишь высохшими тенями, растеряв былую яркость и мощь. Из последних сил тянулись они друг к дружке, поддерживая во внезапно нагрянувшей немочи.
- Скорее! - Монах потащил Юльку к домам. – Нужно предупредить остальных и забрать вещи.
- Откуда ты знаешь сестру? – Юлька изо всех сил притормозила.
- Какую... – Монах не сразу понял, про кого она спрашивает. – Ты про девочку? Про Марфу-Луну? В лесу подобрал и довёз.
- Что значит подобрал??
- То и значит. Я ехал. Она стояла. Она. И эта – Незабудка. Я их обеих привёз, между прочим!
- И вы никогда раньше не встречались?
- С Незабудкой? Упаси бог!
- С Марфой! Сестрой!
- Я похож на подростка? - хмыкнул Монах, и вдруг разом посерьезнел. Уродливый шрам, на который невольно косилась Юлька, проступил на щеке красной полосой. – Юля! Молчи и не двигайся! Мы влипли! – шепнул Монах едва слышно и замер.
Юлька сначала не поняла – подумала, что он уходит от ответа. Схватив Монаха за руку, принялась с силой трясти, и вдруг услышала знакомое:
- Кара! Кара! Кара!
Туман подкрался хитрым зверем - рухнул на землю, разом спрятав лопухи и дома. В мутном густом молоке трудно стало разглядеть даже стоящего рядом Монаха!
Но их – изломанные тени-фигуры - Юлька видела вполне чётко!
Они были везде! Смотрели на неё отовсюду! В пустых глазницах слабо тлел зелёный болотный огонь.
Звериные лики венчали рога – огромные, широкие, вроде лосиных!
- Кара! Кара! – звучали нестройные голоса. - Пришло время расплаты!
Туман приблизился, обволок Юльку, намочил волосы, пощекотал капельками лицо. А потом она стала падать – всё ниже и ниже... в тёмную закручивающуюся воронку...
- Пора пришла, Улька! – прозвучал старческий голос. – Нынче пойдёшь. Сегодня их ночь!
Юлька увидела убогую комнатёнку - лавку возле окна, старую печь и бабку, свесившую голову с лежанки.
-Пришла пора! Сегодня их время!- слова проходили с трудом сквозь иссохшее бабкино горло. Она уже почти не вставала - не было сил. И только взгляд по-прежнему оставался твёрдым, гипнотизировал. - Ты должна найти нечистый хоровод! Должна дойти до Лопухов и вернуться обратно! Поняла, Улька?
Улька затрясла головой, тараща и без того огромные глаза на осунувшемся лице.
Юлька видела всё это со стороны и в тоже время – ощущала себя той самой Улькой! Словно находилась внутри неё, а, может быть и была ею?!
Кивнув бабке ещё раз, она накинула дырявую шальку и послушно выскользнула из дома.
Было очень холодно, а ещё – темно!
Низко над деревьями усохшей долькой чеснока висел белёсый месяц. То и дело скрываясь за тучами, почти не давал света.
Каждый шаг давался тяжело. И не столько от слабости, сколько от страха.
Странно, но голода она совсем не ощущала. Саднящее, скручивающее жгутом пустой желудок чувство, отступило.
Это всё те облатки, которые заставила глотать бабка. Три дня она давала Ульке горькие спрессованные кусочки сухих трав, и нынче тоже дала.
- Последняя, - выдохнула с сожалением, с трудом разлепив растрескавшиеся губы. - Пора пришла, Улька. Нынче пойдешь...
Про Лопухи у них в деревне говорили шёпотом – мол, случалось там всякое. Когда-то давно, до революции ещё, жили там то ли старообрядцы, то ли ключники. А потом произошло что-то. Люди пропали в одночасье, сгинули, оставив нажитое - свои дома, хозяйство, скотину. Отчего – так никто и не понял. Только с той поры в Лопухах стало блазнить, местные обходили их, и мать Ульке строго наказывала – не соваться туда ни за что!
Улька побывала там вместе с бабкой. Они приходили за травами, но ничего не нашли. Засуха выжгла, иссушила всё живое. Ульяна издали смотрела на заброшенные мертвые дома. Время там будто замерло. Не долетал ветер, не пели птицы, не попадались звери. От звенящей отчаянной тишины стучало в голове…
- Ульяна! На тебя надежда осталась, иначе… - бабка прерывисто вздыхала, возилась на печи.
Рядом под старым лоскутным одеялом вповалку лежали маленькие. Совсем обессилев от голода, они то дремали, то бредили.
Бабка с Ульяной смачивали им губы водой, прикладывали к лицу мокрую тряпицу.
В их затерянной в глуши деревеньке из-за голода и мора почти никого не осталось. Где-то далеко гремела война, но здесь против людей ополчилась природа. Страшный выдался год. Неурожайный, засушливый. Лето было холодным, а сейчас, в октябре стало совсем невмочь – мороз разом лёг на сухую безжизненную землю.
Травница Пантелевна собрала у себя в избе всех сирот, вот и Ульку приютила. Девочка была самой старшей и, пока могла, помогала бабке по хозяйству.
Последние дни Улька держалась только потому, что бабка давала ей облатки – по одной в день. Они необъяснимым образом поддерживали в девочке остатки сил.
- Ульяна, - вспомнила девочка настойчивый голос Пантелевны, - тебе пора! Надень вот, - бабка с трудом стянула с себя черный шнур с неведомым знаком: деревянным кругом и вплетёнными в него восемью лучами. - Коловрат укажет путь. Охранит. Скроет. Ты только молчи, чтобы не увидела, поняла? Молчи и не мешкай! Ты помнишь, что надо делать?
Улька согласно кивнула.
- Тогда поспеши, девочка. С Богом! – бабка захрипела, откинулась назад, закрыла глаза.
Вторя ей, завозились, заскулили жалобно маленькие.
От несправедливости происходящего, от безнадежной страшной судьбы, уготованной им, заболело в груди. Улька кинулась прочь и не видела, как бабка перекрестила её вслед, не слышала её виноватых слов:
- Прости меня, девочка! Прости, Уля! Сама бы пошла… если б могла…
От мороза больно щипало глаза, и Улька с силой тёрла их, чтобы не слезились. Оберег на груди согревал, поддерживал остатки сил.
Когда окончились поля, и вдали показалась чёрная громада леса, девочка остановилась передохнуть.
Где-то вдалеке волки завели протяжную тоскливую песню. Против волков у Ульки ничего не было. Только палка, на которую она опиралась, словно старуха.
Нужно было спешить, что бы успеть к хороводу. Всхлипнув, девочка двинулась дальше сквозь лес, и деревья с высоты протянули к ней искривлённые ветви, словно пытаясь остановить.
У Лопухов было тихо и пустынно. Юлька даже не сразу узнала деревню – сейчас дома выглядели точно призраки.
Месяц вдруг мигнул и обкусанным сыром покатился по небу.
Поляна ярко осветилась, и в тот же миг призрачный сонм нечистых помчался по ней в жутком хороводе.
Костяные-мохнатые-тощие-грузные... деревянные, маленькие и большие... с человечьими и звериными лицами, с копытами да рогами проносились, мелькали, кружили без устали! Мчались неукротимым хороводом! Казалось, их тела переплелись, образуя причудливый и безобразный узор из спутанных волос, хвостов, крыл…
По мере движения в центре круга восставало что-то могучее, чёрное, до конца ещё не проявившееся, но откликнувшееся на их неистовый призыв!
От этой нескончаемой бесовской пляски у Ульки голова пошла кругом, сердце рвалось прочь, стучало так сильно, что ей казалось – вот-вот услышат, поймают, разорвут!
-Не подведи! Не подведи! - шептала Юлька беззвучно, прекрасно понимая, что девочка её не услышит.
Стиснув зубы, чтобы не закричать, Улька заставила себя подойти так близко, что ощутила всю мощь, всю силу неистового хоровода. И уже отчётливее разглядела жуткую фигуру внутри – увидела и бугристую кожу, покрытую коростой, и трещины да наросты на теле, и маску, полностью скрывающую лицо.
- Невидима, невидима, я для них невидима, - не переставая твердила про себя Улька. С трудом развязав мешочек, захваченный из дома, она высыпала на ладонь сухой порошок – смесь трав, соли, чего-то ещё непонятного и, размахнувшись, швырнула в беснующихся нечистых.
И всё замерло. Безобразные танцоры застыли. Оцепенела и фигура в центре круга. Глядя на нее, Улька зашептала мысленно, попросила так, как наказывала бабка Пантелевна:
- Жизнь прошу! Жизнь прошу! Прошу для себя и для семьи своей обретенной! Жизнь прошу! Жизнь прошу!
И на фигуре появилось что-то вроде шапки – лохматое, стогом соломенным стоящее, покрытое васильками да колосьями.
Пантелевна говорила, что непростые это колосья, зёрнышки в них никогда не закончатся. С ними голод не страшен.
Осторожно, чтобы не коснуться застывших существ, Улька пробралась в круг. Достать до шапки получилось не сразу – хоть и вышла из земли всего по пояс - очень высока была фигура. Девочка примерилась, подпрыгнула раз, другой… Юлька отчётливо почувствовала её отчаяние!
Наконец, шапку удалось схватить - Улька сдёрнула её с головы страшилы. Вместе с шапкой слетела и маска, обнажив страшное, коростой покрытое лицо!
Взглянув в омертвелые плёнкой подёрнутые глаза ахнула Улька, не сдержалась!
И в ответ тотчас всё задвигалось, закричало, заухало, завизжало!..
Оберег раскалился, полыхнул огнем, окружил Ульку спасительным коконом - и рассыпался хоровод, с разочарованным воем отпрянули в стороны нечистые…
А девочка уже неслась прочь, крепко сжимая в руках и шапку, и маску.
Высоко над ней кружили чёрные птицы, и в криках их Ульяне, и Юльке, чудилось то ли предупреждение, то ли пророчество:
- Кара! Кара! Кара!..
***
- По щёкам её! Хлещи, не боись! – говорок Палны звучал глуховато, но Юлька потянулась к нему, схватилась как за спасительный крючок.
Крики про кару сразу сделались тише, а потом распалась и картинка – исчезли и Улька, и чёрные птицы, и только туман колыхался вокруг серым непроницаемым облаком.
Юлька парила в нём, не ощущая себя, совершенно не чувствуя тела.
Под плавное и неспешное укачивание она начала забываться. Ей уже не нужно было искать ключника, волноваться о Марфе, переживать о своей проблеме...
- Щипли сильнее! Иначе не вытащим. Вишь, осоловела совсем. Как бы не осталась блуждать! – встревоженный голос прозвучал неожиданно громко.
– Да щиплю я! Не видишь? За что тут хвататься! Ни жирка, ни мясца. Одна только кость!
Кожу на лице неприятно засаднило – словно маленькие иголочки принялись колоться и царапаться.
- Что ты там возишься? Хлещи! – рявкнуло в самое ухо, и Юлькину щёку обожгла боль.
Вскрикнув, она попыталась подняться, приоткрыла глаза, однако трио старух увидела не сразу – перед глазами всё ещё плавали комья туманной мути.
Кто-то приподнял её, кто-то подсунул чашку с водой.
- Глотай! Ну же! – Ирина Санна поддерживала Юльку под спину. – Сейчас полегчает. Только попей.
Юлька послушно захлебнула из чашки и плюнула – там оказалось что-то противное – отдающее прелью и острой горчинкой.
- Ты пей, не морщись. Дело нужное. Глотай ещё, чтобы наверняка. – Ирина Санна не отводила чашку от Юлькиных губ. - На палом листе настоечка, на ягоде болотной, оморочной.
- Гадость какая, - где-то недалеко фыркнула Инга. – Коньяку бы ей рюмку – сразу прочухается.
- Согласен, - это вступил Монах. – Только где его взять в Лопухах?
- Юля! Юлечка! – Марфа гладила Юльку по волосам. – Просыпайся! Слышишь? Не спи!
- Я не сплю... – попыталась ответить Юлька сестре, но выдавила из себя лишь хрип.
- Юля! – Марфа заплакала. – Прости пожалуйста! Я не думала, что так будет!
- После, после поговорите, - Ирина Санна внимательно разглядывала Юльку. – Полегчало тебе? Ушёл туман?
- Д-да... кажется... – сморгнула Юлька, и серые хлопья окончательно растворились. – Я вас вижу! Мне легче! Спасибо!
Она собралась привстать, но бабка удержала.
- Посиди еще. Скопи силу.
- Ириночка верно говорить. – откуда-то сбоку вынырнула Незабудка, подсунула Юльке под нос резко пахнущий пучочек травы. - Хорошо тебе торкнуло. Отчего так?
- Я не знаю... – до Юльки всё доходило с трудом. Она только теперь сообразила, что снова находится в доме. – Мы с Мишей вышли, осмотрелись. И сразу увидели их!
Память услужливо нарисовала жуткие образы существ, их неистовый, несущийся вскачь хоровод... И девочку Ульку, и чёрных кружащихся птиц, и крики про кару, что неслись им вслед...
Было это или не было? Может, туман наслал морочь? Поиграл с тенями, напугал своей непроглядностью, а остальное додумало её воображение?
Нет, это точно не морочь. Она сама была девочкой Улькой! Смотрела на мир её глазами, чувствовала её боль как свою!
Нужно рассказать про всё остальным. Возможно, ей помогут разобраться, хоть как-то всё разъяснят.
Юлька приготовилась заговорить, но Монах не позволил – принялся сам описывать туман, звучащие в нём невнятные голоса да мечущиеся тени.
- Там были не просто тени... – начала было Юлька, но он перебил, не дал договорить. - Вот ты устроила! Взяла и отключилась! Сама худышка, а весишь ого-го! Едва дотащил! – Монах потянулся, чтобы поправить ей прядку и вдруг шепнул, почти не размыкая губ. – Молчи. Не говори им всё.
- Что ты там шепчешь? – Ирина Санна с силой сдвинула Монаха. – Никаких тайн в компании! Или забыл?
- Признавайся! Давай же! – Пална с Незабудкой оттеснили в сторонку и Марфу. – Звал тебя кто в тумане? Водил?
- Да тени мы видели, сколько можно повторять! - Монах досадливо поморщился. – Тени. Больше ничего.
- Огней не видали? Зеленоватых? Гнилушечных?
- Я лично не видел! – Монах с улыбкой кивнул Юльке. – А ты?
- Я... кажется... не видела... – промямлила несчастная Юлька. Её распирало от желания всё рассказать, но почему-то она послушалась Монаха.
- Юль, ты правда нормально? – ладошка Марфы скользнула в руку.
- Да. Я в порядке. Не волнуйся, - Юлька с трудом заставила себя улыбнуться
- Возьми вот, пожуй! – Инга протянула ей шоколадный батончик. – И силы восстановит. И настроения придаст. Слышите, все - харэ к девушке приставать. Бледнее поганки стала. Дайте в себя прийти.
- Ничё. Ещё нагуляеть... краски-то, - хрюкнула Незабудка. – А Иришке знать надоть – что там было да как.
- Не с теней же её так пришибло, - Пална задумчиво погрызла грязный ноготь. – Хотя, может и с них...
- Может, может, - поддержала её Незабудка. - Вона худушша какая. За травиной не разглядишь. Такую от любого шороху двинеть.
- Так было что или нет? – взгляд Ирины Санны сделался колючим. И Юлька невольно сжалась, ощутив исходящую от бабки враждебность.
Было! Было! – рвалась закричать она, но не решилась, только пожала плечом.
- Ну, ладно. Тени – это предвестье. Вроде воспоминаний они. Хозяева придут под ночь.
- Не думаю, - Инга направилась в свою комнату. – Рановато для теней. Они обычно к ночи собирались. Вы как хотите – а я сваливаю.
- Ты знаешь, куда идти? Я с тобой! – Монах вошёл следом, и она тут же перехватила его, прижалась горячим телом, уткнулась в шею лицом.
Он едва удержался, чтобы не коснутся соблазнительного изгиба спины, и поспешно отодвинул Ингу от себя, отшутившись, что боится щекотки.
- Слабак! – презрительно бросила та и принялась бросать в сумку какие-то вещи.
Кругом был беспорядок, на полу валялись какие-то тряпки, разодранная подушка, птичьи перья.
- Что смотришь – помоги, - она показала на сумку. – Не могу застегнуть.
- Лучше сама! – Монаху не хотелось к ней приближаться. – Я ведь серьёзно спрашивал, Инга – ты знаешь, как попасть к ключнику?
- Мадама всё знает, - Инга показала белоснежные зубы. – Что дашь за информацию?
Ответить он не успел – Инга прыгнула вперёд и повисла на нём.
Вот чёрт! Настырная бабёнка! Не отстанет, пока не получит своё. Заводить амуры не хотелось, Инга была не в его вкусе. Монах терпеть не мог таких нахрапистых и откровенно-наглых...
- Инга, - как можно мягче он опустил её на пол. – послушай...
- Нашли время! – в проёме появилась Ирина Санна. – А ну, пошли. Давайте, живенько. Я чую – они близко.
- Кто сделает проход? – Инга как ни в чём не бывало напялила пиджачок и, поплевав на ладони, пригладила топорщащиеся вокруг лица волоски.
- Уже сделала, сразу от входа, - Ирина Санна оглядела Монаха и хмыкнула. – Помаду сотри. Уж слишком ярка.
Помянув нечистого, Монах полез за платком, а Инга даже не покраснела – подхватив сумку, выскочила вон. не удостоив его и взглядом.
- Пойдём, девочка! – она подхватила под руку Марфу. – Там по двое можно, проход узкий.
Возмущённая Марфа собралась было взбрыкнуть, но так и застыла перед распахнутой дверью – окрестности поглотила белая мгла, лишь в нешироком проходе-коридорчике можно было увидеть и землю, и пожухлую траву, и даже кусочек серого неба.
- Давайтя, пошли-пошли, - Незабудка погнала всех вперёд.
- После меня! – Ирина Санна шагнула первой, и поманила за собой подруг. – Пална! Незабудка! Не отставать!
Следом отправились Инга и Марфа.
Юлька хотела помешать им – удержать сестру при себе, но Монах показал глазами – пусть идут. И она возмутилась:
- Я хочу быть возле сестры!
- Они рядом. Не волнуйся. если понадобиться - мы с лёгкостью их нагоним.
Юлька промолчала, не зная, как реагировать на странное желание Монаха пойти рядом. В голову полезли ненужные сейчас мысли.
А он ничего. Симпатичный. И мужественный. И шрам совсем не портит лицо. А что, если я ему нравлюсь?
Глупости! В такое-то время? – голос разума развеял приятное волнение. - Ты себя когда последний раз видела? Ни макияжа, ни чистых волос!.. У него таких как ты - целый табор. И вообще - на него Инга запала. Так что забудь!
Юлька вздохнула и как-то поникла – пусть вкус у Инги и безобразный, зато внешность – яркая, а фигура – выдающаяся. Она явно умела себя подать и не терялась в обществе эффектных мужчин.
- Юля! - позвал Монах. – Ты меня не слушаешь?
- Прости. Волнуюсь о сестре, - соврала Юлька и взялась пятнами.
- Не стоит. Марфа взрослая девочка.
- Наверное. Только я к этому не привыкла...
- Что ты видела? В тумане? Расскажи мне. Я должен знать.
- Серьёзно? – вдруг разозлилась Юлька. – Ирина Санна, значит, не должна! А тебе это зачем?
- Чтобы разобраться, - Монах был совершенно спокоен. – Ты бормотала про какую-то кару. И задыхалась как от быстрого бега.
- Я и бежала! Спасалась от теней!
- Ты стояла на месте. Возле меня. Только не слышала меня, не отвечала... Физически ты была рядом, но...
- Ты сам велел мне не двигаться. – перебила Юлька. - Я хорошо это помню!
- Вначале – да. Но ты не послушалась, вцепилась в меня...
- Я испугалась! Любой бы испугался.
- Всё так. Почему ты не хочешь рассказать?
- Я хотела. При всех. Но ты не позволил!
- Ты молодец, что послушалась. Ей этого точно не стоит говорить.
- Ты про Ирину Санну? Почему не стоит?
- Она... – Монах чуть замялся. – Она не та, кем кажется, Юль.
Юль – это прозвучало так мило, так маняще, что Юлька на миг растеряла весь воинственный пыл.
Возьми себя в руки! – тут же приказала она. Он просто так разговаривает!
- О чём ты? – она заставила себя взглянуть Монаху в глаза. - Как понимать – не та?
- Прямо понимать, Юля. Ирина Санна – ведьма.
- Что? – Юлька запнулась и уставилась на Монаха. – Ты шутишь, да? Нашёл время!
Какие шутки! – укорил её внутренний голос. – Сама ведь влипла в передрягу. К ключнику приехала. В тумане видения ловила. Инга вон в птицу обращается. Почему же бабка не может быть ведьмой?
Мысли отразились у неё на лице, и Монах кивнул – мол, какие тут шутки.
- Ирина Санна – ведьма, - медленно повторила Юлька. - А Пална с Незабудкой? Тоже??
- В каком-то смысле да. Они – части от целого. – Монах двинулся вперёд по проходу. – Пошли уже, Юля. Нас ждут.
- Погоди. Я пытаюсь понять... Как это – части от целого? Объясни!
- Как думаешь – с чего они с нами толкутся? – Монах задал ответный вопрос. – Лес знают прекрасно. В Лопухах как свои. Возможно, живут неподалёку. Но прилепились к нам. Зачем?
- Не знаю, - Юлька даже не задумывалась об этом. – Попросились грозу переждать... Ты сам привёз третью! Незабудку!
- Это другое. Она была мне нужна.
- Незнакомая бабка? Зачем?
- Незабудка привела нас с Марфой в деревню. Без неё мы не смогли бы найти Лопухи.
- Я же нашла... – начала Юлька и сбилась – проход внезапно окончился. Больше не было ни тумана, ни узкого тёмного коридора – вокруг них поднимался лес!
- Вот и пришли. – Монах внимательно осмотрелся и, кивнув в сторону высокой ели, первый направился к ней. – Давай присядем, дождёмся остальных. Сам я не смогу найти смычку.
- Зачем нам рассиживаться? Нужно идти за ними!
- Ты знаешь – куда? Лично я – нет.
Найти дорогу было и впрямь невозможно. Деревья росли густо друг к другу, образуя почти непроходимую чащу. Густые кроны занавешивали небо, почти не пропуская дневной свет.
- Где же все? - Юльке сделалось душно. Показалось, что за деревьями прячется кто-то чужой и страшный, не человек и не зверь. Вдруг, это те чудовища из хоровода?! Они могут жить где-то здесь!
- Присядь, Юля. – позвал её снова Монах. – Они придут. Не волнуйся.
И Юлька послушалась. Оглядевшись ещё разок, скользнула под широкие лапы, сразу почувствовав себя в безопасности.
Под елью было мягко и уютно – среди рыжеватого мха торчали крохотные грибы. Божья коровка сидела по бледной шляпке, не собираясь улетать. Монах вытянул ноги и расслабился. А Юлька снова подумала про Марфу – мало ли куда затащит сестру Инга.
- За Марфу не волнуйся. Инга ей ничего не сделает. – Монах удивительным образом уловил её мысли. – Она у тебя шустрая девочка. Не простая.
- Это только кажется, - вздохнула Юлька и снова завертелась. – Ты уверен, что остальные придут сюда? Они ведь были впереди нас!
- Уверен. Без нас не уйдут. Ты нужна Ирине Санне.
***
Время шло, но Юлька с Монахом оставались одни. Ни бабки, ни Инга с Марфой всё не приходили. Не в силах больше ждать, Юлька собралась за сестрой.
- Ты не знаешь леса, не знаешь, где мы сейчас находимся. Как будешь искать Марфу? - Монах не одобрил её решение.
- Как-нибудь! – Юлька нервно расхаживала перед сосной. – С ней что-то случилось! Я чувствую! И не могу больше бездействовать!
- Теоретически они с Ингой могли добраться до ключника, - признал, помолчав, Монах. – И теперь ждут, когда к нему придём и мы.
- Но как мы можем прийти, если не знаем дороги??
- Умница! Согласилась наконец. тебе нельзя уходить в неизвестность. Здесь опасные места, Юля.
- Я всё равно пойду! Зачем я только отпустила Марфу... – забормотала Юлька. Каждая секунда казалась ей теперь нескончаемо длинной. Волнение за Марфу и собственная неопределённость давили тяжёлым грузом, не позволяли усидеть на месте - требовали хоть какого-то действия.
Юлька всё время возвращалась мыслями к видению – для чего его показали? И почему именно ей? То место тоже звалось Лопухи. Значит ли, что она побывала в прошлом деревни? И эта девочка – Уля – кто она? И что их связывает? Неужели - кровь? В роду у Юльки не было никого с таким именем. И бабушку, и прабабушку звали по другому. И всё же Юлька ощущала необъяснимую связь с девчонкой – возможно потому, что им обеим посулили кару.
Послышался тихий треск, прошуршали палые листья...
Повернувшись на звук, Юлька заметила движение – будто кто-то шмыгнул за дальнее дерево, не желая выдавать себя. Юлька успела заметить рабочий комбинезон, и седые короткие волосы, перехваченные шнуром.
-Ирина Санна! Там! - она кивнула в сторону, где скрылась шустрая бабка. - Это точно она! Я не могла обознаться!
- Молчи! – шепнул ей в волосы Монах. – Побудь здесь. Я схожу посмотрю.
Не дожидаясь её реакции, он медленно направился туда, ловко лавируя между крепких стволов. Он шёл не скрываясь, но старался ступать осторожно, чтобы не создавать лишний шум. Юлька следила за Монахом не отрываясь, не зная, что лучше – послушаться и остаться, или побежать следом.
Не дожидаясь её реакции, он медленно направился туда, ловко лавируя между крепких стволов. Он шёл не скрываясь, но старался ступать осторожно, чтобы не создавать лишний шум. Юлька следила за Монахом не отрываясь, не зная, что лучше – послушаться и остаться, или побежать следом.
- Эй, - прошелестело позади и она резко подскочила. Знакомый дядька, что подвозил её до Лопухов, улыбался сквозь мохнатую бородёнку, махал призывно кепкой, кивал.
- Вы! – бросилась к нему обрадованная Юлька. – Как хорошо, что мы встретились! Нам нужна помощь! Мы с Мишей заблудились!
Дядька молча продолжал улыбаться. И всё манил и манил Юльку к себе. И вот ведь странно – он стоял совсем близко, но Юлька никак не могла до него добежать!
- Юля! – позвал откуда-то Монах. – Юля! Где ты? Отзовись!
Зачем он кричит? - не поняла Юлька. Сам же предупреждал, что нельзя.
- Юля! – голос Монаха отдалился и звучал теперь едва слышно. – Юл-я-я-я! Ты где?
- Да здесь я! – Юлька, наконец, обернулась и не увидела ни сосны, под ветвями которой ещё недавно ей было так уютно и безопасно, ни Монаха.
Над головой громко прострекотала сорока – заливистой издевательской трелью. Юлька даже увидела, как мелькнул в ветвях длинный хвост – чёрный-синий, с металлическим отливом.
Сорока прострекотала опять, сбившись в конце на язвительный смешок. И вторя ей, зычно грянуло отовсюду:
- Эй! Эй-ю эй! Эге-ге-гей!
И взвился лес - захлопал, заулюлюкал, зашумел!
И подхватило Юльку! Задёргало. Замотало от ствола к стволу!
Оглушённая, не понимающая, что происходит, она пыталась ухватиться хоть за что-нибудь, но только изодрала ладони о грубую кору. Хлёсткие ветки цепляли за волосы, хватали за лицо и шею, царапали, кололи! Юлька зажмурилась и сжалась, чтобы хоть как-то уберечь глаза.
- Эй! Эге-гей! Эй-ю эй! – визжало отовсюду, подбрасывало Юльку, тащило в стороны, пытаясь разорвать. И казалось, что не будет конца той безумной нескончаемой круговерти.
И всё же ей удалось удержаться на месте – обхватив руками тонкое дерево, Юлька прижалась к тёплому и мягкому стволу.
Ты справишься! Ты можешь! Ты должна! – твердила она как заклинание, изо всех сил стараясь не раствориться в панике.
Крики сделали будто потише, схлынули куда-то в лесную глубину.
Но Юлька никак не могла успокоиться – так и стояла у дерева, не решаясь оглядеться.
Под пальцами что-то вилось и пушилось – будто длинные тонкие водоросли или лишайник. И пахло странновато – гнильцой да сыростью, чем-то сладковатым и резким, противным.
Дерево шевельнулось, заворочалось под руками, медленно-медленно поплыло в бок, увлекая Юльку за собой.
И тогда она приказала себе открыть глаза и посмотреть.
Как оказалось, Юлька обнимала вовсе не дерево! А что-то живое и страшное! Длинное, тощее, ни на что не похожее!
Несуразное существо с телом-стволом и крупной человеческой головой таращилось на неё с высоты своего роста, и лицо было знакомое – дядькино! - с застывшими, словно высеченными чертами.
Существо что-то сказало – неразборчиво, непонятно. А потом подхватило Юльку и с силой куда-то зашвырнуло!
Юлька не успела даже вскрикнуть, как оказалась на холодной земле – неподалеку от неприметного и пологого холма.
Деревья остались где-то позади. Вокруг рос лишь редкий кустарник и клонились книзу чахлые травы. Холм тоже был почти лысым, только на верхушке торчало одинокое дерево – невысокое, перекрученное по стволу, с трепещущими унылыми листочками.
Всё здесь казалось каким-то неправильным, ненастоящим. Ни одна птица не вспорхнула с веток, не пролетела в сером, словно нарисованном небе. Не было ни насекомых, ни поздних цветов. Ни ветра, ни малейшего движения воздуха!
Лишь тихий шелест, похожий на плач, не смолкая лился откуда-то сверху.
Нужно было что-то делать - подниматься, вставать, но Юльку не держали ноги.
Измотанная и потрясённая, сидела она посреди тропы и без единой мысли смотрела на холм.
- Смычки находятся возле пещер... возле пещер... возле пе-ще-ры, - в голове словно включили заезженную пластинку. Дядькин голос бесконечно повторял одно и тоже. – Возле пещеры... возле пещеры... смычка... смычка... посмотри!..
Юлька послушно посмотрела – в самом низу у земли и правда что-то темнело – какое-то небольшое отверстие, издали похожее на вырытый лаз.
- Иди к нему, - повелел голос. – Там вход! Торопись, пока не опали все листья!
Какие здесь листья? – тупо подумалось Юльке, и в этот момент по щеке мазнуло что-то стылое и сырое, а потом соскользнуло на колени.
Юлька подняла и положила на ладонь пожухлый красноватый листок. Края у него были как зубчики и легонько вздрагивали от её прикосновений.
От листа шёл едва уловимый звук – тот самый тихий плач, который она уловила вначале. Но разве такое возможно – чтобы листья плакали?
- Уходи-уходи-уходи! - снова завело в голове. – Торопись! Иначе опоздаешь!
Голос откашлялся и умолк.
И тут же посыпались листья. Словно водопад, хлынули они вниз с холма, образовав вокруг Юльки подобие тусклого цветного ковра.
Самый первый, тот, что спланировал к ней на колени, вдруг оторвался от руки и потянулся к холму - в ту сторону, где темнела пещера. С трудом поднявшись, Юлька поковыляла следом – не понимая, что делает и зачем.
Лаз оказался довольно большим. Листок нырнул в его черноту и завис красной светящейся точечкой. Поколебавшись всего лишь секунду, Юлька полезла за ним. Она равнодушно подумала, что сейчас сорвётся и упадёт в бездну, но нога неожиданно нащупала ступеньку! По ним Юлька и стала спускаться, всё ниже и ниже – в холодную затаившуюся черноту.
***
Юлька спускалась долго, и с каждым шагом слабели ноги да сердце продолжало трепыхаться под пятками.
Листок-маячок плавно плыл впереди, но Юлька не пыталась его догнать. Она просто шла, не задумываясь – куда и зачем.
Наконец, листок замер где-то внизу, и Юлька почувствовала что-то вроде облегчения, а потом оступилась и взвыла от боли.
Она пролетела совсем немного, но сильно приложилась коленом о твёрдый пол.
Темнота вокруг немного разошлась – отползла в глубину начинающегося отсюда тоннеля.
Баюкая ушибленную ногу, Юлька скорчилась на каменных плитах. Было ужасно холодно и сыро. И очень страшно. И жалко себя!
- С переходом! – листок спланировал к Юльке и обернулся знакомым дядькой! Сейчас он выглядел как в машине - невысокий и неприметный, с расползшейся по лицу мохнатой бородой. – С переходом, говорю! Или оглохла?
- Нога болит, - пожаловалась Юлька. – Зачем вы устроили этот цирк?
- О как! – чему-то обрадовался дядька. – Ни слёз, ни криков! Молодца! Хозяину пондравится. Вставай уже. Мы почти на месте.
Юлька мотнула головой, продолжая поглаживать ногу – колено ощутимо увеличилось, и она боялась шевельнуться.
- А ну-ка, возьми, - дядька вытащил из уха что-то вроде трубочки. Это оказался листок бересты – очень тонкий и мягкий. – Давай ка, к ноге приложь. А я поверху дуну. Что смотришь совой? Действуй.
Подкатить штанину не получилось – уж очень распухла нога.
- Прямо так клади. Поверх. – показал дядька рукой.
И когда она послушалась - поплевал на ладонь и с силой шлёпнул по бересте.
- Да не дёргайся. Разве больно тебе? – дядька легонечко дунул на листок.
- Нет, совсем нет. – Юлька осторожно разогнула ногу. – Как это у вас получилось?
- То не у меня – у берёсты. Хозяин наговорил, я и ношу. Мало ли что.
Нога совсем не болела! Поднявшись, Юлька потопала ею по полу, посгибала в колене, и даже решилась присесть. Всё прошло - будто и не было падения и удара. Вот же чудеса!
- Пошли что-ль, - дядька наблюдал за её манипуляциями. – Припозднимся – хозяин мне бошку открутит. А как я буду без бошки? Мне нельзя.
- Ваш хозяин – ключник? – Юлька поняла это и без вопроса.
- Не называй так. Не любит. – дядька пригладил бороду. – Чаровником можно. Кудесником. Ведуном.
- А по имени как к нему обращаться?
- Ишь, захотела – по имени! – дядька даже сплюнул сгоряча. – На имени - запор! Сразу имя ей выдай! Замычка на имени! Чтоб никто-о-о не прознал!
- А вы тоже имя скрываете? Как к вам обращаться?
- А доброхожим называй. То моё свойство.
- Доброхожим? – не поняла Юлька. – Как-то странно звучит.
- Как надо звучит. Доброхожий и есть.
- Вы не человек? - решилась Юлька на следующий вопрос. Всё было ясно и так - никто из людей не смог бы превратиться ни в листок, ни в дерево. Но она всё же спросила – уж очень хотела услышать ответ от самого дядьки.
- Скажи, что похож? - тот довольно хихикнул. – Роги, они под кепкой растут. Сразу и не увидишь роги-то.
Он говорил благожелательно, борода расходилась улыбкой, только глаза оставались колючими, чернели под бровями угольками.
- Тогда я ещё спрошу. Можно?
- Ну, поспрашай. По дорожке. – дядька направился по узкому тоннелю. – Иди за мной. Хозяин ждать не любит.
- Почему вы меня сразу не привезли? К ключнику. К чаровнику! – Юлька уставилась в сутулую спину. – Зачем в Лопухи направили? А потом устроили это вот всё! – она развела руками, не найдя слов для описания своих злоключений.
- Заскучал я. У нас народу мало бывает. Не едут к нам добровольно. А тут ты! – дядька хитровато взглянул из-за плеча, но Юлька отчего-то ему не поверила. Сам же говорил, что хозяин ждать не любит. Вряд ли бы посмел ослушаться его.
- Вы и с остальными так... играли? Нас целая толпа собралась. В Лопухах. Все к вашему хозяину, между прочим.
- Сдались мне остальные... – проворчал в бороду дядька. – Было сказано тебя провести. Вот и веду.
- Ваш хозяин знал, что я приеду? И про мои... неприятности тоже знал?
- Да что знать, что знать-то! Когда на лице всё написано! Юстрица просто так к нам не пошлёт.
- Ирина Санна тоже так говорила! Про старуху в парке...
- Ягиха-то? – хохотнул чему-то доброхожий. – Она наговорит... ага... ты слушай да просеивай, фильтруй чужие словеса. У нас любят за нос водить. И использовать любят... морочить...
Он обернулся к оторопелой Юльке и вдруг с силой дунул ей в лицо. Захлебнувшись тяжёлым запахом, Юлька отпрянула прочь, и чьи-то руки мягко приобняли её сзади, слегка покачав, повернули к себе.
Монах! – мелькнула шальная надежда, но это был, конечно, не он.
Перед ней стоял всё тот же доброхожий. За ним торчала кривая изба, огороженная по кругу узкими неровными кольями. На одном был напялен перевёрнутый горшок, на другом - старый дырявый валенок, ещё на парочке – чьи-то небольшие рогатые черепушки. Совсем рядом тревожно шумели деревья, и небо было как у холма – низкое, серое, глухое.
- Опять ваши шуточки? – насторожилась Юлька. – Решили меня поморочить?
Доброхожий странно дёрнулся, не отвечая, побрёл к избе. Он сильно горбился и приволакивал ногу.
- Мы на месте, да? – Юлька робко двинулась следом. – Здесь живёт ваш хозяин?
Она внезапно оробела – настолько сильно, что зубы выдали дробь. И доброхожий услышал это – будто бы усмехнулся.
Он прошёл сквозь хлипкую калитку, поднялся на шаткое крыльцо.
Юлька чуть задержалась в проходе – засмотрелась на странные черепа. Чуть приплюснутые и вытянутые, они производили неприятное впечатление, но отчего-то притягивали Юльку.
Дверь заскрипела – доброхожий вошёл в избу.
Юлька заспешила за ним, поднялась по постанывающим ступенькам.
Деревянная крыша-навес совсем рассохлась от времени и так сильно наклонилась, что Юлька едва не задела её головой.
Внутри было темновато и вонюче – настолько сильно, что Юлька едва не зажала нос.
Грязный пол. Заваленная посудой столешница. Давно немытые окна. Паутина, висящая по углам лохматыми спутанными комками.
Юлька лишь мельком отметила печальные следы запустения – взгляд её снова остановился на доброхожем.
Он стоял посреди комнатушки – также как раньше и одновременно не такой. Лицо было будто бледнее и угрюмее. Нечёсаная борода паклей спускалась на грудь. Кепка отсутствовала - сивые грязные волосы были обкромсаны под горшок, но Юлька как не пыталась – не разглядела среди них рожек.
И одежда на нём была другая – смахивающая на застиранную рабочую робу.
- Здравствуйте, - зачем-то прошептала Юлька, и он опять усмехнулся.
Почему он молчит? Почему так странно смотрит?
При всём желании Юлька не смогла бы описать этот взгляд – ускользающий, неуловимый! Дядька смотрел прямо на Юльку, но глазами с ней не встречался!
Что-то было не так! Совсем не так!
Пауза затягивалась, и Юлька занервничала ещё сильнее.
Где-то позади закуковала кукушка, скрипнула половица, протопотали быстрые шаги.
Юлька обернулась на звук и ухватила взглядом косматый клубок, подкатившийся к углу и юркнувший под перевёрнутый веник. На пыльном полу протянулся длинный смазанный след да кое-где, редкими горошинами, будто отпечатались копытца.
Сердце шевельнулось под пятками, под волосами сделалось жарко. Захотелось сбежать. Исчезнуть! Оказаться подальше от этого места!
И в то же мгновение в ухо прошептали:
- Поклон положи! Не стой остолбенелая!
- Я... – поперхнулась Юлька от неожиданности и слегка присела в реверансе. – Я... за помощью приехала. Вы говорили, что хозяин знает.
- Правильно говорили, - голос прогудел низким колоколом. Юльке даже почудилось тихое эхо. – Сестрица на тебя маску примерила. От того теперь исчезаешь.
- Маску? – Юлька сглотнула. – К-какую маску? Я ничего не надевала!
- Не ты. Говорю же – она! Нашла и примерила. С того и пошли твои мытарства.
- Как примерила? Почему? Я ничего не помню...
Ключник – а это был он! Юлька теперь точно знала – вдруг хлопнул в ладоши и выставил их перед Юлькой. И по ним, как в крошечном окне, заскользили быстрые кадры. Юлька едва успевала разобрать, что ей показывают.
...Вот сестра заглядывает в её спальню. На цыпочках подходит к кровати, негромко окликает её. Вот, оглянувшись, расправляет в руках небольшой тёмный предмет, а потом прикладывает ей на лицо!..
– Нет! – дёрнулась Юлька как от удара, и картинка сразу пропала. – Нет! Я не понимаю! Зачем? Для чего?
Она представила веснушчатую рыжую Марфу, неуживчивую, бунтующую и трогательно, по-детски, беззащитную. Несмотря на все разногласия, она любила сестру. И Марфа, Марфа тоже её любила!
Этого не может быть... Просто не может быть! Да и откуда у Марфы та маска?
Юлька так и подумала – «та»! Словно уже знала, о какой маске идёт речь. Не её ли вместе с шапкой сорвала со страшилища девочка Улька? Не с ней ли убежала прочь?
Но как "та" маска оказалась у Марфы? Каким образом попала к сестре??
Мир зашатался, и Юлька пошатнулась вместе с ним. Перед глазами замелькали тени. И крики птиц снова ожили в ушах – пронзительные, угрожающие, злобные.
- Кара! Кара! Кара! – не прекращая вопили они. И от этого было негде укрыться.
***
Монах напрасно проискал Юльку около часа. Громко кричать он не стал – опасался, что привлечёт внимание лесной нечисти. Мечась по лесу, он лишь шептал – Юля! Юля! – без особой надежды услышать ответ.
Чтобы самому не сбиться, не заплутать среди деревьев – царапал кору ножом, оставляя для себя зарубки-метки.
Всё было бесполезно – девушки нигде не было, она словно растворилась среди тусклого света.
Сбежать от него Юлька точно не могла – значит, её похитили.
Монах почти не сомневался, что руку к этому приложил ключник, и Юлька сейчас находится у него. Колдун специально разделил их – ещё раз наглядно продемонстрировал Монаху, что не желает видеть его у себя.
- Что б тебя лешак заломал! - раздосадованный Монах с силой врезал по ближайшему дереву. – Девочкам, значит, можно... А мальчиков к себе не пускаем...
Интересно – почему так? Ключник, вроде, любит играть, любит дурачить людей, забавляться. Монаху что-то говорили об этом, предупреждали о подобном свойстве колдуна. Он слушал в пол-уха, даже сочувствуя бедняге - от скуки и не такое полюбишь, сычевать в глуши удовольствие небольшое. Хотя, никто же не заставляет – он сам сделал выбор, так с ним и живет.
Что же насторожило ключника? Почему он так среагировал на Монаха? Нежели близкие его знакомицы - сестры Натэла с Мариной – явились тому причиной? Связываться с ними колдун не захотел.
Отправляясь в эти места, Монах, конечно, был готов к любым неожиданностям. За себя он никогда не боялся, но Юлька и Марфа спутали ему весь настрой, и теперь он всё-время переживал за них. Юлька то ладно, она уже взрослая девочка. А вот Марфа беспокойный подросток. Выдержит ли её психика неминуемые потрясения?
Прервав бесполезные поиски, Монах снова присел под елью и постарался сосредоточиться. Следовало выстроить план, продумать тактику дальнейших действий. К ключнику его просто так не пропустят – это теперь стопроцентно. Значит, нужно действовать через других.
Монах вспомнил авансы жаркой Инги и поморщился. Такая «за просто так» ничего не станет делать, непременно потребует определённой платы. Какой – Монаху даже думать не хотелось. Не было у него к Инге интереса. Использовать Марфу казалось неправильным... Монах чувствовал за девчонку ответственность, словно сам притащил её в этот лес.
Он пожалел сейчас, что помешал Юльке удержать Марфу при себе. Спутницы девчонке достались слишком незавидные – двоедушница Инга и Ягишна в трёх ипостасях! Такое и в кошмаре не приснится.
Где же они ходят? Почему не возвращаются? Он был уверен, что Ирина Санна очень заинтересована в Юльке – лунное молоко добыть по силам не каждому, а Юлька могла - юстрица таких чует. Поэтому и подсказала про Лопухи, поэтому и переправила сюда.
- У нас в парке старуха была. Ворона-вороной. Накинула мне на голову какую-то тряпку и перенесла в лес! - Монаху отчётливо вспомнились слова Марфы-Луны.
Накинула на голову тряпку!.. Перенесла в лес!
Какой же он всё-таки осёл! Как мог позабыть об этом важном моменте! Почему не расспросил у Марфы подробности про старуху?! Почему не узнал все подробности??
Ведь если юстрица переправила Марфу, девчонка тоже в теме! Тоже может найти то самое молоко!
Монах даже заскрежетал зубами от досады.
И никто, никто не собирался возвращаться! Инга не зря потащила Марфу с собой!
А они с Юлькой только потеряли время!
Потеряли – так что ж, наверстаешь. Ты справишься. Ты бывал и не в таких передрягах. – Монах попытался себя успокоить. – Раз не вернулись – пойду за ними сам. Наверное, они отправились к смычке. Точно, что к ней. Но по какой дороге?
Спроси у лесных! – в голове тотчас всплыла подсказка. Поговори с зыбочником или пущевиком. Попроси у них помощи, узнай – верны ли твои предположения...
Подобная перспектива не слишком вдохновляла, но иначе не получится узнать, в какое место отправились остальные. Не получится выйти к смычке.
Монах похлопал себя по карманам и снова ругнулся – нужные для ритуала вещички остались в рюкзаке, в машине. Что ж, придётся действовать известным способом – хорошо, что верный нож при нём. Осталось найти подходящее дерево, и потом провести вызов.
Монах снова двинулся между стволов – деревья здесь росли примерно одинаковые – высокие и крепкие, как на подбор. Его же интересовало другое – состаренное, успевшее подсохнуть.
Неужели и с этим не повезёт? – Монах впервые за долгое время испытал что-то, похожее на беспомощность. – Тогда тебе нужно на свалку, братец. В лучшем случае – на печь.
Он представил себя в лаптях на лежанке и рассмеялся. Вполне неплохо! А что? Ни забот тебе, ни переживаний. И какая-нибудь Инга под боком. Она очень гармонично вписывалась в воображаемую картину – с ухватом у печи – ядрёная русская баба!..
Покружив, Монах снова вышел к знакомой ели и только тогда приметил почти неуловимое движение в её ветвях. Одна из широких лап слегка покачивалась – словно от чьего-то прикосновения.
Белка? Или бурундук? А может... Монах пригляделся и свистнул – и в ответ тоже засвистело. Среди иголок мелькнула слабая тень, мелькнула словно намёк и сразу пропала. Зыбочник или лешак не собирался показываться без дани.
Для этой цели хорошо подошла бы бутылка беленькой и буханка свежего хлеба, но ничего такого у Монаха, естественно, не было.
Вздохнув, он вытащил нож, погладил пальцем деревянную рукоять и медленно-медленно провёл лезвием по раскрытой ладони. Когда в ней собралось небольшое красное озерцо, прижал руку к стволу, стараясь не пролить ни капли.
Ель вздрогнула и будто ухнула вниз. В глубине ствола прокатилось зычное «Эу-у-у-уыххх!» А потом с верхней ветки свесилось вниз худое существо в непонятных лохмотьях. На узкой и вытянутой голове, словно приклеенный, колом торчал заношенный треух. Белые глаза смотрели не моргая.
- Хороша свежатина! Ещё хочу! – прошамкало у Монаха в ушах, а потом довольно засвистало.
- Хватит и этого! – Монах старался смотреть прямо на нечисть. - Раз принял подарок – проведи до смычки.
- До которой? До которой? До которой? – вывернув беззубую пасть, расхохотался лешак. – Их много-много-много-много....
Такой засады Монах не ожидал, поэтому ляпнул первое, что пришло на ум:
– Хочу туда, где Инга и девчонка.Ты понял? К ним проводи!
- Что дашь? Что дашь? Что дашь? – лешак спрыгнул Монаху под ноги. Он оказался низеньким и очень вонючим – звериный смрад стоял вокруг него колом.
- Что дашь? Что дашь? Что дашь? - сдвинув треух на макушку, лешак двинулся в обход Монаха, постепенно убыстряясь. И вот уже не он – воздушный вихрь закрутился вокруг, забивая дыхание, норовя скрутить, смять Монаха в лепёшку!
- Что дашь? Что дашь? Что дашь? – визжало и улюлюкало в нём. Подхваченное звонким эхом, весело отскакивало от стволов. - Что дашь? Что дашь? Что дашь?
- А получи! – Монах ткнул ножом в тугой вихревый бок. – И еще разок! И снова! Нравится?
С протяжным разочарованным воем вихрь схлопнулся и распался. Оставшийся тонкий дымок быстро втянулся под кору. И когда Монах собрался ударить в то место, откуда-то с макушки просыпались на него ржавые иглы да шелушки, а следом прогундосило насмешливо:
- Перо используй, д-д-дубина! Пер-р-рооо!
Монах не сразу сообразил о каком пере говорит лешак. Лишь спустя минуту вспомнил, что у него и вправду есть одно – то, что подарила на желание двоедушница Инга.
Тёмное лёгкое пёрышко прилипло к подкладке кармана, поэтому Монах не обнаружил его в первый раз.
- Сохрани на желание! – кажется так сказала ему Инга. И он невольно вздрогнул, вспомнив её хищную, плотоядную улыбку.
Что ж, перо пришлось очень кстати – Монах положил его на ладонь и стал ждать.
Однако ничего не происходило. Монах и вертел перо, и помахивал им, и плавно водил перед лицом, повторяя немудрящие пожелания:
- Веди меня к Инге! Помоги найти Ингу! Пожалуйста, покажи дорогу к ней!
Над головой хохотнуло – лешак откровенно глумился его попыткам.
- Дддубина-а-а! – довольно грянуло с высоты и снова швырнулось горстью шелухи.
- Да что б тебя! Отстань, деревяшка! – ругнулся Монах, и смех стих, а в ветвях грозно шумнуло.
А потом оттуда шагнула... нога – огромная, в рост самой ели!
Лешак теперь выглядел великаном – длинное его, постное лицо плавало где-то в облаках.
- Деревяшка??? – прогудел он зарождающимся ураганом. – Деревяшка, говоришь? Смотри, не пожалей!
Монах не стал просить лешака о прощении, да и бежать от него было бы глупо – он просто провёл пером по губам и шепнул едва слышно:
- Хочу обнять Ингу! Хочу!
И тут же, словно из воздуха, появилась группа сорок. Окружив лешего, они застрекотали воинственно, принялись щипаться, норовя угодить в выпученные глаза.
- Смышлён, д-д-убина! Догадалс-я-я-я! Догадался-я-я! – завыл-задёргался нечистый, молниеносно убывая в росте. Сделавшись размером с букашку, нырнул он бочком под кору и там притих.
Сороки же слепились в одну и, подхватив Монаха в клюв, повлекли вперёд – туда, где проявилось в воздухе усмехающееся лицо призрачной Инги.
***
Унизительный перелёт длился совсем недолго – раскачивающийся качелями мир обрёл устойчивые очертания, и Монах оказался возле столба, торчащего на бугре посреди засохшего поля. Столб был совсем древний – с источенной жучками древесиной, поросший мхом и неряшливыми космами лишайника. Когда-то давно он служил ориентиром, указывал направление или, быть может, порядок действий. Монах приметил следы от вырезанных узоров, но что они означали и для чего были нанесены – понять так и не смог.
Ни Инги, ни Марфы, ни Яги с её воплощениями – никого не было вокруг. Монах был абсолютно один под серым, словно нарисованным небом.
Подсохшие травы росли здесь редкими озерцами, и до самого горизонта больше ничего не наблюдалось – ни деревьев, ни кустарников, ни живности.
Пахло тоже довольно специфически. Воздух был застоявшийся, жаркий. С приторной сладковатой горчинкой.
- Нормальная такая встреча! – Монах потёр разболевшийся шрам. – Ни поцелуев тебе, ни объятий... И где сама героиня сюжета, я вас спрашиваю?
Ему, естественно, никто не ответил. Сороки, доставившие его до места, сразу же улетели. А больше здесь никого и не было, не считая столба.
Опять ключник сработал? Хотя вряд ли он. На пёрышко должна была откликнуться Инга. Она и откликнулась... Вроде она...
Специально морочит? Завлекает? На Ингу это было не похоже, у неё не хватит терпения на подобную игру. Её тактика - напор и натиск. Увидела-захотела-получила.
- Инга? – позвал Монах на всякий случай. – Инга? Что за прятки?
И снова молчание. Только всё сильнее подёргивает шрам, заставляя оставаться настороже.
Куда же его занесло? Место совсем не простое. Очень напоминает пограничье. А если так – то смычку тоже нужно искать здесь.
Монах снова обошёл столб, зачем-то поскрёб мох, приник к древесине ухом... Ни единого звука. Тишина. Но так и бывает на переходе.
И всё-таки он чувствовал что-то! Смутный намёк, едва уловимый аромат не давал Монаху успокоиться.
Он точно слышал раньше этот запах – резковатый и навязчивый, как от навороченного парфюма. Такой частенько привлекает сорок – им нравится приторная цветочная сладость.
- Инга! – позвал он опять, - заканчивай прятки. Покажись уже, что за детсад.
- Наконец-то допёр! – Инга появилась из-за столба. И Монах понял – всё-таки проверяла. – Я думала вечно там проторчу! А ты не так смекалист, как кажется.
- Интересное местечко ты выбрала, как раз для экстремальных свиданий... - Монах сделал вид, что не заметил насмешки. Он опять сплоховал – не сразу разгадал простейший трюк с отводом. Настоящая невидимость была не свойственна двоедушникам, а вот отвод глаз они применяли запросто.
- Тоскливая дыра! - Инга выглядела недовольной и совсем не склонна была к игривым намёкам. – Не ты один... Я тоже облажалась. Марфу из-под носа увели. Прикинь?!
- Колдун? – Монах сразу подумал на ключника.
- Бабки. – поморщилась Инга. – Отвлекли меня, а сами быстренько смылись. И девчонка с ними.
Такого поворота он не ожидал – с Ингой было гораздо проще договориться. С Ягой будет сложно, очень сложно - она опасный соперник.
- Зачем бабкам девчонка? – Монах решил прикинуться простачком.
- Да все затем же. Нам всем нужно лунное молоко. И мне. И им. И тебе тоже. Я права? – выразительно выгнув бровь, Инга смотрела на Монаха – совершенно другая сейчас – холодная, собранная, деловая.
- Нужно, - не стал отрицать Монах. – У меня на него заказ.
- Серьёзно? – она захлопала ресницами. – И много платят?
- Достаточно.
- Так ты у нас вроде сталкера?
- Не совсем, но где-то рядом. Я охочусь за всякими редкими штуками. И выполняю... особые просьбы.
- И кому же понадобилось лунное молоко?
- Неважно. Какая разница, Инга.
- Да уж большая. Большая разница. Оно же всё может! Вообще всё!
- Ну, может, - осторожно подтвердил Монах. – Хотя сам я наверняка не знаю. Так говорят. И мой заказчик верит.
- Я знаю! Лунное молоко может исполнить любое желание! Поэтому я и ищу его. Мне очень нужно! – Инга сжала руки в умоляющем жесте.
- Да не волнуйся ты так. Найдём мы это молоко. Всем хватит.
- Я бы не была настолько в этом уверена, - она словно застыдилась минутной слабости. – Лунное молоко существует. Это данность. Вот только какое оно? Как выглядит? Откуда берётся? Ты знаешь?
- Честно? Понятия не имею. – признался Монах.
- Вот видишь! И никто не знает! Счастливцы, которые его находили – ни за что не признаются. Никогда. – Инга вздохнула и задумчиво повторила. - Никто не знает, какое оно. Даже ключник!
- Ему-то зачем молоко?
- Глупый вопрос. – она поправила растрепавшиеся прядки. – Любое желание может быть исполнено. Любое! Кто от такого откажется? Вот ты бы отказался?
- Запросто, - кивнул ей Монах, и вдруг подумал о своей проблеме. Что, если лунное молоко сможет её решить? И он, наконец, перестанет разочаровываться в девушках и встретит свою единственную половинку.
- То-то же! – довольно хмыкнула Инга, наблюдая за его изменившемся лицом. – Всем есть чего желать. И эта девочка – Марфа – ключ ко всему. Ни за что бы не подумала! Слушай, давай уговор? Поможешь её найти – возьму тебя в долю, поделим добытое поровну. Согласен?
- Вполне! – Монах протянул руку для пожатия, но Инга проигнорировала этот жест. Прихватив его за плечи, смачно чмокнула в губы и облизнулась. - Теперь не отвертишься! Договор запечатан.
- Да я и не собирался. – пробормотал Монах, испытывая сильное желание сплюнуть, стряхнуть с себя вязкую липкую сладость.
Инга смотрела как-то странно, и он поспешил перевести разговор, спросил - в каком они находятся месте.
- Это переход. – подтвердила Инга его догадку. - Здесь рядом смычка. Внизу.
- В смысле - внизу? – не понял Монах.
- В коромысле! Глаза разуй, - она даже притопнула ногой. – Столб – на бугре? На бугре. Вот под ним и смычка.
- Столб – указатель?
- Наверное. Здесь можно перейти в мир ключника. – она всё смотрела на Монаха. – Но это – потом. Без девчонки туда соваться нет смысла. У меня последняя попытка осталась. Не хочу рисковать.
- Тогда за дело? Ты знаешь, куда они пошли?
- В общих чертах представляю. – Инга снова потянулась к непослушным кудряшкам. – Нужно возвращаться в лес. А там я посмотрю.
- Будешь практиковать ясновидение? – попробовал пошутить Монах.
- Вроде того. Камешки раскину. Не спрашивай - как, всё равно не поймёшь.
- Не стану, - пообещал он. – Главное - чтобы у тебя получилось.
- Найти – не проблема. Я бы тебя не стала за этим звать. Проблема – забрать. Бабки добровольно девчонку не отдадут.
- Попробуем убедить. Возьмём их в долю...
- Нужна им твоя доля, - фыркнула Инга, - когда можно получить сразу всё!
- Что же тогда?
- Ну... – Инга резко приникла в Монаху, медленно провела пальцем по здоровой щеке. – Вся надежда на твоё обаяние, дорогой. Поухаживаешь за старыми, приобнимешь, к ручкам приложишься. Они тебя как в сказке накормят, напоят, в баньку с собой возьмут...
- Да ты прикалываешься? – возмутился Монах. – Какая, нафик, банька?
- А я бы попарилась, - мечтательно вздохнула Инга. – Только они не предложат.
- Инга! – Монаху начала надоедать пустая трепотня. – Давай так – возвращаемся в лес, находим их дом, а потом действуем по обстоятельствам. Договорились?
- Как скажешь, - Инга повела плечами. – Но главная роль всё равно будет твоя. Бабки – спецы по добрым молодцам.
Почему она говорит – бабки? – подумал Монах. Судя по намёкам, знает, что это Яга. Намеренно скрывает от меня? Снова проверяет? Ладно, всё выяснится в процессе. Главное – найти избушку и Марфу. А уж забрать от Яги он её постарается обязательно, и не такое проходили.
Про Юльку Монах почти не вспоминал – всё равно ничем не мог ей сейчас помочь. Разве только позаботится о её младшей сестре. Тем и занимался.
- Ну что, будем отчаливать? – Инга поправляла ресницы перед крохотным зеркальцем. – Ты готов к переменам?
- С тобой – всегда! – с придыханием проговорил Монах и тут же отругал себя за это – дразнить Ингу в его планы совершенно не входило. – Командуй. Ты знаешь, как отсюда выбираться?
- Элементарно, - Инга щёлкнула пальцами, и откуда-то издали донеслось знакомое стрекотание. Оно становилось всё отчётливее и громче, и вот уже сорочья стая нарисовалась на сером холсте неба. Птицы летели прямо к ним, и Монах не сдержался - застонал - по всему выходило, что возвращаться придётся прежним способом.
***
В доме старух было жарко натоплено. От развешенных на широкой балке засохших пучков шёл терпкий травяной дух. Спинки крепких стульев и ножки мощного стола украшала затейливая резьба – Марфа никак не могла понять, что за символы изобразил неизвестный мастер. Похожие красовались на дощечке над дверью – только те были выжжены по дереву.
Тощий чёрный кот с оторванным ухом умывался перед печкой, изредка поглядывая на Марфу.
- Поешь, деточка, - Незабудка подсовывала Марфе тарелку с духовитой грибной похлёбкой. – После баньку протопим, попаримся с тобой.
- Не буду я париться, - Марфа отворачивалась от аппетитно благоухающего варева. – И грибы ваши не буду. Верните меня к Юльке! Вы не имеет права меня здесь удерживать!
- Вернём, вернём, не беспокойся! Вона как раскраснелась вся, прям огнец! – Незабудка налила в стакан что-то розовое и поставила рядом с тарелкой. – Компотец вот, из малинки. Сла-а-а-дкий. В лесе набрала. С под носу у медведя.
- Врёть. – хрипловато проинформировал кот. – Не было там медведя. И малины не было. Из засушки сварила. Из стыренных запасов.
- У кого стыренных? У кого стыренных? – заверещала бабка. – Поговори мне, негодный!
- От лешачихи, от кого ж. Я сам и потырил. Как хозяйка велела.
- А хоть бы и так! - замахнулась на кота-правдолюба Незабудка. - В наши разговоры не лезь, знай своё место!
Марфа уже многое повидала, но говорящий кот её потряс. Она присела перед ним и осторожно потянулась погладить. Кот вроде не возражал – первый потёрся о Марфину руку, а потом слегка боднул.
- На шее почеши, и справа в боку, - попросил он и сипловато взмявкнул. – Каждую осень блохи одолевають, а этим всё равно!
- Кому – этим? – Марфа послушно принялась чесать. Шерсть у кота была жёсткая, местами взялась колтунами. – От блох есть специальные капли – можно на холку нанести и всё пройдёт.
- Да что те капли, что те капли, - проворчала позади Незабудка. – Вон сколько полыни понавешано. Никакая блоха не выдержит.
Кот вздохнул и перевернулся на спину. Марфа погладила и там. Настроение немного улучшилось, и даже вернулся аппетит - захотелось попробовать бабкиного супа.
- Давай, давай, деточка! – пропела Незабудка от стола. – Заждалася похлёбушка. Иди скорей, спробуй.
- Не советую, - зевнул кот и потянулся. – Пусть первая пробу сниметь. А то ведь и скопытиться можно. От поганок.
- Молчи, ирод! – Незабудка шикнула на кота. – Знай место, Ерошка! Совсем распоясался без Иринки. Ну погоди, всё расскажу! Попляшешь потом под веником!
Подчерпнув ложкой наваристого бульона, она проглотила и довольно почмокала.
- Из беленьких сготовила! До чего вкусно!
- Из беленьких? Ну, тогда можно, - разрешил Марфе кот и с мявом ушёл за печь.
Марфа машинально потянулась следом – но обнаружила лишь пыльный закуток со следами кошачьих лап на полу.
- На кой он тебе сдался? На кой? - Незабудка от стола делала ей знаки. – Поешь уже. Скоро отправимся.
- К Юльке? – обрадовалась Марфа.
- И к ней, и к ней, - покладисто закивала бабка. – До ключнику отправимся. До смычки.
- Мы ведь и шли туда. Зачем же вы меня... похитили? – Марфа на минуту сбилась, подбирая нужное слово. На самом деле никто её не похищал – Ирина Санна всего лишь молча погладила по голове, после чего Марфа отправилась с бабками добровольно.
- От энтой забрали, от двудушницы. Больно прытка. Лунного-то молока на всех на настачится. Что найдём – всё будет наше!
- Молоко Юльке нужно! И... Монаху! – Марфа вспомнила про мужика, что её подвозил. Ей хотелось верить, что Юлька сейчас с ним. Что с сестрой больше ничего плохого не случится.
- Юльке дадим... дадим твоей Юльке, - ласково кивнула Незабудка. – Ты ешь, ешь. Спробуй похлёбушку. Сама грибы собирала, сама готовила...
- Брешеть! – донеслось из-за печи. – Печь готовила, огонь подогревал!
- Помолчи, корноухий! – вскинулась Незабудка. – Догавкаешься, Ерошка! Всё Иринке расскажу!
Продолжение далее... Автор
Канал Про страшное
#МистическиеИстории
Комментарии 6