Предыдущая публикация
ВСТРЕЧА НА СВЯТКИ (2)
- Так из каких ты? – переспросила Лиду женщина. И пока та раздумывала над ответом, вдруг закричала пронзительно и тонко, - Всё чую! Всё вижу! Человечья повадка! Человечья!Передёрнувшись, она шагнула по направлению к Лиде большущей оскаленной кошкой, замахнулась лапой угрожающе. Покинутое же тело вдруг оказалось под потолком – подвешенное к крюку, принялось мерно покачиваться из стороны в сторону.
В баньке сделалось душно, на камни плюнуло кипятком, послышались глухие шлепки...
- Поддайпару... поддайпару... – заверещало совсем рядом.
Оглушённая произошедшими переменами, Лида кинулась к выходу, но дверь не поддалась - не позволил заклинивший крючок. Вспомнив про нож, заколотила по разбухшему дереву, да тот всё время соскальзывал, в точности как в пересказанной байке.
Через дверь ей не выбраться! А окошко слишком мало... – только и успело пронестись в голове, а потом Лида оказалась у... зеркала!
Исчезла подвешенная фигура, затихли звуки и голоса, рассеялся пар, спала духота.
Зеркало стояло на лавке-доске, баенница ворочалась рядом. Занавешенная волосами, стучала по полу жёсткой пяткой да скрипела раздраженно:
- Скучно мне! Скучно мне! Скучно мне!
Лида смотрела во все глаза. Хоть и не велика была баенница, но так страшна! Жёсткие чёрные волосы шевелились вокруг неё змеями, единственный глаз полыхал как огонь, на усохших руках торчали в растопырку острые железные когтищи.
- Чё вылупилась? Ближе иди. Сейчас гадать станем.
- Я... не умею... – Лида с трудом продрала горло.
- Не велика мудрость – смотри да дожидайся знака. – фыркнула баенница раздражённой кошкой.
- К-какого... знака? – дрожащим эхом выдохнула Лида.
- Сама поймёшь! Сама поймёшь! – провыла баенница. – А если нет- при бане останешься. Стара я, помощницу хочу!
- Я не смогу... не понимаю! - в отчаянии шепнула Лида. – Давайте лучше расскажу вам историю! Вы же любите слушать! Я много интересного знаю!
- Гадать станем! А нет – так кликну шуликунов! Вот тогда порезвятся!
- Не надо! – Лида послушно опустилась на корточки, а баенница заступила ей за спину, словно отрезая все пути к отступлению.
- Ты вот что, смотри туда да желание говори – хочу, мол, жениха увидать. Проси, чтоб показало жениха! Громко проси, чтобы услышало!
Зеркало выглядело очень старым – в рассохшейся рамочке из дерева, всё в клочках паутины и пылевых ошмётках.
- А свеча? – нашла в себе силы спросить Лида. – Нужно же зажечь свечи.
- Обойдётся и так, - отмахнулась нечистая да поторопила Лиду. – Давай уже, начинай!
- Круг! Я не очертила круг! Мысль о том пришла слишком поздно – когда в мутном стекле растворилось её слабое отражение и возник чёрный провал.
От напряжения свело спину. Взгляд баенницы буравчиком просверливал затылок, и Лида боялась шелохнуться. Нечистая стояла совсем рядом. Будто караулила её.
Глаза заслезились – Лида вглядывалась в черноту, не зная, что может показаться оттуда. Важно было не растеряться, не пропустить момент и вовремя перевернуть зеркало.
И всё же она не успела - когда в глубине загорелся крошечный огонёк, засмотрелась на него, поражённая проявляющейся картинкой.
Там, в зеркале, показывали комнатушку! Возле печи суетилась фигурка в сарафане, из-под платочка торчали кисточки ушей. Маленькими пальчиками на концах пёстрых крылышек она ловко подхватывала полешки и отправляла их в топку. Рядом на широких ладонях топтался косматый бочонок в перекошенной кепке. Поодаль, укутавшись в пышную бороду, подрёмывал на полу какой-то непонятный дедок. Ушанка съехала ему на нос и подрагивала от храпа. Лида видела всё это так отчётливо и ярко, будто смотрела фильм.
- Спроси-и-и! Ну-у-у! – прошипела ей в спину баенница. - Чего медлишь! Спроси-и-и!
И Лида сбивчивой скороговоркой прошептала заученную фразу:
- Суженный мой, не таись! Услышь меня! В зеркале покажись!
В ответ на просьбу изображение сдвинулось в бок – туда, где за столом задумался о чём-то незнакомый мужчина. В самой обычной одежде – свитере с высоким горлом и, кажется, в джинсах, он сидел к Лиде спиной, и ей внезапно сделалось любопытно – кто же это мог быть.
- Обернись! – слова вырвались сами собой.
И мужчина послушно обернулся – взглянул прямо на Лиду. У него были необыкновенные синие глаза, Лида никогда не встречала настолько выразительных и ярких.
- Симпатичный! – только и успела подумать про незнакомца, как картинка опять поменялась, и из зеркала сунулась к ней препротивная рогатая морда. Скривившись, провизжала пронзительной свиньёй:
- Откуп! Откуп плати! Откуп!
Дико вскрикнув, Лида хватила по морде ножом, и тот с чавканьем втянулся в стекло. Неизвестно, что случилось бы дальше, да баенница выпростала из-под волос иссохшую руку, опрокинула зеркало навзничь.
- Свезло тебе, - вздохнула с сожалением. – Не даром о двух макушках ходишь.
У Лиды и правда с детства на голове выделялись два завитка, короткая стрижка только подчёркивала эту особенность.
- Сейчас рассветёт и пойдёшь, - баенница прошлёпала к каменке. Покопавшись среди камней, достала раздвоенный сучок и поманила Лиду. - Возьми его. Пригодится.
Лида не стала ни возражать, ни спрашивать – потрясение было слишком сильно. Осторожно, чтобы не наступить на раскинувшиеся по полу волосы нечистой, подошла и приняла странный подарок.
- Как рассветёт - пойдёшь, - баенница взглянула на прощание и, сунувшись в щель, скрылась под каменкой. Извиваясь как змеи, волосы ещё долго скользили за хозяйкой.
Ошарашенная происходящим, Лида осталась стоять столбом посреди опустевшей баньки. Потрясения этой ночи мелькали перед глазами стремительными картинками. Мысли не поспевали за ними следом - рассуждать здраво Лида была не в состоянии.
Наконец, в окошке чуть прояснилось, розоватый отблеск проскользнул внутрь темноты и задержался на Лиде.
Пора! - решилась она и, с лёгкостью откинув крючок, выбралась из баньки на мороз.
Шуликунов нигде не было. Но Лида не стала их выглядывать, поспешила в сторону леса. По-прежнему не зная, в какой стороне находится Глушь, решила идти наугад, лишь бы оказаться подальше отсюда.
Опасаясь попасть в очередную переделку, Лида почти бежала по утоптанной кем-то тропе. Без ножа она чувствовала себя совершенно беспомощной, и вместо него сжимала в руке подаренную баенницей рогатку.
Волновалась Лида напрасно – в лесу было безжизненно и тихо. Молчали птицы, не сновали по веткам зверьки, на снегу не видно было ничьих следов. Лида всё шла и шла, а лес не кончался. Тропинка убегала куда-то вперёд.
Лида очень устала, её пошатывало от голода и потрясений. Поскользнувшись в очередной раз, она упала на снег и замерла. Вставать не хотелось, да и не было сил.
- Полежу... – Лида равнодушно уставилась в обесцвеченное морозом небо. Вылинявшим полотном раскинулось оно в вышине, упрятав под собою весь мир.
- Полежу... – Лида свернулась клубком и зевнула.
Она не увидела, как в небе появилась тёмная точка. Как стремительно приближаясь, превратилась в знакомую старуху из Глуши. Ловко проскользнув между деревьями, бабка скатилась с клюки и протянула ту Лиде.
- На-ка. Садись, что ли. Да крепче держись. Сейчас полетим.
Убаюканная холодом Лида едва разобрала о чём говорила бабка. Ей хотелось лишь одного – спать, спать, спать.
И только когда та черпнула снега да грубо обтёрла Лидино лицо – смогла, наконец, понять, что от неё хотят.
- Поднимайся! – подпихнув Лиду, поторопила бабка. – Полезай живей! Сейчас полетим.
- А вы? – чуть заторможенно спросила Лида. Мысль о том, что клюка может летать её ничуть не удивила.
- Без меня не полетит. Полезай давай, слышь ты, квёлая.
- Я... после... вас.
- Тьфу ты! – бабка ловко оседлала клюку. – За спину садись. Да держись, у меня клюка вёрткая.
Клюка зависла невысоко от земли, и Лида с лёгкостью переступила через неё. Замерев в ожидании, покрепче прихватила бабкин полушубок. Когда же земля резко ушла из-под ног, и вовсе уткнулась лицом в сутулую спину – до того ей стало невмоготу.
От полушубка тянуло чем-то прокисшим. Запах был специфический. Острый. Но Лида боялась отстраниться, боялась сорваться вниз.
Вместе со страхом её затопила тоска, от жалости к себе проступили слёзы. Ну почему, почему с ней случилось такое? Может, кто-то позавидовал? Сглазил? Или того похуже – наслал проклятье! Только за что? Кому она помешала?
Охваченная унынием, Лида тихо всхлипывала за бабкиной спиной и пропустила момент, когда клюка приземлилась на окраине Глуши.
- Что слёзы мотаешь? – бабка подтолкнула Лиду вперёд. – Давай уже, в дом заходь.
- Не хочу... не пойду... где моя машина?
- На въезде она, с той стороны деревни, - охотно проинформировала бабка.
- Мне нужно туда!
- Успеется! Сначала прошу в дом.
- Не хочу! Не заставите... – Лида рванулась было в сторону, но под пристальным бабкиным взглядом вдруг обмякла и присела на снег. Мир расплылся. Белые частые мушки замельтешили в глазах, а потом исчезли и они...
Проснулась Лида в тепле. Уютно потрескивали дрова, где-то слышалось пение сверчка. И пахло чем-то сытным и пряным.
Густой мясной дух сразу взбудоражил желудок, окончательно отгоняя сон. Лида обнаружила, что лежит на кровати, укутанная одеялом из лоскутков. Спешно ощупав себя – одета ли, она выдохнула с облегчением. На ней не было лишь курточки и сапог.
Какой-то мужчина священнодействовал у стола, нарезал на ломти огромный кусок запечённого мяса. Лида сразу узнала и свитер, и стрижку, и задохнулась от накатившего жара.
Это был он. Он! Её жених из зеркала! Вот сейчас повернётся, посмотрит синими глазами... А она-то! Божечки... Неумытая. Издёрганная. На кого только похожая после всех навалившихся злоключений!
Словно почувствовав её взгляд, мужчина и, правда, обернулся.
- Лида! – радостно провозгласил он. - Проснулась, наконец!
Наяву жених был ещё краше, чем в её зеркальном видении. Крепкий, высокий, с лёгкой щетиной на щеках. Подкачал только голос, глуховатый и немного надтреснутый, он совершенно не вписывался в безупречный образ.
Засмотревшись на него, Лида ничего не ответила. Мужчина смутно напоминал кого-то... Вот только кого? Что-то было в нём от местного... от Николая, оставившего ей нож... А что-то – от её бывшего... от бывшего были глаза. Такие же голубые! Прекрасные! Переменчивые словно море... уходящие в тёмную синеву...
- Проснулась. – сам себе повторил синеглазый и поманил Лиду к столу. – Я мясо запёк. Ты встанешь или подать в кровать?
- Я встану! Спасибо. – откинув лоскутное одеяло, Лида неловко сползла вниз. – Мне бы умыться. И руки помыть.
- Рукомойник в сенях. Давай побыстрее. - мужчина кивнул на дверь и снова занялся мясом.
- Да. Я мигом. – послушно заторопилась Лида.
В холодных сенях она не сразу нашла умывальник. Разболтанный и ржавый, тот еда удерживался на гвозде и оказался совершенно пустым.
Переступая на ледяном полу, Лида растерянно огляделась, и в это время под рукомойником появился таз. С негромким бряканьем он шлёпнулся на табурет, и следом прямо из воздуха в него полилась вода. Наверное, Лида так бы и смотрела на неё, да в руку откуда-то сунулось мыло. Что-то легонько подтолкнуло в спину, и Лида принялась умываться. Поблагодарив невидимого помощника, она промокнула руки об джинсы и, пригладив торчащие волосы, чуть робея прошла назад.
Мужчина помахал ей из-за стола, приглашая к трапезе. Лида не заставила ждать, с благодарностью попробовала мясо. Запах у него был отменный, а вот вкус подкачал, ощущался тухлятиной на языке. Погоняв во рту упругий резиновый кусок, Лида заставила себя его проглотить – неудобно было перед хозяином дома.
- Ты откуда приехала в Глушь? – синеглазый быстро расправился с мясом.
- Я... заблудилась... – Лида послушно завела рассказ о всех случившихся с ней непонятках. Упомянула сначала про выставку рукодельниц, про то, что делает на продажу куклят...
- Покажешь? – перебил её синеглазый.
- Ты про куклят? – удивилась Лида. – Никого не осталось. Я всех продала.
- Так-таки всех? – подмигнул собеседник. – Так-таки ни одного не осталось?
- Не осталось, - вздохнула Лида. – Только недоделка в машине. Одноглазка. Я не успела закончить.
- Пойдём! – синеглазый резко потянул её из-за стола.
- Куда? – совсем растерялась Лида.
- К машине пойдём. – он даже не пытался скрыть своё нетерпение. - Достанешь поделку. Я посмотрю.
Лида послушно приподнялась, но что-то резко клюнуло её в ногу. Да так пребольно, что она не сдержалась и охнула.
- Что такое? – нахмурился синеглазый.
- Судорога накатила, - соврала Лида, растирая место укола. С каждым поглаживанием в голове постепенно прояснялось. Она вдруг словно прозрела – впервые задумалась о том, где находится. И как попала в кровать? И как, как называть синеглазого?!
- Откуда ты знаешь моё имя? – похолодев от собственных мыслей, задала Лида новый вопрос.
- Как откуда? – искренне удивился мужчина. – Ты сама мне сказала.
- Сама... – повторила Лида не веря. – А ты?.. Как к тебе обращаться?
- Пойдём! – потянул её в ответ синеглазый. - Ты обещала показать мне поделку.
- Я ничего не обещала, - Лида резко вырвала руку. – Как я здесь оказалась? Скажи!
- Успокойся. Ты у меня в гостях.
- В гости приходят добровольно, а я не помню ничего! – Лиду потихоньку начало колотить.
- Ладно, - сдался синеглазый. – Я нашёл тебя на улице.
- Что ты сделал? – не поверила своим ушам Лида. – Нашёл меня на улице??
- Ну да. Ты спала.
- Спала? – охнула Лида. – На улице? В мороз?
- Я тоже удивился. Поэтому и принёс сюда. Подтопил печь. Укутал тебя в одеяло, чтобы отогреть.
- Я, кажется, схожу с ума. – Лида спрятала в ладонях лицо. – Почти ничего не помню из последнего... В голове какие-то обрывки...
- Всё пройдёт. – синеглазый приобнял её, и совершенно неожиданно от него пахнуло знакомым старушечьим запахом! Так пахло от бабки... тогда... во время полёта!
Лида разом вспомнила, как снова оказалась в Глуши. Вспомнила, что прилетела сюда вместе с бабкой...
- Догадалась... – спокойно кивнув, пробормотал синеглазый.
Словно на картинке-переливашке его черты побледнели и смазались, и на их месте тут же проступили другие. И вот уже не жених из зеркала, а та самая бабка по совиному хмуро уставилась на Лиду.
- Мне нужна одноглазка. Отдашь – уйдёшь! – проскрипела она.
- Зачем вам? – промямлила потрясённая переменами Лида. – Это же обычная заготовка. Недоделанный чурбачок.
- Не твоего ума дело, - грубо оборвала её бабка. – Одевайся давай. Пошли.
Лида обгляделась в поисках курточки, да вспомнила вдруг, что имя – якорь! Так, кажется, говорила рябая в доме тётки Таи.
Значит, её не отпустят, и это очередная уловка!
Однако, Лида всё же надела курточку, сунула ноги в сапоги.
Сбегу, всё равно сбегу! – мрачно решила про себя. А может бабка всё же устроит обмен? Отдам ей фигурку и уеду!
Вытащив из кармана телефон, Лида нажала на кнопочку – жив ли? Сотовый не откликнулся, закончился заряд.
Чего-то не хватало ещё... небольшого, шершавого... Ну конечно! Пропала рогатка из сучка! Та, что подарила ей баенная!
- Что возишься. – грубо поторопила бабка. – Пошла, давай. Некогда мне с тобой рассусоливать.
Что-то мягкое скользнула под рукой, а после завозилось в кармане. Лида хотела посмотреть, но сдержалась, вышла в морозную ясную синь.
***
Бадюля так и не взялся провести Николая до заброшенной баньки в лесу, но это оказалось и к лучшему – Лиду снова вернуло в деревню.
- Главная за ней слётала, – захлёбываясь, Тихон поделился новостями. – В бывшем Финином дому сидят. Ой, что-то будет!
- Имя здесь держит, - заполоша задумчиво возила веником по полу. – Нет ей отсюда ходу, отовсюду притянет обратно.
- Что за главная-то? – спросил Николай. – Бадюля вроде бы всех перечислил, а про неё умолчал. Почему?
- А мы почём знаем? – отозвался Тихон от окна. – Бадюля, вон он, побёг в странствия. Теперя и не спросишь.
Бадюля, и правда, погостевал недолго. Отогревшись, снова отправился бродить. Как ни просили домовые побыть хотя бы до Крещения – отказался, не смог усидеть на месте.
- Не можно мне без дороги. Пропаду с тоски! – виновато оправдался перед знакомцами да был таков.
- И не спросишь... – задумчиво протянул Николай. Собственная беспомощность угнетала – нужно было помочь девушке, но как это сделать, он не знал.
- Да что спрашивать-та! – проворчал Тихон. – Омороча бузит, я ж тебе говорил.
- Выше бери! – обтряхнув крылышки, заполоша просеменила к печи, потащила из укромного закутка какой-то мешочек. – Оморочить не только она умеет. Тут кто-то другой расстарался. И цели неведомы.
- Подглядеть надо было, Николаш. Под коленами глянуть. – Тихон изобразил руками что-то непонятное.
- Это как? – не сообразил Николай. – Поклониться ей, что ли?
- Да ты разве забыл? – укорил его Тихон. – Спиной стать. А после ужо глянуть через ноги. Тогда бы правду показало. Увидел бы, кто в Лидуху обратился.
- Не то болтаешь, Тихон. – рассердилась заполоша. – Если Николаша корячится станет, эта сразу смекнёт. Не позволит увидеть истинное.
- Может и так, - Тихон не стал с нею спорить. – Только по-другому не выйдет. Не можно ничего по-другому.
- Не можно! - заполоша встряхнула мешочком. - А мы-то на что? Разведаем сами, поможем!
- Я пойду! – встрепенулся Тихон. – Там где-то букачка шастает, мож подкинет новостей.
- Что ты прознаешь, тютюха! Топочешь медведём, за десять вёрст слыхать. Сама отправлюсь. Пёрышком в щель пролезу, огляжусь, разузнаю, что да как.
Тихон лишь возмущённо крякнул в ответ, а заполоша крутанулась на лапках да лёгким пером вылетела в дверь.
- Может и мне пройтись, как думаешь, Тихон? – Николай не мог скрыть беспокойства за шуструю волосатку. – Дом бабы Фины бесхозным стоит. Любой зайти может. Загляну по старой памяти, проведаю.
- Дак всё одно не увидишь их. Забыл, как у Тайки сошло?
Тихон был прав. В свой визит к тётке Тае Николай не заметил никого из особых гостей. Кто-то из них набросил непрогляд и на Лиду, Николай смог различить лишь слабый серебристый свет.
Позвать бы сюда Натку. Или Натэлу с Люсей. Вот кто бы дал дельный совет – Николай в этом нисколько не сомневался. Да только не получится так. Связи нет, а уехать сейчас – потерять драгоценное время. В его отсутствие может произойти что угодно... Нужно рассчитывать лишь на себя.
- Так посмотреть, что-ль? А, хозяин? – настойчиво повторил Тихон.
- Что?.. – чуть вздрогнув, Николай виновато улыбнулся запечнику. - Прости, не расслышал. Ты о чём?
- В подполе нашёл кой-чего. От прошлого хозяина... от деда... – Тихон сбился и помрачнел. – Не знаю даже, стоит ли показывать...
- Раз начал – договаривай, - заинтересовался Николай. – Что нашёл?
- Коробчонку.
- Показывай.
- Не можно. Не даётся она в руки нашему брату. Заговорённая, видать. Ты бы сам попробовал. Вдруг получится.
- Ну, давай, - Николаю совсем не хотелось спускаться в мрачный холодный подвал. Что может быть интересного в какой-то коробчонке. Но делать нечего – под настойчивым взглядом Тихона он откинул ляду и спустился вниз. Домовый прошлёпал следом – покопавшись в дальнем углу, извлёк из набросанного тряпья изношенный дедов тулуп, оттянул на сторону карман, в котором что-то темнело.
- Вон она, коробчонка. Углядел, Николаша?
- Углядел. – Николай осторожно потянул коробок. Тот оказался совсем небольшим – сантиметров десять в длину – и очень грязным. Толстый слой сажи покрывал его со всех сторон.
- В печи выдержан, в самой топке! - просипел Тихон. – Вишь, дерево подкоптилося.
- И не сгорел? – Николай повертел коробок.
- Под закляткой разве сгорит.
- Что там, как думаешь? – Николаю вдруг расхотелось заглядывать внутрь.
- Глянь сперва сам. После скажу.
На коробке не было ни замка, ни зазора. Николай и вертел его, и стучал, но всё без толку.
- Что ты как маленький, Николаш! – наконец не выдержал Тихон. – Тут словом надо, неуж не дотумкал?
- Да каким словом-то? – вспылил Николай. – Сим-сим откройся?
В ответ негромко затрещало – между половинками коробка протянулась щель.
- Во даёт! – Николай изумлённо взглянул на запечника. – Прям как в знакомой сказке. Там тоже волшебное слово было – сим-сим...
- Не знаю я никакую сим-симу, - Тихон уставился на коробок. – Ты попросил – он послушался. Вот и вся наука.
- Ладно, давай смотреть... – Николай аккуратно приподнял крышку и разочарованно выдохнул. Внутри не обнаружилось ничего выдающегося. Там лежал лишь старый стёршийся клык.
- Это чей? – доставать находку не хотелось.
- Волколачий. Тот сбросил, а дед подобрал... На семи огнях прокалил, заговором запечатал.
- А поподробнее? – попросил Николай. – Что значит на семи огнях?
- Семь раз печь разжигал. Осиной да берёзой растапливал. Дубовых листьев добавлял. Погостной земелей досыпал.
- Однако, - Николай негромко присвистнул. – Зачем столько возни?
- Чтобы дело сладилось! – Тихон огляделся и зашептал. – С этим клыком оборотиться можно! В волка перекинуться!
- Да ладно тебе, - Николай усмехнулся. – Через нож, слышал, оборачивались. Но чтобы через клык...
- Дак клык особенный! Волколачий!
- Не верится мне в это, Тихон. Уж прости. Что же дед... колдун его не опробовал?
- Дак не успел! Обряд-то провёл. А после выжидать пришлось. Колдовство вроде как настояться должно. Вот как вино у заполоши. – Тихон мечтательно сощурился. – Она таку-у-у рябиновку соображает! И настой из можжевёловых ягод... Помнится, сяду вечерком, как пойду пробу снимать, как пойду!..
- И сколько требовалось выждать? – перебил размечтавшегося Тихона Николай.
- Дак семь годов надобно. Как раз времечко вышло. Теперя должон в силу войти. Только смотри, Николаша, страшная эта штуковина! Оплаты потребует. Оно ж как бывает – что-то взял, а что-то взамен отдай.
- Зачем же ты мне её показал?
- Дак сам не знаю. – Тихон поскрёб в бороде. – Мож, пригодится для чего. Только к себе не пользуй.
- А что, если использую? - Николай не поверил в возможную силу клыка, но подразнить Тихона хотелось. – Обернусь волком. Распугаю сходку у Таи, освобожу девушку Лиду.
- Не можно так! – испугался Тихон. – Платить придётся, Николаша.
- И чем платить?
- Жизней! Если к себе приблизишь – считай всё! Род на тебе завершится.
- Не великая потеря, - пробормотал Николай. – Род завершился на бабушке. Я всего лишь последыш...
- Да что ты, что ты... – всполошился Тихон. – Не говори так. Нельзя!
- Ладно! Давай уже выбираться. – Николай только теперь понял, насколько замёрз. Захлопнув коробочку, сунул её в карман и полез наверх. Тихон сопел позади, твердил про непосильную плату.
Николай молчал, ему вдруг очень захотелось опробовать клык, испытать на себе его силу.
- Поклянись, Николаша! – Тихон подёргал его за штанину. – Обещай, что не станешь пользовать!
- Отстань, Тихон. Я же не знаю, что нужно делать.
- Вот и хорошо, вот и славно... – Тихон забегал возле печи, с тревогой поглядывая на Николая. Внезапно что-то вспомнив, он звонко шлёпнул себя по лбу, и отколупнув кусочек глины, сунул его Николаю. – Возьми лучше опечину. Она не многое может, но скрытое покажет.
- Я смогу увидеть скрытое? – оживился Николай. – Что же ты сразу не сказал?!
- Старый стал... старенький... память не та... Только теперь и вспомнил.
-Как действует эта... опечина?
-В руке зажми. И крепко держи. А больше ничего и не надо.
-Ну, Тихон! Спасибо. Ты мастер удивлять! - Николай направился к выходу.
-Далеко ли собрался, Николаш?
-Пройдусь по деревне. Может, встречу кого. Увижу скрытое...
***
Николай сразу увидел Лиду. Она стояла возле машины. Рядом толклась незнакомая бабка. Она что-то втолковывала девушке, размахивая деревянной клюкой. Обычная бабка. С виду совершенно безобидная. Если бы не опечина, он не смог бы разглядеть её истинную личину. Не смог бы узнать тварь.
Откуда она прибрела в Глушь? Зачем наведалась в покинутую деревню? Возможно, объявила очередную охоту? И её теперешняя жертва – Лида?!
У Николая взмокли ладони. Опечина скользнула на снег, но он не стал её поднимать.
Нужно вернуться. – подумалось вдруг. – Отступить, пока ещё не поздно. Способа, как одолеть бабку он всё-равно не знал. Да и возможно ли сделать такое??
Зачерпнув снега, Николай отёр им лицо, пытаясь загасить раскручивающуюся панику.
- Вернись! Отступи! Противник тебе не по силам! – вопило где-то внутри.
В памяти всплыли давние бабушкины сказы. Самый страшный из них был про неё – про лихарку, что бродит особняком по земле.
- Просто так её не прознать. - говорила бабушка. - На ней всегда чужое обличье. Любым перекинуться может, любого заморочит, себе подчинит. А после выпьет до донышка, вытянет всё светлое да хорошее, и станет человек пустышкой.
Руки предательски затряслись. Путаясь в карманах Николай вытащил старенький коробок, вывалил на ладонь неприметный клык волколака.
-Помоги! - зашептал просительно. - Что мне делать? Как поступить?
Клык, конечно же, не ответил. Но дыхание стало ровнее. Постепенно схлынула паника. Ей на смену пришла уверенность – он справится, он всё сможет!
Николай вздохнул поглубже и, решившись, прокричал со смешком:
- Эй, народ. Вы откуда такие?
- Чего пристал! – буркнула бабка не оборачиваясь. Другая же, настоящая её голова резко крутанулась на узких плечах, недобро сверкнула единственным красным оком. – Иди себе мимо. Не мешайся.
- Да я не спешу, - медленно и лениво Николай направился к машине. – Девушка, а девушка! – обратился он к Лиде. – У вас проблемы? Заблокировало дверь?
- Проблемы! – Лида рванулась было к нему, но бабка удержала при себе да крикнула злобно. – Не слушай её. Блажная она, припадошная.
- А по виду не скажешь, - изобразил Николай удивление. – Симпатичная такая...
- Шёл бы ты! – лихарка начала раздражаться.
- Внучка у вас симпатичная! – упрямо повторил Николай. Он подошёл совсем близко, и Лида решилась – протянув руку, назвалась. – Я – Лида. А она мне не бабушка вовсе.
- Не бабушка? А кто же тогда?
- Не знаю! – заторопилась Лида. - Они меня в доме держат, у местной, у тётки Таи!
- Выдумщица какая! – лихарка скривилась в улыбке. – Сказано тебе – блажная. Иди себе, не мешайся.
- И пойду, - покладисто кивнул Николай. – И девушку Лиду возьму с собой. Вы согласны, а Лид?
- Да! Да! – Лида забарахталась, пытаясь выдраться из цепкой бабкиной хватки.
- Отпустите её! – потребовал Николай, но бабка лишь расхохоталась пронзительно и резко замахнулась клюкой.
В голове полыхнуло, глаза затянуло розовой пеленой. Плохо понимая, что делает, Николай выдрал крепкую палку из бабкиных рук и с лёгкостью переломил о колено.
Лихарка что-то закричала – он видел теперь отчётливо распяленный в ярости рот, и единственный зуб, выступающий из него, и выпученный глаз без верхнего века...
Прицелившись,тварь взмахнула рукой, процарапала лицо Николая острым железным когтем. Кровь часто закапала на снег, попала на клык, что был зажат в ладони, и Николай... словно взлетел! Непонятная сила оторвала его от земли да крутанув, внезапно отпустила...
От нахлынувших запахов и звуков в голове Николая зашумело. Ликующая радость затопила всё его существо! Неизведанное непонятное чувство подстегнуло Николая, повело вперёд к желанной цели... Он прыгнул, и вот уже хрустнула под зубами тонкая шея лихарки.
Лишённое головы тело, подскакивая, унеслось в лес, и он ринулся следом, пытаясь нагнать добычу.
Голова твари подкатилась под ноги Лиде, единственный глаз злобно мигнул.
- По-мо-ги... – прошипела голова. – Отнеси меня до Таи...
Одеревенев, Лида смотрела на говорящую бабкину голову и не могла выдавить ни звука. Превращение Николая, случившаяся расправа промелькнули так стремительно, что разум отказывался понять и принять это.
Что-то щипнуло Лиду за руку, просунуло в ладонь шероховатый кусочек, и новое потрясение накрыло девушку – она разглядела, наконец, истинный облик лихарки.
- До Таи... до Таи отнеси... – шипела и тужилась голова, единственный глаз лез из отбиты, ненавистью прожигая Лиду.
- Не смотри, - шепнуло у самого уха, мягкие пёрышки пощекотали щёку. – Пойдём лучше, вон он, домок. Вишь, с синим крылечком.
Крылечко и в правду было синее – как она раньше не разглядела такого. И вился дым из трубы, и торчала в окошке любопытная лохматая мордаха.
- Пойдём... скоренько... – поторопил голосок, и Лида пошла, куда указали.
- Пожалеешь... отомщу-у-у... – неистовствовала позади голова, но Лида её больше не слышала.
Она не запомнила, как вошла в дом, как едва не споткнулась о карлика, выкатившегося навстречу.
- Подводи к лавке... да осторожнее! Натерпелася страху! - доносились до Лиды обрывки разговора. – Сажай... вот так... одеялко неси... – командовал трескучий голосишко, а потом вдруг сорвался на всхлип, запричитал горестно. – Николашка наш... Николашка обратился!
- Я! Я виноватый! – загудело в ответ. – Не совладал... не смог противиться... отвёл к коробчонке...
- Ох, Тиша-а-а! Что же теперь? Что делать станем? Как Николашу вызволять?
- Виноватый я, заполоша! Ох, какой виноватый!
- Он оборотень? – Лида едва расслышала собственный голос. – Этот ваш Николай... он волк?
- Человек он! – пёстренькая курочка с рыжими лисьими ушами сердито клюнула её в руку. – Хозяин наш! Помолчала бы лучше! Из-за тебя всё! Из-за тебя!
- Почему из-за меня? Я-то в чем виновата! – резко вскинулась Лида и следом разрыдалась. Спрятав в ладонях лицо, она плакала горько, отчаянно. Оцепенение, охватившее её, постепенно отступало. – Я не хотела сюда... домой... домой хочу... отпустите...
- Поплачь, Лидуха. Так то лучше будет... – чья-то широкая ладонь поладила её по спине, а после смачно захлюпало носом. – И мы с тобой... сиротинушки-и-и-и...
- А ну, хорош! – прикрикнула в сердцах заполоша. – Развели в доме сырость. Ну, перекинулся волком. Так и обратно сможет! Зато лихарку поборол! Да ты сам видал, Тихон, как он её...
- То ненадолго, - с сожалением прохлюпал Тихон. – Нет на лихо полного укороту.
- А нам и не надобно. Главное, что девушку отбил. А там посмотрим.
- Эта бабка... она так изменилась! – Лида потёрла глаза.
- Опечина её показала, - заполоша протянула ей платочек, поправила сбившееся одеяло.
- И что теперь будет? Что мне делать?
- Так сразу не скажу... – протянула с сожалением волосатка. – Дождёмся Николаши, после решим.
- Она... лихарка... – Лида слегка запнулась, - кукляшку мою хотела, требовала, чтобы я отдала...
- Кукляшку? – заполоша округлила единственный глаз. – Вот значит как. А что за кукляшка?
- Поделка. Из дерева заготовка. Одноглазая... как и вы, - Лида покраснела. – Простите, я не хотела обидеть.
- Не обижаюсь я, - успокоила её заполоша. - Так и есть, что с одним глазом... от прежней жизни памятка...
- Зачем ей деревяшка-та? – озадачился Тихон.
- Чувства упрятать! Лихарке от людей только они и нужны – и радость, и счастье, и любовь – всё забирает. А в замен подселяет беды да тоску.
- И правда! - вдруг вспомнил Тихон. - Прежний хозяин сказывал, что есть у неё в лесу берлога, там всё и хранит.
- И все в куклятах? – поразилась Лида.
- В чурбачках, - Тихон кивнул. – Чтобы чувства не угасли, надобно их в дерево упрятать. И чтобы фигурки непременно человечьи были.
- Но почему человечьи? - не сообразила Лида. - Зачем?
-Чувства-то у человеков сворованы, а чурбаки вроде обманки. Удержат их внутри, не отпустят.
***
Вопреки ожиданиям домовых Николай не вернулся в ту ночь.
Лида просыпалась довольно часто, а заполоша с Тихоном всё сидели подле окна, вглядываясь в ночную тьму.
Несмотря на тепло и сытость, спалось Лиде беспокойно. Во сне ей явилась рябая. Помахивая длинной косой, принялась зазывать на досветки, что проходили в доме у тётки Таи.
- Ты приходи! Приходи обратно. Как прежде посидим. Пока Святки в поре.
Лида вяло отмахивалась, шептала:
– Нет, нет... не пойду... Не пойду! Отстаньте!
В ответ рябая начинала сердиться. Краснело веснушчатое лицо, хищно сощуривались тёмные изюмины глаз.
- Пошли, пошли, - снова повторяла настойчиво. – А не пойдёшь, так хозяину расскажу! Уж он-то заставит! Придумает на тебя укорот!
- Нет! Нет! Не надо! – стонала Лида, опасаясь гнева неведомого хозяина, а рябая всё смотрела и смотрела пронзительно, а потом вдруг принялась... выть!
Утробный и полный тоски, вой проник в самое сердце, развеял морочь в клочки, отогнал прочь муторный сон.
Лида вскинулась под теплым заполошиным одеялом и села, пытаясь продрать глаза.
Стояла глухая ночь. А вой продолжался. Словно оплакивая кого-то, то взлетал до высоких нот, то скатывался в низкий да отрывистый всхлип.
- Вытьянка плачет, - круглые глаза Тихона мигнули в темноте. - Ты на-ка воску. В уши втыкни. Иначе не сдюжишь, выйдешь к ней. – он протянул на широкой ладони два замурзанных сероватых кусочка.
- Спасибо. Обойдусь, - побрезговала Лида и невольно поёжилась. – Зачем она воет?
- Да с тоски. Тошно ей, неупокоенной, на земле. В это времечко только и есть развлечение – до свету с такими же перебыть. На Святки-то поганые играют. Барагозят. Чудят. Норовят человека к себе затянуть. Вот ты и попалась. Не в добрый час.
- Не собрала всех костей. Вот и мыкается... – негромко пробурчала заполоша. – Ты бы взяла воску-то, иначе сну не будет.
- И долго она ещё будет вот так?
- Выть-то? Кто бы знал. Пока не надоест...
Вой не смолкал, набирал обороты. От него тоненько зазвенело стекло да негромко скрипнуло в стенах.
- Вот порченая костяшка! – осердился Тихон. – Накликает ведь на нас!
- А ты меньше каркай! - сердито оборвала заполоша. – Близко она. Небось те послали, Лиду обратно зазывать. У Тайки самый шабаш теперь.
- А эта Тая... Отчего она такая? Почему их привечает?
- Дак одного поля ягоды. От Тайки одна оболочка и есть. Пришибло когда-то закляткой, с тех пор не в себе ходит.
- Она теперь что пустой сосуд. – подтвердила заполоша. – Подселенная ей по-своему правит, голосом ейным говорит, руками работу делает, ногами земелю топчет.
Это звучало довольно странно и Лида притихла, задумалась – как вообще возможно подобное. Где же помещается та подселенная? И как выглядела изначально?
За мыслями, она вновь задремала. И монотонное соло вытьяны теперь скорее укачивало, а не пугало...
В следующий раз Лида проснулась от стука.
- Выйди к нам! Выйди к нам! – призывало из-за двери. – Скучно-о-о! Хотим играть! Выходи, Лида-а-а!
Внутри испуганно засвербело – Лида узнала шустрых сестриц. Показалось, что они совсем рядом, прямо за дверью. И не собираются отступать.
- Нечего. Нечего, - пробухтел недовольно запечник. – Не принимаем нынче, идите себе, не до вас!
- Не уйдём! Не уйдём! – противно захихикали сестрицы. - К вам хотим! Отворяй!
- Вот придёте вчера, тогда и пущу! – тут же нашёлся Тихон и подмигнул сжавшейся Лиде.
- Послал! Послал! – завизжали девчонки вразнобой.
Они ещё долго толклись возле дома, но постепенно недовольные крики отдалились и поутихли. Наступило временное затишье.
- Как вы странно сказали... – не выдержала Лида. – Про"вчера..."
- Дак известно дело. Меня бывший хозяин обучил.
- Настырных так и отваживают, – заполоша протёрла крылышком стекло и вздохнула. – Где-то наш Николаша? Когда вернётся?
- Не рви мне сердце, - Тихон стукнулся лбом о печь. - Моя вина! Только моя!
- Опять завёл! – рассердилась волосатка. – Говорено ужо про то! Что без толку повторять.
-Моя, моя! - не послушался Тихон и они негромко заспорили.
Лида же снова прилегла. Но сон больше не шёл.
Она думала как помочь Николаю. Его невероятное превращение вовсе не пугало её. Тревожило лишь одно – вдруг, он не сможет вернуться? Вдруг останется волком навсегда??
В случившемся с ним Лида винила только себя. Ведь если бы он не вступился за неё – не произошло бы той жесткой расправы. А, значит, не случился и оборот, и Николай остался бы человеком.
Мысли кружили в голове... перетекали от Николая – к той жуткой старухе с клюкой, после – к её тайному облику, уродливому и одноглазому... следом – к кукляшке-чурбачку... заготовке, за которой велась охота.
Как говорил ей Тихон – это вместилище? Сосуд?
Что, если разбить её? Как-то попробовать уничтожить... Может быть - сжечь? И правда! Как она не подумала раньше! Нужно забрать чурбачок из машины и бросить в печку. Пускай сгорит. И тогда бабка отстанет от неё. Наверняка отстанет! А с ней отвяжется и вся прочая свита!
Окрылённая этой спасительной мыслью, Лида вновь задремала.
В зыбком тянущем полу-мороке привиделась ей говорящая голова. Лихарка таращилась злобным глазом, шипела одно и тоже:
– Пожалеешь! Пожалеешь! Пожалеешь!
Вокруг неё кружили размытые непонятные образы – то ли другие похожие головы, то ли иные существа. Они мелькали так быстро, что Лиде сделалось дурно. Пол покачнулся, опрокидывая её куда-то вниз...
Скатившись с лавки, Лида долго сидела, вглядываясь в полумрак.
Однако, всё было спокойно. Никого не было в комнате, никто не ломился в дом. Тихон с заполошей тоже исчезли.
Лида решила, что их сморил сон и неожиданно обрадовалась тому.
Что, если теперь сбегать за кукляшкой? Светает. И на улице никого. Досаждавшая нечисть попряталась, убралась до следующей ночи.
- Я быстро! – уговаривала себя Лида. – Машина же совсем рядом. Пара минут и снова буду здесь.
На цыпочках она подобралась к дверям, постояла, вслушиваясь в тишину. А потом набросила куртёнку и решительно шагнула наружу.
Мороз сразу прихватил за лицо. Седой и застывший воздух дымом укутывал дали. Утренний свет струился сквозь него, ложился на снег красноватым отблеском... Иней изукрасил домишки, крупными кристаллами нарос на ветвях...
Не замечая этой красивой картины, Лида поспешила к машине. Пошарив в салоне, нашла в бардачке чурбачок, и тут то её и окликнули хрипловато:
- Достала? Вот умница! А теперь - отдай!
Позади очень близко стояла старуха! С бесцветного лица смотрели колючие глаза. И Лида разом задохнулась – она узнала её! Узнала! Это была покупательница, что хотела приобрести рукоделку!
- Что смотришь? Отдала бы чурбак – дома была бы! – противно хихикнула старуха. – Пожадничала! Пожалела! Вот и попалась как мышь!
- Это вы были на дороге! – онемевшими губами шепнула Лида.
- Узнала, узнала, - старуха ловко выдернула кукляшку у неё из рук и выплюнула с ненавистью. – А за сестрицу мою – здесь останешься! Навсегда! Навсегда! Не вернёшься домой! Нет для тебе возврату!
Посулив это Лиде, она медленно направилась к лесу.
- Почему? Почему не вернусь? Объясните! Вы не можете так поступить! Не должны! - потрясенная Лида заторопилась следом.
Проваливаясь в снег, старалась нагнать бабку и объясниться.
Та хоть еле плелась, но расстояние между ними не уменьшалось. Лида никак не могла поравняться с ней.
Время от времени бабка оглядывалась, словно насмехаясь, махала кукляшкой, хихикала препротивно, корчила неприятные рожи.
И Лида упорно продолжала идти. Она не замечала, как меняется всё вокруг – лес становится гуще, уродливые деревья поднимаются вверх стеной, почти срастаясь друг с дружкой толстыми корявыми стволами...
Наконец, между ними проклюнулся из снега дом-пенёк, почти завалившийся на бок. Двери в нём не было. Лишь узкий открытый проход, внутри которого зависла чернота.
Старуха оглянулась напоследок и быстро прошмыгнула в проём. Выбившаяся из сил Лида осталась стоять снаружи – соваться внутрь совсем не хотелось. Вдруг это портал, проход, ведущий в другие миры?? И перейдя границу, уже невозможно будет вернуться обратно.
Начал сеяться снег. Колючий и мелкий, он словно атаковал Лиду – больно царапал лицо, норовил набиться под воротник куртки.
Нужно было что-то решать, но Лида не знала, что делать дальше. Страшно было в входить в домишко, и так же страшно возвращаться – деревья сомкнулись за спиной, отрезая дорогу, а где-то вдалеке утробно и глухо послышался то ли стон, то ли плач.
-Лида! - позвали из домишки. - Лида, скорее входи!
Голос принадлежал Николаю, но она всё же спросила:
- Кто это? Николай!
-Да, да. Входи.
И всё-таки Лида колебалась, пристально вглядываясь в черноту проёма пыталась разглядеть хоть что-нибудь, но не могла.
-Лида, - опять позвало изнутри. - Я жду тебя. Входи, не бойся.
-Давай лучше ты ко мне, - помявшись, предложила Лида. - Здесь как-то спокойнее.
-Не могу. Ты же помнишь, я изменился... - со вздохом донеслось из темноты. - Мне так плохо! Так страшно, Лида! Только ты можешь мне помочь. Только ты!
Сердце пропустило удар. Всё, что случилось с Николаем - из-за неё, из-за неё! И когда он позвал опять, Лида решилась. Сжав кулаки, шагнула в темноту...
***
Лида попала в длинный узкий коридор, под небольшим уклоном уходящий вниз. Стены отсвечивали тусклой болотной зеленью, и этот неверный свет больше скрывал, чем позволял рассмотреть.
Ни Николая, ни бабки-воровки в коридоре не наблюдалось, и потоптавшись в нерешительности у входа, Лида всё же решила не рисковать и уйти. Однако её намерение провалилось – за спиной вместо двери появилась глухая стена!
Ноги немедленно сделались ватными, вдохнуть не получалось – от нахлынувшей паники горло скрутил спазм. Лида не успела подумать, что будет дальше, как в голове вдруг шепнуло:
- Иди вперёд! Николаша в норе, я чую!
Голосок был знакомый, дребезжащий – Лида сразу узнала заполошу, и напряжение попустило.
- Вы здесь?! – заозиралась она по сторонам, тщетно пытаясь увидеть волосатку.
- Дома я. – пробурчал голосок. - Мне сюда не пробраться.
- Но как же... – начала Лида, да голосок перебил. – Карманы проверь, непутёвая. Там будет ответ.
Лида не стала обижаться на прозвище, послушно полезла по карманам. В одном обнаружилась всё та же опечина – отбитый от печки неровный глиняный кусочек. В другом же лежало рыжее пёрышко, совсем крошечное, с мизинец.
- Опечину при себе держи. В руке зажми, не выпускай. - отдавал распоряжения голосок. – Через неё правду увидишь.
- А что делать с пером? – Лида едва не выронила невесомую пушинку.
- Перо обратно упрячь, через него связь держать станем.
- Это... ваше? – наконец сообразила Лида. – Ваше перо??
- Нет, у Тихона из бороды подрала, - вдруг разозлился голосок. – Чего мелешь без толку, когда и так ясно!
- Ясно, ясно, - покладисто согласилась Лида и поспешила поделиться новостями. – У меня чурбачок украли. Заготовку. Та старуха забрала!
- Всё видала. Всё знаю. Попала ты, девчуля, в передел. – вздохнул голосок. - И сама влезла, и Николашу за собой потянула!
- Что значит потянула? – Лиде вдруг сделалось обидно. - Он не маленький мальчик. Сам отвечает за себя!
- Вы теперь в связке идёте. Друг за дружку несёте ответ. Крепко это запомни, поняла, Лида?
- П-поняла... – на всякий случай соврала Лида, хотя совершенно не представляла, как могут отразиться на Николае её действия.
- То-то. Здесь Николаша. В логове ихнем. Чую его. Так что, готовься. Дальше пойдёшь. Искать его станешь.
- Дальше? – вскрикнула Лида. – Одна?? Я не хочу туда! Мне страшно!
- Раньше думать надо было! Раз влезла - шуруй вперёд. Обратно дорога заказана.
- А вы? Вы пойдёте со мной?
- Дома я. – пробурчал голосок. – Пошла бы с тобой да не могу. Через перо связь держать станем.
Лида ничего не ответила. Снова накатил липкий страх, пощекотал спину мурашками, перемешал все мысли. В который раз она укорила себя за то, что отказалась продать старухе куклу-недоделку.
- Правильно не продала! – заполоша разом считала мысли. – Она под чёрное дело пойдёт. Тебе ж говорили!
- А толку... – Лида вяло отмахнулась. – Всё-рано чурбачок у неё...
- Забрать нужно! Остальные уничтожить!
- Остальные?
- Ну! Здеся все хранит. Погоди, увидишь сама.
- Не хочу... не хочу это видеть... – беззвучно шепнула Лида.
- Хотелки подальше упрячь. Встряхнись ужо, Лидуха, пора!
То ли приказ, то ли грубоватое обращение подействовали на Лиду – она заставила себя собраться и медленно двинулась по коридору.
Спуск был долгим. Под ногами похрустывало... над головой неслышно скользили тени... постепенно проявился запах – резкий, звериный, и Лида поспешно зажала нос.
Коридор внезапно окончился норой. Половина её тонула во мраке. Перед ней же вдоль стен всё было заставлено разнокалиберными чурбаками и полешками. Некоторые смотрелись живописно - искусно выструганные и покрытые лаком, изображали причудливые фигуры. Большинство других было будто «из-под топора» – хоть сейчас можно пускать на растопку.
Коллекция лихарки! – сообразила Лида. Интересно, они уже... заполнены? Хотя как вместить в деревяшку человеческие чувства? Лида совершенно не представляла этого. Всматриваясь в эту странную выставку, она попыталась найти свою самоделку и не смогла. То ли фигурка затерялась среди остальных, то ли ещё не нашла для себя применения.
- Пришла-а-а... Что ж так медленно... Что так робко... – прошипело из темноты, и Лиде навстречу выступило нечто! Фигура ростом побольше телёнка выступала на четырёх ногах, длинный хвост волочился по земле. К крупному телу лепились тощие руки да несколько человечьих голов. Сбоку от них на обрубке шеи безобразной почкой лепился багровый нарост.
Головы походили друг на друга и в то же время неуловимо отличались. У одной на бледном синюшном лице застыла обречённость, складки кожи вокруг тонкогубого рта уныло провисли мешочками. Другая смотрела торжествующе, не скрывая злорадную ухмылку. Третья казалась равнодушной, поглядывала на Лиду исподтишка. А у четвёртой глаза были прикрыты. Эта голова будто спала.
- Недоля-злосчастие-кручина – голосок заполоши слегка задрожал. – Ишь, как зыркают, поганки. У лиха вон новая голова проклюнулася. И только доля, как всегда, почивает. Усыпляют они сестру, чтобы пакостить не мешала. Разбудить её нужно! Такая тебе выпала задачка!
- Сама припёрлась! Добровольно! – хихикнула одна из голов, мосластые руки взметнулись в довольном порыве. – Неча было за мной бежать. Побежала – теперя всё!
- Недоля! – прокомментировал голосок заполоши. – Вот, кто тебя сманил! Вот кто с пути завернул. Хитра, изворотлива. Следи за ней в оба глаза!
- Кукляху не получишь! Не получишь! – скривилась другая голова. – Тошно тебе без неё? Плохо? Признай!
- Кручина. – шепнул голосок. – Бестолковая сильно. Больше ноет, чем делает.
- Ты не зверюшку ли ищешь? – третья голова кинула куда-то на сторону. – Вон, погляди, как хорошо отдыхает!
Позади в темноте сдвинулись тени, и Лида отчётливо разглядела крепкого поджарого волка. Он сидел неподвижным изваянием, безучастно глядя перед собой. Ячеистая сеть, напоминающая рыбацкий невод, опутывала его прочной ловушкой.
- Николай! – Лида подалась было вперёд, но обойти пятиглавого монстра побоялась.
- Зови-не зови - не ответит, не услышит... – недоля растянула в гримасе синюшные губы. – А как сестрица прорастёт – тогда уж помучаем!
- На цепь посадим! На цепь посадим! Охрану держать да службу служить! – пропело злосчастие.
- Жалко-то как его... – состроив скорбную гримасу, притворно вздохнула кручина. – Вот ведь попался, бедолага!
- Это мы ещё поглядим! - голосок заполоши зазвенел от гнева, и Лида не смогла сдержаться, повторила вслух эти слова.
- Поглядишь, поглядишь. Кто же спорит. – согласно покивала недоля. – И сама нам послужишь. Если он тебя не разорвёт.
Головы переглянулись меж собой и противно захихикали.
- Что вы несёте! Николай добрый! Он... на моей стороне.
- Волколак-то? - сестрицы завыли от смеха. – Ой, не можется! Ой, пощади!
Их вопли отразились от стен, ввинтились в Лидину голову болью, но не смогли пробудить безмятежно спящую долю.
Отсмеявшись, злосчастье подмигнуло побледневшей Лиде:
- Лихо головушку отрастит – вот тогда вдоволь потешимся! Узнаешь волколачью доброту.
- Зачем вам это? – Лиду трясло.
- А хочется! – пропели головы хором. - Скуку развеять. Себя потешить! Хо-чет-ся!
- Я буду сопротивляться! – язык заплетался от страха, но Лида не собиралась молчать. – Я... не позволю нас... уничтожить! Вы не сможете... нет!
- Не позволит она, - снова развеселились головы, затянули противно кривляясь. – Не позволит-не позволит-не позволит!..
Не устояв, туловище шлёпнулось на широкий зад, крутые бока ходуном заходили от смеха...
Внезапно оборвав веселье, недоля проскрежетала:
- И что ты нам сделаешь, мошка?
- Заклясть её что ли? – предложила кручина. - Ишь, смелая какая.
- Как волколака? Зачем? Хоть потешит нас. А то скучно-о-о...
- Молчи! – шикнула заполоша на Лиду. – Нашлют остолбенение – не спасу! Вон, Николаша сидит. Не мёртвый-не живой...
- А потом? Что будет, когда он очнётся? Он станет... другим? Меня совсем не узнает? – мысли Лиды заскакали испуганными зайцами.
- Пока он в заклятке – не тронет. – успокоила Лиду заполоша. – А дальше всё от тебя зависит. Долю ты должна пробудить. Только в этом ваше спасение!
***
- А у тётки Таи на досветках сказы говорят, – неожиданно для всех выпалила Лида.
Впервые в жизни она пожалела об отсутствии артистического дарования. Ей предстояло отыграть важнейшую роль, и от того – справится ли - зависело её и Николаево будущее, зависело всё!
- Давай, Лида. Ты сможешь! – голосок заполоши вселил уверенность. Волосатка словно разгадала её задумку и поддержала в этом намерении.
- Истории по очереди говорят... про диковинное вспоминают... – заметив интерес, проскользнувший во взгляде кручины, Лида немного воодушевилась.
- Да что они знают интересного! – злосчастье закатило глаза. – Про деревню только и могут плести.
- А я люблю про деревню! – не согласилась с сестрицей кручина. – Давненько сказов не слышала. Заскучала!
- Доля их во множестве знает! Если б ты её не баюкала, сколько бы нам уже рассказала! – укорило злосчастье недолю.
- Хочу! Хочу сказы! – заныла кручина. – На Святки самое время про них вспоминать!
- И я хочу! – злосчастье попыталось боднуть недолю. – Всё ты! Всё из-за тебя!
- Прикусить бы тебе язык! – недоля злобно зыркнула на Лиду. – К чему про сказы вспомнила? Зачем про них речь завела?
- Да просто так! – смиренно ответила Лида. – И про гадание сказы были, и про старую баню, и про чертей....
- На жениха гадание-то? В бане? – внезапно поинтересовалась кручина.
- На жениха! – подтвердила Лида. – Он и подарок принёс...
- Хочу! Хочу жениха! – злосчатье взлохматило жёсткие космы. – Гадать хочу! И к тётке Тае в дом!
- Да вы сдурели что ль? Обе! – порохом вспыхнула недоля. – Она вам головы дурит, а вы повелись.
- А ты не лезь! – рыкнуло злосчатье. – Держишь нас в этой норе! Никуда не пускаешь!
- Договорились же... – недоля сбавила тон. – За мной – тара, найти особую очень даже нелегко! Забыли, как я неделями пропадала? Искала где только придётся?
- Как же, как же! Помним! Помним! – в два голоса пропели сестрицы. – По свободе, небось, интересно бродить! Только мы в норе торчим! Ни шагу отсюда не сделали!
- Вам самое лёгкое досталось! Принять от лихарки добытое и запечатать закляткой!
- А мы не просили лёгкого! Ты за всех порешала! – понурое лицо кручины скривилось ещё сильнее.
- Не просили! Не просили! Права сестрица! Права! – поддержало её злосчастье.
- Решила! Потому, что я – главная! По старшинству и счёт!
- А не бреши! Доля старшая! От того и усыпляешь её, под себя власть подгребаешь! – тонкие ручонки замолотили воздух, фигура неуклюже перевалилась на лапах, попыталась легонько лягнуть сама себя.
- Да вы что, очумели враз? Или эта наслала? – недоля зашмыгала носом, принюхиваясь в сторону Лиды. – Нет... ничего... Не могла она. Нет на то силы...
- Ты не соскакивай с разговору! Хотим, чтобы, по справедливости, было! По жребию!
- Вона как запели! Да в лад, да в склад! – змеёй прошипела недоля. – Бунтовать надумали? Соскучились по моей колыбельной?
- По жребию... – машинально повторило злосчастье, а кручина уже перестроилась, прошептала подобострастно. – Не надо колыбельной! Пусть остаётся как есть...
- Пусть остаётся... – покорно кивнуло и злосчастье, и только взгляд выдавал её настоящие чувства к сестре.
- То-то! - недоля вперилась в Лиду. – Развела склочку, так теперь исправляй! Давай сюда свою историю. Удиви-ка, потешь сестриц. А не угодишь – тогда...
- Волколак разорвёт! – кручина издала фальшивый вздох.
- Историю! Историю! - подхватило злосчастье.
- А что взамен? – Лида не узнавала сама себя. Страх что-то изменил в ней, побудил действовать, бороться.
- Ишь, какова нахалка! – фыркнула недоля. – Не на базаре мы, чтоб торговаться.
- Тогда не стану говорить! – подбоченилась Лида, несмотря на то, что внутри всё меленько и противно тряслось.
- Колыбельную захотела послушать? – недоля склонила голову на бок. – Сейчас заведу, сестрицы только уши заткнут.
- Не надо! Я расскажу, хорошо... – Лида вынула пёрышко из кармана и легонько взмахнула им. – История эта про трёх сестёр и оборотня...
- Ишь ты... – удивилась кручина. – Почти как наша...
- Тише ты! – злосчастье мотнуло головой. – Не перебивай. Пусть она говорит!
- Жили в деревне три сестры, а по соседству от них – добрый молодец, – брякнула Лида первое, что пришло в голову. – И такой славный да работящий, что полюбился всем сразу! Да только он на другую засматривался, дочку бедной вдовы. Как ни обхаживали его сёстры – и пирогами приманивали, на посиделки зазывали, подносили чарочку, в лучших нарядах щеголяли - ни на одной не задержал взгляд!
- От паразит! – вознегодовало злосчастье. – Бедные девки. Везде, везде несправедливость!
- Выбрал бы себе какую и зажили бы! – мечтательно пропела кручина. – Чем не угодили ему?
- Чем не угодили – не знаю, только некрасивые были сёстры, и душой – злые...
- Клевета! – взвизгнула кручина. – Обозвать всякий горазд! Вот же бедняжечки!
- Решил тот молодец жениться, просватал дочку вдовы...
- Собралися бы скопом да проучили её! – перебило Лиду злосчастье.
- К ведьме бы, к ведьме пошли за помощью! – досадливо проскрипела кручина. – Ведьма бы соперницу извела!
Недоля в обсуждение не вмешивалась, лишь внимательно следила, как Лида медленно расхаживает взад-вперёд, жестикулируя руками да помахивая пёрышком в такт рассказу.
- Они и пошли! – тут же подхватила за ними Лида. – Только не к ведьме – к колдуну! А он им дал порошок, сказал посыпать его на дорогу, перед повозкой молодых. Сёстры послушались. Когда подошло время – сделали как он велел...
- И что? Сгинула невестушка? – глаза кручины загорелись.
- Обратилась в волчицу. А жених волком стал. Вильнули оба хвостами и в лес убежали...
- У-у-у! – недовольно провыла кручина. – Плохой конец! Плохой рассказ!
- Плохой, плохой! – подхватило злосчастье. – Остались ни с чем! Никакой выгоды сёстрам!
- Это ещё не конец, - тут же нашлась Лида. – Самое главное – впереди!
- Что же там? Что же? – оживились головы. – Молодец назад обратился? Выбрал себе новую жену?
- Колдун подсказал сёстрам, как обрести красоту и удачу в любви! Сказал, что для этого понадобятся оборотневы слёзы!
- Слёзы? – удивилась кручина.
- Оборотневы слёзы? – эхом повторилозлосчастье.
- Оборотневы. Волколачьи. Они как живая вода! Стоит ими умыться – такая красота проступит, что не в сказке сказать, ни пером описать! – понесла Лида совершенную чушь и выразительно помахала пёрышком. Она говорила первое, что приходило в голову, импровизировала на ходу.
- Где слыхала про то? – с подозрением спросила кручина.
Лида растерялась на миг, но заполошин голосок немедленно подсказал. – От баенной история эта. Она рассказала.
- Байна врать не станет! – глаза злосчастья азартно взблеснули. – А что, если нам попробовать? Как думаете, сестрицы??
- Как ты его плакать-то заставишь? – кручина с сомнением посмотрела не неподвижного волколака.
- Уж, сообразим – как! Помучить можно... лапу отмахнуть...
- Там одно условие было! – поспешно добавила Лида. - Волколак должен непременно в человека перекинуться. Только после этого нужно слёзы собрать...
- Брешет она! – резко припечатала недоля. – Сердце выдаёт. Вона как стукотит!
Сердце и правда стучало отчаянно громко – и от страха, и от зарождающейся надежды. Вдруг, сёстры поверят? Вдруг смогут обратить Николая? А уж потом он справится, одолеет зло...
- Думайте что хотите, - Лида демонстративно пожала плечами. - Сама я не пробовала, конечно. А слышать – слышала. Про то вам и говорю.
- Мы можем попробовать! – воодушевилась кручина. – Ты знаешь, как его обернуть, сестра? Ты же всё знаешь, недолюшка!
- Попробуем! Попробуем! Красавицей стану! – пустилось напевать злосчастье.
- Уймитесь вы, дуры! – прикрикнула недоля на сестёр. – Брехня всё! Вековать вам и дальше уродками!
- Уродками-и-и? Ты ещё обзываться?? – извернувшись под немыслимым углом, кручина боднула голову сестры. С другой стороны в неё врезалось злосчастье, вцепилось зубами в щёку, принялось рвать дряблую плоть...
- Пора! – сообразила Лида и сделав выпад, пощекотала пёрышком под носом у доли. Громкий чих прозвучал как выстрел, вмиг укротив разошедшихся сестёр. А потом доля открыла глаза и улыбнулась.
Окончание далее...
Автор
Канал Про страшное
#ДеревенскиеБайки
#МистическиеИстории
- Поддайпару... поддайпару... – заверещало совсем рядом.
Оглушённая произошедшими переменами, Лида кинулась к выходу, но дверь не поддалась - не позволил заклинивший крючок. Вспомнив про нож, заколотила по разбухшему дереву, да тот всё время соскальзывал, в точности как в пересказанной байке.
Через дверь ей не выбраться! А окошко слишком мало... – только и успело пронестись в голове, а потом Лида оказалась у... зеркала!
Исчезла подвешенная фигура, затихли звуки и голоса, рассеялся пар, спала духота.
Зеркало стояло на лавке-доске, баенница ворочалась рядом. Занавешенная волосами, стучала по полу жёсткой пяткой да скрипела раздраженно:
- Скучно мне! Скучно мне! Скучно мне!
Лида смотрела во все глаза. Хоть и не велика была баенница, но так страшна! Жёсткие чёрные волосы шевелились вокруг неё змеями, единственный глаз полыхал как огонь, на усохших руках торчали в растопырку острые железные когтищи.
- Чё вылупилась? Ближе иди. Сейчас гадать станем.
- Я... не умею... – Лида с трудом продрала горло.
- Не велика мудрость – смотри да дожидайся знака. – фыркнула баенница раздражённой кошкой.
- К-какого... знака? – дрожащим эхом выдохнула Лида.
- Сама поймёшь! Сама поймёшь! – провыла баенница. – А если нет- при бане останешься. Стара я, помощницу хочу!
- Я не смогу... не понимаю! - в отчаянии шепнула Лида. – Давайте лучше расскажу вам историю! Вы же любите слушать! Я много интересного знаю!
- Гадать станем! А нет – так кликну шуликунов! Вот тогда порезвятся!
- Не надо! – Лида послушно опустилась на корточки, а баенница заступила ей за спину, словно отрезая все пути к отступлению.
- Ты вот что, смотри туда да желание говори – хочу, мол, жениха увидать. Проси, чтоб показало жениха! Громко проси, чтобы услышало!
Зеркало выглядело очень старым – в рассохшейся рамочке из дерева, всё в клочках паутины и пылевых ошмётках.
- А свеча? – нашла в себе силы спросить Лида. – Нужно же зажечь свечи.
- Обойдётся и так, - отмахнулась нечистая да поторопила Лиду. – Давай уже, начинай!
- Круг! Я не очертила круг! Мысль о том пришла слишком поздно – когда в мутном стекле растворилось её слабое отражение и возник чёрный провал.
От напряжения свело спину. Взгляд баенницы буравчиком просверливал затылок, и Лида боялась шелохнуться. Нечистая стояла совсем рядом. Будто караулила её.
Глаза заслезились – Лида вглядывалась в черноту, не зная, что может показаться оттуда. Важно было не растеряться, не пропустить момент и вовремя перевернуть зеркало.
И всё же она не успела - когда в глубине загорелся крошечный огонёк, засмотрелась на него, поражённая проявляющейся картинкой.
Там, в зеркале, показывали комнатушку! Возле печи суетилась фигурка в сарафане, из-под платочка торчали кисточки ушей. Маленькими пальчиками на концах пёстрых крылышек она ловко подхватывала полешки и отправляла их в топку. Рядом на широких ладонях топтался косматый бочонок в перекошенной кепке. Поодаль, укутавшись в пышную бороду, подрёмывал на полу какой-то непонятный дедок. Ушанка съехала ему на нос и подрагивала от храпа. Лида видела всё это так отчётливо и ярко, будто смотрела фильм.
- Спроси-и-и! Ну-у-у! – прошипела ей в спину баенница. - Чего медлишь! Спроси-и-и!
И Лида сбивчивой скороговоркой прошептала заученную фразу:
- Суженный мой, не таись! Услышь меня! В зеркале покажись!
В ответ на просьбу изображение сдвинулось в бок – туда, где за столом задумался о чём-то незнакомый мужчина. В самой обычной одежде – свитере с высоким горлом и, кажется, в джинсах, он сидел к Лиде спиной, и ей внезапно сделалось любопытно – кто же это мог быть.
- Обернись! – слова вырвались сами собой.
И мужчина послушно обернулся – взглянул прямо на Лиду. У него были необыкновенные синие глаза, Лида никогда не встречала настолько выразительных и ярких.
- Симпатичный! – только и успела подумать про незнакомца, как картинка опять поменялась, и из зеркала сунулась к ней препротивная рогатая морда. Скривившись, провизжала пронзительной свиньёй:
- Откуп! Откуп плати! Откуп!
Дико вскрикнув, Лида хватила по морде ножом, и тот с чавканьем втянулся в стекло. Неизвестно, что случилось бы дальше, да баенница выпростала из-под волос иссохшую руку, опрокинула зеркало навзничь.
- Свезло тебе, - вздохнула с сожалением. – Не даром о двух макушках ходишь.
У Лиды и правда с детства на голове выделялись два завитка, короткая стрижка только подчёркивала эту особенность.
- Сейчас рассветёт и пойдёшь, - баенница прошлёпала к каменке. Покопавшись среди камней, достала раздвоенный сучок и поманила Лиду. - Возьми его. Пригодится.
Лида не стала ни возражать, ни спрашивать – потрясение было слишком сильно. Осторожно, чтобы не наступить на раскинувшиеся по полу волосы нечистой, подошла и приняла странный подарок.
- Как рассветёт - пойдёшь, - баенница взглянула на прощание и, сунувшись в щель, скрылась под каменкой. Извиваясь как змеи, волосы ещё долго скользили за хозяйкой.
Ошарашенная происходящим, Лида осталась стоять столбом посреди опустевшей баньки. Потрясения этой ночи мелькали перед глазами стремительными картинками. Мысли не поспевали за ними следом - рассуждать здраво Лида была не в состоянии.
Наконец, в окошке чуть прояснилось, розоватый отблеск проскользнул внутрь темноты и задержался на Лиде.
Пора! - решилась она и, с лёгкостью откинув крючок, выбралась из баньки на мороз.
Шуликунов нигде не было. Но Лида не стала их выглядывать, поспешила в сторону леса. По-прежнему не зная, в какой стороне находится Глушь, решила идти наугад, лишь бы оказаться подальше отсюда.
Опасаясь попасть в очередную переделку, Лида почти бежала по утоптанной кем-то тропе. Без ножа она чувствовала себя совершенно беспомощной, и вместо него сжимала в руке подаренную баенницей рогатку.
Волновалась Лида напрасно – в лесу было безжизненно и тихо. Молчали птицы, не сновали по веткам зверьки, на снегу не видно было ничьих следов. Лида всё шла и шла, а лес не кончался. Тропинка убегала куда-то вперёд.
Лида очень устала, её пошатывало от голода и потрясений. Поскользнувшись в очередной раз, она упала на снег и замерла. Вставать не хотелось, да и не было сил.
- Полежу... – Лида равнодушно уставилась в обесцвеченное морозом небо. Вылинявшим полотном раскинулось оно в вышине, упрятав под собою весь мир.
- Полежу... – Лида свернулась клубком и зевнула.
Она не увидела, как в небе появилась тёмная точка. Как стремительно приближаясь, превратилась в знакомую старуху из Глуши. Ловко проскользнув между деревьями, бабка скатилась с клюки и протянула ту Лиде.
- На-ка. Садись, что ли. Да крепче держись. Сейчас полетим.
Убаюканная холодом Лида едва разобрала о чём говорила бабка. Ей хотелось лишь одного – спать, спать, спать.
И только когда та черпнула снега да грубо обтёрла Лидино лицо – смогла, наконец, понять, что от неё хотят.
- Поднимайся! – подпихнув Лиду, поторопила бабка. – Полезай живей! Сейчас полетим.
- А вы? – чуть заторможенно спросила Лида. Мысль о том, что клюка может летать её ничуть не удивила.
- Без меня не полетит. Полезай давай, слышь ты, квёлая.
- Я... после... вас.
- Тьфу ты! – бабка ловко оседлала клюку. – За спину садись. Да держись, у меня клюка вёрткая.
Клюка зависла невысоко от земли, и Лида с лёгкостью переступила через неё. Замерев в ожидании, покрепче прихватила бабкин полушубок. Когда же земля резко ушла из-под ног, и вовсе уткнулась лицом в сутулую спину – до того ей стало невмоготу.
От полушубка тянуло чем-то прокисшим. Запах был специфический. Острый. Но Лида боялась отстраниться, боялась сорваться вниз.
Вместе со страхом её затопила тоска, от жалости к себе проступили слёзы. Ну почему, почему с ней случилось такое? Может, кто-то позавидовал? Сглазил? Или того похуже – наслал проклятье! Только за что? Кому она помешала?
Охваченная унынием, Лида тихо всхлипывала за бабкиной спиной и пропустила момент, когда клюка приземлилась на окраине Глуши.
- Что слёзы мотаешь? – бабка подтолкнула Лиду вперёд. – Давай уже, в дом заходь.
- Не хочу... не пойду... где моя машина?
- На въезде она, с той стороны деревни, - охотно проинформировала бабка.
- Мне нужно туда!
- Успеется! Сначала прошу в дом.
- Не хочу! Не заставите... – Лида рванулась было в сторону, но под пристальным бабкиным взглядом вдруг обмякла и присела на снег. Мир расплылся. Белые частые мушки замельтешили в глазах, а потом исчезли и они...
Проснулась Лида в тепле. Уютно потрескивали дрова, где-то слышалось пение сверчка. И пахло чем-то сытным и пряным.
Густой мясной дух сразу взбудоражил желудок, окончательно отгоняя сон. Лида обнаружила, что лежит на кровати, укутанная одеялом из лоскутков. Спешно ощупав себя – одета ли, она выдохнула с облегчением. На ней не было лишь курточки и сапог.
Какой-то мужчина священнодействовал у стола, нарезал на ломти огромный кусок запечённого мяса. Лида сразу узнала и свитер, и стрижку, и задохнулась от накатившего жара.
Это был он. Он! Её жених из зеркала! Вот сейчас повернётся, посмотрит синими глазами... А она-то! Божечки... Неумытая. Издёрганная. На кого только похожая после всех навалившихся злоключений!
Словно почувствовав её взгляд, мужчина и, правда, обернулся.
- Лида! – радостно провозгласил он. - Проснулась, наконец!
Наяву жених был ещё краше, чем в её зеркальном видении. Крепкий, высокий, с лёгкой щетиной на щеках. Подкачал только голос, глуховатый и немного надтреснутый, он совершенно не вписывался в безупречный образ.
Засмотревшись на него, Лида ничего не ответила. Мужчина смутно напоминал кого-то... Вот только кого? Что-то было в нём от местного... от Николая, оставившего ей нож... А что-то – от её бывшего... от бывшего были глаза. Такие же голубые! Прекрасные! Переменчивые словно море... уходящие в тёмную синеву...
- Проснулась. – сам себе повторил синеглазый и поманил Лиду к столу. – Я мясо запёк. Ты встанешь или подать в кровать?
- Я встану! Спасибо. – откинув лоскутное одеяло, Лида неловко сползла вниз. – Мне бы умыться. И руки помыть.
- Рукомойник в сенях. Давай побыстрее. - мужчина кивнул на дверь и снова занялся мясом.
- Да. Я мигом. – послушно заторопилась Лида.
В холодных сенях она не сразу нашла умывальник. Разболтанный и ржавый, тот еда удерживался на гвозде и оказался совершенно пустым.
Переступая на ледяном полу, Лида растерянно огляделась, и в это время под рукомойником появился таз. С негромким бряканьем он шлёпнулся на табурет, и следом прямо из воздуха в него полилась вода. Наверное, Лида так бы и смотрела на неё, да в руку откуда-то сунулось мыло. Что-то легонько подтолкнуло в спину, и Лида принялась умываться. Поблагодарив невидимого помощника, она промокнула руки об джинсы и, пригладив торчащие волосы, чуть робея прошла назад.
Мужчина помахал ей из-за стола, приглашая к трапезе. Лида не заставила ждать, с благодарностью попробовала мясо. Запах у него был отменный, а вот вкус подкачал, ощущался тухлятиной на языке. Погоняв во рту упругий резиновый кусок, Лида заставила себя его проглотить – неудобно было перед хозяином дома.
- Ты откуда приехала в Глушь? – синеглазый быстро расправился с мясом.
- Я... заблудилась... – Лида послушно завела рассказ о всех случившихся с ней непонятках. Упомянула сначала про выставку рукодельниц, про то, что делает на продажу куклят...
- Покажешь? – перебил её синеглазый.
- Ты про куклят? – удивилась Лида. – Никого не осталось. Я всех продала.
- Так-таки всех? – подмигнул собеседник. – Так-таки ни одного не осталось?
- Не осталось, - вздохнула Лида. – Только недоделка в машине. Одноглазка. Я не успела закончить.
- Пойдём! – синеглазый резко потянул её из-за стола.
- Куда? – совсем растерялась Лида.
- К машине пойдём. – он даже не пытался скрыть своё нетерпение. - Достанешь поделку. Я посмотрю.
Лида послушно приподнялась, но что-то резко клюнуло её в ногу. Да так пребольно, что она не сдержалась и охнула.
- Что такое? – нахмурился синеглазый.
- Судорога накатила, - соврала Лида, растирая место укола. С каждым поглаживанием в голове постепенно прояснялось. Она вдруг словно прозрела – впервые задумалась о том, где находится. И как попала в кровать? И как, как называть синеглазого?!
- Откуда ты знаешь моё имя? – похолодев от собственных мыслей, задала Лида новый вопрос.
- Как откуда? – искренне удивился мужчина. – Ты сама мне сказала.
- Сама... – повторила Лида не веря. – А ты?.. Как к тебе обращаться?
- Пойдём! – потянул её в ответ синеглазый. - Ты обещала показать мне поделку.
- Я ничего не обещала, - Лида резко вырвала руку. – Как я здесь оказалась? Скажи!
- Успокойся. Ты у меня в гостях.
- В гости приходят добровольно, а я не помню ничего! – Лиду потихоньку начало колотить.
- Ладно, - сдался синеглазый. – Я нашёл тебя на улице.
- Что ты сделал? – не поверила своим ушам Лида. – Нашёл меня на улице??
- Ну да. Ты спала.
- Спала? – охнула Лида. – На улице? В мороз?
- Я тоже удивился. Поэтому и принёс сюда. Подтопил печь. Укутал тебя в одеяло, чтобы отогреть.
- Я, кажется, схожу с ума. – Лида спрятала в ладонях лицо. – Почти ничего не помню из последнего... В голове какие-то обрывки...
- Всё пройдёт. – синеглазый приобнял её, и совершенно неожиданно от него пахнуло знакомым старушечьим запахом! Так пахло от бабки... тогда... во время полёта!
Лида разом вспомнила, как снова оказалась в Глуши. Вспомнила, что прилетела сюда вместе с бабкой...
- Догадалась... – спокойно кивнув, пробормотал синеглазый.
Словно на картинке-переливашке его черты побледнели и смазались, и на их месте тут же проступили другие. И вот уже не жених из зеркала, а та самая бабка по совиному хмуро уставилась на Лиду.
- Мне нужна одноглазка. Отдашь – уйдёшь! – проскрипела она.
- Зачем вам? – промямлила потрясённая переменами Лида. – Это же обычная заготовка. Недоделанный чурбачок.
- Не твоего ума дело, - грубо оборвала её бабка. – Одевайся давай. Пошли.
Лида обгляделась в поисках курточки, да вспомнила вдруг, что имя – якорь! Так, кажется, говорила рябая в доме тётки Таи.
Значит, её не отпустят, и это очередная уловка!
Однако, Лида всё же надела курточку, сунула ноги в сапоги.
Сбегу, всё равно сбегу! – мрачно решила про себя. А может бабка всё же устроит обмен? Отдам ей фигурку и уеду!
Вытащив из кармана телефон, Лида нажала на кнопочку – жив ли? Сотовый не откликнулся, закончился заряд.
Чего-то не хватало ещё... небольшого, шершавого... Ну конечно! Пропала рогатка из сучка! Та, что подарила ей баенная!
- Что возишься. – грубо поторопила бабка. – Пошла, давай. Некогда мне с тобой рассусоливать.
Что-то мягкое скользнула под рукой, а после завозилось в кармане. Лида хотела посмотреть, но сдержалась, вышла в морозную ясную синь.
***
Бадюля так и не взялся провести Николая до заброшенной баньки в лесу, но это оказалось и к лучшему – Лиду снова вернуло в деревню.
- Главная за ней слётала, – захлёбываясь, Тихон поделился новостями. – В бывшем Финином дому сидят. Ой, что-то будет!
- Имя здесь держит, - заполоша задумчиво возила веником по полу. – Нет ей отсюда ходу, отовсюду притянет обратно.
- Что за главная-то? – спросил Николай. – Бадюля вроде бы всех перечислил, а про неё умолчал. Почему?
- А мы почём знаем? – отозвался Тихон от окна. – Бадюля, вон он, побёг в странствия. Теперя и не спросишь.
Бадюля, и правда, погостевал недолго. Отогревшись, снова отправился бродить. Как ни просили домовые побыть хотя бы до Крещения – отказался, не смог усидеть на месте.
- Не можно мне без дороги. Пропаду с тоски! – виновато оправдался перед знакомцами да был таков.
- И не спросишь... – задумчиво протянул Николай. Собственная беспомощность угнетала – нужно было помочь девушке, но как это сделать, он не знал.
- Да что спрашивать-та! – проворчал Тихон. – Омороча бузит, я ж тебе говорил.
- Выше бери! – обтряхнув крылышки, заполоша просеменила к печи, потащила из укромного закутка какой-то мешочек. – Оморочить не только она умеет. Тут кто-то другой расстарался. И цели неведомы.
- Подглядеть надо было, Николаш. Под коленами глянуть. – Тихон изобразил руками что-то непонятное.
- Это как? – не сообразил Николай. – Поклониться ей, что ли?
- Да ты разве забыл? – укорил его Тихон. – Спиной стать. А после ужо глянуть через ноги. Тогда бы правду показало. Увидел бы, кто в Лидуху обратился.
- Не то болтаешь, Тихон. – рассердилась заполоша. – Если Николаша корячится станет, эта сразу смекнёт. Не позволит увидеть истинное.
- Может и так, - Тихон не стал с нею спорить. – Только по-другому не выйдет. Не можно ничего по-другому.
- Не можно! - заполоша встряхнула мешочком. - А мы-то на что? Разведаем сами, поможем!
- Я пойду! – встрепенулся Тихон. – Там где-то букачка шастает, мож подкинет новостей.
- Что ты прознаешь, тютюха! Топочешь медведём, за десять вёрст слыхать. Сама отправлюсь. Пёрышком в щель пролезу, огляжусь, разузнаю, что да как.
Тихон лишь возмущённо крякнул в ответ, а заполоша крутанулась на лапках да лёгким пером вылетела в дверь.
- Может и мне пройтись, как думаешь, Тихон? – Николай не мог скрыть беспокойства за шуструю волосатку. – Дом бабы Фины бесхозным стоит. Любой зайти может. Загляну по старой памяти, проведаю.
- Дак всё одно не увидишь их. Забыл, как у Тайки сошло?
Тихон был прав. В свой визит к тётке Тае Николай не заметил никого из особых гостей. Кто-то из них набросил непрогляд и на Лиду, Николай смог различить лишь слабый серебристый свет.
Позвать бы сюда Натку. Или Натэлу с Люсей. Вот кто бы дал дельный совет – Николай в этом нисколько не сомневался. Да только не получится так. Связи нет, а уехать сейчас – потерять драгоценное время. В его отсутствие может произойти что угодно... Нужно рассчитывать лишь на себя.
- Так посмотреть, что-ль? А, хозяин? – настойчиво повторил Тихон.
- Что?.. – чуть вздрогнув, Николай виновато улыбнулся запечнику. - Прости, не расслышал. Ты о чём?
- В подполе нашёл кой-чего. От прошлого хозяина... от деда... – Тихон сбился и помрачнел. – Не знаю даже, стоит ли показывать...
- Раз начал – договаривай, - заинтересовался Николай. – Что нашёл?
- Коробчонку.
- Показывай.
- Не можно. Не даётся она в руки нашему брату. Заговорённая, видать. Ты бы сам попробовал. Вдруг получится.
- Ну, давай, - Николаю совсем не хотелось спускаться в мрачный холодный подвал. Что может быть интересного в какой-то коробчонке. Но делать нечего – под настойчивым взглядом Тихона он откинул ляду и спустился вниз. Домовый прошлёпал следом – покопавшись в дальнем углу, извлёк из набросанного тряпья изношенный дедов тулуп, оттянул на сторону карман, в котором что-то темнело.
- Вон она, коробчонка. Углядел, Николаша?
- Углядел. – Николай осторожно потянул коробок. Тот оказался совсем небольшим – сантиметров десять в длину – и очень грязным. Толстый слой сажи покрывал его со всех сторон.
- В печи выдержан, в самой топке! - просипел Тихон. – Вишь, дерево подкоптилося.
- И не сгорел? – Николай повертел коробок.
- Под закляткой разве сгорит.
- Что там, как думаешь? – Николаю вдруг расхотелось заглядывать внутрь.
- Глянь сперва сам. После скажу.
На коробке не было ни замка, ни зазора. Николай и вертел его, и стучал, но всё без толку.
- Что ты как маленький, Николаш! – наконец не выдержал Тихон. – Тут словом надо, неуж не дотумкал?
- Да каким словом-то? – вспылил Николай. – Сим-сим откройся?
В ответ негромко затрещало – между половинками коробка протянулась щель.
- Во даёт! – Николай изумлённо взглянул на запечника. – Прям как в знакомой сказке. Там тоже волшебное слово было – сим-сим...
- Не знаю я никакую сим-симу, - Тихон уставился на коробок. – Ты попросил – он послушался. Вот и вся наука.
- Ладно, давай смотреть... – Николай аккуратно приподнял крышку и разочарованно выдохнул. Внутри не обнаружилось ничего выдающегося. Там лежал лишь старый стёршийся клык.
- Это чей? – доставать находку не хотелось.
- Волколачий. Тот сбросил, а дед подобрал... На семи огнях прокалил, заговором запечатал.
- А поподробнее? – попросил Николай. – Что значит на семи огнях?
- Семь раз печь разжигал. Осиной да берёзой растапливал. Дубовых листьев добавлял. Погостной земелей досыпал.
- Однако, - Николай негромко присвистнул. – Зачем столько возни?
- Чтобы дело сладилось! – Тихон огляделся и зашептал. – С этим клыком оборотиться можно! В волка перекинуться!
- Да ладно тебе, - Николай усмехнулся. – Через нож, слышал, оборачивались. Но чтобы через клык...
- Дак клык особенный! Волколачий!
- Не верится мне в это, Тихон. Уж прости. Что же дед... колдун его не опробовал?
- Дак не успел! Обряд-то провёл. А после выжидать пришлось. Колдовство вроде как настояться должно. Вот как вино у заполоши. – Тихон мечтательно сощурился. – Она таку-у-у рябиновку соображает! И настой из можжевёловых ягод... Помнится, сяду вечерком, как пойду пробу снимать, как пойду!..
- И сколько требовалось выждать? – перебил размечтавшегося Тихона Николай.
- Дак семь годов надобно. Как раз времечко вышло. Теперя должон в силу войти. Только смотри, Николаша, страшная эта штуковина! Оплаты потребует. Оно ж как бывает – что-то взял, а что-то взамен отдай.
- Зачем же ты мне её показал?
- Дак сам не знаю. – Тихон поскрёб в бороде. – Мож, пригодится для чего. Только к себе не пользуй.
- А что, если использую? - Николай не поверил в возможную силу клыка, но подразнить Тихона хотелось. – Обернусь волком. Распугаю сходку у Таи, освобожу девушку Лиду.
- Не можно так! – испугался Тихон. – Платить придётся, Николаша.
- И чем платить?
- Жизней! Если к себе приблизишь – считай всё! Род на тебе завершится.
- Не великая потеря, - пробормотал Николай. – Род завершился на бабушке. Я всего лишь последыш...
- Да что ты, что ты... – всполошился Тихон. – Не говори так. Нельзя!
- Ладно! Давай уже выбираться. – Николай только теперь понял, насколько замёрз. Захлопнув коробочку, сунул её в карман и полез наверх. Тихон сопел позади, твердил про непосильную плату.
Николай молчал, ему вдруг очень захотелось опробовать клык, испытать на себе его силу.
- Поклянись, Николаша! – Тихон подёргал его за штанину. – Обещай, что не станешь пользовать!
- Отстань, Тихон. Я же не знаю, что нужно делать.
- Вот и хорошо, вот и славно... – Тихон забегал возле печи, с тревогой поглядывая на Николая. Внезапно что-то вспомнив, он звонко шлёпнул себя по лбу, и отколупнув кусочек глины, сунул его Николаю. – Возьми лучше опечину. Она не многое может, но скрытое покажет.
- Я смогу увидеть скрытое? – оживился Николай. – Что же ты сразу не сказал?!
- Старый стал... старенький... память не та... Только теперь и вспомнил.
-Как действует эта... опечина?
-В руке зажми. И крепко держи. А больше ничего и не надо.
-Ну, Тихон! Спасибо. Ты мастер удивлять! - Николай направился к выходу.
-Далеко ли собрался, Николаш?
-Пройдусь по деревне. Может, встречу кого. Увижу скрытое...
***
Николай сразу увидел Лиду. Она стояла возле машины. Рядом толклась незнакомая бабка. Она что-то втолковывала девушке, размахивая деревянной клюкой. Обычная бабка. С виду совершенно безобидная. Если бы не опечина, он не смог бы разглядеть её истинную личину. Не смог бы узнать тварь.
Откуда она прибрела в Глушь? Зачем наведалась в покинутую деревню? Возможно, объявила очередную охоту? И её теперешняя жертва – Лида?!
У Николая взмокли ладони. Опечина скользнула на снег, но он не стал её поднимать.
Нужно вернуться. – подумалось вдруг. – Отступить, пока ещё не поздно. Способа, как одолеть бабку он всё-равно не знал. Да и возможно ли сделать такое??
Зачерпнув снега, Николай отёр им лицо, пытаясь загасить раскручивающуюся панику.
- Вернись! Отступи! Противник тебе не по силам! – вопило где-то внутри.
В памяти всплыли давние бабушкины сказы. Самый страшный из них был про неё – про лихарку, что бродит особняком по земле.
- Просто так её не прознать. - говорила бабушка. - На ней всегда чужое обличье. Любым перекинуться может, любого заморочит, себе подчинит. А после выпьет до донышка, вытянет всё светлое да хорошее, и станет человек пустышкой.
Руки предательски затряслись. Путаясь в карманах Николай вытащил старенький коробок, вывалил на ладонь неприметный клык волколака.
-Помоги! - зашептал просительно. - Что мне делать? Как поступить?
Клык, конечно же, не ответил. Но дыхание стало ровнее. Постепенно схлынула паника. Ей на смену пришла уверенность – он справится, он всё сможет!
Николай вздохнул поглубже и, решившись, прокричал со смешком:
- Эй, народ. Вы откуда такие?
- Чего пристал! – буркнула бабка не оборачиваясь. Другая же, настоящая её голова резко крутанулась на узких плечах, недобро сверкнула единственным красным оком. – Иди себе мимо. Не мешайся.
- Да я не спешу, - медленно и лениво Николай направился к машине. – Девушка, а девушка! – обратился он к Лиде. – У вас проблемы? Заблокировало дверь?
- Проблемы! – Лида рванулась было к нему, но бабка удержала при себе да крикнула злобно. – Не слушай её. Блажная она, припадошная.
- А по виду не скажешь, - изобразил Николай удивление. – Симпатичная такая...
- Шёл бы ты! – лихарка начала раздражаться.
- Внучка у вас симпатичная! – упрямо повторил Николай. Он подошёл совсем близко, и Лида решилась – протянув руку, назвалась. – Я – Лида. А она мне не бабушка вовсе.
- Не бабушка? А кто же тогда?
- Не знаю! – заторопилась Лида. - Они меня в доме держат, у местной, у тётки Таи!
- Выдумщица какая! – лихарка скривилась в улыбке. – Сказано тебе – блажная. Иди себе, не мешайся.
- И пойду, - покладисто кивнул Николай. – И девушку Лиду возьму с собой. Вы согласны, а Лид?
- Да! Да! – Лида забарахталась, пытаясь выдраться из цепкой бабкиной хватки.
- Отпустите её! – потребовал Николай, но бабка лишь расхохоталась пронзительно и резко замахнулась клюкой.
В голове полыхнуло, глаза затянуло розовой пеленой. Плохо понимая, что делает, Николай выдрал крепкую палку из бабкиных рук и с лёгкостью переломил о колено.
Лихарка что-то закричала – он видел теперь отчётливо распяленный в ярости рот, и единственный зуб, выступающий из него, и выпученный глаз без верхнего века...
Прицелившись,тварь взмахнула рукой, процарапала лицо Николая острым железным когтем. Кровь часто закапала на снег, попала на клык, что был зажат в ладони, и Николай... словно взлетел! Непонятная сила оторвала его от земли да крутанув, внезапно отпустила...
От нахлынувших запахов и звуков в голове Николая зашумело. Ликующая радость затопила всё его существо! Неизведанное непонятное чувство подстегнуло Николая, повело вперёд к желанной цели... Он прыгнул, и вот уже хрустнула под зубами тонкая шея лихарки.
Лишённое головы тело, подскакивая, унеслось в лес, и он ринулся следом, пытаясь нагнать добычу.
Голова твари подкатилась под ноги Лиде, единственный глаз злобно мигнул.
- По-мо-ги... – прошипела голова. – Отнеси меня до Таи...
Одеревенев, Лида смотрела на говорящую бабкину голову и не могла выдавить ни звука. Превращение Николая, случившаяся расправа промелькнули так стремительно, что разум отказывался понять и принять это.
Что-то щипнуло Лиду за руку, просунуло в ладонь шероховатый кусочек, и новое потрясение накрыло девушку – она разглядела, наконец, истинный облик лихарки.
- До Таи... до Таи отнеси... – шипела и тужилась голова, единственный глаз лез из отбиты, ненавистью прожигая Лиду.
- Не смотри, - шепнуло у самого уха, мягкие пёрышки пощекотали щёку. – Пойдём лучше, вон он, домок. Вишь, с синим крылечком.
Крылечко и в правду было синее – как она раньше не разглядела такого. И вился дым из трубы, и торчала в окошке любопытная лохматая мордаха.
- Пойдём... скоренько... – поторопил голосок, и Лида пошла, куда указали.
- Пожалеешь... отомщу-у-у... – неистовствовала позади голова, но Лида её больше не слышала.
Она не запомнила, как вошла в дом, как едва не споткнулась о карлика, выкатившегося навстречу.
- Подводи к лавке... да осторожнее! Натерпелася страху! - доносились до Лиды обрывки разговора. – Сажай... вот так... одеялко неси... – командовал трескучий голосишко, а потом вдруг сорвался на всхлип, запричитал горестно. – Николашка наш... Николашка обратился!
- Я! Я виноватый! – загудело в ответ. – Не совладал... не смог противиться... отвёл к коробчонке...
- Ох, Тиша-а-а! Что же теперь? Что делать станем? Как Николашу вызволять?
- Виноватый я, заполоша! Ох, какой виноватый!
- Он оборотень? – Лида едва расслышала собственный голос. – Этот ваш Николай... он волк?
- Человек он! – пёстренькая курочка с рыжими лисьими ушами сердито клюнула её в руку. – Хозяин наш! Помолчала бы лучше! Из-за тебя всё! Из-за тебя!
- Почему из-за меня? Я-то в чем виновата! – резко вскинулась Лида и следом разрыдалась. Спрятав в ладонях лицо, она плакала горько, отчаянно. Оцепенение, охватившее её, постепенно отступало. – Я не хотела сюда... домой... домой хочу... отпустите...
- Поплачь, Лидуха. Так то лучше будет... – чья-то широкая ладонь поладила её по спине, а после смачно захлюпало носом. – И мы с тобой... сиротинушки-и-и-и...
- А ну, хорош! – прикрикнула в сердцах заполоша. – Развели в доме сырость. Ну, перекинулся волком. Так и обратно сможет! Зато лихарку поборол! Да ты сам видал, Тихон, как он её...
- То ненадолго, - с сожалением прохлюпал Тихон. – Нет на лихо полного укороту.
- А нам и не надобно. Главное, что девушку отбил. А там посмотрим.
- Эта бабка... она так изменилась! – Лида потёрла глаза.
- Опечина её показала, - заполоша протянула ей платочек, поправила сбившееся одеяло.
- И что теперь будет? Что мне делать?
- Так сразу не скажу... – протянула с сожалением волосатка. – Дождёмся Николаши, после решим.
- Она... лихарка... – Лида слегка запнулась, - кукляшку мою хотела, требовала, чтобы я отдала...
- Кукляшку? – заполоша округлила единственный глаз. – Вот значит как. А что за кукляшка?
- Поделка. Из дерева заготовка. Одноглазая... как и вы, - Лида покраснела. – Простите, я не хотела обидеть.
- Не обижаюсь я, - успокоила её заполоша. - Так и есть, что с одним глазом... от прежней жизни памятка...
- Зачем ей деревяшка-та? – озадачился Тихон.
- Чувства упрятать! Лихарке от людей только они и нужны – и радость, и счастье, и любовь – всё забирает. А в замен подселяет беды да тоску.
- И правда! - вдруг вспомнил Тихон. - Прежний хозяин сказывал, что есть у неё в лесу берлога, там всё и хранит.
- И все в куклятах? – поразилась Лида.
- В чурбачках, - Тихон кивнул. – Чтобы чувства не угасли, надобно их в дерево упрятать. И чтобы фигурки непременно человечьи были.
- Но почему человечьи? - не сообразила Лида. - Зачем?
-Чувства-то у человеков сворованы, а чурбаки вроде обманки. Удержат их внутри, не отпустят.
***
Вопреки ожиданиям домовых Николай не вернулся в ту ночь.
Лида просыпалась довольно часто, а заполоша с Тихоном всё сидели подле окна, вглядываясь в ночную тьму.
Несмотря на тепло и сытость, спалось Лиде беспокойно. Во сне ей явилась рябая. Помахивая длинной косой, принялась зазывать на досветки, что проходили в доме у тётки Таи.
- Ты приходи! Приходи обратно. Как прежде посидим. Пока Святки в поре.
Лида вяло отмахивалась, шептала:
– Нет, нет... не пойду... Не пойду! Отстаньте!
В ответ рябая начинала сердиться. Краснело веснушчатое лицо, хищно сощуривались тёмные изюмины глаз.
- Пошли, пошли, - снова повторяла настойчиво. – А не пойдёшь, так хозяину расскажу! Уж он-то заставит! Придумает на тебя укорот!
- Нет! Нет! Не надо! – стонала Лида, опасаясь гнева неведомого хозяина, а рябая всё смотрела и смотрела пронзительно, а потом вдруг принялась... выть!
Утробный и полный тоски, вой проник в самое сердце, развеял морочь в клочки, отогнал прочь муторный сон.
Лида вскинулась под теплым заполошиным одеялом и села, пытаясь продрать глаза.
Стояла глухая ночь. А вой продолжался. Словно оплакивая кого-то, то взлетал до высоких нот, то скатывался в низкий да отрывистый всхлип.
- Вытьянка плачет, - круглые глаза Тихона мигнули в темноте. - Ты на-ка воску. В уши втыкни. Иначе не сдюжишь, выйдешь к ней. – он протянул на широкой ладони два замурзанных сероватых кусочка.
- Спасибо. Обойдусь, - побрезговала Лида и невольно поёжилась. – Зачем она воет?
- Да с тоски. Тошно ей, неупокоенной, на земле. В это времечко только и есть развлечение – до свету с такими же перебыть. На Святки-то поганые играют. Барагозят. Чудят. Норовят человека к себе затянуть. Вот ты и попалась. Не в добрый час.
- Не собрала всех костей. Вот и мыкается... – негромко пробурчала заполоша. – Ты бы взяла воску-то, иначе сну не будет.
- И долго она ещё будет вот так?
- Выть-то? Кто бы знал. Пока не надоест...
Вой не смолкал, набирал обороты. От него тоненько зазвенело стекло да негромко скрипнуло в стенах.
- Вот порченая костяшка! – осердился Тихон. – Накликает ведь на нас!
- А ты меньше каркай! - сердито оборвала заполоша. – Близко она. Небось те послали, Лиду обратно зазывать. У Тайки самый шабаш теперь.
- А эта Тая... Отчего она такая? Почему их привечает?
- Дак одного поля ягоды. От Тайки одна оболочка и есть. Пришибло когда-то закляткой, с тех пор не в себе ходит.
- Она теперь что пустой сосуд. – подтвердила заполоша. – Подселенная ей по-своему правит, голосом ейным говорит, руками работу делает, ногами земелю топчет.
Это звучало довольно странно и Лида притихла, задумалась – как вообще возможно подобное. Где же помещается та подселенная? И как выглядела изначально?
За мыслями, она вновь задремала. И монотонное соло вытьяны теперь скорее укачивало, а не пугало...
В следующий раз Лида проснулась от стука.
- Выйди к нам! Выйди к нам! – призывало из-за двери. – Скучно-о-о! Хотим играть! Выходи, Лида-а-а!
Внутри испуганно засвербело – Лида узнала шустрых сестриц. Показалось, что они совсем рядом, прямо за дверью. И не собираются отступать.
- Нечего. Нечего, - пробухтел недовольно запечник. – Не принимаем нынче, идите себе, не до вас!
- Не уйдём! Не уйдём! – противно захихикали сестрицы. - К вам хотим! Отворяй!
- Вот придёте вчера, тогда и пущу! – тут же нашёлся Тихон и подмигнул сжавшейся Лиде.
- Послал! Послал! – завизжали девчонки вразнобой.
Они ещё долго толклись возле дома, но постепенно недовольные крики отдалились и поутихли. Наступило временное затишье.
- Как вы странно сказали... – не выдержала Лида. – Про"вчера..."
- Дак известно дело. Меня бывший хозяин обучил.
- Настырных так и отваживают, – заполоша протёрла крылышком стекло и вздохнула. – Где-то наш Николаша? Когда вернётся?
- Не рви мне сердце, - Тихон стукнулся лбом о печь. - Моя вина! Только моя!
- Опять завёл! – рассердилась волосатка. – Говорено ужо про то! Что без толку повторять.
-Моя, моя! - не послушался Тихон и они негромко заспорили.
Лида же снова прилегла. Но сон больше не шёл.
Она думала как помочь Николаю. Его невероятное превращение вовсе не пугало её. Тревожило лишь одно – вдруг, он не сможет вернуться? Вдруг останется волком навсегда??
В случившемся с ним Лида винила только себя. Ведь если бы он не вступился за неё – не произошло бы той жесткой расправы. А, значит, не случился и оборот, и Николай остался бы человеком.
Мысли кружили в голове... перетекали от Николая – к той жуткой старухе с клюкой, после – к её тайному облику, уродливому и одноглазому... следом – к кукляшке-чурбачку... заготовке, за которой велась охота.
Как говорил ей Тихон – это вместилище? Сосуд?
Что, если разбить её? Как-то попробовать уничтожить... Может быть - сжечь? И правда! Как она не подумала раньше! Нужно забрать чурбачок из машины и бросить в печку. Пускай сгорит. И тогда бабка отстанет от неё. Наверняка отстанет! А с ней отвяжется и вся прочая свита!
Окрылённая этой спасительной мыслью, Лида вновь задремала.
В зыбком тянущем полу-мороке привиделась ей говорящая голова. Лихарка таращилась злобным глазом, шипела одно и тоже:
– Пожалеешь! Пожалеешь! Пожалеешь!
Вокруг неё кружили размытые непонятные образы – то ли другие похожие головы, то ли иные существа. Они мелькали так быстро, что Лиде сделалось дурно. Пол покачнулся, опрокидывая её куда-то вниз...
Скатившись с лавки, Лида долго сидела, вглядываясь в полумрак.
Однако, всё было спокойно. Никого не было в комнате, никто не ломился в дом. Тихон с заполошей тоже исчезли.
Лида решила, что их сморил сон и неожиданно обрадовалась тому.
Что, если теперь сбегать за кукляшкой? Светает. И на улице никого. Досаждавшая нечисть попряталась, убралась до следующей ночи.
- Я быстро! – уговаривала себя Лида. – Машина же совсем рядом. Пара минут и снова буду здесь.
На цыпочках она подобралась к дверям, постояла, вслушиваясь в тишину. А потом набросила куртёнку и решительно шагнула наружу.
Мороз сразу прихватил за лицо. Седой и застывший воздух дымом укутывал дали. Утренний свет струился сквозь него, ложился на снег красноватым отблеском... Иней изукрасил домишки, крупными кристаллами нарос на ветвях...
Не замечая этой красивой картины, Лида поспешила к машине. Пошарив в салоне, нашла в бардачке чурбачок, и тут то её и окликнули хрипловато:
- Достала? Вот умница! А теперь - отдай!
Позади очень близко стояла старуха! С бесцветного лица смотрели колючие глаза. И Лида разом задохнулась – она узнала её! Узнала! Это была покупательница, что хотела приобрести рукоделку!
- Что смотришь? Отдала бы чурбак – дома была бы! – противно хихикнула старуха. – Пожадничала! Пожалела! Вот и попалась как мышь!
- Это вы были на дороге! – онемевшими губами шепнула Лида.
- Узнала, узнала, - старуха ловко выдернула кукляшку у неё из рук и выплюнула с ненавистью. – А за сестрицу мою – здесь останешься! Навсегда! Навсегда! Не вернёшься домой! Нет для тебе возврату!
Посулив это Лиде, она медленно направилась к лесу.
- Почему? Почему не вернусь? Объясните! Вы не можете так поступить! Не должны! - потрясенная Лида заторопилась следом.
Проваливаясь в снег, старалась нагнать бабку и объясниться.
Та хоть еле плелась, но расстояние между ними не уменьшалось. Лида никак не могла поравняться с ней.
Время от времени бабка оглядывалась, словно насмехаясь, махала кукляшкой, хихикала препротивно, корчила неприятные рожи.
И Лида упорно продолжала идти. Она не замечала, как меняется всё вокруг – лес становится гуще, уродливые деревья поднимаются вверх стеной, почти срастаясь друг с дружкой толстыми корявыми стволами...
Наконец, между ними проклюнулся из снега дом-пенёк, почти завалившийся на бок. Двери в нём не было. Лишь узкий открытый проход, внутри которого зависла чернота.
Старуха оглянулась напоследок и быстро прошмыгнула в проём. Выбившаяся из сил Лида осталась стоять снаружи – соваться внутрь совсем не хотелось. Вдруг это портал, проход, ведущий в другие миры?? И перейдя границу, уже невозможно будет вернуться обратно.
Начал сеяться снег. Колючий и мелкий, он словно атаковал Лиду – больно царапал лицо, норовил набиться под воротник куртки.
Нужно было что-то решать, но Лида не знала, что делать дальше. Страшно было в входить в домишко, и так же страшно возвращаться – деревья сомкнулись за спиной, отрезая дорогу, а где-то вдалеке утробно и глухо послышался то ли стон, то ли плач.
-Лида! - позвали из домишки. - Лида, скорее входи!
Голос принадлежал Николаю, но она всё же спросила:
- Кто это? Николай!
-Да, да. Входи.
И всё-таки Лида колебалась, пристально вглядываясь в черноту проёма пыталась разглядеть хоть что-нибудь, но не могла.
-Лида, - опять позвало изнутри. - Я жду тебя. Входи, не бойся.
-Давай лучше ты ко мне, - помявшись, предложила Лида. - Здесь как-то спокойнее.
-Не могу. Ты же помнишь, я изменился... - со вздохом донеслось из темноты. - Мне так плохо! Так страшно, Лида! Только ты можешь мне помочь. Только ты!
Сердце пропустило удар. Всё, что случилось с Николаем - из-за неё, из-за неё! И когда он позвал опять, Лида решилась. Сжав кулаки, шагнула в темноту...
***
Лида попала в длинный узкий коридор, под небольшим уклоном уходящий вниз. Стены отсвечивали тусклой болотной зеленью, и этот неверный свет больше скрывал, чем позволял рассмотреть.
Ни Николая, ни бабки-воровки в коридоре не наблюдалось, и потоптавшись в нерешительности у входа, Лида всё же решила не рисковать и уйти. Однако её намерение провалилось – за спиной вместо двери появилась глухая стена!
Ноги немедленно сделались ватными, вдохнуть не получалось – от нахлынувшей паники горло скрутил спазм. Лида не успела подумать, что будет дальше, как в голове вдруг шепнуло:
- Иди вперёд! Николаша в норе, я чую!
Голосок был знакомый, дребезжащий – Лида сразу узнала заполошу, и напряжение попустило.
- Вы здесь?! – заозиралась она по сторонам, тщетно пытаясь увидеть волосатку.
- Дома я. – пробурчал голосок. - Мне сюда не пробраться.
- Но как же... – начала Лида, да голосок перебил. – Карманы проверь, непутёвая. Там будет ответ.
Лида не стала обижаться на прозвище, послушно полезла по карманам. В одном обнаружилась всё та же опечина – отбитый от печки неровный глиняный кусочек. В другом же лежало рыжее пёрышко, совсем крошечное, с мизинец.
- Опечину при себе держи. В руке зажми, не выпускай. - отдавал распоряжения голосок. – Через неё правду увидишь.
- А что делать с пером? – Лида едва не выронила невесомую пушинку.
- Перо обратно упрячь, через него связь держать станем.
- Это... ваше? – наконец сообразила Лида. – Ваше перо??
- Нет, у Тихона из бороды подрала, - вдруг разозлился голосок. – Чего мелешь без толку, когда и так ясно!
- Ясно, ясно, - покладисто согласилась Лида и поспешила поделиться новостями. – У меня чурбачок украли. Заготовку. Та старуха забрала!
- Всё видала. Всё знаю. Попала ты, девчуля, в передел. – вздохнул голосок. - И сама влезла, и Николашу за собой потянула!
- Что значит потянула? – Лиде вдруг сделалось обидно. - Он не маленький мальчик. Сам отвечает за себя!
- Вы теперь в связке идёте. Друг за дружку несёте ответ. Крепко это запомни, поняла, Лида?
- П-поняла... – на всякий случай соврала Лида, хотя совершенно не представляла, как могут отразиться на Николае её действия.
- То-то. Здесь Николаша. В логове ихнем. Чую его. Так что, готовься. Дальше пойдёшь. Искать его станешь.
- Дальше? – вскрикнула Лида. – Одна?? Я не хочу туда! Мне страшно!
- Раньше думать надо было! Раз влезла - шуруй вперёд. Обратно дорога заказана.
- А вы? Вы пойдёте со мной?
- Дома я. – пробурчал голосок. – Пошла бы с тобой да не могу. Через перо связь держать станем.
Лида ничего не ответила. Снова накатил липкий страх, пощекотал спину мурашками, перемешал все мысли. В который раз она укорила себя за то, что отказалась продать старухе куклу-недоделку.
- Правильно не продала! – заполоша разом считала мысли. – Она под чёрное дело пойдёт. Тебе ж говорили!
- А толку... – Лида вяло отмахнулась. – Всё-рано чурбачок у неё...
- Забрать нужно! Остальные уничтожить!
- Остальные?
- Ну! Здеся все хранит. Погоди, увидишь сама.
- Не хочу... не хочу это видеть... – беззвучно шепнула Лида.
- Хотелки подальше упрячь. Встряхнись ужо, Лидуха, пора!
То ли приказ, то ли грубоватое обращение подействовали на Лиду – она заставила себя собраться и медленно двинулась по коридору.
Спуск был долгим. Под ногами похрустывало... над головой неслышно скользили тени... постепенно проявился запах – резкий, звериный, и Лида поспешно зажала нос.
Коридор внезапно окончился норой. Половина её тонула во мраке. Перед ней же вдоль стен всё было заставлено разнокалиберными чурбаками и полешками. Некоторые смотрелись живописно - искусно выструганные и покрытые лаком, изображали причудливые фигуры. Большинство других было будто «из-под топора» – хоть сейчас можно пускать на растопку.
Коллекция лихарки! – сообразила Лида. Интересно, они уже... заполнены? Хотя как вместить в деревяшку человеческие чувства? Лида совершенно не представляла этого. Всматриваясь в эту странную выставку, она попыталась найти свою самоделку и не смогла. То ли фигурка затерялась среди остальных, то ли ещё не нашла для себя применения.
- Пришла-а-а... Что ж так медленно... Что так робко... – прошипело из темноты, и Лиде навстречу выступило нечто! Фигура ростом побольше телёнка выступала на четырёх ногах, длинный хвост волочился по земле. К крупному телу лепились тощие руки да несколько человечьих голов. Сбоку от них на обрубке шеи безобразной почкой лепился багровый нарост.
Головы походили друг на друга и в то же время неуловимо отличались. У одной на бледном синюшном лице застыла обречённость, складки кожи вокруг тонкогубого рта уныло провисли мешочками. Другая смотрела торжествующе, не скрывая злорадную ухмылку. Третья казалась равнодушной, поглядывала на Лиду исподтишка. А у четвёртой глаза были прикрыты. Эта голова будто спала.
- Недоля-злосчастие-кручина – голосок заполоши слегка задрожал. – Ишь, как зыркают, поганки. У лиха вон новая голова проклюнулася. И только доля, как всегда, почивает. Усыпляют они сестру, чтобы пакостить не мешала. Разбудить её нужно! Такая тебе выпала задачка!
- Сама припёрлась! Добровольно! – хихикнула одна из голов, мосластые руки взметнулись в довольном порыве. – Неча было за мной бежать. Побежала – теперя всё!
- Недоля! – прокомментировал голосок заполоши. – Вот, кто тебя сманил! Вот кто с пути завернул. Хитра, изворотлива. Следи за ней в оба глаза!
- Кукляху не получишь! Не получишь! – скривилась другая голова. – Тошно тебе без неё? Плохо? Признай!
- Кручина. – шепнул голосок. – Бестолковая сильно. Больше ноет, чем делает.
- Ты не зверюшку ли ищешь? – третья голова кинула куда-то на сторону. – Вон, погляди, как хорошо отдыхает!
Позади в темноте сдвинулись тени, и Лида отчётливо разглядела крепкого поджарого волка. Он сидел неподвижным изваянием, безучастно глядя перед собой. Ячеистая сеть, напоминающая рыбацкий невод, опутывала его прочной ловушкой.
- Николай! – Лида подалась было вперёд, но обойти пятиглавого монстра побоялась.
- Зови-не зови - не ответит, не услышит... – недоля растянула в гримасе синюшные губы. – А как сестрица прорастёт – тогда уж помучаем!
- На цепь посадим! На цепь посадим! Охрану держать да службу служить! – пропело злосчастие.
- Жалко-то как его... – состроив скорбную гримасу, притворно вздохнула кручина. – Вот ведь попался, бедолага!
- Это мы ещё поглядим! - голосок заполоши зазвенел от гнева, и Лида не смогла сдержаться, повторила вслух эти слова.
- Поглядишь, поглядишь. Кто же спорит. – согласно покивала недоля. – И сама нам послужишь. Если он тебя не разорвёт.
Головы переглянулись меж собой и противно захихикали.
- Что вы несёте! Николай добрый! Он... на моей стороне.
- Волколак-то? - сестрицы завыли от смеха. – Ой, не можется! Ой, пощади!
Их вопли отразились от стен, ввинтились в Лидину голову болью, но не смогли пробудить безмятежно спящую долю.
Отсмеявшись, злосчастье подмигнуло побледневшей Лиде:
- Лихо головушку отрастит – вот тогда вдоволь потешимся! Узнаешь волколачью доброту.
- Зачем вам это? – Лиду трясло.
- А хочется! – пропели головы хором. - Скуку развеять. Себя потешить! Хо-чет-ся!
- Я буду сопротивляться! – язык заплетался от страха, но Лида не собиралась молчать. – Я... не позволю нас... уничтожить! Вы не сможете... нет!
- Не позволит она, - снова развеселились головы, затянули противно кривляясь. – Не позволит-не позволит-не позволит!..
Не устояв, туловище шлёпнулось на широкий зад, крутые бока ходуном заходили от смеха...
Внезапно оборвав веселье, недоля проскрежетала:
- И что ты нам сделаешь, мошка?
- Заклясть её что ли? – предложила кручина. - Ишь, смелая какая.
- Как волколака? Зачем? Хоть потешит нас. А то скучно-о-о...
- Молчи! – шикнула заполоша на Лиду. – Нашлют остолбенение – не спасу! Вон, Николаша сидит. Не мёртвый-не живой...
- А потом? Что будет, когда он очнётся? Он станет... другим? Меня совсем не узнает? – мысли Лиды заскакали испуганными зайцами.
- Пока он в заклятке – не тронет. – успокоила Лиду заполоша. – А дальше всё от тебя зависит. Долю ты должна пробудить. Только в этом ваше спасение!
***
- А у тётки Таи на досветках сказы говорят, – неожиданно для всех выпалила Лида.
Впервые в жизни она пожалела об отсутствии артистического дарования. Ей предстояло отыграть важнейшую роль, и от того – справится ли - зависело её и Николаево будущее, зависело всё!
- Давай, Лида. Ты сможешь! – голосок заполоши вселил уверенность. Волосатка словно разгадала её задумку и поддержала в этом намерении.
- Истории по очереди говорят... про диковинное вспоминают... – заметив интерес, проскользнувший во взгляде кручины, Лида немного воодушевилась.
- Да что они знают интересного! – злосчастье закатило глаза. – Про деревню только и могут плести.
- А я люблю про деревню! – не согласилась с сестрицей кручина. – Давненько сказов не слышала. Заскучала!
- Доля их во множестве знает! Если б ты её не баюкала, сколько бы нам уже рассказала! – укорило злосчастье недолю.
- Хочу! Хочу сказы! – заныла кручина. – На Святки самое время про них вспоминать!
- И я хочу! – злосчастье попыталось боднуть недолю. – Всё ты! Всё из-за тебя!
- Прикусить бы тебе язык! – недоля злобно зыркнула на Лиду. – К чему про сказы вспомнила? Зачем про них речь завела?
- Да просто так! – смиренно ответила Лида. – И про гадание сказы были, и про старую баню, и про чертей....
- На жениха гадание-то? В бане? – внезапно поинтересовалась кручина.
- На жениха! – подтвердила Лида. – Он и подарок принёс...
- Хочу! Хочу жениха! – злосчатье взлохматило жёсткие космы. – Гадать хочу! И к тётке Тае в дом!
- Да вы сдурели что ль? Обе! – порохом вспыхнула недоля. – Она вам головы дурит, а вы повелись.
- А ты не лезь! – рыкнуло злосчатье. – Держишь нас в этой норе! Никуда не пускаешь!
- Договорились же... – недоля сбавила тон. – За мной – тара, найти особую очень даже нелегко! Забыли, как я неделями пропадала? Искала где только придётся?
- Как же, как же! Помним! Помним! – в два голоса пропели сестрицы. – По свободе, небось, интересно бродить! Только мы в норе торчим! Ни шагу отсюда не сделали!
- Вам самое лёгкое досталось! Принять от лихарки добытое и запечатать закляткой!
- А мы не просили лёгкого! Ты за всех порешала! – понурое лицо кручины скривилось ещё сильнее.
- Не просили! Не просили! Права сестрица! Права! – поддержало её злосчастье.
- Решила! Потому, что я – главная! По старшинству и счёт!
- А не бреши! Доля старшая! От того и усыпляешь её, под себя власть подгребаешь! – тонкие ручонки замолотили воздух, фигура неуклюже перевалилась на лапах, попыталась легонько лягнуть сама себя.
- Да вы что, очумели враз? Или эта наслала? – недоля зашмыгала носом, принюхиваясь в сторону Лиды. – Нет... ничего... Не могла она. Нет на то силы...
- Ты не соскакивай с разговору! Хотим, чтобы, по справедливости, было! По жребию!
- Вона как запели! Да в лад, да в склад! – змеёй прошипела недоля. – Бунтовать надумали? Соскучились по моей колыбельной?
- По жребию... – машинально повторило злосчастье, а кручина уже перестроилась, прошептала подобострастно. – Не надо колыбельной! Пусть остаётся как есть...
- Пусть остаётся... – покорно кивнуло и злосчастье, и только взгляд выдавал её настоящие чувства к сестре.
- То-то! - недоля вперилась в Лиду. – Развела склочку, так теперь исправляй! Давай сюда свою историю. Удиви-ка, потешь сестриц. А не угодишь – тогда...
- Волколак разорвёт! – кручина издала фальшивый вздох.
- Историю! Историю! - подхватило злосчастье.
- А что взамен? – Лида не узнавала сама себя. Страх что-то изменил в ней, побудил действовать, бороться.
- Ишь, какова нахалка! – фыркнула недоля. – Не на базаре мы, чтоб торговаться.
- Тогда не стану говорить! – подбоченилась Лида, несмотря на то, что внутри всё меленько и противно тряслось.
- Колыбельную захотела послушать? – недоля склонила голову на бок. – Сейчас заведу, сестрицы только уши заткнут.
- Не надо! Я расскажу, хорошо... – Лида вынула пёрышко из кармана и легонько взмахнула им. – История эта про трёх сестёр и оборотня...
- Ишь ты... – удивилась кручина. – Почти как наша...
- Тише ты! – злосчастье мотнуло головой. – Не перебивай. Пусть она говорит!
- Жили в деревне три сестры, а по соседству от них – добрый молодец, – брякнула Лида первое, что пришло в голову. – И такой славный да работящий, что полюбился всем сразу! Да только он на другую засматривался, дочку бедной вдовы. Как ни обхаживали его сёстры – и пирогами приманивали, на посиделки зазывали, подносили чарочку, в лучших нарядах щеголяли - ни на одной не задержал взгляд!
- От паразит! – вознегодовало злосчастье. – Бедные девки. Везде, везде несправедливость!
- Выбрал бы себе какую и зажили бы! – мечтательно пропела кручина. – Чем не угодили ему?
- Чем не угодили – не знаю, только некрасивые были сёстры, и душой – злые...
- Клевета! – взвизгнула кручина. – Обозвать всякий горазд! Вот же бедняжечки!
- Решил тот молодец жениться, просватал дочку вдовы...
- Собралися бы скопом да проучили её! – перебило Лиду злосчастье.
- К ведьме бы, к ведьме пошли за помощью! – досадливо проскрипела кручина. – Ведьма бы соперницу извела!
Недоля в обсуждение не вмешивалась, лишь внимательно следила, как Лида медленно расхаживает взад-вперёд, жестикулируя руками да помахивая пёрышком в такт рассказу.
- Они и пошли! – тут же подхватила за ними Лида. – Только не к ведьме – к колдуну! А он им дал порошок, сказал посыпать его на дорогу, перед повозкой молодых. Сёстры послушались. Когда подошло время – сделали как он велел...
- И что? Сгинула невестушка? – глаза кручины загорелись.
- Обратилась в волчицу. А жених волком стал. Вильнули оба хвостами и в лес убежали...
- У-у-у! – недовольно провыла кручина. – Плохой конец! Плохой рассказ!
- Плохой, плохой! – подхватило злосчастье. – Остались ни с чем! Никакой выгоды сёстрам!
- Это ещё не конец, - тут же нашлась Лида. – Самое главное – впереди!
- Что же там? Что же? – оживились головы. – Молодец назад обратился? Выбрал себе новую жену?
- Колдун подсказал сёстрам, как обрести красоту и удачу в любви! Сказал, что для этого понадобятся оборотневы слёзы!
- Слёзы? – удивилась кручина.
- Оборотневы слёзы? – эхом повторилозлосчастье.
- Оборотневы. Волколачьи. Они как живая вода! Стоит ими умыться – такая красота проступит, что не в сказке сказать, ни пером описать! – понесла Лида совершенную чушь и выразительно помахала пёрышком. Она говорила первое, что приходило в голову, импровизировала на ходу.
- Где слыхала про то? – с подозрением спросила кручина.
Лида растерялась на миг, но заполошин голосок немедленно подсказал. – От баенной история эта. Она рассказала.
- Байна врать не станет! – глаза злосчастья азартно взблеснули. – А что, если нам попробовать? Как думаете, сестрицы??
- Как ты его плакать-то заставишь? – кручина с сомнением посмотрела не неподвижного волколака.
- Уж, сообразим – как! Помучить можно... лапу отмахнуть...
- Там одно условие было! – поспешно добавила Лида. - Волколак должен непременно в человека перекинуться. Только после этого нужно слёзы собрать...
- Брешет она! – резко припечатала недоля. – Сердце выдаёт. Вона как стукотит!
Сердце и правда стучало отчаянно громко – и от страха, и от зарождающейся надежды. Вдруг, сёстры поверят? Вдруг смогут обратить Николая? А уж потом он справится, одолеет зло...
- Думайте что хотите, - Лида демонстративно пожала плечами. - Сама я не пробовала, конечно. А слышать – слышала. Про то вам и говорю.
- Мы можем попробовать! – воодушевилась кручина. – Ты знаешь, как его обернуть, сестра? Ты же всё знаешь, недолюшка!
- Попробуем! Попробуем! Красавицей стану! – пустилось напевать злосчастье.
- Уймитесь вы, дуры! – прикрикнула недоля на сестёр. – Брехня всё! Вековать вам и дальше уродками!
- Уродками-и-и? Ты ещё обзываться?? – извернувшись под немыслимым углом, кручина боднула голову сестры. С другой стороны в неё врезалось злосчастье, вцепилось зубами в щёку, принялось рвать дряблую плоть...
- Пора! – сообразила Лида и сделав выпад, пощекотала пёрышком под носом у доли. Громкий чих прозвучал как выстрел, вмиг укротив разошедшихся сестёр. А потом доля открыла глаза и улыбнулась.
Окончание далее...
Автор
Канал Про страшное
#ДеревенскиеБайки
#МистическиеИстории
Следующая публикация
Комментарии 3
Окончание тут: https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157127001505263