ПОЭТИЧЕСКИЙ ПЕТЕРБУРГ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА — 9

Квартира Сергея и Зинаиды Есениных
Литейный проспект, 33
В Петрограде Есенин обычно подолгу не задерживался: в основном он жил в Москве. Однако именно с этим городом поэта связывают важные знакомства: именно сюда «рязанский лель» приехал за одобрением литературных кумиров. Он успел побывать и у Блока, и у Мережковских, и у Фёдора Сологуба. Последний, как вспоминал позднее Георгий Иванов, отчего-то сразу усомнился в его искренности:
«Потеет от почтительности, сидит на кончике стула — каждую секунду готов вскочить. Подлизывается напропалую: „Ах, Фёдор Кузьмич! Ох, Фёдор Кузьмич!“ — и всё это чистейшей воды притворство! Льстит, а про себя думает: ублажу старого хрена — пристроит меня в печать. Ну, меня не проведёшь — я этого рязанского телёнка сразу за ушко да на солнышко. Заставил его признаться и что стихов он моих не читал, и что успел до меня уже к Блоку и Мережковским подлизаться, и насчёт лучины, при которой якобы грамоте обучался, — тоже враньё. <…> …Обнаружил под шкуркой настоящую суть: адское самомнение и желание прославиться во что бы то ни стало».
Правда, после этих слов Сологуб всё-таки протянул редактору «Новой жизни» тетрадь со стихами молодого поэта и посоветовал их к печати, заключив: «…мальчишка стоящий, с волей, страстью, горячей кровью. Не чета нашим тютькам из „Аполлона“».
Потребовалось не так много времени, чтобы о Есенине заговорили как о чуде. Причём рассказы о его приезде в город часто приукрашивали:
«…нежданно-негаданно, точно в сказке, в Петербурге появился кудрявый деревенский паренёк в нагольном тулупе и дедовских валенках, оказавшийся сверхталантливым поэтом».
Ко всему прочему добавляли: «…пришёл из Рязанской деревни в Петроград, как ходили в старину на богомолье».
Больше всего времени в Петрограде Есенин провёл в 1917–1918 годах. Поэт и его жена Зинаида сняли две комнаты по адресу Литейный проспект, 33, которые и стали их первым собственным жильем. Друг семьи, поэт Владимир Чернявский, так описывал их жизнь:
«Жили они без особого комфорта (тогда было не до того), но со своего рода домашним укладом и не очень бедно. Сергей много печатался, и ему платили как поэту большого масштаба. И он, и Зинаида Николаевна умели быть, несмотря на начинающуюся голодовку, приветливыми хозяевами… У небольшого обеденного стола близ печки, в которой мы трое по вечерам за тихими разговорами (чаяниями и воспоминаниями) пекли революционную картошку, нередко собирались за самоваром гости».
Ещё Чернявский вспоминал, как Есенин ценил хозяйственность Зинаиды и как «его, тогда ещё не очень избалованного чудесами, восхищала эта неприхотливая романтика и тешило право на простые слова: „У меня есть жена“».
Т. Сибирцева
Продолжение следует