Ведьма по наследству. Ольга Ярошинская. Гл. 24-25

ГЛАВА 24   Бабье лето в сказочном мире стало одним из самых счастливых периодов в моей жизни.  Тыквы наливались на безупречно прополотых Брюсом грядках, хвастаясь пухлыми оранжевыми боками. Грех валялся на травке, подставляя седой живот последним теплым лучам. Глория вырыла позади дома настоящую пещеру и натащила туда какого-то барахла. Среди колес, чугунков и сломанных стульев я приметила икону светлого Кристофа. Страшно представить, где дракоша ее раздобыла. Мне видится, дело было так: добропорядочный крестьянин пытался защититься светлым образом от чудовища, а оно, это самое чудовище, аккуратно взяло икону из натруженных рук, оценило ее как подарок и благодарно забрало себе. Может, даже сказало «спасыбо». Словарный запас Глории растет. По приказу Ярополка нам доставили вязание Глории, которое оказалось не носком, а чехлом для хвоста. Глория надевала этот зеленый полосатый кошмар и медленно каталась на закате вокруг озера, совершая вечерний променад. Кореней вопил, что теперь надежды на появление русалок нет вовсе.  Юлька перестала бухтеть насчет Ярополка. Наверное, поняла, что была неправа насчет него, потому что воевода оказался идеальным возлюбленным. Он устраивал пикники, носил мне охапки цветов, в таверне, переименованной в «Сияющий дракон», мы стали завсегдатаями. Вместе с Еремой они построили новый сарай, куда заволокли ступу, обновили забор. Конечно, не обходилось без мелких стычек. Однажды воевода заявил, что лучше бы я готовить научилась, чем тарабарщину учить — это о моих курсах китайского. А еще подарил мне целый ворох длинных юбок и платьев. Впрочем, они мне шли. Это требование Яра я признала разумным. В конце концов, надо чтить обычаи страны, в которой живешь.  Я купила два новых велосипеда, и мы с Юлькой частенько ездили в лес. Сзади, ломая ветки, несся Ерема, вверху парила Глория, так что нам ничто не угрожало. Возвращались мы с полными корзинками боровиков на багажниках. Мы варили грибные супы, делали пиццу с грибами, а один раз даже сподобились налепить пирожков с грибами, убив на это целый день. Китайский — и то проще.  Ко мне дважды приходила делегация запорцев. Сначала подвалила толпа мужиков. Все как один мрачные, бородатые, кто-то вилы притащил. Видимо, новшество касательно запрета алкоголя не всем пришлось по нраву. Глория выкатила из-за угла дома, дружелюбно улыбнулась — их и след простыл. Только пыль на дороге клубилась какое-то время.  Потом женщины приходили, принесли кучу подарков: мешок яблок, два вышитых платка, бидон малины. Очень благодарили за дракона. Оказывается, Большие Запоры могут стать действительно большими. Популярность деревни резко выросла у всего женского населения. Слухи о драконе, не выносящем запах спиртного, распространялась быстрее лесного пожара. Уже несколько семей из ближайших деревень начали здесь строительство домов.  Скрепя сердце, я сожгла все подарки, как только женщины ушли. Кто знает, не затесалось ли там отравленное яблочко от Амаранты.  Идиллия слегка нарушилась, когда Яр сказал, что ему надо отлучиться на несколько недель. На границах у сумеречного леса все было спокойно, однако царь потребовал его присутствия на переговорах с восточными соседями.  — Василиса, — Яр попытался убрать кудрявую прядь мне за ухо, но она тут же воинственно встопорщилась. — Я оставляю тебя с тяжелым сердцем.  — Не переживай, я буду хорошо себя вести, — пообещала я, искренне в это веря.  Воевода вздохнул, легонько сжал мои руки:  — С тобой будет Ерема. Да, он не станет тебя неволить и запирать в доме, — добавил он, видя, как я вскинулась. — Очень тебя прошу, веди себя разумно. Никаких сюрпризов, колдовства и всякой самодеятельности.  — Ладно, — я чмокнула его в губы. — Но ты все же возвращайся скорее.  — Как только смогу, — пообещал Яр.  И ускакал.  — Есть все же что-то прекрасное в мужчине на коне, — заметила Юлька, глядя вслед тающей в сумерках фигуре всадника. — Цокот копыт, развевающийся плащ...  — А я-то думаю, в кого Глория такая романтичная. Кстати, где она?  — Вон, сидит у озера, — кивнула Юлька.  Я, сощурившись, присмотрелась:  — Мне кажется, или там чья-то нога дергается?  — Не нога, копыто, — зевнула подруга. — Она где-то Парнаса выцепила.  — Оу, — я помолчала. — Чай будешь?  — Давай.  Мы устроились на крылечке, поставив между нами тарелку с кривобокими пирожками. В воздухе уже разлилась свежесть, так что я укуталась в платок, купленный на рынке в столице, и принесла такой же подруге. Я раздумывала, как бы получше использовать отлучку воеводы. Можно было бы смотаться еще раз на ступе в столицу, или устроить девичник, или организовать выходные в спа... Странное дело, но больше всего мне хотелось, чтобы он поскорее вернулся. Я усмехнулась про себя — вот с этого все и начинается. А потом оглянуться не успеешь — и вот ты уже босая, беременная и на кухне.  Я услышала странный шум: как будто кто-то мял бумагу, постепенно приближаясь. А потом замерла, сжимая теплую чашку вмиг похолодевшими пальцами.  — Что это? — прошептала Юлька. Ее чашка накренилась в дрогнувших руках, и чай выплеснулся на ступеньки грязной лужицей.  На низкий новенький забор, еще не потемневший от дождей, плюхнулась сова. Она зацепилась скрюченными лапами за штакетник, впиваясь когтями в доски, едва не свалившись в кусты по инерции. Круглые тусклые глаза смотрели вперед без всякого выражения. Пестрое тельце, взъерошенное, словно у сердитой кошки, слегка покачивалось. Сова повернула голову в мою сторону, клюв разжался, и на траву выпал конверт. Растопырив крылья, птица неловко забила ими и сорвалась с забора.  Грех взвился из кустов стремительной стрелой, клацнул зубами. Рухнув на землю, он возмущенно выплюнул пучок полосатых перьев, расфыркался, вытирая лапой морду. Сова, словно и не заметив незадачливого охотника, полетела в лес по кривой дуге. Пух и перья сыпались с нее, оставляя след, как от самолета.  — Мне кажется, или эта сова какая-то больная? — спросила Юля.  — Она мертвая, — ответил Ерема, появившийся будто из ниоткуда. — Это излюбленный способ ведьминого общения. Тебе письмо, Василиса.  Сова-зомби, надо же. В книжке-чудеснице был способ, как такую сделать. Сначала ее надо поймать и умертвить, утопив в чане с соленой водой, так что этот рецепт я пролистнула, как и прочие.  Я на одеревеневших ногах подошла к забору, подняла конверт, на котором виднелась вмятина от совиного клюва, открыла.  — Меня приглашают на шабаш, — повернулась я к Юльке. — Тринадцатого.  — Погоди, это ведь уже в эту пятницу? — всполошилась подруга.  — Вот я так и знал! — выпалил Ерема. — Говорил воеводе — что-то произойдет!  — Не каркай! Ничего плохого пока не произошло! — рявкнула я на охранника и задумчиво постучала письмом по ладони, а оно вдруг вспыхнуло и рассыпалось пеплом прямо у меня в руках.  ***  Мы решили разведать диспозицию заранее. Загрузившись в ступу все втроем, мы вылетели на ведьмин остров с самого утра. Я его приметила еще раньше — остров, омываемый раздваивающимся руслом реки, напоминал рыбку с крупным белым глазом-валуном. Ерема был еще мрачнее, чем обычно. Накануне он снова пытался заколотить дверь снаружи, к счастью, Грех был настороже и поднял вой похлеще бога из преисподней.  — Ой, плохо это закончится, ведьма, — в который раз заныл Ерема, крепко держась за бортики ступы. — Ой, чует мое сердце…  — Слушай, и без тебя тошно, — возмутилась я. — В который раз тебе объясняю — я не могу не пойти на шабаш. Если я туда не явлюсь, то не выполню одно из условий Маргариты и потеряю право наследования на дом. Вместо меня появится другая ведьма, и вряд ли воевода очень этому обрадуется.  — Меня больше расстраивает, что мы не можем пойти с тобой, — произнесла Юлька. Ее волосы развевались на ветру, глаза смотрели вдаль.  — В письме было однозначно указано, что я должна прийти одна.  Я нахмурилась, вцепилась в край ступы сильнее, чтобы унять дрожь в руках. В моем представлении на шабашах должны твориться страшные вещи — жертвоприношения, оргии, всякие жуткие ритуалы. И теперь я должна принять участие в этом безобразии! А если не пойду, то прощай, дом, и весь сказочный мир. Может, мне сделают скидку, как новичку? Потанцую вокруг костра, буду корчить страшные рожи, если придется зарезать какого-нибудь черного петуха, то, думаю, я справлюсь. В конце концов, я ведьма. Пусть я держу эту часть себя взаперти, но другие ведьмы почуют во мне свою.  Скомандовав ступе приземляться, я всмотрелась в приближающийся остров. Сейчас на нем не было ни души. Колыхались пожелтевшие березки, темная вода закручивалась у берега бурунами, высокие тощие елки окружили белесый камень, склонив к нему острые верхушки. Ступа мягко воткнулась в желтый песок на берегу, и Ерема, выбравшись первым, сплюнул себе под ноги.  — Не думал, что когда-нибудь ступлю на проклятую землю.  — А по-моему, здесь очень красиво, — заметила Юлька, она оперлась на руку Еремы и спрыгнула на песочек. — И пляж такой чудесный. Жаль, вода уже холодная, не искупаешься.  Я оставила их позади, углубилась в небольшую рощицу, покрывавшую остров-рыбу пятнистой чешуей. Меня тянуло к белому камню, увиденному с высоты. Вблизи он был скорее серым. Мелкие серебристые вкрапления переливались на солнце, поздние ромашки пробивались у подножия валуна, растопырив нежные лепестки. Сверху камень был ровным, будто кто-то чуть вкось срезал его острым мечом. Я положила руку на теплую поверхность, прислушиваясь к ощущениям. Ничего. Тишина. Мелкий курчавый мох покрывал сторону валуна, обращенную к лесу, зеленой бородой. На поляне чернел выжженный круг от костра, мелкая травка пробивалась сквозь старые угли.  Что-то было не так. Я убрала руку с камня, осмотрелась, принюхиваясь, как собака.  — Здесь никого нет, — сказала я.  — Кто ж в здравом уме сунется на ведьмин остров, — подхватил свою старую песню Ерема. — И тебе не след…  — Даже птицы не поют, — продолжила я, — не квакают лягушки, не порхают бабочки.  Юлька подошла ближе, обхватила себя руками.  — Да, что-то есть жуткое в этом месте. Давай обойдем остров, найдем, где нам с Еремой можно спрятаться.  — Это слишком опасно, — покачала я головой. — Остров слишком маленький. Здесь негде укрыться. Вы будете следить за мной с воздуха.  — Ступа только твои команды выполняет, — возразила Юлька.  — Зато Глория — послушная девочка, — многозначительно улыбнулась я.  Юлька кивнула, задумалась.  — Ладно, мы будем летать над островом на драконе, а дальше что? Какой знак ты нам подашь? Незаметно запустишь сигнальную ракету? Как я увижу, что что-то не так, да еще и в темноте?  — Я увижу, — буркнул Ерема. — У моего нового глаза ночное зрение, как у филина.  — Вот и решение проблемы, — преувеличено радостно объявила я.  Мы вернулись домой притихшие, за всю дорогу никто не обронил ни слова. Юлька поднялась со мной в комнату, села на кровать, положив руки на колени, как отличница.  — Вася, я боюсь.  — Я тоже, — призналась я.  — Может, ну его, этот шабаш?  Я села рядом, вынула из шкатулки кулон. Зная, что в нем не просто камень, я избегала касаться его руками, предпочитая брать за цепочку. Так что кулон тихонько покачивался, мигая таинственными красными искорками.  — Это мой дом, — сказала я. — И мой мир. Я должна пойти туда.  — Это все из-за Ярополка, — рассердилась подруга, на скулах вспыхнули яркие розовые пятна. — Он лишил тебя остатков разума.  — Наверное, разума у меня никогда не было слишком много, — пожала я плечами.  — Ладно, — шмыгнула носом Юлька. — Наденешь что-нибудь светлое, чтобы в темноте было хорошо видно. И если эти ведьмы хоть что-то против тебя замыслят, я сожгу этот остров дотла!  — Смотри, сильно не увлекайся, — я толкнула Юльку локтем в бок. — А то в сумеречном лесу ты на себя похожа не была. Я даже подумала, что напутал нотариус, и ведьма у нас — ты.  — Если они обидят тебя, то пожалеют, что не остались в нижнем мире!  — Спасибо, эта мысль очень меня утешит.  Тринадцатое октября, пятница, совсем скоро еще одно условие моей бабули-ведьмы можно будет вычеркнуть из списка. Я надела длинное белое платье, вколола в волосы белый цветок. Как невеста. Отставив ножку, полюбовалась эффектным разрезом и новыми босоножками — тонкие серебряные ремешки обвивали ступни до щиколоток. Наверное, буду среди ведьм белой вороной, зато Ерема сможет легко меня увидеть с высоты. Вздохнув, нацепила на шею ведьмин кулон. Пузырек с загадочным содержимым опустился в ложбинку меж грудей, на короткое мгновение полыхнул алым.  В тишине послышался тихий стук, и я опрометью сорвалась с места, побежала вниз, распахнула дверь, едва не опрокинув Ерему.  — Ты снова за свое? — крикнула я, топнув для пущего эффекта ногой. Каблук звонко цокнул по крыльцу.  Ерема спрятал за спину молоток, отпихнул ногой в сторону доску. Я посмотрела на гвозди, рассыпанные по крылечку, перевела укоризненный взгляд на охранника.  — Я расскажу воеводе, как ты выполняешь его приказы!  Что-то теплое и пушистое мазнуло по ноге, я глянула вниз — Грех потерся боком о мою икру, моргнул желтыми глазами. Я присела, чтобы его погладить, и он шустро удрал в кусты, перепрыгнув Брюса, ползающего по грядке с тыквами. Минутка нежности окончена.  Я выпрямилась, расправила складки на юбке. Сердце билось так сильно — того и гляди, кулон начнет подпрыгивать на груди. Из-за угла дома выстрелили два луча света, а следом выкатила Глория, Юлька сидела верхом на драконе, укутанная с ног до головы в черное.  — Маскировка, — объяснила она.  — Знаешь, Глорию трудно не заметить, — с сомнением произнесла я. — Твоя черная шапочка вряд ли что-то изменит.  — Мы фары выключим, — пообещала Юлька, — никто нас не увидит. Но помни, мы рядом.  Я глубоко вдохнула, забралась в ступу. Чего тянуть? Аер взняти!  ***  На ведьмином острове горел костер. Живая искорка огня трепыхалась в темноте, указывая дорогу, словно маячок. Темный силуэт разорвал облака, сгустившиеся над островом, потом еще один. Ведьмы десантировались на берег. Прищурившись, я насчитала восемь ступ, выстроенных рядком у кромки воды. По позвоночнику пробежал холодок. Я обернулась, нашла взглядом Глорию, парящую под самыми звездами, как гигантский орел, и на сердце немного потеплело.  Припарковав ступу рядом с остальными, я грациозно перебросила ноги через край, соскользнула вниз и сразу провалилась шпильками в песок. Вокруг костра двигались тени, слышались разговоры, чей-то приятный баритон затянул песню. Может, все не так плохо? Пообщаюсь с дальней родней. Хмыкнув, поковыляла к костру, вытаскивая каблуки из рыхлой земли.  При моем появлении все разговоры смолкли, молодой парень с чернявыми очами оборвал песню, я приветственно махнула рукой, чувствуя себя неловко под изучающими взглядами.  — Ведьма из дома на холме, — гнусаво произнесла тощая рыжая тетка, шепелявое «з» выдавала в ней англичанку. Она медленно приблизилась ко мне, вихляя костлявыми бедрами, обошла вокруг, рассматривая. — Мы очень, очень рады тебя видеть.  Точно англичанка, такой горловой прононс.  — Починаэмо? — маленькая женщина, круглая и мягкая, вскочила со своего места, как мячик, подпрыгнула ко мне, больно ущипнула за щеку. — Яка спритна Маргарита! Знайшла ж таку красу!  — Шшш, — шикнула на нее рыжая, не спуская с меня глаз. — Азель, поди, познакомься.  Я повернулась к парню, держась рукой за щеку, горевшую огнем. Хотелось пнуть толстушку, чтоб отлетела куда подальше, а заодно и рыжую. Она только что не облизывалась, глядя на меня, черные глаза, непроницаемые, как ведьмин кулон, скользили по моему телу, оставляя липкий след.  Азель, подойдя ближе, оказался вовсе не парнем, а стриженой девушкой с грубоватыми чертами лица. Она потянулась к щеке, еще горевшей от предыдущей ласки, и я довольно грубо шлепнула ее по руке. Азель усмехнулась, повернувшись к товаркам.  — Она мне нравится, — очаровательно грассируя, заявила она. — Как тебя зовут?  — Василиса, — нехотя ответила я. — Шабаш скоро? А то у меня еще дела…  Азель взяла меня под руку, повела к белому камню.  — Не стоит спешить, — сказала она. — Сегодня — твоя ночь. Мы не так часто принимаем в нашу дружную семью новую ведьму.  — Мне — сюда? — уточнила я, когда меня подвели к камню.  — Да, — кивнула рыжая. — У тебя место в партере.  Пожав плечами, я оперлась руками на камень и, подпрыгнув, уселась на него. Закинув ногу за ногу, я попыталась принять уверенный вид. Остальные ведьмы подошли ближе, стали полукругом. Они были очень разные. Белая как лунь ведьма притоптывала на месте ногой в деревянном башмаке и щелкала пальцами с длинными желтыми ногтями — она была словно баба Яга из сказки. Смуглая высокая женщина с плечами атлета смотрела на меня с невозмутимостью индейского вождя. Две ведьмочки с раскрашенными в разные цвета прядями волос — от розового до зеленого — хихикали, как школьницы на перемене, сидя на бревне, и шептали что-то друг дружке на ухо, стреляя по сторонам раскосыми глазками и болтая ножками в белых гольфах. Эти точно японки.  — Для начала я введу нашу гостью в курс дела, — объявила рыжая.  — Навiщо? — брякнула пухленькая коротышка, ущипнув меня за бедро. — Годi вже базикати, Гвини.  — All in good time. Всему свое время, — отрезала Рыжая. — Луна еще не в зените.  — Я с удовольствием вас выслушаю, — заверила я, отодвигаясь подальше от толстушки и ее цепких ручонок и бросая взгляд в ночное небо, якобы заинтересовавшись положением Луны. Та висела вверху, как большой круглый фонарь, а вот Глории не было видно. Хотя пока что все неплохо. Поговорим, познакомимся — и по домам…  — Наш отец, темный бог Лот, заперт в нижнем мире, дверь в который находится в доме Маргариты, — произнесла рыжая Гвини, и я вцепилась пальцами в белую ткань юбки. —Когда-то ведьмы были почти всемогущи: мы вершили судьбы целых государств, магия била ключом, переполняя единый мир, а люди были там, где им и место — внизу — безропотно исполняя приказы высших существ.  Я разжала пальцы, разгладила смятую на коленях ткань, на которой остались темные пятна от вспотевших ладоней. Что-то мне подсказывает, что я сильно встряла.  — Однако коварные людишки смогли обернуть против нас наше же оружие. Заручившись поддержкой ведьмы-предательницы, они сотворили колдовство, которое свергло отца и его империю, отделив всю силу магии в нижний мир.  — Почти всю, — Азель оперлась на камень рядом со мной, подмигнула черным глазом с ресницами длинными, как у лошади. — Давно это было.  — Да, — кивнула рыжая. — Они не смогли довести заклинание до конца. Магия просочилась в миры, оставив нам надежду и ключ от дверей!  Я покосилась в сторону ступы, попыталась незаметно стащить босоножки с пяток, готовясь к отступлению. Убегать лучше босиком.  — Но наша магия оказалась слишком слаба, — горестно вздохнула рыжая. — Ни одна ведьма не сумела отворить дверь, освободить отца из его многовекового заточения.  — Ключ не поворачивался, — пояснила Азель. — Как ни крутили.  — Лишь пророчество поддерживало нас в тяжелые времена, когда ведьмы стали бесправными слугами. Когда каждый человечишко, самый пропащий, возомнил себя выше дочерей темного бога. Когда «ведьма» стало означать «изгой»!  — Если ты еще не поняла, нас не очень любят, — притворно вздохнула Азель, заправила мне прядь за ухо, совсем как воевода недавно. — Ты симпатичная. Мы бы с тобой подружились.  Она снова мне подмигнула и отошла к костру.  — Пророчество говорит, что однажды появится ведьма, способная открыть дверь.  А вот теперь время делать ноги! Я дернулась, чтобы спрыгнуть с камня, но не смогла и пошевелиться. С ужасом я смотрела, как рыжая ведьма приближается ко мне, склоняется.  — Эта ведьма — ты, Василиса, — прошептала она мне на ухо, горячие влажные губы обожгли мочку. — А вот теперь начнем! — сказала она громко.  — Да, приступим, — прозвучал знакомый сухой голос. Из густой еловой тени на поляну вышла Амаранта. Кулон на ее груди горел, как огненный глаз.  — Амаранта? — кажется, остальные ведьмы были удивлены не меньше меня. Рыжая так и вовсе попыталась заслонить меня тощей спиной. Позвонки выступали на длинной шее, как кнопки на флейте. — What… Что ты здесь делаешь?  Амаранта неспешно прошлась по поляне, шелестя золотыми юбками, осмотревшись, уселась на широкий пень.  — Почему вы удивлены? Я тоже ведьма, прилетела на шабаш.  — Я не присылала тебе приглашения, — от волнения акцент рыжей Гвини проступил ярче.  Амаранта вздохнула, аккуратно стащила белые перчатки, вытягивая по пальчику.  — Я решила, что сова ко мне не долетела. Слишком высоко я теперь живу, знаете ли.  — Да уж, — хмуро подтвердила Азель. — Ты и знаться с нами перестала после того, как нацепила корону.  Я тихо пошевелила кончиками пальцев. Похоже, неведомое заклятие меня отпускает. Однако стоило мне дернуться, как пухлая ведьма снова ущипнула меня за ногу, и по телу разлилась ледяная скованность. Я лихорадочно соображала, что здесь происходит. Мы явно имеем заговор. Ведьмы, возмущенные социальным неравенством, решили устроить революцию.  — У меня было много забот, — царица улыбнулась. — Но теперь я здесь. Продолжайте. Очень любопытно, чем все закончится.  — Маргарита говорила, ты против нашего заговора, — не унималась Азель.  — Скажем так, я не верила в успех вашего предприятия, — призналась Амаранта. — Открыть дверь в нижний мир не так-то просто. Для ритуала вам нужны сильная ведьма, богиня справедливости, воин и царица.  — У нас все это есть! — вспылила Азель.  — Правда? — Амаранта изогнула светлую бровь. — И царица?  — Я — королевской крови! — ответила Азель, слегка покраснев. — Я правнучка Людовика пятнадцатого и маркизы де Помпадур!  — Какая молодец.  — Уймись, девочка, — отодвинула ее Гвини. — Если Амаранта хочет поприсутствовать, мы ее не гоним.  — Только попробуйте, — Амаранта улыбнулась. Свет огня плясал по ее лицу, которое я сейчас видела ясно, без всякого морока, и стало вдруг понятно, что она очень, очень старая, гораздо старше даже седой горбатой ведьмы, которая продолжала притоптывать деревянным башмаком и щелкать пальцами, сводя меня с ума навязчивыми движениями.  — Что ж, если теперь ты на нашей стороне, — Гвини повернулась ко мне, протянула руку, растопырив пальцы, на указательном ноготь был сломан, алый лак облупился.  Меня отшвырнуло навзничь, руки-ноги распластались по камню. Ночное небо, затянутое дымкой облаков, распростерлось надо мной. Где Глория и мать ее?! Неужели то, что я лежу на жертвенном камне, как овца, недостаточный повод, чтобы поспешить ко мне на помощь. Я выискивала взглядом крылья дракона, смаргивая непрошенные слезы.  — Мне жаль, что так вышло, — прошептала Азель и сорвала с моей шеи кулон.  Гвини приняла у нее из рук цепочку, кулон раскачивался над моей грудью, как колокол. Красные искорки вспыхивали и гасли. Где мать ее и Глория?!  — Это был план Маргариты, — сказала Гвини. — Она хотела открыть дверь больше всего на свете.  — Только у сестрицы кишка тонка, — подала голос Амаранта.  Сестрица? Амаранта — сестра Маргариты?  — С потенциалом этой девушки у нее все получится. Осталось лишь выпустить душу Маргариты.  Высокая ведьма, похожая на индейского вождя, вышла вперед, вытащила из карманов узкого длинного платья, расшитого красным орнаментом, тонкие палочки, подтянула ближе высокий барабан, который я поначалу приняла за пень. Ритмичные звуки разнеслись по округе, заставляя сердце биться быстрее. Чем не сигнал? Они там еще и оглохли в небе?  Голова закружилась, в глазах заплясали черные мушки. Странный первобытный ритм околдовывал, вызывая в душе дикие желания. Если б я не была под заклятием — пустилась бы в пляс.  Гвини резким движением сорвала крышку с хрустального флакона.  Кулон ведьмы вспыхнул, озарив всю поляну красным светом. Вот тебе и сигнальная ракета. Юлька, где же ты?! Из кулона темной струйкой потянулся дым. Он вытягивался, густел, приобретая смутные очертания. Я похолодела, вжимаясь спиной в камень. Волосы встали дыбом. В густом сизом облаке открылись красные глаза, распахнулся зубастый рот. Призрак бабули-ведьмы получил свободу.  Худая рука с облупившимся маникюром зажала мне нос, вторая потянула за нижнюю челюсть, заставляя открыть рот. Призрак взвыл и рванулся ко мне. Я почувствовала вкус пепла и гари во рту, легкие обожгло, в глазах потемнело, а потом вдруг горячий дым вышел прочь. Я жадно втянула свежий прохладный воздух, сердце колотилось о ребра словно в припадке.  Бабуля все еще висела надо мной, в клубящемся дыме угадывался силуэт женского тела.  — Что такое? — не поняла Гвини. — Почему Маргарита не может занять ее тело?  — Девочка не так проста, — Амаранта поднялась с пенечка, жестом приказала индианке остановиться. Звуки барабана прекратились, и вокруг снова воцарилась тишина.  Я увидела над собой лицо Амаранты: выступающие скулы, тонкий нос с горбинкой, на сухой шее бьется голубая жилка.  — Она не ведьма, — сказала царица, проведя пальцами по моей щеке.  — Как? — Гвини склонилась рядом с ней. — Я ясно вижу — в девчонке полно темной силы.  — Только она ею ни разу не пользовалась. Ее ведьмина суть заперта, поэтому Марго и не может проникнуть. Чтобы завладеть телом, нужна червоточина, а ее нет. Сестра не может открыть даже эту дверь.  Тишина на поляне стала еще полнее. Я слышала собственное дыхание, со свистом вырывающееся из обожженных легких.  — Этого не может быть, — заявила Азель. — Маргарита все продумала. Она составила условия, я видела список.  — Вы слишком высоко оцениваете мою сестру, — пожала плечами Амаранта. — И недооцениваете девчонку. Она сумела обхитрить вас.  — И что теперь? — в черных глазах Гвини вспыхнула ненависть. Она подняла руку и лениво влепила мне пощечину, оцарапав кожу сломанным ногтем.  Ругательства комом застряли у меня в груди.  — Можно ослабить ее, — задумалась царица. Она вытащила из складок платья узкий нож, отразивший пламя костра. — Тогда у Маргариты появится шанс. Отойдите подальше, мне нужен свет.  Ведьмы послушно удалились на край поляны, вытягивая шеи, с жадным любопытством наблюдая за царицей. Амаранта подняла с травы забытый кулон, взмахнула им, причмокнула губами, и призрак ведьмы всосало внутрь. Закрыв крышечку, она вложила кулон мне в руку.  — Пусть сестра еще немного подождет, — пояснила она зрителям. — Мне не терпится снова с ней поболтать, но, право слово, она отвлекает.  Узкое лезвие ножа прошлось около моего лица, чиркнуло в воздухе, будто рассекая невидимые путы. Амаранта наклонилась ко мне и прошептала:  — А теперь — беги!  ***  Я сорвалась с камня, понеслась газелью к ступе, оставленной у берега. Сзади вспыхнуло зеленым, раздался гром, я споткнулась о торчащий корень, проехалась носом по грязи. Вскочив, снова бросилась вперед.  — Тримай її, хапай!  Еще одна зеленая вспышка. Я с разбегу, даже не коснувшись высокого бортика, запрыгнула в ступу, едва ее не перевернула.  — Аер взняти! Борзо! Очень борзо! Гони, родная!  Ступа задрожала, взмыла вертикально вверх, так что мне заложило уши от перепада давления.  Я обернулась, посмотрела на удаляющийся остров. У костра кто-то лежал, раскинув руки, рыжая Гвини размахивала длинной палкой, золотое платье Амаранты светилось, как экзотический цветок. Сейчас я просто не могла толком осознать, что произошло. Меня спасла царица? Сначала улечу подальше отсюда, а потом поразмыслю. Похоже, я отделалась малой кровью. Не успела я порадоваться своей удаче, как с острова вслед за мной, подняв тучи желтого песка, взмыли три ступы.  Я слегка наклонилась вперед, пытаясь ускориться, поднялась выше, чтобы затеряться в редких облаках. Мимо пушечным ядром просвистел зеленый шар, чиркнув по краю ступы. Я закружилась, отброшенная ударом, едва не вылетела, как из карусели, сзади раздался каркающий смех. Старая ведьма догоняла меня, скаля в раззявленном рте единственный желтый клык. Позади реяли японские школьницы, разноцветные волосы переливались в свете луны. Они перекрикивались друг с дружкой, и я на миг пожалела, что пошла учить китайский, а не японский. Восстановив управление ступой, я снова ускорилась.  — Косно! Одесно! — командовала я, и ступа вихляла, как заяц, уходящий от погони. Мимо пролетели еще два зеленых шарика. Я присела, спрятавшись с головой. Ярко-розовая светящаяся стрела молнией прорезала небо над моей макушкой, взорвалась снопом искр. Я бормотала команды наобум, и, похоже, только моя непредсказуемость помогала не попасть под прямой удар. Хриплый смех старой ведьмы раздался совсем рядом, я даже слышала постукивание ее деревянного башмака. Казалось, сейчас ко мне протянется рука, щелкающая скрюченными пальцами. И вдруг небо вспыхнуло, воздух ощутимо потеплел. Я, еще не веря своему счастью, осторожно высунула нос из ступы. Глория, прекрасная чудесная Глория неслась ко мне на всех парах, расставив алые крылья и выпуская из пасти пламя.  — Вася! Правее! — Юлька махнула мне рукой, я послушно ушла в сторону, и огненный залп расчертил небо пополам.  Надо было бы хорошенько ввалить Юльке за ее опоздание, но сейчас я едва не рыдала от счастья. Седая ведьма штопором летела вниз, оставляя за собой спираль желтого дыма. Раздался всплеск — черная река потащила опаленную ступу вниз по течению.  Набрав скорость, я мчалась вперед. Небо полыхало драконьим огнем, розовые стрелы японских ведьм сыпали как метеоритный дождь. Внизу показались Большие Запоры, дракон-флюгер на таверне указывал направление к моему холму, но я решила притормозить, чтобы полюбоваться воздушным сражением. Обернувшись, я, к своему удивлению, увидела Глорию, которая едва успела накренить свою тушку, чтобы не врезаться в меня.  — Куда? — завопила я ей вслед.  Ерема при крутых маневрах дракона сполз и теперь болтался на хвосте, как мишка коала, обняв его руками и ногами. Звонкий смех японок приближался, и я помчалась догонять дракона, высматривая в ночи крышу родного дома.  Приземлившись во дворе, я рванула к открытым дверям, где уже приплясывала Юлька. Хвост Глории вместе с Еремой мелькнул и исчез за углом.  — Что ты творишь? — крикнула я, взбегая по ступенькам. — Шлялась неизвестно где, а теперь удираешь…  — Это все Глория! — выкрикнула Юлька, до боли стискивая мою руку. — Сначала она высмотрела какого-то заблудшего волка, и пока не догнала его, не успокоилась. Вася, это было так страшно… Бедный волк!  — Бедный волк? — отпрянула я от подруги. — Серьезно? Я лежала на жертвенном алтаре, потом в меня чуть не вселили дух бабки-ведьмы, в финале Амаранта махала ножичком у моего лица, а ты жалеешь волка? А теперь куда Глория умотала? Она дракон или кто?  — Она боится детей, — Юлька расширившимися глазами посмотрела за мое плечо, и я обернулась. Японские ведьмы приземлились за забором, легко перепрыгнули его, кувыркнувшись через голову. Короткие юбочки подлетали, белые гольфы светились в темноте. Одна, повыше, оттолкнулась от тыквы и, сделав сальто и сверкнув белыми трусиками, опустилась в боевую стойку.  — И это дети? Я не выйду, — я замотала головой, отступая подальше от порога вглубь дома. — Я лучше изнутри заколочусь.  Вторая хотела повторить эффектный прыжок сестры, но тыква под ее ногой раскололась, и ведьма, взвизгнув, растянулась на грядке.  — Брюс! — подпрыгнула Юлька. — Вася! Ты только погляди!  Тяпка крутилась, как пропеллер вертолета, розовая ручка мелькала то там, то тут. Ведьмы отбивались от тяпки, вскидывая коротенькие ножки, со свистом рубя воздух ладонями. Пару раз Брюс отлетал до самого сарая, но тут же отряхивал зубчики и возвращался в бой.  — Давай, Брюс! — подбадривала я тяпку. — Мочи японцев!  В конце концов ведьмы сдались и удрали, выбежав через калитку. Подранные юбочки висели лохмотьями, на белых рубашках остались рваные прорехи, словно от когтей. Две ступы взлетели и растаяли в звездном небе.  — Интересно, кого он защищал, — задумалась Юлька, — нас или свои драгоценные тыквы?  — Мне все равно, — я наклонилась к тяпке, подползшей к порогу, протянула руку, чтобы ее погладить, и вдруг поняла, что все еще сжимаю кулон, вложенный мне в ладонь Амарантой. Калитка скрипнула, и я выронила кулон, который с мелодичным звоном скатился по ступенькам в траву.  Во двор вошла старая ведьма. Вода стекала по ее лохмотьям, седые волосы повисли вдоль худого лица серыми плетьми. Она перехватила удобнее изогнутую клюку и живенько похромала к нам. Вода хлюпала в деревянных башмаках, на тропинке оставались мокрые следы.  — Брюс! Еще одна! — крикнула Юлька, однако тяпка уже уползла к грядкам.  Я метнулась в дом, захлопнула дверь и прижалась к ней спиной.  Скрипнули ступени, тяжелые башмаки стукнули у самого порога. Сиплое дыхание ведьмы послышалось прямо за дверью.  — Мэдхен, — хрипло произнесла она. — Оффен.  — Хрена с два, — ответила Юлька. — Не открывай, Вася.  За дверью раздался какой-то свист, стук, бульканье.  — Все в порядке, — глухо прозвучал голос Еремы. — Не бойтесь.  Я осторожно приоткрыла дверь, сдвинув клюку, валяющуюся у ног, выглянула в щелочку. Ерема стоял у крыльца, его меч был черный, будто он сунул его в мазут. Густые капли медленно стекали на траву. Тело ведьмы лежало под кустом, башмаки вывернулись стоптанными каблуками к небу. Последнее, что я увидела перед тем, как упасть в обморок, — это голова старой ведьмы на тыквенной грядке.   ГЛАВА 25   После шабаша я заболела. Не знаю, что было тому виной. Может, жертвенный алтарь был слишком холодным и сырым, или меня продуло, когда я на всех парах удирала от вражеских ведьм, или же, скорее всего, впускать в свое тело злобных призраков, даже на пару мгновений, чревато последствиями. Я неделю провалялась в кровати, меня бросало в жар, от которого плавилось тело, а потом я просыпалась с криками и в холодном поту. Юлька бегала вокруг меня то с компрессами, то с малиновым чаем. Я безропотно выпивала все таблетки и сиропы, которые она мне подсовывала, и проваливалась в кошмары.  Однако через неделю болезнь ушла. Меня слегка шатало, и мимо своего отражения в зеркале я прошмыгнула, зажмурившись, но лихорадка отступила. Я тщательно вымыла волосы, растерла все тело жесткой мочалкой. Кажется, я заметно похудела. Жаль, запатентовать диету вряд ли удастся: принимайте злобный призрак внутрь по чайной ложечке — и минус пять килограмм за неделю вам обеспечено. Бонус — красочные яркие сны! Завернувшись в любимый халат со Спанч Бобом и закрутив мокрые волосы в чалму из полотенца, я спустилась вниз. Заглянув к Амфибрахию, который тут же подгреб под бледное пузо выкатившуюся монетку и воззрился на меня с явной тревогой, зашла на кухню.  Юлька топталась у плиты возле дымящегося кофейника, свеженькая, как подснежник, в голубой пижаме и белом переднике, светлые волосы небрежно заплетены в косу. Юлька обернулась на мои шаги и удивленно воскликнула:  — Зачем спустилась? Я бы отнесла тебе все наверх!  — Надоело болеть, — ответила я, садясь на стул и подтягивая к себе чашку, в которую Юлька осторожно налила обжигающий кофе. — У нас есть чего поесть?  — Может, супчика куриного? Я вчера сварила. А вот пирог, попробуй, вкуснотища!  Я критически посмотрела на крохотный треугольник пирога на большом блюде. Отломила ложкой кусочек.  — Понятно, почему так мало осталось, — сказала я, прожевав.  — А то, — улыбнулась Юлька, усаживаясь рядом. — Ты не представляешь, каких волевых усилий мне стоило не доесть последний кусок. И никогда не угадаешь, откуда он вообще взялся!  — Хоть не от Амаранты угощение? — замерла я с ложкой у рта.  — Нет. Перейду сразу к делу — Ерема влюбился! — выпалила Юлька.  — Да ладно! — я едва не поперхнулась пирогом. — В кого? В тебя?  — Чур меня, — отшатнулась подруга. — К тебе мельничиха снова приходила. Требовала приворотного зелья и мужика. Возмущалась тут, шумела. Я Ерему попросила, чтобы он ее угомонил. Ну и вот. Теперь она нам пироги носит и булочки, с пылу с жару. Я за неделю два кило набрала.  — О боже мой, — я расплылась в улыбке. — Представляю, как она о нем говорит, в своей этой манере: одноглазый, но злобный. Агрессивный, зато молчун.  — Ерема расцвел, как майская роза. Стал спокойнее, радостнее. Я случайно подслушала, как они прощались: он говорил, что повязку носит, чтобы не ослепнуть от ее красоты, — Юлька сентиментально вздохнула, а я нахмурила брови, пытаясь вызвать в памяти образ мельничихи. Помню, красоты там было очень много, не меньше сдобного центнера, припорошенного мукой.  — Совет им да любовь, — вынесла я вердикт. — А как же они… Ерема пост оставляет?  — Нет, — покраснела Юлька. — Они далеко не отходят.  — Хм, октябрь заканчивается, впереди холода, — задумалась я. — А, впрочем, это их проблемы. Я Ерему не держу.  — Но согласись, он нам очень пригодился, — осторожно заметила Юлька.  Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Голова старой ведьмы, лежащая рядом с тыквой, и темные капли, стекающие на траву, уверенно держали лидерство в моих кошмарах. Главным конкурентом был только призрак бабули, скалящий зубы мне в лицо.  — Ведьму он похоронил где-то в лесу, — продолжила подруга. — Глория окопалась в своей пещере и пару дней не выходила. Наверное, стыдно было. Я ее тренирую: показываю фотки волков и детей, учу сдерживаться. Результаты пока так себе… Амфибрахия и кота я кормила-поила, Грех, кстати, постоянно возле тебя лежал, пока ты болела.  Я недоверчиво посмотрела на Юльку.  — А Брюс очень переживал по поводу тыкв, растоптанных ведьмами, — продолжила она. — Ползал туда-сюда, иероглифы рисовал. Сейчас вроде успокоился. Я посчитала — осталось сорок пять тыкв, с запасом.  Я кивнула. Тыквы — следующий пункт программы. Шабаш можно вычеркнуть. Разок поучаствовала — и хватит. Больше меня туда и пирогами мельничихи не заманишь. Я с сожалением посмотрела на опустевшую тарелку, подобрала пальцем крошки.  — А вот еще! — Юлька вынула из кармана белого, как облако, передника черный кулон ведьмы, положила его на стол. — Нашла в траве, представляешь? Вот было бы обидно, если бы он потерялся.  — О да, — протянула я, глядя в мерцающую искорками глубину. — Наверное, теперь и я должна тебе кое-что рассказать.  После того, как я наконец поведала в деталях о том, что произошло на шабаше, мы с Юлькой молча уставились на кулон.  — Может, выкинуть его? — предложила подруга.  — А вдруг он попадет в руки кому не следует?  — Выпустить бабулю, чтоб упокоилась с миром?  — У нее отсрочка от ада на год, помнишь договор с инкубом? Нам еще злобного призрака тут не хватало, в компанию к темному богу.  — Похоже, ты уже решила, что с ним делать, — Юлька кивнула на кулон.  — Да, — сказала я. — Ничего.  Юлька вскочила со стула, принялась ходить туда-сюда по кухне.  — А внезапная доброта Амаранты? Как ты ее объяснишь?  — Никак.  — Может, она просто хотела насолить сестре? Да и вообще, зачем ей этот заговор? Она и так неплохо устроилась. А вот за твое спасение было бы неплохо ее отблагодарить, — задумалась Юлька.  — Я бы не спешила записывать ее в подружки, — сказала я. — Она ведьма, теперь это очевидно. К тому же очень старая и хитрая.  — И что ты предлагаешь? — Юлька остановилась посреди кухни. — Что теперь?  — Пора собирать урожай, — я потянулась, стащила с головы полотенце, разобрала влажные волосы пальцами на пряди. — Займемся тыквами. У меня есть подробная инструкция, что с ними надо делать в последнюю ночь октября, и у нас осталось не так много времени.  За последнюю неделю ощутимо похолодало. Ветер кружил желтые листья, утиный клин потянулся над лесом. Грех распушил шерстку и сидел на заборе, нахохлившись, как старая ворона.  Брюс резал подсохшие стебли, ловко поддевая их зубчиками, Ерема откатывал тыквы к крыльцу, на обычно непроницаемом лице охранника то и дело мелькала улыбка, стоило ему бросить взгляд на тропинку к деревне. Мы с Юлькой устроились на ступеньках с острыми ножиками в руках. По инструкции, найденной в книжке-чудеснице, мы должны были освободить тыквы от мякоти, оставив в кожуре небольшие прорези. Я орудовала ножом как мясник, не заботясь о художественной стороне дела. Куски тыквы рачительно складывала на деревянный поддон, сколоченный Еремой. Узнав, что мы собираемся выбрасывать мякоть, он предложил отдать ее мельничихе.  — У Любомилы все найдет применение, — сказал он и снова быстро глянул за забор.  Я попыталась выдать не очень пошлую шутку, но, по-видимому, болезнь не прошла бесследно, так что я просто кивнула.  Тыквы уродились не крупные, зато оранжевые, как апельсины. Я выскребала внутренности, стараясь не слишком повредить внешнюю оболочку и складывала пустые тыквы сбоку от крыльца. Юлька же творила. Из-под ее ножа на тыквах появлялись лица, и все со своим характером: задорная девочка-тыковка с круглыми глазками, улыбкой и ямочками на щечках, тыквенный гном с бородой и мохнатыми бровями, злобная тыква, распахнувшая рот в оскале…  — Узнаешь? — Юлька повернула ко мне очередную тыкву с носом-картошкой и повязкой на один глаз.  Я хмыкнула и положила тыкву-Ерему к остальным. Брюс ползал по грядке, сгребая сухие стебли и листья, разравнивая почву. Похоже, он стал совсем самостоятельным, научился принимать решения, не ожидая моих команд. Глория выкатилась из-за дома, осторожно понюхала тыквы, резиновый нос сморщился складками, как голенище старого сапога. Она ткнулась мордой мне в плечо, и я вынула из кармана припасенную конфетку.  — Ты ее балуешь, — недовольно заметила Юлька.  — Имею право, — ответила я. — Она в некотором роде моя племянница.  — Страшноватая племяшка, — усмехнулась Юлька, погладив дракона по шершавой макушке.  — Так и тетя тоже, — я помолчала, собираясь с духом. — Юлька, а тебя не напрягает, что, если верить Амаранте, я — ведьма с большим потенциалом?  — Нет, не напрягает, — спокойно ответила подруга. — В твоем потенциале я никогда не сомневалась.  — Но все же, во мне есть страшное зло, темная сторона…  — Ой, сколько пафоса! — фыркнула подруга. — Тоже мне, темный властелин. Слушай, Вася, в каждом человеке есть черная сторона, совсем беленьких нет, или очень-очень мало. Ты один из самых добрых людей, которых я знаю, и я верю, что ты сможешь держать свою ведьму в узде. Если уж Глория учится самоконтролю, то в тебе всяко больше способности к обучению. Смотри.  Она вытащила из-под попы пачку распечаток, сунула одну дракону под нос. Глория отшатнулась, хвост мелко задрожал.  — Видишь, — Юлька повернула ко мне лист, на котором оказалась фотография толстого веселого младенца. — А раньше бежала и в пещере пряталась. Прогресс налицо.  — Очень вдохновляющий пример, — буркнула я.  — Ладно, — Юлька положила еще одну пустую тыкву в гору к остальным. Вытянутые глазницы и веселый рот напоминали японских ведьм. — Мы три дня угрохали на это, без сомнения, очень интересное и творческое занятие, что теперь?  Мы установили тыквы в два параллельных ряда от корявой сосны, торчащей позади пещеры Глории, до следующего холма. Здесь был практически единственный ровный участок — рытвины и холмы за моим домом напоминали поле боя. Возможно, так оно и было. Если когда-то в этом самом месте провели ритуал, разделивший миры, это должно было оставить след. Юлька возилась с рулеткой, замеряя расстояние между тыквами.  — Было бы проще, если бы ведьмы использовали метрическую систему мер, — заявила она, складывая рулетку. — Готово. Везде по два аршина, между рядами — четыре.  — Теперь расставляем свечки.  Мы засунули по свече в каждую тыкву. Я старалась не комплексовать, но мои тыквы казались нелепым убожеством по сравнению с творениями Юльки.  Над запорами опустились сумерки, в туче, сгустившейся над лесом, мелькали всполохи молний. Я поежилась и натянула капюшон пуховика.  — А зачем это все? — спросила Юлька.  — Да кто его знает, — я зажигала свечи, и в темноте постепенно вырастали две полоски огней. — Наверное, ведьмовская традиция. Видать, хэллоуин пришел к нам из этого мира.  Я зажгла последнюю свечу, спрятала спички в карман и отошла к подруге, чтобы полюбоваться нашим творением. Огненные тыквы мягко светились в темноте — теплая дорожка посреди холодной осенней ночи. Начал накрапывать мелкий дождик, и я было забеспокоилась, как бы свечи не погасли, но если мы все сделали правильно, то сверху свечи защищены от влаги. Что ж, это условие Маргариты тоже можно считать выполненным.  — Красиво, — подал голос Ерема, прячущийся под карнизом крыши. — Для кого эта дорога?  — Вася, а ведь это на самом деле похоже на дорогу, в твоей инструкции больше ничего не указано? — заволновалась Юлька.  — Ни слова, — ответила я, внутренне напрягаясь. — Думаешь, очередная бабкина подлянка?  — А чего еще от нее ждать? — справедливо заметила Юля. — Знаешь на что это еще похоже? На взлетную полосу!  Я посмотрела вверх. В небе, затянутом облаками, зажглись две красные звездочки. Или это чьи-то глаза? Сгусток тьмы в небе приобрел очертания, захлопал крыльями.  — Бежим! — крикнула я и, схватив Юльку за руку, потащила в дом.  Я захлопнула дверь с такой силой, что та задрожала. После шабаша я расслабилась, решила, что все страшное позади — и вот на тебе, очередной подарочек бабули.  — Вася, кто это? Я видела крылья. Это дракон? — спросила Юлька, а я в очередной раз порадовалась, что рядом со мной есть подруга. Все же вдвоем не так страшно.  — Понятия не имею, — ответила я. — Может, привиделось?  — Маргоооо! — голос, прозвучавший из-за двери был низким и бархатистым, обволакивающим, словно теплый плед. — Марго, любовь моя, открой.  — Ее здесь нет, — пискнула я.  После паузы в дверь аккуратно постучали. Три ровных одинаковых удара.  — Как хорошо, что дом под защитой, — прошептала Юлька. — Это реально спасение.  После этих слов дверь с треском сорвало с петель, и она отлетела в сторону, осыпаясь щепками. На пороге, заслоняя дверной проем плечами, стоял мужчина: черные влажные кудри разметались по плечам, ноздри тонкого носа с горбинкой раздувались. Несколько портили впечатление красные горящие глаза да клыки, выступающие за губы сверху и снизу, как у дикого кабана. Черные крылья, сложенные за спиной, волочились по ступенькам, как плащ.  — Нельзя! — взвизгнула я. — Сюда нельзя!  — Вот тебе и темный властелин, — прошептала Юлька, сползая по стеночке.  Холодный воздух ворвался в дом, брызнул в лицо холодными каплями дождя, приводя в чувство.  — Маргариты здесь нет, — собрав всю смелость, ответила я. — Она умерла.  — Я знаю, — ответил мужчина. — Марго должна была вернуться. Но ты — не она…  Красные глаза вспыхнули вместе с молнией над лесом.  — Раз мы все выяснили — до свидания, — на этих словах мне бы хотелось захлопнуть дверь, но она валялась у забора. Силищи у этого воплощения тьмы не занимать.  Мужчина протянул руку, палец с острым серым ногтем отпружинил от защиты дома. Действует, слава Богу, действует!  — Впусти меня, — сказал он. Бархатный голос проникал в голову, превращая мозг в вязкое липкое желе.  — Мы даже не знакомы, — пробормотала я, ущипнув себя за руку, пытаясь избавиться от наваждения. Еще один демон?  — О нет, я не демон, — усмехнулся мужчина. Он и мысли читает? — Меня зовут Гриффер, для тебя, юная ведьма, можно просто Гриф.  Красные глаза сузились, потемнели, приобретая спокойный шоколадный цвет.  — Вася, — пробормотала я. — Василиса.  — Маргарита выбрала прекрасное тело, — теплые глаза прошлись по мне оценивающим взглядом. — Жаль, что ее план не до конца удался. Иначе я бы уже пробовал твою кровь на вкус. Тебе бы понравилось.  — Ты — вампир? — спросила я.  — Кто же еще, — удивился Грифф. — Впусти меня.  Его голос отражался эхом от стенок моей головы, гулкой, словно пустая больничная палата.  — Тебе надо выполнить еще одно условие Маргариты, — продолжал нашептывать голос. — Впусти меня, и я пройду в ваш мир. Я не человек, не животное, я подхожу, впусти меня, Василиса.  Он просвистел мое имя, как змей, кончик языка скользнул по клыкам.  — Нет, — пробормотала я, отодвигаясь вглубь дома и оттаскивая за собой Юльку, которая валялась у стеночки в полуобморочном состоянии.  В дверном проеме, загороженном вампиром, мелькнула тень, молния вспыхнула на мече Еремы, я ахнула, но вампир быстро взметнул руку и перехватил клинок. Он поднял его в воздух, Ерема, не отпускающий рукоять, взмыл следом, ноги оторвались от земли.  — Я чую приближение теплокровного за версту, — произнес Грифф. Он сжал второй рукой горло Еремы, сдавил пальцы. Глаз охранника, не скрытый повязкой, выпучился. — Даю тебе второй шанс, Василиса. Впусти меня. Тебе дорог этот человек?  Грифф обнюхал Ерему, глаза вампира снова вспыхнули красным. Он вдавил когти в шею сильнее, алые струйки потекли по пальцам. Грифф зажмурил глаза и с наслаждением слизал кровь длинным мясистым языком. Я молчала, зубы стучали, будто в припадке. Пустить его? И что дальше? Ерема хрипел, лицо его багровело, меч вывалился на траву. Я увидела розовую ручку Брюса на ступеньках. Прыжок, свист — и зубчики воткнулись в плечо вампира. Грифф с досадой выдернул тяпку, осмотрел и с силой швырнул куда-то вдаль. Хорошо, если не до Китая. У них тут есть Китай? Раз уж наши миры территориально схожи... Глупые мысли скакали в голове, как буйные пациенты на пружинных кроватях. Если я его впущу, то скорей всего, он прикончит нас всех. А может, это план «Бэ» Маргариты, на случай, если с шабашем не выйдет. Тогда вампир убьет моих друзей, а в меня вселит бабку-ведьму, найдет способ. Глаз Еремы закатился.  — Я выпью всю его кровь. А потом пойду в деревню и осушу ее до капли, — вампир улыбнулся, кровь стекала по его подбородку.  Злость ошпарила горячей волной, в воздухе запахло азотом. Лицо вампира удивленно вытянулось, хватка ослабла, и Ерема с хрипом вдохнул.  — Так вот ты какая, — протянул Грифф, не сводя с меня пылающих глаз. — Может, нам с тобой и не нужна Маргарита, как считаешь?  По рукам словно пробежал электрический разряд, тело пульсировало от энергии. Волосы разметались, как от порыва ветра. Я сама не знала, на что сейчас способна.  И вдруг я услышала странный звук. Воркование голубей? Осенью? Из-за плеча вампира выросла Глория. Она выгнула шею, точно лебедь, красующийся перед подругой, из глиняной груди рвалось то самое урчание. Прикрытые глаза вспыхнули светом фар, вампир резко обернулся, но было уже поздно — грабли Глории обхватили его и притянули к себе. Вампир захрипел, рука, сжимавшая Ерему, разжалась. Мой охранник упал на ступеньки, закашлялся, засипел. А дракоша уже прижимала вампира к себе, второй граблей поглаживая его кожистые крылья. Грифф дернулся, с размаху вонзил клыки Глории в шею.  — Уруру, — кажется, в этом звуке я уловила восхищение и нежность. Глория высунула черный шершавый язык и облизала вампиру и тонкий хищный нос, и окровавленный подбородок с ямочкой. Вампир дернулся снова, пытаясь выбраться из крепких объятий, но Глория лишь прижала его теснее. — Ха-ррро-шыы.  Она развернулась и покатила к озеру. Черные крылья вампира подрагивали, пытаясь расправиться, ноги в щеголеватых черных сапогах с золотыми шпорами сучили, не доставая до земли.  — Это Гриффер, первый вампир, — откашлявшись, просипел Ерема. — Я слышал о нем. После разделения миров его посадили в какую-то магическую тюрьму. Отпускают раз в году.  Бледная Юлька встала с пола, оперлась на мою руку:  — У меня такое чувство, будто он мне все мозги высосал. Чего ж его не казнили?  — Соглашение с высокими о сохранении видов. Из-за этого соглашения и сумеречный лес не вырубили, как давно надо бы сделать. Я не очень разбираюсь в дипломатии. Вы лучше у воеводы спросите, как вернется.  — Надо убить вампира, — сказала я, глядя вслед удаляющемуся силуэту дракона. Кажется, Глория решила полюбоваться грозой у озера. Такого сильного, клыкастого да еще и крылатого мужчины ей раньше не попадалось. Можно надеяться, что она его долго не отпустит.  — Эй, полегче, — встряла Юлька. — Спрячь свою ведьму поглубже.  — Ты его слышала? Это чудовище похлеще моей бабули. Его нельзя оставлять в живых. Не сегодня, так через год он найдет способ нам отомстить. Или ты хочешь превратить Большие Запоры в Мертвые?  — Да нет, я целиком поддерживаю твое предложение, — пожала плечами Юлька. — Но тебе ведь надо быть хорошей, чтобы бабуля не могла подселиться в твое прекрасное тело сорок второго размера. Так что давай притворимся, что идея исходила от меня. Надо убить вампира!  Мы повернулись к Ереме.  — Как его прикончить?  — Я точно не знаю, — задумался Ерема. — Вроде серебряные пули его берут, кол в сердце из кладбищенской осины. Ну и солнце, конечно.  — Солнце подходит, — кивнула я.  — Надо дать Глории четкие инструкции, — Юлька застегнула молнию на куртке, натянула капюшон. — Пошли?  Мы втроем спустились к озеру. Глория заняла свое излюбленное место на берегу, бормоча и воркуя, как тетерев на току. Вампир все еще не сдавался. Он пытался вырваться, вгрызался в резиновую шею Глории, царапал шпорами шины, но, кажется, еще больше распалял страсть дракона.  — Глория, девочка моя, — ласково позвала ее Юлька. — Ты его держи крепко, не отпускай.  Глория повернула на нас фары, заставляя зажмуриться от света, кивнула, улыбнулась капканом зубов. Хвост обмотал ноги вампира, стянулся тугими кольцами.  — Пока солнышко не покажется, — добавила я.  Пусть высокие вычеркивают его из красной книги. А то ишь — хорошо устроились. Сами-то небось не отбиваются от сумертов и прочих чудовищ, сидят себе в своем высоком мире, а сюда и носа не кажут.  — Это просто ужасно, — выглянул из воды Кореней. — Это катастрофа! — Его картавое «р» сегодня звучало особенно трагично. — Этот крылатый прохиндей снова тут? Не говори, Василиса, что он и тебя пленил так же, как и Марго.  — Да тут у нас любовный треугольник, — поняла Юлька.  — Если бы не он, то Марго была бы моей. Так нет, явился, крылья распустил, песен ей напел, петух клыкастый, внушил дурацкие планы по покорению мира.  — Постой, Кореней, так ты был в курсе заговора? — удивилась я.  — Да какой там заговор, тоже мне, заговорщики, — отмахнулся водяной. — Но женщины любят революционеров. Предпочитают им настоящих семейных мужчин.  Он выглядел таким печальным, сидя в холодном озере под дождем, осыпаемый к тому же брызгами гейзера, что мне его стало до боли жаль.  — Послушай, Кореней, как насчет вечеринки? — выпалила я быстро, пока не передумала.  — Сразу да, — ответил водяной, двигаясь к берегу. — Я на подъем легкий.  — Что ты задумала, Вася? — спросила Юлька.  — Сегодня хэллоуин, — ответила я. — Повсюду карнавалы, ряженые. Мы проведем Коренея в наш мир и выполним последнее условие бабули. Значит, так. Я звоню Онисию — брату домового, и зову его сюда, для равновесия. Ты гуглишь, где дискотека с карнавалом. Потом переодеваемся и идем на танцы!  — Танцы! Обожаю! — водяной подпрыгнул и хлопнул ластами в воздухе.  Юля с сомнением посмотрела на светящееся радостью зеленое лицо.  — Он еще возьмет приз за лучший костюм, вот увидишь, — уверила я ее. — Ерема, — я повернулась к охраннику, который все еще держался рукой за шею и дышал с явным трудом. — Мы сегодня в ваш мир больше не пойдем. Так что иди-ка ты к Любомиле, полечись. На тебя смотреть больно.  Ерема посмотрел на меня с благодарностью, кивнул.  — А ты, кровосос, наслаждайся романтикой. Твоя последняя ночь. Тебе наверняка есть, о чем подумать.  Хорошо, что Грифф не мог испепелять взглядом, глаза его яростно полыхнули:  — Я вас...  Дракоша нежно уткнула вампира себе в грудь, не дав договорить, и смачно облизала черную как смоль макушку.  Продолжение завтра. Фото от пинтерест