https://www.youtube.com/watch?v=6Q1i7H7-IK4 Глава 3-я. "ВИЛЛА у МОРЯ". Часть 6-я. Вот над этими "склепами" (даже не подозревая об их существовании) наш компаньоны прошли в тот день... Вернулись на "виллу" только на следующий вечер, когда все уселись в машине, Коробов стал выезжать на шоссе, но спохватился: - "Друзья, давайте доедем до лимана - это же совсем близко!" - "А зачем? " - невольно спросил Щеглов, которому хотелось поскорее вернуться в лагерь, он беспокоился об оставшихся  ребятах и сыне. - "Берег посмотреть!" - ответил Шилик. - "В прошлый раз я ехал и вроде нашёл место, где лиман раньше с морем соединялся..." Выехали на шоссе и помчались вниз,  к белевшей впереди длиной пересыпи, она отделяла лиман от моря и тянулась на несколько километров. У песка шоссе закончилось, началась тяжёлая, разбитая дорога по песчаным буграм. Неожиданно впереди, примерно в том месте, где по расчётам Шилика, могли быть остатки древнего русла, соединявшие  некогда лиман с морем стояло несколько палаток, на берегу , полувытащенная на песок, лежала большая шлюпка. - "Это что ещё за экспедиция?" - с недоумением произнёс Щеглов. - "На туристов не похоже..." - "Может быть гидрографы приехали?" - предположил Коробов.  - "Вон, катер у них недалеко от берега, сейчас узнаем!"

https://ok.ru/bionikapat/topic/68644024374569 Машина остановилась неподалёку от палаток. - "Да тут аквалангисты!" - воскликнул Шилик, выскакивая из машины. - "У них и компрессор стоит!" В центре между палаток был вкопан деревянный стол, за которым сидело несколько человек - загорелые до красна, здоровые и крепкие парни в плавках. Возле палаток лежали ласты. Около компрессора, вроде те,  что при уличных работах подают сжатый воздух к перфораторам, в большом ящике стояли акваланги. Наш автор и его компаньоны поздоровались, ответили радушно, пригласив к столу. - "Что Вы здесь исследуете?"

Рисунок выше- /"Куриный бог" ("собачий бог", "собачье счастье", "боглаз") - небольшой камень с отверстием естественного происхождения, проточенным водой, речной или морской; ему приписывали свойства "оберегать животных и жилища от злых сил". Т.е., "куриный бог" - "апотропей" (от греч. "ἀποτρόπαιος" - "отвращающий порчу"), "амулет", "оберег"; в "археологии" и "этнографии" - название предметов и изображений, которым приписывалась "магическая способность отгонять злых духов". По А.Н.Афанасьеву, в Костромской губернии такой "куриный камень" вешали как "талисман" в курятнике, чтобы кикиморы не давили кур. В некоторых деревнях вешают в курниках "круглые камни с небольшим отверстием внутри"; такой камень, напоминающий "громовый молот Тора" - "предохраняет птицу от болезней" и называется "куриным богом". "Куриный бог" - у "славян" название "ритуального предмета", "оберега домашней птицы". Роль "куриного бога" могли выполнять "камешки со сквозными отверстиями", "горшок", "кринка" или "глиняный рукомойник без дна", "горлышко от разбитого кувшина", "изношенный лапоть" и другие. Обычно их помещали в курятнике около кормушки или над ней, под стрехами хлевов, вешали на кол во дворе и т.д. Делали это, "чтобы курицы хорошо спали и были целы, чтобы домовой и кикимора не пугали, не давили и не воровали их". По поверьям, "приносит удачу и здоровье нашедшему". Если камень дарился кому-либо, то одариваемый должен был поцеловать того, кто дарил, чтоб перенять удачу, здоровье и т.д /. Высокий парень с худым лицом и болтавшимся на груди "курьим богом", как называют этот "камень с дыркой", объяснил. Нежданно - негаданно  наша компания попала в лагерь "подводной археологической экспедиции", которую возглавлял Владимир Дмитриевич Блаватский. Блаватский в университете читал нашему автору курс "античной археологии", в те годы он  основал при "Институте археологии" специальную "подводную  археологическую экспедицию". Как известно, за последние 3 000 лет - берега Черного моря значительно изменили свои очертания, они опускаются, и портовые части древних городов оказались теперь под водой. Блаватский с помощью "аквалангистов-любителей" осуществил 1-е  подводные раскопки в нашей стране выяснив действительные размеры затопленных городов. Кроме этого, опрашивая рыбаков и проводя "подводные разведки", он составлял  "подводную археологическую карту", на которой отмечалось, где и когда находили у берегов  целые амфоры, их обломки и прочие древности. Фактически,  это была карта древних кораблекрушений. Мечтой Блаватского было найти целый древнегреческий  или римский корабль, подобно тем, что открывали "археологи" и "любители - аквалангисты" в Средиземном море. Если мы знаем что-то о технике того времени, знаем или можем себе представить наземный транспорт древних, то всё сложное и развитое "морское дело" - "судостроение", "перевозка грузов", "оснастка кораблей" - известно нам гораздо хуже. До начала "подводных исследований" - "археологи" довольствовались "изображениями судов на: мозаиках, фресках, вазах и монетах", так же описаниями, сохранившимися в "трудах древних авторов". но у Блаватского была ещё 1-на надежда, о которой он с воодушевлением рассказывал студентам на лекциях, считая, что "лишь поиски затонувших кораблей и подводные раскопки могут вернуть  утраченные, известные лишь  по упоминаниям труды древних атворов". Рукописи на пергаменте и папирусные свитки, заменявшие грекам и римлянам наши книги, хранились и перевозились в медных цилиндрических футлярах - "цистах".

Рисунок выше - /Тарханкут. Амфоры,  поднятые археологами со дна моря/. По его мысли, "то, что не сохранилось на земле и в земле могло оказаться на 1-м из таких погибших кораблей..." - "Здесь не так давно при "подводных работах" нашли несколько амфор", - сказал Юра Мишнев, 1-н из сидевших за столом "аквалангистов". - "Вот, в прошлом годы мы начали разведку и нашли ещё..." "Ну, ну", - поддакнул Щеглов, - "Мне Блаватский говорил об этом. А сам то он где? Здесь?" - "Нет, он приедет позже, мы только н7а днях приехали сюда, а замещает его  Борис Георгиевич..." - "Петерс?" - вмешался в разговор наш автор - "А где же он?" - "Вы знаете его? Скоро вернётся: в Евпаторию уехал вместе с нашим врачом". - "Ну и что  же вы сейчас делаете?" - допрашивал Мишнева Щеглов. - "Готовимся к раскопкам. Там вон", - он махнул рукой в сторону моря, - "видите поплавки ? Во-он белеются. Это буйки над амфорами - ещё 6 штук за эту весну вымыло из песка. Спускаемся, зондируем дно..." Окончить не успел, вернулся Шилик, уже успев познакомиться  с аквалангистами". - "Саша, у них там 3-и амфоры поднято, они у Петерсовой палатки лежат" - ещё издали закричал он. - "Это мы позавчера подняли", - объяснил Мишнев, шагая с нами по песку. - "Боялись, что шторм будет, потеряем или замоет их..." - "Ты подумай, какие хорошие!" - присел Щеглов рядом с амфорами. - "Гераклейские! И клейма есть... Пожалуй, ровесниками виллы будут!" На песке с палаткой лежали 3-и амфоры и несколько их обломков: горла с ручками, большой кусок стенки с ножкой. В отличие от тех, что находят при наземных раскопках, эти амфоры были окатаны, обтёрты песком. На многих оказались  наросты известняка, торчали острые головки полипов-балянусов. - "А глубоко лежали?" - спросил Коробов у Мишнева. - "Метра 3-и - 4-ре... здесь море не глубокое, дно ровное. - "И прямо на дне. Так из песка и высовываются... Тут как шторм - так обязательно новые амфоры вымоет. Да, мы и местных  жителей спрашивали, говорят, монеты находили, черепки..." - "Слушай,  Александр Николаевич", - обратился Шилик к Щеглову, - "а что, если мы здесь на денёк останемся? Работу я свою  почти окончил, Андрей тебе не нужен сейчас... Завтра вернёмся..." - "Завтра я не могу за вами заехать", - сказал Коробов. - "Не надо заезжать! На попутных доедем..." - "И у нас машина есть", - поддержал Мишнев. - "Петерс вот-вот приехать должен..." - "А где Вы спать будете?" - посмотрел на гостей с подозрением Щеглов. - "Устроимся! Борис устроит..." - "Это не проблема! У нас и мешки есть, и палатка свободная", - отозвался Мишнев. Так и решили. В самом деле, уж очень хотелось посмотреть на "подводную работу археологов", понырять, увидеть амфоры. Да повидать Петерса, с которым наш автор  закончил университетский курс. Невысокий, чёрный. сутуловатый, с быстрой скороговоркой, при которой проглатывал окончания слов, Петерс был человеком с "героической биографией". В 1942 году (когда ему исполнилось 15 лет), он ушёл на фронт к отцу и стал "разведчиком". Был ранен,  награждён, прошёл всю войну, а вернувшись, сел за парту, что бы стать "геологом". Когда студенты отвечали у доски урок или сбегали на стадион через чёрный ход, Петерс уже не первый год прокладывал по гольцам и рекам в якутской тайге труднейшие маршруты в поисках алмазов. После этого он работал "геологом" в Средней азии и там, соприкоснувшись со сказочным и красочным Востоком, пленяющим своей древностью, решил изменить свою жизнь. Теперь. что бы учиться на 2историческом факультете", Петерсу пришлось работать  на заводе - днём работать, а вечером ходить на лекции и семинарские занятия. Первыми на призыв Блаватского заняться "подводной археологией" откликнулись Борис Петерс и его приятель, тоже студент  вечернего  отделения - Иван Смирнов. Пара получилась колоритная: маленький, нервный и энергичный Борис и высокий, широкоплечий, медлительный Иван Смирнов - они, как атланты, выносили на своих плечах все "первые экспедиции". Иван умер нелепо, мгновено, в несколько дней - от рака лёгких и теперь всеми "подводными  делами в институте заведовал Борис Петерс. Он появился буквально чреез  несколько минут после отъезда Щеглова и Коробова. - "Приехали? А покормили Вас? Сейчас Вам мешки дадут", - заговорил Борис, как обычно суетясь, но нисколько не удивляясь появлению гостей. - - "Съездить надо было в евпаторию за медикаментами для врача. Видел амфоры? Завтра под воду пойдёшь посмотришь! Мы, может быть, и до корабля доберёмся... Тут видишь ли какое дело: Блаватского нет, надо к его приезду всё подготовить. Вот я и мотаюсь". - "Да сядь ты, посиди! Что ты всё торопишься?" - "Да я не тороплюсь! - скороговоркой ответил он и побежал что-то устраивать. В этом он был весь: всегда словно боявшийся что-то упустить, недосмотреть, оплошать в своей постоянной заботе о людях.

В тот вечер все легли спать очень поздно, когда уже деликатный Борис откровенно сказал, что  не только гости, но и он фактически "начальник экспедиции", нарушает режим. Гостей можно было понять, хотелось всё узнать об экспедиции, о её находках и работе. По мере сил Петерс старался  удовлетворит любопытство гостей: нашего автора -  по археологической части, Шилика - по  части колебаний уровня Чёрного моря, которым он всерьёз занимался  последнее время. По наблюдениям Петерса, древние берега Чёрного моря сейчас находятся на глубине  3-х - 4-х метров, к такому заключению пришли "археологи" после многократного  обследования затонувших  кварталов Пантикапея. Фанагории, Гермонассы и Нимфея, расположенных на берегах Керченского пролива, а так же Херсонеса и Ольвии.Что касается этого места, где  наша группа находилась сейчас, то по мнению Петерса, в древности именно здесь лиман соединялся с морем, предположение Шилика совпало с выводами Петерса. Правда Петерс считал, что отделение лимана от моря могло  произойти раньше, чем на берегах появились "греки". - "А как же корабль?" - спросил Шилик. - "С кораблём сложно. Как нашли его, знаете? Мишнев не рассказывал? Тут несколько  лет назад водолазы якорь вытащили. Деревянный якорь со свинцовым грузом. Возили они его, возили, а потом выкинули! Мы только недавно узнали, что был якорь. Если такой, как описывают, - значит настоящий античный. Жалко! Где выбросили - никто не помнит... А потом, после шторма, амфоры на дне увидели. Тогда здешний лоцман написал нам в Москву. Мы в январе сюда приехали. Холод, вода ледяная... Но поработали хорошо: 12 амфор подняли со дна! Вот тогда и было решено организовать эту экспедицию..."

По рассказу Бориса получалась  следующая картина. Корабль - теперь  точно известно, что из Гераклеи, - штормом был отнесён к берегу и попал на скалу. Эта скала сейчас скрыта наносами песка. О гераклейском происхождении корабля и груза можно судить по клеймам на ручках и горлах амфор. Все они изготовлены в нескольких гончарных мастерских в конце IV-III веков до н.э. Это как раз время расцвета греческого хозяйства на Тарханкуте. поскольку сильные штормы начинаются в здешних местах поздней осенью, можно думать,что гераклейский корабль шёл с пустыми амфорами за местным вином или же наоборот, загрузив вино местного производства, отправился в обратный путь... Тут Петерс углубился в сложные расчёты, по его словам выходило, что корабль был большим и вместительным. Об этом говорили размеры потерянного якоря и большие свинцовые листы обшивки, которые удалось поднять  со дна моря. Такой корабль должен был принимать на борт груз из 3 000 амфор, вместимостью около 15-ти литров каждая, а каждый виноградник обычного херсонесского гражданина, по расчётам С.Ф.Стржелецкого, изучившего урожайность и хозяйство херсонеситов, давал возможность его владельцу продавать около 45 000 литров вина - иначе говоря, как раз такой корабль.  О кораблекрушении свидетельствовали амфоры, свинцовые  листы обшивки, медные гвозди, которые эти пластины крепились к деревянным брусьям, и черепки чернолаковых сосудов. Была ещё  1-на любопытная находка. - "Вот, смотрите", - сказал Борис доставая из-под раскладушки, на которой сидели гости, довольно большой кусок известняка. Подобные куски, окатанные морем, валялись кое-где по берегу, т.ч. увидев их вместе с амфорами у палатки Петерса, даже не обратили на них внимания. - "А что это?" - спросил Шилик. - "Да ты возьми, возьми!" - настаивал Петерс. В руках у Шилика кусок развалился - он был уже расколот, в нём оказалась пустота и кусок деревянной палки. - "Это же топор!" - с удивлением произнёс костя. - "Вернее, отпечаток топора". - "Точно, мы такие куски находили на дне и не брали, а тут я решил расколоть и посмотреть - видишь, что  осталось от греческого топора, 1-на рукоятка... Понимаешь, что произошло?" - "Понимаю! Сначала железный топор в воде заржавел, потом оброс ракушечником, известью, но пока создавалась  такая скорлупа, морская вода съела остатки железа..." - "Хочешь посмотреть, как он раньше выглядел?" От туда же, из под кровати, Борис вытащил гипсовую  отливку топора, она точно укладывалась в форму - топор получился узкий, похожий  сверху на клин, с полукруглым, оттянутым лезвием, верхнего угла у него не хватало. - "Что, обломан был?" - поинтересовался Шилик. - "Нет", - Борис как бы зажал пальцами отсутствующий кусок. - "Понимаешь?" - "Воткнут в дерево?" - "Верно! Они наверное мачту рубили, когда их  к берегу несло! А увидели, что всё, уже не выбраться, сами спасаться стали, а топор был корабельного плотника..." Явное сомнение собеседников, только раззадорило Петерса. - "А Вы видели, как плотники со своим инструментом обращаются?" - бросился он в наступление. - "Какой плотник бросит топор? Он его обязательно или за пояс заткнёт, или в бревно всадит! С собой он брать топор не стал - не до того было, а в дерево его всё-таки всадил - по привычке. И этот кусочек, пока торчал в дереве оброс ракушечником, а когда дерево сгнило, вместе с ним отвалился..."

Рисунок выше - /Аквалангисты-археологи". В центре - Б.Г.Петерс/. На следующий день гости сидели вместе с Петерсом в шлюпке, стоящей на якоре в 200-ах метрах от берега. Ветер ещё не поднял волну, море чуть колыхалось и в прозрачной воде были видны тёмные фигуры "аквалангистов", работавших на песчаном дне. Петерс и Мишнев стояли на носу шлюпки, держа в руках тонкие капроновые шнуры, время от времени они подёргивали их и в ответ получали такой же сигнал: "аквалангисты" сообщали, что всё в порядке. Вокруг шлюпки на воде покачивались белые буйки, от которых  вниз отходили тросики, внизу тросики крепились  к найденным амфорам, с берега буйки было видно хорошо, по этим буйкам, появлявшимся на месте каждой новой находки, "археологи" составляли точный план. - "Скоро ты нас в воду спустишь?" - спросил наконец Петерса Шилик. - "Через 3-и минуты, сейчас 1-на пара  поднимется, Вы пойдёте". В ногах лежали только что заряженные акваланги, Шилик подгонял лямки по своим плечам. При такой небольшой глубине - около 5-ти метров - надобности в аквалангах, что бы взглянуть на амфоры, не было. Достаточно маски с трубкой и ласт, но в маске приходится всё время всплывать, а так хотелось почувствовать как работают на дне аквалангисты. Отсюда, с лодки, их движений почти не было видно, только шумные пузыри выходящего воздуха, вырывавшиеся из клапанов, свидетельствовали о  жизни и какой-то подводной деятельности. Ровно через 3-и минуты на поверхности показались 2-е подводников, они вскарабкались по железному трапу, спущенному с кормы шлюпки в воду и сняли акваланги.Несмотря на  жаркий солнечный день и тёплую воду, ребята в толстых свитерах, какие надевают водолазы под костюм, - не так холодно. Лежать почти неподвижно на дне, вонзая в песок длинный и тонкий металлический щуп, пытаясь обнаружить амфоры или остатки корабля, - занятие малоувлекательное и тяжёлое. - "Давайте!", - повернулся к гостям Борис. Застёгнуты лямки, надет пояс со свинцовым грузом, отрегулирована подача воздуха из баллонов, во всей этой амуниции становишься неуклюжим и с трудом подходишь к борту. - "Приготовиться к спуску!" - командует Петерс. - "Готов!" - отвечает Шилик и берёт в рот загубник. - "Пошёл!..." Шилик, придерживая руками маску, что`б не слетела, отталкивается и переваливается спиной через борт (если нырять как обычно, репродуктор акваланга может с такой силой ударить по затылку, что человек потеряет сознание, а так баллоны смягчают удар о воду). Следом за ним плюхается сопровождающий. - "Приготовиться к спуску!" - командует  нашему автору Борис. - "Пошёл!"

https://ok.ru/bionikapat/topic/68555562112297 Акваланг наш автор надел 1-й раз в жизни, теоретически всё было известно и отработано, но между плаванием в маске и в акваланге оказалась огромная разница. Мешали широкие и жёсткие ремни, затылок периодически ударялся о редуктор, груз на поясе оказался слишком мал и вода выталкивала на поверхность. Наконец, все неполадки были устранены, гости спустились вниз. На светлом песке, по которому бежали солнечные блики, выделялись тёмные туловища амфор. В воде все амфоры казались гораздо больше и объёмнее, чем на берегу, на них белели известковые наросты: колонии балянусов перемежались чёрными гроздьями мелких мидий. Когда наш автор заглянул в горлышко 1-й из амфор, на него уставились выдвинутые на стебельках глянцевые глаза краба, испуганно зашевелившего клешнями и попятившегося вглубь. Да, конечно, несколько амфор, лежащих на песке, куски свинцовой обшивки, даже топор - это немного. В Средиземном море подводные археологи находят мраморные и бронзовые статуи, колонны, сотни таких амфор, почти целые корабли...Но ведь и условия в Средиземном море другие, поиски начались гораздо раньше. Там нет такого изменения береговой линии, нет подводных оползней, обвалов. Этот корабль затонул слишком близко от берега, на мели, его разметало штормами, будь здесь большая глубина, корабль сохранился бы целиком: ниже 20-ти метровой отметки действуют только морские течения, какой бы ни был шторм, волнение на такую глубину не доходит. Именно эти условия позволили обследовать и поднять множество произведений античного искусства с затонувшего у берегов Туниса (неподалёку от Махдии) древнего корабля. Около Марселя знаменитый Ив Кусто частично раскопал большой грузовой корабль, шедший из Италии, а всё началось с таких же амфор, которые заметили рыбаки на дне моря... - "Ну и как?", - ревниво спросил нашего автора Петерс, когда время истекло и пришлось подняться на поверхность. - "Ожидал более внушительное зрелища?" Наш авто пожал плечами. Конечно ожидал! Но ведь всё начинается с малого: сегодня черепок, завтра амфора, а там и до самого корабля недалеко... #ВиллаУМоря #Археология