Мать

Входная дверь не поддавалась. И вроде бы ключ тот самый, да только намертво встал в замочной скважине. Тамара упёрлась в дверь всем телом, подталкивая коленом. Позади послышался скрип, и, обернувшись, девушка заметила подглядывающую из соседней квартиры физиономию. Медленно показался длинный острый нос, затем взлохмаченная копна седых волос и сморщенное, словно высушенное яблоко, лицо. Взглянув на девушку с подозрением и опаской, старушка взвизгнула:
— Люди, грабят! — и скрылась в своей квартире.
Не моргнув и глазом, Тамара продолжила безуспешные попытки попасть в квартиру.
Спустя минуту на лестничной площадке снова появилась та самая старая соседка. И на этот раз её появление не на шутку испугало Тамару. Одетая в белую сорочку до пят, старуха держала в руках длинную швабру и надвигалась на девушку. И настроена она, судя по всему, была воинственно.
— Пошла вон! Или я сейчас же милицию вызову! Вот поганка! — выпучив белесые глаза, пригрозила старуха.
Припёртая к стене молодая девушка, наконец заговорила:
— Тамара я, дочь покойной Анны Павловой!
— Неужто и впрямь Тамара! Не врешь? — ещё раз грозно взмахнув шваброй, не веря своим ушам, переспросила старуха.
Растерянная девушка утвердительно закивала головой.
— Надо же, как выросла. Разве признаешь через столько лет, — убрав швабру в сторону, виновато пробубнила старуха. — А я Клавдия Ильинична, если помнишь. Хотя куда уж там! Я тебя крошкой видала в последний раз. Ты, деточка, не серчай на меня шибко. Это я для порядка, мало ли. Ходят тут всякие. Давеча вот Степан Ивановича обокрали. Все сбережения захапали. Иуды, чтоб их чёрт побрал! А тут ты. Вот я и подумала, что воровка дверь вскрывает.
— Тётушка ключи дала. Я не могу дверь открыть. Не знаю, что делать. Хоть под дверью ночуй, — вздохнула Тамара.
— Давай подсоблю, милая. Я за квартирой присматривала, опыт имеется! — проговорила Клавдия Ильинична и чуть надавила ногой в нижний угол двери.
Замок щёлкнул, дверь открылась.
— Спасибо вам, Клавдия Ильинична! — заходя, поблагодарила Тамара.
— Выключатель справа, — указала соседка и спросила: — Показать тебе, что да как? Забыла уже, поди.
— Не нужно, я сама осмотрюсь и разберусь, — отказалась Тамара.
— Ты на время, аль навсегда? —поинтересовалась напоследок старушка.
— Поживём, узнаем. Ещё не решила, — вздохнула Тамара.
— Ты заходи, если что понадобиться, —сказала старушка и скрылась в своей квартире.
Тамара медленно прикрыла дверь и неспешно прошла по коридору, оглядывая пространство. Взору предстали всё те же обшарпанные стены, старый сервант с советским чайным сервизом, чаши которого рассекали трещины. На полках таилась хрустальная ваза, что мать так и не успела продать на барахолке.
По щекам девушки хлынули слёзы. Обида на мать разъедала изнутри.
Среди хлама и пыли Тамара обнаружила фотоальбом. На ватных ногах она добралась до ветхого скрипучего дивана и присела. Рассматривая семейные фотографии, девушка погрузилась в воспоминания.
На одной из фотографий на неё смотрели молодые родители. Мама в белом свадебном платье и очаровательной шляпке. Рядом отец в сером костюме с нежностью держит её за руку. На другой фотографии у мамы уже заметно округлился животик. Сияющие глаза выдают счастливую женщину.
А вот и отец на руках с новорожденной девочкой. Дочь назвали Тамара, в честь бабушки. И семья считалась вполне благополучной ровно до того, пока в 1991-м году мама не потеряла мужа. Отца Тамары обнаружили мёртвым у подъезда. То с ним сотворили нелюди, которых так и не нашли. Избили, желая заполучить его кошелек со ста двадцатью рублями. Оставшись одна с дочерью на руках, Анна не справилась с ударом судьбы. Жизнь молодой женщины пошла под откос.
Поначалу мать изредка уходила из дому, оставляя дочь одну. Затем всё чаще и чаще возвращалась под утро. Сбрасывая с себя одежду прямо у порога, устремлялась в душ. Где, захлебываясь слезами, стирала кожу до крови, смывая яркий макияж, чужой запах пота и табачный дым. Лишь после, повзрослев, Тамара поняла, чем мать зарабатывала на жизнь в те страшные годы, чтобы прокормить себя и дочь.
Время от времени в квартире появлялись мужчины, принося за пазухой конфеты для девочки и бутылочку горячительного для её матери. И в то время, пока маленькая Тамара лопала конфеты, очередной ухажер вместе с мамой уединялся в спальне.
Теперь дочь видела мать трезвой в редкие дни. Напиваясь, Анна то веселилась, то наоборот, рыдала и кляла горькую судьбу. Не единожды женщина пыталась покончить с собой, но довести дело до конца духа не хватало. И однажды таки, у нее это получилось.
Анна открыла газ, и взяв дочь на руки, осталась с ней на кухне. Она говорила шестилетней Тамаре, что так будет лучше для них обеих. Шептала о том, как жесток этот мир к ней самой, и он как сломает и не пощадит маленькую Тамару. Мать рыдала, а потом её глаза закрылись. Она уснула навсегда. Тамара плакала и пыталась её растормошить, а затем открыла входную дверь, зовя бабу Клаву и потеряла сознание. На крик выскочили соседи.
Необъяснимым чудом девочка осталась жива. Мать схоронили, и сиротку забрала одинокая бездетная тетка, что жила в маленькой деревеньке за тысячу километров от родного города Тамары.
Тетка Валя оказалась женщиной доброй и сердечной, воспитала девочку в любви и заботе. После окончания школы Тамара не решилась покинуть деревню и оставить пожилую болезненную тётушку. И осталась дохаживать её. Так пробежал год, а два месяца назад тетушки не стало. Тамару уже ничего не держало в деревне. Перед смертью тетушка отдала ключи от квартиры её покойной матери, свои накопления и велела той, как она помрёт, уезжать в город и поступать в институт.
И вот Тамара здесь. Одна, в большом незнакомом городе, в той самой квартире, где много лет тому назад развернулась трагедия её семьи.
Взяв себя в руки, все последующие дни девушка приводила жилище в порядок. Мешками выносила старый хлам, отмывала каждый сантиметр, поменяла шторы, переклеила обои. И, наконец, квартира преобразилась. Пусть получилось очень скромно, зато чистенько и уютно.
Завтра девушка собиралась в институт, чтобы подать документы. Терзаемая переживаниями и волнением, долго не могла сомкнуть глаз. Вдруг до слуха донеслись странные звуки, что исходили на лестничной площадке. Точно за её дверью кто-то тихонько корябал старую обшивку. Встав с кровати, Тамара прокралась на цыпочках в коридор и взглянула в дверной глазок. На площадке не единой живой души. Однако исходящий звук только нарастал.
— Кто там? — испуганно крикнула Тамара.
Звуки за дверью прекратились. С минуту девушка продолжала смотреть в глазок, надеясь увидеть того, кто нарушает её покой. В свете тусклой лампы, освещающей площадку, по-прежнему никого не было.
Тамара облегчённо вздохнула. «Должно, быть, проделки хулиганов», — решила она и отправилась в спальню. Как за спиной раздался оглушительный стук, заставивший её вздрогнуть и вжаться в стену. Напуганная до смерти, Тамара не могла даже закричать. В горле пересохло, сердце колотилось так, что того и гляди выпрыгнет из груди. Тот, кто находился снаружи, неистово тарабанил в дверь, тем самым требуя отворить её.
Двигаясь вдоль стены на отяжелевших ногах, Тамара добралась до телефона и собралась звонить в милицию, когда следом стук в дверь прекратился. Возникла давящая тишина, в которой Тамара услышала собственное сердцебиение. Снова вернувшись к двери, прильнула к глазку. За дверью, как и ранее, никого не было.
«Хулиганье!» — выругалась девушка, и направилась в кухню. Налив стакан воды, мгновенно осушила его и вернулась в спальню.
Лишь сейчас она ощутила леденящий холод, что внезапно окутал каждый уголок квартиры. Поежившись, Тамара сгребла несколько одеял и обессиленно упала на кровать. Жизненные силы будто покинули её. Налитые свинцом веки закрылись, и она погрузилась в тяжелые сны.
***
Ночью Тамару мучили неприятные и бессмысленные сны. В которых она то и дела бегала к дверям, всматриваясь через глазок в полумрак лестничной площадки. Непрекращающийся стук сводил с ума. И она уже было хотела открыть дверь, но что-то внутри неё подсказало не делать этого.
Утром девушка проснулась совершенно разбитой. Голова гудела, а в горле застыл тошнотворный ком. Отложив поездку в институт, Тамара едва доковыляла до двери и, приоткрыв её, выглянула на лестничную площадку. У порога заметила грязь. Влажная и скользкая, она была размазана по бетонному полу и обшивке двери. «Вот ещё напасть!» — возмутилась девушка, продолжая винить хулиганов.
Оставшийся день Тамара провела на диване. Головная боль и приступы тошноты усилились. Задремав к вечеру, она и не заметила, как настала ночь.
После полуночи её заставили пробудиться звуки за дверью. Как и предыдущей ночью, кто-то царапал обшивку. Терпению пришел конец. Вооружившись молотком для устрашения, Тамара подкралась к двери, повернула ключ и резким движением распахнула её. Она ожидала увидеть что угодно, но только не пустую площадку.
Грязи на пороге стало заметно больше. Метнувшись к ступеням, девушка перевалилась через перила и вгляделась в нижние этажи. Подождав пару минут и не заметив ни единой живой души, ни тени, ни звука, Тамара, волоча ногами, направилась в квартиру.
У самой двери её неожиданно обдул леденящий ветерок, словно кто-то невидимый глазам, проскочил внутрь. Девушка отшатнулась в сторону. На полу её взору предстали грязные следы босых ног, что вели на кухню. В груди защекотало, в ушах зашумело. На дрожащих ногах она прокралась в коридор и замерла. Из кухни доносилось всхлипывание и дребезжание посуды. И Тамара уже хотела заглянуть за угол, как дверь кухни с грохотом захлопнулась. Удар был настолько сильным, что дверь едва не слетела с петель. С криком ужаса Тамара бросилась прочь из квартиры.
В домашних тапочках и халате оказалась на улице. Ей повезло встретить отзывчивого мужчину, который помог вызвать милицию. Тамара тряслась и плакала, утверждая, что в её дом пробрались воры. И каково было её удивление, когда милиция никого не обнаружила. Кроме этого, все вещи находились на своих местах, и даже кошелек с деньгами лежал нетронутым на тумбочке в коридоре.
— Вот же, посмотрите, следы! — воскликнула было Тамара, вспомнив о грязных следах, оставленных на полу.
Однако ни грязи у порога, ни следов не осталось.
— Вы считаете, что мне это привиделось? — с трудом сдерживая вновь накатывающие слёзы, не сдавалась она.
— Девушка, все вещи на месте. Следов взлома нет. Что вы хотите от нас? Возможно, вас жестоко разыграли, — ответил один из милиционеров.
— Я так не думаю. Вы обязаны мне помочь! — ища спасения, возразила Тамара.
— Тамара, как вас по батюшке? Ах да, Игоревна! Мы можем оформить ложный вызов, и вам придётся оплатить штраф. Но я предлагаю не доводить до этого. Думаю, вам стоит успокоиться, выспаться и обо всём забыть! — закончил разговор второй.
Тамара стояла на лестнице и смотрела вслед удаляющимся сотрудникам милиции. В этот миг она как никогда почувствовала себя одинокой.
— Тамарочка, что случилось? —раздался голос.
От неожиданности девушка содрогнулась, но, увидев Клавдию Ильиничну, дала волю слезам.
— Милая моя, — обняв её, поспешила утешить соседка. — Пойдем ко мне, расскажешь. Я тебе чайку травяного заварю. Он успокоит и согреет, дрожь твою уймет.
В квартире Клавдии Ильиничны было светло и уютно. Повсюду висели фотографии.
— Это мой покойный супруг Виктор Иванович. А это сынок с семьёй. Внучата мои: Максимка и Маргарита. Смешные они, всюду носы свои любопытные суют, — рассказывала старая соседка, провожая Тамару на кухню. — Присаживайся, дочка! Сейчас чайник поставлю.
Вскоре старушка принесла Тамаре плед, укатала её и заварила чай. Девушка выпила половину кружки и ощутила тепло во всём теле. Дрожь прекратилась, мучившая всё это время тошнота отступила.
Душистый чай на травах и впрямь оказался чудодейственным. Теперь она могла рассказать старушке о произошедшем. Клавдия Ильинична внимательно слушала Тамару. Молчала, качала головой и вздыхала.
— Зря ты, деточка, дверь открыла. Плохо дело, — нахмурившись, заключила старушка. — Собственноручно впустила ходячего покойника в своё жилище.
— Ходячего покойника? — сглотнула Тамара. — Что покойнику от меня понадобилось?
— А кто же знает? Вот это и понять надо! Кто к тебе пожаловал и какую цель преследует.
— Вы ведьма? — испуганно спросила Тамара.
— Вот дуреха! — засмеялась она. — Нет, милая, просто жизнь длинную прожила. Многое видала, да такое, что и врагу пожелаю. Бабка моя ведуньей была, а я иной раз подслушивала да подглядывала. Дар свой она в могилу унесла, а знания кое-какие я урвать успела. И вот что скажу. Дабы узнать, кто пришел к тебе, зажги свечу. Возьми большое зеркало и поставь напротив себя. В нём и увидишь истинное лицо. Ты главного не забудь: после зеркало накрой простынкой. Зеркала - это вход в загробный мир, что скрыт от наших глаз. Не даром их покрывают после смерти, боясь возвращения усопших. Ну, теперь поспать надо и сил набраться. Тебе они понадобятся!
Клавдия Ильинична любезно предложила Тамаре остаться у неё до утра. Расстелила постель и уложила на софе в зале.
Девушка долго не могла сомкнуть глаз. Да и как тут уснешь. Вспомнились ей рассказанные покойной тётушкой былички о нечистой силе, о ведьмах и ходячих покойниках. В детстве всё услышанное казалось ей страшными сказками. А теперь что? Выходит, правда? Или умопомрачение? В этих раздумьях Тамару сморил сон.
***
Произошедшее ночью утром мерещилось Тамаре кошмарным сном. Девушка металась в поисках ответов. С одной стороны, слова Клавдии Ильиничны о ходячем покойнике звучали бредово и веяли мракобесием. С другой - соседка не производила впечатление выжившей из ума старухи. Напротив, она была добра к ней и говорила весьма убедительно. Но куда гораздо более правдоподобной версией Тамаре показалось предположение милиционера о злой шутке хулиганов. Возвращаться в квартиру не хотелось, но и идти больше некуда. В деревне её никто не ждёт, в городе знакомых и близких нет, а навязываться старой соседке неуместно.
Словно вор, Тамара прокралась в собственную квартиру, боясь встречи с незваным гостем. Здесь девушку ждал ещё один неприятный сюрприз. Повсюду разбросанные вещи, разбитая посуда. Кто-то ночью разгромил квартиру. И Тамару осенило, ведь она так и не сменила по возвращению из деревни входной замок.
«А если милиционер прав? И некий паршивец, имея ключи, в довесок ко всему, забрался ночью в её квартиру. Устроил кавардак и злорадно смеётся над ней?» — размышляла девушка. Поистине это звучало куда реальней, чем приход усопшего покойника.
Ничего не оставалась, как вызвать мастера и сменить дверной замок. И пока тот делал свою работу, Тамара разгребала бедлам в квартире. Спустя час она облегченно вздохнула, сжимая в руках новенькие ключи.
Уже стемнело, когда Тамара отправилась в магазин, а вернувшись всего через полчаса, онемела, сдерживая крик ужаса, прикрыв рот ладонями. Взору предстали выдвинутые ящики и распахнутые настежь шкафы. Выброшенные на пол вещи и вывороченные цветочные горшки. Тамара сползла по стенке, обхватила колени руками и тихо заскулила. И уже собралась завыть в голос от охватившего её отчаяния, как вспомнила наставления тетушки: «Никогда не сдаваться!» Эти слова всегда приводили в чувства и заставляли девушку уверовать в свои силы.
— А вот это видал? — показывая в пустоту неприличный жест, неожиданно выпалила Тамара. — Не знаю, что ты такое, но я тебя не боюсь! — прокричала она невидимому гостю, о котором говорила Клавдия Ильинична.
Сомнений не осталось. В квартире она не одна, и бок о бок с ней таится нечто не из мира сего. Значит, придётся поступить так, как говорила старушка.
Девушка заранее приготовила свечу и большое зеркало. Накрыла его простыней и, опустившись на колени, расположилась напротив, в центре зала. Тамара стала выжидать, когда ходячий покойник вновь проявит себя. И он не заставил себя долго ждать.
Уже после полуночи на кухне послышались шаги босых ног. Тамара подобралась ближе и заглянула в щель чуть приоткрытой двери. В кухне никого не оказалось. Вернее сказать: живого человека, которого можно лицезреть.
Вдруг некто невидимый настиг дверь и та с грохотом, захлопнулась перед носом Тамары. В два шага девушка преодолела расстояние от кухни до зеркала, зажгла свечу и скинула простынь. Не сводя глаз, она смотрела в отражение позади.
В следующее мгновение в стекле кухонной двери возник женский силуэт, и со скрипом дверь медленно отворилась. Показались скрюченные пальцы тощих рук, затем копна распущенных длинных волос, стекающих по плечам и прикрывающих бледное лицо. Не живая и не мертвая, костлявая женщина принесла с собой могильный холод. В нос ударил запах сырой земли.
Тамару настиг ужас. Тело сковал паралич. Крик застыл в горле. Девушка судорожно хватала ртом воздух. В тоже самое время женщина в отражении прошла позади, не замечая её присутствия. Она ощупывала мебель, осматривала предметы жилья. Губы беззвучно шевелились, и рассеянный взгляд плутал по квартире.
Её движения, черты лица показались Тамаре знакомы и болью отозвались в самое сердце.
«Мама?» — не веря своим глазам, прошептала пересохшими губами Тамара в отражение зеркала. Женщина встрепенулась и медленно обернулась к девушке. Выглядела она растерянной и беспомощной. Сделав пару нерешительных шагов, упала на колени позади неё. Налитые синевой губы задрожали, из печальных, затуманенных пеленой глаз текли слезы. Границы двух миров, мертвых и живых, стерлись. Мать, наконец, увидела её.
«Мамочка!» — сорвалась на крик Тамара.
Страх ушел, а вместе с ним многолетняя обида. Тамаре захотелось прикоснуться к матери, обнять и прижаться хотя бы на мгновение. Увы, это было невозможно. Всё, что оставалось девушке - смотреть на её отражение в зеркале.
Мать тянула к ней свои руки и беззвучно шептала. Её губы двигались быстро, то нежно улыбаясь, то строго сжимаясь и растягиваясь в тонкую ниточку. Тамара силилась понять, но её словно накрыло глухим прозрачным куполом, не позволяющим расслышать ни единого слова.
«Я не понимаю, мамочка!» — захлебываясь слезами, прошептала Тамара.
Мама застыла в раздумьях и затем медленно, по буквам произнесла: «Прости!»
Тамаре удалось считать по губам. Одно единственное слово, так много значащее для девушки. Слово, что может изменить жизнь, даровав отпущение, развязав узел обиды и гнева.
В следующий миг, подобно дымке, мама растаяла в воздухе, оставив плачущую Тамару одну в пустой квартире.
Впервые со дня смерти матери девушка посетила её могилу. Долго и молчаливо стояла у проржавевшего креста. Пристально вглядывалась в овальную фотографию, с которой на неё смотрели печальные, уставшие глаза несчастной женщины.
В былые времена Тамара ненавидела эту женщину, что подарила ей жизнь. Винила в том, что та была слаба, едва не погубила её, а потом вовсе оставила одну. Эта ночь всё изменила. Мать приходила к ней за прощением. Встреча требовалась им обеим. Одной, чтобы найти покой среди мертвых, другой - чтобы отпустить прошлое и начать жизнь без гнетущих обид, высасывающих из неё жизнь. Уходя, девушка склонилась над фотографией и, прикоснувшись к ней губами, прошептала: «Я не успела ответить. Я прощаю тебя, мамочка. Покойся с миром, родная моя».
Тамара покинула кладбище и неспешно двинулась по аллее. Тяжелый болезненный груз спал с плеч. Она смогла простить маму. На душе стало легко и светло, как ещё никогда не бывало. Глубоко вдохнув свежего воздуха, она улыбнулась и твердо решила: «Теперь всё будет хорошо!»
Новая соседка
В три часа ночи, когда измученные мартовским зудом коты уже отыграли свои концерты, полицейский «бобик» развез по вытрезвителям последних дворовых выпивох, а из окон перестали раздаваться звуки популярных сериалов, в квартиру № 32 позвонили.
Фёдор, в отличие от остальных членов семьи, имел чуткий сон. Открыв глаза при первом же «дзыыынь», он с горечью осознал, что сон теперь не вернётся в ближайшие полчаса, а остальные тринадцать нажатий на звонок подкрепили его умозаключение. Желание убить пересиливала лень и мысли о чреватом тюремном сроке. «В тюрьме хотя бы не нужно ходить на работу», — мечтательно думал про себя тридцатипятилетний продавец пылесосов и рыскал глазами по ночной квартире, присматривая предмет потяжелее. В темном углу он заметил силуэт, который, судя по формам, вполне годился для того, чтобы нанести незваному гостю травму, хотя бы душевную. Пошарив руками по стулу, он нащупал халат и накинул его на плечи. То, что халат принадлежал его жене, которая, к слову, была в два раза крупнее самого Фёдора, хозяин дома не задумывался. В такие минуты он вообще предпочитал доверяться исключительно инстинктам, боясь израсходовать запасы серого вещества, которое он и так неоправданно растрачивал на работе.
Потенциальным оружием в углу оказался пипидастр, купленный для непонятных целей и поставленный туда в качестве предмета интерьера. Не желая тратить время на поиски чего-то более существенного, Фёдор вооружился тем, что есть и направился к двери, за которой стоял явно сумасшедший человек и без конца давил на звонок. Когда дверь в коридор распахнулась, и перед ночным гостем предстал угрюмый мужчина в плюшевом розовом халате с пестрой мохнатой метелкой в руках, тот (а точнее, та) даже не удивилась.
— Добрый вечер, это вы пианино продаете? — спросила негромко сухощавая старушка в синем халате с ромашками и с большими круглыми очками на носу.
— Чего?! — в этот момент Фёдор подумал, что он ошибся реальностью, и это всё ещё продолжается сон. Он пошлепал себя по лицу пипидастром и тот, защекотав нос, вызвал чих.
— Будьте здоровы, — любезно произнесла старушка дрожащим голосом и тут же продолжила: — я хочу купить у вас пианино! — она была настойчива и решительна, несмотря на обстоятельства этого разговора.
— Бабушка, какое, к черту, пианино? На улице ночь, нормальные люди спят. Может, вам скорую вызвать? — раздраженный такой наглостью Фёдор хотел кричать, но сдерживал себя из уважения к остальным соседям.
— Ой, сынок, прости, Бога ради, я ничего не вижу. Проснулась и не знаю, который час. Я ваша соседка снизу, две недели назад переехала. Мне
Галя из двадцать девятой сказала, что у вас пианино продается, вот я и решила купить. А то дома скучно, хоть поиграю.
Фёдор помахал разноцветной безделушкой перед лицом женщины и, не обнаружив признаков внимания, сделал вывод, что очки на ней надеты лишь для виду.
— Завтра приходите, все спят, мне на работу через четыре часа вставать, — как можно вежливее сказал Федя.
Старушка тут же ударилась в извинения и поспешила удалиться. Тяжело вздохнув, Фёдор кинул пипидастр обратно в угол и, приняв сорок капель вонючего корвалола, завалился спать. Когда сон уже практически настиг продавца пылесосов, раздался звонок в дверь. «Нет, вы, блин, издеваетесь?!!» — Федя хотел прокричать это вслух, но всё же не стал, боясь потревожить жену, которую при всём своём желании не разбудил бы даже танк.
Федя нервно повернул барашек дверного замка и уже готов был нанести удар очередному пришельцу, как вдруг увидел на пороге всё ту же соседку снизу.
— Здравствуйте, подскажите, это вы пианино продаете? – совершенно невозмутимо спросила старушка, как будто этот разговор не состоялся несколько минут назад.
— Вы что, издеваетесь?! — зарычал обозленный от такой наглости Федя.
— Нет, что вы. Мне Галя из двадцать девятой сказала, что у вас пианино продается, — лепетала бабушка, глядя куда-то вбок.
«Ну, Галя из двадцать девятой! Помощница хренова!» — давился про себя злобой мужик.
— Я вам уже сказал, приходите завтра, мы спим, на дворе ночь! — на этот раз голос Фёдора звучал не так любезно, и он уже практически срывался на крик. Женщина снова извинилась и ушла восвояси, пообещав вернуться утром.
Федя закрыл дверь и направился к кровати, бубня себе под нос что-то про утренний визит к Гале, а заодно и к участковому. Правда, он пока не решил — к врачу или полицейскому. Не успел Федя снять халат и сесть на остывшую часть кровати, как в динамике красиво запели соловьи, сообщая о том, что в дверь звонят.
Продавец пылесосов безнадежно взвыл. Он вскочил с кровати и быстрым шагом достиг комнаты сына, который обычно спал в наушниках и ничего не слышал.
— Андрей, вставай! — стянул взбешенный отец одеяло с храпящего подростка.
Ноль внимания. Бесконечные соловьиные трели сводили Фёдора с ума, и в ярости он пнул сына:
— Вставай, кому говорю!
Ребенок, наконец, открыл глаза. Андрей унаследовал от родителей самые важные черты: от мамы телосложение, от папы эрудированность, от соседа рост. В сумме этот жлоб представлял из себя упитанного под два метра ростом детину, который при желании мог бы нокаутировать любого одним своим видом, но сам по себе был человеком мягкотелым и слабохарактерным
— Чееего? — жалобно простонал невыспавшийся ребенок.
— Пианино потащим! — кричал отец.
— Какое еще пианино? — плакал сонный увалень, не желающий принимать участие во внезапном отцовском помешательстве.
— То самое, на котором ты за три года в музыкальной школе только «чижика-пыжика» играть научился, будь оно неладно!
— По-моему, в дверь звонят, — с надеждой в голосе сказал Андрей, не зная, как ещё увильнуть от непредвиденной ночной работы.
Сгорая от бешенства, отец схватил здоровяка за ухо и тот, скуля от боли, был вынужден подчиниться странному поведению резко озверевшего родственника.
Последние 5 лет пианино заменяло собой полки в гостиной. На нем хранились древние журналы по вязанию, пустая ваза, норковая шапка и полуживой фикус, который поливали лишь в те дни, когда в доме затевалась уборка.
Аккуратно разбросав весь этот хлам по комнате, отец и сын вцепились в неподъемный агрегат и, пыхтя от натуги, потащили его в сторону выхода.
Соловьи продолжали свою издевательскую песню. В этих имитированных птичьих голосах Фёдору слышались насмешки и упрёки. Он дал сам себе обещание, что обрежет провода по завершению этой абсурдной сделки.
Разбив по пути злосчастную вазу и снеся половину косяка, они, наконец, добрались до входной двери.
— А мы соседей снизу не разбудим? — предусмотрительно поинтересовался сын.
— Они и без нас неплохо справляются с этим! — кряхтел отец.
Дверь открылась. На пороге, как и ожидалось, стояла всё та же бабушка — божий одуванчик.
— Здравствуйте, — галантно поздоровалась она.
— Доброй ночи! — ядовито произнес Федя. — Вот, пианино вам несём!
— Ой, а как вы узнали? — искренне обрадовалась женщина.
— Соловьи напели! — еще более желчно ответил Федя и, подняв инструмент, сказал женщине, чтобы та открывала шире дверь.
Пока пианино преодолевало расстояние в один этаж, оно успело отдавить ноги обоим членам семьи, а заодно разбить горшок с декоративной пальмой, которую разместила на полу между этажами Галя из двадцать девятой квартиры.
Когда пианино было установлено в полупустой старушечьей квартире, в окна уже начали пробиваться первые лучи рассвета. Мужчины, обливаясь потом, устало побрели домой досыпать последние часы перед началом трудового дня. Федя отказался от денег, взамен он попросил соседку больше к ним не заходить, и та с охотой согласилась, правда, не понимая, почему её сосед такой нелюдимый.
Федя, как и обещал сам себе, перерезал провода звонка и переполненный чувством выполненного долга завалился в кровать.
Стоило ему закрыть глаза и начать считать пылесосы для скорейшего сна, как вдруг комната начала наполняться звуками идеально исполняемого собачьего вальса.
Описать чувства, возникшие в душе у Феди, не взялся бы ни один мастер пера на свете. Не в силах больше терпеть это хулиганство, он набрал номер районного отделения полиции и попросил прислать наряд. Дежурный нехотя принял вызов и обещал, что скоро к ним выедут блюстители закона. После двух симфоний Бетховена, одной «кукарачи», четырех песенок мамонтенка и десяти Шубертов, отчаявшийся Фёдор понял, что на полицию надежды нет, и он брошен на произвол судьбы. Жена по-прежнему завидно посапывала, отвернувшись к стенке. Из детской раздавался богатырский храп, а остальные соседи, судя по всему, либо разом все оглохли, либо являлись настоящими ценителями бессмертной классики.
Переполненный смертельным отчаянием, Фёдор накинул на плечи плюшевый халат и вышел в подъезд, где музыка звучала звонким эхом и разлеталась на все пять этажей. Он начал звонить во все квартиры подряд, будя соседей. На удивление, ему стали открывать двери, а значит, никто из этих людей в реальности глухим не был.
— Ага! Не спите! — истерично вопил Федя, когда очередной сосед или соседка выходил в коридор. — Неужели мне одному мешает этот сольный концерт?! — восклицал Фёдор, горячо размахивая руками.
— Нет, Федя, не одному, — заговорил, наконец, Витя из 33-ей квартиры.
— Что же ты тогда дома сидишь?!
— Мы с женой три дня в её квартире кошку искали, а потом оказалось, что никакой кошки у неё давно нет, а она всё ходила к нам и ходила. Слава Богу, она на Маринку переключилась.
Тогда Федя повернулся лицом к соседке из квартиры напротив и, взглянув в её красные дергающиеся глаза, понял, что та пострадала не меньше его, а возможно и больше.
— Галя из двадцать девятой на кой-то сказала этой женщине, что я врач и теперь она звонит мне каждые два часа, просит посмотреть сыпь на спине, только вот я стоматолог и сыпи никакой у нее нет, я пятнадцать раз смотрела, — чуть ли не плакала Марина.
Другие соседи тоже оказались жертвами новой соседки, и все как один говорили про то, что это Галя из двадцать девятой квартиры дала наводку.
Собравшись в одну большую соседскую ватагу, люди двинулись на штурм двадцать девятой квартиры, чтобы призвать к ответу подлую жительницу дома. В этот момент из квартиры новой соседки заиграла «Катюша», идеально подходившая под ситуацию.
Когда Галя открыла дверь, толпа буквально взорвалась криками негодования.
Молча выслушав каждого, она пригласила всех к себе домой и, рассадив соседей за кухонным столом, приготовила кофе. Когда все, наконец, успокоились, у каждого в чашке плескалась черная гуща, а рядом на блюдце лежал кусочек яблочного пирога, Галя поведала историю о том, что у пожилой несчастной женщины совсем никого не осталось. Месяц назад её муж и единственная дочь разбились в аварии, и на фоне этой трагедии старушка начала терять память.
— Я познакомилась с ней в банке. Она сказала, что у неё отбирают квартиру в счет долгов дочери по ипотеке. Я предложила ей переехать к нам в дом и сняла ей квартиру. Ну не могу я одна следить за ней, тяжело, вот и решила по некоторым вопросам отправлять к соседям. Простите меня, — на глазах у Гали навернулись слезы. В кухне повисла тишина, прерываемая лишь хлюпаньем и чавканьем.
После работы невыспавшийся Федя направился сразу в аптеку, чтобы купить беруши. Там он встретил половину соседей из своего и соседнего подъездов, которые, как и он, молча приобретали спасительные затычки.
Вечером, переполненный незнакомым доселе чувством сострадания, продавец пылесосов вдруг решил навестить свою соседку снизу и даже прикупил для этого случая конфет и хорошего чая. Когда он позвонил в дверь, ему открыла Марина, возле ног которой вилась маленькая кошка.
— Откуда зверь? — поинтересовался Федя, вспоминая историю о мифической кошке.
— Так это Витька с Машкой притащили, говорят, на улице подобрали и уже прививки успели сделать.
Фёдор прошёл внутрь и увидел всех своих собратьев по несчастью. Кто-то готовил ужин на кухне, другие сидели на диване, который привез с работы Витя и слушали одни и те же истории, что рассказывала им старушка в больших круглых очках.
Такой концентрации соседей в одном месте (кроме отделения почты) Фёдор ни разу ещё не наблюдал. Он стыдливо бросил взгляд на злосчастное пианино, которое впервые за долгие годы стояло, ничем не захламленное, даже пыль была протерта основательно.
Федя положил кулек конфет на стол и направился на кухню, чтобы поставить чайник.
Этим вечером в квартире новой соседки собралось немало народу. Они (несмотря на старые разногласия и отсутствие общих интересов) болтали, ели, слушали и подпевали произведениям своей молодости, которые им играла на пианино новая соседка, ставшая настоящим символом соседской дружбы
Автор: Александр Райн
Словила я тут недавно сонный паралич во всей красе, как его описывают: навалился на меня ночью кто-то тяжёлый, не могу ни вздохнуть, ни пошевельнуться. А он ещё и за руку схватил и (простите за подробность) одну грудь мне сдавил, да так больно! Вот это меня и выбесило! Стряхнула его с себя, закричала куда ему идти, подскочила в кровати. И вот тут самое интересное началось. Встала я на дрожащих ногах, с гудящей головой, подошла к столу, на котором лежала моя кошка и говорю ей: "Ты же должна меня от нечисти защищать, а ты что же?". А кошка пластом лежит и не шевелится. Протянула руку, чтобы её погладить, кошка рывком подпрыгнула, выгнулась дугой, зашипела и рванула из комнаты. А она у меня благородных кровей, из хорошей еврейской семьи, от заводчицы Лилии Соломоновны. Ни до того, ни после она ни на кого не шипела и не рычала. Вот тут меня и пробило, до утра сидела со светом, книжки читала. Что же это было?
Мистические истории 📖