Мы с Юлькой сидим на ее лоджии на 13 этаже нового дома.

Она с отцом и бабушкой живет здесь всего три года... Юлькин отец - юрист в строительной компании, которая возводила этот дом. Квартира выбиралась с огромной лоджией, специально для Юльки. Отец мог себе это позволить. На лоджию выведено отопление, полы с подогревом, стены отделаны узорчатой плиткой из неизвестного мне материала. На ощупь он теплый. Юлькино увлечение, почти страсть - комнатные растения и аквариумные рыбки. Аквариумов в доме четыре, по одному в каждой комнате и здесь, на лоджии.
Этот аквариум угловой, с подсветкой, со всеми мыслимыми наворотами, о которых я не имею ни малейшего представления, а Юлька может рассказывать часами. В аквариуме стоит керамический подводный дворец со множеством окон и дверок. Рыбы заплывают внутрь и таращат на нас глазища из окошек. Три рыбы красные, крупные, название их быстро выветривается из моей головы... Еще одна рыбина чудная, это сомик со сложным названием, которое остается почему-то у меня в голове - парчовый птеригоплихт. Он чистильщик и санитар в аквариуме.
О своих рыбинах Юлька знает все... Она сидит на всех форумах аквариумистов, иногда пишет статьи, которые публикует на специализированных сайтах. Она признанный авторитет и специалист. С такой же одержимостью Юлька может говорить и о комнатных растениях. Это увлечение началось у нее с момента переезда в новую квартиру, и теперь во всех помещениях, кроме бабушкиной комнаты, цветущий сад... На лоджии по стенам поверх плитки вьется какой-то плющ, висят и стоят горшочки с цветами, елочками, декоративными деревцами.
Мы сидим среди этой Юлькиной красоты, смотрим через панорамное стекло на залив, крыши домов, парк вдали... Внизу справа оживленная трасса, ведущая в пригороды, Сестрорецк и Зеленогорск. Юля рассказывает о поездке с отцом за грибами. Они забрались в какую-то глушь, куда добраться смог только мощный внедорожник ее отца. Набрали столько, что два дня с бабушкой перебирали...
-Жаль, у отца совершенно нет свободного времени. Он сейчас и по выходным работает, и дома редко отдыхает. Погода чудесная, а скоро задождит и уже никуда не выберемся. Ань, давай еще попробуем сфотографироваться, а?
Юлька смотрит на меня умоляющим взглядом. Я вздыхаю, мы идем в Юлькину комнату, такую же зеленую и уютную, как и лоджия... Юлька садится на фоне самодельного белого экрана. Я делаю несколько снимков, и мы пытаемся обработать их на компьютере. Юле нужно фото на документы, проблема для нее огромная.
У нас ничего путного не получается. Видно, фотограф из меня никакой, а может и не в этом дело...
-Юль, да брось ты комплексовать-то... Внизу у вас фотостудия, сейчас я смотаюсь, договорюсь с фотографом.
Нехотя Юля соглашается. Она забирается с ногами в кресло на лоджии, кутается в шаль и отворачивается к окну.
Я бегу вниз, прихватив ключи от Юлькиной квартиры.
Фотограф молодой парень, мается от безделья... Я говорю ему, что надо сделать фото на документы, но у нас дома, нужно лишь подняться наверх, на 13-й этаж.
-Ну, это будет стоить...
-Да нам все равно, сколько это будет стоить. Нам снимки сегодня нужны, срочно.
Мы поднимаемся наверх, фотограф восхищенно замирает перед одним из Юлькиных аквариумов. Я мнусь.
-Понимаете... Вы только постарайтесь не показать это... У девушки сильно лицо пострадало, поэтому она и не пришла к Вам в студию. Пожалуйста, прошу Вас.
-Да ладно... Главное, клиент платит, остальное мне параллельно.
Я иду за Юлей. Она закутывается в шаль, как в паранджу, молча выходит в комнату и садится перед нашим белым экраном. Фотограф готовит аппарат, освещение, с любопытством смотрит на Юлькину голову.
-Все готово, можно сниматься. Убирайте вашу шаль.
Юля медленно снимает шаль и выпрямляется, сидя на стуле. Лицо фотографа меняется, в глазах мелькает растерянность и ужас...
-Вот черт, - не выдерживает он.
-Снимайте, - глухо говорит Юлька. Фотограф быстро делает несколько снимков, и я иду к двери вместе с ним.
-Это твоя сестра?
-Нет, очень близкая подруга. Она очень хорошая, сильная...
-Нисколько не сомневаюсь. Но ты в следующий раз, это... Предупреждай.
-Я предупредила...
-Да, я как-то забыл, когда увидел ее. И давно она, ну... Такая?
-Двадцать лет...
-Блин, вот бедолага.
Я протягиваю фотографу деньги. Он машет руками и говорит:
-Через час заходи, снимки будут готовы.
Возвращаюсь к Юльке, она уже на лоджии в кресле. Опять завернулась в шаль. По ее плечам вижу, что она плачет. Я обнимаю ее голову, глажу, покачиваю, как ребенка...
-Это ничего, Юлька. Все проходит и это пройдет. Ты же знаешь... Смотри, деревья в парке совсем красные стали. Хочешь, я схожу и принесу тебе твоих любимых кленовых листиков? Или мороженого? Давай устроим пир горой?
-Мороженое в холодильнике. Ешь, Аннушка... Мне чего-то не хочется.
*********
Лет десять назад я шла по знакомому больничному коридору. На встречу попадались сестрички, врачи и нянечки, всем я улыбалась, со всеми здоровалась.
Пожилая сестра на посту обрадовалась, как старой знакомой:
-Ну что, Ань, сколько ты дома отдыхала, месяца три? Штопаться приехала?
-Да, Нелли Ивановна. Надеюсь, больше не приеду...
-Ну, давай думать, куда определить-то тебя... Второе отделение на ремонте, у нас аншлаг. Вон, даже малышей уплотнили.
Я посмотрела сквозь стеклянную дверь малышковой палаты, там стояло восемь кроваток вместо пяти, ни одна не пустовала.
-Есть одно место. В 17-ой... Пойдешь?
-Так это ж здорово, это полубокс! Вы еще спрашиваете. Конечно.
Нелли Ивановна вздохнула, улыбнулась кривовато.
-Ну пошли... Там девочка хорошая, Юля Щукина. Вы ровесницы тем более. Только... понимаешь, привыкнуть к ней надо. Она тоже жженая. Сильно жженая...
-Ха, подумаешь... Видали мы жженых.
17-ая палата - это почти люкс. Есть душевая, туалет. Есть маленький холодильник. Она на два места, с функциональными кроватями. Даже телевизор можно поставить на консоль, если привезут из дома.
Я вошла внутрь, место у двери было не занято, на кровати у окна сидела маленькая фигурка, закутанная в одеяло с головой. Медсестра включила свет, помогла мне разобрать вещи. Девочка молча смотрела на меня из-под одеяла, видны были только глаза...
-Юлечка, милая... Это Аня. Она не кусается, вылезай.
Медсестра потянула одеяло. У меня перехватило дыхание... Девочка под одеялом была в буквальном смысле без лица... Ни волос на голове, ни ушей. Вместо носа - дырки, рот почти без губ. Голову поддерживал пороллоновый "ошейник"... Там, где должны быть щеки - рубцы, такие же, какие были у меня на животе и бедрах... Но моих никто не видел. Все скрывает просторная одежда.
Самое удивительное спечатление производили глаза. Они были совершенно черные, огромные, и казались нелепыми и странными на таком обезображенном лице...
Я нашла в себе силы встать, подошла к Юльке и сказала:
-Привет, я рада познакомиться. Будем дружить?
Голос у Юльки глухой, привыкнуть к тому, как она говорит, очень сложно. Сейчас губы ей почти восстановили, но чувствительность не та... Речь очень нарушена. И при этом она блестяще образована, читает и пишет по-английски, сочиняет сказки для детей, разбирается в музыке и живописи.
В день нашего знакомства к вечеру я уже почти не замечала внешности моей новой знакомой. Пять последних лет я почти непрерывно жила в разных больницах. Видела всякое и привыкла. Юлька была уникумом. С такими ожогами, какие были у нее, выживают единицы.
Вечером приехал Юлькин отец, толстенький лысый мужчина с такими же черными глазами... Мы сидели с ногами на Юлькиной кровати у окна, и смотрели телевизор. Он ужасно разволновался, когда увидел нас вместе. Я не понимала тогда, почему... Оказывается, я была первым человеком, ребенком, который спокойно разговаривал и смеялся с его дочерью. Не считая медсестер и врачей, конечно.
История Юлькиной жизни тяжела и трагична. Все случилось летом, на даче. Юля с мамой, годовалым братом и бабушкой (матерью мамы) отдыхали в Ленинградской области. Дом они сняли, отец работал и приезжал только на выходные. Все случилось в ночь с пятницы на субботу. Отец должен был приехать на утро. Он приехал на пепелище, которое еще дымилось. От дома ничего не осталось. От семьи осталась только Юлька... Она спала недалеко от выхода и проснулась, когда дом вовсю полыхал. Очевидно, остальные уже погибли или не смогли выбраться. Она побежала, но сверху на нее рухнул горящий ковер, и она несомненно тоже сгорела бы. Спас сосед, который ворвался в дом и вытащил горящую Юльку за ноги. Сам тоже здорово пострадал.
Хоронить отцу было некого. Температура в очаге горения была такая, что от погибших не осталось даже костей. Он набрал несколько горстей пепла и закопал на кладбище. Когда увидел дочь, рассудок едва его не покинул, но он собрал в кулак все свои силы и стал жить дальше ради Юльки. Ей было всего пять лет.
Мне назначили операцию на понедельник. Юлька была уже прооперирована, у нее были сильные контрактуры лицевых и шейных мышц, вот ее и восстанавливали. А мне предстояла пластика живота. После десятка перенесенных операций эта казалась просто ерундой. Впереди у нас в Юлькой было три дня. Мы болтали, я научилась понимать ее очень быстро. Она общалась со мной с жадностью Робинзона, встретившего Пятницу. Я узнала, что учится Юлька экстерном, что она обогнала меня и уже скоро закончит школу. У нее были блестящие способности, жажда познания и жажда общения. Она была мне интересна, меня совершенно перестала занимать ее внешность... Помимо лица и головы у Юльки пострадала вся верхняя часть туловища и кисти рук. Тем не менее сейчас она ловко управляется со своими аквариумами и цветочными горшками.
Приходили мои родители. Познакомились с Юлькиным отцом, о чем-то долго говорили в коридоре, мама плакала, а отчим крепко жал Юлькиному отцу руку. Все было очень хорошо, Юлька была на верху блаженства - у нее впервые в жизни появилась подруга.
В понедельник после клизм и предварительных осмотров меня отправили в операционную. Вещи остались в 17-ой палате, а Юлька, закутавшись с головой в платок, впервые шла по отделению, она решила проводить меня до лифта.
-Давай возвращайся быстрее, я буду ждать...
-К вечеру уже вернусь, не переживай,- улыбнулась я.
Страха не было, я улеглась привычно на операционном столе, вокруг суетились мои знакомые врачи, втыкали катетеры и иголки, я улыбалась, отвечала на шутки.
-Ладно, спать пора... Начинай считать, Аннушка, - мой знакомый анестезиолог тоже улыбался под маской.
Я провалилась в сон, едва досчитав до семи.
Но сознание вдруг вернулось ко мне совершенно ясное и обостренное... Я услышала голоса, как бы со стороны, и они кричали...
Потом я почувствовала свое тело. Оно было для меня совершенно чужим, наливалось свинцом и уходило от меня вниз. Я была внутри, но тело было уже не моё. Я стала рваться вверх, я пыталась освободиться от свинцовых оков. Сейчас я бы сравнила свое состояние с состоянием тонущего человека, который не может вздохнуть и рвется на поверхность...
И я почти вырвалась, но что-то швырнуло меня назад. Тело перестало уходить в землю и обрело способность чувствовать. Жгучая боль полоснула меня в области живота, я хотела крикнуть, но не могла. Сознание меня снова покинуло.
Через сутки в палате реанимации я окончательно пришла в себя... У меня остановилось сердце во время операции, но врачи, "штопавшие" меня, были суперпрофи и заставили меня жить...
Меня привезли в палату к Юльке. Она шла рядом с каталкой от лифта и молчала. В палате я отвернула лицо к стене, у меня была глубокая депрессия. Есть не хотелось, говорить, думать, чувствовать - тоже.
Я думала:
-Господи... Зачем мне все это? Когда это кончится... Почему я осталась здесь, ведь могла уйти. А там уже нет боли.
Юлька все также молча гладила своей лапкой мои волосы...
-Юлька-а-а, я уже почти ушла, зачем они меня вернули, а? Это разве жизнь, а, Юлька? Кому... Кому мы с тобой будем нужны, а?
-Это ничего, Аннушка... Все проходит, и это пройдет. Отец мороженое привез, хочешь? Я спрашивала сестричку, она говорит, тебе уже можно. С клубникой...
-Я не хочу, Юлька. Ешь сама...
Она обняла неуклюже мою голову и прижалась своей. На ней была хлопковая шапочка. Мы молчали. Скоро я заснула спокойным сном выздоравливающего человека...
***************
Я сходила к фотографу за снимками. Он очень постарался, вместо шести карточек я получила целый ворох снимков на документы всех возможных форматов.
-Чтобы больше не мучились... Вам надолго хватит, на все случаи жизни.
Парень улыбался мне. Хороший, добрый человек...
Юля снимки смотреть не стала, убрала все в стол. Мы пошли на лоджию, уже стемнело, и картина ночного города за окном была фантастически красивой.
В аквариуме таращились рыбки из своего керамического дворца. Было тихо, хорошо и спокойно.
Нам с Юлькой не нужны лишние слова, чтобы понимать друг друга. Мы просто молчим...
Автор: Ольга Сергиевска
Чужая куртка
Олег уже час сидел над исписанным листом бумаги, выковыривая из недр своей души заключительные слова. Смахнув ребром ладони крошки ластика, перемешанные с карандашным грифелем, он аккуратно вывел: «Прости, родная» и, не перечитывая написанного, чтобы снова не порвать письмо, сложил лист вдвое.
Засунув его в один из дешевых конвертов, которых он купил целую дюжину, Олег шариковой ручкой нацарапал адрес и ФИО получателя, а поле с данными отправителя оставил пустым, словно вычеркнул самого себя из мира живых. Аккуратно запихнув конверт во внутренний карман своей новой куртки, он обулся и вышел прочь из холодной пустой квартиры.
Ноги вели его в центр города мимо закрывающихся магазинов, ларьков и центрального почтового отделения прямиком в изученный до дыр бар, нагло вросший в первый этаж старого здания из прошлой эпохи. Письмо в кармане тяготило, заставляло идти медленнее, хоть и весило лишь несколько граммов. Оно молча просило бросить его в чрево одного из редких железных ящиков с надписью «Почта». Олег знал, что не отправит его сегодня, как не сделал этого неделю назад, и две недели назад, и в прошлом месяце.
— Готовы заказать? — наигранно улыбалась молодая официантка с щербинкой между зубами, глядя на Олега и нетронутое меню.
Мужчина смотрел на нее некоторое время, думая о чем-то своем и почесывая себя украдкой за ребра в том месте, где обычно располагается внутренний карман куртки.
— Водки, сто. И картофель по-деревенски, — коротко ответил он и отвел взгляд к окну.
Был вечер пятницы. Олег собирался просидеть в баре минимум до часу ночи, слушая старый рок, громкие бессмысленные разговоры молодежи и глядя на экран телевизора, где один за другим шли американские фильмы без звука. Он надеялся, что алкоголь станет для него эликсиром смелости, поможет ему отправить письмо, но этиловый допинг дарил только сонливость и заплетал язык в узел.
После третьего заказа Олег встал из-за стола и на ватных ногах побрел в сторону гардероба.
— Это не моя, — сняв куртку, он протянул ее гардеробщице, болтающей с охранником.
— Как это не ваша? — забеспокоилась было девушка, но, разглядев далеко не богатого на вид клиента, немного успокоилась.
— Вот так — не моя. Она точно такая же, но это не мои ключи, — показал он комплект блестящих железок на кольце. — И еще у меня во внутреннем кармане было письмо. Давайте мне мою, — беззлобно настаивал гость.
— Я прошу прощения, сейчас поищем.
Девушка забрала одежду и нырнула в тесный гардероб. Спустя десять минут стало ясно, что домой Олег вернется без обновки, а еще — без письма.
— Хорошо, что у соседей есть второй комплект ключей, — сказал он, когда его усаживали в такси, заказанное за счет заведения.
— Завтра приезжайте, мы обязательно решим этот вопрос. Простите, пожалуйста, — совершенно неискренне извинялась девушка.
Олег махнул рукой и хлопнул дверью машины.
Попав домой, он, не тратя время на душ, упал на кровать прямо в одежде и забылся пьяным сном.
***
В тот вечер молодой парень по имени Максим тоже ушел домой не в своей куртке. Только вот подмену он заметил намного позже, чем Олег, — уже стоя перед дверью своей квартиры и пытаясь открыть замок чужим ключом. Макс неплохо накатил тогда с друзьями, а еще его мысли занимала молодая официантка с щербинкой между зубами, устроившаяся в его любимый бар около восьми месяцев назад. Кажется, он втрескался в нее по уши, но патологическая стеснительность не давала ему шансов завести разговор.
Дополнительных ключей у Макса не было, как и желания ночевать в подъезде. Бар находился далеко от его жилья, да и наверняка был уже закрыт. Макс пошарил по карманам, надеясь отыскать документы или что-то еще, что могло бы ему помочь связаться с хозяином куртки, которому по ошибке дали его одежду.
«Наверняка этот бедолага тоже не может попасть домой», — думал про себя Макс, шаря по карманам. Тут его рука нащупала письмо.
— Блин, адрес только получателя, — подсвечивая себе телефоном, сказал вслух Макс. — Хорошо, что в нашем городе живет.
Пришлось идти ночевать в ближайший хостел. Утром, приглушив головную боль аспирином и ибупрофеном, Макс направился прямиком по адресу.
— Здравствуйте. Федорова Алина? У меня тут письмо для вас, — промычал он в домофон, когда в квартире сняли трубку.
Подъем на третий этаж дался Максу с трудом, зато, когда он увидел получателя письма, выброшенные в кровь эндорфины резко ободрили его.
— Доброе утро, тут такое дело… — начал объяснять ситуацию Макс той самой официантке, что ему так нравилась и которая оказалась получателем письма.
— Странно это все… — недоверчиво бормотала Алина, открывая конверт, когда нежданный гость закончил свою речь. Макса она в дом не пустила, весь разговор происходил прямо в подъезде.
— Может, вы узнаете отправителя и позвоните ему? — смущенно разглядывая собственные ботинки, спросил Макс. — Я бы хотел получить назад свою куртку, ну или хотя бы отдать ему эту, если моя все-таки осталась в баре.
— Подождите, я читаю.
— Не мешаю…
Макс разглядывал свою обувь, пока до него не дошли звуки всхлипов. Он поднял голову и увидел, что девушка заливает письмо слезами.
— Все нормально?
— Это точно не шутка? Вы же не издеваетесь надо мной? — вытирая глаза, спросила Алина.
— И не думал. Зачем мне это? Мы даже не знакомы. Я просто куртку хочу вернуть. А что там? Вам угрожают? — сам не понимая, почему это пришло ему в голову, спросил парень.
Девушка лишь замотала головой и еще больше расплакалась.
— Зайдите, — пригласила она Максима в прихожую и прикрыла за ним дверь.
— Извините, а водички можно? В горле пересохло…
— Да, конечно, секунду.
Алина ушла на кухню, но вернулась не сразу. Вместо этого с кухни донесся ее злой голос. Судя по всему, она разговаривала по телефону:
— Значит, умер, да? Ты говорила, что умер. Всю жизнь мне врала! Зачем? Я что, не могу знать? Как ты вообще могла от меня скрывать?! Я… У меня слов нет, мам.
Чувствуя, что он тут совсем не к месту, Максим уже думал уйти, наплевав на куртку, но тут вернулась Алина со стаканом воды и проступающей сквозь слезы улыбкой.
— Извините, я просто не ожидала такого, — в очередной раз вытирая глаза, оправдывалась девушка.
— Скажите, что случилось? Или мне лучше не лезть? — спросил Максим, жадно осушив стакан.
— Это мой отец написал, — показала девушка конверт. — Мать всю жизнь мне говорила, что он умер, когда я еще совсем маленькой была, а он жив, оказывается. — Она забрала у Макса стакан. — Я сейчас, нужно позвонить на работу.
— Хорошо, буду ждать, — сочувственно улыбнулся парень.
С кухни снова донесся голос девушки:
— Марин, там куртки вчера в гардеробе перепутали. Знаешь уже? Одна у меня. Потом расскажу. Он приехал? Не отпускай его, я через двадцать минут буду!
Вернувшись в прихожую, Алина обратилась к Максу:
— Поедете со мной? Я за такси заплачу. Там куртку вашу принесли и… — девушка вдруг качнулась, словно тонкая береза от ветра, и оперлась рукой о стенку.
— Вам плохо? — подхватил ее Макс.
— Голова кружится. Сейчас, дайте мне минутку, — бледнея на глазах, безжизненным голосом произнесла Алина. Максим проводил ее в комнату, усадил на диван, а сам сбегал на кухню и принес воды.
— Спасибо вам большое, вы даже не представляете… Вы так мне… Вы… — Алина выпила воду и разрыдалась.
Макс сам вызвал машину и помог девушке дойти до нее. По дороге он то и дело поглядывал на красное, заплаканное лицо Алины и все размышлял, во что же он ввязался.
— Он кофе пьет за столиком, — шепнула коллега Алине, когда они вместе с Максимом вошли в бар.
Алина никак не могла себя пересилить. Ноги не слушались. Пришлось Максу взять ее за руку и подвести к мужчине, который написал то роковое письмо и ушел домой в его куртке.
Завидев эту парочку, Олег резко встал, подвинув стол так, что кофе расплескался.
— Вы? Я же знаю вас. Вы каждую пятницу приходите и заказываете водку с картошкой.
Мужчина напряженно кивнул. Он выглядел испуганным.
— Это вы написали? — протянула Алина дрожащей рукой письмо.
Олег переводил взгляд с нее на парня, одетого в его куртку, и никак не мог собрать слова, вертевшиеся на языке, в предложение. Он кивнул.
— Я в вашей куртке вчера ушел, извините, — решил нарушить неловкое молчание Макс. — А там письмо было, ну я по нему и решил вас разыскать. Простите, что влез не в свое дело.
— Н-н-ничего, — кивнул Олег, проглотив комок в горле. — Если бы не ты, я, может, так и не осмелился бы. Дочь, — перевел он взгляд на девушку, — прости меня, я же не знал. Твоя мама сказала мне после расставания, что видеть меня не хочет, и скрыла факт твоего рождения. Честное слово, я не знал. Мне бывший тесть — твой дед — позвонил полгода назад, денег хотел. Дал твой адрес, сказал, где работаешь, а я… Мне так стыдно. Я боялся признаться и писал, писал каждую неделю, но не отправлял. Мне так много надо тебе рассказать. Я ведь не бросал тебя на самом деле… И маму твою не бросал… Просто у меня в то время были затяжные командировки, а она думала, что я изменяю. В общем, долгая история.
— Я не злюсь. На вас не злюсь. С мамой я еще поговорю об этом.
— Это твой? — Олег кивнул на Макса.
— А?.. — Алина оглянулась на молодого человека. Заметив это, Макс смущенно забормотал:
— Нет-нет. Я случайно вообще, мы только утром познакомились… Хотя я, конечно, не против, но…
Все трое выглядели и чувствовали себя нелепо и не могли нормально подобрать слова для разговора.
Уселись за стол. Макс заказал большой чайник чая, и каждый рассказал свою историю. В баре было немноголюдно, на экранах без звука крутились американские фильмы, играл старый рок; трое совершено незнакомых людей делились друг с другом откровениями.
Где-то далеко на скрытом облаками небосводе зажигались звезды новых историй и совершенно новых отношений.
автор Александр Райн
Внучку Ниночку видеть не дают
Пожилая, дорого одетая женщина частенько появлялась в этом районе. Чтобы не вызывать ни у кого вопросов, брала с собой шпица Фунтика. Мол, бабушка с собакой гуляет. А сама зорко смотрела через забор, вот, час прогулки. Где же она? Внутри все затрепетало. Наконец она увидела малышку в сарафанчике и косыночке. Бабушка жадно впитывала в себя малейший шаг, жест ребенка. Чтобы вспоминать вечером, рассказывать мужу.
Тот из-за больного сердца в ее вылазках не участвовал.
- Ниночка, золотая, любимая. Как же ты на Костика похожа, вылитая папка! Как же я могла сомневаться, что ты не наша. Девочка моя родная, все бы отдала, только бы тебя на ручки взять, - шептала дама.
Фунтик стоял рядом и горестно вздыхал тоже. Ему хотелось поиграть побегать в другом месте, но приходилось выполнять волю хозяйки. Наконец детей увели. Женщина с собачкой тоже отправились домой. По дороге она опять позвонила сыну.
- Костик, что Леночка сказала? Можно, а? Можно мы с отцом придем, Костик? К Ниночке, пожалуйста! - с дрожью в голосе произнесла пожилая женщина.
- Мам. Ты прости. Но нет. Жена не хочет, чтобы вы общались с ребенком. Мам, ну вот что я сделаю? Я между вами и ей оказался. Ладно, пока Нина маленькая была. Мог ее привозить, чтоб вы понянчились, подержали на руках. Но сейчас она выросла немного, расскажет же маме, где была. Будет скандал. Ты хочешь, чтобы еще я с Леной развелся? Она может так сделать! Тогда вообще ребенка не увидим, - проговорил голос на другом конце.
- Нет, что ты, сынок. Ладно, поговоришь еще потом? С Леночкой-то? Костик, попросишь ее? Мы же бабушка и дедушка, мы же не чужие! - упрашивала его мать.
- Хорошо, попробую.
Дома седовласый мужчина с газетой вышел навстречу жене.
- Как Ниночка? Можно нам ее повидать? - спросил.
Жена отрицательно замотала головой и зарыдала.
Вечером позвонила подруге. Начала жаловаться. Но та, прямолинейная, поток слез прервала:
- Валя! Очнись! Ты сама виновата! Вначале ты своему сыну с этой Леной встречаться не давала. Мол, у нее мать дворник, отца вообще нет. Живут в общаге. Хотя девчушка к тебе со всей душой приходила. А потом кто от ребенка просил избавиться, а? От этой самой твоей любимой Ниночки, по которой ты сейчас ноешь? Ты же уверяла, что она не от Костика! Ты Лену эту бедную даже в больницу приволокла, где обо всем договорилась! Как там она от тебя сбежала, не представляю. А потом? Когда Костик все-таки вопреки твоей воле на ней женился, причем тайно, ты что сделала, когда они пришли? Давай ее проклинать до пятого колена, из квартиры гнать, ты в нее башмаком, в беременную, между прочим кинула, ну не бред? А у нее потом еще мамы не стало... Злая ты, Валька. Они же тебя позвали, когда ребенок родился, девка на тебя зла не держала. Ты что сказала? Видеть отродье не желаю, не нашей породы! И после всех таких подвигов ты хочешь, чтобы Ниночку к тебе привели? Скажи спасибо, что когда у тебя мозги на место встали и ты попытки увидеться делала, сын тебе малышку хоть грудной приносил, пока гулял. Тайком от жены. Ладно хоть ума не хватило через суд требовать внучку видеть, у тебя вначале был такой план, а только хуже бы сделала. Отойдет твоя невестка. Все, Валя, пока!
Валентина Ильинична без сил прошла на кухню. Руки дрожали, пока наливала чай. Да, муж руководитель. Жили хорошо. Она никогда не работала. Сын -умница. Теперь она с ужасом думала о том, что было бы, послушай сын и невестка ее. Если бы они не оставили ребенка. Хорошо хоть Костик упрямый, в отца. Настоял на своем. Валентина Ильинична вспомнила, как первый раз увидела такую нежеланную раньше внучку.
Сын с женой и ребенком съехал тогда в съемную квартиру, хотя они для него трехкомнатную держали, но не захотел, не взял, даже когда родители отошли и просили заехать туда уже семьей. В магазине Валентина Ильинична с тележкой шла неторопливо. И вдруг столкнулась с молодым мужчиной, который стоял к ней спиной и держал ребенка. Тот повернулся. Костик. Сын побледнел и робко улыбнулся. Они не виделись больше года. В этот момент малышка в комбинезончике повернула голову. Апельсины выпали из рук женщины и покатились по полу. На нее смотрел Костик в детстве! Те же глаза, та же ямочка на подбородке. Носик деда, забавно морщит его также. А ручки ее, бабушкины, изящные пальчики.
- Как... Как назвали, - только и смогла прошептать Валентина Ильинична.
- Ниночка, - сын крепче прижал к себе дочку.
- В честь бабушки своей назвал, моей мамы, царство ей небесное. Спасибо, сыночек. Можно? - мать с мольбой протянула руки.
Костик кивнул.
Те бесценные мгновения она хранит в памяти до сих пор. Бархатные щечки, запах молока и арбуза, сияющие детские глаза, прикосновение крохотных пальчиков к своей щеке. Чудо. Ниночка.
Вечером они накупили подарков и отправились в гости. Но невестка не открыла двери. Напрасно извинялись у порога Валентина Ильинична и муж. Напрасно Костик просил жену сменить гнев на милость. Бесполезно. Правда, тайком от супруги он приносил ребенка родителям. Те нарадоваться не могли. А потом Ниночке исполнился годик. И встречи прекратились. Смышленая малышка уже начала лепетать. Отец боялся, что узнает жена. И тогда будет только хуже.
Вот и ходила бабушка к садику. Да у дома караулила, как партизан. Смотрела, как Ниночка в песочнице играет. Она проклинала себя за свое высокомерие, за то, что обидела невестку, была несправедлива к ней. Лена хозяйство прекрасно вела. Внучка всегда чистенькая, ухоженная. Сын прибранный. И чего ей надо было? Зачем ругалась, что не пара?
Замкнутый круг продолжался. В принципе, страдали все. Сыну было больно, что родители не видят внучку. Те все извелись именно от этого. Лена понимала, что муж мучается, но не могла забыть, как жестоко поступила с ней Валентина Ильинична и простить ее.
А потом случайно в гостях увидела молодого человека. С необычайно синими глазами, про которые она подумала: "кроткие да добрые такие".
- Это Ваня. Он в духовной семинарии учится, - сказала Лене подруга.
И вот с этим самым Ваней они случайно на балконе вместе оказались. Тот спросил, чего Лена такая грустная. И она вдруг взяла, да и выложила все. Словно какая-то сила толкнула. Но в конце добавила:
- Все равно их не прощу! Они меня ненавидели.
- А Господь всех любил! Сына своего отдал, чтобы нас спасти. Сын его муки претерпел, да все равно остался в своей любви к людям. Нельзя ребенком мстить. Она безгрешная. Давно мать мужа все поняла, иначе бы не металась так. Все люди совершают грехи, бывает, куда более страшные, чем она. Она и так настрадалась, поверь. Что ты хочешь? Девочку бабушки и дедушки лишить? Хорошо ли это? Сама же говоришь, что она без конца тебя спрашивает, где ее бабушка и дедушка? У других ребят они есть, а у нее где? А ты врешь про командировку длительную. Нельзя так. Прости их. Не разрушай, мы создавать должны. Я раньше вон тоже первым хулиганом был. Думал, правильно живу. А потом понял, в чем призвание. Добро должно от людей идти, только так спасемся! - Иван вышел с балкона, оставив ошарашенную Лену одну.
Ночью она не спала. А вечером, забрав дочь из садика, повела ее в незнакомый двор.
- Мы куда идем, мамочка? - спросила Ниночка, бережно держа в руках рисунок.
- К бабушке. И дедушке, - ответила Лена.
- А они уже вернулись из командировки? Ура! Бабушка! Настоящая! Дедушка! Настоящий! У меня будут. Мамочка, смотри, что я нарисовала! - Ниночка протянула ей рисунок.
Там, держась за руки, стояли мама, папа, бабушка, дедушка и девочка,в центре. Неровными буквами Ниночка написала: "Моя мечта. Моя семья". Она рано научилась читать и писать, умная девчушка.
- Валь, вроде стучит кто. Валя! Да откроешь ты дверь наконец!
Валентина Ильинична пошла на стук с кухни. За ней плелся верный Фунтик.
Она только успела распахнуть дверь, как туда вбежала... Ниночка. У бабушки ноги подогнулись и она от неожиданности села на пуфик. А внучка уже забралась на колени, обнимала, целовала и говорила взахлеб:
- Бабулечка приехала! Бабушка, не уезжай больше! Бабушка, забери меня завтра из садика! Чтобы все видели, что у меня бабушка тоже есть! Ой, дедушка! Деда!
И Ниночка побежала вглубь комнат.
- Здравствуйте, - раздалось сзади.
Валентина Ильинична обернулась. В дверях стояла Лена.
- Девочка моя милая. Прости за все, прости меня, старуху. Обидела я тебя, Леночка. Нет мне прощения, только Ниночку бы иногда видеть. Ой, что ж я наделала-то! - обняв невестку, зарыдала Валентина Ильинична.
- Вы тоже меня простите. Я... Нельзя было не давать вам ее видеть. Это неправильно. Знаете, Ниночка все о вас спрашивала. Вот, рисунок ее, - Лена протянула альбомный лист.
- На стену повесим! Рамку купим! Ой, у меня ж пирог! Сейчас стол накроем! - захлопотала Валентина Ильинична.
И не было в эту минуту человека счастливей ее. А с какой радостью летел с работы Костик! Узнав, что жена и дочь у родителей. И засиделись далеко за полночь, а Ниночка уснула на руках у деда.
Они наверстывают упущенное время. Обожают ребенка. Сын и невестка постоянно ходят в гости. Валентина Ильинична не может надышаться на Ниночку. Покупает охапками платьишки, юбочки, игрушки. Водит во всевозможные кружки.
Гордо идет с малышкой по улице, говоря всем, что самое бесценное счастье - это детская рука в твоей ладони.
автор Татьяна Пахомова
Завтра ехать к будущей свекрови. Замужние подружки, успокаивая меня, чуть до смерти не запугали:
– Помни, держись гордо, тебя не на свалке нашли…
– Не дай сесть себе на шею, сразу расставь все точки над «i».
– Знай, свекрови хорошие не бывают…
– Это ты их осчастливила, не они тебя…
Ночью я не сомкнула глаз, к утру выглядела «краше в гроб кладут».
Встретились мы на платформе и на электричку. Ехать два часа.
С электрички идти через небольшой городок, после бор. Воздух морозный, пахнет новым годом. Снег искрится под солнцем, хрустит под ногами. Шумят и шушукаются вершины сосен. Я стала замерзать, но на моё счастье показалась деревенька.
Маленькая сухонькая старушка в залатанной телогрейке, подшитых валенках и дырявом, но чистом платке, встретила нас у калитки. Если бы она меня не окликнула, я прошла бы мимо:
– Ралисонька, девонька, я Устинья Афанасьевна, Вовкина матка. Будем знакомы. – Стянув с маленькой морщинистой ладони меховую варежку, она протянула руку. Рукопожатие крепкое, цепкое. Взгляд из-под платка пронзительно-цепкий. По тропинке меж сугробами мы прошли к избушке, сложенной из почерневших брёвен. В избе тепло от растопленной докрасна печки.
Чудеса! Восемьдесят километ¬ров от Челябинска и вот тебе средние века. Вода из колодца, туалет – дырка на улице, радио не в каждом доме, в избушке полумрак.
– Мама, давай свет зажжём, – предложил Володя. Мать глянула неодобрительно:
– Не бары при свете сидеть, али боися ложку мимо рта пронесть? – взгляд её упал на меня, – конечно, сынок, конечно, милок, я сама собиралася да закрутилася, – она повернула лампочку, висящую над кухонным столом. Тусклое свечение озарило метр в округе. – Голодные небось? Лапшичку сварила, милости прошу к нашему шалашу хлебать горячую лапшу. – Кушаем, переглядываемся, а она пришёптывает! Слова круглые, ласковые, взгляд настороженный, острый. У меня чувство, что мою душу препарирует. Глазами встречаемся, начинает хлопотать: то хлеб порежет, то дровишек в печь подкинет и приговаривает: – Чайник поставлю. Чаёвничать станем. Чайничек с крышечкой. Крышечка с шишечкой. Шишечка с дырочкой. Из дырочки пар. Чаёк не простой, ягодный. К чайку варенье малиновое, вмиг прогреет, хворь изгонит. А хвори нет, так и не будет. Угощайтесь, гости дорогие, свои, непокупные... – Меня не покидало ощущение, что я снимаюсь в кино допетровской эпохи. Сейчас войдёт режиссер и скажет:
– Съёмка окончена. Всем спасибо.
Меня разморило от тепла, горячей еды, чая с малиновым вареньем, сейчас бы подушку придавить минут на двести, но не тут-то было:
– Давайте, робята, сбегайте в кулинарию, купите пару килограмм теста. Надо пирожков напечь, вечером Варька и Грушка с семьями пожалуют, Людка из Челябинска приедет, с будущей невесткой знакомиться. А я пока капусту пожарю для начинки, пюре отварю.
Пока мы одевались, Устинья Афанасьевна выкатила из-под кровати кочан капусты, шинкует и приговаривает:
– Пошёл кочан на стрижку, обстригся в кочерыжку.
По деревне идем, все останавливаются, здороваются, мужики шапки снимают, кланяются, вслед глядят.
Кулинария находится в соседнем городке. Туда, обратно через лес. Ёлочки, пеньки надели снежные папахи. Солнце, когда шли в кулинарию, весело играло на снежных валунах, обратно светило желтоватым светом. Зимний день короток.
Вернулись в избушку, Устинья Афанасьевна говорит:
– Стряпайся, Ралисонька. Я в огороде снег потопчу, чтоб мыши кору на деревьях не погрызли. Вовку с собой беру снег под деревья кидать.
Теста тонна, знала бы, что мне стряпать, не покупала бы так много, а Устинья Афанасьевна подначивает, – как ни велика работа: начнешь делать, сделаешь. Начало работы тяжкое, конец сладок.
Осталась я с тестом наедине, умею не умею, а стряпать надо. Один пирожок круглый, другой длинный; один размером в ладошку, другой в фигу. В одном начинки много, в другом не рассмотришь. Один коричневый папуас, другой блондинистый. Ох, намучилась я! Позже Володя открыл тайну: мать экзамен устроила, подхожу ли драгоценному сыночку в жёны.
Гостей навалило как из рога изобилия. Все белобрысые, синеглазые, улыбаются. Я за Володю прячусь, стесняюсь.
Круглый стол на середину комнаты, меня на почётное место – на кровать с детишками. Кровать панцирная, колени выше головы в потолок уставились, дети прыгают, у меня чуть морская болезнь не началась. Володя принёс ящик, покрыл одеялом. Ящик большой, сижу королевой на престоле всем на обозрение.
Я ни капусту, ни жареный лук не ем, а со всеми навернула, за ушами трещало!
Стемнело. У будущей свекрови узенькая кровать в кухне у печки, остальные в зале. «В избе тесно, да лучше вместе». Меня на кровать – гостю место. Специально для меня из резного комода, сделанного ещё Володиным отцом, достали накрахмаленное постельное бельё, ложиться страшно. Устинья Афанасьевна стелет и приговаривает:
– Ходи, изба, ходи, печь, а хозяйке негде лечь! – Будущие родственники улеглись на полу на шабалах, которые покидали ворохом с чердака.
Хочу в туалет. Вырвалась из панцирного плена, ногой пол щупаю, чтобы ни на кого не наступить. До сеней добралась благополучно. Там темень. Какая-то хвостатая тварь трётся об ноги. Я перепугалась, думала крыса, как заору! Все повыскакивали, смеются: это котёнок, днём бродил, к ночи домой заявился.
В туалет пошла с Володей, двери нет, перегородка. Володя стоит повернувшись ко мне спиной, светит спичкой, чтобы в нужник не свалилась.
Вернулась, бух в кровать и заснула: воздух свежий, шума машин нет – деревня.
Автор: Лора Рай
Ей уже хорошо за тридцать было, когда появился великолепный Аркадий, успешный инженер, не женат, готов к серьёзным отношениям, как пишут на сайтах знакомств. Собственно, там они с девушкой и познакомились. И стали встречаться. А через пару месяцев решили отметить вместе Новый год. У Тани в квартире и ещё пригласить родителей Аркадия для знакомства. Намерения-то серьёзные. Пора с родителями знакомиться, с которыми проживал жених.
Аркадий сказал, что для его папы главное - чистота и порядок. Абсолютный порядок. Надо всё прибрать, вымыть, лучше всего заказать клининг. Окна помыть, санузел до стерильности. Полотенца должны быть белоснежными.
Мама - отличная кулинарка. И поэтому надо, как следует постараться, приложить усилия. Всё должно быть горячее, правильно приготовленное, без избытка соли или сахара. У мамы тонкий вкус, она сразу сделает замечание, сразу увидит, если что-то не так. А сам Аркадий любит на Новый год гуся с яблоками, с зелёными яблоками, такими кисловатыми. Также салат «Оливье» и крабовый салат, только не из палочек, ясное дело. Затем пирожки такие малюсенькие, румяные, с мясом, чтобы таяли во рту. И побольше! Икру надо подать, мама любит. Ещё хорошо бы штрудель с яблоками, это вкусно. Ну, можно ещё лососину паровую, папа любит. Не забудь рыбные ножи, он сразу заметит…
Аркадий ещё много рассказал о предпочтениях родителей и о своих. Потом он пообещал быть с родителями завтра в восемь часов вечера, надо, чтобы всё было готово к этому времени. И оденься как-нибудь поприличнее, не красься слишком ярко, а то ты похожа на работницу службы экскорта. Вино предпочтительнее французское или испанское, вот такой марки. Не охлаждай слишком сильно. Мама заметит! И поставь правильные винные бокалы.
Таня прибрала свою просторную квартиру. Мойщики окна помыли. Таня съездила в магазин и купила по списку всё для праздника. Денег ушло очень много, если честно. Принесла домой громадные пакеты. Положила всё в холодильник. А потом позвонила Аркадию и попросила сводить родителей в какое-нибудь другое место. В ресторан или в отель, например. Где подают гусей с яблоками, штрудель и французские вина правильной температуры. Всё равно рыбные ножи забыла купить, извини…
Жених Таню осыпал попрёками и сказал много обидных слов. Его можно понять, он ведь построил планы и дал Тане целый день на подготовку. Может, он бы даже женился на ней, если бы родители убедились, что она умеет хорошо готовить, чисто прибирать квартиру, отлично обслуживать, достойно выглядеть! Вот может, даже женился бы. А теперь не женится. Так он и сказал веско.
Вот так одна девушка чуть не потеряла своё счастье в Новый год. Но вовремя одумалась и пошла в гости к друзьям. А потом улетела в Париж погулять и развеяться.
А потом познакомилась с другим человеком, с которым встречала следующий Новый год.
Автор: А. Кирьянова.
- Мальчик, за тобой дедушка пришел. Папа? Так поздно тебя родил! Как вы жить дальше будете, он же старый! - часто слышал Марк от окружающих.
Белокурый малыш никак не мог понять того, что ему говорят взрослые. Они хорошо живут! У него полно машинок и всяких игрушек. И папа у него самый лучший, никакой он не дедушка. Они с ним кораблики пускают в ручьях. И папа сделал парашютиста, смастерил из мешка парашют, человечка выточил и они долго смеялись, когда он летел с шестого этажа. А еще он у него геологом когда-то был. И знал столько разных историй. Марку то мама читала сказку, то папа долго и интересно говорил перед сном.
Потом Марк научился различать людей. И если они начинали говорить про папу что-то плохое, тут же хмурился и убегал. А однажды посчитал себя за это трусом и стал отвечать взрослым, громко говоря: "Мой папа самый лучший! Ни у кого такого нет!". И старался не смотреть на ухмылки.
Марк появился на свет, когда его отцу, Дмитрию Петровичу исполнилось 60 лет. Совершенно неожиданно, если честно. Но это стало самым счастливым событием для его отца.
Дмитрий Петрович до этого пять лет, как овдовел. Он дружил с моим дядей, работали вместе. Я хорошо помню его жену, хохотушку и затейницу тетю Свету. Она всегда была душой компании, прекрасно готовила, обожала всех детей. Для нас она всегда брала полный пакет конфет и разных игрушек. Баловала. Своих у них не было.
Это потом мне рассказали, что по молодости тетя Света сильно простудилась, что-то там случилось и все. Дядя Дима жену обожал. И если сейчас есть случаи, когда мужчина может с легкостью развестись с женой, если в браке нет детей, то для дяди Димы это было нереальным, невозможным. Он на жену надышаться не мог, обожал ее. И жили они хорошо, много путешествовали.
А потом она заболела. Муж ее купал, кормил, сам готовил, на руках носил, бывало, выйдет во двор, расстелет плед на скамейке, посадит ее и рядом устроится. Птичек кормят, улыбаются. Он всегда держал ее за руку. И вдруг остался один.
Я как-то подслушала разговор. Мой дядя беседовали с тетей на кухне.
- За Димку боюсь, совсем он с ума сходит от тоски. Тут представляешь, захожу в гости, он дверь открывает, а в руках Светин халат. Сказал мне, что его к себе прижимает, вдыхает запах и плачет. И когда спать ложится, рядом с собой кладет. Вещи все ее так и висят в шкафу. Пальто, плащ на вешалке. На туалетном столике духи. Кажется, что Светка жива. У меня такое ощущение было от прихода. Мается он. Как ему помочь? - сокрушался мой дядя.
Так прошло пять лет.
Дмитрий Петрович работал, жил,занимался садом. Вроде бы с виду был все тот же, если не считать того, что похудел и поседел сильно очень, а раньше у него такая черная шевелюра была. Но вот глаза изменились. Печальные, пустые какие-то стали. А раньше просто искрились весельем.
Потом он к родственникам поехал, на юг. И там познакомился с Галей. Нет, это не было попыткой утопить печаль в новой любви. Просто человеку хочется все равно общаться. А Галя по соседству жила. Наверное, она ему очень характером понравилась: добрая, веселая, непоседливая такая, простая. Ей в ту пору 47 лет было. Виноградом его угощала, купаться ходили, когда уехал, переписывались. Галя замужем никогда не была. В свое время жила с мамой, за которой до последнего ухаживала. Когда дома тот, кто болен, тут не до любви и не до романтики.
В общем, переехала она вскоре к дяде Диме. Стали вместе жить. Ему южный климат нравился, но только на пару-тройку месяцев, привык к прохладе. Вот они Галин дом сдавали, а на лето туда перебирались.
Ну а дальше случилось совершенно неожиданное - Галя забеременела и родила! Я дядю Диму увидела с коляской. Таким счастьем светились его глаза! Подошла поближе.
- Вот, Танюша, смотри-ка! Сынок мой, Марк. На кого похож, погляди? На меня? Или на Галю? - умилялся дядя Дима.
- Глаза точно ваши. И нос. И рот. И ушки. А волосы светлые, значит, в Галю, - заулыбалась я.
Малыш был чудо как хорош! Крепкий, с ямочками на щечках, смеющийся. На руки взяла - даже не заплакал, хоть и человек незнакомый. Только дядя Дима помрачнел и добавил:
- Это ты вон, радуешься. Мимо бабок во дворе пройти не могу. Только и слышу в спину: "Старый дурак. Другие внуков нянчат, он ребенка зачем-то заимел". А может, это подарок свыше. Гале-то же почти 50 лет было, когда он родился. Она и не надеялась даже, мы и не думали. Но так его обожаем, слов нет. Квартира у нас большая, дом на юге. Обеспечим мальчонку! - дядя Дима прижал к себе сына.
Марк рос. И если дети во дворе совершенно спокойно относились к тому, что у них мамам и папам по 20, 25, 30, 40 лет, а у Марка папа как их дедушки, то взрослым, видимо, данная тема покоя не давала. Ну вот скажите, зачем приставать к малышу с расспросами? В садике, школе? Дедушка это или папа, кому какое дело? Родили - и хорошо. Почему-то нормально реагируют на мать-алкашку, у которой трое детей в обносках и полуголодные ходят, пока она с очередным кавалером празднует. Зато она молодая, ей 27 лет. А не 65, как дяде Диме сейчас. Стереотипы... К чему они?
К тому же дядя Дима мало того, что на пенсии, у него еще руки золотые. Он в машинах так разбирается! У себя в гараже всегда халтуру найдет, к нему многие ездят. И они очень счастливы. В выходные - в сад, в поход. Пельмени вместе лепят, борщи готовят. Их Марк - спортсмен, умница, отлично учится.
Сейчас ему 10 лет. И если он иной раз слышит слова "дедушка это или папа" научился отвечать так, что больше ему этого вопроса не задают. Мальчик обожает своих родителей и ни за что не даст их в обиду. Они для него самые лучшие и красивые.
Разве из-за возраста надо отказываться от счастья?
Когда их вижу, просто сердце поет - счастливая, дружная семья, где царят любовь и полное взаимопонимание. Отец для Марка к тому же еще и лучший друг. Недавно, на майские праздники всей семьей на сплав ездили.
Дядя Дима у тети Светы мысленно прощения просил. За то, что счастлив теперь. Но думаю, она за него тоже рада там.
Так судьба подарила этому человеку небывалое счастье тогда, когда надежды уже не было...
автор Татьяна Пахоменко
Яблоко раздора
Муж ни разу не навестил её в роддоме, и даже ни разу не позвонил. Из роддома Катю забирала мама скромно и неторжественно.
Катя морально была готова к такому раскладу, но всё-равно было обидно, не за себя, к обидам в свой адрес она успела привыкнуть за время беременности. Обидно за маленького сыночка, такого долгожданного и желанного, а его так неласково встречает новый мир.
Катя до последнего надеялась, что муж посмотрит на сына и его душа дрогнет, и он почувствует свою кровную связь с ним, увидит в нём продолжение себя... но муж не захотел на него смотреть.
Они прожили с мужем 12 лет, можно сказать, счастливо, душу в душу. Во всяком случае, она была в этом уверена.
У них была разница в возрасте 15 лет, но она им никогда не мешала. С Леонидом Катя познакомилась в планово-экономическом отделе, куда пришла работать сразу после института. У него был до неё неудачный брак, детей не было.
Он окружил её вниманием и заботой, красиво ухаживал и скоро они поженились. Катя нарадоваться не могла, как ей повезло с мужем! Умный, хозяйственный, добрый, красивый и справедливый.
Последняя черта его характера немного омрачала Катину жизнь, где-то в глубине души она понимала, что он со своим обострённым чувством справедливости больше смахивает на скандалиста, но перевоспитывать его было поздно.
Он не мог удержаться на одной работе, то у него портились отношения с начальником, он мог нахамить любому не взирая на ранги, то отказывался выполнять какие-то, по его мнению, завышенные требования. И летал с места на место, искал где лучше. Было такое, что подолгу сидел без работы, но жена получала приличную зарплату. Она в отличии от него так и трудилась на одном месте, с годами стала заместителем начальника отдела, её денег хватало на всё.
Катя очень хотела ребёнка, но не получалось. Сходили к врачам, вроде и она и муж здоровые, а детей нет и нет. Катя уже отчаялась и потеряла всякую надежду, когда поняла, что вот оно чудо, случилось!
Она вся светилась от счастья, когда рассказывала эту новость мужу. Его реакция убила её наповал.
С нескрываемой ненавистью он заявил, что ему не нужен этот ребёнок теперь, вот, если бы сразу... а в 50 лет он не хочет становиться "молодым" папой и смешить людей, и не надо вешать ему это ярмо на шею.
- Я хочу спокойной старости. И потом ты подумала на что мы будем жить? Ты понимаешь, что обрекаешь семью на нищету? Я получаю недостаточно, чтобы обеспечить вас всем необходимым. Бегать и искать подработку мне уже не по возрасту, - продолжал муж.
Леонид поставил Катю перед выбором: если она оставит ребёнка, он без раздумий оставит её, вернее, выставит, поскольку квартира была его.
Катя была раздавлена. Прожить с мужем столько лет и услышать такое... Она и раньше замечала, что он недолюбливает детей, но что он отреагирует так на рождение собственного ребёнка? Для неё это былой полной неожиданностью и полным провалом семейной жизни.
Она ещё какое-то время пыталась достучаться до его сознания, но не смогла. Потом стало совсем тяжело, его постоянные реплики о бабьей дурости, его злорадство по поводу её плохого самочувствия "так тебе и надо, сама виновата!"
Мать жила одна и Катя переехала к ней. Леонид исчез из её жизни, как будто его никогда и не было, не звонил, не приходил, а перед самым рождением ребёнка ей принесли повестку в суд, муж подал на развод. Рассмотрение их дела отложили и бракоразводный процесс ждал её в скором будущем.
Катя ни разу не пожалела, что ослушалась мужа и родила своего сыночка. Он хотел спокойной старости, пусть получит, а она ещё не старая и сможет вырастить сына.
Вот такая история, в которой ребёнок стал яблоком раздора. Общепринятое мнение утверждает, что дети укрепляют семейный союз, но, оказывается, случается и наоборот.
Автор ДзенБлог: Простые люди - Сибирь