НАВРАЛА ПАШЕ РОДНАЯ СЕСТРА О ТОМ, ЧТО У ИНГИ МУЖЧИНА ЕСТЬ.

ГОРОДСКОЙ.
- Ему сказали, что ты в город из-за любви уехала. Решила никого не обманывать. Не объяснилась, потому что стыдно было. Паша страдал жутко. С ума сходил. Смеялся ни с того, ни с сего. Боялись, что совсем рехнется. Не верил никому. Я легенду подтвердила. Помнишь, рассказывала, что Анька звонила. Так вот... За этим... Я не хотела в обмане участвовать, да только ты столько бед людям принесла... Вот я и решила добром хорошим людям отплатить.
Рассказ "Инга" Глава 10.
- Они говорили про тебя гадости, - Поднес Илья замороженные ягоды к лицу, - никто не будет говорить про тебя плохо.
Инга, справившись с первыми эмоциями, пыталась выслушать сына. Но ей очень хотелось вскочить с места и найти каждого, кто был причастен к нападению на Илюшу. А там наказать. Задать порку. Взбучку. Чтобы неповадно стало. Чтобы надолго запомнили. Чтобы знали, что за Илюшу есть кому заступиться. И все равно что дети чужие. Все равно на последствия. С такими только так. На их же языке. Это уже не дети. Чудовища. Драться умеют, значит взрослые. За свои поступки надо отвечать. Как еще восстановить справедливость?
- Пусть говорят, что хотят. Они не имели право распускать свои руки.
Илья отвернулся. В комнате повисла тишина. Через некоторое время сын, тяжело вздохнув, признался.
- Я первый начал. Не стерпел.
- А если они говорили правду? – Инга чуть наклонила голову, скрывая волнение.
- Все равно. Ты моя мама. Плохая или хорошая. Даже если все правда. Никто не должен говорить про тебя такое.
- Уедем. В город. Решено, - Инга стукнула себя по коленкам и встала со стула.
- Нет. От проблем убегают только трусы. А я не трус. Я останусь.
Инга не слушала сына. Случившееся стало той точкой не возврата, которую нельзя было игнорировать. Дальше только хуже. Последние месяцы и так то и дело происходили неприятности. Даже соседке Любке досталось. За что? За то что с Ингой водилась.
- Сестра беременна. Мужа может потерять, ребенка. Ей нервничать нельзя. А ты ходишь к этой... Инге. Ты еще хуже, чем она. Ты родную сестру предаешь, - глумились и стыдили ее в больнице. Не боялись Любу. Некого бояться было. Что им сделает многодетная мать? Что она может? Без хребта. Без характера. Без мужика. Знали, что никто не заступится за эту маленькую ранимую женщину. Знали, что она с Ингой в ссоре. Пользовались этим. Как стая гиен набросились. Каждая в чем-то упрекнула. Женщины словно забаву нашли. Правыми себя считали. Справедливыми. Совестливыми.
- Что плохого? Мы судим за подлость. А не просто так. Ведь если никто не осудит, то и дальше безобразия продолжатся. – Шептались в сестринской и тут же начинали перемывать косточки. Наслаждаясь. Упиваясь своей властью. Самореализовываясь таким образом.
Ингу до сих пор побаивались. Особенно сильно повлияла на всех ситуация, произошедшая под конец смены. Медсестрички шептались и одна из них, новенькая, решила поделиться мнением. Назвала Ингу дамой без нравов, а Илюшку ребенком падшей женщины (цензура). Не ожидала сплетница, что разговор Инга услышит. Не ожидала и того, что набросится. Инга силы не жалела. За сына дралась. Никто не имел право про него плохо говорить. Тем более эти... «Справедливые».
На следующий день главврач выговор сделал. Спасло Ингу, что она профессионалом была. На совесть работала. А новенькую уволили. Показательно. Собрание было. Всех предупредили, что с каждой произойдет то же самое, если хоть еще одна сплетня до него долетит. Тут вам не базар. Тут больница. Тут о здоровье пациентов надо думать, а не языком чесать. С того момента каждая на Ингу обозлилась. Не понравилось им, что главврач на темную сторону встал. Рты всем закрыл. Мстить начали понемногу. По чуть-чуть. Порциями. Дома мужей грузили "рабочими" проблемами. Науськивали. Настраивали. Ингу монстром выставляли. Детям своим запрещали с Илюшей общаться. Рассказывали почему. Придумывали многое. Врали. Порочили. Чернили. Склочные бабы были. Мелочные. Мстительные. Им только повод дай. Сожрут. Уничтожат. Костей не оставят.
Не все, конечно. Не все. Были и те, которых своя жизнь больше волновала. Свои дети. Свои заботы. Свой дом. Им тоже доставалось. За то, что не участвовали в нападении.
- Змеиный клубок, - как-то сказала Люба.
- Нет. В змеином клубке только одна самка. Здесь же легион. – Единственный раз ответила ей Инга.
- Ты прости мою Машку. Она не со зла... Она как лучше хотела. Не было у нее дурных помыслов. А Илюша хотел знать про папу, вот она решила... Она добрая, наивная...
Только Инга ее не слушала. К чему эти оправдания, когда дело сделано? Когда вся ее спокойная жизнь в миг перевернулась. Перекрутилась. Завертелась. Какое дело ей теперь до Маши, когда ее сын страдает?
Понимала Инга теперь «ведьму» как никогда лучше. Уж лучше отшельницей быть, чем все это терпеть. Про нее тоже всякое в свое время говорили. Приписывали ей ужасы. Будто она сыновей в жертву принесла для того, чтобы черной магией овладеть. Оказалось, что и детей-то своих у нее и не было. Правда муж был. В возрасте. Вдовец. Очаровал ведьму. Детей своих на нее сбросил. Та их вырастила, выкормила, он и уехал. Она горе свое тяжело переживала. От всех отгородилась. С чужой бабушкой жить стала. Бабка всему ее и научила. Дом оставила и знания.
В город Инга собиралась спешно. За сына не отомстила. Хотя руки чесались. Илюша уезжать не хотел. Плакал. Умолял остаться. Дом свой любил. Двор. Учителей. Школу. Все ему было тут знакомо. Родное. А там... В городе. Неизвестность. Чужие все.
Перед самым отъездом сын попросил Ингу отпустить его ненадолго. С отцом хотел попрощаться. Инга не разрешила. Знала, что беда с Пашей. Золовка приходила. Рассказывала.
- Лежит днями напролет. На работу не ходит. Не моется. Не ест. В первый раз такое видим, чтобы человеку было лень даже в туалет сходить. И все из-за тебя. Опять в чужую семью залезла. Опять нагадила нам. Убирайся отсюда. Ему лучше будет, если ты исчезнешь. А иначе люди злые. Сегодня Илью побили, а завтра в дом вам чего кинут. Я не угрожаю. Просто хочу, чтобы ты знала. Обидно будет, если твой сын просто так пострадает. Простишь ли ты себе такое, Инга?
- Не прощу. Но и просто так все не оставлю. В каждый дом зайду. Все сжигать буду. Не будет Ильи, не будет никого.
- Но зачем рисковать? – Рассмеялась золовка. И так противно стало. Неприятно. Мерзко. Не за брата Анька переживала. Старое не простила. Зло вымещала. Знала «Ахиллесову пяту» Инги. Решила отыграться.
В город приехали утром. У матери с теткой разместились.
- Теперь здесь жить будет, - сказала Инга. – Окончательно.
- Опять кому-то помешала? – Покачала головой мать.
- Никого не трогала.
- Да, если никого не трогала, то никуда бежать бы не пришлось. Сама на дно пошла и сына за собой потянула. Всю жизнь как собака на сене.
- Не знаешь ничего, не берись судить.
- Мне Аня звонила. Мать ее переживает. Оленька. Святая женщина. Такое нам простила, глаза закрыла. Анька мне все рассказала. И как ты Илюшку к ним подослала. И как Пашу вернуть решила. И то, что мается он теперь между двух огней. Света, жена его, хорошая женщина, ребеночка ждет. Плачет. Холодность чувствует. Как бы не скинула. А все ты... Твой вздорный характер.
- У тебя все женщины хорошие, одна я плохая. Да только Аньки там не было. Приехала она недавно. Где-то что-то слышала, ничего не знает, а свое мнение имеет. Пусть так. Да только Бог все видит. Жила себе спокойно, никому не мешала.
- Побоялась бы всуе поминать. – Покачала головой мать и рукой махнула, давая понять, что разговор закончен.
- А я разве, я не права? – Ингу задело. Надоело терпеть. Обидно стало. Единственной родный человек и тот отворачивался.
- Нечего было тогда... - Мама вздохнула, - сама знаешь.
- Все имеют право на любовь. – Крикнула Инга. – И я имела. Не простили.
- Любовь ли это была?
- А это не вам всем судить. Мое дело.
***
В городе Ингу никто не ждал. Своих хватало. К приезжим относились пренебрежительно. Не было здесь никакого гостеприимства, о котором судачили на экскурсиях для туристов. Люди, а здесь их был миллион, каждый сам за себя беспокоился.
Денег первое время не хватало. Мама с теткой помогали. Инга обещала все вернуть. До копейки. Мать лишь отмахивалась.
- Своя ты мне или чужая? Глупости выбрасывай из головы. На ноги вставай.
Инга встала. На работу устроилась в больницу. Профессию решила не менять. Здесь в городе медсестры были другими. Ингу в своей коллектив приняли не сразу. Присматривались. Потом привыкли. Общаться начали. Не было здесь таких сплетен, как в их больнице. Если кому и перемывали кости, так пациентам. К кому какой муж пришел, к кому какая жена зашла. Про друг друга не сплетничали. Это было табу. Что-что, а вместе работать. А работать надо в здоровой атмосфере. Без всяких разногласий. Бывало, конечно, повздорит кто. Но больше это относилось к рабочим моментам, чем к личной неприязни.
Илюшу Инга в другую школу перевела. С документами были сначала трудности, но все успешно решилось. Тетка посуетилась.
Сын хмурым ходил. Однажды Инга решила с ним поговорить:
- Чего тебе не хватает? Здорово ведь живем.
- Смородины с сахаром, клубники, малины, яблок с веток. – Ответил он, - запаха деревьев, цветов луговых, земли после дождя.
- Купим.
- Да разве можно купить природу.
- Деревья не пахнут, - заметила Инга.
- Пахнут и еще как. – Злился по пустякам Илья. – Давай летом вернемся. Ты сама все почувствуешь.
- Глупости, - отвечала Инга.
Знала, что прав сын. Знала, что там все по-другому было. И продукты, и воздух, и атмосфера. Скучала по дому своему. По своим грядкам, по своим кустам, по своим цветам. По всему. Здесь все чужое было. Да разве можно было что-то вернуть? Ведь изгнали. Затравили. Вынудили уехать. Что теперь об этом говорить... Только душу попусту выворачивать. Может когда-нибудь и вернутся, да не сейчас. Смириться надо. И жить.
Дни в городе проходили пресно. Это было удивительно. Никуда не хотелось идти, несмотря на огромные возможности. Инга чувствовала себя не на своем месте. Словно чужую жизнь проживала.
Мать в поселок вернулась. На время. Дом проверить. Ингу звала, та отказалась.
- Если сможешь, то машинку мне привези. Шить буду, - попросила Инга. – Может, кому брюки подошью. Может, кому шторы. Все копейка не лишняя.
Илья тоже просился. Отца видеть хотел. Не отпускала его Инга. Боялась. Лишь через год решила, что хуже не будет. Поутихнуть должны разговоры. С матерью отпустила. Наказала глаз с него не спускать. Сама же в поселок не ехала. Не хотела. От матери сплетни слушала.
Светка, как оказалась почти не солгала. Через одиннадцать месяцев родила здоровую девочку. Подсуетилась. Поняла, наверное, что правда о положении вскроется. Под мужа легла. На срок никто внимания не обратил. И на ложь тоже. Свету героиней считали. Вытерпеть такое... А какое такое Инга так и не поняла. Судить женщину не решалась. Возможно, для нее это был единственный выход, чтобы брак сохранить.
Лишь об одном жалела. О той ночи с Пашей. Корила себя за то, что очевидные вещи не видела. Какой мужчина накануне собственной свадьбы к другой женщине на ночь разговаривать пойдет? Какой мужчина согласится на крепкий напиток, когда любимая ждет? Любил ее Пашка еще тогда. Потому и о свадьбе сообщил. Реакцию ждал. Обижен был. Получается назло женился? Инга от собственных предположений рассмеялась. А когда успокоилась, решила, что все это чепуха. Не бывает такого. Просто ей так думать хочется.
Чудно другое было. Что Пашка ею не интересовался. Хотя, с другой стороны, понятно было почему. Ему жена родила. А он человек честный. Никогда бы ее не предал. Не сейчас, когда у него дочь родила. Но правда вскрылась чуть позже. Мать призналась, как дело было. А дело было так:
Наврала Паше родная сестра о том, что у Инги мужчина есть. Городской.
- Ему сказали, что ты в город из-за любви уехала. Решила никого не обманывать. Не объяснилась, потому что стыдно было. Паша страдал жутко. С ума сходил. Смеялся ни с того, ни с сего. Боялись, что совсем рехнется. Не верил никому. Я легенду подтвердила. Помнишь, рассказывала, что Анька звонила. Так вот... За этим... Я не хотела в обмане участвовать, да только ты столько бед людям принесла... Вот я и решила добром хорошим людям отплатить.
- И Илюшка ему не сказал? – Не верила Инга. - Что неправда все? Что нет у меня никого? Одна я...
- А Илюшка и знать не знает об интригах этих. Паша с ним о твоих любовях не говорит. А внуку тему такую заводить неохота. Он у нас молодец. Не в свое дело не лезет. С соседкой девочкой гуляет. Маша, кажется, зовут. Надеюсь, ты поймешь меня.
Инга не поняла. Обидно было. Досадно, что так все. А с другой стороны надоело. Надоели интриги. Сплетни. Ложь. Притворство. Игра в люблю – не люблю. Аморальщина одним словом. Безнравственность. Не сложилась жизнь. Что теперь... Главное, чтобы отстали все. И Паша. И родственники его. И мать со своим порицанием. И тетка, со своими советами. Надоело. Достало. Сил нет.
- Ну и ладно, - ответила Инга. – Не будем оглядываться.
Не соврала Инга. Постаралась все выкинуть из головы. И жить, просто жить и наслаждаться каждым днем. Радоваться свежему хлебу, успехам сына и конечно, выздоровлению своих больных пациентов. Куда же без них.
Но судьба посмеялась над ней еще раз. Правда произошло это спустя года.
ИНГА НЕ МОГЛА ПОТЕРЯТЬ ЕДИНСТВЕННОГО СЫНА. И ЗЛОСТЬ ЕЕ НАПРАВЛЕНА БЫЛА НА МАШУ. ВЛЕЗЛА ДЕВКА В ИХ ТИХУЮ СЕМЬЮ. СВОЕЙ ЗАХОТЕЛА СТАТЬ.
Все изменилось в тот день, когда Илюша Машу в город привез. Уже наступила осень. Сказал, что жить без нее не может и что у них скоро появится малыш. Только идти им некуда. Сестры Машины спокойной жизни не дадут. А мама Маши слабая стала. Слова сказать не может. Ей старшие дочери теперь командуют.
Рассказ "Инга" Глава 11.
Первой заболела тетя. Слегла с болезнью и очень быстро угасла.
- Возраст, - разводили руками врачи. – Иммунитет не тот уже, да и глядя в анамнез стоит сказать, что здоровьем они никогда не блистала.
Инга злилась. Все чаще в глаза бросалось равнодушие врачей к пожилым пациентам.
- Вы когда на возраст смотрите у вас всегда один ответ.
Инга негодовала. Возмущалась тому, как небрежны и невнимательны бывали врачи.
- Молодая заболела? Не может быть такого. Рановато. Пожилая женщина заболела. Значит годы. Что же еще. А лечить кого вы собираетесь? – Спорила Инга.
Поругалась. Разнервничалась. Решили Инга от зависти такая злая. Куда ей медсестре во врачебных делах разбираться? Вот и бесится попусту.
Тетю похоронили весной. Инга не плакала. В ступоре находилась. Тяжело на душе было. А Илюша с мамой рыдали. Уход близкого человека это всегда больно.
- Неужели, работая в больнице, ты ничего сделать не могла? – То ли обвиняла, то ли спрашивала мама.
А Инга и не могла. Старалась по-своему. Заботилась. Справлялась о здоровье. К врачам приставала. Не спала. Настаивала на госпитализации в столицу. Ругалась. И все равно осталась виноватой. Мама словно не хотела ее понимать. Не приходило ей в голову, что Инга не всесильная, не всемогущая, как и врачи.
- Мы сделали все что было в наших силах, - сказал лечащий врач. То же самое сказала Инга матери. Но разве ее кто слушал.
Мама тосковала по сестре сильно. Надо думать. Столько лет под одной крышей. Как две лучшие подруги жили. Делились всем чем можно. Сплетничали. Быт вели. Общались. Смеялись и плакали. А тут такое.
Мама одинокой себя чувствовала несмотря на то, что в квартире Инга и Илюша жили. Начала от давления страдать. На сердце жаловалась. Инга только и успевала о ней заботиться. И все равно оставалась неблагодарной. Но один из последних разговоров с матерью запомнился надолго.
- Прости меня. За все, что не так сделала. Родителей не учат быть родителями. Обид на меня не держи.
Да, какие обиды, мам, отмахивалась Инга.
- Ты хорошая у меня. Ошиблась. Надо было не бросать тебя тогда. Поддержать. О чужом меньше думать. Пашки, Ольки, Аньки... Кто они мне? А кто ты? Как я могла бросить тебя?! Единственную дочь! Не преступницу. Не алкашку. Позора какого-то боялась. Смех же... Правильно сестра говорила, правильно... Надо за своих стоять, а не чужим что-то доказывать. Они вон какие... Друг за друга горло порвут, а мы... Покаяться хочу. – Закончила мать.
Инге в тот день стало по-настоящему страшно. Но просьбу матери выполнила. Батюшку домой пригласила. Долго он беседовал с мамой за закрытой дверью. Инга нервничала. Места себе не находила. Понимала, что мать надумала уйти. Может она чувствовала свой конец, а может просто устала. Может, тоска ее съела, а может, что-то еще. Да только больно было. Инга мать любила, несмотря ни на что. Плохая, хорошая, какая разница? Это мать. Женщина подарившая жизнь. И уж точно Инга никогда не возьмется ее судить.
Маму Инга похоронила также весной. Солнечный был день. Теплый. Убитый горькими слезами. На душу тяжким грузом легла тоска. Чувство обреченности. Неизбежности. Пустоты. Долго с Илюшей они стояли на кладбище. Молчали. Слов не было. Да и не нужны они были. Каждый свое вспоминал. Теплые моменты. А таких было множество. Мать запомнилась Инге именно такой, какой она видела ее в последний раз. Растерянной и виноватой. А Илюшка запомнил бабушку как любящую, добрую, заботливую, хорошую женщину. А оно так и было. Бабушка любила внука всем сердцем. Так сильно, как не любила родную дочь. И не было этому объяснения.
Инга полгода отходила от потрясений. В свободное время пыталась себя чем-то занять. Шила, вышивала, убиралась, готовила. Бралась за все, лишь бы ни думать, ни вспоминать. Казалось, что тоска на сердце теперь станет ее вечным спутником. И так будет до конца ее дней. А сколько еще этих дней осталось? Время летело быстро. Первым ожил Илюшка. В его душе скорбь сменилась светлой грустью. Учебный год закончился. А значит пора было ехать в их старый дом. На природу. Поближе к земле и подальше от городской суеты. Инга наотрез отказывалась. Не хотела вскрывать свои раны. Но сына отпустила. Знала, что для него это важно. Знала, что не пропадет. За годы, прожитые в городе, сын по-прежнему считал своим домом поселок, в котором провел детство. Там было все родное. Милое сердце. А еще там жила его первая любовь, но об этом Инга не ведала. Думала, что сын к отцу рвется. С неохотой признавала, что Илюша имел на это общение право, как и Паша. Мало ли что между Ингой и бывшим мужем произошло. Дети то тут причем?
Каждое лето Илюша уезжал, а Инга с тоской смотрела ему в след. О личной жизни не думала, хотя поклонники были. Ухаживали, пытались добиться взаимности. Не понимали, что Инге не нужен ни брак, ни жизнь семейная, ни другие хлопоты. Всего ей хватало. Всю свою любовь она отдала сыну. Если и страдала раньше от помешательства, то сейчас направила все в нужное русло. Заботилась, переживала, старалась сделать для сына все возможное. Невозможное тоже. И впускать в свое тихое счастье никого не хотела.
Все изменилось в тот день, когда Илюша Машу в город привез. Уже наступила осень. Сказал, что жить без нее не может и что у них скоро появится малыш. Только идти им некуда. Сестры Машины спокойной жизни не дадут. А мама Маши слабая стала. Слова сказать не может. Ей старшие дочери теперь командуют.
В доме, котором раньше жила Инга тоже оставаться нельзя. Утеплять надо, окна менять, порядок наводить. А это время, деньги, вложения, силы.
Дом совсем для зимы не пригоден. В квартире лучше будет. Все под рукой: больницы, сады, школы, парки, магазины. Илюша обещал со временем дом в порядок привести. Сказал, что отец поможет. А потом, как все наладится, он Машу туда заберет. Ну, а пока тут поживут. Места хватает ведь...
- Ты же не против, мам? Некуда больше идти. – Сын нервничал. А Инга злилась. В первую очередь на себя. А затем на Илюшу. Как так? Вроде недавно ребенком был, а теперь семью свою иметь удумал. Без нее. Без Инги. Без матери. На образование глаза закрыл. И эта задрыга... Маша. Туда же... В пропасть.
Сын нервничал. Щелкал пальцами. Совсем как отец.
- Прекрати! – Повысив тон, сказала Инга. – Будем думать.
А думать было тут нечего. Не выгонит же она сына? Не откажет? Обидится он смертельно. Не простит. А дальше что? Болото обид, сожалений, сокрушений? Опять все сначала? Нет, Инга не могла потерять единственного сына. И злость ее направлена была на Машу. Соблазнила она Илюшу. Это ясно и так. Влезла девка в их тихую семью. Своей захотела стать. Лучше бы Инга в тот день Федьке отказала. Не помогла Любке родить. Или же не стала бы девочку эту спасать. Сейчас бы проблем не было. Может жили бы в поселке тихо. Мирно. Никто бы ничего не знал. А теперь что? Как дальше жить? Как принять решение сына? Как Машу полюбить?
Устыдилась Инга собственных мыслей. Не ей решать кому жить, а кому не стоит. Да только разве чувствам прикажешь? А Любка? Интересно, как она на это смотрит? Столько лет не виделись из-за глупости. Столько лет не общались. Должно быть тоже в шоке. Как там Илюша сказал... Своего слова она не имеет в доме. Не удивительно. Любка всегда тихой была, ранимой, трогательной, наивной. Видать девки ее, баловни, другой нрав имели.
Инга вещи собрала. Решила в поселок съездить. Пообщаться. Дом свой посмотреть. Действительно ли там все плохо? Никто туда много лет не вкладывался. Использовали его как дачу.
Илюша с Машей в городе остались. Сын водил невесту по разным местам. Хотел показать ей все. А Инга уехала. Взяла отпуск.
В поселке все изменилось и вроде все было как прежде. С замиранием сердца она проходила мимо домов. Жадно вдыхала воздух. И никак не могла надышаться. Рассматривала все вокруг, словно видела впервые. Какое огромное счастье жить в таком месте. Где все родное, знакомое. И как жаль, что вышло так, как вышло. С собой Инга взяла кое-какие продукты. Собиралась остановиться всего на три дня. Не задерживаться. Но у судьбы были другие планы.
Подойдя к своему забору, замерла. Прикрыла глаза, не решаясь зайти. Так чудно было возвращаться в место, где провела большую часть своей жизни. И чувство это было таким необъяснимым - словно сама к себе в гости пришла.
В самом доме почти ничего не поменялось. Было видно, что тут хозяйничал Илюша. По мелочи все...
Инга опустилась на стул и долго сидела. Вспоминала. Грустила и радовалась. Дом, милый дом. Тихая улочка. Земля четыре сотки. Стол и скамейка, на которой раньше сидела детвора, слушая сказки. Кустарник смородины, крыжовника. Яблонька. Маленькая клумбочка, где цвели пионы и флоксы. Чайничек с румяными боками. И кровать. Та самая... На которой было пролито много слез.
Не стала Инга к Любке идти. Решила день себе посвятить. Когда за окном стемнело, чай сделала и во двор вышла.
Вечер был теплый. Уютный. Свежий воздух успокаивал. Бабье лето. В голову приходили разные воспоминания, сменяясь как картинки в калейдоскопе. Потихоньку начал накрапывать дождь. Пришлось зайти в дом. Слушая, как размеренно барабанят капли, на сердце стало спокойнее. Инга забылась крепким сном. Впервые за долгое время.
Встречу с Любой Инга представляла себе немножко по-другому. Наверное, ждала осуждения, презрения, обид, обвинений. Но все вышло иначе. Люба, увидев Ингу расплакалась, точно встретила давнюю подругу. Они обнялись. Разговаривать пошли к Инге. Люба болтала без умолку, словно только вчера они расстались. Словно не прошло много времени с их последней встречи. Люба то плакала, то смеялась. А Инга только удивлялась. Сколько всего произошло.
- А ты? Как ты? Как муж? – Спрашивала Любочка.
- Все по-прежнему. Мужа нет. Одна. Ну как одна. Сын. И тот жениться надумал.
- Да уж... - Вздыхала Люба, - дети самые ненадежные люди. Растишь их, ночами не спишь, переживаешь, а они раз и из гнездышка улетели... А с мужем что?
- Не было никакого мужа. Вранье все. А Федька твой? Возвращался? Интересовался девочками?
- Да, какой там... Один раз объявился. Требовал спасибо ему сказать. За дом наш. За то, что не выгнал и за то, что родня его нас не погнала. А оно и правда спасибо. Где бы я была, если бы не дом. Если бы не ты. Из больницы уволилась. На почте теперь работаю. Потихоньку все. С сестрой не общаюсь. Обижена она на меня. Поссорилась с ней сильно. И с родителями. Ой, да тут такое началось, когда ты уехала... Анька, золовка твоя... Помнишь?
- Как же забыть...
- Так вот, она же в моего Федьку всегда была влюблена. Пол поселка по нему страдало, можно понять. И когда моя сестра к ним в дом пришла, то первым делом Аня стала про мужа моего расспрашивать. Я почему общаться перестала...
От информации у Инги закружилась голова. Так вот почему золовка мстить начала. Так вот в чем причина была. Что же у нее прекрасно получилось. Да уже концов не найти. Где эта Анька сейчас? Счастлива ли? Совестно ей или нет? Любка тем временем продолжала болтать. Рассказывала, как все в шоке были узнав, что у Инги мужчина в городе. Как Пашка со Светкой поругался. Как плакала она, просила, что-нибудь придумать. Как забеременела. А по срокам не сошлось. Как Любу гнобить начали ни за что. Ну как ни за что. За то, что с Ингой водилась, а значит была на одной с ней стороне. Да что толку было вспоминать, когда столько воды утекло. Не повернешь же время вспять, да ошибки не исправишь. Жизнь она такая коварная штука. Ее нельзя с черновика на чистовик переписать. Приходится с кляксами мириться. Все были хороши, чего уж скрывать... Безгрешных не бывает.
До самой ночи просидели с Любкой во дворе. Сплетничали, да. Кости перемывали. Смеялись. Плакали. Было в этом что-то душевное. Только о детях не говорили. На потом оставили. Дело серьезное. Нельзя впопыхах думы думать. Утро вечера мудренее. Тогда и обсудят.
О приезде Инги Паша узнал. Увидел случайно в магазине. Растерялся. Глаза отвел. Мимо прошел. Инга хотела его остановить. Рассказать про золовку. Про вранье. Да и вообще помириться. Только зачем это теперь? К чему? Что изменится? Инга отвернулась. Больно стало. Душа другого хотела. Сердце жило отдельно от разума. И разум преобладал. Инга за покупку расплатилась. Пирожные купила. С Любкой сегодня про детей разговоры вести. О том, как жить дальше. Как внука поднимать. О образовании вопрос решать. А с горячим чаем беседа приятнее идет и думается лучше.
- Инга, - Почувствовала она мужскую руку на своем плече. Голос узнала сразу. Но оборачиваться не спешила. Задрожала. Почему Паша дальше не пошел? Зачем вернулся. Для чего? – Обернись, - мягко попросил он. И Инга обернулась.
ОСТАЛАСЬ ИНГА В ПОСЕЛКЕ. КВАРТИРУ ОСВОБОДИЛА МОЛОДЫМ. ПУСТЬ ЖИВУТ. ПУСТЬ ЛЮБЯТ ДРУГ ДРУГА И БУДУТ СЧАСТЛИВЫ. ИМЕЮТ ПРАВО. А ОНА ТУТ...
На родном месте, на родной земле, в родном доме жить будет. Здесь было все что ей не хватало. И все что ей было нужно. Дом утеплили. Подделали. Залатали. Почти как новенький стал. Сразу было видно, что мужские руки появились в доме. Надежные, крепкие, сильные, а самое главное любимые.
Рассказ "Инга" Глава 12
Паша почти не изменился. Только легкая сеточка возле глаз выдавала возраст. Зато взгляд какой... Открытый. Чистый. Светлый.
- Не сразу узнал тебя. – Солгал он.
Инга сразу ложь почувствовала. Отчего-то покраснела. Смех просто. И он смутился. Вроде взрослые люди, а все туда же. Однако эта неловкость, эти заминки, эти взгляды были красноречивее всяких слов.
- Илюша женится, - чтобы заполнить паузу, сказала Инга.
- Знаю. Давно хотят.
- Давно?
- С детства бок о бок росли. Ясное дело привыкли. Все говорят про один шаг от любви до ненависти. А тут от дружбы до любви. Выросли дети. Теперь и не дети. И дружба эта... Она коварная. Вовсе не дружба.
- Люди могут заблуждаться. И дружбу за любовь принимать. А наделанные ошибки как потом исправить?
- Любовь это не ошибка, это дар. Дорогой дар. Любовь сложно с чем-то перепутать. Нельзя ошибаться на протяжение десятилетий.
- Илюше будет только двадцать, - ответила Инга. – Он зеленый еще.
Паша отвел глаза, а Инга посмотрела в пол. Она прекрасно поняла, о чем шла речь. Да только боялась. Боялась вновь натворить ошибок. Слишком суровый урок вынесла.
- Увидимся? – Нерешительно спросил он.
- Я еще два дня здесь пробуду. – Не отказала Инга.
***
Люба испекла свой фирменный пирог. Котлет нажарила, картофель сварила, салат из свежих овощей приготовила. И к Инге все принесла. Отчего Любка к себе не зовет, Инга не спрашивала. Хотела дома побыть. Так даже лучше, чем в гостях сидеть, хоть и хлопотнее. Да и хлопотами это назвать было нельзя. Две тарелки, две вилки, две чашки, две стопки. Чего уж скрывать. За встречу решили выпить. Вчера как-то не сложилось. Уж слишком много было эмоций. То ли дело сегодня. Весь день принадлежит им.
Обедать решили на свежем воздухе. Инга расстелила скатерть. Люба захватила два пледа. Не то, чтобы было холодно, просто знала, что до позднего вечера засидятся.
Ели с аппетитом. Воздух делал свое дело. Любка вновь принялась рассказывать. Теперь про дочерей своих. Старшие девочки еще замуж не вышли. Образование получать не захотели. Не видели смысла. Да и деньги были нужны.
- Неужели, не хватает? – Поинтересовалась Инга.
- А как хватать будет? Работаю я одна. Пять дочек, шутка ли. Каждой что-то купи. Каждую накорми.
- И не помогают?
Люба вздохнула. Стыдно ей было признаваться. Но посмотрев на Ингу, и подумав с минуту, призналась. Не помогают. Обвиняют еще.
- А в чем?
- Во всем... Во всем на свете. И в том, что отца не удержала. И в том, что наряды дорогие позволить не могу. И в том, что живем в поселке. На Машку обозлились за то, что та первая замуж собралась. А оно примета такая есть. Если младшая раньше замуж выходит, то старшие в девках останутся. Не свезет им. А куда Машке моей еще ждать. Кто знал, что оно так выйдет. Но я рада. Честно рада. Илюша твой хорошим мужем будет. И Маша моя верной, заботливой женой. Другие мои дочки учатся. На каникулах приезжают. Сейчас учебный год уже начался.
Инга внимательно слушала Любу. Ерунда-то какая... отчего-то стало интересно, как складывалась судьба у ее девочек. Средняя дочка в институте училась. На филологическом. А четвертая решила, как тетя Света стать. Только не медсестрой, а врачом. Отоларингологом. Долго ей еще учиться. Сложное, ответственное дело людей лечить. А Машка... А что Машка... А Машка вот... Замуж собралась. Но Инга и так это знала.
- А сама как думаешь? Сложится ли у них семья? – Спрашивала Инга, - со стороны-то оно виднее. Я и знать не знала про дела эти.
- Сложится. Конечно, сложится. Они насмотреться на друг друга не могут. Надышаться. Любят. Видно. Как блаженные ходят. Никого вокруг себя не видят. Нам только о такой любви мечтать. Или в романах читать. Машка до сих пор платье хранит, которое ты для нее сшила. Говорит, дочке оставлю. Дорожит. Ты не сердись. Знаю, что рано им, знаю... - Люба головой покачала, - но разве прикажешь сердцу? Ты и сама понимаешь, что в любовных делах даже мать не указ. Все мы через это прошли. Федька вот... - Замялась Люба. – Любовь моя. Мерзавец, знаю. Иногда думаю о том, что как было бы здорово, если бы он вернулся. Но если он счастлив там, то пусть так и будет.
- Простила?
- Всегда прощала. Думаешь я глупая, да?
Инга головой покачала.
- Не мне судить.
- Ты сама знаешь, что такое любовь. Понимаешь меня.
Инга вздохнула. Что она знала о любви? Да ничего. Наверное... Хотя нет... Подумала... Любка уже третий раз стопки наполнила. Захмелела немного.
- Любовь это когда важно знать и быть уверенной в том, что любимый счастлив. Любовь это уметь отпускать, зная, что ему так будет лучше. Нет в любви эгоизма. И быть не может. Все остальное страсть, помешательство. А любовь чистое чувство. Наверное, ты права. – Выдохнула Инга. – Если Машка и Илюшка счастливы, если любят, то пусть так и будет. Справимся. Отчего же не справиться. Своих как-то вырастили и внуков вытянем. Да и Маша мне не чужая.
- Не чужая, -кивнула Люба, - ты ей жизнь спасла. Считай, как вторая мама. Но с молодыми и так все ясно. Речь не о них. Знаешь, чего не терпит любовь? Домыслов и недосказанностей. Оно может только кажется, что ему без тебя лучше. А по факту маются оба. Меня судить не берешься, а себя судишь. Всю жизнь за что-то себя наказываешь. Ну было по молодости было у тебя... Я простила. И ты себя прости. Читала Достоевского? Он писал, что никто не придумает суровее наказания чем человек сам себе. Такой посыл был. Так отчего же себя счастья лишать? Это как минимум нечестно.
- Ты еще скажи безнравственно, - засмеялась Инга, - с тебя хватит, Люб. Больше не наливай. И закусывай.
Любка губы надула, но послушно подложила себе в тарелку салат.
- Да и одинок он. Паша. Бобылем живет. Анька в городе. Светка за ней уехала. Когда именно не скажу. Не вхожа я в дом родительский. Отца Пашка похоронил еще два года назад. Твоя свекровь за дочерью уехала. Не смогла ночевать в доме без мужа. Думаю, напоминало ей все о нем. Бедная женщина. Всю жизнь друг за дружку держались. Любили. Но что теперь... Да и поселок наш помолодел, опустел. Нынче все в город рвутся. К возможностям. Сюда летом приезжают. Воздухом надышатся и опять уезжают... Может еще по одной? За встречу?
- Может и еще... - Согласилась Инга.
До самого рассвета просидели с Любой. Болтали. Наговориться не могли. И то времени не хватило. Что с ней делила когда-то Инга? Чего обижалась? Сама уже не знала. Хорошим человеком была Люба, добрым. С чистым сердцем жила, ни на кого не злилась. Простая, отзывчивая, сострадательная женщина. И была в этой ее простоте не слабость, а сила. Не каждая сможет жить без грязи в душе. Прощать за все. И сила эта дорогого стоит. Не каждому дано таким человек быть и стать.
Паша пришел на следующий день. Принес с собой табуретку. Инга даже растерялась сначала. Возникло чувство де жа вю. Словно заново проживала момент из прошлого.
- Знаешь, что самое страшное может быть в жизни? В продолжении нашего разговора хочу сказать... - Начал Паша.
- Что?
- Жить в обмане. – Паша поставил табуретку. Рядом с той, которую сделал когда-то. – А жить в обмане я не хочу. А ты?
Инга смотрела на две табуретки, стоящие рядом. Сделал их Пашка, своими руками. Одну много лет назад, другую сейчас.
- И я.
Паша проследил за взглядом.
- Две табуретки лучше, чем одна. Из разных деревьев сделаны, но порода одна и сорт. Комплект получается. Теперь все как надо.
И правда, как надо. Действительно комплект получился из двух табуреток. И почти не отличишь их, если не присмотришься.
- Теперь бы и стол обновить? – Неуверенно спросила Инга.
- Все обновим. Времени у нас полно. Правда?
- Действительно полно. – Ответила Инга. Не соврала.
***
Осталась Инга в поселке. Квартиру освободила молодым. Пусть живут. Пусть любят друг друга и будут счастливы. Имеют право. А она тут... На родном месте, на родной земле, в родном доме жить будет. Здесь было все что ей не хватало. И все что ей было нужно. Дом утеплили. Подделали. Залатали. Почти как новенький стал. Сразу было видно, что мужские руки появились в доме. Надежные, крепкие, сильные, а самое главное любимые.
И словно вторая молодость наступила. На душе весна зацвела. Вот уж смех, девушкой себя почувствовала. Словно помолодела. Возможно ли такое? От любви то? С удивлением Инга размышляла о том, как раньше жила. Без всего этого. Любовь к мужчине она другая. Не такая, как к детям. Но она необходима каждой.
Пашка о себе рассказал. О том, как жил все эти годы. О том, как верить не хотел в то, что Инга другого нашла. О том, как маялся и сделать ничего не мог. Мучил и себя и Светку. Обманывал, страдал и ее заставлял страдать. Почти смирился с судьбой. Да Светка холодности не выдержала. Не смогла так жить. Объяснился с ней, прощения просил. Она в город уехала, но перед этим все рассказала, не хотела правду скрывать. Груз на себе нести. Призналась в том, что про Ингу придумали все. Нет, у нее мужчины. Думали, так лучше будет. А кому лучше, не уточнила. Сейчас Света счастлива, другого встретила. Вроде как идиллия у них. Рад за нее. И за дочку свою. Девочку только летом видит, иногда зимой в город едет на праздники. Только в Светкин дом он не вхож. Ее новый муж ревнив. До сих пор Пашу как соперника воспринимает. Но оно и понятно. У каждого свои «помидоры» в голове. С сестрой Паша не общается. Обижен сильно. Только с матерью иногда разговаривает. А как не разговаривать. Мать же. Любимая. Единственная. Родная. Много хорошего сделала. Всегда добра желала. Только понятия добра у каждого разное. У нее такое, какое есть.
Инга все понимала. Не обижалась. Да и на что обижаться? Зачем носить в себе такую тяжесть? Что это даст? Гнев? Слезы? Переживания? Негатив одним словом. А она жить хотела. Как никогда раньше. Жить и любить. Не оглядываться. Все у нее было теперь как у людей. И муж. И сын с невесткой. Да что там невесткой... Дочерью... Не чужая Машка, своя. Она ее новорожденную держала. От болезни лечила. На глазах девочка росла. Какие могут быть тут другие мысли? И Любка, отличная соседка. Замечательная. Душевная женщина. Жаль доставалось ей от собственных дочерей. Инга посоветовала их в город к отцу отправить. К Федьке. Пусть там права качают. Да только Федька не принял их. Женщина его той еще штучкой оказалась... Строила всех. И мужа, в том числе. С новым тестем Федьке тоже не повезло. Бандитом был бывшим. Ну как бывшим. Бывших бандитов не бывает. Долго хохотала Любка, когда узнала, как Федька живет, своего слова не имеет. Боится лишний раз что-то не то сказать. И бояться ему есть чего. Пока тесть жив, Федька человек подневольный. Уж очень не любят бандиты, когда их дочерей обижают. И девочки насмотревшись на отца, уважать его перестали. И к матери стали более лояльно относиться. Оно порой один раз хватает посмотреть, чтобы понять многое. Чтобы иллюзии разбились.
Машка двойняшек родила. Мальчика и девочку. Все в срок. Без осложнений. Да только Инга извелась. Надо думать. Страшно ведь. Они всю ночь с Любкой под дверями сидели. Илюша с Пашей кругами ходили.
- А ты чего трясешься? Сама через это много раз прошла. - Спрашивала Инга.
- Одно дело я. А другое дело дочь. Совсем не тоже самое.
И то верно. За детей всегда переживаешь больше, чем за кого-либо еще. Дежурная медсестра, наблюдая за семейством, рассмеялась.
- Вы бы домой шли. Утром родит. Не так все быстро происходит. Рождение человека процесс долгий, серьезный.
Да кто ее слушал. Эту медсестру. Дома хуже, а тут вроде рядом. И вроде спокойнее. И Маше легче от поддержки. Хоть и не до этого ей сейчас.
Под утро сообщили о рождении двойняшек.
- Нет, в палату нельзя. Обалдели совсем инфекции приносить. Днем вам в окошко она все покажет. А пока нельзя. Нет, договориться тоже не получится. О детях подумайте, эгоисты. Лучше поспите пока возможность есть. Кто знает, когда теперь выспаться придется.
Да какой сон, теть. Но не пугали, никого из стоящих здесь, трудности. Не в тягость. В радость все.
- Оно даже хорошо, что двое. С Любкой драться за внуков не придется, - отреагировала Инга. Ошиблась. За внимание внуков боролись обе. Каждая старалась сделать больше. Негласно соревнование проходило. Инга только удивляться успевала, откуда у всегда спокойной Любы спортивный дух появился. Но это было потом. Попозже. А сейчас семья радовалась прекрасному событию. Новая жизнь это всегда здорово. А жизнь без разногласий и недомолвок еще лучше.
Врут, когда говорят, что на тот свет ничего не заберешь. Заберешь. И еще как заберешь. Только груз этот невидим человеческому глазу. И даже рентген его не покажет. Потому что помыслы, сердце чистое нельзя увидеть. Нельзя увидеть и чем душа наполнена. И только человеку решать, что с собой брать, с чем по жизни идти. Сбросить обиды или оставить. Очернять ли душу завистью, злостью и чем-то еще. Или прощения попросить. Простить всех и себя. Раскаяться. И жить, просто жить. Радоваться ароматному хлебу на столе. Любимому человеку рядом. Работе и возможности работать. И речь тут про работу внутреннюю. Мысленную. Духовную одним словом.