Oсобенный урок

Шёл ypoк в шестoм клаcce, в кабинет вплылa завyч. Хмуpaя, как актриса в образе ведьмы, пожирающей непослушных детей. Забpaла к директору на ковер всех до единого.
Ого! Интepeсно думaю, что натвopили?
Начинаю жyрнал оформлять, делаю другую бумажную работу. Жду.
Почти в кoнце урока стучат в дверь. Шестиклашки вразнобой спрашивают, мoл, Наталниколавна, можно войти!?
Вeрнулись они разной степени взъерошенности/взмыленнocти, но с peшительными мордахами. Несломленные после допроса партизаны! Никакого следа раскаяния, но видно, что гpyсть и тревoга присутствуют.
Ничего сeбе: удивляюсь я. Рассаживаются птенчики. Тут врывается класснaя руковoдитель.
Просит пару минут срочно. Сгopeл сарай - пылай и хата! Урок уже пропал.
Разрешаю. До звoнка пять минут. ))
Классная замирaeт у доски, обвoдит класс горящим взором и заявляет.
- Молoдцы! Молодцы! Горжусь вами! Все обсудим сегодня на классном часе.
Исчeзает.
И тoлько что передо мной сидели мокрые вopoбушки с галчатами, скворцами. В момент изменились. Оpлята! Спины расправили. Выражение лиц довoльное, бодрое. Получaeтся, что директор песочила, а классная - пoхвалила?
Спрашиваю.
- Что стряслoсь?
Однoго их ботаника, допустим его звали Вася, несколько месяцев по неизвестной причине терроризировали два десятиклассника.
Всей шкoле известные проблемные подрoстки, всё решающие кулаками. Миролюбивые, как бойцовские псы.
Вася не жаловался. На физре случайно увидeли синяки, прижaли одноклассника в paздевалке к стене. Вытрясли из нeго правду. Что было дальше?
Не бездарно, а вполне толково спланировали операцию. Ох, подозреваю, что среди шестиклашек обретался будущий гений тaктики-стратегии. Надеюсь, это ему сейчас во взpoслой жизни пригодилось. В армии, бизнeсе и т.д. Где бы он ни был, чем бы ни занимался. ))) Вepнемся к происшествию.
Хулиганов перехватили сытыми и расслабленными на выходе из столовой. Все вместе без предупреждения (!) набpoсились сзади. Двадцать пять человек пpoтив больших, но двyx.
Мальчики навалились и сбили врагов с ног. Прижали к полу, держали за ноги, за руки. Не дали встать. Били портфелями и кулаками.
Девочки дергали за волосы, щипали. Кто-то укусил за щеку и нос!
На этой фазе расправы Васины мучители заскулили, запищали, сломались морально.
Тогда им и сообщили, что если еще хоть разочек Васю тpoнете - пришибем. Опять же момент был выбран правильно. ))
Награда нашла героев? Вы уже в кypсе. Их отругала директор. И похвалила классная руководитель. А я едва смогла справиться с эмоциями. Сказала.
- Один за всех и все за одного?
- Да!
- Дневники oткрывайте!
Поставила каждому по пятeрке. Это был особенный урoк для меня. Такиe запoминаются на всю жизнь.
Автор: Нaтaля Шyмaк
ПЛАТА КОЛДУНЬИ ЗА ЧУЖОЕ ДОБРО...
Вале в наследство от двоюродной бабушки достался маленький домик в деревне недалеко от города. Сначала девушка хотела его продать, но все как-то покупателей не находилось. А потом на работе случилось сокращение, снимать квартиру в городе было уже не по карману, так что Валя решила на время перебраться в пригород - транспорт ходит регулярно, ехать не очень далеко, поэтому - вариант.
С соседями познакомилась быстро - милейшие люди, семейные пары средних лет, бабушки пенсионерки, дедушки вдовцы. Только одна старуха выделялась среди них всех - крайне необщительная, мрачная.
Домик Вале достался не в лучшем состоянии — старенький, ветхий, участок зарос бурьяном. Оставшись без работы девушка активно начала приводить его в порядок. Однажды вечером она докрашивала забор красивой синей краской. Вдруг видит - появляется эта старушка. Валя подумала, что нужно и с ней познакомиться, а то даже не знает как зовут соседку, мало ли придется обратиться. Поздоровалась, заговорила со старухой. Та долго-долго на девушку смотрела, словно пыталась понять, что у неё в голове, а потом всё-таки поздоровалась. Валя задорно продолжила:
- Вот, забор крашу. Могу и вам заодно покрасить - краски много осталось.
Старушка удивилась, потом снова долго-долго разглядывала девушку и согласилась. Так Валя начала с ней общение, помогала с хозяйством - покрасить что-то, прибить, траву подергать - все-равно вынужденно практически целыми днями находилась в деревне. Старушка же кормила Валю пирожками с яблоками, поила чаем на травах и рассказывала про свою молодость.
Как-то раз выходит Валя вечером из дома старушки и встречает соседа напротив. Поздоровались, тот вдруг и говорит:
- Ты была бы поосторожнее, а лучше вообще в дом к этой старухе не ходи. Колдунья она, потомственная, и мать её, и бабка, и прабабка занимались чёрной магией.
Валя отшутилась. Не поверила и продолжила общаться с этой старушкой, помогать ей во всем.
Спустя время, в один из вечеров стала старушка поить Валю очень пряным чаем, очень вкусным, а не как обычно травяным. На Валин вопрос про новый чай старуха ответила:
- Добрым людям добро возвращается...
Вала поняла ответ старушки таким образом, что чаек этот полезный для организма, для укрепления иммунитета. А потом резко стали твориться странные вещи. Сначала девушка получила работу, о которой даже мечтать не могла - попасть туда без связей и рекомендаций невозможно. Затем встретила молодого мужчину - умного, интересного - это была взаимная любовь с первого взгляда.
Несмотря на такое дикое везение домик в деревне Валя забрасывать не стала - привыкла к нему, решила оставить по типу дачи, да и неизвестно, что будет завтра. Почти каждые выходные девушка приезжала подышать свежим воздухом, иногда со своим женихом, но он часто работал и с Валей не ездил. В каждый приезд Валя заходила к бабушке-соседке - всяких вкусностей ей из города привозила, все также помогала по хозяйству.
В очередные выходные девушка снова собралась ехать в свою деревню. Ехать решила в пятницу вечером, но задержалась на работе и поехала уже потемну. Фонарей в деревне практически не было, ночь безлунная. Идя от остановки девушка проходила огромный пустырь перед деревней. Слышит - компания пьяная отдыхает. Ускорила шаг, но они всё равно её заметили и развязно направились в сторону припозднившейся прохожей. Четыре мужчины, крайне пьяных и агрессивных. Внезапно откуда-то из кустов выскакивает огромная черная собака - таких больших собак Валя никогда не видела - и начинает лаять, рычать, скалиться, вздыбив холку, на пьяных мужиков, как бы отгораживая собой девушку. Те хотели её отогнать, но собака начала бросаться и мужики с матами быстро отступили. Испуганная Валя поспешила домой, собака порыкивая следовала за ней до самого дома, а потом исчезла в темноте.
Утром успокоившаяся девушка как обычно пришла к бабушке-соседке на чай. О ночном происшествии решила ей ничего не рассказывать, чтобы не волновать пожилого человека. Но за чаем старушка вдруг сказала:
- Ты бы так поздно не приезжала сюда, а то мало ли какая пьянь встретится. А я уже старенькая, реакция плохая...
Улыбнулась и тут же тему перевела...
Ирина Шпот
МАТЬ
Беременность Натальи объединила всех сплетниц деревни:
- Ни стыда, ни совести! Пузо на нос лезет, а она ходит улыбается! Да мне бы людям в глаза стыдно смотреть было, - рассуждала бабка Марья.
- Времена нынче, без это, безнравственнеческие! – сумничала Екатерина Тимофеевна.
- От кого понесла-то? – закидывая в рот семечку, поинтересовалась Никифоровна.
- Знамо от кого. Помните, церковь строили мужики из города? Вооот там один зодчий был чёрноволосый такой, симпотишныыый. Она с ним-то и спуталась. Женатым оказался. Уехал и всё! – махнула рукой бабка Марья.
- Паспорт в таких случаях надо проверять! – выдала Никифоровна.
- Чего, сороки? Кудахчете всё! – прервал сплетниц дед Прокопий.
- Кудахчут куры! А у нас светские беседы! – поправила деда Екатерина Тимофеевна.
- Пока ты беседы ведёшь, обсуждая чужую личную жизнь, твоя наседка по огороду шлындает! – ткнул пальцем Прокопий в сторону Тимофеевны.
- Ах, она сатана такая! Растудыть её в коромысло! Я вот щас ей задам! – Катерина рванула домой.
Не все осуждали Наталью, кто-то жалел, кто-то верил, что все у нее наладится.
- Доченька, тебе тридцать лет. Мужа нет, да и вряд ли появится. Рожай, хоть ребёночек будет, - благословил Наталью отец.
- Вырастим. Чай не война сейчас, - поддержала мать.
Родился Колька с клеймом позора. Незаконнорожденный, безотцовщина. Наталья же свое материнство несла с гордо поднятой головой.
Мальчику дали отчество деда. В графе «отец» свидетельства о рождении – прочерк, словно шрам от ампутации одного из начал человека.
Кольке было одиннадцать лет, когда померла его бабушка. Дед не смог пережить такой утраты и ровно через год ушел вслед за супругой.
Коля с малолетства был неласковым, немногословным, а теперь и вовсе замкнулся.
Мать, глядя, как сын тоскует по любимому деду, готова была всю его боль принять: «Господи, лучше мне испытания пошли, только дитя от страданий освободи», - молилась она. Андрей Иванович Кольке не только отца заменил, но и самым лучшим другом был для него.
Мать не находила внешнего сходства мальчика с отрёкшимся от него отцом, только талант его и передался сыну. Соседским девчонкам из старых ящиков домики для кукол мастерил, деду строить помогал и сарай и баню.
- Из него первоклассный зодчий выйдет! Дар у него от Бога! – говорил дед, вознося кверху палец.
Мать порой чувство вины охватывало, что без отца Колька растёт, думала, поэтому он её и не любит.
- Сыночек мой, - пыталась Наталья обнять сына.
- Мать, ну ты чего? Ну не надо, – сопротивлялся тот.
Учился Колька плохо, еле до троек дотягивал по всем предметам, кроме физкультуры и рисования.
- Не знаю, Наталья Андреевна, что с него вырастет, - жаловалась классная руководительница, - совсем учиться не желает. Какой институт его примет с такими-то отметками? Сочинение писали на тему «Моя любимая книга», а он несколько анекдотов написал! Полюбуйтесь! – учительница протянула тетрадку.
- В армии отслужит, а там видно будет. В деревне рабочие руки всегда нужны, - защищала мать сына.
За провинности Колю никогда не ругала, одно твердила: «Всегда, сынок, человеком оставайся, в любой жизненной ситуации». Любила она его вопреки всему, а не за что-то, да и разве могла она иначе?
Когда Николая в армию призвали, провожали всей деревней, два дня гуляли.
- Служи, так, чтоб героем вернулся! – орал пьяный дед Прокопий, тряся кулаком перед Колькиным носом.
Возле военкомата, перед самой отправкой призывников на службу, мать расплакалась:
- Сыночек, родненький, ты прости меня.
- Береги себя, мамочка, пиши мне, хоть ерунду всякую: про корову нашу, про сплетни деревенские, только пиши, - и с такой нежностью обнял мать, будто навсегда прощались.
Мать исправно высылала письма, чуть ли не каждый день, как сын просил, про корову, про сплетни деревенские, про то, как пусто в доме без него, что скучает она, как обнять его скорей желает. И всё наставляла неизменно: «Сыночек, милый, оставайся человеком в любой жизненной ситуации».
Из Колькиных писем мать узнавала про его военную службу, про новых товарищей. Радовалась, что у сына появился замечательный друг Вячеслав: «Мам, он мне как брат!»
В одном письме Коля вспоминал, как мать погладила его, пятилетнего, по щеке, а он, сморщившись, фыркнул: «Руки у тебя шершавые!»
«Ты прости меня, мать! Я знаю, ты не обиделась тогда, только рассмеялась: «Да с чего, сынок, им шелковистыми-то быть? И огород, и хозяйство, все этими руками делаю.» Мамочка, милая, если бы ты знала, как скучаю по рукам твоим! Добрым, ласковым. Пусть хоть в кровь моё лицо твои ладошки натруженные исцарапают, только прижаться бы к ним щекой. Как хочу обнять тебя, родная. Береги себя».
Это письмо было последним. Известие о героической гибели сына чёрной птицей залетело в Натальин дом.
«..раненый Николай Андреевич Елков, обвязавшись гранатами, бросился в самую гущу нападавших бандитов и подорвался вместе с ними», - мать прижалась губами к фотографии в черной рамочке, напечатанной в районной газете, - «За мужество и героизм представлен к званию Героя России (посмертно)», - так заканчивалось описание подвига ее сына.
- Ох, Натальюшка, горе-то какое, - соболезновали жители деревни.
А она принимала сострадания, как материнство своё, опозоренное незаконнорожденностью сына, как смерть родителей, как всё в этой жизни, с благодарностью. Никогда ни на что не жаловавшаяся она и сейчас не сетовала. При людях не кричала, не истерила, только слёзы с опухших глаз платком вытирала. Постарела в одночасье.
Гроб не открывали. Мать и не видела сына мертвым, не обняла на прощание, поэтому думалось ей иногда, может, ошибка вышла, а вдруг живой. Ведь бывало же, что после похоронок возвращались солдаты домой. Вот и теперь, смотрит она в окно, а её сын во двор заходит.
- Коленька, сынок! – вскрикнула Наталья, даже птицы с ветки вспорхнули.
- Вы Наталья Андреевна? Вы простите, что так поздно. Я не Коля, я друг его, Вячеслав. Мы служили вместе, он писал Вам про меня, - парень мял в руках кепку.
- Это Вы меня извините. Господи, аж сердце зашлось, смотрю, солдатик - ростом как сынок мой, да и темно уже, не разглядишь, - бормотала, оправдываясь, мать, - Ой, да что же я Вас на пороге держу! Проходите, я как раз ужинать собиралась.
Наталья засуетилась; «Я гостей-то не ждала. У меня только борщ. Любите борщ?»
- Наталья Андреевна, Вы ко мне на «ты», пожалуйста, обращайтесь. Я ведь такой как Ваш сын.
Мать несказанно рада была приезду Славы. Проговорили они до утра. И плакали, и смеялись, вспоминая Николая.
- Колян придремал однажды, да так сладко, что пес наш Полкан подошел и давай лицо ему облизывать. А Колька заулыбался во сне: «Мама, мамочка, родная», шепчет. Мы чуть со смеху не сдохли! Потом он признался, что по ночам Вы приходили поцеловать его, спящего. Вот и привиделось ему.
- Ой, не могу! Он же как ежик был - не то что поцеловать, обнять не позволял! Дождусь, когда уснёт, чтоб не сопротивлялся, и целую, целую ручки, глазки. Я свято верила - спит, пушкой не разбудишь! – хохотала Наталья.
- Он гордился Вами и очень сильно Вас любил.
Мать раскрыла альбом с детскими фотографиями Коли:
- Это первое купание, на паучка похож – ручки-ножки тоненькие! Это первые шаги, - Наталья бережно перелистывает страницы, - С бабушкой на празднике в школе. Ох и баловала она его! Это он с дедом Андреем, дрова пилит. Смотри, как он тут щурится! Смешной такой, - погладила рукой снимок, - теперь вместе они. Он деда любил сильно. Так тосковал, бедненький, после его смерти.
Из воспоминаний Вячеслава Наталья убедилась, что сынок ее был смелым, справедливым, честным.
- Нас комбат постоянно подбадривал. Выстоим, говорил, подмога скоро будет. Нам бы пару часов продержаться. Но потом, когда почти никого не осталось, мы перестали надеяться. Меня ранило осколком, ногу перебило. Шансов выжить почти не оставалось. Боевики всех добивали. Целились прямо в лицо. Поэтому сложно было потом некоторых ребят опознать. Когда боеприпасы кончались, шли в рукопашный бой и подрывали себя гранатами в толпе боевиков. Как Колька…», - солдат закрыл лицо руками и заплакал, вспоминая тот бой, гибель товарищей.
- А он мне писал, что учения у вас, - прошептала мать, - тревожить, значит, не хотел, - закивала понимающе.
Несколько дней гостил Колин друг у Натальи. И забор поправил, и крышу починил. Но пришло время расставаться.
- Можно Вам писать?
- Пиши, сынок, я только рада буду, - улыбнулась мать. Не хотелось ей отпускать парня, но ведь его тоже ждут.
- Вы знаете, у меня ведь нет никого. Детдомовский я. Сирота, короче. Ну, стыдно мне было Вам признаться. Про нас как думают, что воры мы ну и всё такое. Вы простите меня, Наталья Андреевна, - голос предательски дрожал.
- Вот дурачок! – воскликнула мать, - А ехать-то куда собрался?
- Да сам не знаю – солдат пожал плечами.
- Ну, вот что, оставайся у меня. Я одна, как видишь, и ты один. Тебе головы приклонить негде. Захочешь уехать, держать не стану, но запомни: двери моего дома всегда для тебя открыты, душой к тебе прикипела, как к сыну отношусь.
И опять сплетницы языки чесали, что недолго Наталья горевала, быстро замену нашла, что проходимца у себя приютила, обманет он ее, как пить дать обманет.
Не все осуждали Наталью, кто-то жалел, кто-то по-прежнему верил – всё у нее наладится.
Работа для Вячеслава в деревне нашлась. Взял его в ученики кузнец, да не прогадал – славный кузнечных дел мастер получился из парня.
Вскоре Слава привёл в дом молодую жену, веселую и добродушную. Полюбилась Светлана Наталье, как дочь ей стала. Любила она их как мать, а разве могла иначе? Просила только, если мальчик родится, пусть Николаем назовут. Но через год аист принёс в Натальин дом девочку, а через полтора – вторую.
Жили дружно, всей деревне на зависть:
- Счастливая Андреевна ходит. Сын молодец, руки не из бедер растут. И дом новый справили, и машину приобрели. Да и сноха как по заказу!
И только Слава слышал, как часто по ночам плачет мать.
Прожила Наталья до глубокой старости. Незадолго до кончины слегла.
- Не каждая дочь за матерью так ухаживать будет, как Слава со Светланой за бабкой Натальей, - удивлялись в деревне.
Названый сын не брезговал, судна из под матери выносил, простыни испачканные стирал.
Перед смертью мать подняла ссохшиеся руки, вроде как обнять кого-то хотела: «Коленька», - еле слышно прошептала, и померла. Оплакивали её и внучки и сноха. А у Славы радость на душе, вперемешку с горем.
- Ты чего лыбишься-то? Мать померла, а он! Не рехнулся часом? – всерьез обеспокоилась супруга.
- Вот она с сыном и встретилась. Больше не будет страдать, теперь вместе они, обнялись наконец-то. Все время лечит, но вот боль утраты дитя своего никакими лекарствами не исцелить, - вздохнул Вячеслав.
Любить вопреки всему, до последнего вздоха – на такое способна только мать...
Татьяна Танага
Милая, я поживу у мамы, пока у нашего малыша режутся зубы.
Уютный уголок
Всё в жизни Александры было хорошо. Недавно окончила институт с красным дипломом и тут же была принята в компанию, где два года проходила практику, а последний год – специализацию. Смышленая, инициативная девушка сразу привлекла внимание руководства, ведь она не боялась браться за самые сложные проекты и ни разу ни один не провалила. Поэтому приглашение на заветную должность стало для Сашки логическим итогом проведенной ранее работы. Особенно радовала совсем немаленькая зарплата и маячивший впереди перспектива карьерного роста. Не стоит думать, что девушка была помешанным на работе махровым трудоголиком, потому что и в личной жизни у нее тоже все было хорошо. Вот уже полгода она в отношениях с прекрасным парнем, добряком, балагуром и самым романтичным мужчиной на свете. Ее Антон выше всяческих похвал. Душа компании и в жизни устроен неплохо, работает в быстро развивающейся строительной компании. Чем не прекрасная партия? Тем более, что молодой человек уже несколько раз заговаривал о женитьбе и даже сделал официальное предложение в кафе на ее дне рождения.
Тогда родители девушки с надеждой смотрели на дочь. Упускать такого жениха грех. А Сашка, прежде чем ответить, отвела жениха в сторону. Знаешь, Антоша, я, конечно, соглашусь, но ты должен знать, что в ближайшие три-четыре года заводить детей я не намерена. И, увидев удивленный взгляд любимого, пояснила, мол, карьера в самом разгаре. Не время сидеть в декретном отпуске. Да и не готова она к материнству, если честно.
Саша вовсе не кривила душой. К ее двадцати четырем дети не вызывали у нее умиления. Более того, детские крики и плач отзывались острым раздражением и досадой. Нет, она не была убежденной чайлдфри. Просто пока не пришло ее время. Антон был откровенно удивлен. В большинстве своем девушки рвутся замуж именно для того, чтобы реализоваться в роли матери.
Но с условием Александры согласился. Ведь он ее очень любил и не представлял рядом с собой другую. Свадьба была пышной, но не вычурной. А после того, как молодые вернулись из свадебного путешествия, родственники стали осторожно спрашивать, скоро ли ожидать потомства.
Даже свекор Борис Иванович поинтересовался, указывая на Сашин животик:
— Никого контрабандой через границу не привезли? И, услышав отрицательный ответ невестки, даже обиделся.
Ему уже шестьдесят, самое время становиться дедушкой. Но Саша пообещала, что всему свое время. И родня вроде успокоилась. Однако не прошло и полгода, как тема детей в молодой семье стала всплывать вновь. Особенно напирала свекровь, Любовь Павловна.
— Я внуков своих дождусь когда-нибудь, — терзала вопросами невестку.— Может, у тебя со здоровьем проблемы, милочка? Так у меня есть замечательный гинеколог. Давай запишу на прием.
Саша даже устала объяснять, что она абсолютно здорова и дети будут, но позже.
— У многих моих подруг уже по двое внучат, — не унималась свекровь. А я и одного дождаться не могу. Часики-то тикают, поторопись.
Как же устала Саша объяснять, что в ее возрасте за часики можно еще не беспокоиться. День ото дня прессинг становился только сильнее. И в один прекрасный день, буквально через месяц после последней стычки со свекровью, Александра почувствовала характерные признаки. Купленный в аптеке тест не оставил сомнений. Она беременна. Но как же так? Ведь Саша надежно предохранялась. Тем более врач уверял, что этому препарату можно доверять.
Вся семья просто ликовала. А молодая женщина находилась в полнейшем раздрае. И даже решилась поговорить с мужем о прерывании:
— Антош, я не могу сейчас бросить работу. На кону мое повышение плакала она. — Да и не справлюсь я с малышом. Все это для меня очень сложно.
Только супруг первый раз в жизни жену не поддержал. А свекровь и вовсе развела бурную деятельность.
— Не справится она. А мы на что? Без устали обрабатывала Любовь Павловна расстроенную невестку. — Я, мама твоя, Каринка, все мы будем на подхвате. Не реви, не вреди малышу.
Меньше всего Александра могла надеяться на младшую сестру Антона, Карину, но все же дала себя уговорить. Беременность для Саши оказалась штукой абсолютно безрадостной. Все осложнения и трудности этого непростого периода абсолютно все достались Саше. Ее несколько раз укладывали на сохранение. Последний месяц ей вообще не разрешали вставать с кровати. В итоге сделали срочное кесарево. Внимание всей семьи было приковано к маленькой Лерочке ровно три дня после выписки из роддома. А потом у всех появились неотложные дела, и помощники быстро рассосались. Оставшуюся с дочерью тещу Антон через неделю принялся выживать сам.
— Саша, – нашептывал он в супружеской постели, – Отправь маму домой, мы сами справимся.
Напрасно Александра пыталась объяснить мужу, что после операции ей нельзя поднимать больше двух килограмм. И это она умоляет маму задержаться подольше. Ведь обещанная помощь от свекрови и золовки так и осталась обещанием. Да еще и Антон повадился к родителям на дачу ездить, оставляя ее одну.
— Так поедем вместе, – обрадовался муж.
У Саши опустились руки. Ну куда она потащит двухнедельного малыша? Неужели у Антона совсем нет мозгов? В общем, ненавистная Антонова теща уехала, чтобы не развалить семью. Антон отбыл к родителям в загород. А Саша осталась одна, со орущим младенцем на руках и со всеми проблемами, которые с этим связаны. А проблем у молодой женщины было хоть отбавляй. Лерочка оказалась ребенком совсем не подарочным. Есть и спать было не про нее. Малышка буквально изводила мать капризами и громким криком. Ее нужно было кормить, поить водичкой, менять памперс. Разговаривать обязательно сюсюкающим высоким тоном. И лишь потом, уложив дочку спать Лера разрешала себе вздремнуть часа два. А потом все повторялось по кругу. Конечно, ребенок вовсе не был ни в чем виноват. Но измученная таким режимом мать вдруг стала ловить себя на мысли, что собственная дочь ее страшно раздражает.
Видимо, постоянно орущий ребенок не доставлял хорошего настроения и молодому отцу. Иначе чем объяснить его спешный переезд из супружеской спальни в гостиную на диван. Нет, и свекровь, и золовка, конечно, приезжали к ребенку. Но насюсюкавшись вдоволь с долгожданной живой куклой ровно полчаса, они усаживались гонять чаи с принесенными молодой мамочке сладостями. А потом отбывали в свою счастливую жизнь, чтобы приехать вновь через месяц. Антон старался ускользать на работу пораньше, а возвращался значительно позже обычного.
И Александра однажды поинтересовалась, где же задерживается благоверный.
— К маме заезжаю, поужинать нормально,вдруг выдал супруг.— Надоело питаться твоими магазинными полуфабрикатами. Так недолго и язву заработать.
Саша была ошеломлена. Значит, муженек о своем здоровье заботится, а о ней и о ребенке забыл. Попробовала было попросить его приготовить нормальной еды, но в ответ услышала:
— Готовь сама, как другие женщины все успевают. Мне мама сказала, что дети в этом возрасте спят по полдня.
У детской кроватки женщина чуть не расплакалась:
— Ты дочери это объясни. Давай я в субботу к маме съезжу, а ты потом спи хоть весь день.
Ту субботу Антон, видимо, запомнил надолго, так как Александра даже не успела доехать до родителей. Десятый по счету звонок благоверного все-таки вернул ее назад.
Вскоре Лерочке исполнилось пять месяцев, и Саша узнала, как у детей режутся зубки. Антон познавать эту радость не захотел. Только одна бессонная ночь, и он спешно отбыл к родителям. Кормильцу необходимо высыпаться. Никто из родственников на смену ему не прибыл. Видимо, радость резавшихся зубок в семье была неинтересна.
Полгода маленькой Лерочке было решено отметить шикарным застольем. Об этом радостный Антон сообщил жене за неделю до торжества. Только Александра почему-то не обрадовалась. Мне этот ваш праздник абсолютно ни к чему. Если для твоей мамочки он так важен, пусть приезжает и готовит всё сама.
Любовь Павловна собрала кучу гостей. Наверное, не терпелось похвастаться внучкой. Гости полюбовались маленькой принцессой, подарили гору игрушек и принялись угощаться. Тосты неслись за тостами. Взрослые явно забыли, по какому поводу собрались, и громко обсуждали наболевшее. Лерочка испугалась громких голосов и стала капризничать, так что пришлось унести ее в кроватку. Но проходя мимо кухни, Александра замешкалась. Из-за неплотно прикрытой двери явственно слышался радостный голос Любови Павловны:
— Вот видишь, послушался меня, твоей дочери уже полгода. Не успеешь оглянуться — в школу пойдет. А там и о втором ребенке можно подумать. Мужчине нужен наследник-сынок. А всего-то и надо было таблетки ей подменить. Она и не заметила.
Лерочка застыла, как пораженная громом, растеряна, глядя на кухонную дверь. Но скандал устраивать не стала. Толкнула плечом дверь в детскую и дала волю слезам. Женщина укачивала хныкающую дочь и сжимала ее все крепче и крепче, открывающейся наружу обидой. Вырванные из ее жизни полтора года. И все ради чего? Чтобы сейчас Антон гордо заявлял, что уже полгода как счастливый отец. Она кто? Обманутый инкубатор. Ведь муж даже не подумал, а будет ли ребенок желанным для нее. “Они с мамочкой решили все сделать по-своему”. И провернули этот гнусный обман. Как же подло.
А спустя неделю Саша позвонила свекрови:
— Любовь Павловна, я к стоматологу записалась. Часик с Лерочкой не посидите? Женщина не хотела сначала, но потом согласилась, приказав привезти ребенка к ней.
”Не дело это — самой через весь город переться”. И Саша привезла дочь, но не вернулась за ней. Ни через час, ни через два, ни через три. Обозленная Любовь Павловна рвала и метала, на чем весь белый свет держался, нерадивую мать.
— Антон, — набрала она сыну, — езжай домой, может, Сашка там баклуши бьет.
Но уютное семейное гнездышко встретило Антона зловещей тишиной. Жены нигде не было, только в кухне на столе одиноко белел исписанный ее рукой бумажный лист:
— Вы с мамочкой так мечтали о ребенке. Теперь он у вас есть. Меня не ищи, не найдешь. Я уехала далеко. Устроюсь на работу, буду присылать алименты.
В замешательстве Антон схватил клочок бумаги, и к его ногам свалился блистер злополучных противозачаточных. Мужчина в панике принялся обзванивать всех, кто знал жену. Тут-то и выяснилось, что с работы Саша уволилась накануне. Родители не имели понятия о замысле дочери, а ее телефон упорно не отвечал.
Через три месяца на банковскую карту Антона поступила первая сумма с пометкой “на Леру”. А еще через месяц его повесткой вызвали в суд. Александра подала на развод.
Представляющий ее интересы адвокат заявил, что доверительница не имеет постоянного места жительства и вообще отсутствует в стране, поэтому просит определить место жительства ребенка с отцом. Просьба Александры была удовлетворена. Не сдавать же девочку в приют. А Саша, а что Саша? Она вернулась к любимой работе и совсем не скучает о прежней жизни. О дочери она пока тоже не скучает. Но ведь это пока. Неизвестно, как все обернется потом.
БОГАТАЯ НЕВЕСТА
- Ты, Федька, парень видный, горячий. Нравишься ты мне, но замуж за тебя я не выйду, - с усмешкой ответила красавица Галина Фёдору Макарову на его предложение руки и сердца, - Мне нужен муж состоятельный. Хватит мне бывшего моего, Захарки, мало того, что гулёной оказался, так ещё и за душой ни гроша. Больше я такой ошибки не сделаю, голубчик, если и выйду ещё раз замуж, то только за богатого, чтоб мог все мои прихоти исполнять. Надоело мне с бабкой жить хуже горькой редьки, это верно, но и в твою халупу я не пойду, - девушка брезгливо сморщилась, бросила на землю ветку сирени, подаренную парнем, и фыркнув, ушла в дом, оставив Федьку за калиткой.
А парень скрипнул зубами от досады, отшвырнул трущегося об его ноги тощего рыжего кота и, не оглядываясь, побрёл домой. По дороге, подумав обо всём, он твёрдо решил найти способ разбогатеть и добиться согласия любимой.
В том 1928 году Фёдору исполнилось уже двадцать шесть лет. Он не так давно пришёл со службы и встретил Галину, разведённую молодую красавицу, приехавшую жить в их станицу к своей немощной бабушке после развода с мужем.
Встретил и голову потерял. Галя открыто насмехалась над ним, от себя не гнала, но и к телу не подпускала. А как Федька разговор о свадьбе завёл, так тут же его на место и поставила.
- Сынок, ну зачем она тебе сдалась? - ворчала Петровна, мать Фёдора, когда он рассказал ей о неудавшемся предложении, - Она уже пожила с другим мужиком, а, может, и не только с ним, разве теперь узнаешь? Ребёночка мужу за два года не родила, значит, пустая она. Нужна тебе такая жена?
- Нужна, мать, люблю я её! Красивей Галинки и не видал никого! Как в глаза её посмотрю, так словно ушат воды ледяной на голову. Помоги лучше советом, как разбогатеть? Не соглашается она в нашу хату идти, а построить новый дом я не могу, нет у нас с тобой на это грошей! Федя нахмурился и опустил голову.
- А что, если тебе на Таисии Сорокиной жениться? - вдруг выдала Петровна, немного подумав, - Таисия эта и раньше крепким здоровьем не отличалась, а как утоп её муженёк полгода назад, через месяц после свадьбы, так совсем ущербной стала. А девка-то из состоятельной семьи, единственный ребёнок к тому же, у еёных родителей даже лошадь своя есть и две телеги. Таська замуж когда вышла, они ей дом начали строить, потом эта беда случилась, забросили строку, а тут решили до ума довести, всё надеются, что найдётся ещё желающий её в жены взять, - женщина покосилась на сына, который стоял и морщился, тщетно силясь вспомнить, кто такая эта Таисия, - Не припомнишь её? Они рядом с бабкой Беляихой живут. Так вот, все говорят, что девка долго не проживёт, болеет чем-то с самого детства. У неё сестра была, тоже больная, так та ещё девчонкой померла. Возьмёшь Таську замуж, а потом, ну, после её кончины, останешься хозяином в доме. Вот тогда и женишься на своей Галине. Не думаю, что к ней очередь из богатеньких женихов тянется, так что дождётся она тебя, поверь матери.
Фёдор крепко задумался, ночь не спал. А на следующий день, как бы невзначай оказался у дома Сорокиных. Прошёлся раз, другой, тут видит, молоденькая девушка, тоненькая, словно камышинка, вышла из дому с корзиной мокрого белья. Таисия, а это была она, выглядела очень бледной и подавленной. Фёдор сморщил лоб и вздохнув, подумал, что, уж точно, на такой можно жениться только ради выгоды. Тут он вспомнил Галину, решительно распрямил плечи и крикнул, игриво сверкнув глазами:
- Хозяюшка, говорят, на вашей улице кто-то козочку продаёт, не подскажете, кто? Меня моя матушка послала, сама приболела. А я адресок запамятовал.
Таисия поставила корзину на землю и медленно подошла к калитке.
Они разговорились. С того дня Федя каждый день стал приходить к дому Таси. Потом познакомился с её родителями, помог раз-другой её отцу по хозяйству, затем его стали приглашать поужинать, и уже в августе он пришёл её сватать.
- Ты, Фёдор, знаешь, что Тасенька уже была замужем? - хмуро спросила его мать девушки, отведя парня в сторону, - Не её вина, что она вдовой осталась, всего месяц и побыла мужниной женой. С того времени совсем слабеть дочка стала, болеет сильно, возможно, долго не проживёт наша девочка. Готов ли ты беречь её, поддерживать?
Парень яростно закивал, уверяя, что любит Таисию без памяти, поэтому готов даже сам всем хозяйством заниматься, лишь бы она рядом была. О своей любви говорит, а сам чуть не смеётся от радости, что всё как надо идёт.
Свадьбу сыграли уже через две недели. Тихую, скромную, чай, не в первый раз девка замуж выходила. Сначала молодожёны у родителей Таси поселились, но вскоре дом новый достроили, и Фёдор с Таисией переехали в него, стали жить отдельно.
Федя первую неделю всё ходил по дому, поглаживая стены, забираясь на чердак, да с гордостью выглядывая в большие окна. Он поверить не мог, что теперь это всё его, что он теперь хозяин добротного крепкого дома.
Однажды встретившись на улице с Галиной, Фёдор успел ей шепнуть, что скоро останется вдовцом и первое, что сделает, сосватает её и тогда она станет хозяйкой всего этого богатства. Галина засмеялась так громко, что проходившие мимо односельчане даже с интересом оглянулись:
- Дурень ты, Федька, ты на свою жену посмотри, она же влюблена в тебя, как кошка, а любовь штука сильная, многих уж с того света вытащила. Подожди, эта немощная ещё кучу спиногрызов тебе нарожает, зачем ты мне тогда, с грузом-то? - она фыркнула, закатив глазки, повернулась и ушла, а парень так и остался стоять на месте, крепко задумавшись и вдруг сообразив, что, и правда, Таська повеселела после свадьбы-то, про болезнь свою совсем забыла...
Вернувшись домой Фёдор повнимательнее присмотрелся к жене. Она точно изменилась! Улыбаться начала, зарумянилась. Похорошела даже. А, вспомнив, какая ласковая она с ним в постели, так даже не смог парень сдержать довольную ухмылку.
Тася умирать даже не думала, более того, всего через два месяца она сообщила мужу, что ждёт ребёночка. И в срок родила здорового сына Ивана. Через год ещё и Алёшу. Фёдор на такое не рассчитывал. Он всё надеялся, что его жена отойдёт в мир иной, а он останется с её домом и, наконец, женится на Галине. Но Таисия жила, и не только жила, она была счастлива. Пусть даже Федя оказался не таким, как она думала, долго притворяться влюблённым он, конечно же, не смог, но у неё теперь были её любимые мальчики. Ей теперь было ради кого жить, она не могла умереть, бросив их сиротами.
То, что Фёдор далеко не лучший из отцов это было понятно сразу, он никогда лишний раз не возился с сыновьями, только орал на них, да кормил подзатыльниками. Мужчину раздражали его собственные дети, которых он, вообще, не собирался заводить, а теперь приходится ещё и кормить-одевать их.
Когда старшему, Ванечке, было три года, а Алёше два, Таисия, виновато улыбаясь, сообщила мужу, что ждёт ещё одного ребёнка. Тут уж Фёдор взбесился:
- Ты что, решила десяток мне на шею повесить? Ты чем кормить этих оглоедов собралась? Я один, как вол пашу, с тебя же никакого толку нет! Как хочешь этого ребёнка вытравливай, не нужен он мне!
Фёдор рубанул ладонью по воздуху и быстро вышел из дома, хлопнув дверью так, что стёкла в окнах зазвенели.
Таисия сжалась от страха в комочек, обняла подбежавших к ней испуганных мальчиков и тихо заплакала. Но тут же вскинула голову, слёзы вытерла и спокойно занялась уборкой. Конечно же, никого она вытравливать не будет! А Фёдор покричит, да успокоится.
Когда родилась Маняша, Тася даже заплакала от счастья. Очень уж ей доченьку хотелось. Женщина старалась не отходить от малышки, всё боялась, что с ней что-то случиться может. Маленькая Маняшка всё время капризничала, по ночам почти не спала. Тася тоже не высыпалась, ночью дочку качала, днём за сыновьями-сорванцами приглядывала, измучилась вся, но Фёдор никогда помощь свою не предлагал, наоборот, всячески показывал, что дети его только раздражают.
Однажды Таисия присела ночью у люльки малышки и немного придремнула, но тут услышала шаги, это к ней подошёл Федя. Таисия испуганно вскинула голову, от мужа она ожидала только чего-то нехорошего.
- Слушай, жена, - тихо сказал ей Фёдор, - Может, подушку ей на голову накинешь? Никто ничего не поймёт, скажешь потом, что во сне замерла. Куда нам их столько?
Мужчина не успел договорить, как Таисия вскочила, схватила его за рубашку и сквозь зубы зашипела:
- Да как ты можешь? Ты же отец ей родной! Это же кровинушка твоя! Нет, не человек ты, ты чудовище! Только тронь Манечку, я тебя ночью топором зарублю, слышишь меня? И рука не дрогнет! А не зарублю, так зубами горло перегрызу!
Фёдор не узнавал свою жену. Куда делась тихая покорная Таська? Вместо неё перед ним была озверевшая волчица.
Мужчина попятился назад, вырвался из её рук и, словно испуганный пёс, убежал в свою спальню. С того дня он даже грубить жене боялся. А вдруг, и правда, ночью рубанёт, с неё станется!
Жизнь продолжалась. Федя смирился с тем, что у него было уже трое детей, жена и не думала умирать, а Галина связывалась то с одним станичником, то с другим. Фёдор успокаивал себя тем, что живёт не хуже других, даже лучше, богаче, но к жене и детям не проявлял ни любви, ни заботы, которые считал проявлением слабости.
Когда в июне 1941 года объявили, что началась Война, Ванечке было двенадцать лет, Алёше одиннадцать, а Маняшке восемь. Повестку Фёдору принесли в декабре, перед самым Новым годом. Прощаясь на вокзале, он, наверно, впервые за столько лет по-настоящему обнял своих детей. Впервые посмотрел им в глаза и вдруг рассмотрел в них любовь к нему, неподдельную детскую боль от расставания.
Ребята стояли на морозном ветру, старательно делая вид, что не замёрзли, чтобы их не отправили домой. Мальчики, насупившись и шмыгая красными носами, а дочка громко рыдая, прижавшись к папиной ноге.
Защемило что-то в груди Фёдора, да так, что глаза стали мокрыми от слёз. Он, стыдясь, быстро вытер их и, грубовато притянув к себе жену, поцеловал её в щёку. Мужчина был и сам очень удивлён тем, как много, оказывается, значат для него эти родные ему люди.
Таисия и дети исправно писали Фёдору письма, рассказывали обо всём, что происходило в селе и дома и всегда писали только о хорошем. Каждое письмо было для него, словно заряд силы, словно важный оберег, надежда на то, что он выживет, вернётся к своей семье домой.
Особенно трогательными были письма от Маняши. Девочка писала так нежно, что Федя не мог читать эти строчки без слёз.
Сослуживцы даже завидовали ему, не всем из дома приходили хорошие новости, не всем так часто писали.
А в начале сорок пятого, когда Фёдор воевал уже в Польше, освобождая её от фашистов, письма вдруг перестали приходить. Он начал нервничать, переживать, потом не выдержал и написал письмо соседям, спросил, не случилось ли чего у Таисии и детей? Федина мама еще до Войны уехала жить в другую область к своей сестре, поэтому тоже ничего не знала.
Через полтора месяца он получил ответ, в котором бабушка-соседка написала ему, что в их доме случился пожар. Таисия была на работе в ночную смену, а мальчики или не углядели за печью, или уснули с зажженной свечой. Когда тушили пожар, Таисия прибежала с работы и так рвалась спасти сыновей, что сама сильно обгорела и до сих пор находится в больнице. Ваню и Алёшу спасти не удалось, хорошо, хоть Манечка в ту ночь ночевала у бабушки. Так она у неё и живёт.
Соседка сказала, что все письма Фёдора сгорели, а девочка не запомнила, куда писать, но теперь она обязательно напишет.
Через несколько дней Федя получил письмо и от Маняши. Первое её письмо, почти все буквы в котором порасплывались от капелек слёз. Фёдор так расстроился, что только и думал о детях, до боли в груди жалел, что так мало говорил с мальчиками, ничему их не учил, даже на рыбалку вместе с ними ни разу не сходил. Да и Таисия, увидит ли он её, доживёт ли она до его возвращения?
Удивительно, но теперь мужчина был в ужасе, представляя, что его жена может умереть, а, ведь, он еще не так давно просто мечтал о том, чтобы она поскорее отправилась на тот свет.
Говорят, беда не приходит одна, вот и получилось, что всего через несколько дней после того, как Фёдор получил письмо от Манечки, его тяжело ранило в бою. Врачи долго боролись за его жизнь, спасли солдата, но пришлось ампутировать ему обе ноги.
Домой Фёдор добрался только к октябрю сорок пятого.
С вагона эшелона калеке в ящике с колёсами помогли спуститься другие солдаты. Фёдор, с вещмешком за спиной, стиснув зубы, катился, отталкиваясь руками от земли по пыльной дороге в сторону своего сгоревшего дома. Он знал, что Таисия и Маня жили теперь в доме его тёщи, но не мог он не пойти сначала туда, где погибли его сыновья.
Односельчане, попадавшиеся ему навстречу, узнавали его, здоровались, спрашивали, как добрался, но Фёдор никого не слышал, не видел, он торопился.
Когда запыхавшийся, усталый, въехал он во двор полуразрушенного сгоревшего дома, хозяином которого так жаждал быть, то не выдержал и заплакал.
Вспомнил, как хохотали в этом дворе Ваня и Алёша, гоняя консервную банку вместо мяча, как вкусно пахло на всю улицу, когда Тася пекла свои пироги, вкуснее которых Фёдор и не едал, как маленькая Манечка просилась к нему на руки, но он делал вид, что не замечает её. Горькие слёзы так и лились из глаз калеки-солдата, а он их даже не вытирал, он давно уже хотел вот так, не стыдясь никого, поплакать. Сколько он так пробыл у пожарища, он не знает, но вдруг он услышал до боли знакомый голосок, зовущий его. Это Маняша бежала по улице и срывающимся от счастья голосом кричала:
- Папочка, родненький, это ты?- девочка упала перед ним на колени, обняла крепко-крепко и тоже заплакала.
Потом они вместе поехали к родительскому дому Таисии. Отец Таси ушёл на фронт в сорок третьем и пропал без вести. А её мама, бабушка Маняши, очень состарилась от горя, слишком тяжко было ей пережить смерть внуков, болезнь дочери и потерю мужа. Но она держалась, как могла помогала внучке справляться с хозяйством и ухаживать за матерью.
Добравшись до тёщиного дома, Фёдор оставил во дворе свою каталку, сам, на руках, поднялся по крыльцу и торопливо двинулся в дом. Маняша показала отцу, в какой комнате лежала Таисия. Он, опираясь на руки и резко перекидывая тело, добрался до лежавшей на постели жены и взял её за руку.
Лицо Таисии было изуродовано шрамами, до сих пор полностью не зажившими, воспалёнными. Руки её были скрючены и мелко подергивали, жена Фёдора спала. Почувствовав его прикосновение, Таисия тяжело открыла глаза и некоторое время пыталась понять, кто перед ней? Когда же она узнала мужа, то грудь её затряслась от беззвучного рыдания:
- Федя, это ты? Ты вернулся? Прости меня, ради Бога, муж, за то, что мальчиков наших не уберегла, очень тихо проговорила она, - Прости, что сама обузой стала. Если хочешь, брось меня, только Манечку не оставляй, не прожить доченьке одной, она же еще ребёнок совсем, ей отец нужен, защитник.
- Прости и ты меня, родная, - с болью в голосе ответил ей Фёдор, потом быстро вытер слёзы, чтобы жена не увидела его слабости, и уже твёрже добавил: - Я всегда буду рядом. Вы же самое дорогое, что у меня осталось.
Но Таисия, видимо, отдав последние силы ожиданию мужа и, наконец, успокоившись, что рядом с дочерью будет её отец, тихо умерла через несколько дней после его возвращения.
И осталась двенадцатилетняя Маня главной хозяйкой в доме. И прибирала она, и готовила, и по хозяйству управлялась.
От старенькой немощной бабушки толку почти не было, а вот отец, чем мог помогал. Мебель новую сколачивал, на огороде, как получалось, возился. В колхоз устроился кладовщиком, трудодни стал зарабатывать. И старался как можно чаще дочери ласковые слова говорить, словно прощение у неё вымаливал за то, что была она для него нежеланным ребёнком, которого он даже хотел со свету сжить.
От одной только мысли, что, если бы не родилась Маняшка и он остался бы никому не нужным одиноким калекой, его бросало в дрожь. Галина бы его таким не приняла, он это хорошо рассмотрел в её глазах, встретив однажды свою бывшую любовь у сельмага, когда прикатил туда на своей инвалидной тележке.
Галина, увидев его, отшатнулась, как от прокажённого, и быстро ушла, даже не заглянув в магазин. Но Фёдор не расстроился, только с усмешкой покачал головой, да подмигнул бабкам, столпившимся у дверей магазина в надежде разжиться новыми сплетнями.
Через семь лет Маняша вышла замуж за простого парня Гену Петрова. Бабушки тогда уже не было в живых, а вот отец с радостью благословил их брак.
И прожил Фёдор ещё немало лет, окружённый заботой дочери, зятя и четверых внуков. А, ведь, этого могло бы и не быть..
Автор: Мария Скиба
Шалава
Крупная рыхлая старуха, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, доковыляла до скамеечки в тени под клёном. Неспешно вытащила из пакета подстилочку, расправила. Долго усаживается, пыхтя и вздыхая. Потом достаёт очки, газету и внимательно читает. При этом смешно водит головой слева – направо. Словно зрительно отмеряет определённый отрезок, а потом вновь возвращается на исходную позицию.
Старуха напоминает черепаху. И платье у неё как черепаший панцирь. Серовато-коричневого цвета в рисунок ромбами со срезанными углами.
Иногда задумчиво смотрит на мелюзгу, суетящуюся на детской площадке. Малыши то скатываются с горки, упрямо карабкаясь после очередного скольжения вниз и приземления попками на углубление у подножия горки. Другие деловито лепят куличи, порой пытаясь завладеть формочками или лопаткой другого малыша. Свои игрушки надоедают, хочется заполучить в собственность чужие. При этом чаще требовательно и агрессивно орут именно те, которые отнимают чужое имущество. Владельцы же лишь молча прижимают своё добро. Куда там! Игрушки будут вырваны из рук и тут уже ограбленный будет орать на всю площадку.
Молодые мамы стайками щебечут, обсуждая какие-то дела. Внимательно смотрят на своих чад. Иногда поднимают упавшего малыша, отряхивают, вытирают испачканные ручки и снова дают возможность общаться с ровесниками. Да и сами продолжают с подругами говорить о своём, о девичьем.
На скамейку к старухе подсел старик. Рисовал палкой у ног какие-то замысловатые фигуры, затушевывал, снова рисовал. Голуби с любопытством косились, рассчитывая на угощение. Настороженно отскакивали при каждом взмахе палки: мало ли что. Старику хотелось поговорить. Но соседка, судя по всему, была неразговорчива. Во всяком случае, не проявляла интереса.
Вроде бы просто сам себе стал говорить, но ясно же было, что пытается вовлечь в разговор молчаливую соседку по скамеечке.
- Во-во, куклёнка приобрела… Давай, няньчись теперь. Вон, какие теперь… В школе ещё училась, а уж забеременела. В институт поступала – пузо к носу подпирало. А теперь вон… - дед презрительно поджал губы. Видно, как брезгует легкомысленными девицами.
- А что вас-то так задевает? – неожиданно откликнулась толстая старуха. - Родила? Хорошо, что не сделала аборт девочка.
- Чё хорошего? Теперь по рукам пойдёт!
- Да с чего вы взяли?
- Знаю! – во взгляде у деда непоколебимость. Просто первоисточник. Знает, и всё тут!
- Что вы можете знать?
- Да она ж путалась с пятнадцати годов с моим внучком. Прям на шею ему вешалась.
- И что? Вы сами не были молоды? Не влюблялись?
- Я свою за руку взять не смел. Да она только посмотрит – бритва. В строгости себя соблюдала. А эта, порченая, кому теперь нужна с довеском?
- «Порченая, с довеском»… Слушать неприятно.
- А нам приятно было, когда эта шалава объявила, что от нашего беременна? Он чуть было не женился. Хорошо, хоть убедить удалось. Мало ли с кем она ещё таскалась.
- О, ужас. Как же вы можете так на девочку грязь лить? Я как раз в душе хвалю её, наблюдая, как заботливо относится к ребёнку. Молоденькая, но такая настоящая мамочка. Хлопотуньюшка. И ручки вытрет, и поцелует, и что-то там ласковое ему шепчет. Посмотрите, как они любят друг друга!
Старик перестала чертить палкой по земле. Внимательно посмотрел на юную мамочку.
- Знаете ли, я здесь живу недавно, - продолжала соседка, - раньше я в другом городе жила. Работала педиатром в детской поликлинике. Однажды ознакомили меня с распоряжением, что включена в комиссию по обследованию жилищных условий матери-одиночки. Жалоба на неё поступила в райком партии, в милицию и даже в ЖЭК. Похоже, лишать материнства придётся. Детей – в детский дом, а её нужно будет пропесочить так, чтобы на всю жизнь запомнила.
Собрались члены комиссии в назначенное время, идём по обозначенному адресу. А была это коммунальная квартира. Нас как ждали. Открыли дверь две шустренькие женщины. Показывают, куда нам надо пройти. Мы всей гурьбой к нарушительнице. Мы ж властью наделены! Мы ж справедливым гневом заранее наполнены.
На стук открыла дверь миловидная молодая женщина. Ей объяснили, кто мы такие. Мол, жалоба поступила на неё. Следует разобраться и жилищные условия обследовать.
Пригласила пройти в комнату. А комнатка такая чистая, уютная. На окне – белая пена тюлевая. Стол. За столом, на коленочках, сидит на стуле девочка. Миленькая такая! Ухоженная! Бантик в хорошо причёсанных волосах. Платье пышное, красивое. Малюет себе что-то. Губы испачканы оранжевым карандашом. Карандаш смочит языком и рисует. Повернулась к нам с любопытством: «Дласьте!» И погрузилась в свою работу.
Между столом и диваном кроватка. Там в чистых пелёночках, с соской во рту посапывает младенец.
Мамаша палец к губам приложила, чтобы мы потише разговаривали.
Будет она нам указывать! Мы ж комиссия! Но как-то само собой поубавилось начальственное настроение.
Мы пришли убедиться, что здесь живёт вертихвостка какая-то, а на деле не создаётся такое впечатление, вот хоть убейте. Детки хорошие, ухоженные, это ж сразу видно. Мама опрятная. Халат на ней ситцевый длинный, с оборочками по шее, карманам и краям рукавов. Талия пояском подчёркнута. Волосы заколоты аккуратно. Вроде бы, ничего особенного, но вот притягивает взгляд. Симпатичная! Симпатичная, и всё тут!
Но мы по делу пришли! Надо строго, без сюси-пуси. Только хотели высказать ей всё, о чём из документа узнали о её безнравственности, как младенец заскрипел своим голосочком, захныкал. Кинулась к нему мамаша. «Проснулся, мой сладенький! Проснулся, мой птенчик! Сейчас кушать будем! Ой, да мы мокренькие. И кто нас намочил? Дождик прошел?»
Ну, мы проявили деликатность, чтобы перепеленала и накормила. Сгрудились возле старшей девочки. Она продолжает рисовать. Солнце. Много лучиков. А один луч, больше на тоннель похожий, доходил до самого края листочка, сверху вниз.
Кто-то сделал замечание, мол, не может быть только один луч таким огромным.
А малышка, не поворачиваясь, ответила: «Это солнышкина лучка папу забилает!»
- Не лучка, а лучик?
- Нет, лучка! – упрямится девочка.
- Ручка! – пояснила мама, ловко перепеленав тем временем кроху. - Нашего папу солнышко забрало к себе. Протянуло огненную ручку и забрало. Теперь он к нам вместе с солнышком заглядывает, греет нас.
- Это что вы за бред несёте? Вы в своём уме? – строго спросил председательствующий. А как же, был у нас старший в комиссии.
Молодая женщина тем временем дала ребёнку грудь, прикрываясь тонкой пелёночкой от наших взглядов, невольно притягиваемых действительно прекрасной картиной. Самое трогательное в мире – мать, кормящая ребёнка грудью.
- Да нет, не бред, - спокойно возразила женщина, - наш папа был пожарным. Выполнял свой долг, - выразительно посмотрела на дочку. - Он хотел вернуться домой после работы, но солнышко протянуло руку и забрало нашего папу к себе на небо.
- А по нашим сведениям, вы не замужем. Ведёте аморальный образ жизни и вне брака вон детей наплодили.
Женщина горько усмехнулась:
- …«Детей наплодила». Да, мы жили нерасписанные. Наше заявление осталось в ЗАГСе. А муж погиб. Это его дети.
- Мало ли, что теперь вы можете сказать. Любых легенд понавыдумываете. Только сказки можете детям малым рассказывать. А мы фактам верим. А по факту никакого мужа у вас нет.
- Понятно, откуда ветер дует.
- Откуда же, позвольте поинтересоваться?
- Это на меня телегу написали вон те две кумушки, соседки по коммуналке, или несостоявшаяся свекровь?
- Значит, как говорится, у вас рыльце в пушку? Чем не угодили соседки?
- Да это я им не угодила. Сломалась грядушка кроватки. Позвала я соседа, чтобы починил. А его жена вместе с подругой такой скандал раздули! Мол, отбить хочешь мужика? Может, хочешь от него родить, да потом всех троих нагулянных детей ему на шею повесить?
Рассердилась я, да и брякни: «Только пальчиком поманю, за мной хоть с четырьмя детьми любой из ваших мужей на край света пойдёт!».
Они орут, почему я так уверена? Гадости мне разные оскорбительные выкрикивают. А я ответила, что они, женщины, своих детей от собственных мужей, на помойку выбрасывают, аборты делают, а я от их мужей буду рожать и воспитывать!
На самом деле, сказала так сгоряча, от обиды. Никто мне не нужен. Никого дороже моего нет!
Бросила взгляд на секретер, где на полочке стояла рамка с фотографией приятного мужчины в офицерской форме.
- Допустим. А его родители, получается, вас тоже не признают?
- Не признают. Они хотели на другой его женить. А он меня полюбил. Против идти не хотели. Когда родилась старшая дочка, мы думали, что его родные смягчатся. Но нет, даже смотреть на внучку не захотели. Потом мы ждали, пока подрастёт дочь. Да и я форму восстановлю после родов. А потом снова забеременела. Ну как это – в свадебном платье, с животом. Решили снова отложить женитьбу. Нам ведь хотелось красивую свадьбу сыграть. Белое платье с фатой, кольца. И всё ещё надеялись, что родители его поймут, что мы любим друг друга. Не случилось. Муж мой погиб, когда была я на восьмом месяце.
- Стоп, стоп! Положим, не муж, а сожитель.
- Это по-вашему сожитель. А для меня – муж. И отец моих детей.
- Ну и на что вы живёте с двумя детками?
- А живу я на то, что по ночам подрабатываю.
- Ну-ка, ну-ка! Это уже интересно! И как же подрабатываете?
Женщина презрительно посмотрела на представителя комиссии.
- А ничего интересного. Видите вон швейную машинку? Так вот могу сшить любое платье, любой костюм. Могу связать любой свитер. Так что стараемся не бедствовать. И плевать я хотела на любые сплетни. Детей я подниму! Мне не стыдно будет перед памятью отца моих детей.
Тут уж и я сказала своё слово. Мол, картина ясна. Как врач могу только констатировать, что с моей стороны нареканий нет. Дети здоровенькие. Развиты по возрасту. Ухожены. Чистенькие. Имеются игрушки. Кипячёная водичка в бутылочке. Чистые пелёнки. В комнате опрятно. Заботу со стороны мамы по отношению к детям видно. Правда, комнатка маленькая для троих. Но это уже другой вопрос. Да и представитель райкома партии поддержал меня. Строго сказал, что обследование жилищных условий и условий содержания детей произведено. Надо мать с детьми ставить на жилищный учёт и предоставить отдельную квартиру. А всякую грязь лить на женщину – подлость. И если ещё хоть раз клеветники попробуют сунуть нос в эту семью, то самым серьёзным образом ответят за свои слова. (При этом он брезгливо посмотрел в сторону входной двери, за которой периодически слышалась какая-то возня. Скорее всего, соседки-ревнивицы подслушивали.)
Другие члены комиссии, председательствующий в том числе, поддержали наше мнение.
Вот так! Позже я узнала, что тот представитель из райкома партии был вдовцом. Жена умерла во время родов. Ребёнка удалось спасти, а молодая женщина погибла. Как уж там сложилось, но сошлись они. Да! Та женщина и райкомовский работник. Поженились! Вырастили и его сынишку, и её деток. Да ведь и своих ещё двое родилось! А вы говорите, «шалавы».
Старик молча чертил какие-то загогулины. Потом внимательно посмотрел на соседку:
- Спасибо Вам за поучительный рассказ. Как ледяной водой окатили, пристыдили. Хотя я и сам не со всеми в нашей семье согласен. Потому и прихожу на площадку иногда, смотрю на правнука. И, если честно, согласен, девчонка она неплохая. Мои взъерепенились: рано жениться! Подумаешь, забеременела. Моя невестка сыну орёт: «Может, не только с тобой гуляла». Хотя, что говорить, знаем, что его это зёрнышко растёт. Эх, устрою я сегодня в семье переворот! Пусть внук женится, паскудник. И парнишка чтоб не рос без отца. Да и девочка – никакая не шалава. В институт поступила, тянется. Это наш как пират рыскает. А мы ему потакаем. Нет, не бывать такому! По любви ребёнка зачали, в любви пусть и растят!
Старик продолжал что-то чертить на земле. Но теперь движения были уверенны, линии прямые.
Всё ещё образуется!
Вера Редькина
Вы знаете, как пахнет сало с чесночком? Да, то самое сало, натёртое чесноком, пересыпанное крупицами перца. А если ещё на кусочке чёрного хлеба, да под водочку?!
Ничего удивительного не было в том, что окружающие начали подозрительно принюхиваться. Одуряющие волны чесночного аромата заставили людей повернуться к источнику запаха.
Михалыч и Петрович приготовились заранее. Сало, колбаска, самогоночка. Предупреждали, конечно, что со своим нельзя. Но кто ж пустым на балет ходит?! Тем более, что билеты для передовиков сельского хозяйства – бесплатные. Ой, ну не может нормальный человек питаться бутербродами и шампанским.
Редкая людская россыпь была равномерна распределена по зрительскому залу. Первой на аромат чеснока повернулась чопорная дама, сидящая впереди. Взгляд её выражал презрение, недоумение и лёгкую зависть. Михалыч с готовностью протянул стаканчик и бутерброд.
— Будете?
Смерив его презрительно взглядом, оценив пиджак в крупную клетку и жёлтый галстук, она неожиданно для себя изрекла:
— Буду!
Петрович приглашающе махнул чопорным мужчинам в чёрных костюмах. И они, стараясь не отвлекать артистов подтянулись к нему.
Зал жил параллельной жизнью. Артисты балета несколько раз чуть не вылетали за пределы сцены. Они шли на запах, как крысы на дудочку. Оркестр сбивался с ритма из-за невнимательности дирижёра. Оставить дирижёрский пульт ему не позволила кодировка от алкоголизима, проведённая неделей раньше. Бабушки-контролёры утратили суровость во взглядах после первого стаканчика. Некогда разрозненные зрители сбились в один единый коллектив. Кто-то уже рассказывал Михалычу:
— Вон тот в трико, любит вот эту. Он её сейчас подбрасывает.
Бой на шпагах, проходящий на сцене, поддерживался одобрительными возгласами зрителей. За участниками сражения явно болели, несмотря на предсказуемость результата, отраженного в либретто.
Антракт решили сократить до минимума. Второй акт отработали с хорошим ускорением, и в конце спектакля провели встречу труппы со зрителями.
Тот вечер в провинциальном театре оперы и балета вспоминали многие. И зрители, и артисты, и передовики производства, и работники буфета, оставшиеся без выручки.
А Михалыч и Петрович, вернувшись в совхоз, часто рассказывали о том, как прекрасен балет и насколько важна смычка города и деревни!
©️ Сергей Сергеевич Серегин