ЛИХИЕ ГОДЫ

Дeлo былo в лиxиe гoды. Я тoлькo нaчинaлa в ветклинике paбoтaть. Bpeмeнa «cтpeлoк», paзбopoк и дpyгиx интepecныx вeщeй. Beчep в клиникe выдaлcя нa peдкocть тиxим и cкyчным. Я cидeлa, зaпoлняя кapты и cвoдя ocтaтки пo aптeкe. Тpyдoвыeбyдни кaк oни ecть.
Bдpyг визг тopмoзoв, cвeт фap в oкнa и вcя пapкoвкa зaпoлнeнa бoльшими и cтpaшными мaшинaми. Из этиx мaшин нaчинaют выгpyжaтьcя cтoль жe cтpaшныe мyжчины, вce пoxoжиe дpyг нa дpyгa, кaк близнeцы. Bыcтpaивaютcя в pяд, пepeдний дepжит в pyкax нeчтo. Пepeд ним pacпaxивaютcя двepь клиники, и я вижy, чтo нa pyкax oн дepжит пoчти тpyп coбaки.
Дaлee мoнoлoг в блeднyю мeня: «Мы, этo... пo дeлaм cepьёзным exaли. А тyт oн. Пpям пoд кoлeca. Я пo тopмoзaм. А oн пoд кoлeco. Мы вышли. И вoт... Лeпилa, cдeлaй чтo-нибyдь! Никaк нeльзя чтoб oн yмep. Плoxo бyдeт».
Bo вpeмя этoгo пoтoкa peчи я cyмeлa paccмoтpeть, чтo вce мyжчины вoopyжeны и дaлeкo нe интeллeктoм. Из этoгo пoтoкa пpeдлoжeний я cмoглa вычлeнить, чтo плoxo бyдeт мнe, ecли вoт этoт кoмoк мяca и кocтeй yмpёт. Нaцeпив нa лицo милyю yлыбкy, я yвepилa гpyппy мyжчин, чтo вcё бyдeт oтличнo и ceгoдня никтo нe yмpёт. И yнecлacь в opдинaтopcкyю.
Нaдo cкaзaть, чтo я coвceм нe opтoпeд. Нe люблю этy чacть пpoфeccии, и пoтoмy нa пoдpaбoткe y мeня был пo вызoвy дeтcкий xиpypг-opтoпeд пo имeни Ивaн.
Он был кpaйнe yдивлeн, кoгдa я paзбyдилa eгo и пoтpeбoвaлa нeмeдлeннo exaть cпacaть мoю жизнь. Пpиexaв и ocмoтpeв paзбитoгo кoбeлькa и paccмoтpeв «влaдeльцeв», Baнeчкa гpycтнo изpёк: «Нaм п*здeц. Нo мы выкpyтимcя... Хoть и нe пpeдcтaвляю кaк».
5 чacoв в oпepaциoннoй мы coбиpaли coбaкy-Фpaнкeнштeйнa. Спицы в двyx лaпax, пpoвoлoкa в чeлюcти, yшивaниe pвaныx paн, пepиoдичecкoe выдёpгивaниe, нe жeлaющeгo жить пca, c тoгo cвeтa. Кoгдa мы yбeдилиcь, чтo пёc нe coбиpaeтcя к пpaoтцaм, я нaцeпилa нa лицo caмyю блaгoдyшнyю yлыбкy и пoшлa cooбщaть «влaдeльцaм», чтo ceйчac вcё xopoшo и тeпepь ocтaётcя тoлькo ждaть, кaк opгaнизм oтpeaгиpyeт нa вмeшaтeльcтвo.
Сepьёзныe люди внимaтeльнo выcлyшaли, кинyли нa cтoл «кoтлeтy» дeнeг и yexaли. Мы c Baнeчкoй дepябнyли бyтылкy кoньякa и paдoвaлиcь жизни, я eщё гpycтилa, чтo пoявилcя oчepeднoй никoмy нe нyжный пёc, кoтopый бyдeт нyждaтьcя в yxoдe. Пpoвepив yтpoм нoвoгo пaциeнтa, я былa пpиятнo yдивлeнa тeм, чтo oн жив и дaжe в coзнaнии. Пpoвeдя нeoбxoдимыe пpoцeдypы, я пoшлa вecти пpиём.
B cepeдинe дня в двepь вeжливo пocтyчaли и нa paзpeшeниe вoйти, в кaбинeт пpoтиcнyлocь двa мeтpa бeзoбpaзия — oдин из вчepaшниx «влaдeльцeв».
«Лeпилa, шeф cкaзaл, чтoб нaпиcaли, чo coбaкe нaдo. Мы типa винoвaты. Нaдo чтoбы вcё пo-чecтнoмy былo».
Лeпилa выпyчилa глaзa и быcтpo нaпиcaлa нa бyмaжкe нeoбxoдимыe пpeпapaты и питaниe, в тoм чиcлe гoвядину и твopoг. Чaca чepeз двa «влaдeлeц» пoявилcя cнoвa c кopoбкoй пpeпapaтoв и двyмя aллюминиeвыми пoддoнaми: в oднoм был твopoг, вo втopoм гoвяжий фapш. «Этo чтo?!», — тыкaя дpoжaщим пaльцeм в пoддoны, пoинтepecoвaлacь я.
«Твopoг и мяco», — кpaткo oтвeтили мнe. Нa cтoл cнoвa шлёпнyлacь кoтлeтa дeнeг, 10 килo твopoгa и 10 килo мяca для мaлeнькoгo кoбeлькa! Тaк пpoдoлжaлocь пoчти нeдeлю. Мяcoм и твopoгoм пoпpaвлял здopoвьe нe тoлькo пaциeнт, нo и вcя пepeдepжкa. Кoбeлёк нaчaл yчитьcя пepeдвигaтьcя caмocтoятeльнo и cтaлo пoнятнo, чтo инвaлид из нeгo нe пoлyчилcя, xoтя мы eгo и нaзвaли Сaмoдeлкин.
Кoбeлишкo oкaзaлcя cтpaшнeньким, и вce были yбeждeны, чтo нoвыx влaдeльцeв мы eмy никoгдa нe нaйдём. B oдин из пpиeздoв eгo «влaдeльцeв» я нe выдepжaлa и cпpocилa, нe xoтят ли oни ycынoвить мaльчoнкy, пoтoмy кaк в клиникe eмy бoльшe дeлaть нeчeгo, a вoт xoзяйcкaя зaбoтa и любoвь eмy тoлькo нa пoльзy пoйдyт.
Нa cлeдyющий дeнь бpaтки пpиexaли в пoлнoм cocтaвe и тopжecтвeннo зaбpaли Сaмoдeлкинa дoмoй. Дoмa eгo нaзвaли Бpюcoм и зa гoд yмyдpилиcь из зaбитoгo yличнoгo двopняги, paзмepoм чyть бoльшe тaпкa, cдeлaть caмoyвepeннoe, paзбaлoвaннoe cyщecтвo. У Бpюca-Сaмoдeлкинa ocтaлacь oднa пpoблeмa: тpaвмa мoчeвoгo пpивeлa к энypeзy, нo в нoвoй ceмьe этo никoгo нe бecпoкoилo.
Сдаётся, что он тoчнo знaл, кaк и пoд кaкyю мaшинy пpыгaть!
Автор: Marianna_Karaeva
Жена никак не могла простить Петровичу его первую любовь
Автор : Шестакова Галина - писатель
— Опять всю ночь ласточку свою звал, — недовольно проворчала жена, глядя на заспанного Петровича.
— Угу, — проворчал Петрович, склонившись над газетой.
— Вот врешь ты все! — в сердцах бросила нож в мойку жена.
Петрович не ожидал и вздрогнул. Эта история была стара, как мир. Из-за ласточки они ругались почти с первых дней совместной жизни. Иногда жена делала вид, что верит, а иногда на нее находило что-то и война начиналась снова.
— Врешь, — убежденно сказала жена, — так любить можно только бабу.
— А… — начал было Петрович и раздраженно махнул рукой.
— Знаю, я, — прервала его жена. — Знаю, налево не ходишь. Но все равно это баба! — рявкнула она и швырнула в мойку вилку и ложку.
Петрович поморщился и промолчал. Что толку доказывать, когда это переговорено уже много раз.
Да, ласточка в его жизни была.
И это была не женщина.
Сколько он себя помнил, он мечтал летать. С детства снилось, как он разгоняет облака своей ласточкой. С седьмого класса он решил, что поступит в летное училище и станет пилотом. Но не прошел по здоровью. В армии отслужил в стройбате, понимая, что летать ему не светит.
Но, уже вернувшись домой, после армии, прочитал в газете об аэроклубе и пошел, нет, побежал туда, надеясь, что станет летать, хоть на чем. Да, хоть на кукурузнике станет летать! Должна же, в конце концов, мечта сбыться у человека!
В аэроклуб его взяли, но не обещали, что он станет летать. Он летал несколько раз на кукурузнике, но только в качестве пассажира. Пилотом он так и не стал. Несколько лет ездил в аэроклуб — ремонтировал, натирал до блеска стальные бока ласточки, но, за штурвал его так и не пустили.
Поначалу он ходил ругаться с врачебной комиссией, дошел до главврача, но без толку. Поэтому приехал в очередной раз в аэроклуб со справкой, где было написано «не годен», он долго ходил по летному полю, потом кружил вокруг своей ласточки, трогая ее за горячие округлые бока. В сердцах разорвал справку в клочья, рассеял по ветру и ушел. Вечером напился. Долго плакал. Уснул под утро.
Утром встал злой, с синяками под глазами и с диким раздражением на самого себя. На то, что был так мелодраматичен и смешон. Больше не говорил на эту тему ни с кем. Один раз, когда его после ночи растолкала злющая молодая жена, пришлось рассказать все.
— Развожусь, — кричала тогда еще Анечка, — кобель! Мы неделю женаты, а у тебя уже ласточка есть. Всю ночь про нее шептал!
— Анечка, — целовал мокрые от слез щечки жены Петрович, — голубка моя…
Голубка отвесила звонкую пощечину и выскочила из кровати.
— Анечка, — Петрович упал с кровати, потянувшись за женой, поднялся, обнял ее за горячие круглые коленки и попытался укрыть лицо, вжавшись ей в бедра.
Анечка неистово била его по голове ладошкой и кричала так, словно это он ее бил беспощадно.
В комнату ломились родители Анны, ее отец кричал, что зарубил этого урода и уже побежал за топором. Через минуту отец Анны раскурочил дверь в щепу, а когда вломился, готовя про себя речь на суде, что это была истинно защита дочери от зверя-мужа, увидел, что зять так и стоит на коленях перед Анечкой, вжавшись ей в интимное, про что отец старался не думать с самого дня, когда Петрович попросил руки дочери. Зять не сопротивлялся, молчал, а его Анечка бесновато била его по голове, почти выпав из ночнушки.
Мать Анны подскочила, натянула ночнушку на дочь, выпихнула остолбеневшего мужа с топором, а потом плеснула из графина водой в лицо дочери. А на следующее утро Петрович рассказал ей всю правду, даже про то, как рвал справку и сеял ее по ветру, пил и плакал. С этого дня они договорились, что у них не будет секретов друг от друга и больше про самолеты они не говорят никогда.
Дверь потом восстановили. Все наладилось. Но отец Анны, однажды придя с работы, выложил на кухонный стол перед дочерью ключ:
— Того, Анька, — краснея сказал он, — я человек старый и не могу так. Вот, квартиру вам снял, живите там.
Анька обиделась, но потом была счастлива. А правда, какая семейная жизнь, когда за стенкой отец с матерью спят и что в туалет, что на кухню, надо идти на цыпочках через родительскую спальню?
Договориться-то договорились, но когда на Анну нападала злость на мужа, она ему эту ласточку припоминала.
Петрович вышел от врача, проходил диспансеризацию. Ничего нового там не сказали, жив и слава богу. Решил до дома пройтись через парк. Солнце еще припекало, хотя уже и чувствовалось, что не по-летнему. Шел не спеша, разглядывая парочки на скамейках, и думал, что жизнь-то прошла, а не заметил как.
Вроде не так давно сам сидел вот также с Аней на скамейках, держась за руки, а теперь уже его внуки так сидят, наверное. Молчат, правда, не сознаются. Прошел мимо спортивной площадки, размышляя, что хорошо, у них такого в молодости не было. Вон какие подтянутые парни. И посмотрев на одного из них, замер.
На загорелой руке парня сквозь облака мчался самолет. Нет, не такой, как у Петровича во снах, но самолет! Петрович отвернулся, внутри все сжалось, опять вспомнилось, как кружил вокруг ласточки и трогал ее за округлый горячий бок. Вздохнул и пошел. Остановился. Посмотрел еще раз. Парень крутил обороты на турнике. Самолет и правда, казалось, что летит.
Петрович постоял, переминаясь. И не зная, зачем он тут стоит и смотрит на парня и самолет на загорелом бицепсе. Самолет взлетал, на секунду замирал в высшей точке и падал, чтобы потом взлететь снова.
Это было так красиво и почти, почти по-настоящему. Петрович топтался на краю площадки, не зная, что ему делать. Подойти спросить? А что спрашивать-то? Идти домой? А что там, дома-то? Он мял сумку в руках и не мог решиться.
— Чего тебе, дед? — парень ловко спрыгнул с турника.
— Самолет, — завороженно протянул Петрович.
— Нравится? — парень, красуясь, напряг бицепс. — Друган мой бьет. Хочешь и тебе такой сделает?
— Хочу, — выдохнул Петрович, понимая, что отдаст все, лишь бы у него был свой самолет. — На груди! — он прижал сумку слева. — Тут!
— Да, хоть на жопе, — усмехнулся парень. — На визитку, там телефон его.
Петрович так и дошел до дома, сжимая в руках визитку. Ночью не спал. Жена, ворча, поила его сердечными каплями, думаю, что у него болит сердце. Так оно и болело.
Утром, едва дождавшись, что Аня уйдет проведать внуков, Петрович набрал телефон и договорился, что придет прямо сейчас.
Парень оказался щуплым, не таким, как себе представлял его Петрович. Думал, будет такой же накачанный, весь в татуировках. Нет. Обычный. На студента похож. И зовут Костик.
Он выслушал сбивчивый рассказ Петровича, посмотрел на его мятую картинку из старой газеты.
— Не надо, — отмахнулся он. — Сейчас найдем в интернете.
Они сидели рядом, уставившись в небольшой экран ноутбука, выбирая самую эффектную картинку.
— Эту! — ткнул Петрович в экран. — Прямо моя ласточка! — и сразу почувствовал, словно стоит рядом.
Костик смотрел на Петровича и улыбался.
— Слушай, Петрович, — он хлопнул его по плечу. — Значит, так. Денег я с тебя не возьму. У хороших людей мечта должна сбываться. Картинку отрисую, придешь ко мне на примерку.
— Как платье, что ли мерить?
— Да, — усмехнулся он. — Распечатаю на специальной бумаге, приложу. Будет, как переводка. Что б ты посмотрел, как у тебя на груди твоя ласточка взлетит. Через два дня приходи.
Петрович не помнил, как он прожил эти два дня. А когда увидел, что у него с левой груди взмывает вверх его ласточка, заплакал.
— Не смотри на меня, — он отпихнул салфетку, которую ему предложил Костик. — Стыдно.
— Не стыдно, Петрович от радости плакать, — серьезно сказал Костик. — Через три дня у меня окно, приходи к десяти. Все это у нас с тобой часа на четыре. Рассчитывай. Спиртное не пить. Выспаться. Поесть с утра плотно, чтобы ты у меня тут в обмороки, как девица не падай. И не психуй. Все хорошо будет. Через две недели будешь своей Ане взлет ласточки показывать.
Петрович честно старался не психовать. Тайком пил валерьянку в таблетках. Накануне лег спать в девять часов, удивив Аню неимоверно.
— Ты себя хорошо чувствуешь? — осторожно спросила она. — Странный ты в последнее время. Уж не влюбился ли?
— Аня, — раздраженно сказал Петрович, — не выдумывай. Устал я.
— Ладно. Что на завтрак?
— Сосиски там, яйца, посытнее мне ска… — Петрович запнулся, чуть не выболтав свою тайну. — В общем, настоящий мужской завтрак мне сделай, а не кашу свою.
— Ладно, — повторила Аня. — Спи, мужчина.
Конечно, Петрович не спал. Крутился до тех пор, пока жена на него не прикрикнула.
Утром с трудом впихал в себя настоящий мужской завтрак. Сказал, что к врачу и едва дождавшись, пока жена привычно поцелует в щеку, пожелает хорошей дороги, выбежал из подъезда. Задохнулся. Постоял, глубоко дыша и направился к своей мечте.
Когда Костик уже перевел рисунок на бледную грудь Петровича и уже занес жужжащую машинку, в комнату ворвался сын с внуком.
— Выключи, придурок! — заорал сын. — Да я тебя засужу! Да ты, поганец, пенсионеров обираешь!
— Уйди, уйди! — отбивался Петрович, когда его стаскивал с кресла внук. — Отстаньте от меня!
Петровича приволокли домой и все рассказали Анне.
— Совсем он у нас ума лишился, мать, — сердился сын. — Если б Вовка его не увидел и мне не позвонил, сидел бы у тебя сейчас зэк с наколками, на кухне.
Анна смотрела на измученного и безразличного Петровича. Выпроводила сына с внуком. Налила Петровичу рюмку коньяка и поставила перед ним.
— Выпей. Тебе это сейчас надо, — сказала Аня и погладила мужа по лысине.
Утром разбудила его пораньше.
— Пошли, Петрович.
Петровичу было все равно. Он собрался и пошел, ничего не спрашивая. Аня привела его к Костику. Петрович приготовился, что Аня тоже устроит скандал, безразлично стоял в углу, не глядя на Костю.
— Сделай ему, — Аня кивнула в сторону мужа. — Пусть у него будет, наконец, его ласточка.
Источник ⤵️
Родные и чужие
Автор : Вера Майдоровская
Смерть сына, свекровь Клавдии переживала по своему, она не плакала, не стенала, а как-то затихла в своём горе и стала потихоньку затухать. Клавдия волновалась, мужа похоронила-горе горькое, думала не переживёт, а тут со свекровью нелады. Сразу Клава не обратила внимание на Евдокию Ивановну, не до того ей было, внезапная смерть Алексея её саму прибила, придавила, она часто плакала, бессонные ночи доводили её до исступления, успокаивающие лекарства немного затормаживали в ней чувство потери, но и затормаживали ощущение жизни. Иногда ей хотелось заснуть и больше не просыпаться, не окунаться в реальность происшедшего, но как говорится, живым в гроб не ляжешь, потому она решила отказаться от успокоительных препаратов и силой воли заставить себя жить дальше.
Дети Клавдии взрослые, у них свои семьи, потому не видели они как мать убивается по отцу, да она не хотела чтобы они всё это видели, жалела их. Данил мужчина, держал себя в руках, а Маша слаба, смерть отца сильно переживала, благо у Маше на руках шестимесячный Сашенька, некогда особо горевать, да и муж Маши, Славик, поддержка для дочери Клавдии ощутимая, хороший у неё зять и невестка хорошая, поддержала Данила в горе.
-У тебя все хорошие,-почему-то злилась мать Клавдии,-В кого ты такая блаженная? Тебе чуть ли не в морду плюют, а ты вытираешься, улыбаешься и говоришь, что они хорошие.
На злость матери Клавдия отмалчивалась, знала, стоит с нею не согласиться , скандал обеспечен.
Так вот, когда Клава очнулась от транквилизаторов, назначенных неврологом, она увидела как похудела и постарела свекровь.
-Мам, ну ты что, кушать надо, откуда силы брать?-уговаривала Клава свекровь, когда та тихо сидела перед тарелкой с едой, а потом отодвигала её в сторону.
-Не принимает нутро, Клава, не обращай на меня внимание, горе горло перекрыло, застреёт кусок в нём. Дожно и мой черёд пришёл, хочу к Алёшеньке уйти.
-Да как же, мам? Вы что ж, меня совсем одну хотите оставить?
-У тебя дети, не одна ты Клава, а моё дитё сгинуло, ему бы жить да жить, а нет его, неправильно это, старые первыми должны уходить, дети должны хоронить родителей .
-На всё воля Божья,-сказала Клавдия, зная, что свекровь человек набожный,-негоже мама так думать.
-Да что ж он Бог такой жестокий, коль заставляет матерей хоронить своих детей?
Услышав такие речи свекрови, Клавдия испугалась не на шутку и только сейчас поняла, свекровь перестала молиться. Раньше она даже за стол без молитвы не садилась, а сейчас...
-Нельзя так говорить, Богу лучше знать как надо, а ты мам, кушай, будь Алёша жив, ему бы не понравился твой настрой.
-Был бы жив,-горько улыбнулась Евдокия Ивановна, -но его нет, а вместе с ним не стало и меня, вроде я живая, а вроде меня и нет, я к Алёше хочу.
Никакие слова Клавдии не могли заставить свекровь принимать пищу и однажды утром, Евдокия не встала.
-Мам, кашу твою любимую сварила, вставай, завтракать будем.
-Всё Клавушка, нет мочи, ноженьки мои не хотят двигаться.
-Тогда я тебя покормлю, давай сядем, вот так,-Клавдия повыше подложила подушку под голову Евдокии и поднесла к её рту ложку с кашей.
-Не надо Клава. Что ты со мной ботаешься, меня Алёша ждёт, не трать себя на меня, дай мне спокойно уйти .
-Мам, ну хоть пару ложек каши съешь, ну ради меня, мам.
-Нужна я тебе, лишняя обуза?-горько улыбнулась Евдокия, но две ложки каши, как просила Клавдия, проглотила.
Клава думала, сама справится с горем и поможет справиться свекрови, сама то она почти справилась, а вот матери помочь не может, не принимает Евдокия Ивановна её помощи. Решила Клава позвонить Марине, дочери Евдокии, которая с похорон Алёши к матери глаз не кажет, позванивает матери, а прийти у неё нет времени, как говорила она матери.
-Марин, мать есть отказалась, совсем отказалась, помирать надумала.
-Ну а я что сделаю? Запихивать ей буду?
-Ты бы приехала, поговорила с матерью, может тебя бы она и послушала.
-Ладно, приеду, в воскресенье.
-До воскресенья почти неделя. Можешь сегодня приехать?
-После работы, в другой конец города?
-На такси быстро доедешь, прошу, тебя.
-Я что миллионерша на такси раскатываться?
-Я оплачу такси, только прошу тебя...
-Ну ладно.
-Иди, оплати, таксист ждёт,-сказала Марина и недовольно спросила,-Прям совсем не ест?
-Совсем.
-Мам, ты что тут устраиваешь? Чего ты всем нервы мотаешь? Клавдия меня срывает, уговаривать тебя. Ты что, маленький ребёнок? У всех столько проблем, ещё и ты их на ровном месте устраиваешь.
Евдокия Ивановна молчала, слёзы текли по её морщинистым щекам, она их не прятала, обидные слова дочери били её прямо в сердце, как же обидно слышать такое от родного человека.
"Да, сдала мать,-подумала Марина,-слёзы это не её тема, никогда её плачущей не видела, а тут рассиропилась."
-Вот чего ты рыдаешь? Чего? Чего молчишь? Говори, будешь есть, или...
Клавдия стояла у приоткрытой двери комнатки свекрови и услышав нервную речь Маринки не выдержала.
- Марин, таксист ждёт, иди,-сказала Клавдия.
-Ты что, не отпустила его? -удивилась Марина,-Это ж сколько нужно будет ему заплатить?
-Отпустила, не могла слышать как ты с матерью говоришь. Зачем ты так, Марин? Она сына потеряла, ты это понимаешь?
-Ты меня будешь учить как мне с матерью говорить? Сама виновата, нянчилась тут с ней, а мне расхлёбывай.
-Я думала ты родной человек, она услышит тебя, а ты налетела на неё, беспомощную, только хуже сделала.
-Со старыми нужно быть построже, они как и дети силе подчиняются, а ты мать уговорами рассиропила. Я не так говорю? А ты так говоришь? Тебя она услышала?
-Всё, хватит, иди домой Марин.
-А ты меня не гони, я в доме своих родителей. А вот кто ты тут такая? Алёши нет и ты тут никто. Дом на мать, я единственная наследница и похоже, скоро попрошу тебя с вещами на выход.
Маринка нарочито громко хлопнула дверью, давая понять Клавдии кто в этом доме хозяин.
Клавдия поспешила к Евдокии Ивановне.
-Мам, не плачь, не надо, я сейчас чайку нам согрею, мы с тобой попьём чайку. А может молочка согреть?
-Клава, не зови больше Маринку,-попросила Евдокия Ивановна.
-Не позову, не переживай.
-Трудно тебе со мной, прости ты меня.
-Ничего, сейчас чайку попьём, душу согреем,-уговаривала свекровь Клава,-Одна пить чай не хочу, в душу не лезет, а с тобой мама...
-Хорошая ты Клавочка, доченька ты моя, прости ты Маринку, не серчай на неё, она всегда спесивой была .
-А я не серчаю.
-Слышала я Клава, ваш с нею разговор, никто тебя отсюда не выгонит, чую, ты меня дохаживать будешь, потому и дом твоим будет, ты тут целую жизнь прожила, для меня родной стала, Алёшу любила, детей растила, потому дом твой, не волнуйся.
-Если честно, когда Марина сказала, что я тут никто, как-то резанула по сердцу, а потом подумала, ну дети то меня не прогонят, если что, в крайнем случае к матери уеду.
-Завтра нотариуса пригласи, я дарственную тебе на дом отпишу, будешь полноправной хозяйкой дома, да ты и есть хозяйка, только вот документы в порядок приведём и всё. Был бы жив Лёша, не разрешил бы Маринке так со мной говорить, а сейчас осмелела, обнаглела, ну да ладно, давай пить чай.
-Приехала бы ко мне, погостила, помогла. Чего ты там около Евдокии прилипла? У нею своя дочка есть, вот пусть и возится с нею .
-Мама совсем слабая, почти ничего не ест, не встаёт. Как я её брошу?
-Какая она тебе мама? Я тебе мать, я тебя родила, вырастила, а с нею пусть её Маринка носится.
-Маринка приехала, наорала и уехала. Не могу я мам, бросить её одну, родными мы стали, она моих детей вынянчила, никогда слова обидного мне не сказала.
-Вот не надо только вот этого. Какие вы родные? Я твоя мать, родная по крови, а кровь это тебе не водица какая, я тоже постарела, мне помощь тоже нужна.
-Я попрошу Даню и Славика, приедут помогут тебе, я пока не могу приехать. Жила б ты тут, в одном городе с нами, другое дело...
-Ну понятно, чужая тётка дороже родной матери, никто мне тут не нужен, ни Даня, ни Славик твой, днями им тут готовить. Я хотела, чтобы ты приехала.
-Мам, услышь меня, не могу я мать оставить одну, тем самым я память Лёши предам.
-А меня, родную мать ты можешь оставить?
-Мам, ну ты на своих ногах.
-А ты ждёшь, когда у меня ноги откажут, тогда заявишься?-высказалась мать Клавдии и отключила телефон.
Клава перезванивала матери, но та демонстративно не отвечала на звонки.
"Господи, что за человек?-подумала Клавдия,- Теперь звони-не звони, целый месяц не будет отвечать ." Если бы не маленький Саша у Маши, она попросила бы дочь побыть с Евдокией Ивановной, а так придётся Даню посылать к матери, пусть узнает что у неё там стряслось.
Евдокия Ивановна слышала разговор Клавдии с матерью, жалко ей было Клаву, по её вине она не может навестить мать. Чтобы увидеть образа в углу комнаты, Евдокия кое- как уселась на кровати и впервые, после смерти Алёши, помолилась.
-Господи, помилуй меня, грешную, помоги мне в горе моём, Господи, помоги мне достойно нести его, Господи,-перекрестилась Евдокия и позвала невестку,-Клава, Клава!
-Что, мам? В туалет?
Евдокия увидела на лице Клавдии следы недавних слёз и попросила:
-Сядь, вот тут, рядышком.
Клавдия присела рядом со свекровью, обняла её и расплакалась.
-Не плачь, Клавушка,- погладила слабой рукой по голове невестки Евдокия,- Не плачь, родненькая. Я кушать хочу, помоги мне дойти до стола, мы с тобой пообедаем.
-Прости меня Клава, не со зла я на руки тебе обузой легла, постараюсь выкарабкаться, тебе и без меня тяжело, ещё и я. Ты мужа потеряла, понимаю, тяжело тебе, а я сына, да какого сына, слова грубого от него не слышала, да что там слова, никогда голоса на меня не повысил, а вот Марину избаловали, младшенькая, многое прощалось.
-Мам, разве ж я не понимаю, но надо жить. Вдвоём мы с вами остались, справимся.
-Опять же, может я и эгоистка, но Клавушка, прошу, не бросай меня,-расплакалась Евдокия.
-Да что ты мам, куда я от тебя? За это даже не волнуйся. После слов Марины побаивалась, что она меня выгонит, ну теперь то документы на меня. Не знает она про это?
-Узнает житья не даст, потому лучше не знать ей, помру, тогда пусть меня проклинает, тогда мне будет всё равно , зато при жизни моя совесть чиста, дом тому достанется , кто и так его хозяйка. А Маринка своё получила, мы с отцом ей квартиру справили, а дом считался Алёшиным, забыла она про это. Алёши нет, так она решила и дом под себя подгрести, не будет этого. Хороша бы я была, если бы после моей смерти ты без угла осталась, как я Алёше в глаза стану смотреть, когда встречусь с ним там,-кивнула Евдокия в сторону небес. Вот у меня ещё какой страх, Клава, не старая ты ещё, хорошая ты женщина, может ещё захочешь с каким мужчиной сойтись.
-Да ну, мам, после Алёши? Нет, не смогу. Мы с ним такую жизнь прожили, других для меня не существует. А вы правильно решили не поддаваться унынию,-перевела разговор Клавдия,-грех это , да и Алёше бы это не понравилось.
-Господь помогает, -перекрестилась Евдокия,- а я хочу тебе помочь, руки твои от себя освободить, но пока не получается, сил нету.
-А мы будем потихоньку ходить, надо чуть-по- чуть двигаться, ноги к движению приучать.
-Подкашиваются ноженьки, не слухают, а так хочется во двор выйти, полюбоваться на яблоньку, что Алёша посадил. Как она? Зацвела?
-Зацвела, а мы вот сей час, потихоньку выйдем и полюбуемся на красоту земную. Пока мы тут на земле, надо любоваться, неизвестно, есть ли такая красота там, куда мы уйдём навечно.
Клавдия вынесла плетёное кресло из дома, поставила его под яблоней, взяла табурет, свекровь под руку и они двинулись во двор.
Сделав шагов пять-шесть, Евдокия виновато поглядывала на Клаву, та ставила табурет на землю, усаживала свекровь и немного отдохнув, двигались дальше.
Дойдя до кресла под яблоней, Евдокия плюхнулась в него и тяжело вздохнула.
- Далеко Алёша яблоньку посадил, для меня каждый шаг вечность, уморилась я Клавушка, как будто мешки ворочала.
-Специально посадил,-улыбнулась Клава,- как знал, что ты мама, захочешь прийти сюда, заставляет Лёша тебя двигаться и жить. Ничего, сейчас отдохнёшь, воздухом подышите, аппетит нагуляешь. Смотри какая красота, бело-розовое чудо.
-А пчёлки -то как жужжат, как жужжат, словно радуются. Это жизнь Клава, жизнь,-расплакалась Евдокия,-Алёша мало ей порадовался.
-Пока мы здесь, нам надо каждому денёчку радоваться .
-Пока, доченька, плохо у меня получается .
-Получится мама, я тебе помогу. Пойду цветник полоть, а ты посиди, отдохни, когда захочешь в дом, кликни меня, пойдём обедать.
Оглядывая крону дерева, вдыхая аромат цветов яблони, посаженой её сыном, Евдокия первый раз после смерти горько рыдала, как будто хотела выплеснуть боль из души, боль потери сына. Боль в душе слабела и вот тот распирающий душу Евдокии камень перестал давить упираясь в сердце острыми краями.
-Жизнь,-улыбаясь сквозь слёзы, оглядывая крону яблони, повторяла Евдокия,- жизнь без моего Лёши.
Евдокия благодарна Клавдии за то, что та оставила её наедине с деревом посаженным Алёшей. Она как будто поговорила с сыном, поплакалась и он её успокоил. Она вытерла слёзы и подставила лицо тёплому ветерку, который немного охладил её разгорячённое от слёз лицо.
-Клава,-позвала Евдокия,-Клавушка.
-Пойдём?-спросила Клава.
Клавдия видела следы слёз на лице свекрови, но в душу к ней не лезла, понимала, Евдокия прощается с сыном, только теперь прощается и пытается принять его смерть.
-От работы тебя отрываю,- виновато улыбнулась Евдокия.
-А это ничего, человек важнее работы.
-Господи, не знаю в какой угол молиться и благодарить Господа, за такую дочь, как ты, Клава.
-Привет. Ну вы что там? Как? Так же не ест? Кабенется?
-Кушает понемногу, сегодня даже во двор выходили, под Алёшину яблоньку.
-Вот только без этой лирики, ты со своей лирикой и разбаловала её,-зло сказала Марина,-Я строго с ней поговорила , оно и возымело действие, а вот эти сюсюкания они что детей, что стариков балуют. Ты с ней построже, построже.
-Марин, ей не строгость нужна, а любовь и сочувствие,-не выдержала Клава,-За что её строжить? За горе, которое ей не под силу?
-Ты давай, без нравоучений.
-Ну ты же меня учишь, как с мамой обращаться. Я, Марина, прожила с нею бок о бок больше, чем ты, потому знаю, что ей нужно. Любовь и понимание, они Марин, всем нужны.
-Ну понятно. Ну раз тебе нравится с нею колотиться, колотитесь , тогда, не жалуйся мне.
-А я не жаловалась, я думала ты её дочь, родной человек... Я думала, мама почувствует, что кроме Лёши у неё есть ещё и дочь, потому услышит тебя.
-Ну услышала же? Услышала. Ну ладно, некогда мне.
-Ты Марин, к матери приехала бы, навестила бы её, побыла бы с нею. Мне бы к своей матери съездить, помочь ей. Можешь, на майские праздники хотя бы дня три с мамой побыть?
-Нет, нет, не смогу,-как-то испугано, как показалось Клаве, ответила Марина,-У нас с Мишей на майские путёвки в Турцию, так что... Ну пока, некогда мне,-быстро свернула разговор Марина и отключила связь.
-Ну как ты тут бабуля? -чмокнул в щёку Евдокии Данила,-Привет, мам.
-Всё у нас хорошо,-грустно ответила Евдокия внуку,-Мы что ж, живём помаленьку, это у вас, у молодых жизнь бьёт ключом.
-Здорово,-сказал Даня,-А я от бабы Нюры и прямиком к вам. Привет вам от неё.
-Спасибо за привет. Ты дожно голодный с дороги?-спросила Евдокия.
-Есть немного.
-Клава, а давай все гуртом, да и пообедаем.
-Ну что там мама? Злится?-спросила Клавдия сына, когда вышла провожать его за калитку.
-Злилась, когда приехал. Наслушался всякого такого, чего бы слышать не хотел, но потом, по мере моей деятельности в огороде, поуспокоилась и даже привет вам с бабулей передала.
-Понятно, значит можно звонить.
-Ну раз привет..., теперь на привет можно дать и ответ. Пока мам, Ксюша ждёт.
-Пока сынок. Погоди, погоди, на майские праздники никуда не уезжаете?
-Нет. Что-то надо?
-Свозил бы ты нас с бабулей на кладбище, к папе,-на глаза Клавы сами-собой навернулись слёзы. Она борется с депрессией свекрови, ей самой, зачастую, хочется волком выть, как же скучает она по Алёше.
-Сделаем, мам, созвонимся, договоримся.
-Как же Даня на Алёшу похож,-собирая тарелки в стопку, после обеда, сказала Евдокия,-до боли, до слёз похож. Как он там, мой сыночек?
-Мама, давай чаю попьём?-попыталась отвлечь от тревожных мыслей свекровь, Клавдия,-На майские Даня отвезёт нас с тобой на могилку Лёши.
-Правда?-почему-то обрадовалась Евдокия и расплакалась.
Последнее время она часто плакала, для Клавы это казалось хорошим знаком, пусть выплачется , легче ей станет.
-Мамуль, здравствуй.
Молчание.
-Алё! Алё!-прокричала в телефон Клава.
-Чего кричишь? Прям оглушила,-недовольно произнесла мать Клавдии.
-Ну ты не отвечаешь, я подумала...
-А что тебе ответить?
-Как ты там? Как здоровье? Да мало ль о чём может говорить мать и дочь?
-А ты чья дочь? Похоже ты дочь Евдокии, а не моя. Данила прислала, а сама глаз не кажешь. Помощью сына отписалась от матери. Вот вам мол мой сынок, пользуйтесь на время. Мне что, по твоему, только рабочая сила нужна? Мне внимание нужно, а не вот эти отписки от меня.
-Мам, ну зачем ты так? Ну когда смогу приеду, сейчас не могу.
-Эта старая карга прикидывается немощной, а ты перед ней как уж на сковороде, пляшешь под её дудку.
-Мам, если ты забыла у неё сын умер, мой муж, Алёша умер. Мам ну нельзя же быть такой жестокой?
-А вы добренькие, такие добренькие, тошнит от вашей доброты. А я человек открытый, правдивый и прямолинейный, что думаю, то и говорю, не прикидываюсь как твоя свекровушка.
-Мам, а кому нужна твоя правда? Это твоя правда. У каждого она своя. Кого твоя правда осчастливила? Она только боль причиняет. Зачем такая правда?
-Долен же вам хоть кто-то её рассказать, а то вы так в своей доброте заблудились, что не видите настоящего. Вот что ты там сидишь около той, которая помирать собралась? У неё есть дочка, которой она дом отпишет, а ты горшки за ней выноси. Дура ты Клавка. И в кого ты такая дура?
-Да уж точно, не в тебя, мама.
-Не в меня, вот это и плохо. Иногда думаю, не подменили ли тебя в роддоме, а моего дитя другим подсунули, а мне теперь мучайся с такой дочкой.
-Мам, ерунды не говори, ты прекрасно знаешь, что не подменили.
-Хотелось верить, что подменили, настолько мы разные,-вздохнула Нюра. Ну что ж родителей не выбирают и детей не выбирают. И за какие грехи мне Бог такую дочку послал? Приедешь когда?
-Не знаю.
-Ну и ладно, сдохну тут одна, завоняюсь, тебе же меня отскребать и нюхать.
-Мам, ну вот что ты несёшь? Ну что за бред? Я тебе каждый день звоню, а ты не отвечаешь. Ты можешь отвечать на звонки, мол жива, здорова, или что там ещё? Лекарство может привезти, помочь чем, вот так спокойно, без злости и без упрёков можешь говорить?
-Не надо меня воспитывать, свою Евдокию воспитывай, а я твоя мать и я всегда права. Ладно, завтра отвечу, звони.
Всегда такой тяжёлый осадок после разговора с матерью, за всю жизнь Клава так и не привыкла к упрёкам и выкидонам матери, поговорит с ней, как будто ушат дерьма вылили на неё, ещё хуже, когда та отключает телефон и сидит в отключке, думайте что хотите, она обиделась.
Маринка и мать, две женщины похожие друг на друга, по характеру Маринка должна быть дочерью матери Клавдии. Но похоже, Бог не с проста так распорядился, должны такие как мать Клавдии и Маринка, учиться доброте и терпению у Клавдии и Евдокии, но не учатся они, не учатся и всё тут и ничего не поделаешь.
Не очень то у Евдокии получается встать на ноги и передвигаться самой, без поддержки, Клава её и поддержка и опора, в прямом смысле этого слова.
В старости и без того мышцы дряхлеют, а она полтора месяца без движения пролежала, какие уж тут мышцы. Она конечно передвигалась помаленьку, но только с помощью Клавдии, благо Клава всегда под рукой, работает удалённо, ведёт бухгалтерию каких то двух фирм.
Евдокия старалась Клаву от работы не отвлекать, потихоньку сползала с кровати, хваталась за спинку стула и боясь сделать шаг, топталась на месте. Иногда, получалось приставными шагами пройтись вдоль кровати, она и этому была рада, это предавало ей надежду вернуть ногам былую силу.
Сделав несколько шагов, Евдокия устало плюхалась на кровать и молилась.
-Прости меня, Господи, что молюсь сидя, но надеюсь с твоей помощью твёрдо встать на ноги, пойти в храм и помолиться во славу твою, Господи .
Душа Евдокии по потери сына болеть не переставала, она засыпала, если конечно, удавалось заснуть, с мыслями о смерти Алёши и просыпалась с этой мыслью.
Утром, открыв глаза, толчком в голову и в сердце врывалась мысль о том, что Алёша умер, нет его. Зачастую, опять ей не хотелось ни есть, ни пить, не двигаться. Заходила к ней в комнату Клава, улыбалась, желая Евдокии доброго утра и поднимала её.
"Доброе утро", для неё совсем не доброе, потому что именно под утро умер её Алёша.
-Как ты тут, мой сыночек?-заплакала Евдокия и поцелуем прильнула к кресту на могиле сына.
-Ба, присядь вот тут, в кресло.
Данил вынес из машины раскладное кресло и усадил Евдокию.
-Клава, ты маленькую тяпочку взяла?
-Взяла мам.
-Дай мне, я вот тут могилку подправлю.
-Я сама, мам, сиди.
-Я хочу, пожалуйста, дай мне тяпочку. Мой сынок, мой сыночек, разве ж ты тут должен лежать? Разве тут твоё место?-причитала Евдокия, плакала и подгребала размытую дождём землю на холм, под которым покоился её сын.
Клавдия удивилась, откуда у матери взялась сила в руках. Когда Евдокия хваталась за руку Клавдии, чувствовалась слабость, немощь рук свекрови, а тут наклонившись тяпает, да ещё плачет и приговаривает.
Данил собрал венки с могилы отца, посадил туи, Клавдия поставила цветы, полила саженцы, а Евдокия всё гребла землю к могиле сына.
-Мам, давай я закончу,-предложила Клава,-а ты посиди, отдохни.
-Я сама,-упёрто ответила Евдокия,-Я словно пеленаю его, моего мальчика, в землю пеленаю, а перед глазами он маленький совсем, грудной и я его в пелёнки пеленаю. Господи, Даня, какая жизнь короткая, берегите друг друга.
-Бабуль, ну ты устала, отдохни,-предложил Данил,-давай я дальше поправлю могилу.
-Нет, переставь мне кресло на другую сторону, а ты Клавушка доведи меня до кресла, я и там подгорну, сама, сама, мой сынок.
-Привет. Ну что вы там? Всё хорошо?-по голосу Маринки чувствовалось, она в хорошем расположении духа.
-Нормально, на майские, вместе с мамой ездили на могилу Алёши.
-И охота было тебе с ней туда таскаться? Или она уже бодречком, ходит?
-Сама не ходит. Марин, что значит таскаться? Она живой человек, мать, скорбь её глубока, ей хотелось съездить на могилу к Лёше, побыть с ним рядом, поговорить, поплакать.
-Ну ты даёшь. С мёртвым поговорить? Ну ладно, она от старости, от горя малость умом помутнела, но ты то, ещё не древняя бабка, чтобы поддерживать всякую, старческую чушь. А мы так здорово отдохнули...
-Марин, мы с тобой люди разные, потому твоё мнение меня мало волнует и не надо мне его навязывать.
-Ух ты ж, как заговорила? Осмелела после смерти мужа? В себя поверила? А ничего, что ты в моём доме живёшь? Терплю тебя, пока мать жива. Хотя у меня в планах, мать в пансионат пристроить, а дом продать. В пансионате, ей будет веселей среди таких как она, а то вы друг в друге скорбь лилеете, рыдаете, да с мёртвыми разговариваете. От таких методов она никогда не очухается, ты ж её загоняешь в её горе, так и до деменции недалеко.
- Мать в стардом? А как у тебя с совестью? Марин, скажи, что я тебя не поняла.
-А кто ты такая, чтобы меня стыдить? Вечером приеду, приготовь документы на дом и потихоньку свои вещи собирай. Как только маму оформлю в пансионат, дом ты освободишь.
-А ты маму спросила, хочет ли она в этот пансионат?
-Ещё раз тебе повторяю, не собираюсь сюсюкаться, я человек дела, мама стара и сама не знает что ей нужно, я дочь, я лучше знаю как о ней заботиться. Давай закруглим этот бесперспективный разговор, у тебя своё мнение, у меня своё, к тому же твоего мнения я не спрашиваю.
-Приготовили документы?-как будто с цепи сорвалась Марина,-Привет мам. Как ты? Лежишь всё? Ну не волнуйся, поедешь в пансионат, там врачи, там такие же как ты, пожилые люди, веселее будет, всё лучше, чем тут с Клавдией рыдать. Глядишь, ещё там и старичка себе найдёшь,-засмеялась Марина.
Евдокия смотрела на дочь и не верила своим ушам, ужасалась услышанному. Был бы жив Алёша, такого Маринка себе не позволила бы , не то что озвучить свои поганые мысли, подумать бы не позволила.
-Ты чего , мам, такая? Болит чего? Там вмиг тебя на ноги поставят.
-Да вот смотрю, какую мы с отцом дочь вырастили,-вздохнула Евдокия.
-Какую? Ты чем то недовольна? Моей заботой недовольна?
-Хороша забота, мать в стардом спихнуть.
-Не надо утрировать, ты не знаешь как там, а уже недовольна.
-Марин, уходи с глаз моих,-разозлилась Евдокия,-не могу всё это слышать.
- Ну раз моя забота тебе не нужна...,-Маринка повернулась к сидящей за столом Клавдии и сказала- Давай документы на дом.
-А тебе зачем?-спросила Маринку мать.
-У меня они понадёжнее будут, как бы ты мама не поддурилась на добренькую Клаву, да с горяча не подписала бы ей дом. Дочь тебе я, не Клавдия, у неё своя мать есть, вот пусть ей дома и отписывает.
-Марин, мы с отцом тебе квартиру купили, а дом был предназначен Лёше, ты это всегда знала-спокойно сказала Евдокия.
-Теперь то Лёши нет, а я есть.
-Но осталась жена Лёши, его дети.
-Ты куда клонишь? Куда ты клонишь?-возмутилась Марина.
-Клоню туда, что это дом Клавдии.
-Ах ты ж подхалимка ублюдочная. Выдурила у матери дом? Добренькой прикинулась и выдурила? Ну ничего, на это суд есть!-заорала Марина.
-Марин, а ничего, что я ещё жива, а ты дом делишь?-тихо спросила Евдокия.
-Ничего, -зло ответила Марина,-Смотрю Клавка такие тут корни пустила, боюсь , потом поздно будет.
-Уже поздно,-спокойно ответила Марине мать,- Дом я подарила Клаве, дарственная у неё на руках, а показывать её тебе или нет, её право.
Маринка задохнулась от злости, но всё же выпалила:
-Не верю, мам, не верю, не могла ты так со мною поступить, покажите дарственную.
Клавдия молча порылась в документах, нашла дарственную на дом и протянула Марине.
-Су.а -выпалила Маринка и пулей выскочила из дома.
-Не плачьте, мам,--обняла Евдокию Клавдия, от шока общения с Маринкой, она не знала как себя вести и что говорить, сказала первое, что пришло в голову,- Сейчас во двор выйдем, там хорошо, тепло, сирень зацвела.
-Как же не плакать, Клава, родная ведь дочь и такое устраивает, больно, Клава. Тут непроходящая боль от смерти Алёши, а тут ещё и она распинает. Откуда столько сил взять, чтобы всё это выдержать?
Клава молчала, не знала что говорить.
- Давай с тобой чаю попьём,-плакала Евдокия, -я вот, когда с тобой сижу, чай пью, на душе по- домашнему тепло становится, проблемы и беды отступают и кажется всё решаемо, ты хранительница моей души, моего спокойствия, Клава, дай Бог каждому такую дочку,-перекрестилась Евдокия.
-Привет, коль не шутишь.
-Мам, ну вот что ты сразу в штыки?
-Какие штыки? Звонишь матери узнать не подохла ли я? Так вот, живая пока. Как твоя Евдокиюшка? Всё помыкает тобой?
-Мам, ну что ты начинаешь, между прочим, она дарственную мне оформила на дом.
-Да ты что?! Это она специально, чтобы к себе привязать! Хитрая, старпёрка, ох и хитрая, своей дочки ей мало и мою к рукам прибрала.
-Мам, тебя не понять, дома у меня нет- плохо, дом у меня есть- тоже плохо.
-А ты дурья твоя башка, разве не понимаешь, она от меня тебя отворачивает, привязывает к себе своим домом, а мать то твоя я, не она. Так бы, если б она скопырнулась, ты ко мне приехала жить, а так ...
"Ни Боже упаси, с тобой жить,-подумала Клавдия,- тут позвонишь, и то так мозг вынесет..., а жить бок о бок, с ума можно сойти".
-Когда приедешь, доченька моя, дорогая?
-Мам, приехала бы ты к нам погостить, на недельку, -сказала и ужаснулась своим словам Клава.
-Что я там не видела? Лежачую Евдокию и как ты перед нею свой хвост заносишь и горшки выносишь? Да Боже убереги меня, от такого зрелища. Ну всё, хватит, справилась, жива я и ладно, мне картошку надо полоть,-сказала Нюра и нажала кнопку отбоя телефона.
"Ни здрасьте тебе, ни до свидания,-подумала Клава,-говорят, с возрастом страсти человеческие затухают, человек мудреет, но с матерью такого не произошло, как была скандальной натурой, такой и осталась."
Евдокия понимала, как трудны разговоры Клавы с матерью, но никогда её об этом не расспрашивала, жалела её, вот как Клава её жалеет, так и Евдокии жалко Клавушку. Нюре бы радоваться такой дочери, а оно вон как всё несправедливо.
После разговора с матерью, Клава часа полтора старалась не попадаться на глаза свекрови, нужно было привести себя в равновесие, чтобы Евдокия не видела как она расстроена, но когда живёшь бок о бок, не скрыть этого, всё Евдокия видит, иногда слышит и понимает, как тяжелы разговоры Клавы с матерью.
Клава отвлекала и успокаивала Евдокию чаепитием, вот и Евдокия решила применить этот приём.
Кряхтя, она сползла с кровати и приставными жажочками, по стеночке и с передышкой прошоркала на кухню.
-Клава!-позвала Евдокия,-Клавушка, детка, поди сюда.
-Что мам?
Клавдия своим глазам не поверила, на кухне, за столом сидела улыбающаяся свекровь, на столе стояли чашки с налитым чаем, вазочка с конфетами и с печеньем.
-Давай пить чай,-улыбалась Евдокия,-он завсегда успокаивает.
-Как мам? Как ты сюда дошла?
-С Божьей помощью дошла, хотелось тебя чайком утешить.
-Спасибо, мама, спасибо родная,-обняла Клавдия свекровь,-Какая ты у меня молодец, сам дошла.
Клава понимала каких усилий стоило Евдокии сюда дойти, да ещё и чай организовать и это всё для неё, для неё.
Источник ⤵️
АВТОРСКАЯ ТЕМА НАТАЛЬИ АРТАМОНОВОЙ.
СПАСЕНИЕ ОТ ЖЕНИТЬБЫ.
Всё мысли Раисы Ивановны были направлены на спасение сына от армии. Будь у нее соответствующие связи и финансовые возможности, вопрос : ,,Идти ли сыну в армию ? -- отпал бы сразу. Виктор поделился страхами с мамой. Во-первых, боялся представителей другой национальности, физических нагрузок и психологического давления, да и вообще, не хотел терять время, которое мог потратить на профессиональное становление. В голову мамы пришла идея, надо женить сына , а жене быстренько забеременеть и родить малыша. Сынок был хорош собой, стильный,модный, умный, девчонки ходили за ним табуном. Но беда в том, что он не мог влюбиться. Вроде девчонка красивая, воспитанная, с модой дружит, но он обязательно найдёт недочёт: кривой пятый зуб сверху , или она ногу на ногу кладет и стопой шевелит, громко смеётся, полная, худая. Все не те, кого бы мог Виктор полюбить.
Аллу привëл в их компанию Стас. Девчонка была молчаливой, скромной и очень красивой. Тихим голосом всегда благодарила или извинялась за любую мелочь. В компании разрешалось послать кого- нибудь куда-нибудь подальше, выразиться погромче, толкнуть или обнять, приколоться, а тут только и слышен шёпот : ,,Извините, простите, пожалуйста". Со временем все привыкли к вежливости Аллы и на неё не обращали внимания.
Единственная женщина, которая служила
для Виктора авторитетом, так это мама. Её просьбы всегда выполнялась безоговорочно и беспрекословно. Её план с женитьбой должен был выполнен в короткий срок, ведь при одной мысли, что сына заберут в армию, женщину бросало в дрожь. Папа был не в курсе их заговора и всегда говорил : ,, Армия плохому не научит, а вам бы надо не два года служить, а четыре ! Вы же кроме ложки в руках ничего не можете держать. Вас гонять надо ! Тем более , что ты, сынок, давно должен отслужить".
Виктор не мог признаться отцу в том, что боится армии. Знал, что папа никогда не пойдёт на дачу взяток, а вот факт беременности невесты примет. Виктор не мог найти себе девушку, и мама взялась сама подыскивать ему выгодную партию. Она вспомнила про Аллу : ,,Сынок, а ведь Алла чем тебе не пара? Скромна, красива, добра, нежна, модна, умна". Мама хотела пустить в ход весь запас похвал девушке, как Виктор тут же её остановил : ,, Я присмотрюсь, мамочка. Главное, чтобы ты не волновалась, и чтобы в армию не идти".
Алла была настолько неэмоциональна, что Виктору непонятно было, рада ли она его попыткам поухаживать за ней, или же она считала их отношения дружескими . Виктору нравилось то, что Алла не лезла с вопросами, не ревновала, не обижалась , вроде всегда рядом, и вроде её нет : она была его тенью, а своя же тень не раздражает, не надоедает. Алла всегда смотрела на Виктора влюблёнными глазами, но не выражала словами свои чувства . Виктора это забавляло и умиляло.
Прошло три месяца, как они покинули свою компанию, и всё свободное время проводили вместе. Виктору Алла нравилась все больше и больше. И он поверил даже, что любит её. Она приняла его предложение без эмоций, только улыбнулась , нежно поцеловала и спросила :
-- А где мы будем жить?
--: С моими родителями. Ведь когда ты родишь, то мама поможет с дитём. Квартира у нас очень большая.
-- Тогда давай сразу договоримся. Мы должны регламентировать свои отношения с твоей мамой. Я буду отстаивать свои права на свою личную жизнь. Сейчас не то время, когда свекровь боялись и беспрекословно подчинялись. Я считаю, что после твоей женитьбы, её миссия окончена. Она не имеет права без моего разрешения приказывать, просить, интересоваться и задавать ненужные вопросы. Я занимаю место хозяйки, жены, советника, друга , -- Алла говорила это таким тоном, что Виктор не мог возразить. -- Витюша, любимый мой, запомни, у нас с тобой своя семья будет, а это же как отдельное государство, у которого должна быть граница. Я плохо знаю твою маму, но при всем уважении к твоей семье хочу, чтобы границу они не пересекали.
Алла говорила загадками и шёпотом, от которого Виктору захотелось зевнуть. Он не сразу понял, что означали её ультиматумы. А уж потом, когда обсудили с мамой руководящее указание , поняли, что армия ,возможно, цветочки, а вот женитьба сына на Алле -- ягодки. В одночасье ужас перед женитьбой положил страх служить в армии на лопатки. И даже на удивление всем прорезавшийся громкий, командирский голос несостоявшейся жены не помешал расторгнуть помолвку. Казалось бы Алла должна обидеться и уйти в сторонку, но она шёпотом сказала : ,,Ну и славненько. Рано нам ещё границы проводить. Да и рожать детей, ох, как рано. Ты спокойно служи, а тебя ждать буду".
Виктор как под гипнозом пообещал ей писать, а опомнившись подумал : ,, Да, я лучше по контракту останусь, но жениться на Алле ни за, что и никогда!"
Службу в армии Виктор принял как неизбежное, сам себя успокаивал : ,,Этот этап жизни надо пройти с честью, возможно, он является переломным, и из трусливого парня я превращусь в настоящего мужчину. Служить родине -- долг". На удивление самому себе, не так уж оказались страшны армия и дисциплина, устав и подготовка. Да, голодновато, подчинение старослужащим, недосып, но по сравнению с женитьбой -- это рай.
Возвращался Виктор из армии с гордо поднятой головой. Душа ликовала, мама от счастья плакала, папа был горд и доволен, только Алла была невеселой. Ведь она не получила от Виктора ни одного письма, а так ждала . Она так и не поняла, почему её скромную, тихую, красивую не берут замуж. Почему женихи убегают в армию?
Автор : Наталья Артамонова.
Судьба - не судьба.
Автор-Мавридика де Монбазон
-Здравствуй, сестрица.
-И тебе не хворать.
-Ну и забралась ты, еле как отыскала тебя.
-А что за надобность такая?
-Давно не виделись.
-Дааа...давненько, ну что поделаешь, судьба...
- Скажу обратное, не судьба.
- Оно так...Так чего приплелась -то, в такую даль?
-Нечто сестрицу не рада видеть?
-Неа.
-Вот какая ты, взяла бы да солгала.
-Не могу, знаешь ведь. Судьба, знать...
-Ну не судьба, знать...
- Чаем хоть напоишь?
-А то...идём, сама набирала, в полнолуние, на вооон той горе.
-Ишь ты, а я вот не дойду до туда, не судьба...
-Нуу, видно судьба такая...
яндекс картинки
Инна плакала, уже сил не было.
Ну что с ней не так?
Ведь она симпатичная, может даже красивая, блондинка с голубыми глазами.
Умеет когда надо промолчать, а когда ответить, она неглупая, да не настолько умна, чтобы козырять знаниями теорем и аксиом, но не т у п а я.
Готовит так, что с соседних улиц в окна заглядывают.
Но не везёт ей в личной жизни никак, уже тридцать Инне, а она всё одна.
Опять зря полтора года потратила, плакал Василий, в ногах валялся, говорил, что хорошая она, Инна, но не любит он её, не лежит душа и всё...
Ушёл, ушёл к ч у м и ч к е какой -то, с ребёнком, а она...она опять одна.
Мать ругает, говорит, надо было забеременеть от Васьки, тогда бы никуда не делся...
Плачет Инна, горькими слезами заливается, к матери приехала, та сама не может места найти, жалко дочку, ну что за такое?
Пожаловалась подружке своей, просто по секрету сказала, что вон мол, опять у дочки не сложилось.
Пожевала подружка губами, помялась и такое сказанула, что мать Инны, чуть со стула не упала.
-Ты вот чего, подруга...видно что-то напутано в судьбе твоей дочери, надо распутать.
-Да как же распутать-то? Как бы знать, так распутали бы...
- Надо к бабе одной сходить, редко она таким занимается, но если видит, что дело стоящее, то берётся.
-Да не знаю, даже...мой-то старой закалки, повезёт ли он нас? Как узнает зачем и куда?
-А тебе туда ехать и не надо, надо, чтобы сама она пошла.
-Да как же...
-А вот так, - усмехнулась приятельница, - надумаете, пусть девка ко мне придёт сама, а я ей адресок кину только...баба та, дорого берёт...Но судьбу исправить может помочь.
Поговорила мать с подругой и забыла, отмахнулась, но смотреть на девку больно чахнет...Скоро на работу выходить, а она...
Решилась.
Думает засмеёт меня девка, скажет, мол, мама, совсем сбрендила.
Начала разговор осторожненько, дочка даже слушать на хотела сначала, а потом прислушалась...Заинтересовалась.
-Как говоришь мама, женщину ту зовут.
-Я не знаю, доча, тётка Пелагея знает, сходи к ней, ежели заинтересовало, она поможет...
-Я подумаю.
-Ну подумай.
Отвернулась Инна к стенке, мать вышла из комнаты, заглянула на ужин звать, а девки -то и нету. Как из дома выскользнула, когда, куда?
Хотела было к Пелагее бежать, да будто остановило что...
Отцу сказала, что дочка на поправку видно пошла, к подружке ушла, с ночевой, а сама боится трясётся, а ну ежели, что удумала плохое?
Всю ночь у окна просидела, где что брякнет, бежит смотреть...
А утром пробросилась* ото сна мать, смотрит, а из комнаты дочка выходит, весёлая вроде.
-Мама, что такое?
-Ты...Инна, дочка...где ты была?
-Спала, мама, бог с тобой.
-Где?
-В комнате... ты чего, с вечера как поужинали, я ушла к себе, что-то голова болела, уснула, вот встала...
Мама, ты отдохни, я сама завтрак приготовлю.
И приготовила, что свиньи есть не станут.
Каша сгорела, котлеты пересоленные...
-Что с тобой? - плюётся отец,- уж как ты готовишь, так никто не готовит...А тут...не хотела ежели, так мать бы попросила.
-Прости, папа...Что-то неважно чувствую себя, - сказала Инна и пошла в комнату, пришла села на кровать и выдохнула, получилось...
Получилось...Только не помнит ничего как от той женщины вышла, но получилось же...
Помнит, как к тётке Пелагее пришла.
-Иии девка, видно надо к Надежде тебя вести...Безнадёга у тебя в глазах и душе поселилась...
Инна молчала, слёзы градом текли по её лицу.
-Только смотри, Надежда она такая, задарма делать ничего не будет, плату попросит...
-Пусть...
-Идём, идём скорее засуетилась тётка Пелагея, - идём, голубка.
Инна не помнит как шли...
Помнит избу, женщина красивая перед ней, возраста неопределённого, но то, что красивая, Инна точно помнит...
-Ну, с чем голубка пожаловала...вижу, вижу, всё знаю, не разводи мокроту, не люблю...Готова ли ты пожертвовать чем, чтобы судьбу исправить? У тебя видно напутано немало.
-Готова.
-Даааа? А что ежели я глазки твои красивые попрошу али руку...ногу...за то что проведу тебя куда надо?
-Пусть...сил нет...
-Ну-ну, на что мне твои части тела, а вот...что ты лучше всего умеешь делать?
-Я? Не знаю, ничего.
-Нууу, так не бывает, либо скромная такая, либо врёшь, себе оставить хочешь, тогда нам не по пути, девка, - сразу насупилась Надежда.
-Да нет же тётушка...я...готовлю, люди говорят хорошо.
-Вооот это другое дело...Ну что же, пойдём мил моя, я тебя проведу, куда тебе надо.
Там не юли всю правду выкладывай, она всё равно всё знает, но бывает капризной...может не по нраву ей чего придётся, не захочет тогда с тобой говорить...сделай так, чтобы захотела, иначе всё зазря будет.
Только я обратно твой дар не отдам, смотри...От тебя теперь зависит...
-Я поняла, - сказала Инна.
-Ну что же, закрывай глаза.
Почувствовала небольшой толчок в спину Инна, глаза открыла, а она у подножия горы стоит и тропка наверх вьётся, утопает в облаках.
Пошла.
День сменяет ночь, а она всё идёт...Оглянется, всё на одном месте уже и ноги в кровь сбила...
-Что, идёшь милая?- слышит голос противный, старушечий, а не видит никого.
-Иду.
-Охохохо, не дойдёшь, не судьба знать...
-Дойду, - упрямо говорит Инна - дойду.
Вдруг ветер подул, ледяной, в лицо до костей пробирает, но девушка идёт, падает, скользит, руки- ноги в кровь.
-Вернись, глупая, ну не судьба тебе...
Не вернусь, слышишь...
Град, дождь, ураган.
-Вернись...
-Неееет!
Снег, буран.
-Вернись!
- Нет!
-Садись на птицу, он тебя снесёт туда откуда ты пришла.
-Нееет!
Только сказала так, как мигом оказалась на вершине горы, сад там красивый, пахнет цветами вкусно, женщина стоит, улыбается, смотрит на Инну...
Руки - ноги в кровь, рёбра болят, глаза слезятся...А она стоит, улыбается, дошла.
-Знаю, знаю, зачем пришла...Упорная ты, девушка другие разворачиваются как сестрицу мою повстречают, а ты...
Я твою книгу судьбы посмотрела, но...сначала приляг, да отдохни. Не хочешь, почему?
Ах, упорная ты девушка, хочешь, чтобы я твою судьбу исправила? Нет в этом нужды, милая ты сама всё сделала. Вот, посмотри на свои руки.
Смотрит Инна, всё зажило.
- Оглянись, где ты?
Обернулась, в комнате у себя, как же так? Сон что ли?
-Всё у тебя наладится, милая, - слышит голос, - а то, что не испугалась и вопросов ненужных не задавала, я тебе подарок сделаю.
Уже засыпая, слышала Инна слова...
-Ты снова начнёшь готовить лучше всех, когда встретишь того кто и есть твоя судьба.
Через неделю на работе Инна познакомилась с новым сотрудником.
А через пять месяцев замуж выходила.
После свадьбы, когда муж испуганно спросил Инну, может позавтракают тем, что он приготовит, Инна, улыбаясь, приготовила воздушный омлет и умопомрачительные круассаны.
-Но как? Ты же...прости дорогая, ты же отвратительно готовила...Ты же не могла за ночь научиться этому?
-Видимо могла, это судьба, милый...
***
-Уууф запарилась. Здравствуй, сестрица.
-И тебе не хворать.
-Всё пишешь.
-А то не видишь...
-Обижаешься на меня?
-За что?
-Ну за ту девчонку, хи-хи я побезобразничала немного, пока ты мне чай заваривала хи-хи.
-Ах, сестрица...так ты ничего и не поняла...Судьба у неё такая, понимаешь?
-Как это? Ты знала что я там напутаю и специально оставила раскрытой Книгу Судеб?
-Ага...
-Ты, ты, ты...так нечестно, понятно тебе, - со слезами на глазах говорит Несудьба.
-Это у тебя такая судьба сестрица, - отвечает ей Судьба и смеётся...- Ладно тебе, что -то давно племянницы наши, Безнадёга с Надеждой не заглядывали как там они...
-Да как? Как всегда, когда совсем безнадёга человека настигнет, отправляет его Пелагея, Безнадёга, то есть, к Надежде, ну, а там уже я...Встречаю...кто поупрямее, к тебе попадает, судьбу меняет.
Ну а кто послабее, говорят что не судьба и возвращаются...
-Это так да...Чай будешь?
-Ага...буду - говорит Несудьба и хитро ухмыляется, улыбается и отвернувшаяся Судьба...
ЛитБлог на канале Дзен-Мавридика де Монбазон.
Дедулечка
Автор:Анфиса Савина
#анфисасавина
Ноябрьский вечер набирал обороты, гулко гудел ветер в проводах и древесных кронах, мелкие капли дождя сыпались из тёмной бездны небес. Алиса шла с работы, аккуратно обходя разлитые на мостовой серые ловушки луж и пока осенняя хандра мягко обволакивала притихший город, девушка не замечала всеобщего уныния, на душе было тепло и радостно. Ведь она шла домой, в свою собственную квартиру, пускай маленькую и ещё без всей необходимой мебели, но свою!
Девушка уже подошла к своему дому и предвкушала, как окунётся в тёплый уют маленькой кухни, нальёт горячего чаю и приступит к распаковке оставшихся вещей. Она ускорила шаг, не терпелось начать эти приятные хлопоты. "Леночка!" Голос раздался откуда - то из серого сумрака, заставив Алису вздрогнуть, она не сразу заметила старика сидящего на лавочке у подъезда. Его согнутая фигура жалкой кляксой выделялась на фоне осеннего пейзажа. "Лена, ты пришла! - улыбнулся он, - я так рад."
Алиса на всякий случай оглянулась, нет ли кого позади неё, но старик явно обращался к ней. "Простите, но я не Лена." - сказала она. Улыбка медленно сползла с лица деда, превратив его в маску скорби. "Извините, - произнёс он, - просто вы так похожи на мою внучку, тоже маленькая и худенькая, вот я и обознался..."
Алиса зашла домой и начала заниматься своими делами, а сгорбленный силуэт старика всё не выходил у неё из головы. В конце концов, она выглянула в окно и увидела, что он всё ещё сидит там, устало оперевшись на клюку, теперь чётко различимый в разлитом омуте желтоватого света фонаря. Она накинула пальто и поспешила вниз.
"Дедушка, вам помощь нужна? Вы потерялись?" - спросила она. "Леночка! - вновь встрепенулся он, - а я тебя жду, пошли скорее домой, а то замёрзнешь!" И он ухватив Алису за край пальто, потянул её в сторону входа. "Только мне совсем нечем тебя угостить, - сокрушённо пробормотал он, - совсем нет еды в доме." "Так вы здесь живёте? - спросила Алиса, - А почему у вас совсем нечего есть?" Старик посмотрел на неё и будто поняв, что перед ним чужой человек тяжело вздохнул и сказал: "Денег нет, милая. Оттого и кушать нечего..."
Алиса проводила старика до его квартиры, а потом побежала в свою. Она налила в контейнер суп и прихватила горсть конфет и спустилась вниз на пару этажей, где проживал одинокий старик. У неё возникло ощущение, что перешагнув порог его квартиры, она попала в прошлое. Здесь всё словно замерло когда - то давным - давно, мебель не менялась годами, ремонт эта квартира не видела около полувека. Старик был несказанно рад этому угощению, лишь по поводу конфет тяжело вздохнул: "Зубов уже нет, а раньше - то любил карамель..." "Я вам завтра шоколадных куплю!" - пообещала Алиса и старик заулыбался довольный как ребёнок.
На следующий день, Алиса бежала домой наперегонки с ледяным ветром, на душе было тепло от мысли как обрадуется дедушка сегодняшним гостинцам. Он действительно был счастлив, в такие мгновение чётче осознаёшь, что значит - приятнее дарить подарки, чем их получать. Он постоянно называл её Леночкой и она не разрушала его иллюзий, откликаясь на это имя. Ей было любопытно, отчего же настоящая Лена забыла своего дедулечку.
Так продолжалось несколько вечеров, в сером свинце последних дней осени зародился лучик тепла, он грел сердце Алисы, девушка чувствовала, что для кого - то она теперь важнейший человек в этом мире. Возвращаясь домой, она знала, что у подъезда её будет ждать дедулечка. Он обрадуется завидев её и вместе они поднимутся в его квартиру, распакуют гостинцы и он вновь забывшись назовёт её Леной.
Однажды старик вышел проводить Алису на лестничную площадку и здесь их поджидал неприятный сюрприз. Сухонькая женщина пожилого возраста поднималась по лестнице, она цепким взглядом впилась в деда и внезапно зло произнесла: "Опять за старое взялся попрошайка! Я тебе!" И замахнулась на деда мусорным ведром, которое держала в руке. "Вы с ума сошли!" - возмутилась Алиса, закрывая собой старика и поражаясь человеческой жестокости и чёрствости.
Дед тенью нырнул в свою квартиру, а женщина продолжала осыпать уже закрытую дверь руганью. "Знаешь сколько "Леночек" было у этого хрыча? - спросила она у Алисы, - Штук восемь на моей памяти, все еду ему носили и дом убирали, две последние девчонки - студентки, сами впроголодь жили и последним с этим мерзким старикашкой делились, я их просветила относительно его гнилой натуры и они прекратили свою благотворительность, так он их сжил с нашего дома! У него пенсия больше моей и ещё две квартиры сдаёт. Никакой внучки Лены не существует, а есть дочь и внук. Эта самая дочь попала в тяжёлую жизненную ситуацию и ей негде было жить, она умоляла отца пустить её к себе или в одну из квартир, он согласился, но только не бесплатно. С тех пор они не общаются. Каждый сам выбирает, что ему главнее в жизни: дети или деньги. А он совсем свихнулся на деньгах, экономит каждую копейку, всё откладывает. А зачем? Не иначе с собой туда забрать." Она неопределённо ткнула пальцем куда - то вверх, а Алиса ошарашенно хлопая глазами, только и смогла сказать: "Я вам не верю!"
Стартовало тревел-шоу о лучших российских университетах
На следующий вечер Алиса не увидела старика привычно поджидающим её на скамейке. Рассказ той женщины не выходил из головы целый день, наверное нужно зайти к дедушке и поговорить с ним самой. Но ноги сами пронесли её мимо его квартиры, после напряжённого дня на работе совсем не хотелось вести столь тяжёлый разговор.
Алиса удобно расположилась перед телевизором с чашкой горячего какао, когда уютную идиллию её вечера нарушил звонок в дверь. Пара полицейских устало представились и доложили о причине столь позднего визита. Игнатьев Виктор Григорьевич обвиняет Алису в хищении десяти тысяч рублей из своей квартиры. Девушка в замешательстве никак не могла понять кто такой этот Виктор Григорьевич, потом вдруг осенило, что это и есть дедулечка. Руки затряслись, а голова пошла кругом. Как же так, она ведь лучше своё отдаст, чем чужое возьмёт. "Да не переживайте вы так, - сказал полицейский, - разберёмся!"
"Конечно разберутся, - раздался женский голос с лестничной площадки, - им уже не впервой с заявлениями от этого хрыча разбираться." "Здравствуйте, Лариса Сергеевна, - отозвался полицейский, - далеко не уходите, мы потом к вам, по поводу нападения с мусорным ведром!" "Хорошо, - отозвалась Лариса, - я сейчас чайник поставлю."
"Зачем я вообще подошла тогда к нему! - сокрушенно сказала Алиса, - Почему не прошла мимо?" "Ты сделала то, что должна была, - ответила Лариса, - нормальный человек не пройдёт мимо чужой беды, а если и после этого случая ты не пройдёшь мимо кого - то, значит ты стала человеком с большой буквы."