Наследнички

— Чего она хочет? Денег? За что? Её часть наследства? — Степан даже брови поднял от удивления, не ожидал от сестры жены такого. — В следующий раз дай мне трубку, я скажу... я всё скажу, подожди, — он подошёл к окну и даже присвистнул от удивления, поглаживая свою седую бороду.
— О, ещё один наследничек топает.
— Степан. Не свисти.
— Что Степан? Когда мать болела, ни одного тут не было. А как в наследство вступать, дорогу вспомнил.
— Кто же от денег откажется? — произнесла грустно Анна.
— Ну знаешь, — Степан Матвеевич вышел на крыльцо, поправил на брюках ремень и спустился к калитке. Открывать дверь он не спешил, подошёл к забору из штакетника и встал перед яблоней, набиравшей цвет.
— О, Степан. Встречай гостей.
Брат жены, Николай, был самым младшим ребёнком в семье. Жил с родителями до своего тридцатилетия, а потом уехал в город на заработки и больше его родители не видели.
Степан демонстративно посмотрел налево, потом направо.
— Что-то не вижу никого. Мы, кажется, с Аней никого не приглашали, а незваный гость...
— Знаю, знаю, не успел позвонить. Проездом. Разговор есть.
Степан посмотрел на постаревшего, обрюзгшего родственника жены, и вздохнул, чуть щурясь.
— Заходи.
— Привет, Анюта, как жизнь молодая, — Николай, не стесняясь, прошёл в ботинках до стола, стоящего у окна, как раз напротив двери и сел на табуретку.
— Здравствуй, Коля, какими судьбами? — сестра отошла к комоду и скрестила руки на груди.
— Да вот, проездом, решил заглянуть в...
Степан, вошёл позже, кашлянул в кулак и, кивнув на ботинки, перебил гостя:
— Сапоги скинь, здесь уборщиц нет.
— Чего ты, Стёпа, не с той ноги встал?
— А если и с той, то что? Хватит языком чесать, рассказывай, зачем пришёл, нам некогда.
— Выгоняешь что ли? Так это и мой дом.
— Твой? — Степан даже подавился от удивления и закашлял.
— Да, здесь я родился и вырос.
— От твоего дома, за десять лет, что я здесь живу, только брёвна и остались.
— Хорохоришься много, Стёпа, а я как наследник одну треть от этого дома и участка имею, отказываться от неё не планирую.
— Ясно. Значит, как на дрова или уголь скинуться, ты не наследник, а как..., — подала голос Анна.
— Так и вы тут жили, получается, я вам топливо должен был брать?
— Не о том ты, Анюта, погоди, — махнул муж и сделал два шага к Николаю.
— Крышу перекрывал, просили приехать, не деньгами, а руками помочь. Не приехал, занят. Забор поправить? Тоже не ответил даже. А баня завалилась? Я её всю разобрал и новую поставил. Хоть бы спросил ..., а матери на лекарство нужны деньги, знал же, что лежачая столько лет. А на памятник? — Степан махнул рукой.
— Раз мать лежачая была, зачем ей баня? Ты для себя и ставил.
— У-у-у, — Степан замахнулся, — был бы мой брат, я бы тебя! Я твою мать на руках в баню носил и обратно. Для себя.
— Прямо хороший, посмотри! — Николай вскочил. Он был почти на голову выше и крепче худенького Степана. — Треть моя! Я от неё не откажусь, повторяю. Дома тут по тысяч семьсот продают. Наш не меньше стоит, выходит, что тысяч двести пятьдесят мои. Так что, если хочешь здесь жить, то деньги мне, будь добр, отстегни.
Николай посмотрел на сестру, зло и косо. Несдержанно рванул к двери и оставил её открытой.
— Эх, аж затрясло.
— Стёпа, ну зачем ты так? Посидели, поговорили бы.
— Он наговорился уже. Ему ты с разговорами не нужна, ему шелест купюр подавай.
— Маша сказала, что у него младший сын поступать собрался, вот и нужны деньги.
— Видишь, как деньги нужны, даже приехал. Сто километров крюк сделал. Не спросил, где могилки отца с матерью. Только одна треть и интересует.
— Всё Стёпа! Давление подскочит, чаю будешь?
— Буду, с этими...
— С крендельками? — засуетилась жена на кухне.
— Да.
Когда более десяти лет назад не стало отца Анны, её мать не выдержала такого потрясения, случился инсульт, а через неделю второй, после которого мать просто слегла. Старшая сестра сразу же сказалась больной и не способной ухаживать за матерью, а сын попросил его не тревожить такими вопросами и если нужно, запросить от соц.защиты для матери сиделку, бесплатную. У Николая в то время пошёл в гору бизнес по ремонту автомобилей, и ему эти вопросы решать не хотелось.
Родители Степана давно умерли, их благоустроенная квартира в городе, поскольку Степа был единственным ребёнком, отошла ему и была подарена старшей дочери на свадьбу.
А когда с матерью случилось горе, Анне даже уговаривать мужа не пришлось, тем более старшая сестра и младший брат отвернулись от больной. Сначала просто жили, ухаживали посменно за больной женщиной, а потом, как вышли на пенсию, и вовсе переехали в деревню, а квартиру оставили сыну.
Вдвоём ухаживать за матерью оказалось легче. Оба они стали привыкать к земле, к жизни в деревне. С годами выработался определённый ритм и привычки. Степан со временем сделал ремонт дома: обшил его сайдингом, перекрыл провалившуюся крышу, перестелил пол, поменял рамы в окнах. Всё сам. Брали с Анной кредит и делали, делали. Сестра с братом от участия в ремонте деньгами или помощью отказались. Вот и вышло, что делали всё сами Степан с женой.
На похороны матери два месяца назад приехала только Мария, старшая сестра. Она как ни в чём не бывало положила на стол пять тысяч и сообщила, что больше денег нет — это половина её пенсии, второй частью она оплатила коммунальные платежи. Николай вообще не приехал, сообщив, что сейчас на отдыхе за рубежом, но прислал почти тридцать тысяч, остальное, видимо, удержали за перевод.
Степан допил чай, отодвинул кружку от себя, и, посмотрев на жену, сидящую напротив, сказал:
— Так! Собирай документы, все документы, Аня, заказывай справки, и как всё будет готово, вызывай сестру с братом, будем дом делить.
— Как?
— А так, Аня. Иначе это будет тянуться вечно. Если уж продадим дом, нам есть куда вернуться, сын против не будет.
Степан в свободное время садился за письменный стол, что-то записывал в тетрадь, вкладывал в неё чеки, какие-то листы. Анна лишние вопросы не задавала. Заказала справки, какие необходимы для продажи дома, и сделала копии чеков, как попросил муж.
Наконец, Степан положил большую папку на стол и радостно сообщил жене:
— Можешь звать брата с сестрой, будем делить дом. Не приедут, ничего не получат, так и передай.
Встреча была назначена на воскресенье. Договорились, что все приедут не позже обеда. Анна с раннего утра поставила тесто, напекла пирогов, приготовила на второе котлет с рожками, намыла зелени с огорода.
Мария приехала раньше брата. Вела себя скромно, всё больше молчала, ей хотелось быстрее закончить разговор и уехать домой. Анна суетилась, пыталась рассказать сестре как можно больше, но та безучастно смотрела в окно, ожидая младшего брата.
Когда Николай вошёл в дом. Степан хлопнул себя по коленкам, встал с табуретки и сказал, что сначала все поедем на кладбище, на могилы родителей. Без этого разговор не начнётся.
Мария кивнула и пошла на улицу, Николай что-то хотел возразить, но закрыл рот, оставил сумку у порога и тоже вышел.
Анна открыла дверку оградки и вошла внутрь.
— Вот как хорошо получилось. Тут мама, тут папа, рядышком. Памятник матери позже закажем, такой же, хорошо выйдет, правда Маша?
Старшая сестра села на скамейку, установленную внутри, и прикрыла рот рукой, Николай закурил.
Дома Анна сразу накрыла на стол и пригласила всех на обед. Разговор не ладился, гремели ложки с вилками, все молча жевали.
После обеда, когда Анна убрала всё со стола, Маша свободно вздохнула. Поняла, что скоро всё закончится.
Степан принёс свою заветную папку и достал три аккуратно заполненных листа.
— Так, наследнички. От ваших родителей вам достался участок, площадью двадцать соток земли и дом, расположенный на нём, и хоз. постройки.
Николай кивнул, соглашался.
— Вот. Вот об этом бумага. Копии каждому сделаны, чеки прилагаются. Каждому из вас, получается, достаётся одна треть.
Теперь и Мария оживилась и заёрзала на стуле.
— Не тяни, Степан, мы так до вечера будем рассуждать, — начал поторапливать растягивающего слова мужчину Николай.
— Вот справка о том, что сейчас дом стоит шестьсот девять тысяч. Получается, если мы за эту сумму его продадим, то каждому из вас полагается по 203 тысячи рублей.
— Да и дороже дом можно продать, — тут же высказался брат Анны.
— Дороже не будет, на соседней улице кое-как за полмиллиона продали дом, а там и беседка новая, и вода в доме, — возразила Анна.
— Тут тоже баня новая, — заикнулся Николай, но себя осадил, вспомнил, что Степан эту баню сам ставил.
— Да. Баня. Баню построил я, на свои деньги. Поэтому её убираем из подсчёта, она вышла в..., округлим до 99 тысяч, пусть в меньшую сторону. Вот документ тоже имеется, копии есть. И Степан разложил в три кучи три листа. Выходит по 33 тысячи на каждого. Я бы мог из ваших денег её вычесть, но буду всё делить на троих, так уж точно честно.
— Дальше. Оградку, памятник видели? Ага. Вот бумаги, тоже на троих разделил, по минимуму взял, по семьдесят с каждого, нам вышло дороже и второй памятник тоже, мне кажется, за год в цене вырастит, но ладно. Так вот.
— Я не понял, Стёпа, ты все траты сейчас нам перечислять будешь? — возмутился Николай.
— Буду. Вас же трое, значит и не только наследство, но и траты на троих будем делить. Здесь за все справки чеки, за перекрытие крыши, я за всё собрал...
— А крыша тут причём? — неожиданно спросила Маша.
— Крыша протекать начала. Мать всё равно бы её перекрыла. Наняла бы, это бы вышло дороже, чем я трудился. Тут всё моими руками сделано, за работу я с вас ни копейки не беру.
И принялся Степан считать, да бумаги на три стопки раскладывать, одну, с оригиналами у себя держал.
— Вот и выходит, дорогие наследнички, что каждый из вас мне, как лицу стороннему, ещё по тринадцать тысяч должен остался.
— Как должны? — Мария даже вскочила со стула.
— А так. Мы с Аней кредит брали, чтобы памятник поставить, тогда к тебе, Николай, обратились, просили, чтобы ты нам ссуду дал, отказал и не вложился ни копейкой. Да и ты, Маша, сказала, что денег нет.
— Так у меня тогда дело только-только начиналось, свободных денег не было. А сейчас совсем всё плохо с фирмой.
— У всех с деньгами плохо. На похороны отца мы не просили, были сбережения, да и на похороны матери, кто из вас, что дал, то и хорошо. С её пенсии откладывали, да лекарства покупали.
— Кстати, вы пенсией матери распоряжались, значит, и её надо было делить на троих, — развела руками Мария.
Степан, видимо, подозревал, что такой вопрос возникнет, и тоже всё по полочкам разложил.
— А тут я всё отдельно отложил, сколько мы каждый месяц тратили на вашу маму, что покупали. Всё время из пенсии выскакивали, так что, если хотите, посчитаю, запишу в долг.
Старшая сестра замолчала, взгляд опустила. Николай перебирал бумаги. И не поспоришь, траты огромные были и Анна с мужем всё это тянули. Стыдно ни брату, ни старшей сестре не было. Сейчас они сидели и думали, как не оплачивать и этот образовавшийся долг.
— У меня денег нет, — Мария встала и принялась собирать свои вещи, вспомнила, где оставила сумку.
— На ужин не останешься, Маш?
— Нет, спасибо, засиделась.
— Подождите. Нам же оформить всё нужно, нотариально. В наследство вступить.
— А чего тут вступать? Вам надо, вы и вступайте, — недовольно высказался Николай.
— За нотариуса тоже оплатить придётся и пошлину... опять расходы. Пишите хотя бы так. Вот образец, — и Степан пододвинул два чистых листа к краю стола.
Маша ушла первая, попрощалась сухо. За ней и Николай ушёл, видимо, ехали обратно порознь.
Анна после их ухода принялась мыть тарелки, звенеть кружками, а потом села и разрыдалась в передник.
— Ну ты чего, Анюта?
— Как же они так. Может зря ты с ними...
— А ты как поделить хотела?
— Хотела.
— Так продавай, дели. Дели десять лет своей жизни. Себя бы пожалела. Эх, ты! Они тебя ни разу с днём рождения не поздравили, к матери не приезжали, а тебе их жалко, — Степан махнул рукой в сторону жены и вышел во двор. — Нам ещё официально нужно всё оформить, посмотришь, как они тянуть всё будут.
Ему, единственному ребёнку в своей семье, было не понять, что так стремилась делить жена. Детство прошло. Это не пряники с конфетами — это настоящая, взрослая жизнь, показавшая, кто чего стоит и кого нужно уважать.
Если это наследство, то его нужно делить так, чтобы все получили по заслугам, по делам вознаграждены. Автор
Сысойкина Наталья.
СМОТРИНЫ
Матушка, матушка, я не хочу за Фильку косого замуж выходить.
-Ну успокойся, успокойся милая. Может отец- то передумает. Не плачь
-Матушка, он ведь Илье обещал, Илюша весточку прислал, с состоянием хорошим приедет, через время, к весне...
Батюшка же слово давал, что выждет время, и если Илюша не приедет, тогда только женихов искать будет.
-Гляди- ка, откажеть, ну-ну.
Плохо мужика свово, Матрёна знаешь. Весь в отца своего, мужа мово...нехай яму...кхе-кхе
-Бабушка, а вы...вы не можете с батюшкой поговорить..
-Могу, Татиана, да толку. Нешто он слушать станет...а когда-то слушал Макарка, мамку-от.
-Ну, а хучь бы када он на Ольге хотел жаниться, а яму говорю, жанись на Матрёне, не прогадаешь. И чё? Ить послушал, жанился на тебе, ослушнице.
-Да, чё завыкала, заякала. Я конешно, а то бы Макарка Ольгу с таким приданным ба упустил.
-Угу, то-то вы всю жизнь меня...
-Люблю-то? Но, другии своих невесток в хвост и гриву, а я тебя Матрёшка люблю, учу конешно, но это по любви...
Бабушка хитро улыбнулась и подмигнула зарёваной красивой молодой девушке, своей внучке, от своенравного сына Макара и жены его Матрёны.
-Ой, девки...горе мне с вами...Чё делать -то, Матрёшка? Девку спасть ить надо
-А тута хитрость, девки надобна, хитростью мы попробаваем...
-Мотя, Татиана, идите сюды. В субботу на смотрины Воробьёвы придут. От ты Танюха проказница, смогла батьке угодить, правильно, что с Яшкой закрутила
-С каким Яшкой, батюшка? Я ни с кем не крутила ниче? Какой ещё Яшка...
-А как парня -то зовут, Воробья -то сына...
-Филька!
-Аааа, ну вот, ещё лучше и имя -то у своего дружочка она запомнила, Филимон!
-Да ты што? Моя красавица, всё -то она знает. Хорошую мы с тобой девку Мотя воспитали
****
-Цыц...мокрохвостая! Позорить отца вздумала, то Яшка, то Филимон, то Филипп, а сейчас ещё Илюха, свечку ему в ухо...
-Батюшка- взвизгнула девушка, -да что вы на меня наговариваете? Сами придумали каких-то Яшек, да Филимонов. Матушка, что вы молчите, скажите ему...
Мужчина, здоровый, с большой окладистой бородой, с синими бездонными глазами, огромный, как медведь сел на лавку к столу и с интересом уставился на свою жену
-Ну, Матрёна Николаевна, жду, говорите,- с ехидцей проговорил мужчина, слушаем-с вас, внимательно-с
-Макарушка, и вправду, ты же Илье Безродному обещал...
-Что??? Я, Макар Никонов, да чтобы какому-то мальчишке слово како-то давал???? Да вы бабы, совсем вижу страх потеряли? А ты мать что молчишь??? Распоясались тут...
-И то, и то Макарушка...на дыбу их, на дыбу негодниц-бабушка с горящими глазами подбежала к сыну...-высечь, высечь их, розгами...
Неее, а давай на кол посадим, али шкуру сымем и засолим, о...
-Мать, ты чего?-Макар испуганно смотрел на матушку, - ты чего мать? Какая дыба, какие розги..
-Ты о чём Макарушка какие розги...чо с тобой милай? приболел никак?
И начала бабушка чудить вдруг, раньше за старушкой этого не замечали.
Пошла давать поросятам, да принесла в амбар, и прямо на сапоги Макару вылила всю кашу. А потом сокрушалась, кто же это наделал...
Всё хуже с каждым днём становилось матери, вроде всё так же, ходит, что-то делает, помогает. А с головой совсем беда стала,привёз Макар врача земского, тот сам уже старик.
Осмотрел бабушку, пошамкал губами,велел покой соблюдать, не раздражать сильно старушку, старость говорит наступила, изменения не обратимы...
Окружите любовью и пониманием говорит, а ежели чего, давайте касторки с барсучьим жиром, и получив денежку укатил с достоинством.
Болезнь болезнью, а о своём благосостоянии подумать надо, почесав голову решил Макар. И ничего не отменил на субботу.
На слёзы дочери и уговоры жены внимания не обратил, отмахнулся, как от надоедливых мух.
Илюха конечно парень хороший, и Татиане люб, да и как за сына был, опять же обещал ему...
Ну, а чё? Где -от он, а девке то уже, восемнадцатый год. Он может ещё пять лет будет мотаться по свету, ловить удачу за хвост...ну уж нет, он Макар лучше знает, как надо.
А дочка потом спасибо скажет, молодая, глупая, не понимает счастья своего, дурочка. Будет, как сыр в масле кататься, и забудет про своево Илюшу...
У Воробья-то деньжищ не меряно, мельницу выкупим, на паях сделаем. Эхх, это ж как развернуться можно....
В субботу вроде бы был обычный день, все были заняты своими делами, но наказ хозяина всё выдраить и вымыть, был исполнен. Пироги пеклись, гусь жарился, самогоночка остывала в погребе, вроде всё невзначай, так..ненавязчиво..
Таня проплакала всё время, понимая, что надеяться ей не на что, матушка всяко её успокаивала, батюшка же слушать ничего не хотел.
В мечтах он уже выкупил мельницу, бабушка всю неделю чудившая, вдруг притихла.
Гости как-то приехали неожиданно, зашли поздоровались, чинно уселись, потёк плавный разговор. Это было не сватовство, а смотрины. Но всё равно Макар понимал, что скоро его мечта, выкупить мельницу сбудется...
Баба с лицом, как блин, и укутанная в цветную шаль, зыркала по углам глазами, ощупывала пытающим взглядом, ни одна деталь не ускользнула...
-Гости, матушка, идите к себе в комнату, прилягте, отдохните, -Макар еле сдерживался, чтобы не схватить мать за руку и не утащить её силком в комнату, не понятно что начнёт исполнять.
Одно, что доктор сказал стараться не расстраиваться и не перечить, а так бы...
-Не хочу я никуда, опять хочешь меня в погреб посадить? Нет уж, Макарка, я здесь сидеть буду, при людях ты меня не тронешь...
-Ты чё несёшь, мать? Ай, сиди-махнул Макар рукой
Гости напряглись, вот так знакомство, вот так начало...
-Матушка, какой погреб, ково городите, -Макар начал показывать глазами Матрёне, чтобы уговорила мать уйти..
-Чё Макарушка, никак опять косики на тя напали?
-Какие ещё косики, мама?
-Ну как жо, какие усегда, начнёшь видимо башкой сейчас трясти, да глазами вращать
Макар как раз пытался показать, что мать не в себе, всяко вращая глазами и тряся головой...
Гости начали переглядываться
-Хорошо девке не всё передалось...Токо косит немного, ну так и ваш тожа, косой жа навроде как?
Баба с лицом, как блин, мигом уставилась цепкими глазами на бабушку...
-А вы чаво, никак сватать хотели нашу-то. И то хорошо, правильно, ваш косой, наша ленивая, да и ума не нажила.
Как же, зашептались свахи, слава-то ходит, что красавица, да умница девка то у Макара с Матрёной...Скромница, говорят какая, как только Филька её усмотрел, и где? Иссох парень весь. Идите сватайте Татьяну Никонову и всё ты тут
Бабка же между тем уходить не собиралась, а старалась принять деятельное участие в разговоре
-А что Макарка, энто те пришли дураки -то, про которых ты сказывал, да собаками называл?
-Да что такое- то, а? -Рявкнул Макар, -Матрёна, уведи мать, от греха подальше!!!
Не слушайте её, больна матушка, гости дорогие, врач земской был, велел не перечить ей ни в чём, а то худо будет, совсем с ума сойти может. Чудит со страшной силой...
Матрёна увела старушку вон...
Старшие бабы за переглядывались, за перешёптывались
Мужчины продолжили прерванный разговор, женщины же, угощаемые вернувшейся Матрёной, тихонько начали тоже разговаривать.
Стали расхваливать Фильку, парень де какой, работящий, не пьёт, не курит, не шляется нигде..
-Ссыться?
Женщины переглянулись...
Я говорю, -раздалось из-за двери, - ссыться ли парнишка -то у вас? Наша нет-нет, да напрудит, перину то раз в неделю сушим. Да и ваш видимо дудонится
-Это с чего он у нас должен дудонится. -обиделась тётка Филькина
-Так дураки- то они усе, того, дудонят в постель-то, -бабушка стояла прислонившись к косяку.
-Да не дурак он у нас..
-Ага, как жы, не дурак, сами говорят, ни пьёть, ни курить, ни гуляить, хто он, умный?
-Мать!!!- стукнул кулаком по столу Макар, -Матрёна!
-Мы пойдём видимо, не вовремя, придём потом, опосля...
-Дык куда же вы, даже не испробовали пирогов, у меня Татиана такие пироги печёт знатные
-А то, - подала голос бабуля, - тесто ногами месить...
Гости быстро засобирались и потянулись к выходу.
Проходя мимо опустившей взгляд Танюшки, сватья попыталась заглянуть ей в глаза, та видя, что батюшка не видит, свела глаза в кучу к переносице и высунула язык набок, потряхивая головой...
Сватья чуть ли не бегом, мелко крестясь, выбежала из дома...
-Это что такое устроили, а? Бунт? Бунт? Всех по миррру пущу мать вашшууу, бушевал Макар,- мааать, ты что взбесилась старая? Что с тобой такое? Маатрёнаааа!
-Бабушка!- по правде заплакала Татьяна, -бабушка, -прибежали Макар и Матрёна, уже не до разборок было Макару, сильно он мать любил и уважал, одна его ростила, отца рано не стало, в люди вывела.
-Мамаша, мамаша, что с вами, что, где болит?
-Ой, всё болит, Макарушка, всё болит...ничего не помогает...видно того я..
-Ково, матушка?
Сама мигает одним глазом внучке, не плачь мол, всё отлично..
А через три дня приехал нежданно Илья, Илюша. которого ждала Таня, и которому обещал Макар свою дочку.
Ездил Илья далеко на добычу золота, улыбнулась парню удача, решил больше не тянуть время и приехать домой. Да и страшно много при себе держать, варнаки кругом, мало золото отнимут, в речке притопят...
Через месяц играли свадьбу, богатую, красивую.
Красивая пара получилась...
Макар довольный, сияет, ещё бы, зять-то побогаче многих будет.
Мельницу выкупили, лесопилку собрались ставить.
Хорошо, что тогда с Воробьёвыми-то так получилось, ох хорошо, -радуется Макар, - мать вроде как выздоравливать начала. Эх хорошо! Жизнь- то налаживается. И то правда, зачем его красавице Татьяне какой-то Филька...
А Илья с Татьяной стали жить дружно, да ладно. Народили деток, всех в люди вывели. Бабушка долго ещё жила, успела с внучатами поводится, и ни раз на голову не жаловалась, так...временное затмение какое-то было...
Автор: Мавридика Де Монбазон
ЧУЖАЯ СУДЬБА
Марина не сразу заметила цыганку. Краем глаза увидела цветастый платок и яркую юбку. Женщина выделялась на фоне серой массы людей, что суетливо копошились на рынке у свежей рыбы.
Цыганка стояла поодаль, разглядывая покупателей. Как только Марина оказалась в поле её зрения, яркая юбка взметнулась. Цыганка, расталкивая людей, направилась вперед. Шла к Марине, словно ждала именно её.
-Проживаешь чужую судьбу. Свою другой отдала. Если захочешь, помогу твою вернуть! - сказала цыганка и схватила Марину за руку.
Та отпрянула. Вырвалась. Машинально вцепилась в сумку. Отошла.
-Куда бежишь? Куда? - крикнула цыганка, - Здесь меня найдешь. Я буду ждать!
Цыганка тяжело дышала. Ноздри её раздулись. Черные глаза горели. На лбу выступила испарина.
Любопытные люди с интересом наблюдали за сценой. Марина огляделась. Потом женщина еще раз посмотрела на прилавок.
Рыба свежая. Сейчас её расхватают за несколько минут. Марине не достанется. Жалко.
Женщина резко повернула к выходу, вытирая выступившие слезы.
-Тоже мне… Чужую судьбу проживаю! Вцепилась, как пиявка! - шептала Марина, не понимая, чему она больше расстроилась.
Тому, что на ужин не будет свежей рыбы или тому, что цыганка права.
***
Марина чувствовала: она не там, где должна быть. Не тем занимается. Не туда идет, не к тому в итоге придет. Будто и правда, чужую судьбу проживает.
А ведь так все хорошо начиналось. Успешно окончила школу, поступила на юридический. Было столько стремлений. Она еще до окончания вуза составила план, в котором отразила все. Например, переезд в другой город. Марина знала, что нужно делать и точно следовала целям.
Но за месяц до выпускного что-то изменилось. Всё казалось абсурдным и глупым. Марина смотрела на свой план и думала: а зачем мне это?
Теперь женщина трудилась в небольшом адвокатском кабинете, который находился за городским рынком.
Зарплата копеечная, жизнь скучная. Судьба чужая.
И самое страшное, что Марина не желала ничего делать, чтобы изменить что-то.
Но плыть по течению плохо. Что-то делать - еще хуже.
***
Марина на следующий день тихонько прокралась туда, где встретила цыганку. Она, как шпион, выглядывала из-за стойки с очками. Цыганка стоит. Руки на поясе. Глаза выискивают кого-то в толпе. Марину? Другую жертву?
Марина на секунду опустила глаза. А когда подняла, цыганка уже смотрела на неё. Слегка улыбнулась, голову набок склонила и поманила пальцем.
Марина покорно пошла. Только бы знакомые не увидели…
-Пришла, молодец! Пойдем за мной. Или хочешь прямо тут разговаривать? - усмехнулась цыганка, - да не бойся. Зла не причиню.
Женщины встали под раскидистым деревом. Марина ждала, что скажет цыганка.
-Вспоминай, с кем судьбой поменялась. Кто за тебя твою жизнь проживает?
-Я не знаю. Ничего такого не делала. Ни с кем не менялась, - тараторила Марина, - я вообще в такие вещи не верю…
-Но раз пришла, все-таки веришь! - резко обрубила цыганка, - вспоминай, когда все изменилось. Такое нельзя не заметить! Это сразу чувствуешь. Себе об этом не говоришь, стараешься не думать. Но сразу понимаешь.
Марина опустила глаза. Она помнила. За месяц до выпускного. Она стояла в новом платье и смотрелась в зеркало.
Потом достала свой дневник и еще раз перечитала план. И сразу поняла - все не то. Словно чужой человек за неё это писал.
-Вижу, что вспомнила, - кивнула головой цыганка, - а теперь подумай, что было до этого.
Марина устало вздохнула. Да что было-то? Сессия, диплом, бессонные ночи. Месяцами не выходила из дома, учила, зубрила, писала. Еле выкроила время, чтобы с подружкой Олесей сходить за выпускным платьем.
***
Женщина усмехнулась, вспоминая себя. Такой кошмарный наряд она купила! Уже собиралась сдавать обратно. Но почему-то Олеся сама предложила поменяться платьями. Странно, ведь у неё был такой потрясающий наряд.
Олеся прибежала к Марине с пакетом. Долго мялась, поглядывала на платье подруги, висящее на ручке шкафа. Потом, спрятав глаза, сказала:
-У тебя такое платье красивое. Жалко, что ты его первая увидела. Можно, я примерю?
Девушка долго крутилась перед зеркалом. Рассматривала себя и вдруг выпалила:
-Поменяемся? Тебе мое очень пойдет! Давай? - с надеждой смотрела Олеся.
Марина раскрыла рот от удивления. Зачем подруге это нелепое платье, если сама она такую красоту купила? Но вкусы у всех разные…
-Согласна, - улыбнулась Марина.
***
-Ну? - торопила цыганка, - вспомнила что-то?
Марина нахмурилась. Да быть не может! Хотя, почему нет. Олеся сейчас в большом городе. Она уехала сразу после вручения дипломов. В никуда. Покорять большой город. Устроилась.
Подруги периодически переписывались, и Марина знала, что Олеся очень много работает. Посещает какие-то курсы. Знакомится с нужными людьми. Быстро двигается по карьерной лестнице. Сейчас Олеся собирается открывать собственное агентство.
Успешный руководитель. Уважаемый профессионал. Пример для подражания и источник зависти.
А ведь была посредственной студенткой. Да и планы на будущее не строила. Плыла по течению и смотрела, что из этого выйдет.
-Я платьем своим поменялась с подругой перед выпускным. Но оно новое было. Я пару раз померила. И у подруги тоже новое, вместе покупали, - прошептала Марина.
-Вот и всё! - хлопнула цыганка в ладоши, - уверена, что подруга магию не использовала? Уверена, что она не поменяла ваши судьбы?
-Нет, не уверена. Что теперь делать? - в Марине будто проснулась та девушка, которой она когда-то была.
Уверенная, сконцентрированная. Та, которая сама строила свою жизнь, не позволяя препятствиям все сломать.
-Ритуал со мной проведешь? Денег не возьму. Но твоя помощь потребуется.
-Какая?
-Всё вместе делать будем. Заговор читать. Свечи жечь будем. Еще капля крови твоей нужна.
Марина затравленно посмотрела на цыганку. Обманет? Зачем она помогает просто так? Что ей с того?
-Меня Лада зовут, - как-то очень искренне и почему-то со слезами на глазах сказала цыганка.
-Ладно, - неожиданно согласилась Марина.
Цыганка вдруг упала на колени и расплакалась.
-Спасибо тебе! Спасибо! - шептала она.
***
Марина стояла у своего подъезда. Лунная ночь идеально подходила для проведения таинственного обряда на возвращение своей судьбы.
Женщина с опаской оглядывалась. Вдруг соседи заметят? Вдруг Лада обманет? Но лучше в своем дворе, чем идти куда-то… А может, вернуться домой? Зачем все это?
-Эй! Не соскучилась? - вышла из тени дерева цыганка.
В руках у неё был мешочек. Поманив за собой Марину, Лада присела на корточки. Она достала из мешочка какие-то травы и свечи. Потом отстегнула от кофты булавку и протянула её Марине.
-За мной повторяй. Слово в слово. Когда я подожгу пучок травы, ты должна уколоть свой палец. Кровью прямо на огонь капнешь. И мне булавку отдашь. Дальше я одна говорить буду.
Марина кивнула. Лада зажгла свечи.
-Судьба чужая возвращайся обратно. Мою жизнь себе забираю. Себе снова хозяйка. Кровью напишу, огнём разожгу, все верну!
Лада поднесла полыхающую свечу к траве. Та вспыхнула. Жаркий огонь с треском проглотил сухие веточки.
Марина кольнула себя иголкой, тихонько вскрикнула и занесла руку над пламенем.
Маленькая блестящая капля упала вниз.
-Ааааа, - Марина с шумом вдохнула едкий дым и передала иголку Ладе.
-Что сама забрала, возвращаю. Свое прошу обратно. Приму, что осталось. Приму, что дадите. Приму, если разрешите.
Лада капнула свою кровь на догорающую траву и бросила пучок под ноги.
-Ну что? - спросила цыганка у Марины.
-Голова кружится…
-Ты от подруги скоро весточку получишь. Покаяться она придет. Ты прими её и выслушай… А сейчас иди домой. Вспомни, как хотела жить. Вспомни о своей судьбе…
Марина еще не знала как, но была уверена, что по-прежнему уже не будет. Внутри неё было что-то новое. То, о чем она давно забыла. Что-то стремительное и очень долгожданное.
-Лада, а почему ты мне вчера сказала спасибо, когда я согласилась? И почему ты сейчас говорила «что сама забрала, возвращаю»?
Лада откинула со лба прядь волос и посмотрела на желтую луну.
-В свое время я один ритуал провела. Поменялась судьбой с другой девушкой. Вернее, забрала себе чужую судьбу.
Я любила парня. Очень любила. А он должен был на той жениться. Красивая пара была. Но мне все равно было. На любовь их, на законы человеческие и высшие. А любимый мой не для меня был. Для другой. По судьбе так. Что делать?
После обряда он ко мне пришел. Я ему сына родила. Но ребенок и месяца не прожил. Два года прошло, девочка на свет появилась. Через неделю схоронили и её.
Только тогда я карты разложила, посмотрела, что за судьбу себе взяла. А там… Не представляешь, сколько горестей было уготовано той девушке. И все они после ритуала ко мне перешли.
Чужая судьба, чужая жизнь, которую я живу уже почти пятнадцать лет.
Чтобы вернуть все на свои места, обратного ритуала не достаточно. Нужно найти еще одну, которая не по своей воле чужую судьбу проживает. Вдвоем ритуал провести. Сделать благое дело, вернуть ей то, чего она лишилась. После этого можно и о себе попросить. Наказание для меня еще последует. Но это уже будет моя судьба.
Цыганка развернулась и, кивнув напоследок, пошла прочь. Луна ярко освещала её блестящие кудрявые волосы. Лада весело рассмеялась.
Цыганка знала, что наказание впереди. Она видела, что её ждёт.
Но это будет её собственная судьба.
Заслуженная, написанная. Порой горькая. Порой слишком тяжелая. Но не чужая.
Автор: Что-то не то
Библиотека
УКРАЛА.
Сложно сказать, есть ли в этой истории мистика. Каждый увидит здесь то,
что ближе его мировоззрению: один - магию, другой - закон бумеранга,
третий - цепь совпадений. Тем не менее произошла она на самом деле, и
сама по себе достаточно любопытна, потому представлю её на ваш суд.
Поведала мне данную историю моя коллега. Родом она из достаточно
большого старинного русского города. Было у неё две подружки, с которыми
она работала в одной маленькой фирме. Обе яркие, красивые, но
по-разному: легкомысленная хохотушка Светлана, подобно бенгальскому
огню, заражавшая всех своими оптимизмом и беззаботностью, и рыжеволосая
кокетка Вика - гордая, своевольная, импульсивная, просто пламя -
посмотришь в чёрные глаза - дух захватывает. Тут уже не просто сноп
искр, а целая огненная стихия - погибель мужских сердец.
Но ведь правильно говорится в старой пословице, не родись красивой, а
родись счастливой. Так вот, Светлане удалось совместить и первое, и
второе: девушке повезло не только появиться на свет красавицей, но и
сделать это в достаточно обеспеченной семье. В придачу к этому её жених,
Вадим, сам был очень состоятельным человеком, и брак с ним обещал стать
сказкой. Вика же, хоть и легко могла поспорить красотой с подругой, не
имела богатого приданного, а её сердечный друг Максим работал простым
автомехаником. Такой расклад гордую девицу не устраивал, она мучительно
завидовала более успешной и счастливой товарке. Когда же по фирме прошли
слухи, что Светлану ещё и собираются сделать начальницей небольшого
отдела, Виктория и вовсе света белого не видела. Будущее подруги
представлялось ей незаслуженно светлым и обеспеченным, а своё наводило
уныние. И вот однажды она по секрету рассказала Ирине про то, что нашла
какую-то бабку, и та провела некий ритуал по "перемене судеб". Суть его
заключалась в том, чтобы забрать себе чужую удачу, богатство и любовь.
Только вот ничего в этом мире нельзя безвозмездно получить - взамен
"вору" придётся отдать собственное. В общем, Вика долго несла чушь про
то, как получит счастливую судьбу Светланы и заживет в шоколаде, а уж
своей собственной ей не жалко - пусть забирает подруга дорогая, не все ж
ей как сыр в масле кататься. Тогда Ирина подумала, что у девушки от
зависти стало плохо с головой.
Тут, собственно, предыстория заканчивается, и начинается мистика (закон
бумеранга, цепь случайных событий - что кому ближе). Неожиданно умер
отец Светланы. Девушка вся почернела от горя, постоянно плакала, места
себе не могла найти. Ну, как говорится, беда не приходит одна, вот и к
ней несчастья нагрянули сразу дружной толпой. Такое эмоциональное
состояние отразилось на работе: на фоне пережитого стресса Света
допустила в важном отчете ошибку, из-за чего фирма сорвала сроки
крупного проекта. Естественно, ни о каком повышении уже и речи быть не
могло -хорошо, хоть с работы не выгнали. А новой начальницей неожиданно
для всех назначают Вику. Дальше - больше: Владимир, видимо, устав
утешать подурневшую от горя и бесконечных несчастий невесту,
переметнулся к её заклятой подруженьке, которая давно ему зазывно
улыбалась. Шок, обиду и унижение Светланы сложно себе представить -
сразу написала заявление по собственному желанию и уволилась, лишь бы не
видеть больше разлучницу и предателя-жениха. Так дороги трёх подруг
разошлись: Виктория вышла замуж за Владимира и осталась работать в той
самой фирме, Света исчезла в неизвестном направлении, оборвав все связи,
видимо, слишком болезненными были для неё воспоминания о порушенной
любви и дружбе, а в Ирину неожиданно влюбился какой-то приехавший из
Москвы начальник и увёз с собой.
И вот прошло лет двадцать, и мамину коллегу снова по делам занесло в
родной город (позже заботливый зять перевёз в столицу и свекра со
свекровью, так что причин возвращаться на малую Родину у женщины особо
не было). Встретила пару знакомых, разговорились, вспомнили о юности,
посмеялись над забавными случаями из прошлого, и стало ей любопытно, как
сложилась жизнь её старых подруг. Услышав рассказ, она долго не могла
оправиться от изумления. Оказывается, горько обиженная Светлана долго не
могла прийти в себя и во всем винила бывшую подругу. На фоне этого она
очень сблизилась с Максимом, который тоже после предательства Вики,
которую парень уже считал своей невестой, ходил мрачнее тучи. Сначала
молодые люди просто дружили, но позже поняли, что испытывают к друг
другу более глубокие чувства и через некоторое время поженились. Максим
открыл свой автосервис, через два года ещё один, и вот, спустя двадцать
лет, он гордый владелец собственного процветающего бизнеса. Жену
обожает, задаривает подарками и носит на руках. У супругов двое детей.
Жизнь Вики же сложилась абсолютно противоположно: как это часто водится,
не удалось ей построить собственное счастье на обломках чужой любви и
карьеры. Не долго ей суждено было сидеть в кресле начальницы: вскоре в
фирме произошёл очень неприятный инцидент, руководство сделало из
девушки козла отпущения, и её со скандалом уволили. Тем временем
Владимир пытался открыть свой бизнес, но прогорел, влез в долги и
окончательно разорился. Опустился, начал пить. Жену ни во что не ставит,
оскорбляет и частенько с пьяных глаз поколачивает. В последнее время
супруги стали закладывать за воротник вместе. Детей у них нет.
И вот, солнечным морозным утром, уже стоя на вокзале и готовясь навсегда
оставить позади родной город, беззаботную юность и бывших подруг, Ирина
задумалась над удивительными хитросплетениями судьбы. Почему жизнь Вики
сложилась именно так, а не иначе? Было ли это божье наказание за тот
злосчастный ритуал, или ей было на роду написано остаться нищей и
глубоко несчастной женщиной? Или в дело, и вправду, вмешалось колдовство
и "поменяло" двух подруг судьбами? Коллега все же склоняется к
последнему варианту: уж очень странными ей кажутся внезапное назначение
Вики начальницей и её неожиданная свадьба с женихом Светланы, которая в
свою очередь связала свою судьбу с Максимом. Она и вправду словно заняла
в жизни место, предназначавшееся её лучшей подруге, а сама уступила ей
своё. Напрасно, как показало время.
Подытожила свой рассказ коллега следующими словами: "Никому не ведомо,
какими дорогами в этом мире нас поведёт Господь. Поэтому никогда нельзя
проклинать свою судьбу - мало ли что там, за очередным её поворотом..."
История основана на реальных событиях, несмотря на то, что она просто удивительная!
— Я училась в 35-й школе, а ты?
— И я, — Антон вскинул брови, смотря на девушку. Довольно странное совпадение, только чего не бывает в жизни.
Удивительно, что имена у них тоже были одинаковые. Антон и Антонина, будто не было в мире других имён. Но не помешает ведь этот факт влюблённым быть вместе!
С Тоней они познакомились не так давно в магазине. История глупая, только, видимо, судьба ничего не нашла лучше, как свести их в таком месте. Он не мог выбрать оливки, а девушка, проходя мимо, просто подсказала нужную марку. И вот они уже завязали разговор и обменялись контактами. Кто знает, чем закончится каждая из встреч, а потому Тоня, когда Антон позвал на свидание, согласилась.
Мужчина успел побывать в браке, прочувствовать на себе быт и измену, а вот Тоня по ту сторону ещё не была, никуда не торопясь в этой жизни, веря, что счастье её найдёт наверняка. И вот у них пятое свидание.
Антон выглядел на свои 35, успев к этому времени приобрести небольшой живот и залысину. Спасибо генам по отцовской линии, где мужчины блистали макушками, начиная с 30-тилетнего возраста. Брюнет в оставшемся обрамлении головы, роста в пределах 180 см, и, как говорила бывшая жена: довольно симпатичный, но это не помешало ей завести роман на стороне. Приложите к этому начитанность, чувство юмора и хорошие манеры, выйдет довольно неплохая партия.
Тоня же была моложе на десятилетие. Красивая девушка с густыми каштановыми волосами до плеч, стройной фигурой и выразительными карими глазами. Улыбка, как она сама говорила, была её визитной карточкой, и Антон это отмечал. Она и впрямь могла расположить любого. Мужчине нравилась её наивность, но при этом Тоня не была глупа. Второй её визитной карточкой было изящество речи, он утопал в этом голосе, растворялся и хотел большего.
— Римму Петровну помнишь? — решил пустить Антон в воспоминания.
— Да-да, — заулыбалась Тоня, — у неё ещё парик такой, — она показала рукой на голове форму, и они рассмеялись.
— Антон Павлович?
— Чехов? — не поняла Тоня.
— Хомяков.
— Трудовик, — кивнула девушка. — Да, был у мальчишек.
Они гуляли по парку, держась за руки, обсуждая свои планы на будущее. Антону нравилось, как Тоня говорила о жизни, о мечтах и целях, а ещё о своей любви к литературе. Оказалось, что Тоня не просто читает, у неё даже есть свои книги, причём довольно неплохие, судя по количеству читающих её в просторах интернета.
Это была удивительная девушка: светлая, нежная, целеустремлённая. И Антон понял: боязнь второго брака проходит, на смену возвращая уверенность, что не все женщины одинаковые.
Однажды, сидя у Тони в гостях, они решили посмотреть старые альбомы с фотографиями.
— Какая ты была прелестная, — делал комплименты Антон.
— А сейчас? — решила поймать его на слове Тоня.
— А сейчас просто красавица!
Тоня потупила взгляд, от его лести стало тепло на сердце. Мужчина нравился ей. Разницы между ними она совершенно не чувствовала, потому что рядом с Антон было как-то уютно и по-домашнему. Не хотелось притворяться, чтобы казаться лучше, можно просто быть собой.
— Не может быть! — Антон был настолько ошарашен, что не верил собственным глазам. Перед ним его фото с Первого сентября, когда он перешёл в 11-й. Вернее, почти такое же, сделанное с другого ракурса, но сомнений быть не может, на карточке он с незнакомой девочкой. Немного выцветшая картинка навевает воспоминания из далёкого прошлого, когда ему исполнилось 17 лет. Классная руководительница объявила, что Антону выпала честь нести первоклассницу. Ещё бы! Среди пяти классов выпускников выбрали только его: отличника, подающего надежды. Был еще Ромка Горохов, его вечный соперник, но всё же выбрали его. Смотря на забытое, мужчина невольно вызывал в памяти воспоминания.
День выдался хорошим, тёплым. Белая наглаженная рубашка, черные брюки со стрелками на ремне, сверкающие напомаженные черные ботинки. К нему подвели какую-то девочку, конечно он её абсолютно не помнит, она была маленькая, худенькая и немного испуганная. Смотрела на него снизу-вверх, а он совершенно не обращал внимания, высматривая в толпе Женьку Серёгину. Одноклассница давно нравилась Антону, и Первого сентября он решил взять быка за рога. Она посмеялась и отвергла, но попробовать стоило, потому ещё он помнит тот день достаточно хорошо.
И вот перед ним фото, где на левом плече сидит девочка в белой блузке и таких же колготках, черной юбке, лакированных туфлях, а на голове два неимоверно больших банта.
— Это кто? — Антон не может оторваться от снимка, всё ещё не понимая, как он здесь оказался.
— Я, — отвечает Тоня, не понимая, что именно удивило мужчину.
Он всматривается в лицо ребёнка, а потом переводит взгляд на повзрослевшую женщину.
— А это я, — его палец останавливается на семнадцатилетнем парне, а на лице расплывается странная улыбка.
— Как это? — не понимает Тоня, придвигая к себе альбом.
Она внимательно изучает подростка, в чертах которого угадывается Антон.
— Не может быть! — теперь уже восклицает она, ошарашенно смотря на мужчину. — Значит…
— Это судьба, — пожимает он плечами, всё ещё не веря в происходящее.
И надо же такому случится, что Антон задумал то Первое сентября, как важный день в своей жизни. И пусть Женька Серёгина отказала, а судьбе пришлось помучить его столько лет, только сейчас он понял, что в тот день он нёс на плече свою будущую жену. А Тоня трепала звонкий колокольчик, разносящий по округе свой голос.
Они поженились. Это была довольно простая свадьба, но такая счастливая. И как полагается невеста плакала, а муж обнимал и чувствовал: ну вот же она, та, которая дана судьбой. Второй раз за свою жизнь Антон держал невесту на руках, только с одной разницей: теперь они знали друг друга.
Сейчас у Тони и Антона два мальчика, погодкам 14 и 13 лет. Женщина так и осталась в литературе, даря читателям новые романтические миры, ведь то, что произошло с ней, само по себе нарочно не придумаешь.
©️
Мой Мир
МЫ ПОЗНАКОМИЛИСЬ С НЕЙ ЕЩЕ В ШКОЛЕ. ЭТО БЫЛА УДИВИТЕЛЬНАЯ ДЕВУШКА. НАТАША!
Поженились уже после того, как оба закончили институты. А через полтора года, под самый новый год родился наш первенец Мишка. И вот Мишке два с половиной года. Мы узнаем, что к маю снова будет малыш. Мы хотели еще сына. Наташа и имя ему – Кирилл, Кирюшка!
В середине апреля мне на работу звонят из роддома. Бегу через длинный цех, сердце готово выскочить из груди. Только бы с Наташей было все в порядке.
- Крутов? Василий Петрович?
- Да, да! Крутов слушает! – ору в трубку.
- Поздравляем, у Вас дочка!
- Как? Дочка? …Тьфу ты… ведь должен быть сын!
Так в нашей жизни появилась Алинка.
Правду говорят люди, отцы мечтают о сыновьях, а больше любят дочек. Я не представлял, как смогу жить без этих трех любимых людей. Но, пришла беда, и я научился всему. У Наташи обнаружилось редкое и тяжелое заболевание сердца. Были подняты все связи, открыты двери лучших клиник, созваны консилиумы из лучших кардиологов и хирургов. Но, увы… десятилетие сына мы встретили уже без нее.
Утром позвонили из больницы. Я услышал всего одно слово: «Приезжайте!» и мир рухнул. Мне казалось, что ничего не может быть страшнее. Но я ошибался. Через полгода заболела дочь. Она впала в кому. Отвезли в Филатовскую, где был поставлен диагноз «Диабетическая кома третьей степени». Помню, как бледный врач с испариной на лбу, медленно подошел ко мне, взял за руку: «Готовьтесь. Это конец!»
- Нет, не может быть!
- Только в Морозовской ее возможно спасти. Но она не транспортабельна. Если мы ее отключим от капельниц, она умрет в машине, даже в реанимобиле.
- Перевозите! Под мою родительскую ответственность. Умоляю вас!
Мы рискнули. Довезли! Там нас уже ждала бригада врачей, и все было готово, чтобы принять умирающего ребенка. Потекли страшные дни и ночи ожидания. Семь суток я сидел на пороге реанимации и ждал. Каждый час врач выходил и говорил о состоянии дочери. Каждый час в течение семи суток мое сердце останавливалось. Сто шестьдесят восемь раз я готовился услышать то, что действительно станет самым страшным в моей жизни. И вот, наконец, врач вышел и сказал: «Мы переводим ее. В отделение. В палату интенсивной терапии».
Я сел на ступени крыльца, опустил голову на колени и заплакал. Кто сказал, что мужчины не плачут? Может тот, кто не видел любящих отцов? Не забыть мне, как вывезли каталку, а на ней под одеялом лежала моя дочь. Такое бледное, почти прозрачное личико, прикрытые голубоватые веки, тоненькая безжизненная ручка. И капельница в подключичной вене чуть ниже шейки…
Еще семь суток в палате интенсивной терапии. Я уже не отходил от нее, выпаивал минеральной водой, выкармливал жидкой кашей и спал по два-три часа в сутки на… стуле. Эти две недели принесли мне новые слова: диабет, инсулин, осложнения, ребенок-инвалид. Но только когда девочку перевели в обычную палату, а я немного пришел в себя и отоспался, до меня стал доходить смысл этих слов.
Диабетик. Моя дочь – диабетик. Да! И инвалидность мы получили. Но! Она жива! И диабет – болезнь, с которой можно жить полноценной жизнью. Через четыре недели мы вернулись домой. Алёнка держалась молодцом. Каждый день четыре укола. Два перед завтраком, два перед ужином. Сорок минут кипятим страшные многоразовые шприцы. Раскладываем на стерильном полотенце флаконы инсулина, спирт, ватки, открываем стерилизатор. Набираю шприц с инсулином короткого действия, потом - продлённого.
- Давай спинку.
- Пап, давай в руку.
В руку мы кололи утром, а в бедро и ягодицы вчера, сейчас очередь под лопатку. Да и это единственное место, где еще нет безобразных выпуклостей липодистрофии. И я стараюсь почаще уколоть именно туда. Беру тяжелый металлический шприц со стеклянным корпусом, всаживаю по лопатку темную иглу, с трудом протыкающую нежную кожицу. Слышу, нет, чувствую, как дочь до боли сжимает губы и зажмуривает глаза. У меня до боли сжимает в груди чувство вины, и чувство жалости переполняет душу. Но я не показываю этого – нельзя. У меня нормальный ребенок, диабет – это не страшно.
Я взвешиваю на весах тарелку с гречкой, кусочек отварной трески, кладу порезанные помидор и огурчик. Потом чай и половинка печенья. Ужин закончен. Я смотрю в глаза голодного ребенка. Как это страшно. Она просит добавку, я отказываю. Отворачиваюсь, чтобы скрыть стыд и жалость. Этого ей не надо видеть, она – нормальный ребенок, диабет – это не страшно.
- На второй ужин я дам тебе банан, а сейчас мы отправимся гулять.
Иногда я покупал дочке мороженое. Как все дети, она обожала мороженое. Особенно эскимо на палочке за двадцать копеек. Может быть, она любила бы и какое-то другое мороженое, но я считал, именно эскимо – молочное, а не сливочное – можно есть диабетику. Как любила Алинка шоколад с этого несчастного эскимо. Но после такой комы, когда печень ребенка чуть не отказала, шоколад нам был строго противопоказан. И, купив эскимо, я снимал с него почти весь шоколад, оставляя лишь одну узенькую полоску сбоку. Я бы хотел рассказать, какими глазами смотрела на меня в этот момент дочка. Но не могу – не знаю. Съедая шоколадные полоски, я не смотрел ей в глаза. Не мог.
Каждое утро у нас начиналось одинаково: первым делом – в туалет. На горшок. С огромным трудом мы достали подержанный поляриметр. Это прибор для измерения уровня сахара в моче. Знаете, какая мечта была у моей восьми-девятилетней и старше дочери? А я вам скажу: хоть одно утро пописать в унитаз, как все люди. Бедная моя, золотая девочка. Потерпи, скоро что-нибудь придумают. Ведь диабет - это не страшно! А пока будут придумывать, мы с тобой попробуем новое средство. Отвар овса. Я специально ездил в деревню, чтобы купить мешок отборного овса. Говорят, он снижает сахар. Приготовил отвар и попробовал. Это – жуть. Но дочке говорю – нормально, как лекарство. Она такая – надо, значит – надо! Морщится и пьет. Три раза в день перед едой. Целый год.
Через год я узнал еще одно средство – отвар перепонок грецкого ореха. Это такие перепонки между частичками ореха и скорлупы. Купил несколько килограмм орехов. Неделю всей семьей вычищали. Сделали отвар. Пили три месяца, через неделю занимаясь чисткой орехов.
Но тут появилась другая панацея – настойка заманихи. Это Алинка пила с удовольствием – чайная ложка на полстакана воды с утра. Действие как у корня жень-шеня. Был в нашей жизни и жень-шень. Был и арфазитин. Были занятия у Джуны Давиташвили. Были занятия в спортивно-оздоровительной секции по воскресеньям: зарядка на улице, бег босиком, купание в пруду и это в любую погоду. Помню, прорубь пробивали несколько здоровых мужчин, и моя маленькая худенькая девочка, плывущая среди толстого льда.
Были и спортивные секции плавания и фигурного катания. И это при обучении в языковой школе. Меня все отговаривали отдавать ребенка-диабетика туда. Мол, нагрузка, не будет времени ни на физкультуру, ни на гулянье. Но мы еще до болезни были записаны в школу, да и Миша там учился. Я подумал – ничего, у меня нормальный ребенок, а диабет – это нестрашно. Со второго класса дочь уже сама научилась возвращаться через парк из школы, разогревать себе обед и делать уроки.
Я подыскал себе новую работу. А с ней в мою жизнь вошла новая женщина. Алинка росла. Училась нормально. Были «тройки» и «четверки». Писала стихи. Мечтала о большой любви и о… детях. Врачи в один голос говорили мне – после такой комы, после таких нарушений работы печени и поджелудочной, беременность может стать смертоносной. Но как! Как я мог сказать это дочери? Этой маленькой копии своей мамы, для которой дети были смыслом жизни? И я говорил: «Все будет, ты верь! Ты у меня нормальный человек! Только давай, для начала, закончим школу, получим хоть какое-нибудь образование, тогда и о детях подумаем. А диабет – это не страшно!»
А потом был переходный возраст. Самоконтроль без контроля, забытые шприц-ручки, еда в любом виде и количестве. Глюкометр – новенький и красивый – валялся в углу, покрытый пылью. Потом были и ночные дискотеки, и выпивка и курение. Наши ссоры и примирения, мой крик и ее слезы. Да много чего было. А потом прощание со школой и как-то все встало на свои места. Про институт я уже не думал – тяжело, нагрузка, да и опять же – врачи не советовали. Но как-то не представлял я дочь без профессии. Да и в семье у нас все получали высшее образование. Врачи и «доброжелатели» ей самой советовали идти в училище. Алина как-то мне сказала: «Пап, какое училище? Я – нормальная! Диабет не помеха, понимаешь?» Она выбрала педагогический ВУЗ. Сама пошла на подготовку, сама сдала вступительные экзамены. Сама отучилась положенные пять лет – я и не знал, как и что у нее в институте. Только каждый раз сессии сдавала досрочно, чтобы каникулы побольше были. Диплом, конечно, видел – синий, без «троек». Работала в школе, в младших классах. Любила детей, работу. И ее любили.
Время шло. Уже и второе образование получено. И, наконец, в ее жизни появился такой человек, с которым она захотела создать семью. Через год после свадьбы она мне так тихонечко шепнула «Пап, я беременна!».
Оказывается, целый год она готовилась к этому. Мне было страшно: в ушах до сих пор стояли слова врачей – смертоносно. Но счастье в глазах дочери, так похожей на свою маму, так мною любимой оберегаемой, заставили поверить. В очередной раз поверить: «Моя дочь – нормальная женщина! Диабет, если под контролем – не страшно!»
Родилась здоровая девочка. Наташенька. А через три года у них родился Кирюшка. Мне было очень страшно: второе кесарево, двадцать лет диабету, маленький ребенок на руках. Но все прошло хорошо. И я успокоился. Пока меня не ошарашил очередной сюрприз – Алина ждала третьего малыша. И тут же покой и умиротворение рухнуло в тартарары. Слова двадцатипятилетней давности молотком застучали в висках: «смертоносно, смертоносно, смертоносно».
- Дедушка, ты что, не рад – у меня теперь будет сестренка?
Моей первой внучке уже семь лет.
- Я очень рад. И я немного волнуюсь.
- Ой, деда… Ну диабет – это не страшно!
У девочки моей, моей маленькой хрупкой больной девочки – трое детей. Она верила, и ее мечта сбылась.
Недавно, на моем юбилее, она сказала мне тост: «Спасибо, пап, тебе за то, что ты сделал из меня нормального человека. Спасибо за мою жизнь и моих детей». И тогда я понял, что все в моей жизни было правильно. И, если мне предложили что-то изменить в ней, я бы все оставил, как есть. Ведь диабет – это не страшно!
Автор Елена Брюлина
Алевтина колдовала над своим фирменными салатом, когда вдруг позвонила подруга Маринка и смущённо сообщила, что Новый год она встречать не придёт. У неё "обстоятельства".
- Какой-нибудь очередной мужичок из интернета нарисовался, - обиделась Алевтина.
Договорить ей не дали, но она всё равно высказалась, уже положив на место трубку.
- И судя по тому, что напросился в гости только-только, видимо негде перекантоваться! А тут дурочка с сайта знакомств - и напоит, и накормит, и, может даже... тьфу, какие же мы, одинокие бабы, жалкие создания!
Она раздражённо посмотрела на незаконченный салат, для которого нарочно выбрала самую большую тарелку. А ведь в холодильнике ещё миска винегрета, домашние огурчики-помидорчики, печёночный рулет и рыба в кляре.
Фрукты горой в вазе на столе, в духовке, в порционных горшочках, почти доспели грибочки в жирной деревенской сметане - и кто всё это теперь будет есть? Она вдвоём с Лизой?
Им ни за что не осилить, при составлении обильного меню учитывался здоровый Маринкин аппетит (который его хозяйка стыдливо называла прожорливостью). Ну да ладно, посидят и вдвоём, а стол на Новый год не должен быть скудным. Плохая примета для грядущего достатка.
Ещё злая на подругу Алевтина продолжила нервно промазывать майонезом салатные слои, но вскоре успокоилась, потому что вообще быстро отходила.
"И чего я Маришку осуждаю? - умиротворённо думала она. - Появился шанс - хватай что есть, небось в нашем возрасте уже давно стоим в стороночке, как дурнушка на танцах... Маринка ведь даже замужем не была, я хоть разок официально сходила, жаль не повезло родить. Одна Лизка у нас везучая! Официальная бабуля, доча двойней осчастливила, красота!".
Закончив с последним блюдом, Алевтина отправилась в комнату накрывать рядом с ёлкой праздничный стол. Пора, восемь вечера, к девяти подойдёт Лиза. Возясь с тарелками и напевая под включённый телевизор, она полезла в комод за салфетками и вдруг наткнулась на комок мятой бумаги, в который колдунья завернула огарок зелёной свечи.
Да-да, именно колдунья, к которой Алевтина ходила не далее как вчера, решившись хотя бы с помощью магии обрести заплутавшее где-то женское счастье. Такая вот накатила романтическая блажь перед самым юбилеем, на котором будет озвучена совершенно ужасная цифра - пятьдесят!
Сходить то сходила, а потом ругала себя, грызла поедом, и никак не могла осмыслить: не то колдунья была простой сумасшедшей, не то из ума выжила она сама, абсолютно добровольно вручив прохиндейке довольно приличную сумму!
И ведь никаких особых колдовских приёмов старуха не продемонстрировала. Лишь всмотрелась очень внимательно ей в лицо, провела зачем-то несколько раз рукой вдоль позвоночника - будто кошку погладила, - затем вытянула из коробки с разным хламом зелёный свечной огрызок, да и вручила, небрежно завернув в мятую бумажку.
- В нужный момент просто зажги свечу и жди, - хрипло произнесла бабка. - Вскоре суженный и заявится, даже не сомневайся.
- А как узнать, что наступил нужный момент? - ощутив вдруг головокружение и странный звон в ушах, выдавила из себя Алевтина.
- Сама, сама этот миг почуешь, - властно рявкнула старуха, - А не почуешь, прохлопаешь - жаловаться не приходи. Денежки назад не отдам!
- Кто же мой суженный и когда его ждать? - отступая к двери по стеночке, всё равно не успокаивалась Алевтина. Полы в квартире колдуньи раскачивались как палуба корабля.
- Вот ведь настырная... Потерпи, торопыга, совсем недолго осталось, - произнёс расплывающийся перед глазами контур старухи.
- Ой, что-то мне нехорошо... Да кто же придёт?
- Кто да кто. Конь к тебе придёт! В пальто! - Прозвенел ехидный смешок, и входная дверь, подтолкнув Алевтину на выход, плавно затворилась.
Пришла она в себя только в маршрутке, видимо добрела до остановки на автопилоте. Итак, поход "за счастьем" состоялся! Деньги незнакомке она, идиотка такая, благополучно вручила, огарок свечи в мятой бумажке лежит в кармане, инструкцию - зажечь, как наступит "нужный момент", - помнила назубок. И явится суженный, не кто-нибудь, а конь в пальто... нет, так мерзко над ней ещё не издевались! Но, наверное, поделом. Вот только говорить об этом позорище никому не следует.
- Выкинуть к чертям собачьим эту гадость! - гневно произнесла, разбередив душу воспоминаниями Алевтина. - Сразу надо было, ещё зачем-то в дом притащила!
Она выхватила из комода подарок колдуньи, решительно направилась к балкону, распахнула дверь, и в этот момент раздался телефонный звонок. Подруга Лиза очень извинялась и просила её не ждать, а встречать Новый год вдвоём с Маришкой. У дочки враз затемпературили и засопливились близнецы, поэтому придётся остаться с внуками.
Пробормотав слова сочувствия, Алевтина медленно положила трубку. Грустно оглядела богато накрытый стол, лежащее на спинке кресла нарядное платье, улыбнулась вымученной улыбкой и твёрдой рукой налила себе водки. Почти полный фужер. Влила водку в себя как лекарство, потянулась другой рукой за огурчиком, и не сразу сообразила, почему в кулаке бумажный комок.
- А-а-аа, полетишь у меня сейчас с балкона... Только сперва зажую, наготовила ещё, как дура, чёртову прорву!
Она черпанула не глядя что-то ложкой, прожевала, черпанула ещё, и тут в квартире отключился свет. Погасли весёлые ёлочные огоньки, замолчал радостно бубнящий телевизор, и посреди этого новогоднего апокалипсиса Алевтина вдруг обрела ледяное спокойствие.
Она нащупала в кармане халата зажигалку, равнодушно вытянула из бумажки и запалила выданную старухой свечу - которая сразу сильно затрещала и заискрила, - подмахнула при её трепещущем
свете ещё водочки, потянулась к фирменному салату, но вместо того чтобы есть подхватила тарелку, решительно шагнула на балкон и вытряхнула за перила всё содержимое. С улицы немедленно раздался возмущённый вопль!
Словно бы очнувшись и придя в ужас от содеянного, Алевтина трясущейся рукой подхватила свечку и, совершенно не скрываясь от расплаты, свесилась через перила своего балкона второго этажа, пытаясь разглядеть пострадавшего. Но это оказалось невозможно: не только их дом, но и корпуса напротив были погружены в кромешную тьму, которую слабый огонёк ничуть не развеял.
- Эй, вы там как?!- робко позвала она.
Под балконом слышалось невразумительное бормотание и, неожиданно, скулёж вперемешку с лаем. Наконец раздался ну о-очень недовольный мужской голос, который сообщил Алевтине, что объедки следует выкидывать в мусорное ведро, а не людям на головы.
- Не объедки это, не объедки! Всё совершенно свежее и очень вкусное! - неизвестно зачем принялась доказывать Алевтина.
- Видимо всё же не вкусное, - не согласился с ней голос из-под балкона. - Иначе, отчего такое расточительство. Я обляпан с головы до ног... Гектор, фу! Не нужно с меня это слизывать!
Женщина, моя бедная собака наглоталась вашего кушанья. Вы можете гарантировать, что она не отравится?
- Могу... - всхлипывая, отозвалась несчастная Алевтина, которой сегодня во всём не везло. - Простите! Поднимайтесь в двадцать вторую квартиру, я вас почищу.
- Да нет, не стоит. Побежим с Гектором домой, пока темно, а то что люди про нас подумают...ну вот, не успели!
Свет зажёгся и в фонарях и во всех окнах домов одновременно. В ту же самую секунду потух свечной огрызок, пристроенный на балконные перила. Оказывается, он успел полностью прогореть и лежал теперь невразумительной кляксой без фитиля. А под балконом стоял бравый, подтянутый и очень приличный на вид мужчина, на голове и плечах которого сейчас лежали остатки грибов, моркови и курицы. Такого ужаса совесть Алевтины не выдержала и бедная заревела уже в голос.
- Зайдите, зайдите ко мне, очень прошу! Не пожалеете! Потом будете как новенький! - выкрикивала она сквозь слёзы, не замечая двусмысленности в своих отчаянных воплях.
- А-а, что ж, тогда зайду непременно, - немного насмешливо протянул мужчина, а потом хорошо улыбнулся. - Пошли, друг Гектор, знакомиться с женщиной, которая так тебе угодила. Небось когда хозяин общую холостяцкую кашу варит, с такой скоростью её не уничтожаешь. Так мы подымаемся?
Алевтина даже не сообразила снять халат и переодеться в новое платье, потому что действительно собиралась только отчистить пострадавшему пальто. Но тот с порога зачем-то поцеловал ей руку и браво отрапортовал:
- Майор в отставке Николай Сергеевич Конь. Разрешите пройти и продолжить знакомство?
Лариса Тихонова