Это произошло пять лет назад.

Моя соседка баба Вера схоронила мужа- фронтовика и осталась совсем одна. Детей у них не было. Старушка постоянно вспоминала своего Митеньку.
Поженились они перед самой войной. Потом муж ушёл воевать, а верная Руся (производное от Веруси), ждала его. Митенька вернулся живой, но без левой кисти. Он любил жену и очень дорожил ею. Клялся, что всегда будет оберегать её от бед, но не сдержал клятвы. Умер и оставил её одну!
В аккурат в годовщину смерти мужа у неё поселился большой чёрный кот. Появился он ночью, буквально ниоткуда и жалобно замяукал под дверью. Мела пурга, за окном неистово завывал ветер, но каким-то непостижимым образом баба Вера расслышала мяуканье. Выйдя, она увидела незнакомого кота. Пожалев несчастного, старая женщина впустила его в дом и даже блюдечко с молоком поставила.
Но, отказавшись от трапезы, с гордым, независимым видом гость прошёлся по комнатам. Внимательно осмотрев дом, он выбрал место на хозяйской подушке, замурлыкал и тут же уснул.
Баба Вера почему-то не стала прогонять кота и прикорнула рядом.
Утром она разглядела кота повнимательнее. Ухоженный, упитанный он ничуть не походил на бродячего! Чёрный, как смоль, зелёные глазищи в полморды и весьма самонадеянный вид. И ещё одна немаловажная деталь: на левой передней лапке отсутствовали пальчики. Как будто их кто-то оторвал.
"Совсем как у моего Митеньки!"- всплакнула старушка.
Кот тем временем мягко прыгнул к ней на колени и замурлыкал.
"Киска, надо ведь тебя как-то назвать... Может, ты Васька?" - ласково погладив зверька и почесав у него за ухом, спросила хозяйка.
Кот вздрогнул и ТАК посмотрел на бабу Веру, что та растерялась и даже опешила.
ГЛАЗА У НЕГО БЫЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ! НЕ "КАК ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ", А ИМЕННО "ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ"!
"Поняла. "Васька" тебе не нравится. Тогда, может, Тимоша? Хорошее имечко!" - второпях брякнула хозяйка.
Недовольно мяукнув, кот спрыгнул с колен, зарычал и принялся сосредоточенно сдирать обшивку с дивана.
"Ну хорошо, хорошо. Не буду я пока тебе имя давать. Будешь просто Котом. Только диван оставь в покое" - вежливо попросила старушка.
Пробурчав в ответ что-то неразборчивое, Кот выполнил её просьбу и важно удалился в горницу.
Так они и стали жить вдвоём: баба Вера и Кот.
Я навещала старушку довольно часто и она мне рассказывала про своего Кота просто удивительные вещи!
Во-первых, Кот лечил её. После смерти мужа баба Вера перенесла инфаркт и сердечко её часто беспокоило. Но стоило хозяйке прилечь, как Кот уже тут как тут. Навалится своим мягким и тёплым телом ей на грудь, замурлыкает да и заснёт.
Боль уходит, будто и не было её!
А однажды и вовсе чудной случай приключился! Баба Вера прилегла. Пристроившись рядышком и сладко мурлыкая, задремал и Кот. В дверь постучали. Поднявшись, хозяйка пошла открывать. Кот-за ней. Это был Витька, местный пьяница и дебошир. Всунув ногу в дверной проём и грязно матерясь, он потребовал с бабы Веры деньги на опохмелку. Старушка пыталась отказать, но негодяй настаивал и наглел с каждой минутой. Дошло до того, что он грязно оскорбил старушку и осквернил память её покойного мужа.
Вдруг Кот неожиданно зарычал и бросился на обидчика. Витька отшвырнул его, но Кот бросился снова и едва не вцепился ему прямо в глотку. Выматерившись, Витька сдал свои позиции и ушёл.
А Кот, многозначительно посмотрев на хозяйку своими ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ глазами, задрал хвост трубой и с чувством выполненного долга удалился в комнату.
Однажды баба Вера собралась съездить в администрацию насчёт дров и попросила меня сопровождать её. До райцентра мы добирались автобусом. Я согласилась и, отпросившись с работы, рано утром зашла за ней.
Старушка сидела на кровати в домашней одежде, выглядела растерянной и даже обескураженной.
"Баба Вера, почему вы не готовы? Собирайтесь, может, на попутной доедем," - распорядилась я.
"Ира, не поеду я. Прости." - Тихо произнесла она.
"Почему?"
"Не знаю, как сказать... Ты только не смейся... Кот ехать мне не велит."
"Да вы что?! Я с работы отпросилась, а вы тут со своим котом! Собирайтесь!" - гневно возмутилась я.
"Послушай, Ирочка. Я всё с вечера себе приготовила, легла спать. Сон вижу, что Кот мой со мной разговаривает. Вот как ты сейчас... Смотрит на меня и говорит:
" Останься дома, Руся. Нельзя тебе завтра ехать."
Язык у меня тут так и отнялся! Дело даже не в том, что Кот мой заговорил! Русей меня назвал! Русей! Понимаешь?! Так меня только Митенька мой покойный называл! И ГОЛОС У КОТА БЫЛ ТОЧЬ В ТОЧЬ КАК У МИТРИЯ!
А Кот тем временем песню затянул. Ту самую, какую Митенька любил:
"По диким степям Забайкалья
Где золото роют в горах...
Помнишь, Русенька, я пел её, когда на фронт уходил?"
Я всё-таки нашла в себе силы спросить:
"Митя, так это ты?!"
"А КТО ЖЕ ЕЩЁ?! ВИЖУ, КАК ТЯЖЕЛО ТЕБЕ ОДНОЙ , ВОТ И ВЕРНУЛСЯ..."
Так что, Русенька, успокойся и завтра сиди дома. Всё равно ничего хорошего тебе там не скажут. Дрова так и так через неделю привезут. Люське передай, пусть от операции откажется. Не перенесёт она её..."
Тут я и проснулась..."
Сказать, что я была в шоке- это ничего не сказать! Я довольно долго молчала, хватая ртом воздух, как рыба.
Потом меня осенило:
"Баба Вера, вы себя хорошо чувствуете? Может, "Скорую" вызвать? Давление, наверное, подскочило. "
"Лучше не бывает, Ирочка! Я ведь с Митенькой своим милым поговорила! "-улыбаясь сквозь слёзы, ответила соседка.
Я всё-таки проверила у неё давление. Удивительно, но оно оказалось в норме!
С той самой минуты своего кота баба Вера стала называть Митенькой. Странно, но он сразу же откликнулся на это имя!
Вскоре предсказания бабы Веры (или Кота?) стали благополучно сбываться. Рейсовый автобус, на котором мы должны были ехать в город , чуть не перевернулся в тот самый день.
Был гололёд, автобус занесло и водитель не справился с управлением. Благо, что никто не погиб, но пострадавших было много. Совпадение? Возможно. А ровно через неделю бабе Вере привезли дрова...
Соседка попросила меня позвонить Людмиле, племяннице Митрия, чтобы она отказалась от плановой операции . Но та не послушалась и скончалась прямо на операционном столе...
СНОВА СОВПАДЕНИЕ?! Я так не думаю.
Так они и жили вдвоём: баба Вера и её кот Митенька. Он по-прежнему лечил и оберегал её. И был рядом до конца её дней...
Баба Вера дожила до 94-х лет. Умерла она в прошлом году. До последней минуты соседка была на ногах и всё переживала за своего Митеньку. Взяла с меня слово заботиться о нём, если её вдруг не станет.
Ушла она тихо-тихо, без мучений, во сне...
Помню, как бабу Веру оплакивал её кот. Он был уже немолод и роскошная когда-то чёрная шуба его поседела.
Все три дня, пока гроб с телом хозяйки стоял в доме, Митенька не отходил от него. Я САМА ВИДЕЛА, КАК У НЕГО ИЗ ГЛАЗ КАТИЛИСЬ СЛЁЗЫ!
Кота ругали, прогоняли, пинали... Но, каким-то непостижимым образом он снова оказывался рядом с гробом. Сидел и плакал!
Митенька проводил покойницу до могилы и когда её схоронили, остался там. Я пыталась поймать беднягу, чтобы забрать к себе, но он убежал...
Кот так и остался на кладбище, на могиле бабы Веры и её мужа. Идти ко мне Митенька не захотел, и каждый день я навещала его и подкармливала.
Я очень переживала, как кот будет зимовать там и пыталась забрать его к себе насильно. Однажды мне это удалось, но в тот же день он убежал, и я нашла Митеньку на кладбище.
Зима была суровой, но кот всё-таки пережил её. Он умер ранней весной. Придя , как обычно, покормить Митю, я нашла его на могиле. Свернувшись клубочком возле креста бабы Веры, Митенька словно оберегал её покой...
Я не знаю, был ли Митя обычным котом или в него действительно вселилась душа покойного деда Митрия...
Сейчас очень много говорят о реинкарнации, якобы, в следующей жизни человек может стать кем угодно и кошкой тоже.
Не знаю, возможно ли такое. Но почему-то мне хочется верить, что в образе Кота жила душа деда Митрия. Он вернулся к своей милой Русеньке, чтобы оберегать и спасать её...
И был с ней до самого конца, как и обещал.
Автор: Ирина Кашаева
Андрей позвонил маме и сообщил, что квартиру купил и скоро женится. ....
Михаил Лекс
— Пять лет назад, после окончания средней школы, мой Андрюша поехал в столицу! Учиться! — радостно сообщала Мария всем своим хорошим знакомым. — И вот! Уже свою собственную квартиру купил. Огромную. В самом центе. Жениться собирается. На свадьбу зовёт.
— Квартира — это хорошо, — соглашались хорошие знакомые. — Видать, не глупый сын у тебя, если так славно он устроился. Только учти, Мария, там много таких женщин, которые замуж выходят только ради квартиры. А после и умного мужика оставляют без всего. Как бы и твоего сынка не обманули.
— Насчёт этого не волнуйтесь, — уверенно сказала Мария. — Для этого и еду туда, чтобы самой увидеть, на ком он там жениться собрался. Меня не обманешь. Я сердцем чую.
И уже на следующий день после своего приезда Мария всё поняла про свою будущую невестку. И решила серьёзно поговорить с сыном.
Они разговаривали на кухне.
— Я не вправе от тебя этого требовать, Андрей, — сказала Мария, — но я прошу, очень тебя прошу, как только может просить мать сына.
— О чём ты, мама? — лениво и беспечно отвечал Андрей. — Всё у нас хорошо. А когда Анна станет моей женой, будет ещё лучше.
— Брось её, сынок. Брось, пока не поздно. Ты — молодой. У тебя вся жизнь впереди. На работе тебя уважают. Квартира вон какая шикарная. Ну, зачем ты сам себе хомут на шею вешаешь. Тем более, что она не любит тебя.
— С чего ты взяла, что не любит, мама?
— Вижу, сынок. Материнское сердце не обманешь. И ты! Слышишь? Ты тоже её не любишь. Я ведь вижу.
Прежде чем ответить, Андрей широко зевнул.
— Не понимаю я тебя, мама, — ответил он.
— А здесь и понимать нечего. Брось её, и дело с концом. Зачем же самому себе с молодых лет жизнь губить. Ты ещё можешь всё исправить. Сделай, как я прошу. После «спасибо» скажешь.
— Поздно, мама, — ответил Андрей. — Я слово дал.
— Подумаешь! Как дал, так и обратно возьми.
— Обратно не получится. Здесь всё не так просто, мама.
— Она ребёнка ждёт?! — испуганно произнесла Мария. — Так я и знала. Хитрая. Лживая. Коварная интриганка. Завлекла тебя в свои сети. А теперь не выпускает.
— Да не ждёт она никого, — раздражённо ответил Андрей. — Мы предохраняемся. Но у нас уже свадьба назначена. Гости приглашены.
Мария облегчённо вздохнула.
— Если ребёнка не ждёт, значит, ничего не поздно. Наоборот. В самый раз. Пойми, Анна — тебе не пара. Поверь мне. Я — женщина, и я это вижу. Она не любит тебя.
— Любит.
— Когда женщина любит, у неё на лице праздник. Для группы опусы и рассказы А на лице твоей Анны я никакого праздника не вижу. Не знаю, чем она тебя обворожила, но...
— Мама, говори тише, — попросил Андрей. — Не забывай, что Анна в квартире. Вдруг услышит. Неудобно.
— Всё удобно. И очень хорошо, если она услышит. Пусть слышит. Может, наконец, у неё проснётся совесть. И она сама уйдёт.
— О чем ты говоришь, мама? При чём здесь её совесть? А моя совесть?
— При том! — воскликнула Мария. — Вот скажи, сколько ей лет?
— Моя ровесница.
— Это ненормально, Андрей. Жена должна быть младше мужа. Ты только представь. Пройдёт ещё лет пятнадцать, и всё. Ты по-прежнему будешь молодым сорокалетним мужчиной, а она?
— А что она?
— Она к тому времени будет уже матерью. И хорошо, если ребёнок будет только один.
— И что?
— А то, что ты к тому времени полюбишь другую. Молоденькую.
— С чего ты взяла?
— Полюбишь, я знаю. Потому что у всех так. А значит, и у тебя будет. И вот тогда ты вспомнишь мать. Ты вспомнишь, как я тебя предупреждала. Только поздно будет. С неё-то как с гуся вода. Она ничего не потеряет. А вот ты, Андрюша, останешься ни с чем. Да ещё и алименты... И хорошо, если на одного. А если у вас больше детей будет? Думал об этом?
Андрей тяжело вздохнул.
— Думал, — ответил он. — Да ведь только...
— А если думал, то почему до сих пор не расстался с ней? Почему не бросил? Почему дело до свадьбы довёл?
— Как её бросить-то? Я ведь слово дал. Сам ей предложение сделал. Уговаривал выйти за меня.
— Сам уговаривал?
— В том-то и дело. А теперь, что? Она и с родителями своими меня познакомила. А ты говоришь... бросить. Как бросить?
— Да очень просто её бросить, — ответила Мария. — Скажи ей: «Пошла вон!» И всё. Пусть собирает свои вещи и проваливает туда, откуда приехала. Вместе со своими родителями. Кстати, а откуда она?
В это время на кухню пришла Анна.
— Доброе утро, — сказала она.
— Доброе? — удивлённо ответила Мария Ивановна.
— Мама! — тихо сквозь зубы выдавил из себя Андрей. — Я прошу, не надо.
— Я знаю, что делаю, сын. Поверь, — шептала в ответ Мария. — Не волнуйся. Кстати, тебе уже пора на работу.
Андрей посмотрел на часы.
— Действительно, пора, — сказал он. — Я побежал. Очень прошу, не ссорьтесь здесь без меня. Особенно это касается тебя, мама.
Андрей ушёл.
— Что-то случилось? — спросила Анна. — У Вас такой сердитый вид?
— Послушай, девочка, а тебе не кажется, что ты очень хорошо устроилась?
«Не понравилась я ей, — подумала Анна. — И теперь она хочет сделать всё, чтобы я рассталась с Андреем».
— Мой сын не любит тебя.
— Любит.
— Я знаю своего сына. Поверь. Скорее всего, у него есть другая. Которая была ещё до тебя.
— Нет у него никого.
— Есть! Только тебе об этом неизвестно. Мой сын хитёр. И умеет скрывать такие вещи. Но когда-нибудь ты всё узнаешь. Да уже поздно будет. Локти кусать станешь. На стенки бросаться. Тогда и вспомнишь меня.
«Может, и в самом деле у него есть кто-то? — подумала Анна. — Ну, не может же родная мать такие гадости про сына выдумывать. А вдруг может? Нет. Не верю. Не может такого быть».
— Вы говорите ерунду. Андрей любит только меня. И я стану его женой.
— Пользуешься тем, что мой сын — честный человек, да? Только вот, что я тебе скажу, милочка. Ты, конечно, можешь заставить его жениться на себе, но ты не сможешь заставить его любить тебя всю жизнь.
— Что Вы хотите?
— Хочу, чтобы никакой свадьбы не было. Ясно тебе?
— Почему?
— И тебе не стыдно? Неужели ты сама не понимаешь?
— Нет.
В это время в квартиру позвонили. Анна пошла открывать дверь. Мария за ней.
— Вы кто? — спросила Анна, впуская в прихожую женщину с двумя чемоданами.
«Может, кто-то из родственников Андрея? — подумала Анна и посмотрела на Марию. — Скорее всего, так и есть. На неё чем-то похожа».
— Я — Анжела, — ответила женщина. — А Андрей дома? Я — к нему.
— Андрея нет. Он на работе.
— А ты, наверное, Анна? Да? Его невеста?
— Да.
— Понятно.
Анжела посмотрела на Марию.
— А ты кто? — спросила Анжела.
— Я — мама Андрея.
— Очень хорошо, — обрадовалась Анжела. — Вас обеих мне и надо. Дело в том, что мы встречаемся с Андреем уже очень давно. А теперь я жду от него ребёнка. И если бы не это обстоятельство, то я бы и не пришла. Я слышала, что Андрей хочет на тебе жениться, да?
Анжела радостно смотрела на Анну.
— Да, — ответила Анна, — только теперь…
— Теперь ты сама видишь, что здесь не всё так просто, — радостно сказала Анжела. — Я тебя понимаю. Как женщина женщину. Его женой стану я. И я буду жить в этой квартире, Анна. А не ты. А знаешь, в чём твоя ошибка?
— Ошибка? — переспросила Анна.
— В том, что ты не позаботились вовремя стать мамой. А я позаботилась. Я, как узнала, что ты не хочешь иметь детей в ближайшем будущем, сразу сообразила, что мне делать дальше.
«Вот это хватка, — с уважением подумала Мария. — Вот это я понимаю. С ней мой Андрюша не пропадёт. На меня чем-то похожа. Я такой же наглой в молодости была. Вот она точно подходит моему сыну. Тем более ребёнка ждёт. И она намного моложе Андрея».
— Анжела, а сколько Вам лет? — спросила Мария.
— Девятнадцать, — радостно ответила Анжела.
— Ну, что за прелесть! — восторженно произнесла Мария. — Не правда ли, Анна, эта девчушка прелестна?
— Да, — согласилась Анна. — Сплошное очарование.
— А я тебя предупреждала.
— Предупреждали, — согласилась Анна.
Некоторое время все молчали.
— Ну, что? — Мария решила взять инициативу в свои руки. — По-моему, всё предельно ясно. Анна уходит, а Анжелочка остаётся. Иди ко мне, моя девочка. Дай я тебя поцелую. Нам о многом надо поговорить.
Анжела и Мария обнялись.
«Жуть, — подумала Анна. — И что делать теперь? Не знаю».
— Может, всё же дождёмся Андрея? — предложила Анна. — Послушаем, что он скажет.
— Не надо никого ждать, — сказала Анжела. — Собирай свои вещи и проваливай. И не нервируй меня. Мне нельзя. Я ребёнка жду.
«Спокойно, — думала Анна. — Не спорь с ней. И не смотри в глаза. Сейчас главное уйти отсюда живой и здоровой. Ну их всех, к лешему».
Когда Андрей вернулся, он нисколько не удивился тому, что его встречали мама и Анжела.
— Можете ничего не говорить, — сказал он. — Анна мне уже позвонила.
— Она оказалась умнее, чем я думала, — сказала Мария. — Всё сразу поняла и молча ушла.
— Ну, скажи, что ты счастлив, Андрюша! — радостно закричала Анжела и бросилась на шею отцу своего будущего ребёнка.
Андрей с трудом освободился от её объятий.
— Анна дала нам час времени, — спокойно сказал он, — чтобы мы забрали отсюда все свои вещи и покинули её квартиру.....
Как её квартиру? — испуганно произнесла Анжела. — Ты же говорил, что успешный бизнесмен. И это квартира — твоя.
— Я говорил так, чтобы привлечь твоё к себе внимание.
— Сынок? Это правда? Эта квартира Анны?
— Квартира её, мама!
— Как её? Ты же звонил мне, говорил, что купил квартиру. И женишься. Я поэтому сразу и приехала. Получается, ты мне врал? Так, что ли?
— Ну, почему сразу врал, мама. Я же и в самом деле собирался жениться. А про квартиру… Выдумал. Хотел, чтобы твои знакомые в поселке узнали, что я квартиру в Москве купил, и позавидовали. Я ведь знал, что ты всё им расскажешь. Похвастаешься. Хотел сделать тебе приятное.
— Приятное?
— А разве тебе было неприятно хвастаться перед соседями, мама?
— Приятно, но... Что же мне теперь им сказать?
— Придумай что-нибудь, — ответил Андрей. — Ты это хорошо умеешь.
Андрей посмотрел на Анжелу.
— А ты чего рот раскрыла? Особое приглашение ждёшь?
— А вы куда сейчас?
— Мама — домой, — ответил Андрей, — я — в общежитие. А куда ты — я не знаю.
— А ты где работаешь, сынок? — спросила Мария.
— Я, мама, ещё не работаю. Ты забыла? Я учусь в институте, на последнем курсе.
Автор: Михаил Лекс
Мама пропала, когда мне было двенадцать. Просто пошла в соседний магазин и не вернулась.
Я хорошо помню тот день. Мама стояла на кухне у плиты, уставшая, немного растрёпанная, и задумчиво смотрела на круглые настенные часы. На столе сверкали хрустальные салатницы и фужеры. Пахло запечённой курицей.
Я взял из сахарницы кусочек рафинада, сунул в рот, плюхнулся на табуретку и бесцельно уставился в окно. За окном было лето. Соседские дети бегали по двору и радостно визжали, старики играли в домино. Тётя Маша ругала пьяного мужа, а Герка Аристократов крался вдоль дома и явно направлялся ко мне.
Я оглянулся на маму. Она Герку терпеть не могла, вечно повторяла, что с этим хулиганом у меня будут только проблемы. В каком-то смысле была права.
Аристократу было тринадцать, жил он с бабушкой. Отца посадили, а мать года три назад отправилась на поиски лучшей жизни и, видимо нашла, раз не вернулась в наш Киржач. Герка оказался хорошим учителем жизни. Показал, как плевать на мнение других. Научил курить и управляться с "бабочкой". Я и правда изменился (и маме это не нравилось). Хамил педагогам, прогуливал школу. За полгода знакомства с Аристократом из застенчивого Миши я превратился в хулигана Мишаню. Учителя жаловались, а мама растерянно прятала глаза. Она единственная, кто молча терпел мои выходки и называла такое поведение периодом "бури и натиска". Штурм унд дранг. Забавно, спустя годы я узнал, что было такое немецкое литературное движение восемнадцатого века, отказ от просвещения в пользу эмоционального чего-то там. Круто же. Но тогда, в свои двенадцать, я этого не знал, и мне где-то в глубине души было стыдно, что я её расстраивал.
Я накинул джинсовку, и пока Герка не начал орать под окнами, поспешил к дверям.
– Миш, ты куда? – мама возникла в проёме кухни.
– Прогуляться.
– Ну, Миш. Скоро же гости придут.
– Я недолго.
Герка стоял у подъезда, щелкал семечки. Серый классический костюм болтался на его тощем теле, как парусиновый мешок, а шестиугольная кепка слегка прикрывала подбитый левый глаз.
– О, здорова, мужик! А я как раз к тебе, – шлёпнул Герка меня по плечу и плюнул в сторону, – Как сам?
Я пожал ему руку.
– Нормально. Слушай, у матери день рождения сегодня. Мне нужен подарок. Только хороший, не ерунду какую-нибудь. Ты же знаешь, где можно достать что-нибудь ценное?
Я понимал, что достойная вещь стоит дорого. Но откуда у подростка восьмидесятых, живущего с матерью-одиночкой, могли быть деньги? У меня был только Герка, и он точно знал, где можно их взять.
– Ты имеешь в виду, украсть что-нибудь ценное? – Аристократ посмотрел на меня исподлобья, расплылся в лукавой улыбке и нервно потёр кончик носа. – Да, Мишаня?
Я пожал плечами.
– Погнали на рынок!
Мы шли вдоль кленовой аллеи молча. Аристократ семенил по треснувшему асфальту и часто оборачивался, будто проверял, не следят ли за нами. Я двигался за ним и тоже на всякий случай осматривался. На рынке было немноголюдно. По правую сторону шла торговля арбузами и дынями, розовыми помидорами и разноцветным виноградом. А вот по левую, на “барахолке” у самого забора, торговцев было немного, да и товара тоже. Две грустные женщины с вязаными ковриками, носками и варежками. И сухонькая улыбчивая бабуля с длинными седыми волосами в причудливой чёрной тюбетейке на макушке. На её картонном прилавке лежали какие-то совсем старые вещи.
– Смотри и учись, Мишаня!
Аристократ танцующей походкой двинулся вперёд.
– Доброго денёчка, Диляра Абдулна! – игриво произнёс Герка, – Как торговля?
Старушка сначала растерялась, а потом, видимо, вспомнила Аристократа, он постоянно болтался на рынке.
– Герасим Валентинович! Здравствуй! Торговля не радует, улым, – покачала она головой. – Только тюбетейку взяли.
Брать у неё и правда было нечего. Книги с потрёпанным переплётом, старинная глиняная посуда и другой хлам. Пожалуй, единственное, что привлекло моё внимание, – деревянная шкатулка. Я покрутил её в руках, рассматривая узорчатые бока, а когда открыл, обнаружил внутри серьги.
По моему застывшему взгляду Герка сразу всё понял.
– Слушай, Абдулна, а расскажи-ка мне про эту красоту, – он взял одну из книжек торговки и раскрыл её.
– Хороший выбор, улым. Это очень грустная легенда о потере любимого человека….
Диляра Абдулловна начала рассказывать о героях книги, а Герка подмигнул мне и кивнул в сторону шкатулки. По его губам я прочитал одно слово:Бери. ".
Я застыл.
Внутри всё сжалось от страха, ведь для меня это было впервые. Сделав глубокий вдох, я покрутил головой. Убедился, что на меня никто не смотрит, и аккуратно вытащил украшение из шкатулки, сунул в карман. Пока Герка отвлекал старушку, ноги сами уводили меня с рынка. Свернув за угол, я побежал через парк в сторону песчаного карьера. Сердце грохотало в ушах, в глазах щипало. Дыхание перекрывало, а руки дрожали.
Остановившись у карьера, я сел на землю и попытался отдышаться.
Вскоре появился Герка.
– Блин, я тебя у дома искал, а ты здесь. Ну что? С почином, Мишань. Дай, хоть гляну?
Он ухватил серьги двумя пальцами и поднял украшение в воздух. Тонкие серебряные нити с причудливыми цветами на конце слегка подрагивали от ветра. В каждом лепестке сидел тёмно-алый камень и ярко переливался на солнце. Волшебные!
– Вот это улов! – Аристократ с завистью выдохнул, а глаза его сверкнули. – Вот это я понимаю, мамке подарок отхватил!
В этот момент тревога заползла под мою фланелевую рубашку, и мне стало не по себе.
– Да не ссы, ты, – словно прочитал мои мысли Герка. – Абдулна – старая коряга, я уверен, даже и не вспомнит! А вот мамка твоя точно всю жизнь восторгаться будет.
Дома я появился в обед. Гостей ещё не было, но стол уже был накрыт. Мама стояла у зеркала в красивом изумрудном платье. Увидев меня в отражении, она повернулась, а я протянул ладонь, на которой лежали серёжки.
Я подозревал, что сейчас начнётся.
– Что это?! Откуда? Где ты взял?
– Мам, успокойся, так и думал. – сделав невозмутимый вид, я продолжил: – Заработал. Правда! Разгружали с Геркой машины на рынке по вечерам. Газеты продавали. Ты ещё спрашивала, где мы постоянно пропадаем. Вот. Ходили подзаработать. Откладывал почти три месяца. Купил их у бабуси одной на “барахолке”.
Я сказал всё слово в слово, как учил Аристократ.
– Правда? Но… – Мама смягчила тон, – Я ведь…Я даже не знаю…Но это же твои деньги. Купил бы себе лучше что-то.
– Я хотел сделать тебе подарок! Вот. Примерь.
Сердце громко билось в моей груди.
– Ты знаешь, – Мама осторожно взяла украшение. – Это же мой любимый камень. Гранат.
Мне кажется, я тогда чуть не лопнул от гордости. Правда, где-то внутри царапало, что добыт подарок не лучшим образом, но эту мысль я старательно заглушал.
– Спасибо, Миш.
Мама вдела серьги в уши, нежно поцеловала меня в мокрый лоб и улыбнулась:
– Так. Я за тортиком сбегаю, и садимся за стол. Скоро гости придут.
Мама выпорхнула из квартиры, и аромат её духов растянулся приятным шлейфом по коридору. Даже когда пришли гости, нежный цветочный запах ещё стоял в квартире. Даже ночью, когда тётя Галя и дядя Рома бегали по дворам в поиске мамы, аромат ещё ощущался. Он исчез только утром, когда дома появилась милиция.
Мужчины в форме долго выясняли у гостей, куда могла направиться мама. Оперативники спрашивали у меня, как она была одета, что говорила перед тем, как уйти. Я рассказал обо всём, кроме одного, конечно. Я промолчал про чёртовы серёжки.
Пока шли поиски, со мной поселилась ненадолго мамина подруга с работы. От школы меня освободили, да и какая могла быть учёба? Днём я болтался по дому как привидение, а ночью скулил в подушку.
Через три дня в квартире неожиданно появился отец. За все двенадцать лет я видел его раз пять, не больше, знал, что он живёт в другом городе с новой женой. И вот отец здесь, со словами утешения и странной манерой каждый раз после обращения ко мне по имени добавлять слово "сын". Зачем? Это он так себе напоминал?
– Миша, сын, ты собери все нужные вещи. На следующей неделе ты переезжаешь ко мне, во Владимир. Это пока на время поисков, – отец замялся, а потом продолжил: – Но мы все надеемся на лучшее... Ты же понимаешь, такая ситуация….
Я ничего не хотел понимать. Одна мысль преследовала меня всё время после маминого исчезновения, а когда я поделился ею с Аристократом, он серьёзно посмотрел на меня и спросил:
– Ты идиот, Мишань? Думаешь, мать пропала из-за того, что ты спёр серёжки? Её украли? Кто? Старуха Абдулна? – Герка разгладил оторвавшийся карман на своём пиджаке и закурил. – Так это значит я хорошо проворовался ещё в младенчестве, раз мои родичи сразу оба пропали.
– Но бабушка-то тоже исчезла! – крикнул я в лицо Аристократа, уже совсем не сдерживая эмоций. – Я на рынок каждый день бегаю – нет её! Нет!
– Так она к дочери в Казань собиралась уезжать, сама мне об этом говорила. Просто совпадение, Мишань. Ну чё ты?
Это был последний наш с Аристократом разговор. Вскоре я переехал к отцу. Жена его оказалась не такой уж и плохой, какими обычно бывают мачехи. Мы поладили. С Геркой я больше не виделся, в Киржач не приезжал. Маму так и не нашли. С того поворотного момента в моей жизни период "бури и натиска" как-то быстро сошел на нет. Я подтянул учёбу и хорошо окончил школу, стал много читать. Жизнь постепенно налаживалась. После института женился. Время текло без потрясений, и, казалось, я даже начал немного забывать о случившемся, пока однажды не раздался тот звонок.
Телефон задребезжал в два часа ночи в субботу. Нащупав рукой тумбочку в темноте, а потом и сам аппарат, я снял трубку.
– Мишань, здорова, – раздался знакомый голос. Я вздрогнул. – Узнал? Это Гера. Ну, Аристократ. Помнишь?
– Д-да, – сухо ответил я.
– Я чё тебе звоню. Я ведь сейчас опером работаю у нас в Киржаче….
Опером? Герка? Даже смешно, ей-богу.
– Так вот, Мишань. Тут мать твоя нашлась. Кажется.
Я вскочил с кровати. Виски сжало, а дыхание перехватило.
– Она жива?
– Да. Приезжай. Тут такое дело странное….
***.
Киржач практически не изменился. За десять лет я ни разу не возвращался сюда, но узнал каждую улицу и дом. Даже милиция осталась на том же месте, серый двухэтажный дом на углу Вознесенской и Серёгина. А вот Герка вытянулся, посерьёзнел, но в движениях и быстрых взглядах, которые он кидал, виделся мне всё тот же Аристократ. Когда я застыл в проёме его кабинета, он ехидно улыбнулся и кивнул.
– Здорова, мужик! Заходи, чего встал?
Я вошёл в пыльную и неопрятную комнату, боковым зрением увидел женский силуэт. Медленно повернул голову и замер. Да, это была она. Сидела на стуле и держала в руках картонную коробку. Внутри всё обожгло жаром, а в спину толкнула тяжёлая рука прошлого. Ноги, словно ватные, согнулись, и я упал. Туда, где мне двенадцать лет. Туда, где всё это произошло. Туда, где по моей глупости исчез самый дорогой человек в жизни
– Мама….
Она молчала.
Я попытался её обнять, но она закрылась рукой. Посмотрел в её глаза, а а ответ увидел испуганный взгляд. Мама вжалась в стул и пыталась отодвинуться к стене. Я непонимающе посмотрел на Герку, тот с интересом наблюдал за нами. Потом я вновь перевёл взгляд на маму и ужаснулся! От шока я даже не сразу понял, кто передо мной. Зелёное платье, проклятые серёжки в ушах и торт в руках. Не может быть! Я попятился в сторону двери. Это невероятно! Мама была такой же, как и десять лет назад: та же одежда, та же причёска и те же тридцать лет, что исполнились ей в день исчезновения.
– Это розыгрыш какой-то? – я растерянно глянул на Аристократа.
– Если бы, Мишань, – самодовольно ответил Герка, – Сам офигел.
Он закурил.
– Пришла вчера в квартиру, где вы раньше жили, а там уже новые хозяева. Она тебя искала, истерила у них там. В итоге милицию вызвали. Вот привезли её ночью. Я тебе сразу и набрал. Благо у вас фамилия редкая, быстро по базе нашёл.
Мама молча слушала наш разговор и испуганно переводила взгляд с Герки на меня, нервно сжимая пальцами коробку с тортом.
Я затряс руками.
– Но как такое возможно?! Бред какой-то….
– Ну, бред не бред, как видишь, всё перед тобой. Самое странное, Абдулна вернулась в Киржач, прикинь? Пару дней назад её на рынке встретил. Опять торгует.
Аристократ вытянул указательный палец вверх и с ухмылкой произнёс:
– Совпадение? Не думаю.
Эмоции переполняли меня. В голове всё смешалось: и чувство радости, и непонимание происходящего. Я глупо таращился на маму. Она не узнавала меня – и это было естественно.
– Наталья Ивановна утверждает, что она сегодня… Подчёркиваю: сегодня днём... пошла в магазин за тортом, а когда вышла, тут же направилась домой. Но дверь была другой, и люди в квартире, соответственно, проживали ей совсем не знакомые. В общем: для неё прошло десять минут, для нас десять лет. Как тебе такое?! – Аристократ сжал губы и развёл руки в сторону.
– Такое чувство, что тебя это не удивляет.
– Мишаня, я работаю здесь всего два года после армейки, и поверь, за это время чего только не насмотрелся. Меня мало что может удивить в нашем Киржаче.
Я вытащил из внутреннего кармана куртки паспорт, раскрыл его на второй странице и протянул маме. Она недоверчиво глянула, а потом прошептала:
– Это невозможно….
– Согласен, мам. Кажется я знаю, куда нам нужно ехать, чтобы всё выяснить.
***.
Тяжело опираясь на клюку и волоча за собой тележку, сгорбленная старушка в чёрной тюбетейке степенно шла вдоль дороги, ведущей к рынку.
– Диляра Абдулловна! – Это имя врезалось в память на всю жизнь. – Подождите!
Я вышел из машины.
Бабушка медленно повернулась в мою сторону и немного нагнулась вперёд, чтобы рассмотреть. Прищурилась.
– А, это ты, – пренебрежительно ответила она. Торговка нисколько не изменилась с нашей последней встречи.
– Вы меня помните?
Она промолчала.
– Я хотел… – Почувствовав себя опять двенадцатилетним ребёнком, я опустил глаза вниз. Казалось, странно извиняться спустя десять лет, но этого точно желал мальчишка внутри меня. – Я хотел попросить прощения….
Старушка подошла ближе и покачала головой:
– В тех местах, откуда я родом, улым, вору отрубали руки. С тобой духи поступили иначе. Они забрали самые важные руки в твоей жизни.
– Я всё понял. Я понял ещё тогда. И я искал вас, правда искал, чтобы попытаться всё исправить. Боже, я же был просто глупым подростком, неужели нужно было так жестоко меня наказывать?!
– Все мы были детьми. Но у честности и порядочности нет возраста.
Я замолчал, а Диляра Абдулловна кивнула на машину.
– Это не она. Не твоя мать, – торговка раскрыла пальцы веером в воздухе и подула на них, – Это просто призрак. Лишь на время. Ты не пошёл по плохой дороге, выбрал путь света. Десять зим – твоё время искупления. Духи дали тебе шанс. Воспользуйся им – верни мне мою вещь.
На ватных ногах я дошёл до машины, открыл заднюю дверь.
– Мам, мне нужно вернуть серёжки. Я ведь и правда их тогда украл….
Диляра Абдулловна забрала украшение, повернулась ко мне спиной и медленно пошла, опираясь на деревянную клюку. Колёсики тележки громко трещали по асфальту, перекликаясь с щебетом птиц. Под эти звуки земля под ногами закачалась, и я провалился в темноту.
***.
Я просыпаюсь от запаха запечённой курицы. Встаю с кровати, иду на кухню.
Мама стоит у плиты, уставшая, немного растрёпанная, и задумчиво смотрит на круглые настенные часы. На столе сверкают хрустальные салатницы и фужеры.
Я потираю глаза, беру кусочек рафинада из сахарницы и замираю.
Что за странное ощущение?
Бух. Бух. Бух. Бьётся громко под рёбрами и в висках.
Закидываю сахар в рот, смотрю на окно. Не понимаю откуда, но я точно знаю, что увижу сейчас там. Подхожу ближе.
Точно.
Соседские дети бегают по двору и радостно визжат, старики играют в домино. Тётя Маша ругает пьяного мужа.
Голову сдавливает.
Ощущение тревоги не отпускает, но я не свожу глаз с улицы. Потому что... вот оно!
Появляется Аристократ.
Бух. Бух. Бух. Где-то в животе.
– Мам?
– Да, сынок?
– У тебя такое бывает, словно… Ну как будто ощущение, что это уже было?
Мама мягко улыбается.
– Дежавю? Да, говорят, оно случается с каждым человеком. Возможно, тебе приснилось, а теперь повторяется наяву.
– Ясно. Может быть.
Я выхожу в коридор, накидываю джинсовку и надеваю кеды.
– Миш, ты куда? – Мамина стройная фигура возникает в проёме кухни.
– Прогуляться, – я сжимаю губы.
– Ну, Миш. Скоро же гости придут.
Бух. Бух. Бух. В висках.
– Я недолго.
Выхожу из дома. Герка стоит у подъезда, щелкает семечки.
– О, здорова, мужик! А я как раз к тебе, – шлёпает он меня по плечу и плюёт в сторону. – Как сам?
В голове начинают всплывать какие-то странные кадры. Незнакомая бабуся, но такое чувство, что я её знаю. Серьги с красными камнями. Отец. Его новая жена. Мама в зелёном платье… плачет.
– У меня – дежавю, – говорю я и мотаю головой, а Герка хмурится:
– Это что ещё за фигня?
А я и сам не понимаю, что за фигня происходит, и пожимаю плечами.
– У матери день рождения сегодня… – начинаю я, но тут новая картинка рисуется в голове. – Слушай, Герка, а ты никогда не хотел в милицию пойти работать?
Глаза Аристократа округляются, и он начинает громко смеяться.
– Ты, Мишаня, чего-то совсем того сегодня. Хотел на речку позвать, но лучше один, ну тебя нафиг.
Я смотрю как он уходит, чуть подпрыгивая, словно воробей, и что-то большое и тёмное, сжавшее сердце, расправляется и отпускает.
“Цветы, – думаю я, глядя на солнце, пробивающееся сквозь листву, – мне надо найти маме цветы. Точно! Она же любит васильки. А где сейчас можно найти васильки? ”.
Автор: Наташа Лебедевская
#рассказы
Мама
Через неделю Новый Год, а на улице оттепель и дождь. На тротуарах месиво из таявшего снега. А местами, утрамбованный тысячами ног, он превратился в сплошной лёд. И лужи, лужи…
- Останови у магазина. Я забыла молока Барсику купить. Он мне не простит, - Соня улыбнулась Юрию.
Он кивнул и остановил машину перед магазином.
- Я быстро, - Соня легко выпорхнула из джипа. До дверей магазина шла осторожно, чтобы не поскользнуться на льду.
Соня уже ухватилась за ручку двери, как встретилась взглядом с женщиной, стоявшей у входа в магазин. Сразу было понятно, что она или бомжиха, или близка к этому. Голову покрывал тёплый серый платок с торчащими вытянутыми петлями. Пальто поношенное, видно, что с чужого плеча. Не старая, но лицо с явными следами тяжёлой жизни.
Взгляд женщины был грустный и одновременно радостный. И Соне показалось, что она хочет что-то сказать или спросить у неё. В этот момент мужчина выходил из магазина и толкнул дверь. Соне пришлось отойти в сторону, чтобы пропустить его. На миг мужчина закрыл её от бомжихи, и Соня проскользнула внутрь магазина.
Она взяла с полки холодильника бутылку молока и пошла к кассе, но развернулась, купила ещё батон и колбасу. Из головы не выходил взгляд женщины, тревожил Соню. «Наверное, в больнице у нас лежала, узнала», - решила она.
Когда Соня вышла из магазина, женщина по-прежнему стояла у входа, приплясывая от холода.
- Вот, возьмите, - Соня сунула ей в руки батон с колбасой и пошла прочь, забыв про гололёд, и чуть не навернулась у самой машины.
Она села на переднее сиденье и через стекло посмотрела на женщину. Та не сводила с Сони говорящего, тревожащего взгляда.
- Благотворительностью занялась? – спросил Юрий.
- Знаешь, она так на меня посмотрела…
- Соня, я тебя умоляю. Они умеют разжалобить. А уж порасскажут про свою нелёгкую жизнь такого, что усыновить захочешь. Они неплохие психологи. Увидела в тебе слабость и готовность помочь, вот и решила раскрутить тебя на деньги.
- Зачем ты так? Мне действительно жалко её.
До самого дома они ехали молча.
- Зайдёшь? – спросила Соня, собираясь открыть дверцу, когда машина остановилась у подъезда.
- Нет. Не сегодня. Жена уезжает в командировку, мне нужно съездить за дочерью. – Юрий посмотрел на часы на приборной доске. - Мне пора. – Он наклонился к Соне, собираясь её поцеловать, но она отвернулась, распахнула дверцу машины и выскользнула наружу.
Спиной чувствовала, что Юра смотрел ей вслед, пока она шла к подъезду. Но не оглянулась.
Юрий давно развёлся, но не спешил связывать себя новыми узами брака. Бывшая жена всё время напоминала о себе, и при каждом удобном случае пихала ему дочь. «Тринадцать уже, могла бы и одна пожить несколько дней. Мне было гораздо меньше, когда я осталась совершенно одна», - раздражалась Соня, но вслух своего недовольства не высказывала. Кто она такая, чтобы права качать? Но даже когда они оставались вдвоём, она чувствовала незримое присутствие жены или дочери Юры.
Соня зашла в квартиру и включила свет. Кот спрыгнул с дивана и, выгнув спину и поставив хвост трубой, вальяжно вышел навстречу. Остановился и потёрся головой о косяк двери, жмурясь на яркий свет.
- Что, соня, заждался? Сейчас покормлю тебя.
Соня разделась и прошла на кухню. Кот потрусил за ней. Он ел медленно, не жадно. Самой Соне есть не хотелось.
И чего она обиделась на Юру? Он хороший хирург, столько людей спас. Не любит бомжей. А кто их любит? Где же она видела этот взгляд?
Соня посмотрела какой-то фильм и легла спать. Завтра рано вставать на работу. Юра не заедет за ней, повезёт дочь в школу. Но заснуть долго не могла. А среди ночи проснулась от собственного крика. Ей часто снился один и тот же сон.
Лица мамы она не помнила, и мама снилась без лица. Посмотрит Соня на фотографию мамы, вроде вспомнит. Но стоит убрать снимок, как лицо тут же размывалось, стирается из памяти.
- Не уходи, мамочка, не оставляй меня. Возьми меня с собой… - кричала маленькая Соня, пыталась ухватить маму за руку во сне, но та всегда ускользала. Соня часто просыпалась от собственного крика и в слезах.
***
Ей было шесть, когда мама сказала, что уедет ненадолго в другой город, где-то на Севере. Детским чутьём Соня догадалась, что обманывает, не вернётся. Мама прятала глаза, смотрела в сторону.
- А он в нашем городе не может остаться? У нас дом большой, всем места хватит. Работу найдёт. Зачем уезжать так далеко? – вздыхала бабушка.
- Мам, у него там хорошая работа, квартира. А здесь что? Привыкну немного, заберу Соню. Что мне, пожизненно быть к тебе привязанной? Я же ради неё стараюсь. Отец у неё будет. – Мама кивнула сторону стоявшей тут же Сони и ловившей каждое слово.
- Про дочь ему так и не сказала? – строго спросила бабушка.
- Не всё сразу, потом скажу. Привыкнуть нам надо друг к другу.
- Дай-то бог, дай-то бог, - бабушка снова вздохнула.
Мама встала со стула, и тут Соня вцепилась в её руку, прижалась щекой и заголосила:
- Мамочка, не уезжай! Не бросай меня! Возьми с собой. Я пол буду мыть, картошку чистить, слушаться буду тебя… - сквозь рыдания кричала Соня.
Мама попыталась вырвать руку, но куда там.
- Забери её, - крикнула она бабушке, отвернулась и выбежала из комнаты.
Соня билась в руках бабушки, но та держала крепко и всё шептала на ухо:
- Тише, Сонечка. Приедет скоро за тобой мамка, никуда не денется, не плачь. Она же ради тебя старается…
Первое время Соня всё спрашивала, когда мама приедет. А потом перестала. Жили они с бабушкой хорошо. Денег, правда, не хватало. Через два месяца мама прислала им немного.
- Вот видишь? Не забыла тебя мамка. Денег прислала. Мы тебе пальтишко купим, сапожки на зиму. Твои уже маловаты.
Не каждый месяц, но от мамы приходили переводы. А Соня ждала её. Когда она училась в пятом классе, умерла во сне бабушка. На следующий день пришли две женщины и увели Соню с собой. Она пыталась им объяснить, что у неё мама есть, приедет скоро за ней. Женщины пообещали, что разыщут маму, но до тех пор Соня поживёт в детском доме, с другими детьми. И Соня снова ждала. Первое время часто приходила к директору и спрашивала, нашли ли маму. Только став взрослой, поняла, никто её и не искал.
Училась она хорошо. После школы поступила в медицинское училище. Вернулась в дом, оставленный Соне по завещанию бабушкой. Но без хозяина дом начал разваливаться. Соня поняла, что жить в нём не сможет.
Она пришла к директору и попросила помочь продать его. Больше ей не к кому было обратиться. Сам дом ничего не стоил, но земли много, хоть и на окраине, но в черте города.
Кто-то из администрации купил дом за копейки под дачу, а Соне выделили однокомнатную квартиру. Её счастью не было предела. Тем, у кого не было вообще никакого жилья, чаще всего давали комнату.
После окончания училища Соня устроилась работать в больницу. Там и встретила Юрия Викторовича, Юру. Она влюбилась в него сразу. Молодой, красивый хирург нравился всем женщинам не только отделения, но и всей больницы. Он тоже обратил внимание на новенькую симпатичную медсестру, но их отношения начались не сразу и длились уже четвёртый год.
Когда Юра был свободен, не дежурил, оставался ночевать у Сони. К себе он приглашал её редко. У него то и дело жила дочка. Бывшая жена устраивала свою личную жизнь, «ездила в командировки», а дочь отсылала к Юре. Это были самые скучные и ужасные дни для Сони.
Он намного старше, опытнее. Сначала Соне нравилось, что он ведёт себя с ней как отец, но потом это надоело. Она хотела, чтобы он воспринимал её серьёзно, как молодую женщину, а не как девочку-сиротку, нуждающуюся в участии и поддержке.
***
На следующий день Юрий Викторович задержался на работе – записывал ход операций в карты пациентов. Соня обрадовалась, что домой поедет одна. Вышла из маршрутки и у магазина сразу увидела женщину. Она жалась к стене, прячась от ветра. У ног её лежала крышка от небольшой коробки, куда люди кидали мелочь.
Соня подошла и снова встретила этот взгляд – грустный, настороженный и одновременно радостный. Они мгновение смотрели друг на друга.
- Вам купить что-нибудь из еды? – спросила, наконец, Соня.
Женщина молчала и не сводила с Сони глаз.
- Я сейчас, - сказала Соня и потянула ручку двери на себя, но женщина остановила её.
- Ты ведь Соня? Соня Никитина?
- Да. Вы меня знаете? В нашем отделении лежали? Я не могу вас вспомнить, - сказала удивлённая Соня.
- Я… Давай отойдем в сторонку. Не побрезгуешь? – Женщина потянула Соню в сторону от входа в магазин, оставив коробку с мелочью на грязном снегу.
Они отошли от ярких витрин магазина. Надвигались сумерки. Лицо женщины стало серым и каким-то стёртым, как во сне лицо матери.
- я Ольга Никитина, - вдруг сказала женщина.
Соня не сразу поняла смысл сказанного. А когда поняла, уставилась на женщину, пытаясь вспомнить, узнать.
- Вы хотите сказать, что вы моя… - Язык не поворачивался сказать «мама».
Увидев бурю эмоций на Сонином лице, боясь, что та сейчас уйдёт, Ольга заговорила торопливо и сбивчиво:
- Я все объясню. Понимаю, ты не можешь меня простить... – Её трясло то ли от холода, то ли от волнения. Она терзала свои пальцы, губы её дрожали.
- Ты уже взрослая, можешь меня понять... Вон на какой тачке тебя возит твой… Я тогда тоже влюбилась, думала, что с ним всё изменится. Он позвал меня с собой... Мне было уже под тридцать, очень хотелось счастья. Ты не думай, я помнила о тебе. Хотела вернуться и забрать к себе. Но когда я рассказала ему про тебя, он отказался принять… Он хотел своего ребёнка. Я стала присылать вам деньги.
Когда понял, что я не смогу родить ему, он выгнал меня. Вернуться к вам я не решилась. А жить негде… Помотала меня жизнь. А потом меня посадили за воровство. Я не одна была, но всё свалили на меня. Как я могла приехать к вам после всего этого? – Она почти кричала, в глазах застыли отчаяние и мольба.
- Когда освободилась, мать уже умерла, а тебя забрали в детдом. Мне пришлось всё начинать сначала. Думала, встану на ноги, тогда и заберу тебя, чтобы ты не стыдилась меня. Ты не подумай, мне ничего от тебя не нужно. Увидела вот и рада, что ты выучилась, медсестрой работаешь…
Соня слушала, и обида, боль захлестнули её, но уйтине могла.
- Ты тогда мне батон купила… – Ольга криво усмехнулась. – Отломлю кусочек, в рот положу и держу, вспоминаю тебя маленькую. Всё помню… - Взгляд её стал грустным, тоскливым, как у побитой собаки.
- Как вы нашли меня? – спросила Соня.
- В детский дом сходила. Подкупила повариху и всё про тебя узнала. Стала караулить тебя поблизости от дома. Ты мимо проходила, не замечала… - Ольга вдруг замолчала. – Только скажи, я уйду, ты меня не увидишь больше. – Она сделала движение, собираясь, и правда, уйти.
- Подождите, - остановила её Соня. – Пойдёмте ко мне. Холодно тут… - сказала она неуверенно.
- Ты думаешь, мне негде жить? – усмехнулась Ольга. – Не боишься?
- Вы хотите меня ограбить? У меня нет ни денег, ни золота. – Соня уже пожалела, что позвала Ольгу к себе.
- Я не про деньги. Позвать легко, выгнать трудно, – говоря это, Ольга вглядывалась в лицо Сони.
- Пойдёмте. В тепле поговорим… - повторила Соня.
Они шли молча, каждая думала о своём. Дома Соня дала Ольге тапочки, напоила чаем. Кот нахохлился, ревниво смотрел на гостью. «Как ты могла привести в дом её? Тебе меня мало?» - говорил его осуждающий взгляд.
- Хорошо, что дом продала. Я бы тоже не стала в нём жить. А квартира у тебя хорошая, - сказала Ольга, окинув быстрым взглядом кухню.
Ольга отказалась ложиться спать на диване. Легла на матрас, на полу. Соня слышала, как она долго ворочалась, вздыхала. Потом, шаркая тапками, пошла на кухню, налила из-под крана воды и долго пила. Всё это время Соня делала вид, что спит.
Она пыталась разобраться в своих чувствах. Обида на мать почему-то прошла, Соня испытывала к ней только жалость. Не простила, конечно, но и не могла выгнать, вычеркнуть из своей жизни.
Отцы бросают детей часто, уходят к другим женщинам. Не думают, как дети живут без них, что чувствуют, откупаются алиментами. И ничего. К этому все привыкли. А если женщина оставила ребёнка ради любви к мужчине, то её готов осудить, заклеймить каждый. А для ребёнка нет разницы - отец ли, мать ли предала.
Отца Соня не знала и у бабушки не успела спросить. С мыслью, что надо завтра расспросить об отце, Соня и заснула.
Продолжение в 14.00
#рассказы
Мама (2 часть)
Оставалось всё меньше времени до Нового Года. Соня уходила на работу, а Ольга оставалась дома, готовила обед. В больнице Соня старалась избегать Юру. И очень хорошо, что у него было много операций. После смены Соня торопилась домой. Оказывается, так приятно возвращаться домой, где тебя ждут. Это напоминало детство, когда после школы её ждала дома бабушка.
Однажды утром Соня собиралась на работу, в дверь позвонили. Она сразу поняла, что это Юра. Наверное, жена вернулась из «командировки» и забрала дочь. Соня покосилась на спящую Ольгу и пошла открывать.
- Привет. – Юра с порога обнял Соню и поцеловал. – Я так соскучился…
- Подожди, Юра. – Соня упёрлась руками ему в грудь, но он не слушал и крепче прижимал к себе Соню. И тут, наконец, он заметил выглянувшую из комнаты Ольгу.
- Кто это у тебя? Ты что, бомжиху привела в дом? Сдурела? – Юра тут же отпустил Соню. - Гони её в шею, пока она не обокрала тебя, - громко, ничуть не стесняясь, сказал Юра. – Соня, это безответственно. Надо вызвать полицию…
- Не надо никакой полиции. Пойдём, я в машине тебе все объясню. - Соня накинула пальто и потянула Юру за руку из квартиры.
- Ты что, оставишь её у себя? Одну? – возмущался Юра, пока они спускались по лестнице. – О чём ты думаешь? Соня, я не понимаю. Смотри, не пожалей потом.
И Соне пришлось рассказать, что это её мама. Умолчала она только о её судимости.
- И ты поверила? Да она могла услышать про тебя от кого угодно, в той же тюрьме. Прикинулась матерью твоей, втёрлась в доверие, а ты и разнюнилась. Ты доверчивая, тебя легко обмануть.
- Юра, у меня нечего брать. Да послушай ты меня! – Соня преградила ему дорогу.
- Как это нечего? А квартира? Не успеешь оглянуться, как окажешься на улице, а квартирой твоей аферисты завладеют. Нет, я этого так не оставлю. Поедем в полицию прямо сейчас. Пусть её проверят.
- Никуда я не поеду. Это моя мать. Я знаю. На собственную мать писать заявление не буду. Да и не похожа она на аферистку. Она сказала, что у неё есть жильё.
- Ага. А чего тогда у тебя живёт? – не унимался Юра.
Соня промолчала. Но зерно сомнений, посеянное Юрой, всё же пустило ростки. Соня всё время возвращалась к их разговору. На душе было тревожно. Еле доработала смену. В голове мелькали картины одна другой хуже: то Ольга вынесла все из квартиры и исчезла, то нашла документы на квартиру и решила Соню шантажировать, то…
Соня торопливо шла домой. С бьющимся сердцем открыла дверь. В квартире было тихо. Соня зашла в комнату и быстрым взглядом окинула её. Вроде ничего не пропало, но Ольги не было. Соня подошла к шкафу с книгами и взяла томик Пушкина. Между страниц она хранила небольшую сумму денег - откладывала на отпуск. Деньги были на месте.
Ничего не понимая, Соня села на диван и задумалась. Может, она ушла по делам? Какие у неё дела? Почему не оставила записки? Подошёл Барсик и потёрся об её ногу.
Взгляд его жёлтых глаз выражал укор: «Я же говорил, не нужно было приводить её к нам».
- Много ты понимаешь, - сказала ему Соня.
Прав Юра. Она слишком доверчива. Не успела привыкнуть к мысли, что у неё есть мать, как тут же потеряла её. И снова одна на всём белом свете. На глазах Сони выступили слёзы. От резкого звонка телефона она вздрогнула. Посмотрела на неизвестный номер. Вот они, неприятности, о которых говорил Юра.
Соня осторожно ответила.
- Старший лейтенант Воронов. Вам нужно подойти в отделение полиции…
Соня даже не удивилась. Она сразу поняла, что этот звонок связан с Ольгой.
В маленьком кабинете за столом сидел молодой полицейский, напротив него Ольга.
- Проходите. Старший лейтенант Воронов,- представился он. - Эта гражданочка утверждает, что она ваша мать.
- Да. А в чём дело? – Голос Сони дрогнул.
- К нам поступил сигнал, что она на незаконных основаниях проживает у вас…
Юра! Только он мог позвонить в полицию. Снова он всё решил за неё, без её согласия.
- Я перехватил её у вашей квартиры. Пыталась вскрыть замок.
- Да я сама дала ей ключи. – Соня ничего не понимала.
- Соня, я домой ходила, одежду кое-какую взяла, потом в магазин зашла…
- А откуда у вас деньги, если вы у магазина побиралась? – перебил её Воронов. - Может, она вас запугала? Давление на вас оказывала? – Перевёл он взгляд на Соню.
- Нет. Я сама её пригласила жить ко мне, - храбро ответила она.
- Соня, я заработала деньги, - начала оправдываться Ольга.
- И как же? – вместо Сони спросил полицейский.
Но Ольга проигнорировала его вопрос, она говорила для Сони.
- Ты не думай, я не украла. Я по соседям прошлась пока ты на работе была. Спросила, нужна ли кому помощь в уборке квартиры. Такая примета есть – чтобы в доме в новый год поселилось счастье, нужно его убрать хорошо. Я ведь все умею. Чем я только не занималась в жизни. Соседей попросила не говорить тебе. Думала, тебе не понравится, что я у соседей убиралась. Я сказала им, что дальняя родственница, приехала в гости, а на вокзале меня обокрали. Нужны деньги на обратный билет... – Ольга с надеждой глядела на Соню.
- Так она ваша мать? – спросил Воронов Соню.
- Да. Отпустите её. - Соня с отчаянием посмотрела на него. – Это… мой знакомый позвонил вам. Ему не понравилось, что она живёт у меня. Вот и решил убрать проблему.
Старший лейтенант Воронов смутился, покраснел.
- Извините. Но я должен был проверить.
- Ничего. Мы можем идти? – Соня поднялась, и следом за ней встала со стула Ольга.
- Да, конечно. Ещё раз извините. Если что, звоните. Он протянул Соне листок с номером своего телефона.
- Прав твой Юрий. Мне лучшей уйти, – начала Ольга на улице. - Я же предупреждала, что возникнут проблемы. Конечно, я же сидела, от меня всего можно ожидать. – Ольга усмехнулась. – У меня нет своего жилья. Я живу у женщины, с которой мы вместе сидели. Просто, чтобы ты знала. - Ольга остановилась и посмотрела на Соню.
Соня не знала, что сказать, разговор не клеился.
- А что вы хотели приготовить на Новый Год? – спросила она, показав на большой пакет в руках Ольги.
- Салат и мясо по-французски. Может, пирогов напечь? Я всё могу, – торопливо и радостно ответила Ольга.
- Пироги – это хорошо. Мне бабушка часто пекла… - задумчиво сказала Соня.
- Я наделала много ошибок, за что жизнь мне тоже давала прикурить. Твой Юра с тобой спит, его никто не осуждает, слава и почёт. Как же, он же мужик, ему позволено… Вот почему он не женится на тебе? Женат?
- Разведён. Я и сама уже не уверена, что хочу за него замуж. – Соня поняла, что в словах Ольги есть доля правды, неприятной, но правды. - Прости, не моё это дело, - снова начала Ольга. - Я не имею права, конечно, но всё же скажу. Мой такой же был. Хотел, чтобы я дела только то, что он хочет. И когда я не оправдала его надежды, он меня выгнал. Твой такой же. Я вижу. Как против него пойдёшь, тут и узнаешь его истинное лицо. Не повторяй, девочка, моих ошибок. Я много чего повидала в жизни. Поверь мне.
Соня хотела резко ответить, что Ольга действительно не имеет права влезать в её жизнь. Раньше надо было учить, быть рядом…
Ольга заметила хмурый взгляд Сони. - Зря я завела этот разговор. А Новый Год ты будешь с ним встречать? – вдруг спросила Ольга.
- Он дежурит в новогоднюю ночь. А у меня ёлка есть. И игрушки, - невпопад сказала Соня.
- Так давай нарядим! – радостно поддержала Ольга.
Соня достала с антресолей искусственную небольшую ёлку, игрушки. У неё было чувство, что она возвращается в детство. Как же она мечтала, чтобы вот так с мамой наряжать ёлку, утром ждать подарков…
Впервые в Сониной квартире пахло холодцом, пирогами. Они бок о бок хлопотали на кухне. Потом Ольга надела нарядное платье и преобразилась, даже помолодела. Звонил Юра и спрашивал, придёт ли она к нему на дежурство, как раньше?
- Я же не одна. А если бы ты не был на дежурстве, ты позвал бы меня к себе? – Соня не стала ждать ответа и отключилась.
- А кто был моим отцом? Где он? - спросила Соня Ольгу.
- Не знаю. Когда я сказала, что беременная, он испугался и сбежал. Я его больше не видела. Считай, что нет у тебя отца.
Они встретили Новый Год вместе, и впервые Соня чувствовала, что не одна, что у неё есть семья. Ольга действительно вкусно готовила. Квартира сверкала.
Первого января в дверь позвонили, и Соня радостно побежала открывать. Юра! Но на пороге стоял старший лейтенант Воронов.
- С Новым Годом! – вместо приветствия сказал он. - Зашёл узнать, все ли у вас в порядке. – Он смущённо глядел на Соню.
- У нас всё хорошо. Проходите. Ольга таких пирогов напекла, - сказала Соня, впуская его в квартиру.
Воронов удивлённо посмотрел на неё, но промолчал.
Он снял куртку и прошёл на кухню, где на столе стояла тарелка с румяными пирогами. Они пили чай, и Воронов рассказал, что Ольга вовремя ушла от своей подруги, а то снова могла загреметь в тюрьму.
- У неё собралась компания. Один из гостей приревновал другого к хозяйке квартиры. Завязалась драка. Один ударил ножом другого, к сожалению, насмерть. Женщина помогла убийце прятать труп. Случайный свидетель сообщил в полицию.
Ольга поймала внимательный взгляд Воронова, но глаз не отвела.
- Такое часто происходит среди бывших заключённых. Травмированные судьбы, злость, ненависть… Остаться нормальным человеком там сложно, – сказала Ольга. - Соню мне сам бог послал. Уберёг. Спасибо вам, что меня не заподозрили в причастности.
- А вы любите кататься на коньках? – вдруг спросил Воронов Соню.
- Нет. У меня никогда не было коньков. - Соня покраснела.
- Так я научу. Это не сложно, - оживился он.
- Правда, Сонь, сходила бы с молодым человеком на каток. Развеялась бы, - поддержала Ольга.
Соня не могла вспомнить, когда они с Юрой куда-нибудь ходили вместе. В самом начале отношений в кино один раз и, кажется, всё.
На городском катке играла музыка, народу было много. Соня со страхом встала на коньки. А вот Воронов катался здорово. Он нежно обнимал её за талию, когда она делала робкие первые шаги по льду. Соня ловила взгляды Воронова и понимала, что нравится ему. Женщины всегда это чувствуют. Юра так на неё никогда не смотрел. Он не звонил, не заходил. Не хочет иметь ничего общего с Ольгой, зечкой. Соня усмехнулась.
От Нового Года до Рождества всего неделя. Время пролетело быстро. Соня с Вороновым ходили кино, катались на коньках, сидели в уютном кафе…
Соня работала и была рада, что с Юрой у них не совпадали смены. Наверное, он постарался.
Жизнь Сони круто изменилась. Совсем недавно она была одна на всём белом свете, никому не нужна. А теперь у неё появилась семья, Ольга, которую она так и не смогла пока назвать мамой. Не сразу приходит прощение.
В сочельник Соня зашла в храм. Бабушка была верующей, иногда брала с собой Соню. Праздничная ночная служба была бабушке не по силам, она ходила в храм в сочельник. Они стояли перед иконами, и бабушка неслышно шевелила губами. Притихшая Соня стояла рядом.
Соня поставила свечку за бабушку. Может, по её молитвам Ольга нашла Соню? Одному человеку жить тяжело. Такая мама всё же лучше, чем никакой. Соня попыталась настроиться на молитву, как учила бабушка. Но мысли путались, слишком много всего произошло в последние дни, мешало сосредоточиться.
- Господи, помоги простить её, - прошептала Соня.
А вот с Вороновым ей хорошо и легко. Он ловит каждое её слово, делает всё, что она захочет. И так приятно, оказывается, чувствовать себя центром Вселенной, хотя бы в глазах одного человека.
Рождество они встретили вместе, втроём. Когда Воронов спросил, почему Соня зовёт маму Ольгой, она всё ему рассказала.
- В детстве я так по ней скучала, ждала… Мне трудно её простить. Но тогда, чем я лучше её, если оттолкну от себя? Нельзя жить прошлыми обидами, носить всю жизнь их в себе. Этим я всё равно не смогу изменить прошлое, потребовать другое детство. Только стану злой и мстительной.
Воронов влюблёнными глазами смотрел на Соню, во всём соглашаясь с ней.
В любом возрасте человек скучает по маме: по живой или ушедшей, даже по непутёвой. Мама – какое тёплое и жизнеутверждающее слово. А без тепла в душе человеку тяжело жить на белом свете.
Говорят, что высоко в небе, на звёздах, живут души наших ушедших близких. Светят нам и посылают чудеса тем, кто в них верит.
Автор Живые страницы