Расплата за счастье сестры

Код Благополучия
- Ах ты, ведьма! – прорычал Афанасий и бросился, спотыкаясь, следом за женой, - а ну, стой!
Ульяна выбежала во двор и, подхватив на руки двухлетнего Ваську, ковырявшего лопаткой кучу песка у крыльца, понеслась по улице. Едва она успела выскочить за калитку, как над её головой просвистело полено и хлёпнулось в дорожную пыль.
- Убью, стерва! – донёсся её вслед голос разъярённого мужа, и Ульяна побежала быстрее, опасаясь, что Афанасий её догонит. Она хорошо помнила крепкий кулак мужа, который совсем недавно оставил тёмно-лиловый синяк у неё под глазом.
Но Афанасий догонять не стал. Он, смачно выругавшись, сплюнул на землю, махнул рукой и вернулся в дом. Ульяна, то и дело оглядываясь, бежала к мосту – там, за речкой, разделявшей село на две половины, жила её сестра, Александра, или попросту Шура. Добравшись до моста, Ульяна остановилась, с опаской вглядываясь в пыльную улицу. Погони не было, и она, поставив хнычущего сына на землю, села на корточки и привалилась спиной к решётчатым перилам моста.
- Ну что ты, Васенька, не плачь. К тёте Шуре сейчас пойдём, - успокаивала Ульяна, прижимая мальчика к себе и целуя в пухлую щёчку.
Шура, едва увидев на пороге растрёпанную и запыхавшуюся Ульяну, молча распахнула дверь и кивком головы пригласила в дом.
- Васенька, детка, а ты пойди-ка в комнату, поиграй, - ласково сказала Шура, - там у Мурки нашей котята родились, маленькие, хорошенькие!
Шура взяла племянника за руку и отвела в комнату, где в большой плетёной корзине вокруг дымчато-серой кошки копошились три пушистых котёнка. Закрыв за мальчиком дверь, Шура вернулась на кухню. За столом сидела понурая Ульяна, бездумно глядя в стену.
- Ну, и долго еще ты так бегать собираешься? – спросила Шура, присаживаясь напротив и пристально глядя на неё.
Ульяна пожала плечами.
- Коли не убегу, прибьёт ведь, - тихо сказала она, приглаживая ладонью волосы.
- Прибьёт непременно, - согласилась сестра, - и тебя, и Ваську. Уходить тебе от него надо. Он ведь из тебя, Уля, грушу боксёрскую сделал. О себе не думаешь, о сыне подумай. Каково ребёнку-то с таким отцом жить?! Растёт ведь пацан, и что он видит? Как Афанасий пьёт и тебя поколачивает? А ему самому не достаётся разве? Отец Ваську только подзатыльниками и воспитывает!
Ульяна молчала, опустив голову. Она понимала, что Шура была права: жить с Афанасием стало невозможно, но и уйти было тоже некуда.
- Да куда же мне идти, Шура? – с горечью спросила она.
- Да хоть ко мне перебирайся! Комната свободная имеется, поживёте здесь, а там видно будет, - ответила сестра, с жалостью глядя на Ульяну.
Но та лишь покачала головой:
- Нет, не могу. Афанасий тогда и тебе жизни не даст, ты же знаешь… Он ведь, когда напьётся, не соображает ничего, словно бес в него какой-то вселяется. Приходить будет, всю душу вынет…
- Да знаю, видала, - со вздохом сказала Шура, - а ты к участковому ходила?
- Ходила, - кивнула Ульяна, - да только толку никакого. Это, мол, ваши семейные дела, я в них лезть не собираюсь, не маленькие, разбирайтесь сами… Да и что участковый? Он ведь Афанасию племянник двоюродный, прикрывает его по-родственному.
- Эх, был бы жив мой Митя, показал бы муженьку твоему, где раки зимуют…
Муж Шуры, Дмитрий, умер два года назад. Он был, пожалуй, единственным человеком в селе, которого Афанасий уважал и побаивался.
- Поезжай тогда в город, сними побои и заявление напиши, - посоветовала Шура.
- Даже не знаю, - замялась Ульяна, — это как-то не по-людски, на родного мужа в полицию заявлять…
- А он с тобой, по-людски, значит?! – возмутилась сестра, - блаженная ты, Ульяна, ей-богу! Афоня твой мало того, что пьёт, так еще и на шее у тебя сидит, случайными заработками перебивается! И на кой чёрт он тебе сдался!
На ночь Ульяна с сыном остались у Шуры. Сестра по опыту знала: раньше завтрашнего утра Афанасий не появится.
***
На следующий день, когда Ульяна и Вася еще спали, заявился Афанасий. С отвращением глядя на опухшее, небритое лицо зятя, Шура с думала о том, как несчастна Ульяна с этим мужчиной, как попусту растеряет она рядом с ним молодость, красоту и здоровье.
- Мои у тебя? – поздоровавшись, хмуро спросил Афанасий.
- У меня, где же им еще быть-то, - ответила Шура, - ты что ж это творишь, Афоня?! Совсем от водки мозги заплыли?
Удержаться она не смогла, хоть и знала: её нравоучения для Афанасия – пустой звук.
- Не начинай, Шурка, - поморщился он, - без тебя тошно. Ульяну позови.
- Спит она, потом заходи, - сказала Шура и, захлопнув дверь, заперла её на засов.
Позже, наблюдая в окно, как Ульяна с Васькой за ручку семенит по дороге следом за мужем, Шура испытывала чувство тревоги. «Не спокойно на душе как-то… Ох, чую, быть беде, быть непременно… Спасать Ульянку надо, да только как?» - размышляла Шура, глядя вслед уходящему семейству.
***
Дурные предчувствия Шуру не обманули. Через несколько дней она отправилась на почту, где работала Ульяна, но помещение оказалось закрыто. «Странно, - подумала Шура, взглянув на наручные часы, - где это она запропастилась? Уж полчаса, как должна на работе быть».
Шура дошла до дома сестры, остановилась на крыльце и прислушалась: из-за двери доносился плач ребёнка. Стараясь побороть нарастающую тревогу, она толкнула дверь, но та была заперта. Обойдя дом с другой стороны, Шура заглянула в окно и в ужасе отшатнулась: в одной из комнат на полу без движения лежала Ульяна, а рядом с ней сидел и плакал Вася, тряс её за плечо, словно стараясь разбудить. Афанасия видно нигде не было. Тут Шура вспомнила про еще один вход, ведущий из пристройки в дом, и бросилась туда. На счастье, эта дверь оказалась открытой.
Подбежав к Ульяне, Шура попыталась привести её в чувство. Наконец та зашевелилась и жалобно простонала:
- Голова…
Недолго думая, Шура достала телефон и вызвала «скорую». Когда приехал фельдшер, Ульяна сидела уже на диване, охватив руками голову.
- Что случилось? – спросил он, осматривая женщину.
- Упала, - пробормотала Ульяна.
- Да уж куда там, упала она! Муж её ударил, так и запишите! – вмешалась Шура.
- Ладно, потом разберёмся, - сказал фельдшер, - похоже на сотрясение. Леха, тащи носилки!
Ульяну увезли в больницу. Шура забрала Васю к себе и пообещала приехать к вечеру. Наведавшись в больницу, Шура первым делам переговорила с лечащим врачом и с удивлением узнала, что Ульяна объяснила свою травму падением со стремянки, на которую она якобы залезла, чтобы вытереть пыль с высокого шкафа.
- Она вам неправду сказала, это муж её так, скотина этакая! Опять небось напился, сволочь! - горячилась Шура.
- Но пациентка утверждает обратное, - развёл руками доктор, - вы лично видели, что он её ударил?
- Нет, но точно знаю, - старалась объяснить Шура, - она просто его покрывает понимаете? Муж, видите ли, родной человек…
- Если никто не видел, тогда и говорить не о чем. Извините, мне нужно идти.
На следующий день Ульяне стало лучше, и Шура, приехав в больницу, попыталась уговорить её признаться и заявить на Афанасия.
- Нет, Шура, я не буду, - отказалась Ульяна, - не могу я так…
- Ну и дура ты, Уля, - в сердцах воскликнула кума, - прибьёт он тебя когда-нибудь насмерть, дожалеешься!
- Он просто больной человек, Шура, лечить его надо! Он, когда трезвый, хороший ведь мужик, - оправдывалась Ульяна.
- Ты ж сама говорила, что Афанасий и слышать ни о каком лечении не хочет! Ты себя-то не обманывай! Уж второй год пьёт, как не в себя, и бросать-то не собирается! – кипятилась Шура, но Ульяна стояла на своём.
Разозлённая её упрямством, Шура покинула больничную палату. По дороге домой она всё яснее понимала: нужно что-то делать, иначе совсем скоро Афанасий отправит её сестру на тот свет. Размышления привели её к пугающей и одновременно верной, как ей казалось, мысли: от вредного пристрастия Афанасия нужно избавить любыми способами, а если не выйдет, то избавиться придётся от него самого.
***
На следующий день Шура, оставив племянника у соседки, отправилась к Евдокии Самойловой, или Самойлихе, как её называли местные. Самойлиха жила на отшибе, сама по себе, ни с кем из сельчан не общалась, на людях показывалась редко. Её недолюбливали и даже боялись, потому что за Евдокией давно и прочно закрепилась слава недружелюбной и мстительной ведьмы. Несмотря на то, что Самойлиха всю жизнь прожила в родном селе, о ней никто ничего толком не знал. Ходили о Евдокии самые невероятные слухи, один фантастичнее другого. Некоторые рассказывали, что она была когда-то набожной и смиренной женщиной, в церковь ходила не для «галочки», как иные, а по причине истинной веры. Только вот однажды единственный сын Евдокии умер: то ли от болезни, то ли от травмы. С тех пор она якобы в боге разочаровалась и ушла от людей, посвятив себя тёмным силам. Другие же говорили, будто Самойлиху в юности лишил девичьей чести какой-то заезжий парень и бросил беременную, и она, желая отмстить, обратилась к чёрной магии. Расходились мнения сельчан и по поводу возраста Евдокии: одни говорили, что ей под восемьдесят, другие настаивали, что старухе перевалило за девяносто. Что из этого правда, что нет, сказать трудно. Сама Евдокия никогда не подтверждала и не опровергала всех этих историй. Но в том, что она определённо была наделена сверхъестественными способностями, никто не сомневался.
Шура хорошо помнила случай с Игнатом Ширяевым. У него вышел спор за землю с соседом, Григорием Рудым. Сосед считал, что половина поля – его, Игнат, соответственно, полагал, что земля принадлежит ему самому. Дело однажды дошло до драки, после которой сосед пригрозил Игнату мучительной смертью. Поздним вечером несколько человек видели, как Григорий шёл к Самойлихе, а на следующее утро Игнат неожиданно стал мучиться от жутких болей в животе. Его забрали в районную больницу, но диагноз поставить не смогли. Через четыре дня Игнат умер.
Припомнила Шура и еще несколько странных смертей, к которым, по мнению сельчан, была причастна Самойлиха. Однако за много лет никто так и не смог доказать вину местной ведьмы в загадочной гибели людей, и Шура решила, что обратиться к Евдокии будет самым разумным решением. Если ведьма от алкоголизма зятя освободить не сможет, то пусть его самого к праотцам отправит – туда ему и дорога.
***
Шура перешла реку, дошла до конца улицы и свернула направо, к опушке, поросшей жиденькими берёзками. За рощей, недалеко от болот, и жила Самойлиха.
Шура подошла к бревенчатому домику и, скрипнув калиткой, вошла во двор. Самойлиха, бойко орудуя тяпкой, окучивала картошку.
- Здорова будь, Евдокия Ивановна! – громко произнесла Шура, подходя ближе.
Старуха оглянулась и, смерив женщину недобрым взглядом, сказала:
- Зачем орёшь? Я не глухая. И тебе не хворать. Чего надо?
- Дело есть, - коротко ответила Шура, протягивая Евдокии пакет с продуктами. Денег, насколько она знала, ведьма не брала, а вот к продуктам относилась благосклонно.
Заглянув в пакет, Самойлиха ухмыльнулась:
- Щедра ты, девка. Дело, видать, непростое?
Шура кивнула.
- В дом пойдем, нечего здесь беседовать, глаза и уши нынче и у деревьев есть, - сказала Евдокия и поманила гостью за собой.
Войдя в дом, старуха заперла дверь и предложила Шуре присесть. Сама же села напротив, исподлобья глядя на женщину.
- Ну, выкладывай, что у тебя.
Шура рассказала ей об Афанасии и о той опасности, которая грозила её сестре от пьющего и агрессивного мужа.
- Бес, говоришь, вселяется, - задумчиво произнесла старуха, потирая жилистые ладони, - ну-ну… А сестрица твоя небось в церковь бегала, перед иконами лбом билась?
- Бегала, - со вздохом призналась Шура, - и к участковому ходила, да всё бесполезно. Мужа она просила, умоляла, на коленях стояла – никакого толку. Всё перепробовала. Вот и пришла я к тебе, Евдокия Ивановна, за помощью. Жаль мне Ульянку, пропадёт ведь…
- Дай-ка мне руку, - попросила ведьма.
Шура послушно протянула свою ладонь. Самойлиха вцепилась в неё сухими, жёсткими пальцами, закрыла глаза. Шура видела, как под тонкой кожей век глазные яблоки старухи заходили ходуном, а губы зашевелились быстро и беззвучно. От этого зрелища женщине стало не по себе.
Наконец Самойлиха открыла глаза.
- Поздно ты пришла ко мне, девка. Вижу на зяте твоём клеймо – сидеть ему в тюрьме, а сестра твоя под крестом лежать будет.
- Так и знала, прибьет он Ульянку, - пробормотала Шура, - а есть ли такое средство, чтобы от Афанасия… ну, чтоб не было его больше?
Старуха пытливо заглянула Шуре в лицо и спросила:
- Ты хоть знаешь, о чем просишь меня?
- Знаю. Понимаю я всё. Только если иначе никак, придётся такой грех на душу взять. Мне сестра с племянником всех на свете дороже, - ответила Шура, - ты скажи лучше, можно ли…
- Отчего же нельзя, - отозвалась Самойлиха, - много средств для того имеется, выбирай, какое хочешь. Могу с ума свести, чтобы зять твой утопился, например, или повесился. Но на то время требуется…
- Нет у меня времени, - отрезала Шура, - побыстрее надо. Сможешь?
Старуха пожевала губами, встала, прошлась по комнате и, вернувшись на место, сказала:
- Есть один способ. Только вот что: сама ты должна зятя на тот свет отправить, своими руками. Духу-то хватит? Али испугаешься?
- Хватит, - уверенно ответила Шура.
- Тогда слушай. Дам я тебе порошок один. Ты его эту зятю в любую жидкость брось. Хоть в воду, хоть в суп, главное не в выпивку, поняла? Вскрывать его потом будут – ничего не найдут, не бойся.
- Поняла. Сколько ждать? – спросила Шура, принимая из рук Евдокии маленький холщовый мешочек.
- Сутки, может, двое. Мешочек сожги в тот же день, не храни.
Поблагодарив ведьму за помощь, Шура ушла. Теперь ей предстояло лишь дождаться удобного момента.
***
Вечером к Шуре пришёл Афанасий. Пропив два дня и выспавшись в сарае на заднем дворе, он вернулся в дом, но ни жены, ни сына там не обнаружил и решил, что Ульяна, должно быть, снова сбежала к сестре.
- Шур, позови Ульяну, - попросил он, - пусть домой собирается.
- А нет её у меня. В больнице жена твоя, Афоня. Довёл ты Ульяну до больничной койки, ирод! И как тебя только земля носит?! – вспылила Шура, увидев на пороге помятого зятя.
- Как в больнице?! – изумился Афанасий, - неужто я её? Вот дурак! Это всё спирт проклятый! Я ведь не помню ничего, Шура, богом клянусь! Всё как в тумане… что ж делать-то теперь, а?
И он сел на крыльцо, схватившись руками за голову.
- Пьянка тебя, Афоня, до добра не доведёт! Не стыдно тебе, кабану здоровому, на жену руку поднимать? Сына сиротой оставить хочешь?! – продолжала Шура, распаляясь всё больше.
- Ой, не кричи, Шурка, сам знаю. Дай-ка лучше попить чего-нибудь.
Шура не могла поверить своей удаче – вот он, тот самый удобный случай!
- Сейчас принесу, - сказала она и вошла в дом. Налив в кружку домашнего кваса, Шура метнулась к комоду, достала припрятанный под бельём мешочек, быстро высыпала его содержимое в квас и размешала. Жидкость помутнела, но несколько секунд спустя приобрела обычный цвет.
- На, пей, - сказала Шура, протягивая зятю кружку с квасом. Афанасий жадными глотками осушил её до дна и довольно зажмурился.
- Эх, хорошо! Ладно, пойду я, - произнёс он, поднимаясь с крыльца, - завтра в район поеду, к Ульянке, прощения просить. Ты пригляди пока за Васькой.
- Ишь ты, папаша! Без тебя разберусь!
Афанасий ушёл, а Шура занялась по хозяйству, стараясь не думать о том, что только что совершила. Но, глядя на племянника, сосредоточенно рассматривающего картинки в детской книжке, она решила, что всё сделала правильно.
***
Следующим утром Афанасию стало плохо. Проснувшись на рассвете, он не смог встать с постели – сильно болела и кружилась голова, а сердце стучало так, что казалось будто оно вот-вот выскочит из груди. Его мучила жажда. Кое-как поднявшись, Афанасий добрёл до кухни и дрожащими руками зачерпнул из ведра холодной воды. Но до рта не донёс – выронил ковш и, опустившись на колени, отхлебнул прямо из ведра. «Ну Михалыч, ну удружил! Пей, говорит, Афоня, смело, это настоящий спирт, чистейшая, говорит, жидкость! Вот тебе и настоящий! Только б не сдохнуть!» - мрачно подумал Афанасий, вспомнив недавнюю попойку.
Потом он, опираясь на стену, вернулся в комнату и рухнул на кровать. С каждой минутой нестерпимая боль, словно обручем, сжимала голову. «Нужно позвонить», - промелькнуло в мозгу у Афанасия. Он принялся шарить вокруг себя рукой в поисках телефона, но найти так и не смог. Попытавшись встать снова, он с ужасом понял, что не чувствует собственных ног. Скатившись с кровати на пол, Афанасий пополз к выходу. Он пробовал кричать, но вместо слов изо рта вырывались лишь глухие хрипы. Наконец силы окончательно покинули его, и Афанасий, дёрнувшись всем телом, затих, растянувшись на полу…
***
Смерть Афанасия не стала неожиданностью для сельчан. Все решили, что причиной был, как это часто бывало, некачественный алкоголь. Ульяна, узнав о смерти мужа, долго плакала, причитая по-бабьи о потерянном супруге. Вскоре после похорон её выписали из больницы, и они с сыном стали жить вдвоём. Шура не без удовольствия подмечала, как со временем сестра расцветает на глазах, как она теперь чаще улыбается и смеётся. Однажды Ульяна призналась:
- Знаешь, Шура, может, и грех так говорить, да только, может, оно и к лучшему? Я ведь с Афанасием справиться всё равно бы не смогла… Любила его, конечно, муж всё-таки… Но какая мне с ним жизнь? Не жизнь, а мучение одно.
- Почему же грех, Уля? Афанасий сам себе такую жизнь выбрал, насильно в него никто не заливал. А ты у меня еще молодая, будет у тебя и любовь, и счастье, и муж хороший, - улыбалась Шура, обнимая сестру. Об Афанасии она старалась не думать: слишком тяжелы были её мысли об отравленном зяте.
А зимой Шура вдруг пропала. Над селом тогда весь вечер и всю ночь свирепствовала небывалая вьюга, заметая по пояс улицы и дворы. Не сумев дозвониться до сестры на протяжении нескольких часов, Ульяна забеспокоилась. К утру, когда вьюга стихла, она, с трудом пробираясь по заметённым улицам, дошла до дома Шуры, но он оказался пуст. К поискам подключились сельчане, вызвали волонтёров из города, но тщетно – Шуры нигде не было.
Её нашли весной, неподалёку от дома на обочине дороги – тракторист, расчищавший село на следующий день после вьюжной ночи, её не заметил, завалив тело снегом. Шура, скорее всего, погибла от переохлаждения – видимо, выбилась в пути из сил, упала и замёрзла. Куда она шла и откуда, так и осталось неизвестным…
Вскоре после этих событий Ульяна, продав оба дома, уехала из села в город. Там она снова вышла замуж – на этот раз брак её, как и предсказывала когда-то Шура, оказался счастливым.
Автор: Белка
Активная ссылка на канал автора ♏️ https://dzen.ru/razvlechtenie.su?share_to=link Она поймёт
Мавридика де Монбазон
Егор Иванович прихорашивался у зеркала.
Татьяна шла на кухню, когда увидела свёкра, который душился одеколоном Юрия, женщину передёрнуло.
Вообще она была против этой затеи Юрия привезти к ним своего отца.
Ну и что же, что это и его дом тоже, и Егор Иванович, как говорит Юра, спас их от безденежья и зависимости от других людей.
И всё это потому, что свёкор Татьяны, ушёл на покой, отдав сыну небольшой бизнес, крохотный, но дающий хорошую прибыль, и теперь Юрий может позволить себе не работать на хозяина, а Татьяна сесть дома уйдя из ненавистного магазина, где она трудилась много лет.
Но всё равно, Татьяне это не нравилось, да разве кто-то считался с ней?
Юра поставил её перед фактом и всё, отец будет жить сними, точка.
Два года назад ушла свекровь, тихо и незаметно, Татьяна была с ней в хороших отношениях. Свекровь никогда не лезла с нравоучения, по мере сил помогала, когда нужно было оставалась с детьми.
Егор Иванович дал в своё время денег на эту квартиру, ни Юра, ни Таня, не были из богатых семей.
Танины родители всю жизнь работали, отец электриком, мать в магазине, туда и Татьяну воткнула, там двадцать лет и Таня оттрубасила.
У Юры чуть получше дела у родителей были, они работали сами на себя, отец занимался по дереву, сначала между друзьями - родственниками заказы расходились, а потом и дальше, дальше, организовали маленькую фирму, даже смогли выйти на приличный уровень.
Зоя Фёдоровна, свекровь Татьяны, была неплохим бухгалтером, она и Таню хотела научить этому, а оно ей надо?
Сидеть там, корпеть над этими цифрами, над этими дебетвми- кредетами нет уж, деньжата есть пусть нанимает нормального бухгалтера, ещё она голову себе не ломала.
Юра мог жить и не нуждаться ни в чём, но его приучали к труду.
Поэтому он работал и Татьяне тоже пришлось работать, свёкры помогали конечно, но не баловали, что говорится сильно-то, были старой закалки и вот теперь, казалось бы можно пожить, дети выросли, отец передал бизнес Юре, нет же...он приволок старика сюда.
-Юра, я слышала, что если стариков сдёрнуть с места, они долго не живу, - аккуратно, как ей казалось начала Таня разговор с мужем.
-Отец и не такой уж старик, - ответил обиженно малоразговорчивый Юра, - просто, после того как не стало мамы, он стал тускнеть как-то, будто уменьшаться и исчезать, а ему всего шестьдесят девять...
Всего, усмехнулась Татьяна, а зачем тогда ты его приволок? Ну пусть бы себе сидел и тускнел там, Таня криво усмехнулась своим мыслям.
Одно хорошо, квартира, в которой жил свёкр, достанется Юре в любом случае, он единственный сын, а загородный дом, который они держали под дачу, можно продать и купить ещё одну квартиру, таким образом дети будут жильём обеспечены, у Тани с Юрой их двое.
Так куда же собрался свёкр? У него поди старческое слабоумие развивается, а Юрка ничего не сказал? Точно...вот почему он его забрал.
У соседей так у бабки было, ох сколько же тёть Вера помучилась со свекровкой своей тогда.
Бабка бежала куда ни попадя, пакостила, одежду рвала, стены мазала, еду прятала под подушку и с балкона орала, что её не кормят, в заложниках держат, бррр, вспоминать страшно.
Неужели и ей это предстоит? Ну Юра молодец, ну удружил.
Таня смотрела во все глаза на свёкра, пытаясь увидеть у него признаки этого самого слабоумия, не находила.
Егор Иванович даже немного улыбался.
-Вы куда?
-Танечка, если бы вас услышал мой дедушка, он бы, простите меня, ударил бы вас по губам, да-да вот такой был строгий старик. Не дай бог, спросить его куда он собрался, что там начиналось!
Он раздевался и шёл, ложился спать, считал, что всё, дело точно не будет сделано, потому что ему"закудыкали" дорогу.
А ещё, - свёкр ловко накинул лёгкое пальто на плечи и потянулся за шляпой, - ещё, если он, выйдя из дома, встречал первой женщину, всё...пиши пропало, он обязательно возвращался, считал, что встреча с первой женщиной несла неудачу.
-Как? А если ему на работу?
-Какая работа Танечка, речь идёт о моём дедушке...
Татьяна всегда считала свёкра странным, ну и пусть что у них водились деньги, что строить -то из себя?
Книжки он читает, в театры с Зоей Фёдоровной ходили, тьфу, интеллигенты, можно подумать.
Они дома даже вилкой с ножом ели, будто в ресторане...Притащил его, теперь приходится Татьяне накрывать на стол, по правилам...А Юрка счастлив, жмурится, мол, как при маме...
-Так всё же?
-Я, Танечка, очень не люблю раскрывать свои планы, слава богу, могу пока сам о себе позаботиться, но!- он поднял палец вверх, - памятуя о том, что я у вас гость и вы вынуждены против воли заботиться обо мне, не спорьте, не спорьте...Я всё прекрасно понимаю, я давно живу на свете.
Так вот, я вам сообщаю, милая Танечка, что иду на свидание!
-Что? Куда идёте?
-На свидание! Давным давно, мы с моим товарищем, Павлом, были влюблены в одну девушку...но, увы и ах, она выбрала не меня...
-Павла что ли?- спросила Татьяна, она находилась будто под гипнозом, голос свёкра был какой-то завораживающий.
-Нет, - засмеялся Егор Иванович, - Лиза тогда рассудила по- мудрому, чтобы не быть причиной ссоры двух друзей, она...вышла замуж за третьего вообще не зная его, он был моряком...
Павел женился на Нине, ещё одной нашей подруге, да вы знаете их, Танечка.
-Это Пал Палыч и Нина Семёновна что ли?
-Да, совершенно верно. А я...я долго горевал и не замечал что всегда рядом прекрасная девочка - Зоенька.
Потом, когда понял, что полюбил чистой любовью Зою, что не могу и дня без её голоса и смеха, я сделал ей предложение.
-А что же Лиза?
-Лиза? Лиза, Лиза, Лизавета...
Знаете, какая вышла ситуация, она через три года разошлась со своим моряком и больше не выходила замуж...
Воспитала сама прекрасного сына, у неё внук...вот встретились нечаянно...в больнице, идём сегодня в театр...
Татьяна встретила Юрия злобной фурией, высказала ему всё и про то, что не собирается убирать и стирать за его отцом, когда он по бабам прыгает и что плакали их две квартиры детям, и что бизнес у Юры отберут, скорее всего у его папаши есть внебрачный сын и...многое другое.
Юра выслушал весь поток брани Татьяны, потом спокойно сказал, что он в курсе того, что его отец начал встречаться и проводить время с женщиной из юности.
Я видел Елизавету Петровну, прекрасная женщина, сын не папин, не переживай, у него свой отец, хороший человек по рассказам Елизаветы Петровны.
-Что? Ты что? Ты с ней...ты с ними? Ты...- Татьяна захлебнулась негодованьем.
- Успокойся я сказал. что ты за человек. Никто тебя ничего не лишает. Папа сам переезжает назад в свою квартиру, Елизавета Ивановна живёт рядом сын ей купил квартиру, по чистой случайности, рядом с отцом.
-Всё...я поняла, она переедет жить к твоему отцу, облапошит его, свою квартиру будет сдавать он перепишет на...
-Хватит, хватит я сказал, что за...- Юра устало сел, - вот скажи...Тань, чего тебе надо, а? Я думал, сядет дома, перестанет злиться и орать, будем в театр, в кино, как мама с папой ходить, нет...орёшь, всё что -то завидуешь, желчью брызжешь...
Почему так, Таня?
-А ты иди, иди...поищи другую, хорошую..иди...Конечно, как вкалывать, так Танька...
-О, господи.
Юра пошёл к двери.
-Ты что? Есть не будешь?
-Спасибо, аппетит пропал.
Татьяна заревела в голос, начала биться в истерике.
Юра пошёл наматывать круги вокруг дома.
Когда это произошло? Когда? Как из милой весёлой, чудесной девчонки могло получится вот это...Юра не находил слов.
А по весенней алее, гуляли двое...Он читал ей стихи, а она легко положив свою ручку ему на сгиб руки, тихо улыбалась...
***
Танюша, а давайте вот здесь посадим огурчики? Вы любите огурчики? Мы с вами осенью будем солить по рецепту моей прапрапрабабушки...Он конечно переделан, я в банках так солю. Прелесть, что за огурчики.
Таня подружилась с Елизаветой Петровной, всё лето они проводили в загородном доме, Тане было неудобно признаваться, что на земле она делать ничего не умеет.
-Что вы милая, думаете я с этим знанием родилась? К этому нужно прийти, пережить, повзрослеть...Я вас всему научу, ах...как же я просила судьбу послать мне хорошего человека, чтобы я смогла родить себе дочку, ведь сынок у меня уже был.
Нет, не получилось, но! Зато мне послали вас, Танечка...Через Егора Ивановича, через Юрочку, я обрела дочь!
Таня улыбается.
Ей нравится всё происходящее, она даже пригласила на дачу, с разрешения свёкра конечно, свою вечно кричащую и вечно всем недовольную маму, и...она приехала.
Сначала была сердитая и зажатая...
Но, благодаря Елизавете Петровне, оттаяла...
А сначала сказала прямым текстом Татьяне, что тётка эта, хочет их всех облапошить.
А ведь Таня тоже так думала.
Но потом, потом узнала поближе Елизавету Петровну и как-то всё само образумилось.
***
-Ооо, а ты куда такая нарядная?- Юра с удивлением смотрел на Татьяну.
-Да платье купила, Юр, - смутилась женщина, - пойдём в театр, что ли сходим, а то сидим, как эти...
Юра улыбнулся и мысленно поблагодарил отца, тётю Лизу и вообще всех.
А ещё он благодарен отцу, который поговорили с ним и объяснил, что сломать легче,чем построить.
-Она поймёт, сын.
Придёт время и она поймёт...
Добрый день, хорошие мои!
Обнимаю вас, шлю лучики своего добра и позитива!
Всегда ваша
Мавридика д.
Активная ссылка на канал автора ♏️ https://dzen.ru/mavrid73?share_to=link История о девушке, которая не верила в Бога, а бабушка подарила ей икону Троицы
Витамины для души
.
В семье у Зои было не гладко? Нет. Похуже.
Овраги и коряги, горы и ссоры, заборы и воры.
Хотя в итоге как-то мирились и уживались. Обходились без убийств и проклятий взаимных. Пусть порой отец Зои с братьями по три года не разговаривал.
Деревня мало-помалу превращалась в пригород пригорода. А Храма в ней как не было, так и не появилось. В семье в Бога истово верила одна только старенькая бабуля. Единственный человек на белом свете, которому было дело до сорной придорожной травы… Так Зою отец с матерью и сестры называли. Почему?
Выбивалась из ряда родных куда-то вкривь, в бок. Забеременела от соседа Леньки в четырнадцать. Он был у нее первым.
Хотела рожать, хотя мать орала, настаивала на аборте. Но никому не нужный ребенок от злости окружающих, а может от того, что такой же, на год старше Зои оболтус – его отец, отвернулся, спрятался за юбку своей мамы… Словом, несчастный малыш в животе Зои умер.
Незадачливую, не ставшую мамой школьницу, врачи в городской больнице спасли… Успели.
Сказали, что при должном везении в будущем, может еще и родит сама. Главное сейчас не пить, не курить, не шляться. Объясняющая все эти прописные истины деревенской девчонке заведующая показалась Зое самым умным и добрым человеком в мире. Держала за руку, заглядывала в глаза и явно старалась достучаться. Получилось.
Наталья Федоровна была услышана.
Вернувшаяся домой после выписки Зоя дала от ворот поворот и месяц назад еще такому любимому Леньке, который сунулся было с прежними запросами, и его старшему брату Вовчику первому парню на деревне. Зою окрестили дурой и шалавой. Но со временем история забылась, ее заслонили собой другие события.
Отношения с мамой и сестрами к прежним более-менее теплым не вернулись. Не то, чтобы младшую считали пропащей… Скорее ее ситуация тянула на невезение и глупость. Но… Тем не менее, дома Зоя окончательно стала кем-то вроде парии. Кормят и слава Богу.
Только бабуля внучку привечала. Не пилила, гладила по голове и шептала, что наладится со временем. Что Ленька тот еще козел, которому рога в будущем поотшибают. А ее девочка, вырастет и все у нее срастется, станцуется.
Бабуля угощала, предлагала перешить древние платья во что-то модное. Зоя только фыркала от таких идей. Черная трескучая ткань в красных вишнях или синяя в ярких пионах, не вдохновляла ее совершенно. Старушачья расцветка. Так все говорили. Но Зоя забегала просто в гости, или чем помочь регулярно. Порой и каждый день.
Иногда бабулечка выбиралась в город на особенно важные Праздники. Особенно любила Рождество, Пасху и Троицу. И это каждый раз оказывалось приключением. Родных, где можно заночевать в городе у Семеновых не было, машины у Зои с бабушкой тоже не водилось. Отец катать старуху, которая «дурью мается» по таким делам отказывался наотрез.
Но…
Все-же порой получалось. Тогда Зоя утром встречала возвращающуюся первым автобусом бабуленцию на трассе у поворота к их деревне.
Икона Троицы считалась у Марии Петровны самой любимой. Довоенная, даже дореволюционная еще, от ее прабабушки доставшаяся. Остальные образы в красном углу были не на досках, без окладов – дешевые цветные картинки на картоне.
На убогий бабулечкин дом без воды и туалета, зато с чудесным садом и ухоженным огородом, при ее жизни никто не претендовал. Это когда она умерла, сыновья сцепились, как участок делить станут.
Зоя слушала вопли и вспоминала голос, запах пирогов, вкус чайного гриба. А еще прикосновения пятнистых, в узлах от шишек, которые наросли на деформированных суставах, теплые ладони.
Она как в яму провалилась, оставшись без бабули. Похороны начисто вылетели из головы…
Просто к дыре в животе, которую Зоя ощущала физически, появившуюся после смерти не рожденного ребенка, добавилась еще одна. В груди.
Смерть бабули лишила сил и хоть какой-то надежды на то, что однажды сбудутся мечты. Их у Зои было ровно две девчачьих и дурацких. Первая – стать врачом. И не абы каким, а классным, как Наталья Федоровна. И вторая – чтобы муж, если будет в будущем, не дрался, да и пил как человек, не до посинения.
Ни бойким симпатичным сестрам, ни матери с отцом, она об этом особенно не рассказывала. Какой ей институт. С тройками в аттестате?
Жена старшего дяди Бори после скромных поминок по бабе Маше на девять дней вдруг сняла со стены икону Троицы. Повертела. Удивилась.
- Здоровенная, а легкая.
- Так старая потому что. Ссохлось дерево.
Пояснил кто-то из родных.
- Старая?
Задумчиво протянула тетя Лена.
- Хм… Интересно, сколько стоит?
И… Не вернула икону обратно в Красный Угол. Зое было больно видеть ее в чужих жадных руках. Со старшей снохой бабушка не враждовала, но и не особенно общалась.
Почему-то промолчала. И жена дяди Бори забрала Троицу с собой. Унесла под мышкой, по дороге уронила пару раз. Зоя вздрагивала, но вслух противиться не решилась.
Ночью налетела гроза. Проснувшись часа в три ночи, Зоя показалось, что горько рыдает любимая бабулечка.
Девушка вышла из дома, выглянула с крыльца с сад. Вспомнила, как после возвращения из больницы, неделю ночевала не у мамы с папой, а у бабушки. Старушка молилась вечерами по нескольку часов. Просила за любимую внучку. Обнимала перед сном, убеждала утешиться, жить дальше. Рассказывала про свою юность и потери. Про убитого мужа, который на фронте сгинул. А она дома с сыновьями одна осталась…
Просила надеть крестик. Целовала в макушку. Было дело, несколько раз повторила, что Троица должна однажды Зое перейти. Но потом, когда-нибудь… Так ей кажется правильным. Так она решила. Ей икону тоже бабушка передала. А потом и Зоя кому з своих внуков вручит. Тут Зоя всегда фыркала. Внуки… Скажет тоже. Особенно теперь. Будут ли?
Гроза била по крышам, стегала деревья в саду, забрасывала пригоршни воды на крыльцо. Одна особенно щедрая порция ледяной влаги влетела в лицо. Зоя проморгалась и сказала, непонятно к кому обращаясь.
- Не бывать по-ихнему. Заберу! В красном углу повешу! И это… Молитву перед ней читать буду. Хоть иногда. Слово!
Утром, решившись, переоделась, причесалась. Советоваться с родителями не имело смысла.
Отправилась к тете с дядей одна. А открывая калитку их крепкого дома с большим забором, на секунду затормозила. Смущаясь такой потребности, но чувствуя, что это важно, перекрестилась.
Вошла, поздоровалась.
Оглянулась.
В Красном углу стояли Спаситель и Божья Матерь. Лампадки, как у бабулечки в доме не было. Не обнаружилась и Троица.
- Чего тебе?
Нелюбезно спросила тетя Лена. За столом завтракал дядя Боря. Кивнул племяннице и продолжил жевать.
Слова застряли в горле Зои, она с трудом выдавила из себя.
- Икону бабушки.
Дядя Боря с громким стуком положил ложку на стол.
- Чего?
- Она ее мне оставила. Для моих внуков в будущем.
- Сдурела?
Зоя покачала головой. На плечи точно легли невидимые теплые ладони.
- Троица моя. Верните.
Тетя Лена засмеялась было, громко, презрительно. Но осеклась под взглядом решительной племянницы.
- С чего ты взяла?
Зоя не ответила. Снова покрутила головой. И зачем-то вдруг, как будто ее туда повели, шагнула в сторону узкой кровати, заваленной подушками и стоявшей вместо дивана справа от дверей.
Тетя взмахнула полотенцем.
- Куда это ты лезешь, шалава?
А Зоя присела, потянулась. На чисто вымытом полу, завернутая в газету угадывалась ее потеря… Сама легла в руки.
У тети сдали нервы. Налетела на племянницу, ударила по лицу что есть дури, раз, другой. Зоя пошатнулась, но икону не выпустила. Набычившись вдруг жестко и быстро пнула агрессоршу по бедру и отступила назад. Тетка взвыла, что ее убивают. Ухватилась за ногу, завизжала.
Оглянулась за поддержкой на мужа.
Повторила.
- Убивают!
На пол из разбитого носа девушки капала кровь. Она небрежно размазала ее ладонью левой руки по лицу и спросила злым веселым голосом.
- Правда?
Ситуация дядю Борю явно если и не ошеломила, то озадачила. Он икнул и рявкнул жене.
- Заткнись.
- Чё?
Удивилась она. Дядя Боря вздохнул.
- Было такое. Говорила мать, что икона Зойкина. Видишь, в руки ей прыгнула. Так что, будет орать.
Вышел из-за стола.
Неожиданно сказал племяннице, отводя глаза в сторону.
- Прости. Пожалуйста.
Зоя кивнула. И ответила будто на Пасху.
- Бог простит. И я прощаю. И вы меня простите. Если есть за что.
Развернулась и шагнула прочь из негостеприимного теткиного дома.
В сенях сняла с иконы газету. Скомкала ее, бросила в угол. Удивляясь себе, но чувствуя, что это правильно, поцеловала Троицу разбитыми губами в правый нижний угол…
- Спасибо!
Шла домой со странным ощущением правильности, победы, радости, тепла. А дыры в животе и сердце уменьшались с каждой секундой, с каждым шагом. Чтобы окончательно исчезнуть, как только Зоя положила икону на свою кровать…
Полочку в красном угле она сделала своими руками тем же днем.
PS
С тех пор прошло много-много лет.
Зое сегодня за пятьдесят. Но она бодра, как четыре бобра. Так шутит.
Не самая воцерковленная женщина на свете, врать не будем. Но пару раз в году в Храм заглядывает, иногда и службу стоит.
Живет в Петербурге, второй раз замужем, счастлива. Трое детей. Сын спортивный и веселый от первого брака, а дочки умняшки и красотки от второго.
Внуки пока совсем маленькие.
Икона Троицы в красивом окладе живет у Зои в спальне…
PPS
Профессором Зоя Ивановна не стала, а врач замечательный. Гинеколог, который никогда не делает аборты. И так бывает.
Это ее выбор. Над которым в юности на учебе потешались сокурсники. А потом в первое время работы кривили губы коллеги. Зоя Ивановна с ними не спорила и не спорит.
Разве что, как и в ее еще школьном случае, по медицинским показаниям при замершей беременности… Может взяться за дело…
Зоя Ивановна не читает мораль, не проповедует, никого не винит. Шутит несколько жестковато, это да. Но у врачей такое случается.
С Богом!
#витаминыдлядуши #историяизжизни #шумак #наталяшумак #татьяначернецкая #чернецкая #семья #историиовере
…
Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый: Троице Святая, слава Тебе!
С Праздником!
.
Авторы ваши Наталя Шумак и Татьяна Чернецкая
Адлер
Йошкин Дом
- Рудик, привет, братишка!
- Лёня! Привет! Ты куда пропал? Не звонишь совсем.
- Да тут, понимаешь, такое дело...
Я сразу вспоминаю маленького Лёньку, который перед тем, как сказать что-то важное, проводит ладонью по русому затылку, ероша и без того непослушные волосы, и смотрит на меня своими задумчивыми серыми глазами.
* * * * *
Мы познакомились летом тысяча девятьсот девяносто восьмого. Нам обоим было тогда по девять лет. Каждое лето я проводил у бабушки в Адлере, где мы с родителями останавливались в её небольшом, но очень гостеприимном доме. Второй дом, вернее, вторая его половина, попросторнее, разделённая на несколько комнат, сдавалась отдыхающим.
Тогда ещё Адлер утопал в зелени и не было жутких пробок на дорогах. Конечно, и здесь, на юге, чувствовалась неустроенность девяностых, но я был ребёнком, а море, солнце и растущие в бабушкином саду фрукты делали моё лето гораздо лучше, чем у многих моих тогдашних сверстников. Едва начинались каникулы, а я уже с ног до головы был покрыт въевшимся в кожу, не смывающимся даже зимой загаром и проводил на море все дни.
Мы с местными мальчишками ныряли наперегонки, мечтая однажды найти на дне пиратские сокровища, потому что кто-то пустил слух, что давным-давно здесь разбивались корабли с награбленным добром. А коли волны во время прилива всё равно выносили из глубины много чего, так почему же им было не прибить к нашему берегу горстку золотых монет или старинный пиратский кинжал? Жалко, что ли?
И поскольку наши знания о пиратах ограничивались в основном популярным мультфильмом "Остров сокровищ" с голосом знаменитого Армена Джигарханяна и огромным количеством песен, то и играли мы в Билли Бонса, Джима Хокинса и доктора Ливси. Были, конечно, и Слепой Пью, и капитан Смоллетт, и непременно Джон Сильвер. Мы говорили словами из мультика и, представляясь, обожали добавлять: "Характер скверный. Не женат". Тогда это казалось очень смешным. Он вообще был хулиганским, этот необычный мультфильм.
- Деньги-деньги, дребеденьги.
Позабыв покой и лень,
Делай деньги, делай деньги,
А остальное всё дребе-бе-день! - Распевали мы во весь голос, даже не догадываясь, сколько усилий тогда прикладывали наши родители, чтобы делать эти самые деньги, и сколько бед случалось у людей из-за их отсутствия.
Да, я же начал рассказывать о Лёньке. Его самого, а ещё его младшую сестрёнку Леночку и их маму, тётю Таню, привела в один из дней бабушка.
Она, как многие в разгар курортного сезона, сидела на старой деревянной скамеечке с табличкой "Сдаются комнаты", когда увидела плачущую женщину с тяжёлым чемоданом и плетущихся за ней по жаре ребятишек: мальчишку - моего ровесника и девочку помладше. Девочка тоже плакала, вцепившись в мамино платье, а мальчик, пытаясь ухватить чемодан, чтобы хоть как-то помочь, повторял растерянно.
- Мама, ну не надо. Не плачь, пожалуйста, мамочка.
Люди смотрели на странную троицу, но никто не двигался с места. Никто. Только не моя бабушка. Надо было знать её. Она совершенно не выносила чужой беды. Хрупкая, высохшая под южным солнцем, бабушка отличалась не только физической силой, но и потрясающей силой духа.
- За местом пригляди. - Кивнула она соседке и, оставив табличку на скамейке, поспешила следом.
- А ну, стой! - Велела женщине. - Куда детей по жаре тащишь? Случилось что?
- Деньги украли. Все до копейки. В поезде. - Еле произнесла незадачливая отдыхающая. - Я с таким трудом собрала. Из Иркутска мы. У Леночки здоровье слабое. Врачи сказали, на море надо. Чтобы окрепла. А как мы теперь? Мне даже телеграмму брату не на что дать. Да и пока он пришлёт, если собрать сумеет...
- Клуша ты. - Беззлобно поругала бабушка. - Прятать лучше надо было. Время сейчас такое. Да не реви. В войну люди выжили. И сейчас не бросим. Стой здесь.
Она засеменила к своему месту, подхватила табличку и скамеечку.
- Всё, бабоньки. Я домой.
- Никак сдала комнату, Анна Михайловна? - Встрепенулась соседка.
- Сдала. Чего у моря погоды ждать.
- Ох, и шустрая ты.
- Не завидуй, Соня. Отдыхающие не мамонты, не вымрут. На твой век хватит.
Она подошла к заплаканной женщине. Вручила мальчугану скамеечку.
- На-ка, неси. Звать как?
- Лёня. - Мальчик нерешительно посмотрел на мать.
- Вы не поняли. - Из глаз женщины вновь потекли слёзы. - Я не смогу заплатить.
- Мама серьги продала. И кольцо. - Хмуро сказал мальчишка. - Но это там ещё, дома.
- Не надо мне денег твоих. Слёзы вытри и за мной иди! - Бабушка погладила по голове притихшую девочку и сказала уже совсем не строго, а ласково. - Давай ручку, голуба моя. Не бойся бабушку.
- Я не боюсь. - Девочка подняла на неё такие же серые, как у брата, глаза. - Я пить хочу. И ножки болят.
- Сейчас придём и попьём, и покушаем. И ножки отдохнут. - Приговаривала бабушка, ведя гостей за собой.
* * * * *
Так в мою жизнь вошёл Лёнька. И не только он. Его мама потом отдала бабушке всё до копейки, хоть та и отказывалась. Они начали приезжать каждый год, и мы искренне считали их почти своей семьёй. Но это было позже. А тогда мы с Лёнькой пристально рассматривали друг друга, оценивая и прикидывая, получится ли дружба.
- Ты плавать умеешь? - Спросил я с некоторым превосходством.
- Умею. - Лёня насупился. - Я речку переплывал.
- Речка по колено была?
- Нормальная была речка. - Обиженно отозвался он.
- Всё равно не море. На море волны бывают.
- На реке тоже.
- Да какие там волны!
- В море плавать легче, вода солёная держит. А ты в реке попробуй.
- А я что, не пробовал что ли?
Мы побросались словами, а потом Лёнька смущённо провёл рукой по затылку.
- А ракушки здесь есть?
- Конечно. Всякие. И рапаны. Только у волнорезов они мелкие, за крупными в море выходить надо.
- Ничего. Мелкие тоже подойдут. - Обрадовался он. И объяснил. - Ребята просили привезти.
- А мама тебя с нами отпустит? - Я недоверчиво покосился на тётю Таню, которая что-то ласково говорила Леночке.
- Не знаю. - Лёнька пожал плечами. - Надо отпрашиваться.
Она отпустила. Большую роль в этом сыграла мамина и бабушкина помощь. Тётя Таня вообще быстро подружилась с моей мамой. Они вместе ходили на пляж, вместе готовили нам еду, возились с Лёниной сестрёнкой. А мы упивались обрушившейся на нас свободой.
Пацаны поначалу косились на моего нового друга.
- Кто тронет, будет иметь дело со мной. - Независимо сообщил я. Хотя справедливости ради и Стас, и Серёжка в нашей компании были старше, да и прилично сильнее меня.
- Больно надо. - Тряхнул мокрыми волосами Стас и посоветовал Лёне. - Ты это, в майке купайся. Обгоришь с непривычки.
Лёня удивительно легко влился в наше мальчишечье братство. Он не был заносчивым или конфликтным. Спокойно соглашался на условия игры, не пытаясь заполучить в ней главную роль. Иногда я даже ревновал его к другим ребятам. Мне казалось, что с ними он общается больше, а ведь это я привёл его к нам. Но он словно не замечал моих обид.
Лёнька удивительно заботливо относился к своей маме. Когда мы убегали на море, она обнимала его.
- Лёня, я прошу тебя. Без глупостей.
Он, ничуть не стесняясь, прижимался к ней и обещал.
- Хорошо, мамочка. Я помню. Не волнуйся.
- Что ты как девчонка? - Не выдержал я однажды.
- Я не девчонка. - Он повернулся ко мне. Его серые глаза потемнели. - Когда папа умирал, он просил маму беречь. Я слово дал.
Мне стало нестерпимо стыдно за собственную глупость.
- Прости, Лёнь. - Прошептал я. - Я не знал.
- Да ладно. - Покладисто согласился он. - Конечно, не знал. Мир?
- Мир.
По вечерам мы сидели в саду, под самодельным навесом и не могли наговориться. Мечтали обо всём подряд. И смело тратили не найденные пока сокровища.
- Я бы купил мотоцикл. Знаешь, такой спортивный, и шлем. - Говорил я. - Как пронёсся бы до Сочи!
- А я машину. Чтобы маму на работу возить. - Серьёзно говорил Лёнька. - Или со своей машиной можно ещё в деревню съездить. Картошка там дешевле, и вообще. Не в руках нести. Много можно всего набрать.
- Зачем тебе дешевле? - Удивлялся я. - Если у нас денег будет столько, что на всё хватит.
- Тогда бы я здесь жить хотел. Ну не обязательно здесь. Вообще, у моря. - Лёнька прикрыл глаза. Наверное, представил, как они живут.
- Тогда мы могли бы всю жизнь дружить. - Обрадовался я.
- А мы и так будем. - Пообещал Лёня.
* * * * *
Дни проносились удивительно быстро. Я молил время идти медленнее и каждый день тревожно поглядывал на календарь, но день Лёнькиного отъезда всё равно приближался.
В тот день мы даже не собирались купаться, хотели просто напоследок полюбоваться морем. И ребята тоже пришли попрощаться с Лёней. Незаметно разыгрались, развеселились. Я заметил, что Лёнька отплыл довольно далеко.
- Лёнь!
- Рудик! Там ракушка. Большая. У меня такой нет ещё. Я ребятам набрал, а эту маме достану.
- Не надо, Лёнька! Глубоко!
- Да нет, не очень.
Он нырнул, потом ещё. А потом вдруг я понял, что мой друг не выныривает, и поплыл туда, где видел его последний раз. Он был тяжёлый, даже в воде. Я так вцепился в него, что потом остались синяки, я задыхался, что-то кричал, плакал, хлебал горько-солёную воду, но упорно тащил, не зная, откуда взялись силы. Потом кто-то бросился на помощь, кажется, Серёжа. Подбежали взрослые.
- Лёнька, ты отцу обещал! - Как заведённый повторял я, трясясь не столько от холода, сколько от пережитого страха. - Ты обещал! Обещал!
Он задышал, губы порозовели, и тогда я зарыдал, скрючившись на камнях и не стесняясь никого на свете.
Какой-то мужчина гладил меня по спине и приговаривал.
- Тихо, тихо. Да ты герой, малыш.
Скрыть от родителей не получилось. Нас отвели домой, и сначала мы оба получили нагоняй, а потом тётя Таня по очереди целовала меня и Лёньку и что-то говорила и говорила мне. Что-то хорошее, но я тогда не запомнил.
Потом мы проводили вместе почти каждое лето. Спорили, влюблялись, мечтали уже совсем о других вещах.
И когда он позвонил в тот раз, нам исполнилось по двадцать пять.
- Да тут, понимаешь, такое дело... Рудик, у меня сын родился! Три семьсот, пятьдесят три сантиметра. В честь папы моего Алексеем назвали.
- Лёня, братишка, поздравляю! Ух ты!
- Рудик, я попросить хотел, чтобы ты у Лёши крёстным был. Ты сам понимаешь, после всего того я только тебе его могу доверить. Не откажешься?
- Да что ты! Спасибо, Лёня, правда, спасибо. Страшно только немного.
- Я думал, ты вообще ничего не боишься.
- Нет, дважды в жизни боялся. Тогда и сейчас. Неизвестно, когда больше.
* * * * *
Мы стоим с Лёшкой на берегу моря. Ему сейчас столько, сколько было нам с Лёней в год нашей встречи. Он прижимается русой головой к моему боку.
- Крёстный, а ты папу здесь спас?
- Нет, Алёшка, не здесь. Сейчас уже застроили всё. Да и не спасал я его, приснилось папе твоему.
- Спасал, спасал. Не приснилось. - Смеётся Лёша. - Мне и бабушка Таня рассказывала. Крёстный, а я уже лучше тебя плаваю. Вот сам завтра увидишь!
Но завтра у нас другие планы. Мы с Лёней идём показывать Лёшке совсем новый Адлер, который для нас всё равно остался городом детства. Это только наш день. Теперь ещё и Лёшкин. Когда немного подрастёт мой сын... Впрочем, это будет уже другая история.
- Нет, Лёша, завтра мы с тобой и с папой идём город смотреть. Но успеешь ещё наплаваться, вы же только приехали.
- Успею! - Вдыхая свежий морской воздух, соглашается крестник и проводит ладонью по русому затылку. - Ох, и соскучился я!
Я смеюсь, беру его за руку, и мы торопимся домой, не забыв помахать шепчущему что-то нам вслед прибою.
Активная ссылка на канал автора ♏️ https://dzen.ru/id/5f8f427d77454e74d3aae539 Ну какая она мачеха.
Рассказ
Жизнь имеет значение
- Элла, я вернулся! Ульяна дома? - Владислав Гурьевич поставил сумку в прихожей, -Элла, борщ есть? Погрей мне, чеснока почисть, и хлеба нарежь побольше, домашнего хочется!
Элла немного поморщилась, хорошо муж её не видел, но подумалось - эх, деревня! И пошла греть борщ.
- Ты мне про Ульянку нашу не ответила, - Владислав Гурьевич уже переоделся в треники и майку.
Сколько уже говорила - надень шорты или джинсы, для дома специально купила. Вроде нормально зарабатывает, с приличными людьми общается, а дома как мужлан. В ресторане ему невкусно, на приёме - скучно. И не старый вроде, но лоска нет, модные вещи носить не умеет. Мужлан и есть! -
Глядя на мужа подумала Элла, правда без раздражения и злости. Зря надеялась, что он изменится, да может и ладно?
Сама же Элла смотрела ему прямо в глаза и говорила воркующим голосом, - Да опять Ульяночка к подруге уехала, дня на три вроде, - и мужу очаровательно улыбнулась, подставив щёчку для поцелуя, - Влааад! А ты руки то мыл? Иди вымой, ты же с дороги, а может быть вечером к Ковалёвым сходим? Они опять звали, - и Элла деланно надула губки. Мужа она любила, но ей так и хотелось его под себя переделать.
Владислав Гурьевич, глядя на жену, усмехнулся - да-а-а-а, вот что значит жениться на женщине намного моложе себя. Вроде ведь всё хорошо, но ...
Мать его дочери Ульяночки родами померла, они в деревне жили. Поначалу бабки с дочкой ему помогали, а потом он Эллу встретил.
Случайно
В простом сарафанчике на берегу их реки - они с Ульяной поехали купаться, а тут ОНА с подругой.
Владислав с дочкой в мячик играли, мяч укатился в сторону девушек, Ульяночка к ним подбежала.
Элла ей кинула мяч и рассмеялась, - Держи! Ульяна ей обратно, потом подружке её тоже, так и кидали, пока к ним Владислав Гурьевич не подошёл,
- Ну что, девчонки, весело у вас, можно с вами? Примите?
Все трое давай хохотать, у Эллы в глазах смешинки, а что ж, Владислав Гурьевич мужик видный, спортивный, да и молодой. И всего-то ему под сорок тогда было. А Эллочке - двадцать три.
Они поначалу с Ульяночкой очень хорошо ладили, девчонки же, нашли общий язык.
А уж как Эллочка с ним, с Владиславом, ладила! Ой-ёй-ёй! И мужланом он ей тогда не казался.
Он уж и позабыл почти, как это бывает, а тут такое, в общем по любви они поженились, и до сих пор всё у них хорошо, особенно ночью.
Да только детей пока нет, а уже девять лет как женаты.
Дочка Ульянка совсем стала взрослая скоро девятнадцать, но вот у них с Эллой что-то раздоры пошли.
Да и какая она мачеха, Элла? Ну ё-мое, сама ж материнства не познала - жалел он Эллу.
Конечно, не мать, но по своему она Ульяну любит. А все её мысли Владислав по глазам видит. Знает, что и мужланом его считает, многое он замечает.
Но есть то, что не сыграть. Элла в трудную минуту весь свой пафос забывает. Ульянка как то болела сильно, так Элка от неё ночами не отходила.
А так да, Элла пофорсить любит, повыпендриваться. Муж ведь у нее три года как начальником заделался, Владислав и сам не ожидал, что его назначат. Так что, выходила якобы за солдата, а теперь генеральская жена, ну это образно.
- Ты меня, Элла, Владом не зови, не думай, что привыкну, не дождешься, - Владислав Гурьевич смачно откусил пол зубчика чеснока, поддел вилкой ломтик сала, и зачерпнул деревянной ложкой горячий бордовый борщ со сметаной. Любит он есть деревянной, она не горячая. Эххх, вкусно Элка готовит,
- Мать меня Славкой кликала, Славой и зови, имя хорошее. Дед мой тоже был Владислав Гурьевич, а батя - Гурий. Вот родишь мне сына, тоже Гурием назовем. Сейчас такие имена в моде, так что, не томись, Элла, всё у нас получится. Только не заставляй меня семьями дружить с руководством. Я в этой команде чин не самый высокий, для меня это потолок, не их я поля ягода. И не буду никогда.
Элла рукой щеку подпёрла, слушает. Ээээх, своего бы ей дитя, переключила бы мысли, женщиной, матерью бы стала. Владислав Гурьевич доел борщ, Элла ему кусок отварного мяса выложила на тарелку и ломтики жареной картошки.
Ждала, наготовила, Владислав попробовал, - Эллочка, ну сразу чувствую, что я дома! А Ульяна с чего это вдруг у подруги? Не поладили что ли опять? Эх, девки, отец в командировке, так сразу раздрай!
Он отложил ложку, обнял жену, и с Эллы тут же вся надуманная спесь и слетела,
Ну даже если немного и мужлан, и что? Да пусть они так и думают, им бы такого мужика найти! Завидуют, вот и болтают невесть что, -
решила Элла.
Старые знакомые до сих пор в шоке, что Эллочка вышла за простого тогда ещё работягу, да ещё и с ребёнком. Вот и капают ей периодически на мозги, что они не ровня.
********************************
Ульяна жила у подруги Алинки на даче.
Дома с Эллой стало просто невозможно, она стала нервная какая-то, а ведь ещё недавно они были как подруги. Включила мамочку, молодая слишком, Ульяна не могла её в этой роли воспринимать.
Погода была отличная, решили пойти на карьер искупаться. Там песочек, почти как на курорте. Наплавались, сели у воды позагорать.
Алинка что-то про своего парня рассказывала, а Ульяна кивала ей лениво, на природе её разморило после купания. И наблюдала за девочкой, что с мячиком купалась.
Даже вспомнила, как они с Эллой в такой же чудесный день познакомились. Правда Ульяна была постарше, чем эта девочка.
Девочка бросала мячик на воду и смеялась, за ней наблюдал парень с берега. Потом к парню подошли знакомые, он отвлекся. А девочка легла на мяч, обхватив руками, и крикнула,
- Смотри, я плыву!
Поплыла, но мяч из под неё выскользнул, а она испугалась, хотя там и не глубоко.
Ульяна подскочила, помогла ей подняться и выйти из воды, но она плакала.
- Василиса, ты чего? - парень схватил её на руки, - Я же тут, на секунду отвернулся!
- Паа-ап, я плыла и упала, - всхлипывала девочка, - А мой мячик уполыы-ы-ыл, - от обиды она опять расплакалась.
Ульяне стало её и жалко, и смешно, такая милая! Она зашла в воду, догнала мяч, вышла и вернула его девочке,
- Держи, и больше не теряй, и не плавай одна, только с папой и с мамой, поняла?
Малышка кивнула, слёзы тотчас высохли, - Да! - она смотрела на Ульяну так, словно она фея.
- Спасибо, - парень взял девочку на руки, - Ну что, держись крепче, пошли домой! - и пошёл, а девочка помахала свободной ручкой Ульяне.
- Это Артём со своей дочкой Васькой, хорошенькая, да? Он один её растит, представляешь? Недалеко от нас живут, его девушка в роддоме от ребёнка отказалась и уехала. Артём забрал и растит её вместе с матерью своей, - обьяснила Алина.
- Сбежала? От своей дочки? - не поверила Ульяна, - А рожала зачем?
- Да кто ж её знает, они встречались, Артём ей замуж предлагал, не любила его наверное, разве таких поймешь? - махнула рукой Алина.
На следующей день уже на подходе к карьеру Ульяну чуть не сбила с ног Василиса,
- Уррррра, ты пришла, будешь со мной купаться?
Алина насмешливо покачала головой, а когда увидела Артёма, несущего им лимонад и мороженое, присвистнула, - Ну вот мы и приплыли, кажется кто-то кому-то приглянулся!
Когда Ульяна уезжала, Артём попросил её номер телефона, а Василиса плакала и не хотела её отпускать.
Дома Элла и отец были какими-то загадочными, Элла звала теперь отца Славой, так, как его бабуля называла. И вообще что-то изменилось, а через месяц Элла смущенно сообщила Ульяне, - Представляешь, у тебя скоро будет брат или сестричка! А потом спросила как-то заискивающе, - Уля, а ты моего малыша будешь любить?
Ульяне вдруг стало жалко свою молодую мачеху, словно та была её младше и не умела сказать о том, что хочет, чтобы у них была дружная семья. И Ульяна порывисто обняла Эллу, вспомнив, как та жалела её, и кормила, и утешала, и похоже понимала и боялась, что не будет она Уле матерью, не сможет.
- А мне парень нравится, - вдруг проговорилась ей Ульяна, сама даже не знает, и как она так проговорилась! - Он мне звонит каждый день, а у него дочка есть, ты представляешь, Элла?
И Элла вдруг обняла Ульяну, и взглянула на неё не как обычно шутливо, а иначе, почти по матерински,
- Да уж конечно представляю, Уля, но это... это очень непросто, ты пойми, лучше не начинать встречаться, если чувствуешь, что это тебе не по плечу!
- Я не знаю, но мне Артём очень нравится. Он такой сильный, мужественный, меня к нему тянет! Он надёжный, понимаешь? А Василиса, она плакала, когда я уезжала. Я ведь такая же была, Элла! - пыталась объяснить Ульяна, а Элла кивала ей, а сама думала, как же всё это ей понятно...
- Да какие же вы мачехи, а? С ума с вами сойдешь, одна ещё матерью не стала, а теперь и ты, Ульяна! - бушевал Владислав Гурьевич. Потом повернулся к Артёму, прищурился,
- Ну смотри у меня, парень!
И мужчины пожали друг другу руки, причем Владислав Гурьевич смотрел на Артёма строго, словно предупреждал, Артём же - вызывающе!
***********************************
Маленький Гурий обожает сидеть на руках у старшей сестры. Ульяна качает братика, - Смотри, воо-о-т наша мама идет! Наша мама, - Ульяна примеряет это слово на вкус, она его никогда не говорила раньше, и ей нравится, - Ма-ма! Иди к нам скорее, мы тебя ждём!
Элла смотрит на падчерицу вопросительно и одновременно любуется и Ульяной, и сыночком.
Да, мама, а почему нет? Она стала это чувствовать и это ощущение заполнило её с рождением Гурика. И теперь ей стало казаться, что и Уля её дочка. Конечно её, а как же, ну а чья ещё. Ведь это она, Элла, была с ней всегда. Конечно её.
- Мама пришла, видишь, Гурик? - Ульяна передала малыша Элле, и не удержалась, приобняла её, шепнула, - Спасибо тебе...
Это Василиса уже зовет Ульяну мамой, ей легче, она маленькая. А Ульяна пока не готова, но она счастлива, что у неё есть отец, и Элла, и Василиса. И конечно Артём, он немного похож на отца, Элла смеётся, - Пошли наших мужиков кормить, они с работы пришли.
И для Ульяны в её жизни теперь всё правильно, всё сложилось, как ей было надо. Когда чувствуешь, что это твоё, родное, можно смело идти с родными по духу рука об руку.
И так и должно быть, когда в доме царит любовь.
Активная ссылка на канал автора ♏️ https://dzen.ru/life_matters