Танюшка

— Бабуль, — канючила Танюшка, — Ну, когда уже мы закончим?
Сегодня с раннего утра внучка с бабушкой окучивали в огороде картошку. Вот уж и солнце поднялось довольно высоко, а впереди были ещё нескончаемые ряды картофельных джунглей.
— Скоро, — ответила бабушка, — Погодь маненько. Вот рядок последний пройду и пойдём в избу, отдыхать.
Солнце палило немилосердно, на небе ни облачка, Танюшке хотелось на речку, но бабушка говорила, что прежде всего работа, а уж потом удовольствия.
— Уф, не могу больше, — сказала Танюшка и села прямо на ботву.
— Ишшо чего, всю картоху помнёшь гузкой своею, — прикрикнула бабушка на девочку, — Иди уж в избу пока, чаю приготовь, а я сейчас приду.
В избе было прохладно, ветер, задувавший в окошки, развевал белоснежные занавески и приятно освежал. Лениво жужжала муха где-то под потолком. Танюшка поставила чайник на плиту — бабуля всегда пила только горячий, даже в жару. Холодный чай она не признавала, называла его помоями. Приготовила на стол блюдца и чашки, достала со шкафа бублики с сахаром. В сенях послышалась возня.
— Бабуля идёт, — подумалось девочке.
Но в избу вдруг вошёл незнакомый мужчина. Танюшка оробела.
— Здравствуйте, — сказала она негромко, — А бабуля в огороде. Сейчас я её позову.
— А я к тебе приехал, Таня, — ответил мужчина.
Девочка замерла с широко распахнутыми глазами и… проснулась.
Проснулась в постели, в их с отцом квартире, посреди большого шумного города.
— Снова бабушка снилась — подумала она, — Надо в храм зайти, записку подать о упокоении, свечи поставить. К чему бы это бабуля приснилась? Может предупредить нас с отцом хочет о чём-то?
Девушка начала собираться на работу, а из головы не шёл увиденный сон, душу щемила тоска. Как хотелось бы вернуться сейчас туда - на двадцать лет назад, в бабушкину избу, пробежаться по лугу! Танюшкин луг - называла его бабуля.
Он раскинулся прямо перед домом, бабушкина изба стояла на отшибе от остальных и как бы на пригорке. Широкий луг, который в детстве казался маленькой Танюшке и вовсе бескрайним, качался белыми пушистыми волнами под полуденным солнцем — это цвели одуванчики. Точнее уже отцвели. И сейчас стояли белыми волшебными шарами, покачиваясь от малейшего дуновения ветерка на своих тоненьких зелёных ножках. Таня разбегалась от самых ворот и с громкими криками неслась по лугу, пугая бабушкину козу Маньку, что паслась тут же, а в воздух летели-летели белые парашютики, и впереди было ещё целое лето. Как раз в одно такое лето и появился в её жизни отец. Совсем нежданно и негаданно.
Мать Тани умерла при родах. А отца никто не знал. Так и не призналась она никому до самой смерти, даже родной матери. Училась она в городе на швею. Видимо, парень обманул её, бросил, тогда это был позор, да ещё в деревне. Но мудрая бабушка, потерявшая к тому времени мужа на фронте, к счастью, приняла дочь. Не выгнала, не отправила на а.б.о.р.т, а напротив, ещё и закрывала рты любопытным деревенским бабам, говоря, что муж у Надежды (дочери) есть, он военный, отправили его по службе в Забайкалье, а дочка на сносях, вот и осталась пока поближе к матери, чтоб было кому помочь с младенцем после родов. Деревенские сплетницы шушукались за спиной, конечно, но в глаза волевой и строгой бабушке сказать свои гадости не смели.
А потом начались преждевременные роды, всё-таки из-за стыда и отчаяния не выдержало сердце Надежды, не доносила она до срока своё дитя. Пока довезли до города, пока то да сё, ребёнка-то успели достать, а вот сердце Надежды остановилось. Не спасли. Ещё глубже залегли морщины на бабушкином лице. Да не сломить её, крепко было дерево её жизни, закалённое горем. Взяла она внучку на воспитание. С первых дней жизни выходила и выкормила, козьим молоком выпаивала, и выросла Танюшка всем на зависть — ладненькая, округлая, глазки ясные, косички русые торчат в стороны, попрыгушка да хохотушка.
Когда пришёл в их избу в жаркий летний полдень отец, ей уже исполнилось шесть лет. Отец с бабушкой долго сидели в тот день и о чём-то говорили. Бабушка сначала была строгая и даже злая, а потом долго плакала и достала из шкафа старые фотографии, где Танюшкина мама молодая была, и те, где сама Таня маленькая. Отец долго разглядывал фотографии, видно было, что ему тяжело и горько. Может это было позднее раскаяние?Таня сидела в углу и играла своими куклами, из разговора бабули с отцом она мало что поняла. Уже позже, когда она подросла, и было ей лет пятнадцать, отец усадил её однажды рядом с собой и поведал ей их с мамой историю. Банальную, как и тысячи других, и в то же время неповторимую, как каждая из них…
Да что теперь осуждать и рассуждать? Что было, того не вернёшь, а дочка Танюшка вот она, перед ним стоит — отцова копия, и цвет глаз, и линия подбородка, и ямочки на щеках, даже выражение лица отцово. Долго думали они с бабушкой и решали, как с Танюшкой быть.
— Одна я, Юра, осталась, нет у меня никого кроме внучки. Оставь ты её мне пока, тут и приволье и природа, а сам приезжай с городу, когда пожелаешь, мы тебе рады будем. Тут и школа ведь у нас есть и деревня немаленькая. Пусть растёт девчонка на свежем воздухе. А уж потом сама решит как ей быть, как взрослой станет.
Так и сделали. Отец приезжал постоянно, на каждые выходные. Помогал бабушке по хозяйству, матерью её стал называть, сам-то он был детдомовский, квартиру ему дали в городе однокомнатную, на стройке работал сварщиком, деньги хорошие получал. А вот так и не женился всю жизнь. Бобылем и прожил. Отчего так, Танюшка никогда не спрашивала. Бывает в жизни и такое, все судьбы разные, нет двух одинаковых и сердце у каждого своё — одному через неделю милая надоест, а другой и мёртвой будет верность хранить. Не Тане отца с матерью судить.
Приезжал отец всегда с подарками, с Таней крепко сдружился, вместе они и с горы зимой катались и снеговиков лепили, и поделки всякие делали. Деревенские приумолкли. То бабушка с Танюшкой к нему поедут в город, то он к ним. Как подросла Таня, стала на все каникулы к отцу уезжать, а после школы и совсем перебралась к отцу в город. Поступила в медицинский университет, захотела стать врачом, чтобы жизни спасать, в память о маме своей. Когда училась на третьем курсе, не стало бабушки. Похоронили её в родной деревне. А дом не стали продавать, на выходные туда ездили, ведь там в каждой досочке душа жила, живой дом-то.
Отучилась Таня, работать пошла. Квартиру свою отец давно уже разменял на двухкомнатную, чтобы Таня могла жить в своей комнате. И завещание на дочь оформил. Танюшка, бывало, говорит ему:
— Папа, да что ж ты! Ещё жить да жить. Вот поженимся мы с Толиком, внуков няньчить станешь.
Однако не пришлось. Заболел отец. Татьяна его срочно к своим коллегам повела. А там р.а.к лёгкого. До последнего момента скрывалась коварная болезнь, не давая о себе знать. А когда появились симптомы, поставили отцу четвертую стадию. Как же плакала Танюшка, как корила себя, что отца не уберегла. А ещё доктор! Хотела даже бросить она свою профессию, недостойной себя считала белого халата. Но отец вмешался :
— Не дури, дочка, нет тут твоей вины. Это я по грехам своим ответ несу.
— Папа, да какие грехи у тебя!, — плакала Танюшка, — Да ты за свою жизнь и мухи не обидел.
— Значит, есть за что, дочка, Богу-то виднее. А ты позвала бы мне священника. В церковь-то я всю жизнь не ходил, поздно и начинать, наверное, а всё ж не хочется с собой тяжесть грехов-то уносить. Не осилю боюсь ноши. Чувствую мне недолго осталось, позови, Танюшка. Исповедоваться хочу.
Отец и правда уже не вставал. Почти не ел. Ужасные б.о.л.и выматывали его. И Таня, не откладывая в долгий ящик, привела домой батюшку. Он прошёл к отцу в комнату и в квартире сразу запахло ладаном и ещё чем-то непередаваемым и таинственным, словно батюшка в его облачении был частицей другого мира — неведомого, далёкого, того, где живёт любовь и свет, и где пребывают упокоенные души.
Нет, Таня вовсе не собиралась подслушивать. Она была прекрасно воспитана и осознавала, что подобное поведение мерзко. Так произошло само собой. Отец говорил слишком громко, почему-то так ему было легче, не так больно. Таня подумала, что ей надо было уйти на время из квартиры, но теперь было уже поздно. Невольно она услышала нечто такое, что теперь уже не в силах была оторваться и замерла посреди комнаты, прижав пальцы к губам.
Из-за стены шёл гулкий голос отца:
— Не любил он её никогда батюшка. Так, поиграться хотел. Надежда-то ведь была красавица! Мы в одной компании были, дружили. А где уж она с ним познакомилась, не знаю, он не наш брат был, из богатой семьи. А она, глупая, не поняла что он просто маменькин сынок, не разглядела… После того, как он узнал о её беременности, родители его сразу отправили куда-то к их дядьке на север, чтоб даже не нашла его Надежда. А ему что, и горя нет, и там девок портил. Да только долго-то не прогулял, у.б.и.л.и его там, на севере, в пьяной д.р.а.к.е. К жене чьей-то, говорят, начал ходить. А я что?… Я Надежду без ума любил. Но сердцу не прикажешь, не приглянулся я ей. А потом и вовсе она уехала на родину, в деревню. А я всё равно о ней узнавал, что да как у неё там, через знакомых. Потом и передали мне — у.м.е.р.л.а, мол, Надежда при родах.
Отец замолчал и Татьяна слышала, как горько плачет взрослый мужчина.
— Ну, а дальше что? Сам не знаю, как мне это в голову пришло, батюшка, не шла у меня Надежда из головы. Знал я, что дочь у неё осталась, что воспитывает её бабушка, легко ли ей? Одна. Старая уже. Да и девчонку небось безотцовщиной дразнят. И меня осенило. А я тогда на стройке работал уже, получал неплохо. Квартиру дало мне государство, спасибо.
Приехал я к ним летом. Думал, если не прокатит, то хоть буду знать, что попытался. А как в избу-то вошёл, да Танюшку увидел — обомлел. Она копия моя! Как такое на свете бывает, а? Прости меня, Господи… Обманул я их, батюшка, обманул. Но ведь из любви я это сделал. И до сих пор я Надежду люблю. Не хочу я Танюшке открывать правду, даже сейчас, хоть и надо бы, наверное, грех на мне. Вырастил я её как родную. И бабушку, как мать родную любил. И жизнь я, батюшка, счастливую прожил. Прости ты меня, Господи, за мой грех, за обман мой…
Отец плакал. Плакала и Танюшка за стеной. Не о вскрывшемся обмане. А о человеке с большим сердцем, о настоящем отце, который стал для неё ближе, чем родной по к.р.о.в.и. А вот сейчас он уходил, и уносил с собой свою любовь к ней, свою нескончаемую доброту и заботу. И никогда не услышит она больше его ласковое «Танюшка», не прибежит домой с работы, взахлёб рассказывая о том, как прошёл её день, ведь некому будет больше слушать её, подперев кулаком щеку, и улыбаться, глядя на то, как искренне она возмущается тому, что Иванова из пятой палаты совсем не слушается врачей. Нет, она ни за что на свете не выдаст отцу, что нечаянно подслушала его признание, он заслужил того, чтобы уйти спокойно и достойно, не тревожась о ней.
После ухода священника отец заметно успокоился и лежал торжественный и тихий. Они немного поговорили с Танюшкой, вспоминая прошлое, а потом она долго сидела с ним рядом, держа его руку в своей и поглаживая твёрдую и сухую отцову ладонь, пока он не уснул.
Ночью отца не стало. Он ушёл во сне мирно и неслышно, сделав последний вздох.
После п.о.х.о.р.о.н Танюшка взяла отпуск и поехала в деревню, в бабушкин дом. На лугу цвели одуванчики, как и в то жаркое лето, когда в избу впервые вошёл отец.
Автор: Елена Воздвиженская отрывок из книги "Качели Ангела"
Мужа оставлю себе
-Я подала на тебя в суд, - такими словами встретила вечером мужа с работы Светлана, - я хочу, чтобы ты платил мне алименты на дочку.
-Какие алименты? Мы что в разводе? - растерянно пробормотал Никита, снимая куртку. - Что ты за ерунду болтаешь?
-Никакой ерунды я не болтаю. Я забыла, когда видела от тебя деньги. А мне нужно ребенка кормить. Как ты себе представляешь, что я буду продукты воровать в магазине, что-ли? И ребенок растет ему постоянно что-то нужно. У него пальцы в ботинках уже так упираются, что он плачет, говорит, что не может хорошо ходить. Ты не думаешь, что на все нужны деньги?
-Почему я не думаю, я думаю, но ты знаешь о моих обстоятельствах.
-Какие такие у тебя обстоятельства, если у тебя есть жена и ребенок, которых нужно кормить и одевать? Да я для себя ничего не прошу, но ты же должен хотя бы на сына мне деньги давать.
-Слушай, я просто не мог ничего выкроить эти пару месяцев.
-Слушай, а когда ты приходишь домой и просишь что-нибудь поесть, ты не думаешь, на какие деньги я это покупаю?
-Но ты же тоже что-то зарабатываешь?
-А кто сказал, что я должна кроме сына кормить взрослого здорового мужика, который не дает мне денег уже в течение нескольких месяцев.
-Ну не преувеличивай, всего-то пару месяцев.
-А в этих месяцах шестьдесят дней и каждый день нужно что-то кушать, и почему-то даже не один раз! То ты разбил машину и все деньги ушли на ремонт, то твоя мать сильно заболела, и ты отдал ей деньги на лечение.
-Ты имей совесть, ведь это моя мать, я должен ей помогать.
-Несомненно должен, но не всю же зарплату ты должен был ей отдать. Ведь твой ребенок тоже хочет есть и у него свои запросы. А кроме того, у твоей матери еще двое детей, кроме тебя, что-то они не спешат ей помогать. Как это объяснить?
-Ну ты же знаешь, что у Маринки ипотека, а Кира сама копейки зарабатывает.
-Да, и поэтом ты и им стараешься помогать.
-Ну я же старший брат.
-А еще ты- муж и отец, и должен приносить в семью хоть какую-то сумму денег. Вот теперь я подаю за алименты, и мне будут переводить четверть твоей зарплаты.
-Ты, наверное, с ума сошла? Ты решила разводиться со мной?
-Нет, до развода еще дело не дошло, но алименты я буду получать. Мне надоело перебиваться с копейки на копейку и кормить взрослого мужика. Я уже забыла, когда я себе-что-нибудь покупала, даже колготки. Я хочу, чтобы ты тоже участвовал в семейном бюджете.
Светлана вышла из кухни, но слышала, как Никита с кем-то долго говорил по телефону.
-Наверное, матери жалуется на жену-стерву, которая требует с него денег. Они ведь так обо мне говорят, что мне от Никиты только деньги нужны.
Утром, когда Никита был на работе, а сына Светлана отвела в садик, ей позвонила свекровь.
-Светлана, это правда, что я слышала, - начала она официальным голосом.
-А что вы слышали? - как ни в чем не бывало, спросила Света.
-Что ты подаешь на Никиту на алименты.
-Да, это правда. Я подаю на алименты, потому что мне надоело, что все деньги он отдает или вам, или сестрам, но в семью ничего не несет. Я отнесу в бухгалтерию исполнительный лист и все. Двадцать пять процентов зарплаты я получу.
-А ты знаешь, сколько Никита получает?
-Нет, по вашей милости не знаю. Он же всегда часть относил вам, а еще помогал сестрам. У одной- ипотека, у другой зарплата маленькая. А наш сын в чужих обносках ходит. А тут он еще машину чужую разбил, ему пришлось кучу денег отдать. И почему-то никто из вас ему не помог. Почему такая несправедливость?
-Света, ты несправедлива и к своему мужу, и к нам. Помогать своим близким — это нормально.
-Да, если помогать, но не полностью содержать. И получается, что это игра в одни ворота. Он всем помогает, кроме меня и сына, а ему никто помогать не хочет. Когда я хотела выйти на работу, вы наотрез отказались сидеть с Глебом, мне пришлось отказаться от превосходного предложения. Теперь Глеб ходит в детский сад, но мне приходится постоянно отпрашиваться, если мальчик заболеет, потому что вас просить о чем-то бесполезно.
-Но я же больная женщина.
-Не такая уж вы и больная. Когда вам нужно, вы болеете, а когда есть возможность отдохнуть или развлечься, то сразу выздоравливаете. И зачем вы мне сейчас звоните? Убедить не подавать исполнительный лист? Так этого не будет. Я все равно получу свои деньги.
-Какая нахалка! - выдохнула свекровь и бросила трубку.
Через час позвонила сестра Никиты Марина.
-Света, мне сейчас мама позвонила, она плакала. Зачем ты ее обидела?
-Я ничем ее не обидела. Я просто сказала, что я подала на Никиту на алименты?
-Вы, что, разводитесь? – ахнула девушка.
-Нет, своего мужа я оставлю себе. Но я подала на алименты, и теперь буду получать двадцать пять процентов со всех видов его заработка в пользу нашего сына. Мне надоело содержать взрослого мужика, который ничего не приносит домой. Он забыл, что, кроме сестры и матери, у него есть жена и сын.
-Слушай, ты вообще обнаглела. Какие алименты? Это же такой позор!
-В чем позор? Сотни тысяч женщин получают алименты со своих мужей…
-Да, но вы живете вместе, и ты вдруг решаешь подавать на алименты, как жены алкоголиков и наркоманов. То есть таких мужей, которые сами не могут донести деньги до дома.
-А мой муж и не может сам донести деньги до дома. Он же вам отдает их.
-Кому это нам?
-Да тебе, твоей сестре, матери.
-Но матери нужно помогать, она –старая и больная.
-Да, но вы с сестрой тоже старые и больные? Непонятно, почему он должен все раздавать вам, а мы с сыном должны голодом сидеть?
-Ну если он нам понемногу и помогал, то это только показывает, что он- отличный брат.
— Значит, он – отличный брат, но отвратительный отец и муж. Когда сын просит его что-то купить, он сразу отговаривается нехваткой денег. А потом просит у меня. А я и сама немного зарабатываю. Д и вообще мне непонятно, почему, живя вместе со мной, он все деньги отдает на сторону.
-Послушай, света, у меня ипотека. Я просто не справляюсь, поэтому мне брат и подкидывает понемногу. А у Киры, ты знаешь, зарплата крошечная. Ей вообще ни на что не хватает.
-Он вовсе не обязан тебе и ей что-то подкидывать. Возьми вторую работу, если не справляешься и решай свои проблемы сама. Теперь я буду получать часть его зарплаты и премии, и вообще со всех его доходов. Может быть, это его чему-нибудь научит. А вы присосались как пиявки к моему добрячку и живете припеваючи. Еще немного и мы бы с ним развелись. А я этого вовсе не хочу. Никита – хороший человек, но слишком сильно любит своих сестре и мать, а они беззастенчиво этим пользуются. Поэтому я и подала на алименты и не стоит меня переубеждать. Я все сказала.
Светлана положила трубку и гордо улыбнулась. Наконец-то она поступила правильно, чтобы сохранить свою семью и решить проблему с деньгами. Пусть свекровь и золовки ругают ее и обвиняют во всех смертных грехах, но она точно знает, что права.
— Вторую неделю тут лежим, а к этой бабульке в углу никто не приходит, — громким шепотом проговорила Лена моя соседка по больничной палате, дородная женщина, лет тридцати пяти.
Я согласно кивнула. Сама не так давно думала о том же самом. Сухонькая старушка чем-то напоминала мне мою бабушку, ту, что жила в деревне и к которой меня иногда оправляли погостить во время летних каникул. И пахло от ее вещей так же, печным дымом, луком и сыростью.
— Нина Петровна, выпьете с нами чаю? — мне показалось, что старушка проснулась.
— Чаевничайте девочки, не глядите на меня. У старых людей аппетит не тот.
«Или скромность не позволяет, угоститься чужим печеньем», — подумала я, установив на тумбочку рядом со старушкой чашку чая и блюдце с печеньем.
— А вы за компанию, Нина Петровна, аппетит и придет!
Мы с Леной второй соседкой по палате переглянулись. Наша старушка была не только одинокая, но ужасно стеснительная — самое опасное сочетание, на мой взгляд.
Той же ночью я проснулась от странного звука, рядом будто бы кто-то плакал. Я полежала немного, прислушиваясь, и поняла, что это наша старушка тихонечко шмыгает носом, чтобы никого не разбудить.
— Нина Петровна, что случилось? Что-то болит? Позвать врача?
— Нет, нет, Машенька, не беспокойтесь. Это я о своем плачу. О сыне вспомнила.
— А где же он, ваш сын? — Лена тоже проснулась и, присев на кровати, накидывала халат.
— Ой, простите, разбудила вас все же, — запричитала старушка.
— Вы лучше о сыне расскажите, а то Лена больше сегодня не уснет, — улыбнулась я.
— Сыночек мой сейчас в Москве живет, мы редко видимся, вот и скучаю я.
— А вы что же к нему не едете? Или сын вас не зовет? — спросила Лена, пересев на мою кровать.
— Звал как-то раз, но с тех пор как женился, перестал приглашать. Да и куда мне на старости лет?
— В гости-то к вам он хотя бы приезжает?
— Раньше часто бывал, а теперь уж, почитай, пять лет не виделись.
— И вы, что же, не сообщили сыну о том, что в больнице лежите? — спросила я.
— Зачем же его лишний раз тревожить? Да и нет у меня теперь его номера, — Нина Петровна вытерла глаза тыльной стороной ладони.
— Как так нет номера? — воскликнула Лена.
— Так телефон, что мне Алеша привез, поломался, а номер внутри был, я и не подумала его записать, ум сейчас не такой цепкий.
— Как зовут вашего сына? Можно попробовать его отыскать, — предложила я.
— Не нужно, не нужно, Машенька, — замахала руками Нина Петровна и я подумала, что возможно женщина права. Зачем лишний раз тревожить сына, который до сих пор не удосужился изыскать возможность связаться с матерью? Хотя обстоятельства бывают разные. Возможно, с ним что-нибудь случилось.
Я озвучила свои мысли, и Нина Петровна тут же перестала плакать.
— А вы девочки на самом деле можете сами найти Алексея? Не обращаясь в милицию?
Мы с Леной посмотрели друг на друга.
— Попробуем.
На следующий день мы все утро рыскали в соцсетях в поисках сына Нины Петровны. Наконец, найденный мною седовласый красавец, оказался тем самым нужным нам Алексеем Соколовым. Только он был зарегистрирован как Алекс Сокол, попробуй, догадайся, что у человека в голове?
— Алешенька! Да, это он, Маша! Надо же, как повзрослел, — Нина Петровна поглаживала сухими пальцами экран ноутбука, где красовалось фото ее сына. А я тут же, не спрашивая разрешения, написала этому Соколу послание. Сообщила о том, что его мать утеряла его номер телефона и не может связаться с ним. Рассказала, что пишу из больницы, где сейчас и находится его мама.
Ответ пришел моментально. Сокол писал: «Передавайте маме привет от меня. И пожелайте скорейшего выздоровления». «И все?», — спросила я. Он не ответил и вышел из контакта. Я сидела как громом пораженная. Мы с Леной потратили гораздо больше времени и сил на этого человека, чем он на свою мать.
— Не отвечает пока ваш сын, Нина Петровна. Наверное, на работе занят, — поспешила сообщить я, и захлопнула ноутбук.
Когда я рассказала обо всем этом своему мужу, он долго возмущенно молчал. В прошлом году мы похоронили свекровь, и Гриша до сих пор очень болезненно переживал потерю своей мамы.
— Давай я сам с ним поговорю, — предложил муж.
— Считаешь, это что-то изменит?
— Ты права, такой сынок ненароком может причинить еще большую боль.
— Зачем я только предложила его искать? Дала женщине надежду.
А вечером мне пришло сообщение от собственного мужа. Гриша писал: «Добрый день, Мария! Огромное вам спасибо за то, что связались со мной. Прошу, передайте маме, я ее очень люблю и надеюсь, что она скоро поправится! Я работаю сейчас в спецслужбах и пока не могу связаться с ней. Но как только мои дела позволят, я обязательно приеду навестить ее и привезу ей новый телефон. Такой, который никогда не сломается».
Под текстом была подпись: Алексей Соколов.
Я улыбнулась.
— Нина Петровна! Смотрите, ваш Алеша написал!
— Правда? — старушка подскочила на кровати.
— Да!
Я прочла вслух послание мужа.
— Ох, девочки! Как же я вам благодарна! Ведь я думала, с Алешей что-то случилось! Не мечтала уже увидеться с ним. Много ли мне осталось?
Каждый день мой муж Гриша писал сообщения от Алексея, сына Нины Петровны. Ограничивался дежурными фразами, такими как: «У меня все хорошо и на работе, и в семье!», «Ты мама, главное поправляйся скорее, и мы скоро увидимся», и так далее. Мы все трое, Лена была в курсе происходящего, наблюдали, как наша старушка расцветала буквально на глазах и уже не знали, как остановиться. Понимали, что поступаем не очень хорошо, даем пожилой женщине напрасную надежду, но она так радовалась этим посланиям, что и у нас на душе становилось светлее.
Перед самой моей выпиской, пока Нина Петровна была на процедурах, в палату вошел наш лечащий врач Семен Васильевич.
— Просто ума не приложу, что делать с вашей соседкой? — посетовал доктор. — Живет совершенно одна, в старом домике с печкой. Соседи алкаши, помощи от них не дождешься. У нее еще и водопровод зимой замерзает, так она воду таскает ведрами с колонки. Думал таких штук уже не существует. Никак нельзя Нине Петровне сейчас такие тяжести носить, а она упрямится. Не дает никаких контактов своих родственников. Я бы с ними поговорил о том, чтобы забрали пока старушку к себе. Хотя бы до весны.
Мы с Леной переглянулись, подумав, вероятно, об одном и том же. Даже если доктор свяжется с сыном Нины Петровны, тот вряд ли предложит забрать мать к себе.
— Вы девушки попробуйте что-нибудь разузнать у нее, — печально улыбнувшись, попросил доктор.
— Попробуем, — пообещали мы с Леной, а в моей голове уже зародилась одна идея.
Вечером, накануне моей выписки, приехал Гриша, забрать сумки и просто проведать меня. Ни одного дня не проходило, чтобы муж не посетил меня в больнице, соседка Лена даже смеялась, утверждая, что мой Григорий привязан ко мне будто веревочкой.
— Гриша, а знаешь, что доктор говорит..., — начала я и пересказала мужу слова Семена Васильевича.
— Вот как такое может быть? Явно Нина Петровна своего сынка баловала, пока он маленький был. А теперь он устроился в жизни, а мать и знать не хочет.
— Да, да, — покивала я.
— А я вот, Машка подумал, пусть Нина Петровна погостит у нас? До весны. Что здесь такого? У нас комната пустует с тех пор как мама...
Гриша не договорил, тяжело вздохнув.
— И, правда, Гриша, было бы чудесно! — воскликнула я, будто бы просто соглашаясь с ним. На самом деле, именно эта идея родилась у меня, после разговора с врачом. — Только, вот как уговорить Нину Петровну? Она такая скромница, что даже печенье чужое боится взять. Не то, чтобы жить в чужом доме.
— А мы скажем ей, что общаться с сыном она пока может только через нас. Да еще и от него самого что-нибудь прибавим, мол он умоляет ее пожить пока с нами, а через пару месяцев, когда придет весна, он сам лично за ней и приедет.
Мы так и поступили. Написали еще, что Алексей обещает весной приехать не просто в гости, а поживет у матери некоторое время. Отремонтирует ей дом и удобства все проведет, чтобы мама на колонку за водой не бегала.
Только услышав такую новость, Нина Петровна согласилась поехать к нам. Ее еще пару дней продержали в больнице и мы как раз успели подготовить все к приезду гостьи. Все подготовить и всех подготовить. Моя мама, например, была крайне удивлена таким моим поступком.
— Маша, я не понимаю, я думала, ты выросла! Это пока ты была маленькой, таскала в дом то кошек, то собак, а теперь что?
— Мамочка, Нина Петровна не собачка, и никого я в дом не тащу. Она наша гостья, погостит у нас пару месяцев и уедет.
— Все равно, я не понимаю, как можно жить под одной крышей с посторонним, тем более пожилым человеком?
Мне хотелось спросить маму, как бы она себя чувствовала, окажись она на месте Нины Петровны? Но я не решилась ее расстраивать. Я уже давно поняла, некоторые вещи лучше проговорить про себя и тут же забыть о них, иначе обычные слова могут так ранить человека, что никакими нитками не заштопаешь прореху в душе.
— Гриша, а что мы будем делать, когда придет весна? — спросила я мужа, перед сном. Следующим утром мы забирали Нину Петровну из больницы. — Мы столько ей наобещали от лица ее сына, что наша ложь может так расстроить женщину, что последнее будет хуже первого.
— Не горюй, придумаем что-нибудь. Напишем, что Алешенька задерживается и просил пока меня заняться ее домом. А дальше видно будет.
И я успокоилась. На следующий день мы привезли Нину Петровну домой и стали бороться с ее застенчивостью. Старушку даже обедать невозможно было дозваться, она постоянно утверждала, что не голодна.
— Нина Петровна, если вы похудеете, живя у нас то, что мы скажем Алеше? Сын хочет видеть вас здоровой, а для этого нужно хорошо питаться!
— Машенька, давай я тогда буду помогать тебе на кухне, или по дому. Неудобно мне быть нахлебницей.
Эта «нахлебница» еще и деньги нам предлагала за постой, при этом кушала точно рахитичный воробушек. Очень долго мы с мужем учили Нину Петровну уму разуму. Объясняли ей прописные истины, даже бумеранг добра приплели, делая вид, что приняли ее в надежде на то, что нам за это воздастся. Пусть думает, что хочет, лишь бы перестала бояться выходить из комнаты даже в туалет — а вдруг кому-то в этот момент тоже приспичит! Постепенно наша постоялица все же оттаяла, скинула свой панцирь и начала улыбаться, встречая нас после работы. Она уже не боялась зайти на кухню, когда Гриша пил там вечером чай, или попросить купить вязальных ниток для того, чтобы начать вязать носки сыну Алеше. Нам перед этим Нина Петровна уже связала по две пары носков. По вечерам мы все вместе смотрели сериалы, это бы такой своеобразный ритуал. При этом, когда Гриша заказывал пиццу, Нина Петровна комично съедала все корочки, не понимая нашу расточительность.
Не знаю, что там говорила мама о неудобстве жизни в обществе постороннего человека, мы такового чувства не испытывали совершенно. Напротив, в доме стало намного теплее и уютнее, с тех пор как в нем поселилась наша милая бабушка.
Как-то раз вечером в пятницу я, возвращаясь домой, заехала в аптеку. Нужно было купить лекарство для Нины Петровны, которое рекомендовал ей доктор. Мой взгляд упал на тесты на беременность и я машинально прихватила парочку. Голова в последнее время, что-то кружилась. Тесты на беременность я перестала покупать уже более полугода назад. Какой смысл? После того выкидыша, который случился в первый год нашей с Гришей семейной жизни, беременность у меня не наступала вот уже очень давно. Мы почти смирились с нашим положением и оба периодически просматривали рекламу клиник, где помогают бездетным семьям обзавестись долгожданным ребенком.
Субботним утром я проснулась от ощущения того, что меня сейчас вырвет. Я бросилась в ванную, но вместо того, чтобы сунуть голову в унитаз, остановилась и взяла с полочки тест.
Минут пять после того, как высветились две полоски, я еще сидела и смотрела на них невидящим взором. Потом, даже не нажав на кнопку смыва, поплелась в нашу спальню.
— Гриша, как думаешь, что это? — я передала мужу в руки результат. Муж долго вглядывался и крутил тест в руках. Потом его зрачки расширились и он буквально завопил:
— Это знаешь?! Это знаешь, что такое?! Это бумеранг добра, будь он не ладен! — Гриша забегал по комнате, подбирая свои носки.
— Что ты делаешь? — рассмеялась я.
— Прибираюсь! Сын скажет: «Что у меня за отец, неряха!».
— Гриша! У нас что же будет сын?
— Будет! Теперь точно будет!
Муж поднял меня на руки и закружил по комнате.
— Что у вас за переполох? — в комнату заглянула Нина Петровна.
— Бабушкой вы скоро станете, Нина Петровна! Ба-буш-кой! — по слогам проговорил муж.
После этого известия домочадцы начали сдувать с меня пылинки. Нина Петровна даже часть готовки взяла на себя, хотя до этого стеснялась особо хозяйничать на кухне. Счастье буквально захлестывало нас в то время и хорошо, что мы делили этот восторг на троих, иначе можно было и захлебнуться.
А потом, однажды, я застала Нину Петровну в слезах.
— Что случилось, Нина Петровна? Вы заболели? Где болит? Скажите мне!
Женщина испуганно посмотрела на меня, напомнив ту сгорбленную старушку, что лежала вместе со мной в отделении терапии.
— Маша, прости меня. Я не подумала, что вы с Гришей настолько добры, чтобы пойти на обман ради меня.
К горлу подступил комок.
— О чем вы говорите? Я не понимаю.
— Мне рассказали, что сын мой Алеша вовсе никогда не писал мне и даже совсем не желает меня видеть.
— Кто вам рассказал? — еще не успев задать этот вопрос, я уже знала ответ. Единственный человек с кем я поделилась подробностями этой ситуации, была моя сестра Надя. А она, вероятно, рассказала обо всем нашей маме. Я должна была учесть, что Надя с мамой очень близки и у них нет секретов друг от друга. Мама как раз сегодня забегала к нам в мое отсутствие, принесла гостинцы от родственников с севера. Но как же она могла? Зачем?
— Нина Петровна, успокойтесь, пожалуйста! Ваш сын, он...
Я не успела договорить. В этот момент входная дверь отворилась и в квартиру вошел Гриша. Он был не один.
— Смотрите кого я к вам привел! — радостно воскликнул муж.
Я сразу узнала седовласого Алешу с фотографии в контакте и буквально открыла рот от удивления.
— Мама! Вот я и приехал, как обещал! — сказал Алексей и заключил Нину Петровну в объятия.
— Но, как же? Как же так? — Нина Петровна растерянно переводила взгляд с меня на сына.
— А вы не верьте всему, что говорят люди, Нина Петровна! — улыбнулась я, сама еще не понимая, как же так!
— Алешенька! — старушка обвила за шею сына и уткнулась в его плечо, а Алексей, прижав к себе мать, посмотрел на меня таким пронзительным взглядом, что я не сдержавшись, заплакала. Гормоны, наверное.
В тот же день Алексей увез Нину Петровну домой.
— Как же вы будете ночевать в не натопленном доме? — забеспокоилась я.
Но как оказалось, Алексей уже два дня, как вернулся в город. Остановился в доме матери и пытался ее разыскать. Он даже писал мне в контакте, но я, как на зло долго не заходила на страницу. И ведь видела же что висят непрочитанные сообщения, но подумала, ничего серьезного.
В результате, сын Нины Петровны, в поисках матери, поехал в больницу, по адресу, что я сама ему и написала. А там уже выяснил у Семена Васильевича, где живет его мама.
С моим мужем они столкнулись прямо возле подъезда и Григорий, который узнал Алексея по фото, поначалу не хотел впускать того в квартиру.
— Машка, ты бы видела выражение его глаз, после того, как я высказал ему все, что о нем думаю. До сих пор у меня мурашки по коже от того, как человек может в чем-то раскаиваться! Еще чуть-чуть и он бы упал передо мной на колени, честное слово!
Мы с мужем сидели на кухне и ждали когда заварится чай. Без Нины Петровны в доме был
💫🌺💫🌺💫🌺
*Просыпайтесь, христиане!*
Приглашаю на свиданье,
Ведь неделя не простая,
Называется- *СТРАСТНÁЯ*!
Чтобы вас не напугать
Просто буду излагать:
*ПОНЕДЕЛЬНИК* - генералим,
Все стираем,сушим,гладим
*ВТОРНИК*- не стирать, не подшивать
Лишь молится и читать,
*СРЕДА*-мусор вынести́,
И порядок навести,
Подготовить яйца, краски
Для последущей окраски
А *ЧЕТВЕРГ*- лучистый
Потому что Чистый!
До зари намыла тело,
А потом давай за дело,
Яйца крась, кулич пеки
Всем "не умею" вопреки!
*ПЯТНИЦА*- не пить, не жрать,
К мужикам не приставать!
*СУББОТА*- тоже не грешить,
Ночью Пасхи освятить,
*ВОСКРЕСЕНЬЕ*- разговляться, веселиться, целоваться!
А кто перечить будет мне,
К тем приду в кошмарном сне😉
*Позитивчика вам в ленту на всю неделю* 😂
После трех бессонных ночей Лена, сидя на стуле, провалилась в полудрему...
Сколько она проспала, не знала. Ее разбудил заигравший на щеке солнечный лучик, и чья-то теплая рука еле-еле сжала Ленины пальцы. Она открыла глаза, и из них покатились слезы.
***
За несколько месяцев до этого Лена, как обычно, в обеденный перерыв встретилась в кафе с подругой Викой. Их офисы находились на соседних улицах, и подружки частенько прибегали перекусить в уютное маленькое заведение.
— Мне снова грустно. Да еще этот осенний дождь третий день монотонно стучит по оконным стеклам.
— Лена, ты как всегда в своем репертуаре. В ноябре всем грустно, но тебе-то чего жаловаться?
Все, кто их знал, удивлялись такой крепкой дружбе между двумя абсолютно разными женщинами. Прабабушка и прадедушка Лены были дворянами, а ее детство прошло с пасхальными куличами, обязательной Рождественской елкой, дачными чаепитиями и воскресными семейными чтениями. Ее научили видеть и ценить красивое в самых обычных вещах.
Вика, наоборот, росла в семье, где папа пил, а мама сутками пропадала на двух работах, чтобы прокормить семью. Лену она поначалу невзлюбила за ее идеальный порядок в портфеле, каллиграфический почерк и всегда накрахмаленные белоснежные воротнички на школьной форме. А потом как-то незаметно для самих себя девчонки подружились.
И вот уже лет тридцать они самые близкие подруги, доверяют друг другу любые тайны и ни разу за это время не ссорились.
— Чем тебе жизнь не мила? С Лешкой проблемы? Хотя с ним не может быть никаких проблем, он у тебя самый лучший.
— Ну, конечно, лучший. Только мне иногда кажется, что он слишком тихо живет рядом со мной.
— Что значит тихо? Не смеши меня, подруга. Тебе громко захотелось? Со скандалами?
— Нет, я другое имею ввиду. Он не говорит мне никаких красивых слов, а я очень хочу их слышать.
— О, да, я помню твои любимые сказки о принцессах и спасающих их прекрасных принцах, а попозже романы о красивой любви. Лена, в жизни не все, как в книжках.
— Да при чем тут сказки и романы? У нас в семейном архиве до сих пор хранятся письма, которые мой прадедушка писал с войны прабабушке. Ты бы видела, какие там слова — «золотко», «солнышко», «любимое сокровище», «голубка нежная».
— Ох уж эти мне твои дворянские корни. Поверь, Лена, можно счастливо жить и без «голубок нежных».
— Можно, Вика. Но мне как будто чего-то не хватает. Наверное, настоящей любви, от которой душа поет и дух захватывает. Чтобы все сразу — отчаяние, слезы, восторг, радость.
— Успокойся. Говорю тебе, что это ноябрьская хандра. Через неделю все пройдет, потому что наступит декабрь и запахнет Новым годом. Ладно, надо бежать.
***
Лена, как и положено девочке из интеллигентной семьи, росла развитым ребенком. Играла на фортепиано, отлично рисовала (талант передался от папы он — был художником), знала три языка, потому что мама преподавала в институте иностранный. Родители иногда спорили, кем должна стать дочка — художницей или переводчицей. Но Лена обожала мир цифр, в нем она чувствовала себя спокойно и уверенно, поэтому выбрала профессию аудитора.
На третьем курсе института она вышла замуж. В симпатичном однокурснике Лена увидела ту любовь, которую себе придумала. Через полтора года родила сынишку Никиту. Учебу не прерывала, управляться с ребенком помогала мама.
А еще через год Лена с мужем развелась. Причины расставания — никакого родства душ и ощущения полета. Воспитанная в атмосфере заботы и любви, она ни разу ничего подобного не чувствовала со стороны мужа.
***
Леша появился в жизни Лены случайно, когда она только начинала свою карьеру и проводила проверку финансовой деятельности одной крупной компании. Он работал там заместителем директора. Постепенно рабочие отношения переросли в романтические. Хотя на самом деле особой романтики не было. Просто два взрослых человека иногда встречались, без взаимных обязательств и претензий. Но так думала только она.
В самый разгар лета Лена попала в больницу с тяжелой формой бронхита. Когда вечером в палату зашел Леша, она честно призналась, что не ожидала его увидеть.
— Обижаешь, ты ведь не чужой для меня человек. Я привез фрукты. Какие нужны лекарства? Что купить и принести завтра?
— Спасибо большое. У меня просьба, если сможешь. Я дам деньги, скажу что купить, отвези, пожалуйста, моей маме. Она сама с Никитой еле управляется, маленький и шустрый. А мама еще после папиной смерти не отошла.
— Я уже у них был, все, что нужно, купил. С Никитой погулял.
Лена обомлела и промолчала, впервые в жизни она не нашлась, что ответить.
Так продолжалось десять дней, пока Лена лечилась. А после выписки Леша повез ее с Никитой в санаторий на море. Вернувшись из отпуска, они стали жить вместе.
Она знала, что на Лешу всегда можно рассчитывать, это было настоящее «как за каменной стеной». В любой момент, где бы и что у нее ни случилось, он бросал даже самые важные дела и мчался к ней. Порой ее это раздражало, она могла уйти из дома с ночевкой к подруге. Леша с расспросами не лез, он даже не настаивал на официальном оформлении брака.
***
С наступлением декабря действительно стало веселее на душе.
Вечером за ужином Леша предложил:
— А давайте уже купим и нарядим елку.
— Нет, еще слишком рано. Потеряется все ощущение праздника.
— Наоборот, мы это ощущение себе продлим.
Уже перед самым сном Лена вдруг решилась на разговор с мужем на волнующую ее тему красивых слов о любви. Леша покраснел, засмущался и тихонько сказал:
— Ты мой любимый лучик!
— Кто? Лучик?
— Лен, ну ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, как дорог мне Никита. Зачем эти лишние слова? Я ведь все в этой жизни делаю для вас. В следующем году достроим загородный дом и переедем туда вдвоем, заведем большую лохматую собаку. А квартиру Никите оставим, парень-то подрастает.
***
Красивую, пушистую и пахучую елку поставили рано. Потом весело и дружно встретили Новый год, отпраздновали Рождество. А уже через две недели заплаканная Лена сидела в их привычном кафе и ждала Вику.
— Что случилось? На тебе лица нет.
— У мамы позавчера обнаружили опухоль легкого. Ей срочно нужна операция.
— Это хорошо, ведь раз медики настаивают на срочной операции, значит, есть шансы на выздоровление. Я, между прочим, про онкологию легких слышала, что после удаления опухоли люди еще долго живут. Мама в больнице?
— Да, ее сразу после обследования положили. Готовят к операции, анализы берут.
— Лен, все обязательно будет хорошо.
Маму прооперировали успешно. Через две недели ее выписали, и Леша сразу настоял, чтобы мама жила у них. Он вставал по утрам раньше всех, варил теще куриный бульон, заваривал какие-то травки, нашел медсестру, которая дважды в день приходила к ним домой делать уколы и перевязки.
— Леночка, доченька, как же тебе с мужем повезло.
— Да, мамочка, повезло.
— Я даже не знаю, когда он спит. Встану — Леша на кухне уже, ложусь вечером — он еще с работы не приехал. Ты, детка, цени свое счастье.
— Конечно, я ценю.
— Не обижайся, но мне порой кажется, что ты его недооцениваешь.
***
К весне мама уже перебралась в свою квартиру. Она чувствовала себя хорошо, но с ней пока жил внук Никита, тем более что оттуда ему было ближе добираться до школы. Лена после работы заехала к ним, а потом еще нужно было в магазин за продуктами. Леша был в командировке, сегодня ночью должен вернуться, поэтому нужно что-нибудь наготовить к его приезду. Было уже поздно, когда Лена добралась домой и принялась резать капусту на кухне. Почему-то стало вдруг тревожно на душе. Когда зазвонил телефон, она сразу почувствовала — сейчас ей скажут что-то страшное.
— Добрый вечер! Извините, вы знакомы с Алексеем Владимировичем Петровским?
— Да.
— Он вам кто?
— Муж. Что случилось?
— Его сейчас везут в центральную городскую больницу. Если сможете, подъезжайте туда.
Дальше Лена плохо помнила, как кричала и требовала, чтобы ей рассказали всю правду; как к ней примчалась Вика на своей машине и отвезла в больницу; долгий разговор с врачом перед дверями операционной…
Оказалось, автомобиль, на котором Леша с сотрудниками возвращался из командировки, на въезде в город попал в жуткую аварию. Двое мужчин погибли, Алексей в данный момент находился на операционном столе, на границе между жизнью и смертью.
— Мы сделали все, что могли. Дальше, как Бог даст. Вы поезжайте домой. Ваш муж будет в реанимации. Туда нельзя.
— Нет, я никуда не уеду. Вы пустите меня к нему, пожалуйста! Так надо, он должен чувствовать, что я рядом.
Ее не пустили. Лена два дня не отходила от дверей реанимации. Она сидела на стульях, на полу, к ней приезжали мама с Никитой, Вика, уговаривали поехать домой и отдохнуть. Но она категорически отказывалась, не хотела никого видеть, слышать, даже прикрикнула на родных, чтобы не мешали ей. Все это время Лена ни на секунду не переставала молить Бога о спасении самого любимого человека.
Вечером на третьи сутки ей разрешили зайти в реанимацию. Леша так и не пришел в сознание, он лежал весь перебинтованный, с кучей подсоединенных трубочек.
Дежурная медсестра принесла ей стул, Лена присела на самый краешек, почему-то даже боясь шевелиться. Она смотрела на родное лицо и вдруг вспомнила, как Лешка застенчиво покраснел, когда назвал ее «мой любимый лучик». Как же ей сейчас хотелось, чтобы его щеки снова зарделись тем смущенным румянцем, а не были такими мертвенно-бледными.
Лена не сводила с него глаз, но в какой-то момент она, прямо сидя на стуле, стала проваливаться в сон.
Она слегка дернулась, когда ее лица коснулся солнечный блик. И вдруг почувствовала, что кто-то слабенько и нежно трогает ее пальцы. Лена заставила себя открыть глаза. На нее смотрел Леша. Она села прямо на пол, разревелась и стала целовать его руку.
— Я очень тебя люблю.
— Я знаю. Я всегда это знал.
— Ты счастье мое... Обыкновенное и неземное. А я твой любимый лучик…
Оксана Абрамович
Две луны (рассказ)
Алексей стоял в полутемном тамбуре и вглядывался в расплывающийся за стеклом пейзаж. Были уже сумерки, и деревья, бегущие по ту сторону окна, напоминали высоченный серо-зеленый забор. Рядом, то и дело дергая Алексея за штанину, суетилась дочка Алиса. Ее белокурые волосы были заплетены в две забавные косички, напоминающие заячьи уши, которые колыхались в разные стороны при каждом повороте головы. Алисе было всего семь, но ее большие голубые глаза смотрели так, будто повидали уже очень многое.
Немного постояв, Алексей достал из кармана пачку сигарет и уже хотел закурить, как вдруг вздрогнул от неожиданно раздавшегося голоса дочери.
- Папа, тебе нельзя, — пискляво, но строго произнесла она, пытаясь дотянуться до пачки сигарет, — Тебе доктор запретил, разве ты не помнишь? Ты постоянно кашляешь, когда спишь!
Алексей согласно кивнул и хотел было уже убрать пачку обратно в карман, как вдруг снова раздался голос, на этот раз незнакомый и мужской.
- Извините, а мне можно? - улыбнулся повернувшемуся Алексею какой-то незнакомый мужчина в коротком пальто, — я забыл купить сигарет на станции, а теперь вот мучаюсь. У кого ни спрошу - все некурящие.
Алексей вручил пачку незнакомцу и снова уставился в окно. Сумерки превратились в густую темноту, в которой уже ничего нельзя было разглядеть. Незнакомец пристроился рядом и блаженно дымил, самозабвенно пуская большие кольца. Алиса куда-то убежала, и Алексей впервые за долгое время почувствовал себя невероятно одиноким.
- Дмитрий, — неожиданно произнес курящий мужчина, не вынимая изо рта сигареты, — это меня так зовут. Дмитрий. Можно просто Дима. А вас как?
Алексей нехотя процедил сквозь зубы свое имя, в надежде, что собеседник отстанет, но не тут-то было.
- Дочка ваша? - продолжал Дмитрий неумелую беседу, которая больше походила на монолог, — Симпатичная. А мама ее где, ваша жена, то есть? С вами едет?
То, что Дмитрий так просто не отвяжется, Алексей понял сразу. Он хотел распрощаться и уйти, сославшись на усталость или головную боль, но простота и искренность собеседника удержали Алексея. Он взял сигарету и, воспользовавшись отсутствием дочери, закурил.
- Да, дочка, — подтвердил Алексей после затяжной паузы, — мы едем одни. Жены нет. Она... она умерла.
Умерла... От этого слова в груди Алексея неприятно защемило, а воздух вокруг заполнила наэлектризованная тишина. Умерла... Дмитрий тоже долго не решался что-нибудь сказать и лишь молча топтался на месте, опустив взгляд.
- Моей жены Лизы не стало два года назад, — сухо и бесцветно проговорил Алексей глядя на вышедшую из-за тучи осеннюю луну, — рак груди. Теперь мы одни с дочкой. Перебираемся из Москвы в Красноярск, на мою родину. Алиса, так зовут мою дочурку, уговорила меня поехать на поезде, хотела посмотреть страну. Теперь вот трясемся здесь почти двое суток.
Он рассмеялся и потушил сигарету о стекло.
- Мне вообще-то нельзя курить, — продолжал Алексей, будто бы совсем позабыв о своем собеседнике, — осложнения после недавней пневмонии, кашляю по ночам, а по утрам мучаюсь от мокроты. Алиса ругается всякий раз, как увидит меня с сигаретой, боится, что я тоже умру. А я все никак не могу бросить, хотя давно стоило бы.
Люди всегда долго молчали, узнав о смерти другого, пусть даже незнакомого им человека, это Алексей знал хорошо. И потому говорил сам, пытаясь вырвать из оцепенения притихшего Дмитрия, который тоже пялился на луну, сопровождавшую поезд.
- Двух лун быть не может, — тихо сказал Алексей, подставив лицо бледному лунному сиянию, — как не может быть двух женщин. Кое-что должно быть в одном-единственном варианте...
Дмитрий к тому времени уже успел прийти в себя и с недоумением посмотрел на Алексея.
- Извините, вы что-то сказали? - спросил он.
Алексей лишь с усмешкой отмахнулся.
- Не берите в голову.
Он протянул Дмитрию руку и пожелал тому спокойной ночи, но Дмитрий вдруг хмыкнул и заговорщицки глянул на Алексея.
- А пойдем в вагон-ресторан? - предложил он полушепотом, перейдя на «ты», — дочка твоя наверняка уже спит, а мы посидим немного, поболтаем о том, о сем. Выпьем, закусим.
Алексей, немного поколебавшись, утвердительно кивнул и последовал за обрадованным Дмитрием по коридору. Спустя несколько секунд Дмитрий неожиданно повернулся к нему и озадаченно спросил:
- А что это ты там говорил насчет лун и женщин? Это что, из какой-то книжки?
Алексей грустно улыбнулся.
- Вроде того, — ответил он.
***
Заглянув в свое купе и удостоверившись в том, что Алиса действительно спит, Алексей вошел вслед за Дмитрием в вагон-ресторан. Там было пусто и тихо, лишь между столов деловито сновала официантка. Откуда-то доносилась приглушенная музыка, мотив которой показался Алексею знакомым, но он так и не смог вспомнить, что же это за песня. Усевшись за столик, Дмитрий подозвал официантку и долго изучал меню. Определившись с заказом, он устало посмотрел на Алексея и хмыкнул.
- Я, вообще-то, не пью, — сказал он, когда официантка поставила на стол бутылку коньяка, — я, видишь ли, хирург. В нашей работе важно всегда оставаться в трезвом уме и твердой памяти. Да и начальство этого не любит. Вернее, выпить-то, конечно, любит, а вот пьющих сотрудников - нет.
Алексей понимающе кивнул.
- Я тоже не увлекаюсь, — сообщил он, поддевая вилкой лежащий на тарелке кусок ветчины, — у меня тоже работа нервная. Последние два года я работаю автослесарем, и повидал, что бывает с любителями. Увольнение - это еще не самое страшное.
- Так мы своего рода коллеги, — гоготнул Дмитрий, подмигнув, — ты копаешься в машинах, а я в людях.
Алексей сдержанно улыбнулся этому сравнению и промолчал. Дмитрий тоже какое-то время молча налегал на еду, периодически отдуваясь и вытирая круглое лоснящееся лицо салфеткой. Потом он начал безудержно болтать: слова лились из Дмитрия бесконечным потоком, будто он долгое время провел в одиночестве и тишине, а теперь, найдя слушателя, спешил высказать ему все, что накопилось у него внутри. Алексей узнал, что Дмитрий долгое время живет и работает в Москве, куда переехал из небольшого сибирского села еще пятнадцать лет тому назад, что у него есть жена и два сына, а сам он в свободное время любит играть в хоккей и коллекционировать редких жуков.
- Ну а ты что же? - вдруг спросил Дмитрий, словно вспомнив о том, что он не один, — мы уже час как сидим тут, а ты все качаешь головой и молчишь как партизан. Рассказал бы о себе немного.
Алексей лениво махнул рукой.
- А, было бы что рассказывать. Живу как все, ни шатко, ни валко. Работа - дом, дом - работа. Дочка вот растет, месяц назад пошла в школу, теперь приходится помогать ей с уроками. Как будто сам вернулся на тридцать лет назад в прошлое, ей-богу. Жаль, что Лиза не дожила до этих времен, она так хотела увидеть, как Алиса пойдет в первый класс.
Дмитрий задумчиво посмотрел в темное окно, выждал немного и вдруг встрепенулся.
- А расскажи о своей жене, — предложил он, — мой отец как-то сказал, что если часто вспоминать ушедших, то они вроде как слышат нас и радуются. Как вы познакомились с Лизой?
Алексей нахмурился, недоверчиво глянул на собеседника и вдруг просиял. Морщины на его лице разгладились, а в глазах пробежал какой-то странный огонек.
- Рассказать... о Лизе, — протянул он, откидываясь на спинку стула. - Что ж, ладно. Лиза, она... У нас с ней произошло нечто такое, о чем стоило бы рассказать...
И Алексей, полностью погрузившись в воспоминания, начал свой рассказ.
***
Алексей познакомился с Лизой, когда ему было двадцать пять лет. Их знакомство не отличалось ничем особенным - самая обычная история, в которой люди неожиданно встречают друг друга, и между ними завязываются отношения. На момент их знакомства Лизе исполнилось двадцать два; это была стройная и высокая девушка с белыми, словно молоко, волосами. Ее сложно было назвать красавицей - слегка вздернутый нос, пухлые губы, которые редко складывались в улыбку, грустные, немного раскосые голубые глаза. Тем не менее в образе Лизы было нечто такое, что притягивало Алексея как магнитом. Что это - Алексей точно не знал.
Будучи сильно влюбленным, Алексей очень скоро сделал Лизе предложение, и они поженились. И лишь спустя какое-то время после свадьбы Алексей узнал о том, что у Лизы есть сестра. Маргарита, так ее звали, была точной копией Лизы. Алексей так и не научился отличать их, и это сыграло с ним злую шутку. А вскоре и вовсе разрушило всю его жизнь.
Алексей не знал, что приглянулся Маргарите. Той вечно не везло с мужчинами, к которым, откровенно говоря, она тоже имела завышенные требования. То Маргарите попадались альфонсы, то наоборот, слишком богатые и заносчивые, а то попросту любители мимолетных, ни к чему не обязывающих похождений. Таких Маргарита называла «одноразовыми мужчинами» и сравнивала с использованными салфетками. Шли годы, и одинокая Маргарита все чаще и чаще с завистью смотрела на счастливую сестру. И тучи, о которых Алексей ничего не подозревал, все сгущались и сгущались над его уютным, наполненным любовью домом.
Однажды, когда Алексей вернулся с работы, то застал у себя дома Маргариту. Алексей не знал, что это она; приняв ее за свою жену, он стал осыпать Маргариту комплиментами, которые часто отпускал в адрес Лизы. О своей ошибке Алексей узнал только тогда, когда после бурной ночи Маргарита сама во всем призналась. Осознав все, Алексей проклял себя, Маргариту и весь мир за свою оплошность.
- Это не первая твоя ошибка, — ядовито сказала Маргарита, покидая разбитого и опустошенного Алексея, — ты ошибся, когда женился на моей сестре. И чего ты только нашел в Лизке?
Алексей скрипнул зубами и выставил нечаянную любовницу за дверь. Клубок противоречий внутри него горел огнем и обжигал все естество, а разум саднили мысли о том, что он будет делать, когда обо всем узнает Лиза.
Но Лиза так ничего и не узнала. Алексей и Маргарита отчаянно хранили свой секрет, навсегда похоронив его внутри себя. Неожиданно для себя Алексей понял, что любит Маргариту не меньше, чем ее сестру; это осознание пронизало его насквозь, словно молния и не давало жить прежней беззаботной жизнью. Все чаще Алексей наведывался к Маргарите и оставался у нее до утра, а Лизе говорил о том, что нашел еще одну работу и теперь вынужден трудиться по ночам. Это было странное для Алексея время; он будто ходил по краю пропасти с завязанными глазами, а за руку его поддерживала Маргарита. Одно ее желание - и она столкнула бы Алексея в бездну, словно котенка. Но Маргарита этого не желала. Она тоже любила Алексея, пусть и неестественной порочной любовью.
Первым о тайных любовниках узнал тесть Алексея, Евгений Михайлович. Это был чрезвычайно проницательный человек, всегда относившийся ко всем с легким недоверием. Евгений Михайлович не доверял даже своим дочерям и всегда подвергал сомнению любое их слово. Алексей в шутку называл тестя «следователем» и старался сводить все совместные беседы с ним к шутке. Однажды, за семейным ужином Евгений Михайлович заметил, как Алексей и Маргарита обмениваются взглядами и сразу все понял. Картина в его голове сложилась ясная и четкая, будто фотография.
- Нельзя любить двух женщин, — сказал Евгений Михайлович, когда Алексей признался ему во всем, — понимаешь, женщина - это как луна или солнце. Ведь не может же быть двух лун на небе... Кое-что должно быть в единственном варианте.
- Но вы-то любите их обоих, — пытался парировать Алексей, заранее зная, что в этом споре ему не победить, — конечно, они ваши дочери, и я привожу неуместное сравнение, но все же: вы ведь любите их обоих одинаково? Почему же я...
- Потому что есть вещи, которые даются только один раз и только в единственном экземпляре, — жестко оборвал его тесть, — ты женился на Лизе и тем самым дал ей гарантии, что всю свою любовь будешь отдавать только ей. Не то, чтобы я сильно верующий, но согласен с тем, что написано в Библии - с определенного момента двое становятся одной плотью. И с этим ни ты, ни я, ни кто-либо другой ничего поделать не может. Кстати, ты знаешь, что Лиза беременна?
Алексей, разумеется, этого не знал и потому вздрогнул, как от сильного и внезапного удара.
- Да, да, — улыбнулся Евгений Михайлович, — я бы тоже об этом не знал, если бы не подслушал их с матерью разговор. Оказывается, она уже на втором месяце.
Алексей с трудом сглотнул вставший в горле ком.
- Я пойду, — быстро выговорил он, отступая к двери, — мне нужно поговорить с Лизой.
- И с Маргаритой, — дополнил тесть, — ты поговоришь с ней, и скажешь, что сделал выбор. Двух лун быть не может.
Алексей кивнул и бросился бежать.
- Двух лун... Тьфу ты! - выругался он, вылетая на свежий октябрьский воздух.
***
Алексей судорожно глянул на часы. Была уже половина первого. Стояла глубокая тишина, и казалось, будто поезд и все, кто в нем находился, давно уже уснули. Монотонно стучали колеса, и в такт им звенела стоявшая на столе посуда.
- Так что же дальше? - нетерпеливо поинтересовался Дмитрий, судорожно куривший одну сигарету за другой, — ты поговорил с Маргаритой?
Голова Алексея упала на грудь, и изо рта вырвался то ли смех, то ли стон.
- Нет, — промолвил он тихо, — вскоре после этого у Маргариты выявили рак, увы, уже на последней стадии. Я приходил к ней в больницу, но так и не решался тревожить ее разговором. Она умерла в тот же день, когда родилась наша с Лизой дочка. А потом та же болезнь забрала Лизу. Правду говорят, что у близнецов все одинаковое, даже болезни.
Алексей помедлил немного, потом допил оставшийся в рюмке коньяк и грустно улыбнулся.
- После похорон Лизы, когда все уже ушли с кладбища, я еще долго стоял и думал обо всем. А потом пообещал жене, что больше никогда никого не полюблю. Теперь для меня нет никаких женщин, кроме одной.
- Алиса, — догадался Дмитрий, — дочка... А не слишком ли круто?
Алексей не ответил. Дмитрий не стал повторять вопроса и посмотрел в окно. Луна по-прежнему бежала рядом с поездом и бросала на все свое бледное сияние.
- Две луны... - пробормотал Дмитрий, чувствуя, как по его спине ползут мурашки.
***
Утром, когда поезд уже подъезжал к перрону, Алексей и Алиса стояли в тамбуре и ждали остановки. Алексей взял дочь за руку. Когда в его большой ладони оказалась маленькая ладошка Алисы, та вдруг вскинула голову и посмотрела на отца внимательным взглядом.
- Папа, а ты все еще любишь маму? - спросила она.
- Люблю, — ответил Алексей.
Алиса нахмурилась и почесала нос.
- Я тоже тебя люблю, — проговорила она как-то нараспев, — скажи, а кого ты любишь больше - маму или меня?
Алексей на мгновение застыл, потом тихо засмеялся. Он решил оставить этот вопрос без ответа.
---
Автор рассказа: Антон Марков
Подпишитесь на Книготеку, чтобы не пропустить новые рассказы! https://ok.ru/knigoteka