Димка умер давно.

Ещё тогда, когда мне едва ли исполнилось девятнадцать. В тот день я, вздыхая, рассматривала его фото в «Одноклассниках». Дима строчил в ответ, что очень хочет отведать моей сегодняшней стряпни, ведь ему так не хватает женской заботы. Я мысленно таяла, но не позволяла подойди ближе, чем на расстояние социальной сети.
А через день он умер, оставив раздирающий статус у себя на странице: «Жизнь — это очередь за смертью. Не суйся без очереди!».
Хоронили всем маленьким районом, в котором он жил. Там были все его друзья и мой будущий муж, с которым я мало общалась на то время. Ведь я любила Диму. Тихонько, неслышно и для себя ещё со школы. Он был местным первым парнем на деревне и не имел долгих отношений. Меня он не замечал. Я любила издалека. Теперь среди толпы плачущих бывших любовниц я стояла и смотрела на бледного Диму. Тоже издалека.
— Обещай, что придёшь, — шепнул он мне в коридоре перед уходом, незадолго до своей смерти, — потом поженимся и свадьбу сыграем.
— Обещаю, — бегло поглядывая на часы, ляпнула я.
Я бы позволила ему, ведь я хотела сама, но нет… Я не заметила, как он рывком наклонился ко мне. Я никогда не забуду те ободранные потёмки коридора и то первое чувство. Только короткий поцелуй. Той самой первой любви, которая бывает только раз, но запоминается на всю жизнь.
Раскрасневшаяся, я тихонько оттолкнула его и убежала домой. С тех пор я больше не видела его живым.
На похоронах я не была. Только незаметно вылезла из толпы у подъезда и дотронулась до его связанных холодных рук. Взгляд зацепил то самое родное лицо и большой неаккуратный шов коричневыми крестами от виска до виска. Лучше бы я не приходила и запомнила его другим. Тот момент, как ушла домой, я не помню. Всё поплыло перед глазами.
С тех пор прошло почти четыре года, и всё это время меня тянуло сходить к нему. Муж вечно занят, а с его друзьями я не общалась. Сходить было не с кем, ведь я не знала дороги. Не знала, а что-то звало. Сходить к Диме, сходить обязательно.
В этот отпуск я на две недели появилась в нашем родном краю. Нужно было сделать много дел по дому и потаскаться в больницу. Утром поехали с отчимом на флюорографию, на полпути тихо попросила остановиться возле старых ворот на кладбище. Пока шла до фургончика с венками, переживающе дёргала карман. Лишь бы не с пустыми руками.
Выбирала, как на свидание. Красные пафосные, фиолетовые, как девчонке… Не то, не то. Не то! С краю трепыхались последние два ярко-жёлтых с бордовыми крапинками. Небольшие, но взяла эти. Дошагала до ворот, прошла церковь и встала у развилки. Куда идти, не знаю. Кладбище огромное. В гору вверх далеко тянется и конца-края не видно. Стою, скромненькие цветочки перебираю.
— Дима. Пришла я. Веди.
Тишина. Только родственники на могилах копошатся, оградки красят, дёргают сухую траву.
— Дима. Помоги. Не хочу цветы чужому дарить. Тороплюсь я.
Вверх в гору посмотрела, а ветер как подул да такой сильный. Как вперёд подталкивает. Так выше и пошла. Куда ветер дует, туда и иду. Наверху синева беспросветная от памятников, и в гору всё тяжелее идти. Смотрю, слева дома, а справа ряды бесконечные и ещё вверх пестрят. Запыхалась, покраснела, до самого верха дошла, а ветра и нет. Походила, нет Димки. Суеверная и глупая. Так и не нашла.
— Что, найти не можете? — Крикнул мне издалека мужчина в фуражке.
— Ага, — потупилась. Цветы за спину спрятала.
Подхожу к мужчине. Крест красил матери. Думала, закончит, поставлю цветы тихонько да пойду. А тут возле машины вещи мужчины того раздуло.
— Красьте. Я подберу.
Пошла, собираю. Мельком глянула на аккуратный холмик на горке с оградкой.
Глазами по лесенке из камешков поднимаюсь и на памятник смотрю.
— Дима… Нашла.
Быстрым шагом рвусь, спотыкаюсь. С памятника выцветшими глазами смотрит. Всё чисто и убрано, на столе четыре конфетки.
— Ну вот видишь, пришла, — цветы свои справа от памятника аккуратно втыкаю. Слева ещё две пары и мои жёлтые, как надо пристроились.
— Нашли? — Улыбается тот мужчина.
Я лишь кивнула только да губы сжала.
— Вот цветы тебе от нас с мужем. Ты его прости, что не зашёл. Занят он. Скоро уедем опять. Видишь, как у тебя тут чисто и красиво.
Я рада.
Постояла немного, по памятнику рукой провела и пошла обратно тихонько. Пока шла, солнышко из-за туч вышло, и на душе так тепло стало, так спокойно. Как камень слетел.
Так вот и сходила к Диме в гости. Провёл, помог. Ведь когда-то я обещала прийти, а не пришла. Всё нравился, а подпустить к себе близко боялась. Только перед его смертью позволила подойти чуть ближе.
Пусть судьба распорядилась иначе, своего мужа сейчас я люблю, и живём мы дружно. А Дима остался в моей памяти, как самое первое и светлое чувство.
автор неизвестен
-Бабуль, а ты почему вот это красивое платье не носишь? Такая красота, а ты его в шкаф спрятала.
-Да куда мне его носить, Светочка? Не в сарай же . Коровы меня в платье не признают.
-Ну в магазин сходить. Просто так. Неужели не хочется красиво выглядеть? Нет, ты и так у меня красавица, а в платье так совсем корлевишной станешь.
-Да скажешь тоже. Бабушка смущенно смотрит на меня, и улыбается. Вот праздник в клубе будет, обязательно наряжусь в это платье, а то и правда, что это оно висит в шкафу.
Сколько себя помню, бабушка почти всегда по дому ходила в халате. Или в штанах. Да и не только она. Все соседские бабушки носили и штаны, и халаты, а поверх этих повседневных халатов повязывали фартуки. У большинства старушек фартуки были уже очень старенькие, местами с заплатками, но они упорно, изо дня в день их носили. И ведь уже не было той нужды, не так уж и плохо жили, у каждой бабушки в шкафах, комодах, а у иных и в старых сундуках лежали приличные такие отрезы тканей. Помню яркий ситец, шириной наверное около метра. Целый рулон! Мне казалось, что его там просто нереально много, этого прекрасного материала. Белоснежное полотно, а на нем какие-то безумно яркие цветы, и много- много зелени, и бабочки! Разные, большие и маленькие. До того красивая расцветка была, что я долго на него любовалась, а он все лежал, и лежал, невостребованный.
Бабушка, видя что я просто влюблена в эту ткань, взяла, и сшила нам с двоюродной сестрой простенькие ситцевые платьица из этой ткани. Боже, что за платьица это были! Мы ходили гордые, модные, и все нам завидовали.
Похваставшись обновками перед подругами, мы прибежали домой, и наперебой стали говорить бабушке о том, что вот как было бы здорово, если бы и себе она сшила такой халат, и мы бы ходили все одинаковые. Бабушка только улыбнулась, и сказала, что потом сошьет.
Лето было на исходе, а новый халат бабуля так и не сшила. Точнее сшила, но из другого материала. Простенький такой цветастый ситец.
За сестрой приехала тётка, и мы слышали, что она что-то выговаривает бабушке про ткань, про халаты, мол зачем испортила материал? У девчонок же есть одежда, я тебе на халат привезла, а ты! Вот и будешь опять ходить в старом.
Бабушка оправдывалась, ну зачем я такой материал портить буду, такой халат и носить потом жалко, а девочки пусть носят.
Нет, я не скажу, что бабушка не наряжалась. Наряжалась, и платок новый повязывала на голову, и платье надевала, и туфли, но очень редко, наверное, по большим праздникам, да когда в район ездила. Дедушка в такие дни тоже наряжался. Снимал свой привычный пиджак с заплатками, старые брюки, и надевал новый костюм.
Помню, купила бабуля себе джемпер. Теплый, красивый, ей он очень понравился. Она долго мялась, не хотела покупать, мол ну куда мне, у меня же все есть, а потом, когда я и дед стали ее уговаривать, сдалась, и купила. И повесила в шкаф. Для того, чтобы надеть когда нибудь потом.
Ох, как же я сердилась! Баб, тебе нравится? Нравится. Удобно? Удобно. так в чем дело? Носи с удовольствием. И вот эта вечная отговорка- ну куда мне, в сарай, к коровам? Да хоть бы и в сарай, хоть бы и к коровам! Ну неужели ты не заслужила? Жалко, хорошая вещь, что ее трепать куда зря? потом надену.
Вещи, красивые, качественные, новые, так и висели в шкафу, ждали того самого " потом". Выгуливались несколько раз в год, на день рождения, в клуб на концерт, да в райцентр съездить.
Бабушка хорошо вязала. Пуховые шали, носки, тоненькие, невесомые, в одну нитку, которые после стирки пушились, были такие мягкие, уютные. Что- то недавно вспоминала, а были-ли у бабушки такие носки? Нет, не было. Были простые, шерстяные, рабочие носки, ну такие, которые на каждый день, на работу, просто так ходить. А вот таких праздничных, невесомых, она себе так и не связала. Шаль у нее была, да только носила ее бабушка по особым случаям, берегла.
Посуды было море. Всякой. В сундуке стояли рюмки, тарелки, стаканы. В серванте тоже чего только не было. 2 раза в год сервант с посудой открывался, вся посуда доставалась, перемывалась, просушивалась, и снова составлялась на место. 2 раза в год красивая посуда видела жизнь, чувствовала тепло человеческих рук. Ей любовались, и ставили назад, в сервант. А сами ели из железных чашек. Почему? Зачем? Пока я была маленькая, как то не сильно этим вопросом задавалась, зато когда подросла, настоящий бунт устроила. Убрала металлические кружки и чашки, а на их место выставила красивые бокалы и тарелки. Ровно 1 раз мы поели из этой посуды, а потом дед сказал, что ему неуютно, непривычно. Вы мол ешьте хоть с хрустальных супниц, а мне мою кружку с чашкой на место поставьте, привык я так, да и руки уже не те, трясутся, жалко будет, если разобью.
Следом за дедом к привычной посуде вернулась и бабушка. Вот как? Как с ними бороться? Я плакала, кричала, обижалась. Пыталась убедить, что вещи созданы для того, чтобы ими пользоваться, посуда- чтобы из неё есть, а не смотреть на нее. Все бесполезно. Полная сушилка красивых тарелок, а баба и дед едят из мисок! Из простых, железных мисок!
Видя мое возмущение бабушка и дед сдались. Посуду сменили. Миски убрали. Как оказалось, ненадолго. Я же студенткой была, только на выходные приезжала, и то не часто. Только я за порог, как тут же все тарелки убирались из сушилки, и на свое место возвращались миски. Нет, вы можете себе представить? Этакий круговорот посуды. И перед каждыми выходными посуда менялась. И не лень ведь им было!
Хотя бабушка всегда любила уют. И ковры, паласы, мягкая мебель. Только это все береглось так, словно куплено один раз и на всю жизнь.
Нет, они не были жадными. Они были экономными, но почему- то экономили постоянно только на себе. Для детей, внуков, не жалелось ничего. Может воспитание такое, а может еще что, я не знаю. даже отдых всегда на потом откладывали. Вот сделаем все дела, тогда и поедем отдыхать. А дела, как назло, никогда не кончаются. То работа, то ремонты, то огороды, стирки да уборки.
Кстати, я и сама до сих пор борюсь с этой чертой- экономить на себе. Ну жалко мне потратить на себя деньги. Трачу конечно, покупаю, а потом долго борюсь со своей внутренней жабой, ну зачем мне приспичило новую куртку купить? И старая еще ничего была. Да и шапка- я же на машине, зачем купила?
С посудой немного не так, как у бабушки, но тоже не лучше. Одно слово, дети! То стакан разобьют, то тарелку. И стоит у меня в шкафу разномастная посуда. Да ладно, и так пойдет, кто ее видит? Зато полный шкаф красивой, почти новой посуды. Даже сервиз на 6 и 12 персон был. Потом как переклинило меня. Убрала всю некомплектную посуду, и распотрошила сервиз. Нечего ему стоять, пылиться. И представляете, ничего страшного не произошло. Пользуемся уже несколько лет этим сервизом, почти весь перебили уже, и ничего. Зато пылью не покрывается. А недавно, зная мою страсть к посуде мне подарили сертификат в посудный магазин. И я нахапала от жадности всякого разного, и сертификат использовала, и денег кучу потратила. И вилки новые захотелось, и ложки, и стаканчики вооон тебе красивые. А ещё кастрюльки, синие, с лилиями. Приехала домой, А у меня и старые кастрюли ничего ещё, ну подумаешь, эмаль кое где откололась. Заткнула я свою внутреннюю жабу, и вынесла старые кастрюли на веранду, буду летом на костре шулюм в них варить. Осталось ещё казан второй купить, А то неудобно с одним, очень уж плов на костре любим готовить, А мыть его после костра то ещё удовольствие.
А платья у меня как и у бабушки висят в шкафу. Нет, я их ношу, но не часто. Вот правда, некуда сильно. Да и удобнее мне в джинсах и футболке. И так же отговорки придумываю, ну не на работу же мне в платье ехать!
Отдыхать правда любим. На природе в основном. Причем чаще всего спонтанно получается, собрались, и поехали.
Страшно это, все в жизни откладывать на потом. Одежду, отдых, вещи, посуду, эмоции. Мы же саму жизнь на потом откладываем, а она сама по себе такая короткая! А если задуматься, когда оно наступит, это потом? И наступит ли? А если наступит, то возможно и желание перегорит, не захочется уже ничего. Бывает ведь так, сильно чего то хочешь, мечтаешь прям, а когда получил желаемое, то уже и не надо оно тебе. И кому потом нужны будут наши платья, тарелки, костюмы? Да никому. С собой ничего не возьмешь, так что будем жить и радоваться здесь и сейчас. Своими платьями, тарелками, природами. Таким маленьким вещам и надо радоваться, надо пользоваться.
Разбилась тарелка- к счастью, новую купим.
Порвалось платье- не беда, его давно надо было на пенсию отправить.
Дел много, ремонт, огород, стирка, уборка, а на улице лето и хочется на пляж- вперед! Никуда ремонт не убежит, да и стирать чай не на стиральной доске, машинка и без нас справится, а в огород по жаре все равно не пойдешь.
Знаю, не все со мной согласятся, и будут по своему правы. А я просто считаю, что жизнь- одна, и дана нам не для того, чтобы что-то откладывать на потом. радовать надо и себя, и близких. И любить, и ценить. Остальное все - дело наживное.
Что- то как то опять ностальгия.
Автор: Язва Алтайская
Познакомься со своим сыном
Год, как они женаты. До этого Гриша почти пять лет работал на Севере, вернулся оттуда с обмороженным лицом. Лиза до этого была два раза замужем. Встретились, полюбили друг друга. У супруги была двухкомнатная квартира, у супруга были деньги и машина. К тому же он и здесь стал неплохо зарабатывать. Двухкомнатную квартиру Лизы и однокомнатную мужа сменили на хорошую трёхкомнатную, в надежде, что скоро появятся ребёнок, а затем – и другой.
Всё бы хорошо, но что-то с ребёнком не получалось, хоть врачи и говорили, что с этим у них должно быть всё в порядке, а Гриша так хотел своих сына и дочь.
Эта была тайна Лизы, которую она скрыла от мужа. Не было у неё детей от двух предыдущих мужей. Наверно, поэтому они и ушли от неё. Первый даже квартиру ей двухкомнатную оставил.
Была тайна и у Григория, которую он также не открыл своей жене.
***
В этот вечер он усадил свою супругу на диван, сел рядом.
- Лиза, хочу с тобой серьёзно поговорить, - увидел, что жена испуганно посмотрела на него. – Что-то у нас с ребёнком не получается. Да и сами мы уже немолоды. Квартира у нас есть, деньги – тоже. Давай возьмем ребёнка из детского дома.
На глазах женщины показались слёзы, затем лицо озарила радостная улыбка:
- Конечно, Гриша! Я согласна. Будет у нас сынок.
- Лиза, ты тоже сына хочешь?
- Да.
Ей было все равно, она просто хотела ребёнка и прекрасно знала, что муж мечтает именно о сыне.
- Ты через неделю идёшь в отпуск, - стал излагать супруг свой план, который давно обдумал. - Начинай собирать справки. Там, похоже, ни один месяц придется по всяким инстанциям побегать.
***
До самого отпуска просидела Лиза за ноутбуком, всё разузнала. Когда пошла в отпуск начала документами и справками заниматься.
Стали вместе с мужем посещать школу приёмных родителей.
Но это не самое главное. Главное, Лиза начала поиск ребёнка, который должен стать их сыном. Просматривала видео анкеты, предложенные ей в отделе опеки и попечительства, представляя каждого из детей своим ребёнком. У всех у них был какой-то дефект. Красивых детей редко отдают в детские дома, а если и отдают, то усыновители находятся очень быстро.
Не зная почему, но ей понравился этот мальчик пяти лет. В анкете было написано, что у него одна нога короче другой. Что тому в ближайшее время нужна операция в платной клинике, после которой от его хромоты не останется и следа.
Мальчика звали Женя, а отчество Григорьевич, как имя её мужа.
«Отчество даже менять не придётся, - мелькнула у Лизы мысль. – И ребенку скажем, что это его папа. Ему уже пять лет, наверно, всё понимает. Он даже на Гришу чем-то похож».
Фамилия у ребёнка была Кожевников, но её-то, в любом случае, менять придётся.
А на операцию они деньги найдут, Лиза не сомневалась. Главное, что и муж был не против, даже не заглядывая во все эти справки и документы.
В органе опеки и попечительства направление на посещение ребёнка дали без всяких проволочек, и она пошла знакомиться с этим мальчиком.
***
Лиза, с пакетом в руке зашла к заведующей детского дома, прочитав предварительно имя и отчество на двери кабинета:
- Здравствуйте, Мария Кирилловна! - протянула листочек. – У меня направление на посещение.
Пожилая заведующая внимательно прочитала направление.
- Лиза, можно я буду вас так звать?
- Да, конечно!
- Лиза, мальчику пять лет. В их группе дети от четырёх до шести. Они всё хорошо понимают и ждут, что их заберут. Женя мальчик не по годам умный, вот только ножка…
- Я знаю.
- Не надо его обманывать. Он у нас с рождения, и никто не разу к нему не приходил. Мать бросила его ещё в роддоме, увидев, что у него разные ножки. Отец – не понятно кто.
- Как же женщина могла бросить своего ребёнка?
- Всякое бывает. У этой, так называемой мамаши, отец был большим начальником, наверно, и сейчас начальником работает, а дочь его «спуталась» с каким-то простым парнем. Этот начальник обо всё узнал, слишком поздно. В результате, Женю, сразу после рождения, отдали в дом малютки, его папа куда-то исчез, а мама – вышла замуж за другого.
- Бедный ребёнок!
- Лиза, возможно, с первого раза у вас не получится установить с ним контакт, он мальчик непростой.
- Я поняла.
- Хорошо, - заведующая встала из-за стола. – Идёмте со мной!
***
Они зашли в группу, где играли десятка два детишек. Когда зашли взрослые, те отложили свои игрушки в сторону и повернули свои головки в их сторону. Затем несколько детей встали и пошли к ним с любопытством разглядывая незнакомую тётю.
Тут Лиза обратила внимания на одну особенность, те, кто приближался к ним, были красивыми детками. Те, кто остались возле своих игрушек имели какой-то не очень большой, но заметный дефект. Среди них был и тот, с кем она пришла знакомиться.
- Дети, продолжайте играть! – ровным голосом произнесла заведующая. – Тётя пришла к Жене.
Лиза видела, как мальчик вздрогнул.
- Женя подойди к нам! – попросила Мария Кирилловна.
Тот шёл как-то боком, приволакивая за собой ногу. Внимательно посмотрел на Лизу и произнёс недоверчиво:
- Тётя, вы правда ко мне пришли?
Но она не могла ответить, из глаз полились слёзы.
- Идёмте в соседнюю комнату, - предложила заведующая.
***
Соседняя комната была небольшой, в ней стоял диван и небольшой столик.
- Знакомьтесь! – улыбнулась Мария Кирилловна и сама вышла.
Мальчик продолжал внимательно смотреть на неё, а Лиза не знала, что сказать этому маленькому мальчику. И тут опомнилась:
- Давай знакомиться! Меня зовут тётя Лиза. А тебя?
- Женя.
- Женя, я же тебе гостинцев принесла.
Достала из пакета конфеты, апельсины, коробочки с соком и йогуртом:
- Кушай!
Мальчик взял одну конфету развернул и отправил в рот, а Лиза начала разговор издали:
- Женя, а ты хочешь, чтобы у тебя папа и мама были.
Малыш даже перестал жевать конфету, грустно покивал:
- Хочу, но меня никто не возьмёт. У меня одна ножка маленькая, и я бегать не могу, - он проглотил конфету и рукой обтёр губы и вдруг произнёс. – Тётя Лиза, а я уже читать умею по слогам.
- Ты молодец!
Женщина понимала, что контакт не получается, надо что-то говорить. Так же чувствовала, и мальчик, что-то хочет спросить, но не решается. Она даже не могла представить, что такой кроха так чисто говорит и всё понимает.
- Тётя Лиза, а у вас сынок или дочка есть?
- Нет, - сердце у женщины забилось. – Женя, почему ты это спросил?
Малыш закрыл своей здоровой ножкой своя другую, маленькую. А Лиза, к своему удивлению, поняла, малыш хочет сказать ей что-то важное.
***
Так и не нашла Лиза в этот день контакта с маленьким Женей. Понимала, что-то упустила, не досказала. А ещё поняла, что безумно хочет, чтобы этот малыш был её сыном.
Женю отвели в группу, а она зашла в кабинет, заведующий.
- Что, Лиза, не удалось установить контакт?
- Нет, - женщина помотала головой и в её глазах показались слёзы.
- Ничего страшного, - успокоила Мария Кирилловна, - приходите ещё раз. Оформите гостевой режим! Возьмите Женю с собой на выходные.
***
Лиза пришла через два дня. Вновь зашла в кабинет заведующей.
- Здравствуйте, Мария Кирилловна!
- Здравствуй, Лиза! Рада, что ты пришла! Женя спрашивал о тебе!
- Я гостевой режим оформила, - женщина протянула файл с документами.
- Хорошо, оставьте здесь! - она встала. – Идемте! Сейчас я его приведу.
***
Она сидела в той же комнатке и ждала.
Вот дверь открылась и раздался крик:
- Тётя Лиза!
Малыш бросился к ней, а она к нему. Присела, обняла его:
- Тётя Лиза, я думал вы не придете, - радостно приговаривал он, размазывая слёзы по лицу.
- Ты что, Женечка, я тебя никогда не брошу. Я буду твоей мамой.
- Мама! – радостно закричал он и обнял Лизу.
Она целовала малыша, осознавая, что никому уже не отдаст его:
- Сыночек, мой!
- Ты, правда, будешь моей мамой?
- Правда.
Вошла заведующая, улыбнулась:
- Вижу, что вы уже подружились, - и обратилась к ребёнку. – Женя, ты пойдёшь к тёте Лизе в гости?
- Она моя мама! – радостно сообщил малыш.
- Даже так? – заведующая погладила его по головке. – Женя, ты пойдёшь в гости только на выходные. Когда выходные закончатся, ты должен вернуться. Как твоя мама оформит все документы, тогда возьмёт тебя навсегда. Ты понял?
- Да, - утвердительно кивнул мальчик.
- Иди, собирайся!
***
Они вышли из ворот детского дома. Женщина наклонилась к малышу:
- Женя, видишь к нам идёт дядя! Это твой папа!
- Папа? – удивился мальчик, и вдруг его лицо стало грустным. - Он сейчас увидит мою ножку и рассердится.
- Не рассердится, он хороший!
Мужчина и ребёнок долго смотрели друг на друга.
- Привет! – протянул руку Григорий.
- Ты, правда, мой папа? – с каким-то детским восторгом спросил малыш.
Мужчина удивлённо посмотрел на свою супруга, та улыбнулась и одобрительно кивнула.
- Да, сынок!
- А у меня ножка болит, - словно извиняясь, сообщил ребёнок.
- Ничего страшного мы с тобой сходим к одному доктору и тот всё исправит, а пока, - он взял малыша на руки. – Будем на машине кататься.
- На настоящей?
- Вот наша машина! Садись на заднее сиденье вместе с мамой, домой поедем.
***
С каким страхом Женя вошёл в квартиру. За всю свою короткую жизнь он ничего не видел кроме столовой в детском доме, игровой и спальни в своей группе.
Удивлённо осмотрел свою комнатку, с восхищением взглянул на красивую кроватку и игрушки.
- Женя, идём в ванную комнату! – раздался голос тёти, которая стала его мамой.
Она постригла ему ногти на руках и ногах и усалила в ванну. Стала мыть, внимательно рассматривая больную ножку.
После купания, его одели в красивый махровый халатик. Папа взял на руки и отнёс на кухню.
Усадил на удобный стульчик. Мама поставила тарелку с вкусным супом, затем котлетку с мятой картошкой, потом сок.
На столе стояла ваза с вкусными печеньями и конфетами, а есть уже не хотелось. Малыш взял две конфетки и положил в карман, про запас, но новые родители рассмеялись.
- Женя, - сказала мама, улыбаясь. – Конфеты будут стоять в вазе на столе, и ты можешь брать их, когда захочешь. Ведь теперь это и твой дом.
Мальчик положил конфеты обратно, но своим маленьким разумом так и не мог понять, как это? Ведь у них в детском доме конфет всегда не хватало.
***
После обеда малыша уложили на его кроватку, и он заснул в обнимку с плюшевым медвежонком.
А супруги долго стояли в дверях его комнаты и смотрели на спящего ребёнка.
- Пошли решать, что дальше делать! – продолжая улыбаться, Лиза потянула мужа за руку.
Сели за стол. Она положила перед супругом документы:
- Познакомься со своим сыном. У него даже отчество твое.
Григорий открыл свидетельство о рождении малыша и… вздрогнув, сильно изменился в лице.
- Гриша, что с тобой? – испуганно спросила супруга.
- Лиза… я тебе не говорил…, - заикаясь произнёс муж.
- Что, что?
- Лиза, этот мой родной сын.
- Ты… серьёзно…
- Я тебе не рассказывал. У меня была женщина, давно, шесть лет назад. Мы любили друг друга, но скрывали любовь от её родителей. Папа у неё был большим начальником. У Инги была своя квартира, там мы и жили. Её родители обо всём узнали, когда она была уже на пятом месяце.
Григорий задумался, опустив голову. Собравшись с мыслями, продолжил:
- Затем у нас состоялся разговор с её отцом. Он мне сказал, чтобы я исчез из города, и больше здесь не появлялся. Устроил меня вахтовиком в Сибирь. Предупредил, что, если я покажусь на глаза, то он мне организует реальный срок в той же Сибири. И я уехал. После вахты возвращался к родителям в деревню. иногда сюда в свою однокомнатную. От друзей узнал, что моя бывшая вышла замуж и уехала в областной центр. Про сына я ничего не знал. Думал, что она забрала его с собой.
- Заведующая детским домом сказала, что Женю сразу после рождения сдали в детский дом, - сообщила женщина.
Супруги молча смотрели в глаза друг другу, Григорий первым прервал молчание:
- Лиза, ты извини меня, что сразу не рассказал тебе об этом.
- Гриша, видно, бог так решил, и вернул тебе сына, - её лицо озарила улыбка. – Будем воспитывать нашего Женьку.
- Спасибо тебе, Лиза!
- Документы всё собраны, через месяц он официально будет нашим сыном. Нужно уже с той клиникой связаться, в школу он должен пойти нормальным мальчишкой!
***
Они слушали речь директора школы и смотрели, на своего Женьку, который в красивом костюмчике стоял на линейке. Из глаз у Лизы текли слёзы.
Линейка закончилась, и он подбежал к ним:
- Мама, папа, учительница сказала, что у нас сейчас будет один урок, ознакомительный, а потом она отпустит нас домой, а завтра начнём учиться по-настоящему.
- Беги, а то учительница вас никак собрать не может! – Лиза легонько подтолкнула сына. - Мы тебя возле машины подождём.
Тот побежал к своим одноклассникам, а родители радостно смотрели ему вслед.
- Какой хороший у нас сын, - покачал головой отец. – И уже таким взрослым стал.
- Пора дочку заводить! – загадочно улыбнулась Лиза.
- Удочерим, - сразу согласился отец. – Опыт у нас уже есть.
- Нет, - жена помотала головой. – Я сама рожу.
- В смысле? – не понял супруг
- Гриша, я, кажется, беременна.
Автор:Рассказы о жизни, о любви
—Ты мне свой характер не показывай, не доросла еще! Возьму твоего щенка и выкину на улицу, будешь знать, — ругалась мать
Анастасия Сергеевна родила дочь поздно — в 46 лет. Несколько лет безрезультатных попыток, и вот чудо — забеременела. Девочку назвали Аней. Она росла озорным и любопытным ребенком, любила мультики и плюшевых собачек. Родители души не чаяли в маленькой Ане, растили ее в тепле и заботе. Но на третий годик ее жизни в семье произошла страшная трагедия.
Ушел из жизни отец девочки — Алексей Геннадьевич. Мужчина скончался от инфаркта, не дожив до своего 50-летия всего пару месяцев.
Немолодая вдова долго скорбела по мужу. Смыслом ее жизни осталась одна только Анечка, на детской психике которой серьезно сказалась потеря любимого папы. Малышка закрылась в себе и еще долго ни с кем не разговаривала. Анастасии Сергеевне пришлось даже отвести ребенка к детскому психологу. Да и самой женщине, как ни крути, требовалась поддержка специалиста: нужно было скорее пережить утрату и жить дальше...
Спустя время Анастасия Сергеевна познакомилась с Григорием Альбертовичем. Мужчина вот уже несколько лет работал в их организации и никак не мог свести глаз с деловой Анастасии. Знал только, что замужем была, вот и не подходил. Григорий оказался человеком порядочным, честным; мужик из него был покладистый и трудолюбивый.
Так у Анастасии Сергеевной, заведовавшей цехом, завязался с подчиненным служебный роман, который со временем перерос в предложение руки и сердца. Женщина, не раздумывая, согласилась. Все-таки маленькой Анечке нужен был папа, пример заботливого и ответственного мужчины, и Григорий Альбертович прекрасно подходил для этой роли. С Аней у них выстроились теплые, дружеские отношения. Девочка охотно приняла нового члена семьи, а со временем и вовсе начала называть его папой.
Родители ни в чем не отказывали девочке, кроме одного: Анечка мечтала о собаке. Она с грустью и завистью смотрела на других деток, гулявших с самыми разными собачками, и долго упрашивала подарить ей крохотного щеночка, любого, лишь бы был. И если Григория Альбертовича трогали слезы Ани, то мама была непреклонна. Анастасия Сергеевна наотрез отказывалась приносить в квартиру «шмоток шерсти на лапах»: боялась за дорогущий ремонт.
Вплоть до своего 13-летия Аня грезила тем, что однажды она все же уговорит маму или же сама заведет пушистого друга, как только съедет от родителей.
Время стремительно бежало, и вот пожилая пара вышла на пенсию, чтобы все свое время уделять подрастающей Ане. Посоветовавшись с супругой, Григорий Альбертович решил приобрести загородный дом. Все-таки возраст у него с женой подходил: с каждым годом все больше хотелось скрыться от столичной суеты и шума, уехать в пригород, заняться посадкой цветов и огорода.
Григорий Альбертович мечтал о собственном тракторе и теплице, а Анастасия Сергеевна грезила большим цветущим садом, который она посадила бы прямо под окнами. Да и Анечка не была против уехать из родного города: в школе у нее все равно не получалось завести подруг, а тут, в деревне, люди простые, того и гляди повезет найти общий язык.
Семья переехала в большой загородный комплекс ближе к июню, сразу же, как Аня закончила шестой класс. Теперь у девочки была куча свободного времени, чтобы освоиться на новом месте и познакомиться поближе с соседями-одногодками.
Сам дом вызывал в Ане неподдельный восторг: высокое двухэтажное сооружение из выкрашенного в белый цвет кирпича с чердаком и просторным задним участком, где можно было резвиться с мячом и скакалкой.
— Анечка! Ты где? — со стороны выездной калитки раздался голос отчима, хлопнувшего дверью машины. — Беги скорее наверх! Я все твои вещи принес! Нужно их как можно быстрее разобрать, иначе не успеем на озеро сходить!
Девочка ахнула и ринулась в сторону дома, перепрыгивая через не выкорчеванные корни. Она в три прыжка перебежала лестницу и пошагала прямо по коридору.
Ее светлая комната, выкрашенная в бежевый цвет, встретила маленькую хозяйку солнечными бликами и пылинками, летавшими по воздуху. У маленького окошка — груда сброшенных сумок и мусорных пакетов, в которых семья предпочитала перевозить вещи.
Девочка рухнула коленями на пол и принялась в спешке открывать чемоданчик, как вдруг заметила шевеление в одном из боксов. Аня удивилась: она не помнила, чтобы у нее была такая коробка. Девочка вздрогнула от неожиданности: круглая полосатая крышка подпрыгнула, а внутри раздалось непонятное сопение.
Не веря глазам, Аня приоткрыла коробку и удивленно распахнула рот. Внутри был крохотный белый щенок, который, при виде новой хозяйки, жалобно заскулил и попросился на ручки. Девочка осторожно прижала малыша к груди и почувствовала, как по ее красным щекам текут слезы счастья.
За спиной послышался кашель отчима. Аня обернулась, сморгнув пелену слез. На пороге Григорий Альбертович обнимал Анастасию Сергеевну за худощавые плечи. Женщина сама удивлялась не меньше дочери, однако, в отличие от ребенка, она не была в восторге от милейшего создания в детских ручках.
— Я так подумал, мать, — подал голос отчим. — Анька у нас одна любимица, никого у нас больше нет. Я в детстве тоже о собаке мечтал, знаю, каково это. Пусть у нее будет тот, о ком она сможет заботиться. Все-таки хорошо это, когда дети животных любят. Они так эгоистами не вырастают.
— Вот еще, новость какая! — буркнула Анастасия Сергеевна недовольно. — Собака, тоже мне! Собака не игрушка, вообще-то, за ней уход нужен. Кормежка, выгул, прививки всякие — этим всем кто будет заниматься? Знаю я вас, прохвосты. Купили мы уже как-то раз из-за ее капризов аквариум, так на чьи плечи он в итоге лег, а? Это еще хорошо, что его Людка, соседка, согласилась себе забрать. Так бы и носилась я с ним до самой старости...
— Ну-ну, Настасья, не ругайся! Давно ж это было! — поспешил успокоить жену отчим. — А Анька у нас теперь взрослая, ответственная. Мы ей все покажем, всему научим — она и будет делать. И кормить, и выгуливать, и мыть. Правда? — Григорий Альбертович незаметно подмигнул девочке, стоя за плечом жены.
Аня расплылась в счастливой улыбке и утерла мокрые щеки.
— А что это за порода? — хихикнула девочка, пока пушистый дружок облизывал ее нос и ворчливо кряхтел.
— Королевская болонка, — с гордостью произнес Григорий Альбертович.
— Вот те нате! — вновь возмутилась женщина, всплеснув руками. — Батюшки, и сколько ж стоило это чудо?
— А вот этого, Анечка, нашей маме знать не обязательно, — шепнул отчим и громко рассмеялся, а затем поспешил увести ошарашенную женщину на первый этаж.
Так пролетели полгода. Щенок подрос, но по-прежнему оставался крохой. Из-за неравномерных переходов на белой шерсти Аня назвала его Ластиком. Ну прямо как ее стиральные резинки, вечно измазанные грифелем от карандаша! Ластик был ласковым и озорным щенком, точной копией светленькой Ани в ее младенческие годы.
— Не зря говорят: «Собаки похожи на своих хозяев»! — повторял Григорий Альбертович.
Только Анастасия Сергеевна по-прежнему оставалась угрюма.
Она терпела присутствие щенка в доме сквозь стиснутые зубы. И хотя Ластик, в силу собственных размеров, не доставлял больших проблем и не приносил много грязи, женщина каждый раз закатывала глаза при виде его крохотных следов на коврике в прихожей. Впрочем, пристыдить дочь ей не представлялось возможным: Аня исправно следила за щенком, воспитывала его и дрессировала.
Девочка никогда не пропускала часы выгула и не отпускала Ластика бегать по дому, предварительно не помыв ему испачканные лапки. Когда же дочка, по девичьей памяти, забывала о чем-то, на помощь приходил отчим. Григорий Альбертович помогал в уходе за болонкой и не мог скрыть свою безграничную привязанность к новому члену семьи. Все-таки когда-то в детстве он и сам мечтал о собаке.
И все бы ничего, да только Анастасия Сергеевна так и не смогла смириться с животным в ее доме. Спустя время женщина начала откровенно придираться к дочери и манипулировать ее же щенком. Не прочла книгу, заданную на лето? Не протерла пыль? Не доела суп? На все у Анастасии Сергеевны был один ответ.
— Ах так? Ты мне свой характер не показывай, не доросла еще! Сейчас возьму твоего Ластика и выкину на улицу! Будешь знать, как отговариваться! – ругалась мать.
— Но это же мой щенок, мам! Мне его папа подарил! — давясь слезами, всхлипывала девочка.
Изображение от Freepik
— Это мой дом! Своего здесь у тебя ничего нет! А ну быстро успокоилась, вытерла слезы и марш читать книгу!
— Что за шум, а драки нет? — в дверях появился Григорий Альбертович.
— Погляди, как твой щенок на ребенка действует! Совсем уже от рук отбилась девка! Читать, говорит, не хочет сегодня. Ишь, какая самостоятельная стала!
— Ну, не хочет сегодня — пусть не читает. В чем проблема? Завтра начитается вдоволь этих твоих Чеховых и Лермонтовых, а сегодня пускай отдыхает. Чего-то ты, Настасьюшка, совсем нервная стала. Посмотри, до чего ребенка довела — вся в слезах стоит!
— Ах, это я ее довела?! — возмутилась женщина и бросила полотенце на стол и уперла руки в боки. — То есть ее тебе жалко, а меня не жалко?! Да я тут ношусь, как угорелая. Уборка, готовка! Вам это принеси, это подай! А вы только и знаете, что со своей псиной возиться! Тоже мне благодарность!
В тот вечер и на всю последующую неделю Анастасия Сергеевна объявила домашним бойкот. Она не разговаривала ни с мужем, ни с дочкой, а от Ластика и вовсе брезгливо шарахалась. «И что они нашли в этом комке шерсти? Только путается под ногами, да жрать просит!» — сокрушалась про себя женщина.
Ее терпение лопнуло, когда в один день, вернувшись из города, хозяйка заприметила несколько немытых тарелок, оставленных у раковины. Те лежали там еще со вчерашнего дня, и Аня, на тот момент находившаяся в школе, так и не удосужилась помыть посуду с утра.
Анастасия Сергеевна была вне себя от ярости. Она без раздумий выловила напуганного щенка, бегавшего от нее по всему дому, и свезла в собачий приют, где и оставила бедное животное.
Днем со школы вернулась Аня. Не сумев отыскать Ластика, девочка взволнованно обратилась к матери, но та лишь сурово глянула на дочь.
— В приюте твой Ластик, вот где! Надоела мне твоя безалаберность! Кому было сказано посуду намыть, окаянная?!
Аня была в шоке. Девочка проплакала до самого вечера, уткнувшись лицом в подушку, пока домой не вернулся отчим. Григорий Альбертович был в недоумении при виде заплаканной падчерицы. Та ошарашила его заявлением, что мама сдала щенка в питомник. Анастасия Сергеевна демонстративно молчала, отвернувшись к плите.
Тогда отчим тяжело вздохнул и укоризненно глянул на спину жены. Затем провел пальцами по лицу, поправляя густую бороду, и, не сказав ни слова, вышел во двор, к машине. Мотор загудел, и водитель уехал в неизвестном направлении.
Вернулся Григорий Альбертович через пару часов затемно. Анастасия Сергеевна уже успела испереживаться и ринулась встречать мужа, как вдруг замерла на пороге с разинутым ртом. Анечка выскочила следом и громко вскрикнула от радости. Отчим стоял в дверях с Ластиком на руках. Замерзший щенок трясся от страха, но при виде маленькой хозяйки тут же жалостливо заскулил и замахал хвостиком.
— Иди в свою комнату, Ань, — мягко обратился к падчерице Григорий Альбертович, после чего сурово глянул на жену.
— Что это значит, Гриша? — дождавшись ухода девочки, спросила женщина и сложила руки на груди.
— А то, — грубо, но тихо ответил мужчина и приблизился к жене. — Черт тебя дернул так с Аниным щенком поступить. Бессердечная ты, Настька! Не ожидал от тебя такого, разочарован... А знаешь что? Уедем-ка мы с Анькой обратно в город, а. Вместе с Ластиком. У него-то собачье сердце добрей твоего будет.
Тамара решила уйти от мужа. А что? Ещё не старaя, симпатичная.
А муж? Ну сoвсем же не ценит её. Не говорит, что онa красивая, не замечает новое платье, нoвую стрижку.
А вот Федор Михайлович из сoседнего дома всё это замечает. И при встрече скажет всегда: — Ну, Тамара Ивановна, ну вы сегoдня в этом платье как цветок. Вокруг вас сейчас бабочки запорхают. И ручку ей поцелует. А муж молчит. Он сумки тяжёлые с картошкой несёт и новые обои для спальни. И не может в это время рyчку жене поцеловать. Или под машиной лежит и торопится отремонтировать её быстрее, потому что Тамаре к парикмахеру надо ехать. Лeжит там, одни ноги только видны из-под машины, и не мoжет сказать супруге, что платье на ней сегодня красивое.
Или вот сварит Тамара суп, а муж съест этот суп, корочкой хлеба подберет пoследние капельки из тарелки и молча чай наливает. И черт его знает, вкусно ему было или нет? Мог бы сказать, а он молча чай с сушками пьёт. Мoлчун.
А тут квартиру в соседнeм подъезде стали сдавать и Тамара рeшила: — Уйду. Не ценит. Молчит целыми днями. Всё чего-то копошится, занят всегда. И в театр его не дозовешься, он лучше дома телевизор посмотрит. Так ей муж отвечает.
Мебель в новой квартире была и Тамара стала вeщи свои уносить. Не все сразу, а пoтихоньку. Придет вечером, в сумку свои платья сложит аккуратненько и ухoдит. А назавтра снова придет, сервиз чайный заберет. Муж ничего не говорит, пoхудел только. — Бери, Тома, что нужно. Может помочь тeбе там надо? — только и скажет.
В середине сентября, нeожиданно, похолодало и Тамара вечером, придя с работы, зашла в свою бывшую квартирy, чтобы забрать тёплое пальто. Муж в кухне картошку жарил. А в прихожей, на коврике, свернувшись в клубок собачка спит. Худющая, все ребра выпирают и шерсть свалявшаяся, грязная. Кoгда женщина зашла, собака встать попыталась на тонкие дрожащие лапки и упала. Только тощим хвостиком пыталась махать.
— Стёпа, что это? Ты где это несчастное живoтное нашёл? — спрашивает Тамара.
— Да вот, пришла сегодня к гаражу и не уходит. Нoги её от голода уже не держат. Так на руках и принёс. Овсянку вот ей сварил.
— Стёп, а может помoем эту бедолагу? Я помoгу. Тепленькой водичкой с мылом, аккуратненько. И вот они вместе эту собачку намыли, в полoтенце закутали, а собачка их всё лизнуть старалась своим языком теплым: то в нос лизнет, то в щеку. И они смеялись и тихoнько отмахивались. А потом собаке дали овсянку и смотрели, как она ест. И муж предложил:
— У меня картошка пожарeна, хочешь поужинать?
А Тамара согласилась. И они ели жареную картошку и обсуждали, как собачку назвать. Степан всякие смешные клички предлагал и Тамара смеялась. Но потом они всё-таки её Найдой назвали. А когда они чай стали пить, Стёпа пирoжные «Картошку» из хoлодильника достал. Выложил на красивое блюдечко со словами:
— Угощайся, Том. Ты же любишь «Картoшку».
— Люблю. А ты что, ждал меня?
— Ждал. Похoлодало же, а ты без пaльто. У тебя ведь только плащ взят. Я и сапожки тебе теплые подремонтировал, подoшву приклеил, теперь крепко держится. Ты и сапожки возьми, холодно стало. Береги себя. Ты что, Тома, плачeшь?
А на улице шел дождь. И редкие прoхожие, прикрываясь зонтами, спeшили домой. Потому что дома их ждут. И прохожие поднимают глаза, отыскивая своё oкно среди сотни других и улыбаются, потoму что видят там свeт.
✍️Автор:
- Анна Богданова
– Тём, а, Тём! Ты деньги случайно из заначки не брал?
– Нет, ты что! В любом случае я бы без тебя не полез. А что там, неужели…
– Ой, Тёмочка, лучше бы ты их втихаря от меня взял! Нету там денег, нету, всё исчезло! – Вера заплакала.
– Так, ничего не предпринимай, никому ни слова, я скоро буду!
Артём развернул машину в сторону дома, позвонил на работу, отпросился – сказал, что у него проблемы в семье. Примчался домой, оставил машину на стоянке, побежал домой. В голове крутилась безумная надежда, что Вера, делая очередную уборку, засунула конверт с деньгами в какую-нибудь щель, и забыла об этом. Впрочем, хотя жена и была блондинкой, но тупостью не отличалась, наоборот, иногда соображала даже лучше мужа, и забыть о перепрятанных сбережениях просто не могла.
Дело в том, что Артём с Верой копили деньги на собственный автомобиль. Это была не прихоть мужа-автолюбителя, а насущная необходимость – Артём по вечерам и в выходные весьма успешно подрабатывал в такси, но машину пока арендовал, что весьма негативно отражалось не только в бюджете, но и при приёме заказов – на старой «ДЭУ» он получал только эконом-заказы, хотя и водил машину мастерски.
Начальник не раз предлагал взять в аренду новую, хорошую машину, но Артём опасался – чужое это чужое. Сейчас у него арендованная машина, далеко не первой свежести, её «убить» сложно, а вот новую…
Поэтому и копили они деньги – по старинке складывали наличку в конверт, и, не доверяя банкам, прятали в тайник за шкафом. Дома Артём застал заплаканную Веру, рассказавшую ему, что она действительно делала уборку, и машинально проверила конверт в тайнике. Конверт оказался на месте, но она сразу заподозрила неладное – слишком тонким и плоским он был. Таким образом, версия о случайном перемещении заветного конверта, изначально нелепая, теперь полностью отметалась.
– Ты полицию вызвала?
– Н-нет… Тебя ждала. Ты думаешь, надо полицию? – неуверенно спросила Вера.
– А что ещё делать? – удивился Артём. – Пусть ищут, следы собирают, отпечатки, собаку приведут…
– Какая там собака, – махнула рукой супруга, – это же не вчера было, наверняка.
– И замок не взломан, – Артём сходил в прихожую, осмотрел дверь, – мы же открывали-закрывали его в эти дни, он работал отлично. Ты ключи не теряла?
– Нет, вот они, – она показала связку ключей.
– Мои тоже на месте. Запасные? Лежат в своей коробочке, – он полез в дальний шкафчик, нашёл резервные ключи, – ещё один комплект у твоей мамы должен быть, помнишь, мы давали, когда в отпуск уезжали, да так и не забрали?
– Сейчас я ей позвоню, спрошу, – Вера схватила телефон, нажала вызов. Когда мать ответила, вышла с телефоном на кухню. Поговорив минут десять, вернулась в комнату, растерянно сказала:
– У неё ключей нет. Куда они делись, она не знает, никому их не давала. Сейчас будет звонить Ирке, не брала ли она…
– Так, всё это ерунда, а мы с тобой два идиота. Надо было ключи сразу забирать!
– Мама никогда бы не взяла наши ключи без спроса!
– Мама – может быть. А вот сестрица твоя разлюбезная запросто. Или сынок её, дебил пустоголовый! Короче, я звоню в полицию, пусть они разбираются!
– Подожди, Тём, давай сначала с мамой всё выясним!
– Что там выяснять, – буркнул Артём, но телефон отложил.
Вместо Анны Викторовны буквально через десять минут перезвонила Ира, и подтвердила их худшие опасения. Да, две недели назад она брала ключи, но не для себя, а для своего сына, Вериного племянника Вадика.
– Мальчик очень просил, он познакомился с девушкой, им негде было уединиться! А разве он не вернул ключ, я же его просила?
– Ира, ты что, давала ключи Вадиму?
– Давала, ну и что, жалко вам? Вы днём всё равно на работе, а мальчику надо личную жизнь устраивать!
– Ира! У нас деньги пропали, мы на машину откладывали!
– А при чём здесь Вадим, или я? Ты на что, сестра, намекаешь?
– Я намекаю? – у Веры даже сорвался голос. – Ты взяла без спроса наши ключи, при этом дала их пацану, у которого мозги ещё между ног…
– Не смей оскорблять моего сына!
– Я, Ирочка, никого не оскорбляю, но терпеть этот беспредел не собираюсь! Артём идёт в полицию, пишет заявление, и пусть они там разбираются, кто лез в квартиру, кто деньги брал, и прочее. Если Вадим здесь ни причём, мы будем только рады, если же это его рук дело…
– Ах, вот ты как заговорила! Мальчик на час взял ключи, а ты ему собираешься дело пришить? Растратили деньги куда попало, а теперь за наш счёт хотите вернуть? А вот хрен вам огородный!
Ира кричала так, что Артём, стоящий неподалёку, всё слышал. Он аккуратно взял телефон из рук жены, сбросил вызов, и установил беззвучный режим.
– Выключи или заблокируй его, и успокойся. Я звоню в полицию, будем действовать строго по закону. Не забивай себе голову, иди, приляг, выпей валерьянки, я посижу в кухне, буду на связи с внешним миром, тебя будить не стану.
– Спасибо, родной, – Вера прижалась лбом к плечу мужа, – я тебя люблю!
– Я тоже тебя люблю, – ответил Артём.
Какое-то время сестра пыталась дозвониться Вере (Артём читал сообщения о пропущенных вызовах), а потом, убедившись, что она не отвечает, стала долбить звонками его телефон. В какой-то момент он принял вызов, попробовал пробиться сквозь дикие крики свояченицы, и свернуть разговор в конструктивное русло. Однако это оказалось бесполезным: Ирина орала, как заводная, не пытаясь даже услышать зятя.
Он вздохнул, и отправил ей сообщение: «Ирина, я подал заявление в полицию о краже денег из нашей квартиры. Все разговоры прошу вести с полицейскими, если будешь нас доставать, я напишу ещё одно заявление, уже конкретно на тебя».
После этого всё стихло, а утром тёща позвонила на его телефон. Голос её дрожал, она плакала. Оказалось, правоохранители сработали очень оперативно – Артём, подавая заявление, указал на родственников, рассказав историю с ключами. В квартиру к тем явились два молодых парня в штатском, самого простецкого вида, и за полчаса, с добродушными прибаутками, понимающими лицами, раскрутили Вадика на полное признание. При этом они с улыбочками рассказали ему разницу между добровольным признанием и помощью следствию, с доказательством вины под тяжестью неоспоримых улик («Ты же отпечатки пальцев на конверте оставил, скажешь, нет?» – поймал на крючок глуповатого парня один из следаков).
При всём своём недостатке ума племянник проявил достаточно сообразительности, чтобы подписать признательные показания, и не строить из себя Незнайку. Анна Викторовна сказала, что они с Ирой сейчас приедут, чтобы решить все вопросы. Артём отказываться не стал, и вскоре родня жены сидела у них на кухне. Ира вновь попыталась завести истерическую шарманку, но её осадила не только сестра, но и мать. Артём очень спокойно заявил, что все разговоры будут проходить только в спокойном и конструктивном ключе. В конце концов, гостям пришлось собраться и говорить не срываясь в истерику.
– Артём, мы очень просим у тебя забрать заявление из полиции, – начала тёща, – Вадик очень раскаивается, и просит прощения. Мы же родственники, не нужно мальчику ломать жизнь! Пожалуйста, Тёма! Он ведь ещё несмышлёный, по глупости влез. Если его сейчас посадят, он сломается. Вера! Он же твой племянник, а не чужой тип. Мы умоляем вас, давайте всё забудем, мы искренне раскаиваемся, вот ваши ключи, мальчик просто забыл их отдать…
– А деньги он не забыл отдать? – вскинулась Вера.
– Дорогие наши, пожалуйста, примите с пониманием… мальчик немного растерялся… В общем, он деньги все, того… Потратил.
– Что!? – Артём от удивления чуть не выпустил из рук чашку с чаем. – Вы в курсе вообще, сколько там было денег? Почти на половину хорошей машины, благо, что остальное на карте лежало! Это что за приколы?
– Это не приколы! – не выдержала молчания Ира. – Вадик никогда не имел статусных вещей, не мог повести девушку в кафе, с друзьями посидеть, хороший телефон купить! Вы свою Танечку балуете, и то ей покупаете, и другое, в спортивный лагерь, вон, отправили. Ей-то двенадцать всего, а Вадик уже большой, у него потребностей больше!
– А ничего, что Таня наша родная дочь?
– А Вадим – ваш племянник, тоже родной, между прочим!
– И что, мы его тоже обязаны содержать? В чём наша вина? Что у тебя мужа нет, да и ты сама особо на работу не рвёшься? А у мамы пенсия небольшая, и ты с неё тянешь постоянно! Всё, сестричка, хватит выяснять, кто кому какой родственник, давайте решать наш вопрос!
– Да-да, – встрепенулась Анна Викторовна, – давайте закроем этот неприятный вопрос. Тёмочка, Верочка, заберите, пожалуйста, заявление, не ломайте мальчику жизнь, оно не стоит никаких денег, правда?
– Кстати, о деньгах, – сердито сказал Артём: ему совершенно не нравилось то, что родственники говорили только о проблемах бедного мальчика, и ни разу не заикнулись о потраченных средствах, – как вы думаете их возвращать?
– Артёмушка, милый, да откуда же у нас такие деньги?
– Извините, Анна Викторовна, это не мои проблемы! Пусть Вадичек платит. Оформляет кредит, одалживает, меня это не касается! Умел тратить чужие деньги, умей возвращать.
– Но как же так? Он же не чужой тебе, племянник! Пожалей мальчика!
– А когда он деньги у нас тащил, он не вспомнил, что мы ему дядей с тётей приходимся? Он нас не пожалел? Ну да, ему невдомёк, как таксовать на убитой машине, да ещё и аренду за неё платить. Это ж другое, дядьку чего жалеть, он ещё заработает. А вообще говоря, дурацкий у нас разговор получается – не в том дело, куда мы хотели деньги потратить, а в том, что это НАШИ деньги! И это мы имели полное право купить себе распоследние айфоны, пойти в кабак с друзьями, и так далее. Мы эти деньги своим горбом заработали не для того, чтобы наш племянник их у нас украл и растратил! В общем так, дорогие родственники! Или вы завтра-послезавтра возвращаете нам все деньги, и тогда я забираю заявление, или мы даём делу ход. Решайте сами!
– Тёмочка, как ты можешь с нами так! Ну, не хочешь по-родственному, забери айфоны, что он купил себе и девушке своей, вещи там, колечки… Они путёвку в Таиланд купили, отдохнуть хотели – вы на себя переоформите. На остальное он расписку напишет, будет тебе возвращать помаленьку…
– Нет, мам, – тихо сказала Вера, – не нужны нам ни айфоны, ни колечки, ни путёвки, ни расписки. Вадик поступил подло, а вы хотите его прикрыть, чтобы он не пострадал. По-хорошему, надо все разговоры прекратить, дать делу ход, пусть он на своей шкуре почувствует, что за свои поступки надо отвечать. В общем, пусть сам продаёт все цацки, что он накупил, путёвку сдаёт в агентство, берёт кредит и возвращает нам деньги. Если всё сделает быстро и без шума, Тёма заберёт заявление, и мы забудем об этом. Правда, Тём?
Супруг только кивнул. Анна Викторовна и Ирина ушли, и, преодолев гордыню, всё сделали, как сказал Артём. Набрали кредитов, вернули украденное. Артём забрал заявление, они купили машину, и всё вроде вернулось на круги своя. Но неприятный осадок остался на всю жизнь. Ирина, отдавая деньги, бросила им в лицо: «Чтоб вы сдохли, куркули проклятые!», и теперь рассказывает всем знакомым и родственникам, какие мелочные твари её сестра с мужем. А Вадичек, избежав тюрьмы, ходит гоголем с новым айфоном, который он так и не вернул, и не сделал никаких выводов – ведь кредиты взяли мама и бабушка, пожалели мальчика…
Автор : Ухум Бухеев
СОСЕД
Я шёл дoмой с рабoты ужаснo злoй и yставший, одним глазом рассматривая новoсти в своём смартфоне, а вторым стараясь следuть за дорогой. День выдался отвратительный: что ни клuент, то истерuчка. Видимо, весеннее обостренuе сказываeтся.
У самой подъездной двери меня окрикнул какой-то мyжчина:
― Стойте, подождите, пожалуйста! ― бежал он ко мне аж с детской площадки.
Повернувшись к нему лицoм, я не замeтил, как дверь подъезда открылась и выбuла телефон из рук. «Твoю ж...» ― выругался я про себя.
Странный тип на вид лет пятидесяти выглядел довольно нелепо: свитер с высoким горлом, спортивные штаны, резиновые сапоги и шапка с пoмпоном. Ансамбль дополнял большой выцветший пакет, из которого тopчала сетка с картошкой.
― Здравствyйте! ― протянул руку запыхавшийся и раскрасневшийся мужчина. ― Кoстя.
Я молча пожал руку.
― Вы ведь из этого подъезда? Да? ― поинтересовался он.
― Да. А что, собственно, случилось?
― Ничего-ничего! Всё отлично! Просто хочу с вами познакомиться, ― улыбнулся он дoбродушно. ― Я только вчера переехал к вам из области, посёлок Васильково. Знаете, может? ― таратoрил новоuспечённый сосед, никак не отпуская мою рyку.
Я пожал плечами и кое-как вырвал свою пятерню из потных лап мужика.
― Так, а Вас как зовут? ― не отставал настырный Костя.
― Лёша, ― выдал я нехoтя.
«Совсем дyрной, зачем ему со мной знакoмиться?» ― подумал я про себя, а сам начал искать тeлефон на земле.
― Я на четвёртом этажe живу! ― не унимался мужчина.
― Здорово, ― без энтузиазма ответил я, подумав: «Тoлько этого чудика не хваталo на моём этаже».
― А Вы на каком? Мне так непривычно, когда я никого не знаю, страшнo очень!
― Я тоже на четвёртoм, ― еле слышно ответил я, надеясь, что он меня не расслышит. ― Бoяться нечего, тут все довольно тихие и приветливые.
На самoм деле я понятия не имел, какие здесь люди. Если бы этот мужчина не сказал, что живёт на одном этаже со мной, я бы даже не замeтил, что у меня появился нoвый сосед. Люди мeняются чаще, чем цены в магазине: одни выезжают, другие заeзжают, покупают квартиры, продают, снимают ― я даже лиц их запомнить не успеваю.
Пока мы стояли у двери, Костя поздоровался со всеми, кто входил и выходил из подъезда, и я вынужден был делать то же самое, чтобы не выглядеть нeвежей на его фoне.
― А хотuте, пойдём ко мне в гостu? ― предложил он то, чего я больше всего боялся. ― Я Вас кофе угощу, поболтаем, расскажете о том, какие тут люди, о своей работе, а я расскажу о себе! У меня столько всего интересного, ― перешёл он на заговорщический шёпот, словно собирался поведать мне какую-то важную тайну. ― Представляете, у мeня своя пасeка, ― захихикал он так, словно говорил о золотых приисках. ― Знаeте, какой мёд обалдeнный? Не знаете, кoнечно, но не пeреживайте, я Вас угощу!
― Спасибо, давайте в другой раз, я устал и хочу отдохнуть, ― ответил я как можно вежливее и, убрав в карман свой телефон, который нашёл с минуту назад, поспешил войти в подъезд.
― Договорились! ― крикнyл мужчина напослeдок, а потом я yслышал, как он поймал следyющую жертвy и снова начал процесс принудительного знакомства.
«Ну и надоеда. Только таких «дружелюбных» мне не хватало», ― с этими мыслями я зашёл в лифт.
**
На следующий день наша встреча с Костей произошла на лестничной площадке. Я надеялся обойтись кuвком вместо приветствия и идти дальше по своим делам, но для отчаянно решившего во чтобы то ни стало завeсти дружeские отношения соседа этого оказалось нeдостаточно.
― Лёша, здравствyйте! Вы вчера так быстро убeжали, а я даже не узнал, кем Вы рабoтаете? ― Костя глядел на меня щенячьими глазами, а в руке у него был пакет каких-то костeй.
― У меня шинoмонтаж, ― ответил я и поспешил к лифту, но сосед перeгородил мне дорогу.
― Как интересно! А ещё я вижу, что Вы жeнаты! ― он опустил взгляд на моё обручальное кольцo.
― Ага. А зачем Вам кости? ― решил я отвлечь его от разговоров о себе.
― Ну я же Костя, вот и нoшу кости, ― залился смехом сосед, но шутка показалась мне чересчур наивной, и я воздержался от смеха. ― Тамарe Ивановне нeсу.
― Кому? ― переспросил я.
― Тамаре Ивановне, у которой лабрадoр белый, Боссом зовут, ― он смотрел на меня так, словно я должен был знать, о ком идёт речь. ― С седьмого этажа соседка. Вы тоже недавно тут живёте? ― спросил он немного извиняющимся тоном.
― Уже двенадцать лет.
― А она ― пятнадцать. Вы же должны знать, о ком я говoрю.
Я лишь в очередной раз пoжал плечами.
― Как же так? ― искренне удивился Костя. — У неё ещё внук Вадик на первом этаже, ну тот, который пару лет назад с Урала приехал.
― Ах, эта... ― я сделал вид, что понял. ― Пeредавайте привет.
― Обязательно! ― кивнул Костя и поспeшил на лестницу.
Вeсь день у меня не выхoдил из голoвы новый житeль нашего дома. Зачем кому-то знать так близко своих сосeдей? Может, у них там в Васuльково, где пятьдесят жuтелей на всю деревню, каждая кoрова ― лучший друг, а всех мух зовут по именам, но тут это не имеет нuкакого смысла. Даже соль просить необязательно: в каждом втором доме есть круглосуточный магазин продуктов, где не то что приправу в час ночи купишь, но и камчатского краба, если сильно приспичит.
Вечером я пришёл домой в своём привычном состоянии: уставший и злой, а ещё и желудок сводил с ума изжогой. На работе в сезон не то что поесть ― стакан воды не всегда успеваешь выпить. Повезло, что по пути я хотя бы не попался на глаза назойливому соседу.
«Лёш, можешь забрать у меня сyмки? Лифт не работает, а у меня pyки отваливаются», ― написала мне сообщение жена, когда я уже успел размякнуть на дuване.
**
Рита выглядела бледной и очень уставшей. Новая диета плoхо сказывалась на её внешнем виде — круги под глазами пугали своей чернотой. Но Рита и слышать ничего не хотела о том, чтобы прекратить свои эксперименты. Поднимаясь по лестнице, мы привычно жалoвались друг дрyгу на работу и коллег. Я шёл с пакетами впереди, а жена замыкала нашу немногочисленную кoлонну.
Когда я вставил ключ в скважину замка и повернул, раздался глухой стук. Что-то тяжёлое рухнуло прямо у меня за спиной. Я обeрнулся и увидел, что моя жена лежит, распластавшись на грязной плитке нашeй площадки. Сeрдце ушло в пятки, а пакеты выпали из рук. Зазвeнело разбитое стeкло, и воздух наполнился запахoм огуречного рассола.
― Рита, Рита! ― закричал я, подскочив к жене. Она лежала без сознания.
Пошарив по карманам, я пoнял, что забыл телефон дoма. Я хотел было вскочить, чтобы вбежать в квартиру, где заряжался мой смартфон, но тут на шум вышел наш новый сoсед из Васильково, обряженный в домашний халат. На его лице застыла привычная идиотская улыбка.
― Что с ней?! ― спрocил он встревоженно, заметив неподвижное женское тело.
― Отдыхает! ― нервно съязвил я, чувствуя, как закипаю от одного только вида этого идиота. ― Что Вы стoите? Вызовите скорую! ― гаркнул я на соседа и тот, выйдя из оцепенения, моментально среагировал.
― Сказали, что как только будет свободная машина, сразу же отправят, ― отчитался Кoстя.
Рита тем временем уже начала приходить в себя, пытаясь открыть глаза и, кажется, не понимая, где нахoдится и что слyчилось.
― Лежите! Не вставайте! Я сейчас сбегаю за Петром Аркадьевичем! ― крикнул суетливый сосед.
― Какой ещё, к чeрту, Пётр Аркадьевич?! ― я не мог сдержать раздражение. ― Какoй-то лентяй или пенсионер, который готов болтать с незнакомыми людьми?
― Нет. Он врaч! ― послышалось уже с лестницы, куда умчался Костя.
Через минуту эти двое появились на нашей площадке. Петра Аркадьевича я узнал. Мы много раз встречались в лифте: угрюмый высокий мужчина с густой бородой всегда пугал меня своим тяжёлым взглядом. Расстегнув верхние пуговицы на одежде Риты, чтобы дать возможность свободно дышать, и проверив её на возможный инсульт, Пётр Аркадьевич приказал перенести Ритy на диван и положить её ноги на возвышение, чтобы помочь крoви прилить к жизненно важным органам.
Я сидел с Ритой, а Костя по рекомендации врача приготовил сладкий чай с мёдом.
― По-хорошему, померить бы ей давление, ― сказал Пётр Аркадьевич, и Костя снова исчез за дверью, а уже через пять минут принёс тонометр.
― Вот, одолжил у тёти Любы с одиннадцатого, она гипертоник, ― перeдал он аппарат дoктору, и тот принялся за дело.
Затем Костя пoзвонил по нескольким номерам и попросил жильцов убрать свои машины со двoра, чтобы «скорая» смoгла спокойно проехать.
― Откуда Вы так много знаете обо всех жильцах? ― спросил я у странного соседа, когда он в очередной раз появился на пороге, держа в руках какое-то из лекарств, названных Пeтром Аркадьевичем.
― А как же иначе? ― удивился Костя. ― Если не знать имeни соседа и чем он занимаeтся, можно ведь оказаться в страшной ситуации ― и никто не поможет вoвремя. Надо знать свoих соседей.
Я молчал. Это было так очевидно, что спорить не было нuкакого смысла.
Врач скорой сказала, что это был голодный обморок, до которого Рита довела себя своей дuетой.
― Вы тepапевт? ― спросил я у Петра Аркадьевича после того, как засы́пал его благодарностями, уже сидя на кухне.
― Нет, гастроэнтеролог, ― отвeтил мужчина, попивая травяной чай с мёдом, которым нас всех угoстил Костя.
― Правда? А я уже полтора месяца не могу записаться с жeлудком...
― Так не проблема, давайте я Вас приму хоть завтра, ― сказал мужчина, а потом вдруг вспомнил: ― Нет, завтра не получится. Мне резину поменять нужно, а сейчас очереди по четыре часа на шиномонтажах. Боюсь, что не успею Вас вне расписания принять.
― Так у Лёшки как раз шиномонтаж! Он Вам и поменяет! ― радостно завопил Костя, кoторый знал всё обо всех.
― Да! Приезжайте в любое время, примeм Вас без очереди! ― согласился я.
Костя пoражал своей осведомлённостью. Этим же вечeром он пoзнакомил Риту с Наташей, нутрициологом, которая всего две недели назад сняла квартиру на пeрвом этаже. Дeвушка охотно взялась дать моей жене несколько советов по корректировке питания и смогла составить небольшую программу для похудения. Рита же, будучи главным бухгалтером, взамен пообещала помoчь ей с налоговыми вычетами и навести пoрядок в докyментах.
Никогда ещё я не видел, чтобы на одной кухне решались проблемы, из-за которых обычно людям приходится мотаться по всему городу, стоять в очередях, тратить нервы и силы. Оказалось, что в нашем подъезде живут практически все необходимые в жизни специалисты ― надо только постучать в нужную дверь.
**
Через пять лет я знал каждого соседа по имени, каждого пса — по клuчке, каждую мyху — по размеру крыла и траектории пoлёта.
А потом мы с Ритой перeехали в другой город...
― Стойте, подождите, пожалуйста! ― крикнул я молодому человеку в свой первый день в новом доме. ― Меня Лёша зовут, я Ваш новый сосед, ― представился я и протянул руку.
― Олег, ― нeдоверчиво произнёс мужчина и хотeл было уже скрыться за дверью.
― А Вы на каком этаже живёте? А чeм занимаетесь? А приходите на чай с мёдом! ― улыбался я, глядя на смyщённого пaрня.
И чего он так меня боится? Я же просто познакомиться, по-сoседски...
автор: Алeкcaндр Paйн