***

8 февраля 1945 года группа из десяти заключенных во главе с военным летчиком Михаилом Девятаевым захватила бомбардировщик Heinkel He 111 H-22 и сбежала на нем из концлагеря.
Уйдя от погони, Девятаев увел самолет за линию фронта и совершил посадку в расположении 61-й армии. **"
Опираясь на данные, полученные от Михаила Девятаева, советские войска в марте 1945 года заняли секретный полигон Пенемюнде, на котором велись разработки первой в истории баллистической ракеты ФАУ-2.
С сентября 1945 года Девятаев сотрудничал с Сергеем Королевым, руководившим советской программой по освоению немецкой ракетной техники. Участвовал в создании первой советской ракеты Р-1 — копии «Фау-2».
Михаил Девятаев был уволен в запас в ноябре 1945 года и как бывший военнопленный долгое время не мог найти работу из-за недоверия НКВД.
В 1957 году, благодаря усилиям Сергея Королева, Девятаев получил признание и был удостоен звания Героя Советского Союза.
В конце 1950-х годов Девятаеву были поручены испытания «Ракеты» — одного из первых советских судов на подводных крыльях; он долгие годы работал капитаном речных судов, и стал первым капитаном теплохода «Метеор».
Практически до конца жизни активно участвовал в общественной жизни, делился воспоминаниями, неоднократно посещал остров Узедом и встречался с другими участниками событий побега, издал две автобиографические книги — «Полёт к солнцу» (1972) и «Побег из ада» (1988).
До своих последних дней жил в Казани. Работал, пока позволяли силы.
Летом 2002 года, во время съёмок документального фильма о нём, приехал на аэродром в Пенемюнде, поставил свечи своим товарищам и встретился с немецким пилотом Г. Хобомом (который должен был догнать и сбить угнанный беглецами «Хейнкель»).
Скончался в ноябре 2002 года в возрасте 85 лет.
Художник Бурлай Алексей Петрович
"Земля родная (Подвиг летчика М. Девятаева)", 1961год
***
Наказание за измену.
Художник Моесей Ли
Лена возвращалась домой из больницы в смешанных чувствах. Уже несколько лет она мучилась бородавками на руках и периодически пыталась с ними бороться, но безрезультатно, а если быть точнее, результат получался обратным - появлялись новые образования. И ладно бы она была никому не интересной старушкой, но ей всего двадцать восемь лет, у неё прекрасный муж, между прочим, перспективный научный сотрудник, и лапочка-дочка шести лет, а её руки, изящные, как у пианистки, уродовали эти мерзкие бугорки.**"
- Ты, наверное, жабу в кустах изловила, признайся, и она тебя обмочила, - сочувственно морщился муж и деликатно, стараясь не обидеть супругу, избегал прикосновений её заражённой руки.
- Никого я не ловила. Мне что - пять лет по-твоему? И вообще это бред, насчёт жаб. Не бывает от них бородавок. Проклятье какое-то с ними!
На борьбу с недугом были брошены все средства: и научные, и народные. После того, как мази и прижигания, назначенные врачом, не приносили эффекта, Лена обращалась к бабушкиным методам, а именно травила их чесноком и чистотелом, прикладывала на ночь разрезанный лист алоэ, распаривала в мыльном растворе, счищала железной щёткой верхний слой и лепила сверху картофель или мел, а утром, замирая в предвкушении чуда, разбинтовывала руку и... И ничего. Хорошо, если новые не появлялись - бывала и такая беда.
И вот возвращалась Лена после очередного похода к врачу домой, шла понурая и несчастная по новенькому бульвару, ограждённому с двух сторон молодыми звонкими липами, и всё думала о своих растреклятых бородавках и о том как сильно они её уродуют и отравляют жизнь и за что ей вообще такое наказание, ведь она хороший человек, столько жизни ещё впереди и неужели ей придётся до конца дней мучаться с этим уродством. А если они дальше, по всему телу будут распространяться? На лицо, чего доброго, полезут? И станет Лена как Квазимодо и муж её непременно бросит! Шла Лена и подтирала с щёк противные слёзки, а с обеих сторон бульвара нечасто шумели машины и за липами светились ничем не прикрытые новостройки, совсем голые, со свежими, как глазурь на школьном пирожном, швами.
Навстречу Лене плыла достаточно молодая цыганка. Поглощённая мыслями о бородавках, Лена не смотрела на неё, но задним умом уловила приближающееся пёстрое пятно исходящей волнами красной юбки. Почувствовав на себе чужой взгляд, Лена подняла глаза. Цыганка смотрела на неё пронзительно, смотрела так, словно внимательно слушает, и Лена, не отдавая себе отчёта, замедлила шаг, ей показалось, что она размышляла о своих бородавках вслух и цыганка услышала.
"Сейчас приставать начнёт с гаданиями, - подумала Лена, - наверное, она из того цыганского посёлка за нашим домом. А что? Пусть погадает, я не против. Может подскажет что мне делать с этими бородавками, сил уже нет, я на всё согласна, хоть руку себе руби, так они меня достали. Сколько там денег у меня? Два рубля тридцать копеек... Да я ей всё отдам, Господи!"
Цыганка остановилась в трёх шагах и пристально глазела на Лену, а Лена уже давно стояла и в голове у неё вертелись одни бородавки, и слёзка по-прежнему блестела на щеке. Цыганка перевела тяжёлый, как липкий мазут, взгляд на руку Лены и быстро забормотала что-то в сторону на своём языке. Лене показалось, что это помесь румынского и английского, хотя первый она никогда в жизни и не слышала. Цыганка умолкла и сплюнула, затем взглянула на Лену так, как могущественный благодетель смотрит на обездоленных, которым он оказал свою милость. Затем она ушла. Просто ушла.
- Простите! - догнала её Лена, - я спросить хотела...
Цыганка ответила вполоборота. В её глазах плясал смех.
- Это ерунда. Считай, подарок. Жалко тебя стало,
- Что ерунда?
- Завтра увидишь, - хмыкнула цыганка и грациозно повела бедрами, - а будет что серьёзнее - приходи. Ты знаешь где я живу. Спросишь Раджи.
Цыганка продолжила путь. "Ай-ла-лай..." - донёсся до Лены её напев. Довольная собой, цыганка слегка пританцовывала, взявшись по бокам за юбку. "Ты знаешь где я живу..." Как странно! Уж о том, что цыганка, возможно, живёт в посёлке, Лена точно подумала про себя! Она мысли умеет читать что ли? Ну и дела!
На следующее утро, когда Лена умывалась, то не поверила своим глазам - бородавки на руке уменьшились, а совсем мелкие и вовсе исчезли! Через неделю от них не осталось и следа, руки были полностью чистыми и такими красивыми, изящными, как прежде - залюбуешься.
Встретившись у подъезда с соседками, Лена всем и каждому показывала на радостях свою руку и рассказывала о загадочной цыганке. Опустила она только один момент - их странный диалог. Она была уверена, что ей больше не понадобится никакая колдовская помощь, а может вообще это было всего лишь самовнушение. В любом случае, имя своей спасительницы она раскрывать не хотела, тем более жила Раджи совсем рядом - сейчас как начнутся туда паломничества, обчистят, не дай Бог, новых соседей эти цыгане или надурят, а на неё все шишки посыпятся.
В этот кооперативный дом на окраине города они въехали все вместе. Тут же сразу и перезнакомились. Все семьи были молодыми, как на подбор - всем до тридцати, некоторые перевезли с собой и бабушек. Место тихое - в шаговой доступности река, но слегка омрачал картину упомянутый выше цыганский посёлок в полутора километрах от них. Никого эти цыгане не трогали, но культурные советские граждане, суеверные в душе по своей русской природе, относились к чужакам недоверчиво и осторожно, боялись проклятий, сглазов и прочего и потому старались не пересекаться с глазу на глаз с представителями цыганского народа. А цыганкам и младшим отпрыскам их племени, которые как чёрные собачата вились вокруг мамок, хоть бы что: идут в город - песни распевают, хохочут громкими грудными голосами, шумят, глазами чёрными жгут, высматривают наивных жертв и назад таким же образом возвращаются.
Особенно крепко Лена с мужем сдружились с двумя семьями из их подъезда. Сходить вместе на пикник к реке, съездить на дачу - всюду они были вместе. Люди эти, повторюсь, интеллигентные, образованные, им было о чём поговорить. Так собрались в одной компании врачи, инженеры, учителя и научные работники. Друзья запросто могли зайти друг к другу в гости без приглашения, чтобы выпить чайку перед сном, попросить сахарку, обсудить какие-то новости или мысли, идеи. Видели они друг друга и в халатах, и с бигудями на голове, и без косметики, и в одних семейных трусах... В общем, сроднились и испытывали неподдельную взаимную симпатию. То же самое происходило и между их детьми. Идиллия!
Лена замечала, что одной из двух подруг, Ирине, нравится её муж Дмитрий. Объективно Дмитрий был мужчиной видным, ухоженным, с тёплыми и умными глазами, всегда при белом воротничке, с безукоризненной осанкой и обходительными манерами джентльмена, так что понять Ирину было нетрудно - человеку в принципе нравится всё красивое, нельзя же кому-либо запрещать любоваться яркими витринами магазинов. Глазки видят, да зуб неймёт! Но иногда Ирина заигрывалась в гляделки. На пикниках, бывало, никак не могла отвести влажный олений взгляд от Дмитрия и если Дмитрий за чем-то тянулся на покрывале, за помидором, например, или кружочком колбаски, то Ирина первая изгибалась, как лоза, и подавала ему. Если Дмитрий отходил в сторонку один, то Ирина находила предлог чтобы подойти к нему и завести личную беседу... Такие, по сути невинные выпады, отравляли Лене наслаждение природой. Она переставала слышать сладостное и чистое чириканье птиц, и шум листвы уже не завораживал её как прежде, и свежесть, исходившая от реки, не манила её к себе, чтобы подойти к воде и обмочить босые ноги. Интуиция требовала держать ухо востро и крепко дать Ирине по рукам, чтобы даже думать о чужом муже было не повадно, однако воспитание не позволяло совершать твёрдые шаги, да и стыдно было выказывать недоверие подруге (а вдруг ошибается?), поэтому Лена ограничивалась пространными намёками.
- И что же вы там всё чирикаете друг с другом, голубки наши? Ха-ха-ха!
- Ируня, киска моя, верни Лене мужа! - добавлял спокойный, как тюлень, муж Ирины, который был старше остальных на восемь лет. - Хватит вам уже шушукаться, возвращайтесь.
- Вопрос на засыпку, товарищи! - пошла к ним Лена, раскинув руки, как певица на сцене, - у нас тут спор возник: водится ли в нашей реке сом и щука? Дима утверждает, что нет, что река слишком узка, а я же предлагаю проверить это на практике.
- Я вам и так скажу, без проверки, как сын рыбака, - ответил муж Ирины, - сомам в верховьях рек делать нечего, а у нас здесь именно верховье. Щука же животное вездесущее, непривередливое, обитает во всех пресных водоёмах, так что здесь вполне может быть. Однако если брать во внимание горные реки, то щука предпочтёт озёра: несмотря на свой разбойничий характер, эта рыба не любит сильные течения воды.
- Ты сказал, что щука - животное? - удивилась Ирина и села рядом с Леной, - какое же это животное, если это рыба.
- Дорогая, однако! Ты заставляешь меня краснеть! - возмутился муж. - Есть четыре царства живой природы, ну, кто вспомнит? Угощу конфетой.
- Да что тут помнить, - отозвалась Лена, - животные, растения, грибы и бактерии.
Муж Ирины вынул из кармана конфетку и вручил с почестями Лене.
- Значит рыба - это грибы, - упрямо оскалилась Ирина.
- Как рыжики? - сказала другая подруга.
- Нет, как волнушки. Мне всегда казалось, что волнушки умеют бегать, такие все изогнутые, как на старте стоят.
- А может всё-таки на рыбалку в следующий раз, а? - предложил Дмитрий. - У нас удочки есть на даче.
Все поморщились и только Ирина с готовностью отозвалась:
- Я за!
- Я с вами, - добавила без энтузиазма Лена.
Подобная песня продолжалась следующие восемь лет. Обвинять их было, по сути, не в чем. Друзья и друзья! Казалось, никто, кроме Лены, не замечал их взаимной симпатии с намёком на нечто большее, чем дружба. Лену поджигала ревность.
- Тебе нравится Ира как женщина, признайся.
- Да что ты говоришь такое? Конечно нет. У нас просто много общего.
- Видела я как ты засматриваешься на её зад. Мне говоришь, что я плоская, а у Ирки фигура.
- Хватит нести глупости, у неё есть муж! Масик, ну успокойся ты, я всегда буду с тобой, а Ира - с мужем. Мы же так хорошо общаемся, не накручивай себя.
Трагедия случилась неожиданно - мужа Ирины не стало. Ему было сорок четыре. Последние пару лет у него были проблемы с сердцем из-за диабета. Возвращаясь после работы, Дмитрий первым делом заходил проведать Ирину и только потом заходил в свою квартиру.
- Ты пойми, у неё сложный период, мой долг поддержать её морально... Мы же друзья! Нет, ужинать не буду, спасибо - мы с Ирой уже поели. Кстати, она готовит изумительные котлеты, ты бы взяла рецептик: такие сочные и хлеб не чувствуется, как у тебя. Ты всё пережариваешь.
- Дима, мне это не нравится! Это ненормально, понимаешь? Мне тоже очень жаль, что так вышло, но у нас своя семья, пусть Ира сама справляется, на худой конец, у неё есть родители, дети, они тоже могут её поддерживать. Люди уже судачить начинают!..
- О чём судачить?
- Что у вас роман!
Дмитрий помялся мгновение.
- Твои люди глупы.
- Тогда скажи мне это в лицо! Поклянись, что ничего к ней не чувствуешь, что она не пытается тебя соблазнить.
Дмитрий зачем-то проверил как открывается и закрывается балконная дверь.
- Я устал, полежать хочу. Отстань от меня со своими глупостями, итак после работы мозги кипят.
Прошло два месяца после похорон. Вернувшись вечером домой, Лена увидела на пороге собранный чемодан мужа.
- Я ухожу к Ире. У нас любовь. Скрываться дальше бессмысленно, так что прости и отпусти меня. Дочка наша уже большая, она поймёт, ты тоже должна понять - жизнь одна, я хочу прожить её с любимым человеком.
- Лжец! Мерзавец! Столько лет водил меня за нос! - бросилась на него Лена. - эта мымра дома? Я ей все патлы повыдираю, будет знать как воровать чужих мужей! Я всегда знала, всегда! Не слепая!
- Лена! Успокойся немедленно и веди себя достойно! - оттолкнул её на банкетку Дмитрий. - Мы взрослые люди и имеем право выбора. Я пошёл.
Далеко он не ушёл, а поднялся двумя этажами выше. С той поры и начался конец света в отдельно взятом подъезде.
Ирина цвела, как майская роза, а Лена ходила с каменным лицом и перестала общаться с другими соседями. Их любовный треугольник стал темой номер один для дворовых обсуждений. Лена холодно здоровалась со всеми и проходила мимо - она знала, что люди думают только об одном, когда смотрят на неё. Лене были мерзки их мысли, они пачкали её, измазывали грязью. Особенно неприятны были моменты, когда она выходила из подъезда и перед тем, как открыть двери, слышала, что народ болтает, но стоило ей показаться перед ними, как все замолкали с выражением любопытства, сочувствия и жажды сплетен на лицах. С Ириной Лена не устраивала никаких разборок, делая при встречах вид, что этого человека не существует. Из узкого круга друзей Лена выпала, а те продолжали ходить вместе на отдых, правда, третья подруга захаживала к Лене и, злобно сверкая глазами, говорила:
- Ну и сволочь эта Ирка! Шоб она сдохла! А ты держись, Ленусь, держись, не реви! Ух и устроила бы я ей подлянку, дай только повод!
- Ты с ней не ссорься, будь моим тайным агентом. Я хочу быть в курсе...
Дочь тоже прекратила общаться с Дмитрием. Отец перестал для неё существовать и это стало для мужчины ударом - он очень любил своего ребёнка.
Повеселившись два-три месяца с Ириной, Дмитрий обнаружил, что чувство вины в нём достигло пределов. Жена его осунулась, похудела, круги под глазами чёрные... никак не может смириться, бедняжка. А ведь он всё равно её любит, пусть не так страстно, как Ирину, но всё же Лена ему дорога. А родная дочь его ненавидит и если Дмитрий замечал на себе её взгляд, то взгляд тот был в точности таким же, каким Ленин смотрел на буржуазию - ненавистный, испепеляющий, горький и тошный. Дмитрий объяснился с Ириной и... опять собрал чемодан.
Валяясь в ногах у Елены двумя этажами ниже, Дмитрий молил о прощении и клялся-божился, что это было наваждение, что он никогда больше и ни за что... Лена простила и приняла. И снова это унижение перед соседями - теперь они обсуждали, что у Лены совсем нет гордости и чувства собственного достоинства. Ещё бы - приняла такого наглого кобеля. Но проходил месяц, затем мучительно проползал другой... Только вроде бы всё наладилось и остыло... А Дмитрий опять взялся собирать чемодан и снова скакал, как похотливый козёл, на четвёртый этаж к Ирине. Цок-цок по ступеням копытцами... цок-цок.
Проходило месяца два и он опять возвращался к жене. И так продолжалось целый год. Двор валялся от смеха. Дети с обеих сторон чувствовали себя опозоренными и облитыми несмываемой грязью. У одних мамка-вертихвостка, у других отец-кобель. Стыдно было всем. Лена выглядела ужасно, страшно глянуть: щёки впали, волосы поредели, глаза стали тусклыми, бесцветными, а ведь была такой красивой молодой женщиной! Ирина, наоборот, отжигала: глядела на соседей смело, с вызовом, красилась ярко, глазами стреляла, бёдрами вертела... Как отпускала она легко Дмитрия к жене, так легко и принимала назад. Однажды, после того, как муж опять ушёл к любовнице, Лена случайно встретилась с Ириной на улице. Их взгляды пересеклись так яростно, что только искры не посыпались и соседи, наблюдавшие это, замерли в страхе.
"И как только эта тварь смеет на меня смотреть! - негодовала дома Лена. - Ишь как вся лоснится она! Глаза живые, наглые, так и горят! А я на что похожа стала? Нет, всё, хватит с меня. Допрыгались они оба. Я отомщу им за все издевательства."
Ранним субботним утром, когда у подъезда ещё не успел собраться никакой народ, Лена вышла на улицу. Она пошла прочь из города, вдоль реки, в сторону цыганского посёлка. Старушка, снимавшая бельё у себя на балконе, заметила Лену и удивилась, и даже подумала, что несчастная пошла топиться в реке. Но потом она вспомнила, что у Лены есть дочь, а человек она ответственный и потому вряд ли посмеет оставлять ребёнка, пусть и взрослого, сиротой.
Через полчаса Лена уже была на месте. У первого мужчины, попавшегося ей в посёлке, она спросила где ей можно отыскать женщину по имени Раджи... Удивительно как она вообще за прошедшие годы не забыла имени той цыганки.
Прошло полгода. Всё это время муж Лены, Дмитрий, уже лежал в земле - у него было кровоизлияние в мозг из-за аневризмы артерии. "Чертовщина какая-то, был здоровый мужик, ни на что не жаловался..." - поражались жильцы дома, а другие отвечали: "нервы... вы бы так побегали от одной бабы к другой".
В то же время Ирина ослепла. Стала ходить с палочкой и жить на пособие по инвалидности... Люди говорили: "меньше на чужих мужей будет зыркать!"
- Это всё Ленка, говорю вам! Она к цыганам ходила искать справедливости, я сама видела!
- Ой, да ну тебя, сказки не рассказывай... - не верили люди, но на ус мотали и ещё больше сторонились тех поселковых цыган.
А Лена расцвела, помолодела! Глаза у неё засияли, как прежде, щёки украсились румянцем, волосы пышнее стали и она их покрасила в белый... Вскоре она вышла замуж и стала жить спокойно и счастливо и, кстати, никуда не переезжала - так и осталась коротать век в том подъезде на окраине города, где протекает рядом река.
- Молодец, Ленка! - говорила верная подруга, - правильно всё сделала. Таких только цыганскими проклятиями и исправлять.
- Ты о чём? - хитро улыбалась Лена, - я же ничего... оно само всё.
- Конечно, конечно! Я, ты же знаешь, за тебя. Так что с моей стороны - тсссс!... - только поддержка.
-
Канал Пойдем со мной
***
Шутки от МаЛютки.
Прощение.
Прошел Семен, опустив голову, мимо дома. Зашел в баню, сел на полок, свесил голову ниже плеч, охватил голову большими рабочими руками и заплакал. Как же так получилось? Почему именно с ним? Никто не ответит, да и сам он ответа не найдет. Горечь душит и слезы горючие сердце жгут. **"
В это время мать его, старушка в платочке, сидела на лавке возле окна и на улицу смотрела. Сноха Мария, с ужином управилась ,и теперь накрывала стол к ужину. Скоро муж с работы придет, станут ужинать.
- Маша, подь сюда. Что й то Семен смурной пришел, да сразу в баню подался. Думала может затопить хочет иль воды натаскать, ан нет. И с водой не видать, да и дымок от растопки не идет. Пошла бы глянула что ли.
Накинула Маша платок на плечи и выбежала с крыльца и пошла к бане. Зашла и сердце остановилось. Никогда мужа таким не видела. Показалось, что постарел он лет на десять.
- Ты что, родной мой, что случилось-то? Здоров ли ты?
Обхватил голову руками, раскачивается, мычит, стиснув зубы, а из груди вой рвется.
- Что же я натворил Машенька, век мне от этого греха не отмыться, даже страшно. И что же теперь делать-то? Как быть? Как поступить по совести?
Маша испугалась - да что же случилось? Говори уже, пугаешь меня, вон руки трясутся от страха. Там мамка уже переживает, к ужину ждет, Аленка все глазенки проглядела, папку дожидаясь. А ты тут вон как горюешь, говори, что стряслось-то?
- Позвонили мне утром, Маринка в больнице умирает, позвала меня, напоследок. Ну ,я в обед и пошел к ней. Шел, думал она прощенья просить будет и я прощу ее, раз такая беда приключилась.
Молодые мы были, в городе я ее встретил, то ли влюбился, то ли пожалел. А только забрал ее и привез в дом к себе, женился. Да только неласковая она была, вечно из подлобья смотрела, как зверек какой. Родных у нее не было. Как так получилось, не знаю. Да и она сама не знала наверное. Полтора года прошло родился у нас Алешка, вылитый дед, крепкий ладный. Мать с ним тетешкалась, с рук не спускала. И все она делала, как то, как через силу. Мать к ней и так и эдак. Где поворчит, а где и погладит, пожалеет, сама сделает. Все говорила, молодая мол, всему научится ,дай время. А тут мне работу предложили на два года, уехал я со спокойной душой. Письма редко писали, о любви ни слова не сказано. А тут вдруг написала, что сына родила, Митькой назвала. Как ни посчитаю, все получалось, что не от меня. Бросил все, домой приехал и велел ей уезжать с глаз долой. Она что- то сказать пыталась, да куда там, гордый, не простил. А куда уезжать-то ? Некуда. Бабка Нина на другом конце деревни жила, забрала ее с пацанами. Так и стали жить. Углем, дровами я помогал, потом газ помог провести. Еще и гордился своим непрощением. Своему -то все покупал и одежду и игрушки и подарки. А про второго и слышать не хотел. Да и Маринка больше ни чего не говорила, молча помощь принимала и все. Хотел я Алешку забрать, а он как вцепился в Митьку, братик, орет дурниной. Оставил я их в покое. А они, как хвостики один за другим держаться. Братья . А потом я тебя встретил, ты любовью и лаской согрела, женой доброй стала, Аленку мне родила. Я вроде и успокоился. Там сын, тут дочка. Да мало ли сейчас таких семей. Пацаны подросли, Алешка ко мне и не тянется, все с братом своим. Иногда стыдно было, что подарки одному покупаю. Алешка конечно, что себе возьмет, а что брату отдаст. Тут уж я не спорил. К школе все сыну купил. А как жалел, что на рыбалку с сыном не могу сходить, ни мужской работе учить, ни на велосипеде ездить, как другие отцы, учить.
- Да полно, Семен, уж я то знаю, каков ты отец. И как думаешь о нем и заботишься. Все самое лучшее ему покупал, не за что стыдится, успокойся.
- Не понимаешь ты, я сегодня к Маринке с прощением шел, а она. .
- А что она?
- А она, МЕНЯ ПРОСТИЛА ! Зашел я в палату, лежит, как ребенок, маленькая, а платочке, худая совсем. Одни глаза и те почти пустые. И говорит - Простила я тебя Семен давно, видно так суждено мне, я бы и дальше ничего не сказала, да только мало мне осталось. Не хочу, чтобы сыновей наших в приют забрали. Они оба твои, никого у меня, кроме тебя и не было, переходила я месяц, редко, но так бывает. Хочешь вон проверь, сейчас это можно. Не оставь их. И отвернулась.
Как жизнь -то меня за гордыню наказала. Ведь ни разу даже не подумал, что Митька тоже мой сын. Она то меня простила, а как мне себя простить ? Как дальше с этим жить ? Совесть -то заживо съест. Не додал, обошел и подарками и любовью. Сердце рвется, а не исправить ни чего уж.
Маша помолчала и говорит - А что теперь поделаешь? Забирай сыновей и всю оставшуюся жизнь будь им отцом, а я попробую лаской отогреть. Может и простит жизнь. Дети-то они отходчивые.
Л.Максимова
***
Я тут вместо вашей жены.
- Если бы в сутках было не двадцать четыре часа, а хотя бы часов тридцать, тогда можно успевать и дома, и на работе, и детей в садик, и самой поспать.
Ира уже не замечает, что разговаривает сама с собой, словно оправдываясь, что уже нигде не успевает. **"
- Ирочка, ну так давай я Артемку в садик отведу, а Настеньку в школу, мне ведь делать все равно нечего, а мы с вами теперь соседи.
- Ой, Светлана Семенова, ну честное слов, неудобно напрягать вас.
- Да какое напряжение, это же чисто помощь по-соседски. – Светлана Семеновна решительно берет Настю за руку. – К тому же садик и школа рядом, мне ничего не стоит, а ты время сэкономишь… Игорь-то наверное, уже на работе.
- Совсем рано уехал, у них сегодня командировка в один из районов.
-Ну, понятное дело, Игорь Владимирович теперь начальник, а у начальства, как известно, день ненормированный. Ну, мы пошли, а ты на работу поезжай… а вечером я заберу ребятишек.
- Ой, а Настя ведь до обеда, ее бы только встретить, она ведь только в первом классе…
- Встречу-встречу, и дома у меня пусть посидит…
- Да почему же у вас… и так неловко мне, вот возьмите ключ запасной, пусть дома будет. Там в холодильнике еда, вы ей только помогите разогреть, или хотя бы последите, пожалуйста.
Ира на ходу поправляет шарфик, потом проверяет сумочку, все ли взяла, оглядывается на ребятишек. Настя и Артем старательно машут и посылают воздушные поцелую. Ира улыбается и думает: - вот такая у нас любовь… и с соседкой нам повезло.
Если отбросить нехватку времени, то Ира считала, что им с Игорем повезло. Повезло, что оба жили в одном райцентре, а потом учились в городе, приезжали на выходные к родителям. Поженились, как только Игорь окончил институт. И с жильем им повезло, родители помогли купить однокомнатную квартиру, а они потом все сами заработали для квартиры.
Правда, на работу в конце девяностых Игорю устроиться было трудно. Учился хорошо, был толковым, а вот блата не было. И тогда он устроился водителем в областную энергетическую компанию. Место считалось престижным, поэтому он, специалист с высшим образованием, рад был и баранку крутить.
Однажды дал мужикам из бригады толковый совет, и начальник участка обратил на него внимание. Присмотрелись к парню и решили, что такие им нужны. Перевели из водителей. А потом, год за годом, шло повышение Игоря. И к тридцати годам он при должности и на хорошем счету, причем, без всякого блата.
Ира очень гордилась мужем, и не жаловалась, что не успевает. А год назад они купили трехкомнатную квартиру, чему оба были несказанно рады. Ира по-прежнему вставала чуть свет, готовила всем завтрак, успевала приготовить обед, и уже на спинке стула всегда свежая рубашка для мужа и детские вещи. Вот если бы еще у нее на работе не задерживали, то было бы легче.
Светлану Семеновну Ира старалась благодарить как можно чаще. То коробку конфет купит, то шарфик подарит, то сумочку как-то купила. Себе выбирала, и пришло ей в голову соседку отблагодарить. Светлана Семеновна отказывалась, а сама с сумочки взгляд не могла отвести. Вкус у Иры отменный, знала, как угодить.
__________
-Ой, доча, явилась, порадовала мать, а то я уж думала в розыск подавать.
- Скажешь мама: «в розыск». Прекрасно знаешь, с кем я уехала.
- Ну и кто прав? Говорила же: поматросит, да и бросит. Не стоило через всю страну за ним тащиться… Эх, Янка, лучше бы дома мужика присмотрела, как некоторые… вон, соседи… она так себе, мышь серая… а он уже начальник…
- Ты что мама, это которые напротив? У него же двое сопливых наследников…
- А чего тебе эти наследники, у Игоря скоро столько денег будет, что и двадцать наследников прокормит. А уж на тебя бы денег хватало, ты не то, что эта… жена его, детей покормить не успевает… зато одевается как. А мне нынче, глянь какую сумку подарила – с барского плеча.
- Ну, мама, хочу сказать, сумка по твоем возрасту, мне бы такая не пошла.
- Вот и найди мужика, чтобы сумки тебе покупал, какие пожелаешь…
___________
Игорь как всегда задержался на работе. И в этот осенний день уже начало темнеть, когда подъехал к дому. По привычке взглянул на окна своей квартиры – в них горел свет. «Ира наверное с Настей уроки делает», - подумал он и стал подниматься по лестнице.
Дверь была открыта, в прихожей горел свет. Из кухни доносились какие-то звуки, будто посуду передвигают. Он вошел и увидел притихших Настю с Артемом - они сидели за столом как прилежные ученики. А у плиты стола совершенно чужая женщина.
- Папа, - дети побежали к отцу, схватив его за руки.
Женщина, белокурая, с ярким макияжем, в обтягивающем платье, подчеркивающим ее красивую фигуру, одарила хозяина улыбкой.
- Здравствуйте! А вы, наверное, Игорь. Буквально несколько минут и ужин будет готов.
- А вы кто? – спросил хозяин.
- Ой, простите, не представилась. Меня Яна зовут. – дочь вашей соседки Светланы Семеновны… у мамы давление прихватило, так я за ребятишками присматриваю. А вообще все нормально, мама вашего мальчика из садика забрала вечером, а девочку из школы встретила еще в обед.
- Папа, а где мама? – Настя, подняв голову, заглядывала в лицо отцу и чувствовалось, что ребенок беспокоится.
- Сам хотел бы знать.
- Наверное, на работе задержалась, - беззаботно сказала молодая женщина, - мама говорит, она всегда задерживается, просто не успевает. – Она снова одарила Игоря белозубой улыбкой. – Так что извините, я тут вместо вашей жены… сейчас ужин приготовлю, накормлю вас…
- Спасибо, не надо, там в холодильнике есть еда, Ира готовила.
- Да зачем детей вчерашней едой кормить, вы вот свеженького попробуйте…
- Почему «вчерашнее»? Я знаю, Ира утром готовила…
Но Яна, будто не слышала, продрожала хозяйничать.
- Яна, спасибо, вы можете идти, мы тут как-нибудь сами…
- Ну, что вы, мне не трудно…
Игорь подошел к женщине и взял из ее рук кастрюлю, поставил на плиту. – Кажется у Светланы Семеновны давление? – спросил он. – Ну, так идите к маме, наверняка вы ей нужнее.
Женщине ничего не осталось, как замаскировав неловкость под улыбку, покинуть чужую квартиру.
А потом он позвонил Ире (совсем недавно стали появляться сотовые телефоны и население постепенно стало обзаводиться современным средством связи). Жена не ответила на звонок, и это было странно. Он разогрел еду, покормил детей, поел сам и позвонил еще раз. Снова не было ответа.
А потом Ира позвонила сама.
- Уже все хорошо, я не хочу тут оставаться, домой поеду.
- Да где ты, скажи мне, наконец?
- В больнице.
Оставлять детей с соседями он не стал, забрал с собой. И когда Ира села в машину, узнал, что ей стало плохо на работе от переутомления.
Игорь замолчал. Слов не было. Он давно догадывался, что жена устала, что все заботы по дому на ней, в том числе и дети. Что он пропадает на работе иногда сутками… а ведь у нее тоже работа. И он не знал, как ей помочь, потому что постоянно что-то надо. Нам в этой жизни всегда что-то надо. Игорь любил жену, обожал свою маленькую Иришку – такую родную и понятную. Вот только вовремя они не смогли остановиться и сделать перезагрузку.
Весь вечер они шептались в спальне, что-то горячо обсуждая. – Ирка, остановись, завтра выходной, - говорил Игорь, - не надо ничего собирать и готовить.
- А я забыла про выходной, постоянно кажется, надо что-то делать.
- Ничего не надо делать. И не забывай, ты на больничный пошла. А я на работе отгулы возьму, у меня ведь уважительная причина – любимая жена на больничном.
__________
После больничного Ира уволилась с работы, где были беспросветные отчеты, словно ты должен работать сутками, и нашла более спокойную организацию, причем ближе к дому.
От помощи соседки Светланы Семеновны отказались, поблагодарив и расставшись. Ее дочь Яна вскоре уехала. Наверное, снова в поисках личного счастья.
А еще обе мамы – мама Игоря и мама Иры – вышли на пенсию и теперь по очереди приезжали к детям, чтобы помочь.
Про то, что дочь соседки так рьяно вызвалась заменить Иру, они обсудили всего один раз – в тот самый вечер, когда Ира загремела в больницу. Оба всё поняли. И больше не возвращались к этому разговору.
А потом наступила зима, и дети каждый выходной тянули их то на каток, то на горку. И это были самые счастливые минуты – когда рядом мама и папа. И никакой чужой тети не надо.
Автор: Татьяна Викторова
***
Шутки от МаЛютки.
Вот такие пироги.
Сидит Иван на лавочке возле своего бывшего дома пригорюнился. А из окна то ли пирогами, то ли пирожками пахнет. Полный рот слюней. Эх, зря он свою Маню тогда обидел, глупых, горьких слов наговорил. И что с ним случилось, что так Лилька та его заворожила. Конечно, красавица, каких не в каждом городе встретишь. Блондинка, ноги от ушей, как говорится. Но ведь холодная, как лягушка . Ни тепла, ни ласки, ни пирога вот. **" Постирать, приготовить все у нее маникюр, да руки ухоженные. Сразу сердце от страсти зашлось, да больно быстро остыло. Опостылела за пару месяцев, да еще и протянул из гордости. Не возвращаться же побитой собакой.
Ох как же все таки вкусно пахнет.
А Маня то добрая, ласковая, жалостливая. И приласкает и приголубит и накормит вкусно. Ведь по любви женился, сам выбрал, ни кто в спину не толкал. Ну и что , что вся в веснушках, а ведь, как солнышко ясная и светлая. Ну поправилась чуток, как уточка ходить стала. Ну и что. Душа то у ней та же добрая осталась. И что мне дураку не хватило. Эх ,обидел я ее. Простила бы меня, так я бы ни в жизнь больше ни на кого не глянул. Вот зайду повинюсь, а вдруг да простит.
Ох как же все таки вкусно пирогами пахнет.
А тут и Маня на крыльцо выскочила, да бегом в огород побежала. Ух ты, похудела что ли Маня, вон как козочка проскакала. А сама то счастьем прямо ,светится вся. Уж не нашла ли кого, пока я загулял.
- Ох ты ж, Ваня, ты что ли? Или забыл что? Вроде все до ниточки забрал..
Маня вернулась с пучком лука, да укропа. Наверное и с луком, яйцом пирожки тоже будут. А сама то так и светится вся, каждая веснушка лучиком света сверкает. И как раньше не замечал, какая она красивая.
- Забыл я Манечка ,душу свою тут и сердце тоже забыл. Повинится вот пришел перед тобой. Дурак был. Прости ты меня окаянного. Или нашла кого, пока меня не было?
А Маня на окна оглядывается, улыбается - Ой нашла Ванечка, нашла. Егорушку я нашла, Уж такой славный, да красивый. Сидела бы, да любовалась. Глаза васильковые, как увижу, так и утону в них. Целовала бы да миловала. Весь мир в нем. Вот проснется, кормить его буду.
- Да, конечно, от твоих пирогов только дурак уйдет.
Вдруг кто то закряхтел в доме. Всполошилась Маня и лук, укроп забыла, в дом бегом побежала. И заговорила, запричитала - Егорушка мой миленький, солнышко мое ясное, не плач ,мой хороший. Мама тут с тобой рядышком. Дай я тебя поцелую, сладенький мой, кровиночка моя, родненькая.
Ух ты, так вот кто этот Егорушка. И как же я сам то не догадался, что как уточка Маня ходить стала, потяжелела. Ох, дурак я дурак. А вдруг да в счастье своем и меня дурака окаянного простит. Схватил Иван лук, укроп и тихонько в дом пошел, глаза свои васильковые от пола оторвать не смея.
Л.Максимова
***
С Елизаветoй Андреевной, вoсьмидесятилетней старушкой, живущей в однoкомнатнoй квартирке с окнами во двор, происходило что-то нeладное.
Второй день она и мoлитвы неустанно читaла, и грeхи просила отпустить, но, видимо, бeс был сильнее eе. А желание, которое он ей настойчиво внушал, было oбычным для рeбенка, но странным и трудноосуществимым для нее, старушки худенькой и изрядно ослабевшей к этим гoдам.**"
Елизавета Андреевна брoдила по квартире и бормотала:
"Срамотища-то какая... бeс старую попутал... ужо не грешила вроде... пост соблюла... вот oкаянный...".
Но нeстерпимым было желание у Елизаветы Андреевны.
Видит бoг, что она сoпротивлялась изо всех сил. И шторки-то на окнах задернула, и не стало видно eлки и горок, но свет от электрических гирлянд все равно проникал во все щелки и разноцветными бликами играл на стенах. Форточки закрыла наглухо - пoутих звонкий гомон и стук фанерoк об лeд. А желание не ослабeвало.
На несколько чаcoв уходила к oоседке чайку попить, но поделиться своим желанием не oсмелилась. Язык-то прoсился брякнуть, да всякий раз Елизавета Андреевна вовремя успевала его прикyсить.
Ох, как измаялась наша бабулечка за эти два дня. Не oтпускал ее сoблазн, и все тут! А хoтелось-то ей всего-навсего сесть на фанерку и скатиться с самой высoкой горки и ощyтить, как захватывает дух от скорoсти.
И ещe ей казалось, что на горке ждет ее она сама, десятилетняя дeвчушка, какой каталась с ребятишками с крутого высокого берега. Тoгда всей оравoй, усевшись на сани, они неслись по льду реки аж до другого берeга. Вот из-за этого-то желания так и измаялась душoй и телом Елизавета Андреевна.
А yстав, начала думать, как же ей осyществить желаемoе, чтобы пoсмешищем не быть. Конечно, были бы внуки, пошла бы с ними, для убережения. Но их нeт, а чужого ребенка прихватить нельзя.
На стeне тикали часы. Стрелки, одна другую догоняя, словно пoдталкивали на соблазн. Гомон на улице пошел на убыль и вскоре утих сoвсем. Старушка посмoтрела в окно. Горки опустели. Тихо. Свет в окнах домов стал гaснуть.
И Елизавета Андреевна рeшилась. Собиралась она основательно, как в дoлгий путь. Долго молилась, словно в последний раз.
"Всяко может быть... - спокойно рассудила Елизавета Андреевна. - Не зря же мне чудится, что ждет мeня кто-то на горке... ой, не зря...".
Помолилась, прошла по квартире, словно прoщаясь на всякий случай. Отдохнула. Оделась. Опять отдoхнула. Взяла большой фанерный лист, на котором тeсто раскатывала. Бeсшумно скользнула по лeстнице и вышла на yлицу.
От вoлнения шумело в гoлове и брoсало в жар. Медленно поднялась на горку. От лeдяной крутой ленты закружилась голова. Но отступать было некyда. Дoлго устраивалась на фанере. Испросив божьего благocловения, оттолкнулась.
В себя Елизавета Андреевна пришла уже будyчи в сугрoбе. "Жива!" – обрадовалась старушка. Кpяхтя, ползком, кое-как выбралась на твердый снег, долго и с трудом выпрямлялась. Медленно побрела к дому. Все тeло болeло и ныло, но душа была радостна.
Взявшись за двeрную ручку, oxнула:
"Бoг-то любит тpoицу!"
И coкрушенно качая головoй, вновь засeменила к гoрке...)))
Автор: Людмuлa Heлюбина
***
"Урок из прошлого".
Рассказ основан на реальных событиях, имена и фамилии героев изменены.
- Мама, у меня есть девушка и мы будем жить вместе, - сказал Володя своей матери Галине Яковлевне.
Женщина внимательно и строго посмотрела на сына, ей не слишком приятна была эта новость, но взяв себя в руки, она спросила: **"
- И кто эта девушка? Как получилось, что ты нас до сих пор не познакомил, раз уже вместе жить собираетесь?
- Это моя однокурсница Аня, мы встречаемся около четырёх месяцев, любим друг друга...
- Ну и любите себе на здоровье, зачем же сразу жить вместе. Не рановато ли? - перебила сына Галина Яковлевна. - Прежде, чем решиться на такой серьёзный шаг, нужно получше узнать друг друга, а четыре месяца - это не срок.
- Аня замечательная. Мама, она обязательно тебе понравится.
- Не сомневаюсь, - недовольно отрезала женщина, - ты же уже всё за меня решил.
- Давай я сегодня вас познакомлю? - предложил Володя, видя, что мать сердится.
- Было бы неплохо. У меня вечер свободный, приходите. Я приготовлю ужин, посмотрим с отцом на твою Аню.
- Договорились, - обрадовался сын.
***
Владимир Светлов учился на четвёртом курсе юридического факультета. Он жил отдельно от родителей, в квартире, доставшейся ему в наследство от покойной бабушки. Та обожала своего единственного внука и ещё при жизни переписала квартиру на него.
Галине Яковлевне, строгой и даже властной женщине, не очень нравилось, что сын так рано пустился в самостоятельное плавание, она любила всё держать под контролем.
Её муж, Сергей Петрович, и шагу ступить не смел без разрешения жены, но его, судя по всему, это вполне устраивало. Он называл свою жену исключительно "Галчонок" и смотрел на неё обожающим взглядом.
А вот их единственный сын Володя пошёл явно не в отца. Он всегда умел противостоять властному характеру матери, но при этом делал это достаточно мягко. Галина Яковлевна очень любила сына и боялась оттолкнуть его от себя.
Поэтому когда после смерти бабушки Володя сказал, что хочет жить отдельно, потому что уже взрослый и ему хочется самостоятельности, мать поначалу пыталась его отговорить, но потом сдалась и отпустила.
Парень к этому времени уже финансово не зависел от родителей. Будучи очень способным и разносторонним, он умел зарабатывать и вполне мог себя сам прокормить. Поэтому у Галины Яковлевны не осталось аргументов, почему сын должен продолжать жить с родителями.
***
- Жить они вместе собираются, - возмущённо говорила Галина Яковлевна мужу, - перед фактом поставил!
- Ну, Галчонок, вырос парень, это же нормально, что у него есть девушка, - робко произнёс Сергей Петрович, нарезая овощи для салата. Он помогал жене готовить ужин для предстоящего знакомства с девушкой сына.
- Я сама понимаю, что это нормально, - одёрнула мужа Галина Яковлевна, - но жить вместе! Не рановато ли? Пусть бы хоть институт окончил для начала. И потом, кто эта девушка, мы же ничего о ней не знаем, из какой она семьи, городская или приезжая... Может ей прописка нужна, вот она и охмурила нашего Вовика!
- Галчонок, не накручивай себя, сегодня и узнаем, что за пассия у нашего сына.
- Ай, ладно, Серёжа, не понимаешь ты моих переживаний. Овощи нарезал? Достань из холодильника сыр.
***
- Мама, папа, знакомьтесь, это моя Анечка, - представил сын родителям свою возлюбленную.
Худенькая девушка с большими испуганными глазами не очень понравилась Галине Яковлевне, но она постаралась сделать своё лицо как можно более приветливым, широко улыбнулась и сказала:
- Приятно познакомиться, я Галина Яковлевна, мама этого прекрасного (на этом слове женщина сделала акцент) молодого человека, а это Сергей Петрович, его отец.
Ужин прошёл в довольно тёплой обстановке, хотя Владимир, зная характер своей матери, переживал, как бы она не сказала чего-нибудь лишнего и не обидела Аню. Но обошлось...
***
- Вот я как в воду глядела, - сказала Галина Яковлевна мужу, когда Володя и Аня ушли, - деревенская, из многодетной семьи. Конечно, ей надоело жить в общаге, вот и положила глаз на нашего Вовку. Ещё бы, городской парень, с квартирой, да ещё и собой хорош! Я её даже понимаю, в деревню после получения диплома возвращаться не хочется, вот и подсуетилась, чтобы в городе остаться!
- А мне Аня понравилась, и показалось, что она на самом деле любит нашего сына, - робко заметил Сергей Петрович.
- Вот именно, что показалось! - сверкнув глазами, оборвала мужа Галина Яковлевна. - Любит, как же! Квартиру она его любит и прописку!
- Ну, может, ты и права, - вздохнул Сергей Петрович, которому было проще согласиться с женой, чем отстаивать своё мнение.
- Я всегда права, Серёжа, и ты это знаешь!
- Конечно, Галчонок, пойдём спать, завтра на работу рано вставать.
Этой ночью Галина Яковлевна долго не могла уснуть. Она обдумывала разные способы разлучить сына с девушкой. "Да у него таких Ань будет ещё вагон и маленькая тележка, что он вообще в ней нашёл? Тощая, внешность самая обычная," - злилась женщина, переворачиваясь с боку на бок.
Рядом мирно похрапывал Сергей Петрович, и Галина Яковлевна злилась и на него тоже.
"Понравилась она ему, видите ли, да что бы ты понимал!"
Заснула женщина уже под утро с мыслью: "Нет, не отдам я своего Вовку этой проходимке, не нужна мне такая невестка - голытьба деревенская!"
Во сне Галина Яковлевна увидела своего покойного брата. Михаила не было в живых уже более двадцати лет, он умер ещё до её замужества. И он ей никогда не снился, а тут увидела как живого. Брат смотрел на неё и укоризненно качал головой.
Сон был настолько реалистичным, что женщина проснулась с ощущением, будто видела Мишу наяву. Ей стало очень не по себе, и она снова в деталях вспомнила то, что все эти годы пыталась похоронить где-то в самом дальнем уголке своей памяти.
***
У Татьяны Фёдоровны было двое детей. Младший сын Миша, и дочь Галя, старше брата на два года. Миша рос тихим и спокойным ребёнком, послушным и добрым. Галя с раннего детства отличалась сильным боевым характером. Задиристая и упрямая, она и по деревьям лазила, и с мальчишками дралась.
Мать только вздыхала и удивлялась: "Как будто местами их поменяли! Галка - чистый пацан, сорванец, а Миша - такой покладистый, ему бы девчонкой родиться."
Шло время, дети выросли. Галине было двадцать два года, когда двадцатилетний Михаил вернулся из армии. Девушка только что окончила институт и устроилась на работу. Она сняла квартиру на двоих с подругой, чтобы жить отдельно от матери и брата.
Однажды Галина после работы зашла навестить мать и застала Татьяну Фёдоровну очень расстроенной. Миши дома не было.
- Что случилось, мама? - спросила девушка.
- Ой, Галка, вляпался наш Мишка, не знаю, что и делать.
- Рассказывай мама, что натворил мой братец?
- Да жениться он собрался, вот что!
- И всего то, - рассмеялась Галина, - я уж подумала кражу совершил или убил кого.
- Да типун тебе на язык, Галка, наш Мишка мухи не обидит, сама знаешь. Какое убийство...
- Тогда чего ты такая расстроенная? Он что на пугале огородном жениться решил? - продолжала веселиться Галя.
- Да я уж и не знаю, что лучше, не пугале или на этой...
- Да что с ней не так, мама?
- Ой, Галя, привёл он вчера в дом женщину для знакомства со мной. Я сразу увидела, что она его старше. Ну поговорили мы, чай попили, я старалась недовольства своего не показывать. Думаю, что парень ещё не нагулялся после армии, вот и с этой повстречается и расстанется. А он говорит: "Мама, мы с Леной заявление подали." Я чуть со стула не упала. Но это ещё не всё... - вздохнула и остановилась Татьяна Фёдоровна.
- Продолжай, мама, - потребовала Галина.
- У неё двое детей от первого мужа. Муж в аварии погиб год назад.
- Вот это поворот...
- Да, представляешь? Она на восемь лет старше нашего Мишки! И двое детей, пяти и трёх лет! Ой, Галка, как же его угораздило так вляпаться! Я уж его давай отговаривать, говорю, тебе, что, девок молодых мало? Любую пальцем помани, побежит! А он упёрся, люблю и всё тут. Женюсь и точка! Я даже не ожидала от него такого упрямства, всегда ведь меня слушался... Эх, что же делать?
- Что делать, - решительно заявила Галина, - нельзя допускать этой свадьбы! Он же пацан совсем, не понимает, что творит, а эта ушлая вдовушка его окрутила! Он ещё и детей её усыновит, на шею себе повесит. А потом алименты платить будет в случае развода. Нет, мама, не нужна нам такая невестка.
- А как помешать-то?
- Я что-нибудь придумаю, мама.
План в голове Галины созрел быстро. Она знала, что Миша очень нравится её подруге Люсе, вместе с которой они снимали квартиру.
И поэтому когда Галя попросила подругу помочь ей рассорить брата с его пассией, та охотно согласилась.
Но прежде Галя попросила Мишу познакомить её с Леной, и сделала вид, что одобряет его выбор. Она даже купила подарки Лениным детям, ласково назвав их "племяшками", чтобы окончательно убедить брата в том, что она на его стороне.
А дальше было следующее.
Галя попросила Мишу починить кран в их с Люсей съёмной квартире.
- Люся тебя будет ждать вечером, а мы с Леной пробежимся по магазинам, надо платье свадебное присмотреть, - весело сказала она брату.
Вечером Миша пришёл чинить кран, дверь ему открыла улыбающаяся Люся. После того, как кран был отремонтирован, девушка предложила Михаилу выпить чаю. Парень согласился, не подозревая какой коварный план был для него уготован.
В чай Люся предварительно подсыпала снотворное, поэтому Мишу очень быстро начало клонить ко сну. Чего и ждала Люся. Она проводила парня в комнату, где он рухнул на диван и уснул. Люсе оставалось только снять с него одежду и раздеться самой.
Что было дальше, нетрудно догадаться. Гуляющая с Леной по магазинам Галя, конечно же, предложила ей зайти в гости на чай. Войдя в квартиру, невеста брата увидела своего возлюбленного в объятиях другой женщины.
- Подлец! - картинно взмахнула руками Галя и бросилась за Леной, которая в ужасе от увиденного выбежала из квартиры и заплакала, присев на лестницу в подъезде.
Довольная результатом своей подлости (в её представлении благородной миссии по спасению брата), но состряпавшая возмущённое лицо Галина принялась успокаивать несостоявшуюся невестку.
- Леночка, я тебе так сочувствую, не хотела раньше говорить, потому что ты мне очень понравилась, но Мишка, он всегда был жуткий бабник. Я думала, что влюбился в тебя по-настоящему и изменится, но, видимо, горбатого могила исправит. Ты сама решай, как быть. Если простишь и примешь обратно, я буду только рада! Но будь готова, что он всегда будет изменять тебе. Такая натура у него.
Лена ничего не отвечала, она закрыла лицо руками и продолжала всхлипывать.
***
Уверенная в измене Михаила Лена твёрдо решила порвать с парнем, она не хотела его видеть, не хотела выслушивать никаких извинений и объяснений, хотя парень приходил к ней каждый день, часами просиживая под дверью.
- Может, ты перестаралась, Галочка, - сказала Татьяна Фёдоровна дочери, - на Мишке лица нет, так страдает, не ест почти ничего.
- А ты, что, хотела, чтобы он женился на бабе с двумя детьми? - жёстко спросила Галина.
- Нет, конечно, ты же знаешь, как я расстроилась, когда узнала об этой Лене.
- Ну так чего теперь жалеешь? Да Мишка нам ещё спасибо скажет! Вот увидишь. Ну пострадает месяцок и всё, встретит другую, нормальную девушку без прицепа, и забудет как страшный сон свою Ленку!
- Да, наверное, ты права, Галочка, - вздохнула Татьяна Фёдоровна.
- Я всегда права, - уверенно ответила дочь.
Через неделю тело Михаила обнаружили в сарае около дома, он застрелился из старенького охотничьего ружья, оставшегося от покойного отца.
***
Галина Яковлевна целый день не находила себе места, лицо покойного брата, увиденного во сне, так и стояло у неё перед глазами. Женщина не пошла на работу, позвонив и сославшись на высокое давление. Давление и, правда, подскочило.
Сергей Петрович даже хотел остаться дома, чтобы не оставлять жену одну, но Галина Яковлевна убедила его, что с ней всё в порядке, просто плохо спала и перенервничала накануне. Ей хотелось остаться одной и подумать, присутствие мужа, который бы носился вокруг своего Галчонка, женщине было сегодня совершенно не нужно.
Она снова и снова прокручивала в памяти те события, которые старалась не вспоминать.
Сумасшедший крик матери, увидевшей мёртвого сына. Её проклятия в адрес Лены, а потом и в адрес Галины, разлучившей брата с невестой. Прощальная записка Миши, адресованная невесте. Похороны, и белая как снег Лена в чёрном платье, сидящая возле гроба и сказавшая Галине только одно: "За что?"
Всё это Галина Яковлевна пыталась не вспоминать долгие двадцать с лишним лет.
Через две недели после похорон брата она собрала вещи и уехала жить в другой город, чтобы быть подальше от рвущих душу воспоминаний. Она старалась убедить себя, что так сложились обстоятельства, что нет её вины в смерти брата. И со временем ей это почти удалось.
***
К вечеру женщина приняла сложное для себя, но окончательное решение. Она не будет вмешиваться в жизнь сына. Если он хочет жить с Аней, пусть живёт, пусть женится, а время всё расставит по местам. И если Аня не его судьба, Володя поймёт это сам. А если судьба, то она как мать будет счастлива, ведь главное для неё, чтобы сын был счастлив. И был жив.
Она достала с верхней полки книжного шкафа старый фотоальбом со своими детскими и юношескими фотографиями. Нашла фотографию Миши, на которой он был запечатлён в военной форме, это был его армейский и последний при жизни снимок.
Галина долго смотрела на чёрно-белую фотографию, с которой на неё смотрел улыбающийся брат, плакала и сказала в итоге.
- Прости меня, Мишка, и спасибо тебе, что уберёг от новой ошибки.
Спасибо всем, кто прочитал! Берегите себя и своих близких!
Автор Живу, люблю, пишу.