Звонок

Мира пообедала, вымыла посуду и прилегла вздремнуть. Муж уехал на дачу к своему другу помочь починить забор. Вернётся только завтра к вечеру, в понедельник ему на работу. Мира год как вышла на пенсию, а Павлу до неё ещё два года работать.
Неожиданный звонок вырвал её из дрёмы. Мира не сразу сообразила, что это телефон.
- Да... – хриплым со сна голосом ответила она, даже не взглянув на экран.
А кто ещё ей мог ей звонить, кроме дочери и мужа? Павел звонить не любил, значит, дочь. Та жила с мужем в другом городе и скоро должна родить.
- Мира? Спала что ли? - раздался в трубке незнакомый женский голос.
- Кто это? – настороженно спросила Мира.
В трубке послышался демонстративно громкий вздох.
- Не узнала меня? Сколько же мы с тобой не виделись?
- Алла?.. Как ты узнала мой номер? – удивилась Мира и почему-то совсем не обрадовалась.
- Это так важно? Встретила несколько лет назад твою мать, она и дала.
Мира вспомнила, что-то такое мама говорила.
- Ты в городе? – Она и сама понимала, что задала глупый вопрос. Зачем звонить, если не из желания встретиться? - Ходили слухи, что ты в Америку уехала, - добавила она.
В трубке раздался смех, который тут же перешёл в стон.
- Что с тобой? Ты где? – встревожилась Мира.
- Я в больнице. Собственно, по этому поводу и звоню тебе. Ты можешь прийти ко мне? Хочу кое-что тебе сказать. Да, ничего не приноси, не нужно.
- В больнице? Ты заболела? – спросила Мира, окончательно проснувшись.
- Мне трудно говорить. Адрес пришлю эсэмэской.
- А в … - начала Мира, но в телефоне раздались короткие гудки.
Следом пришло сообщение с названием больницы. «Боже мой, у Аллы онкология!» – Мира растерянно перечитала сообщение.
Она посмотрела на часы - половина шестого. Пока доберётся до больницы, прием посетителей уже закончится. Она пошла на кухню и достала из морозилки курицу для бульона. Алла сказала, что ничего не приносить, но как идти в больницу с пустыми руками? Домашний бульон – это не еда, а лекарство. Мира положила курицу размораживаться в раковину, а сама села за стол. Дочери двадцать восемь, значит, столько же лет они не виделись с Аллой.
С возрастом все новости, даже хорошие, Мира привыкла встречать с осторожностью. После звонка Аллы она никак не могла избавиться от чувства тревоги. И Павла, как назло, нет дома. Может, это и к лучшему. Завтра с утра она сварит бульон, навестит Аллу и всё узнает. Вот только успокоиться никак не получалось.
Алку с десятилет воспитывала бабушка по отцовой линии. Ласки она не знала и часто допоздна сидела у Миры, вместе делали уроки. Бабка гнала самогон и снабжала им всех местных алкашей. Родители, естественно, тоже пили. Жёны алкашей грозились спалить бабкин подпольный завод. Может, и правда, кто-то приложили руку к пожару, а может, как считала милиция, отец уснул с зажжённой папиросой, но Алкины родители не смогли выбраться из горящего дома. Бабка куда-то ушла, а Алка, как всегда, была у Миры. Они остались живы.
После пожара бабку с Алкой поселили в общежитие. На общей кухне самогон варить запретили. Бабка сразу погрустнела, стала считать копейки и оговаривать внучку за каждый съеденный кусок. Питалась Алка у Миры.
Бабка Алкину мать не любила, звала ведьмой, считала, что околдовала её сына, пропал он из-за неё, проклятой, запил. Что дома стоял дармовой самогон, бабка умалчивала. Мать Алки была красавицей. Редкий мужчина, независимо от возраста, проходил мимо, не обратив на неё внимания. Отец ревновал её страшно, даже бил.
Алка выросла и внешне стала очень похожа на мать. Такая же высокая, стройная, с копной кудрявых рыжих волос, с чёрными глазами и пухлыми губами. Веснушки по всему лицу совсем не портили её, наоборот, придавали золотистый оттенок.
Сразу после окончания школы Алка сбежала из дома с каким-то приезжим парнем. «Непутёвая, вся в мать», - говорила бабка, вздыхая.
Маме Миры дружба дочери с Алкой не нравилась, хотя жалела бедную девочку. Когда она сбежал из города, даже облегчённо вздохнула. Всегда боялась, что та собьёт Миру с правильного пути. Что их связывало? Сама Мира тоже не знала, хотя с Алкой было весело.
Мира окончила техникум, стала работать, познакомилась с Павлом и вышла за него замуж. Через год у них родилась дочка. Об Алке слышала только сплетни.
Мама Миры работала, не могла помочь, а вечерами, когда Павел был дома, приходить стеснялась. Так и крутилась Мира сама, от усталости в прямом смысле валилась с ног.
Единственное, о чём она мечтала в то время, выспаться. Стоило во время кормления дочери прикрыть глаза, Мира проваливалась в сон. Встряхивалась, пугаясь, что выронила дочь или та задохнулась под тяжестью большой груди. Дочка, наевшись, мирно спала на руках. Мира перекладывала её в кроватку и шла сцеживать молоко, готовить обед, стирать замоченные пелёнки, заставляя себя не закрывать глаза.
В это сложное для Миры время и объявилась Алка. Она стала ещё больше похожа на свою мать, ещё красивее, хотя куда уж больше.
- Ну и видок у тебя, подруга. Всегда знала, что замужество и материнство женщину не красят. Никогда у меня не будет детей, - как всегда, без привествия и вступления, сказала Алка, увидев Миру.
- Не зарекайся, - усмехнулась подруга.
Потом Алка рассказала, что сделала много абортов и родить уже никогда не сможет. Но материнские чувства в женщине заложены генетически. Алка с удовольствием помогала сидеть с ребёнком, гуляла с ним, пока уставшая Мира готовила обед или тупо спала.
Вскоре Алка бросила парня, с которым сбежала, сделав от него первый аборт. Следующий её мужчина был намного старше. Он снял Алке квартиру в центре Москве, приходил к ней дважды в неделю.
- Жила почти в шоколаде, - вздыхала, вспоминая те дни, Алка.
- Почему почти? – спросила Мира. Слушать про мужиков подруги было скучно и неинтересно, но ради приличия она разговор поддерживала.
- Старый, противный, - скривилась Алка. – Хотя не был жадным, денег давал много, золото дарил, шубы.
- А как же жена, дети?
- Причём здесь они? – отмахнулаась Алка.
Мужчина узнал, что в остальное время Алка встречается с другими, выгнал её из квартиры. Потом были другие, даже иностранец. Вот откуда пошли слухи, что она уехала в Америку. Хотя иностранец был из Норвегии.
- Что я всё о себе? Тебя-то как угораздило так вляпаться, превратиться в молочную фабрику? И это ты называешь счастьем? Не надо мне такого.
Павел отнёсся к Алке настороженно.
- Не знал, что у тебя такая подруга, – сказал он, увидев её впервые.
- Тише ты, услышит, - оборвала его Мира. – Она поживёт несколько дней у нас. Ей некуда идти, у неё никого нет, бабка и та умерла. Она добрая, только выглядит такой. Знаешь, как она мне помогает с Настей?
А потом у Насти поднялась температура, которую ничем не могли сбить. На третий день вызвали «скорую». Насте сделали укол и забрали в больницу. Мира выскочила из квартиры следом в чём была - в халате и тапочках.
Павел растерялся, а Алка принесла в больницу сменную одежду, шампунь, зубную пасту со щёткой… Через неделю их выписали. Мира оглядела чистую квартиру, в холодильнике стояла кастрюля с супом, котлеты в контейнере.
- Нежели ты сам приготовил? И полы помыл, – удивилась Мира.
- Алка это, - сказал Павел, отведя глаза в сторону.
- А ты говорил, шалава, – укорила мужа Мира. – А где она?
- Не знаю, уехала. Да что ты все о ней? Как дочка, расскажи.
Ночью Мира прижалась к мужу, соскучившись. Молоко от переживаний за дочку пропало. Теперь грудь не болела, а то она всегда вскрикивал от боли, когда Павел сильно обнимал её по ночам.
Но Павел пробубнил что-то бессвязное и отвернулся от неё. Так повторилось и на следующую ночь...
- Павел, что случилось? Ты разлюбил меня? Я уставала, спать хотела смертельно, но никогда не отказывала тебе в близости, - обиженно сказала Мира.
Он что-то говорил, оправдывался. Но со временем у них всё наладилось. Мира похудела, теперь не надо было много есть, чтобы прибывало молоко.
Выросла дочь и вышла замуж. Они с Павлом живут вдвоём, спокойно и дружно, как не жили в молодости.
И вот теперь этот звонок…
Мира не могла представить Алку смертельно больной. Ошибка какая-то. Ночью заснуть не могла, всё думала и вспоминала. Устав ворочаться, она встала и начала варить бульон.
Не стала ждать часов приёма, налила бульон в термос и поехала в больницу. Надеялась уговорить охранника, чтобы пропустил. В крайнем случае, предложит денег.
В узкой палате вдоль стен стояли две койки. На одной лежала худенькая женщина в платке. Из-за него она показалась Мире старушкой.
Она хотела спросить, не перепутала ли палату, как женщина открыла глаза, и… Мира узнала Аллу. Как же она изменилась! Личико маленькое, бледное, обтянутое кожей. Даже веснушки исчезли. Поверх одеяла лежали худые, как ветки, руки. Куда делась яркая цветущая Алка? Чёрные глаза потухли.
Видимо на лице Миры отразилась вся буря чувств.
- Не узнала, – сказала Алла.
Мира постаралась взять себя в руки, улыбнулась и подошла к постели.
- Что с тобой?
- Что заслужила. Присядь, - Алла скосила глаза на край кровати.
Мира присела. Вспомнила про бульон, начала торопливо доставать термос.
- Убери, не буду, – сказала Алла, не спуская с Миры тревожного взгляда.
- Я поставлю на тумбочку. Свежий, только что сварила. Может, потом поешь.
Алла не ответила.
- Как ты себя чувствуешь? – спросила Мира, не зная, о чём можно спрашивать, чтобы не обидеть.
- Для последней стадии вполне.
- А операцию делали?
- Поздно. Не будем тратить время. Моих сил надолго не хватит. Я хотела сказать тебе…
- Что?
- Не перебивай, - оборвала её Алла и закашлялась.
- Всегда тебе завидовала,- сказала она, отдышавшись после натужного кашля. – Квартира, муж хороший, дочка, родители живы. Даже когда ты от усталости сидя засыпала, завидовала тебе, - Алла замолчала.
- Столько мужиков было, денег, а счастлива не была ни минуты. Хотя нет, была. Помнишь, ты с дочкой в больницу попала?
- Конечно. Ты мне тогда одежду принесла, - Мира улыбнулась.
- Думала, унесу свой секрет в могилу… А сейчас так страшно стало... Ты в больнице лежала, а я с Павлом… осталась. – Голос Аллы становился всё тише, она часто прерывалась, борясь с одышкой, выглядела еле живой.
Мира и тогда всё поняла, только не хотела сама себе признаваться. Кому от этого было бы лучше? Да и наладилось у них с Павлом тогда быстро.
- Я ведь так завидовала тебе, что решила… прикоснуться к твоему счастью... хоть чуточку… Соблазнила Павла… Стоило мне только захотеть, бросил бы он тебя… Уверена. – Алла прикрыла глаза.
- Всегда помнила те наши с ним несколько дней, - заговорила она через несколько минут. - Мне их надолго хватило…
- Почему сейчас сказала? - Мира смотрела в окно, не могла видеть тревожные, жаждущие прощения глаза.
- Я умираю. - Алла легонько дотронулась до руки Миры, словно бабочка села.
Мира отдёрнула руку, вскочила с кровати так резко, что легкое тело Аллы подпрыгнуло на распрямившихся пружинах.
- Прости, - прохрипела Алла.
Мира, не оглядываясь, выбежала из палаты.
- Напоследок решила отравить мне жизнь. Прощения она хочет. Даже сейчас завидует, умирает и завидует. Я буду жить, у меня есть муж, скоро будут внуки, а к ней и прийти некому. Скольким женщинам она испортила жизнь, путаясь с их мужьями, отбирая у семьи и детей деньги?
Раньше бы простила, а сейчас не могу. Не для своего спасения она рассказала, а чтобы мою жизнь разрушить напоследок... – Мира, задыхаясь, бежала по улице, не замечая слёз и того, что говорит вслух.
- Надеется, что устрою Павлу скандал. Поссорить нас решила. Всё рассчитала... – Мира остановилась, осмотрелась по сторонам и побрела дальше уже медленно, словно к ногам привязали гири.
Она увидела скамейку и опустилась на неё.
- Да что я, в самом деле? Она же умирает. Я ещё тогда догадалась обо всём, почувствовала. Молчала, потому что боялась одной остаться с дочкой на руках. Ты уехала, а я осталась. Прощу или нет, ты уже наказана. Умирать в таком возрасте страшно. Господи, что же я… - Мира вскочила со скамейки, снова села.
Потом решительно встала и пошла прочь. У ворот больницы стояла часовенка. Мира зашла, купила свечки, написала записочку о здравии тяжелоболящей Аллы.
- Как раз восьмого апреля будет день памяти святой мученицы Аллы Готфской, - улыбнулась ей женщина за свечным ящиком. – Родственница ваша? Сорокоуст закажите. Господь милостив, все наши грехи прощает... Домой Мира шла медленно, буря внутри улеглась.
Когда вернулся Павел, она накормила его и сказала, что была у Аллы в больнице.
- У какой? – спросил муж.
- Помнишь, приезжала к нам, когда я в больницу с Настей попала? Она умирает. Позвонила, просила прийти, я ей бульон отнесла.
Ей показалось или Павел действительно напрягся? Смотрел на неё внимательно, ожидая продолжения, вопросов.
- Ну, а ты как? Забор поставили? – перевела разговор Мира, убирая со стола посуду.
Павел шумно выдохнул и стал рассказывать.
- Слушай, а может, купим небольшой домик за городом? Посадишь цветы перед окнами, клубнику будем выращивать, по ночам соловьёв слушать… Внуков брать на лето будем. Собаку заведём. Грибы будем собирать в лесу, на рыбалку ходить… – мечтательно говорил Павел, лежа ночью рядом с Мирой.
- А что? Прекрасная идея, - сказала Мира, улыбнувшись
Она чувствовала себя легко и спокойно.
«Зачем ворошить прошлое? Столько лет прошло. Мы с мужем одно целое. А у кого не было ошибок? Не ушёл же, не бросил меня с ребёнком. А мог бы. Мог бы? Наверное. Что ж, не увела мужа, и на том спасибо…» - думала, засыпая Мира, прижавшись к тёплому боку Павла.
Через два дня ей позвонили из больницы и сообщили, что Алла умерла.
- Вы родственница? Хоронить вы будете? – спросили в трубке.
«Нет!» - хотела крикнуть Мира, но промолчала.
Она поехала в больницу, заказала всё, что нужно для похорон. Одна стояла у могилы. Потом, должен же кто-то проводить Аллу в последний путь по-человечески.
«Бог велит прощать, - вспомнила она слова женщины из часовни при больнице. - Не простишь – себе навредишь…»
«Алка завидовала мне, может, не мне одной. И что с ней стало? Я, может, в сто раз хуже была бы, если бы без родителей росла, с бабкой-самогонщицей…» - думала над могилой Мира.
«…Обида тоже душу выжигает, тоску и болезни притягивает…»
- Вот и всё. Я простила, а с Богом сама разбирайся, - сказала Мира, бросая в могилу горсть земли.
Она шла с кладбища, вдыхая весенний апрельский воздух. На деревьях набухли почки, вдоль дорожек пробивалась молодая трава. «Скоро придёт с работы Павел, нужно успеть приготовить ужин…» Мира увидела подъехавшее к воротам кладбища такси и поспешила к нему…
| «Простить – это не значит забыть! Хотя иногда я ловлю себя на мысли, спрашиваю себя: «Я забываю?» Я забываю, да. Но я – помню! Конечно, все помню!»
Мария Метлицкая «После измены»
Источник
- А по какому праву вы меня увольняете? Да я на вас управу – то найду! Я весь город против вас настрою. Вы у меня еще поплачете!
Света сидела за столом и слушала, как в кабинете разворачивается настоящее сражение. Причем голоса мамы, Екатерины Владимировны, генерального директора компании, слышно не было, зато ее собеседница вкладывала в визг всю душу. Впрочем, в существование души у кого-либо из той семейки Света сильно сомневалась. Обычно ей было жалко увольняемых сотрудников. На этот раз ей хотелось устроить для это голосистой хабалки что –то посерьезнее простого увольнения.
Лена, чей голос уже слышали все сотрудники на два этажа выше и ниже офиса, вылетела из кабинета, едва не сорвав с петель дверь.
- Света, кто там у нас следующий по списку? – услышала девушка спокойный голос Екатерины Владимировны.
- Папаша этой крикуньи.
- Вызывай!
Света приготовилась ко второй части баталии. Однако, мужчина молча написал заявление на увольнение по собственному желанию.
Еще полгода назад она бы пожалела и горластую Ленку, и ее пенсионера – папашу. Но не сейчас. Сейчас эти люди были для нее частью преступной группировки, которая забрала у нее одного из самых близких, самых родных людей – ее бабушку.
Света была у мамы незапланированным ребенком. Обычный курортный роман закончился беременностью. Маме тогда было тридцать пять, не замужем, зато с весьма ощутимыми перспективами в карьере. Ребенок был совершенно не вовремя, но мама поняла, что раз так решила Судьба, малышу быть. Бабушка взяла на себя все заботы о воспитании маленькой внучки. Кормила, переодевала, даже вставала по ночам, давая молодой маме выспаться перед ответственной работой, водила в детский сад и читала сказки на ночь. Мама, конечно, в жизни девочки постоянно присутствовала, но она в первую очередь отвечала за обеспечение ребенка. Она в семье была за папу, а бабушка – за маму.
Сколько себя помнила, Света любила свою бабулечку, Анну Ивановну, больше, чем маму. Кроме Екатерины, у бабушки есть еще одна дочь, Марина. Она была в семье младшей и со старшей сестрой не имела ничего общего. Если Катя стремилась подняться по карьерной лестнице, обеспечить себе и ребенку лучшие условия для жизни, то Марина старалась получше устроиться за счет других. В школе она училась плохо, зато дружила с теми, кто умнее и может дать списать домашнее задание или контрольную.
После школы Марина нашла мужчину старше себя, увела его из семьи и быстренько женила на себе. Чтоб муж не успел опомниться и уйти обратно, родила одну за другой двух дочек, как две капли воды похожих на себя внешне и по характеру. Ни дня в жизни Марина не работала, зато любила «заглянуть в карман» матери и старшей сестры.
- Ой, Кать, ты ж у нас большая начальница! Займи мне пару тысяч до зарплаты. А то не протянем до получки мужа. Девчонки на редкость прожорливые растут.
- Марин, до какой зарплаты, ты не работаешь? К тому же, ты мне еще никогда не возвращала то, что занимала.
- Ой, начала свою песню. Не хочешь выручить – так и скажи. Я дочкам передам, что на экскурсию они не поедут из-за жадности их тетушки.
- Иди работай, и твои дочери не будут зависеть от «жадности тетушки». – парировала старшая сестра, которая уже давно научилась не идти на поводу у младшей.
- А ты меня не учи, как жить! И прекрати уже попрекать меня отсутствием работы. Я за три копейки не пойду пахать, а на нормальную меня не берут. Зато я, в отличие от тебя, в законном браке детей родила. А не как ты – нагуляла не пойми от кого. Не я позор семьи. Мне порой с тобой рядом по улице идти стыдно. За спиной о тебе люди чего только не говорят. Стыд-то какой! Нагуляла дите, правильная наша карьеристка.
Попрекать сестру незаконно рожденным ребенком Марина старалась при каждом удобном случае. В такие моменты Екатерине хотелось взять женщину за шиворот и встряхнуть, как следует. Занимать у «негодной» сестры деньги и не отдавать – обычное дело, а ходить рядом – стыдно. Каждый раз после такой стычки Катя обещала себе перестать помогать сестре деньгами и каждый раз за младшую дочь просила Анна Ивановна.
- Катюш, ну ведь у тебя есть деньги. Я пенсию получу – верну тебе все до копейки. Там дети ведь, они тоже мои внучки. Я сейчас почти все время у тебя провожу, а с ними Марине помочь некому. Выручи ее, в последний раз.
- Мама, перестань Маринку спонсировать, пусть работать идет. Она детей родила, но содержать не хочет. Мне хватает себя и ребенка тянуть, тебе помогать. Я не вывезу еще и семью сестры содержать. Она не работает, сама может с детьми сидеть. Как у вас с отцом могли получиться настолько разные дети?
- Я и сама не знаю, в кого она такая. С детства была ленивая. Что ни попроси – на все у нее тысяча причин, чтоб не делать.
Чем старше становились дочки Марины, тем больше походили на мать. Наглые, хабалистые, считающие, что все им должны. Привыкшие, что мать постоянно «занимала» у тети и бабушки, девочки быстро смекнули, к кому можно обращаться, если нужны деньги.
- Теть Кать, у меня скоро день рождения. Ты мне телефон купи новый. Не простой, а самый классный. Я тебе попозже покажу какой, чтоб ты не ошиблась. – требовала старшая дочь Марины – Лена.
- А не рано тебе такой телефон? У меня такого нет, а я все же постарше тебя. – опешила Екатерина.
- Тебе-то зачем такой? Ты уже старая, а мне как раз, чтоб девчонки все обзавидовались.
- Так пусть тебе родители купят. У меня на такой нет денег. Я тебе хотела что-то из одежды посмотреть…
- Себе оставьте свою одежду! Небось, тряпье негодное купишь. Я же сказала, что мне нужен телефон! – капризная деваха не привыкла к отказам, так как видела, что из тетки при желании, можно было выбить все, что захочешь. А теперь она отказывает.
- Во-первых, поубавь тон, во-вторых – я решила не идти на твой день рождения. Открытку поздравительную почтой потом отправлю.
- Леночка, я тебе дам денег на телефон. Если не хватит, родители пусть добавят. – успокаивала старшую внучку бабушка.
- Да не нужны мне твои жалкие копейки. Катька при должности, обязана племянниц баловать, а от нее ломаного гроша не дождешься. Все в свою Светку – байстрючку вкладывает!
Катя смотрела на племянниц и радовалась, что ее дочь росла не похожей на них. Света была отличницей в школе, занималась музыкой, танцами. После школы решила поступать на экономиста, чтоб в перспективе устроиться работать в компанию матери. Видимо, такие мысли приходили в голову не только ей. Марина своих дочек отправила в местный техникум, получать профессию бухгалтера.
- Вот диплом получите, устрою вас к Катьке, будете при ней, как у Христа за пазухой. Родная тетка же не обидит, начальница она там. Если что, ее и подсидеть можно будет, - гоготала от собственной хитрости нахальная женщина.
- Ага, не обидит. Эта скряга небось и на работу не возьмет, а если и возьмет, замучает проверками.
- Вам главное влезть в компанию, а там пусть только попробует уволить. Я найду на нее управу.
Спустя два года старшая племянница пришла к Екатерине Владимировне устраиваться на работу. Оценки в дипломе были слабые, на хорошую должность девушка претендовать не могла, но бабушка снова похлопотала за старшую внучку.
- Катюш, возьми Ленку Христа ради. Пусть хоть бумажки перебирает. Главное – не у меня на шее. Я уже устала их всех тянуть.
Катя вздыхала, но соглашалась. Спорить с пожилой матерью было сложно. Так прошло еще несколько лет. Лена все это время работала на тетку. Мало того, она смогла выпросить место сторожа для своего отца – пенсионера. Марина не позволяла мужу сидеть дома даже после того, как он вышел на заслуженный отдых.
Света закончила университет, Екатерина Владимировна устроила ее к себе секретарем, набираться опыта. Незадолго до выпускного Светы сильно заболела бабушка. Екатерина была вынуждена забрать маму к себе.
Тот факт, что мама заболела, нисколько не тронул младшую дочь. Марина не навещала мать ни в больнице, ни в доме сестры. Зато освободившаяся квартира старушки быстро стала объектом пристального внимания. Поэтому она решила начать действовать.
Первым делом Марина начала требовать, чтоб Екатерина переселила мать обратно в ее квартиру.
- Катька, вы на работе постоянно. Не сможете вы за матерью нормально приглядывать. Возвращай ее в квартиру, я сама за ней буду ухаживать. – настаивала сестра.
Просьба младшей сестры выглядела логично – она не работала и действительно могла бы ухаживать за старушкой. Да и сама бабушка начала проситься домой, боясь, что стесняет дочь и внучку. Катя решила уступить их просьбам, хотя сердце предчувствовало беду.
- Марин, я все расходы беру на себя. Лекарства тоже сама буду покупать. Ты только за ней ухаживай, корми ее получше. Иногда надо настаивать, иначе она сознание теряет от слабости. – давала советы Катя.
- Ой, не учи меня! Не только ты ее дочь. – фыркнула Марина.
- Я просто волнуюсь! Ты же знаешь, она скромная, сама не попросит. Если денег не будет хватать - звони, я все расходы оплачу.
- И что? По-твоему, я не смогу за ней присматривать? Можешь мне деньги переводить, я сама все буду покупать, чтоб к тебе каждый раз на поклон не бегать.
Старушка переехала к себе в квартиру, младшая дочь поселилась к ней – ухаживать. Первым делом Марина решила, что старшей обеспеченной сестре совершенно незачем значиться в наследниках на квартиру Анны Николаевны. Да и пенсию бабушки Марина получала сама, не считая нужным тратить на нее полученные средства.
- Мам, ты на меня напиши дарственную. У Катьки квартира есть, Светке своей она уж купит, а мне что дочкам оставить? Голую кочку? Они тебе тоже внучки, о них совсем не думаешь? – Марина в течение нескольких дней настойчиво заставляла мать уступить. В итоге решила применить более радикальные методы.
- Так, не подпишешь дарственную, запру тебя в квартире. И кормить не буду. А Катьке скажу, что ты сама не ела. Долго ты все равно не протянешь. Пара дней без воды и еды тебя быстро на тот свет отправят.
- Марина, дочка, да неужто сердца у тебя нет? Уморить мать? – плакала старушка.
- А у тебя сердце есть? Внучек и дочь без угла оставлять? Это моя квартира и точка! Не будет по-моему – пеняй на себя!
- Доченька, ну разве это по-человечески?
- Конечно! Так быстрее на тот свет отойдешь. Мы хоть заживем по-человечески! – вслух рассуждала наглая дочь.
В итоге, ослабевшая старушка уступила настойчивым «уговорам». Однако, ее надежды на хороший уход не оправдались. Едва документы оказались у Марины в руках, она стала активно ждать момента, когда станет полноправной хозяйкой жилплощади. Женщина стала оставлять мать одну в квартире, забывала накормить. Когда звонила Катя, Марина говорила, что мать спит или на лавочке у подъезда сидит. А если Катя собиралась приехать, младшая подсыпала бабушке снотворное, чтоб она спала и не смогла пожаловаться.
В один из таких визитов Катя заподозрила неладное, обнаружив под кроватью матери пустую банку из-под собачьих консервов. Собаки у женщины не было уже два года, а консервы выбросить - не доходили руки. Оставленная в одиночестве без еды, старушка вынуждена была есть то, что в свое время не успел съесть ее старый Тузик.
Катя поняла, что маму надо спасать. В тот день она вынуждена была уехать домой, чтоб назавтра вернуться за пожилой матерью и забрать ее к себе. Но на следующий день сестра пускать ее в квартиру отказалась. Пришлось вызывать полицию. Только угроза со стороны стражей правопорядка убедили Марину открыть дверь. Марина опасалась, что старушка могла одуматься и отозвать дарственную. Тогда все труды прошли бы даром. Бабушка слабела на глазах. После ее смерти отмена дарственной была возможна, но Марина об этом не знала. Мысленно она уже распоряжалась жильем, не думая о том, что цена квартиры – жизнь матери.
Екатерине со Светой пришлось приложить немало усилий, чтоб вызволить старушку из той камеры пыток, в которую младшая дочь превратила квартиру. Врачи скорой помощи, которых Катя вызвала вместе с полицейскими, увезли старушку в больницу.
- Еще бы пара дней – и старушка ваша не оправилась бы. Сильнейшее обезвоживание и истощение. Видимо, ее систематически морили голодом. Последний раз она ела дня три назад, – констатировал врач.
Катя набросилась на сестру:
- Как ты могла довести маму до такого состояния! Я же тебя предупредила, ее надо кормить как маленькую. Уговаривать, заставлять. А ты вообще ее не кормила, похоже. Откуда у нее под кроватью консервы собачьи?
- А я откуда знаю? Я ей готовлю, но не могу ж я ее с ложки кормить. Не ест она ничего, не нравится моя стряпня. А я ей не шеф-повар, все ее прихоти выполнять.
- Я же ей покупала специальное питание!
- Выбросила она его. Не понравилось. – Марина врала в глаза, не стесняясь. Питание для матери она перепродавала, а деньги складывала в карман.
Мать пробыла в больнице больше двух недель. За это время она не только пришла в себя, но и начала вставать, прогуливаться по коридору. О том, как с ней обращалась младшая дочь, она молчала. Стыдно было, что воспитала такое чудовище.
- Мама, ты как хочешь, но я тебя к себе после выписки заберу. Не хочу снова тебя с полицией вызволять из квартиры.
Катя опасалась, что не мать себя довела до критического состояния. Но ей и в голову не могло прийти, что сестра окажется настолько жестокой и циничной. Старушка робко согласилась и уже готовилась к выписке, как в больнице появилась Марина. Младшая дочь закрылась с матерью в палате и полчаса «уговаривала» ее вернуться домой:
- Мать, ты едешь к себе, без вопросов. Не хватало еще, чтоб Катька прознала про дарственную и заставила тебя ее отозвать.
- Да ей не нужна моя квартира, не переживай, – вяло протестовала вмиг ослабевшая и поникшая мама.
- Как это, не нужна? Ты не говори ерунду-то! Иначе, зачем бы она тебя к себе тащила? Нужна ты ей! Даже не думай, ты едешь домой, к себе. И Катьке скажешь, что сама так решила. А то ей Ленка там устроит. Пару циферок подправит, и поедет твоя драгоценная старшая дочка на Колыму!
Бабушка, не знавшая, какую незначительную должность в компании Кати занимает Лена, боялась неприятностей, поэтому согласилась. Как ни старалась Катя уговорить мать поехать жить к ним со Светой, старушка оставалась непреклонной. Три дня, которые Анна Ивановна провела у себя дома в компании младшей дочки, оказались последними. О том, что там случилось, не знал никто, кроме несчастной старушки и ее жестокой дочери.
Катя вмиг почернела от горя. Первые несколько дней, занятая похоронами, она даже не задумывалась о том, как такое вообще могло случиться. После похорон, Екатерина решила разобраться во внезапной смерти матери. Оказалось, старушка умерла от проблем с дыханием, хотя никогда не жаловалась на это. Еще во время лечения, врачи в больнице обследовали ее и не обнаружили патологий, кроме истощения. Кроме того, Марина уж очень ненатурально скорбела по матери. Паззл сложился после того, как Света рассказала о подслушанном ею разговоре Марины и Лены во время прощания с бабушкой.
- Мам, ну что, когда сможем квартиру на себя оформить? Боюсь, как бы Катька не прознала и не вмешалась.
- Не волнуйся. У нас дарственная на руках. Теперь это все наше. Им ничего не достанется!
Катя не могла поверить, что сестра оказалась настолько кровожадной. Однако, ее поведение в последнее время подтверждало страшную догадку.
- Света, ты говорила, у тебя есть хороший друг - адвокат, давай-ка ему позвоним. – предложила Катя.
- Мам, нежели они бабушку уморили ради жилья? – Света едва не лишилась чувств, поняв, что ее любимая и родная бабуля могла стать жертвой собственной дочери. И ради чего? Ради стен, которые и так стали бы принадлежать ей рано или поздно.
Спустя несколько недель после смерти бабушки Екатерина и Светлана подали в суд на Марину и ее дочерей. Прежде всего, Екатерина уволила с работы Лену. Видеть каждый день лицо человека, причастного к такому ужасному преступлению, она не могла. Племянница упиралась, как умела, угрожая всеми возможными проблемами. Она обещала пройти все инстанции и доказать незаконность увольнения. К счастью, у Екатерины было предостаточно доказательств мелких проступков племянницы, на которые она ранее закрывала глаза. После Лены был уволен и ее отец. С ним все оказалось куда проще. Тихий, бессловесный мужчина давно привык во всем подчиняться. Свое увольнение он воспринял с радостью, так как здоровье требовало заслуженного отдыха и покоя.
На суде Катя и Света старались даже не смотреть в сторону так называемых родственниц, которые ради квартиры готовы были пойти на все, лишь бы отобрать у несчастной матери жилье. Теперь у Кати нет родственников, кроме собственной дочери.
Конец.
#ольгабрюс