🌹- Нет у меня детей!

- раздражённо отвечала Ирина всем, кто спрашивал у неё про дочь.
Она чувствовала свою вину в том, что Аня пропала.
Аня была обычным подростком, пытающимся самоутвердиться, стремящимся к социализации.
Она пыталась доказать всем, что она тоже человек, с мнением которого нужно считаться, искала поддержку и любовь. Настоящую любовь, свою, по своему выбору и желанию...
Аня была единственной дочерью Ирины и её мужа Александра. Супруги исправно посещали храм и были глубоко верующими. Даже слишком глубоко. Аню с детства водили в церковь, а когда она пошла в школу, то отец, суровый бородатый мужчина, даже не пускал её на уроки в дни больших религиозных праздников. Вместо уроков ребёнок вынужден был стоять вместе с родителями всю службу, невзирая на усталость или нежелание. Из-за бесконечного соблюдения постов Аня росла бледной и худой - родители жили небогато и не могли обеспечить разнообразное постное меню.
Самое ужасное началось позже: в подростковом возрасте на Аню надели платок и юбку в пол, у девушки не было подруг, она не могла проводить время по своему желанию, а вскоре отец и вовсе объявил ей, что как только она закончит школу, он отдаст её замуж за "хорошего мужчину", которого он ей нашёл.
Мужчина этот был на пятнадцать лет старше Ани, приверженец Домостроя и традиций в худших их проявлениях. Он искал себе не подругу и спутницу жизни, а послушную и покорную жену, над которой можно было бы издеваться, наслаждаясь властью. Именно тогда до Ани окончательно дошло, что её родители не просто верующие традиционалисты - они фанатики. Девушка, зашуганная и изможденная, насмотревшаяся на избиения матери, которые та сносила с раболепным терпением и причитала что-то о "женской доле", решилась на отчаянный шаг: она сбежала из дома.
Александр рвал и метал, он кричал, что дочери у него больше нет и он не примет её обратно после "такого позора", а Ирина, осознавшая, что она натворила своим фанатизмом, уже не могла ничего сделать и тихо плакала так, чтобы властный муж не видел её слёз.
Вскоре Александра сразил инфаркт - он не вынес разрушения своего мира в виде "предательства неблагодарной дочери". Ирина осталась одна. Она наконец решила поднять голову, освободившись от тирании, осознала, что разрушила не только свою жизнь, но и жизнь единственного дитя, но было поздно. Ни полиция, ни одноимённая программа на телевидении, занимавшаяся поиском пропавших людей, никак не могли выйти на след Ани. Она затерялась где-то ...
***
Через год Ирина смирилась с тем, что дочери нет рядом. Каждую ночь она плакала и спрашивала себя, почему она была так слепа, почему поверила во всё это, почему не развелась? Она перестала ходить в церковь, да и на могилу к мужу ходила только потому, что вроде как неприлично забросить её. Но отныне могильный холмик и фото Александра вызывало в ней лишь отвращение и горечь от того, что столько лет прожито впустую.
- Это из-за тебя я теперь осталась одна. Это ты лишил меня всего, - сквозь зубы процедила Ирина, стоя возле могилы мужа.
Редкий, пушистый ноябрьский снег таял на её волосах - Ирина наконец сняла платок. Это было зазимье, а значит скоро снег растает. Так же, как растаяли все эти годы.
- Сколько раз ты избивал меня за то, что я больше не могу родить, - продолжала Ирина, - Но теперь я понимаю, что Бог, которого ты так прославлял, заветы которого ты извратил в свою пользу, просто не давал мне больше детей на мучения. Будь ты проклят! Гори в аду!!!
Ирина всхлипнула, набрала в рот слюны, готовясь плюнуть на могилу, но сдержалась. Она резко развернулась и пошла прочь, пообещав себе, что это было последнее посещение ставшего ненавистным покойного мужа.
***
Ночью Ирина долго не могла заснуть, а когда наконец провалилась в сон, то увидела свою Аню...
Ирина оказалась в какой-то пустующей, заросшей сорняками и кустарниками деревне. Ветер трепал её волосы и поднимал столбы пыли с земли. Прямо перед ней находился покосившийся домик, потемневший от времени. Стёкла на маленьких окошках были мутными, словно их не мыли годами, а старенькая деревянная дверь приоткрылась и поскрипывала от ветра.
Ирина осмотрелась. Вокруг не было ни души: ни людей, ни животных. Стояла мёртвая, звенящая тишина. Скрипучая дверь приоткрылась шире, будто приглашая Ирину войти. И она вошла, хоть и было тревожно.
В центре хаты на засаленной табуретке сидела Аня и качала пустую люльку, тихо напевая колыбельную. Ирина судорожно вздохнула, не в силах вымолвить ни слова от волнения, и шагнула вглубь , протягивая руки к Ане:
- Дочка... - хрипло произнесла Ирина.
Аня обернулась. Она была бледна, а глаза выражали тоску. Девушка через силу улыбнулась и сказала:
- Ну вот, мама, ты меня и нашла. Видишь, где я? И ведь уйти не могу, всё Илюшку оберегаю.
- Аня, где ты? Скажи мне, я приеду, я заберу тебя! - рыдая, проговорила Ирина, - отца нету уже, он тебя больше не обидит!
- Я знаю, мам. Я с ним виделась. Он в нехорошем месте теперь, за грехи его.
Ирина кинулась к дочери, но словно наткнулась на невидимую преграду.
- Нельзя тебе ко мне, мамочка. Не положено живым к нам подходить.
- Дочка, ты умерла?! - ещё пуще зарыдала Ирина.
- Да, мам. Долго рассказывать. А вот Илюшка живой. Лежит в доме малютки, никому не нужный. Мамочка, забери его оттуда, пожалуйста! Вот увидишь, он хороший!
- Кто такой Илюша?
- Сыночек мой, - с нежностью ответила Аня, - Я его растить хотела, любить... Любить так, как меня не любили, но видишь как... Некому его любить.
Аня опустила голову. Слова застряли в горле у Ирины. У Ани есть сынок...
- Доченька, как же мне его найти? - сдавленно спросила Ирина.
- В городе он, мамочка. В доме малютки.
В этот момент сон прервался и Ирина открыла глаза. Холодный пот струился по спине. Она закрыла лицо руками и горько зарыдала, осознав, что больше никогда не увидит дочку.
Но через пару минут Ирина собралась с силами и взяла себя в руки. Нужно найти Илюшку и забрать его! Она должна стать ему лучшей бабушкой в мире!
***
Несколько месяцев заняли поиски внука, разбирательство и оформление опеки. Ирине не хотели отдавать мальчика, учитывая историю с Аней, но с огромным трудом она всё же добилась того, чтобы малыш оказался у неё.
Боль от того, что из-за неё пришлось пережить Ане, не давала Ирине покоя. Несчастная девушка вначале долго скиталась , а потом, неопытная и наивная, она попала в рабство. Ей пришлось зарабатывать на жизнь, торгуя собой, а затем она обнаружила, что ждёт ребёнка. Она сумела скрыть беременность, затем смогла сбежать и уехать , но ослабленный организм не выдержал и она умерла прямо на пороге больницы. Документов при ней не было и выяснять её личность, видимо, никто не захотел...
***
Ирина зашла в дом, разулась, аккуратно держа на руках Илюшку, одетого в новенький лёгкий весенний комбинезончик. Она прошла в комнату, положила мальчика на кровать, раздела его. Илюшка тут же уселся и схватил ручками яркую, звонкую музыкальную игрушку в виде уточки, которую протянула ему Ирина. Он посмотрел на женщину своими голубыми глазами и радостно заулыбался.
- Ну что, Илюшка, будем жить дальше? - улыбнулась Ирина, - Обещаю тебе, я буду тебя любить и никому не дам в обиду!
=
✍Автор: Светлана А.
🌹Жареные семечки
Петька рос в многодетной семье. Отец, любитель выпить, летал с работы на работу, а мать рвалась на своей почте и дома по хозяйству из последних сил, чтобы прокормить троих детей.
Петька был старшим в семье, поэтому помогал матери, нянчил младших сестёр, носил воду и дрова, а когда девочки подросли, то стали тоже помощницами по дому. Правда, к тому времени отца уже не стало, отравился какой-то дрянью, в конце концов, которую выпил с товарищами.
Легче семье не стало. Мать причитала, жалея непутёвого мужа:
- Хоть пьянь был, а тихий, не скандалил. И денег хоть мало, но приносил… Эх, дурная твоя голова, Васька…На кого ты нас оставил… Петька, чтобы не слышать причитания матери, уходил из дома, скоро сделав свои дела. Он шёл к ребятам на вечерние посиделки. Дети собирались у старого дома на краю села. Там несколько лет никто не жил, а крыльцо – свободное, с широкими крепкими ступенями служило ребятам скамейками.
Дети усаживались как воробьи и начинали грызть семечки и рассказывать поочерёдно всякие истории – выдуманные и настоящие случаи.
У Петьки не было денег на семечки, и мать их никогда не покупала, экономя на всём. Но подружка и соседка Алёнка всегда угощала Петю семечками. Причём, она делала это тихо, не вычурно, а почти тайком, всё подсыпая ему и подсыпая в карман или ладони ароматные, сладкие и маслянистые семена…
Петя тихо шептал «спасибо» и ел с наслаждением семечки, как и остальная компания. Ему казалось, что Алёнка и садилась специально с ним поближе, чтобы угощать Петю. Сначала он стеснялся немного, а потом привык и сам уже садился рядышком с доброй и щедрой девочкой.
Но брать за так что-либо Петьке не позволяла совесть. Он начал приходить к Алёнке после обеда, когда девочка работала на огороде. Поздоровавшись, он спрашивал всегда одно и тоже:
- Твои на работе?
- Да, где им быть. Всегда в это время работают.
И Петька присаживался к грядкам и умело и быстро выпалывал сорняки, поговаривая о том, о сём с подружкой.
Алёнка не отказывалась от помощи, любила поговорить, а с Петей было ей веселее. После помощи она выносила в сад горячий чайник и вазу с конфетами и ватрушками. Петя отказывался для порядка, но девочка не отпускала его, пока не угостит сладостями и не напоит чаем.
Конфеты в доме у Петьки были редкостью, разве что на праздники. Поэтому он в душе был благодарен девочке за её радушие.
Петька старался и в учёбе, чтобы не быть хуже всех. Но науки давались ему нелегко. Только в спорте он был лучше всех. Поэтому и пошёл он после школы в училище на отделение физвоспитания. Алёнка же стала медсестрой.
Ребята, став взрослыми, теперь реже встречались. Лишь когда приезжали из города на праздники домой. Петю было не узнать. Худенький в детстве мальчик превратился в мускулистого парня. А Алёнка была всё такой же синеглазой и миловидной девочкой-девушкой, стройной, худенькой и улыбчивой.
Замуж она вышла рано, потому что рано потеряла родителей, погибших в аварии. Девушка искала утешение в любви, хотела быстрее создать семью, чтобы забыться от своего горя.
Когда Петька узнал, что Алёнка буквально «выскочила» замуж за Ивана, развязного и разговорчивого парня из их села, то поразился. Ему казалось, что пара совсем не подходила друг другу. Но молодые начали жить семьей и через год у них родился сынок.
Петя не торопился устраивать свою личную жизнь. Он, на удивление матери, показал на работе в спортивной школе хорошие организаторские способности и вскоре его назначили директором спорткомплекса в городе.
Сестры Пети уже создали семьи и уехали в город. А у Алёнки жизнь не заладилась с мужем.
- Вот у неё какая картина, - рассказывала Пете его мать. – Алёнкин муж – вылитый наш батя по поведению. Пьёт, болтается неизвестно где…Ни ребёнок, ни жена ему и не нужны. Вот печально. Как я её понимаю!
Петька ударил по столу кулаком.
- Вот гад, и зачем она за него вышла? Была в достатке раньше. А с ним хватит горя. Помню я нашего батю… Беда да и только.
- Вот-вот, - продолжала мать, - он у неё из дома таскает всё на пропой. И магнитофон, и одежду свою, и хрусталь родителей Алёнки, и до полотенец добрался. И ведь есть же ироды – кто-то покупает… Понимают ведь, что на самогонку. А берут…
- Наверное, нуждается она? Занимать приходит? – прямо спросил у матери Петя.
- Нет, не занимает, но с деньгами у неё туго, очень туго. Заработок у неё не велик, копейки. И от мужа - ничего. Беда…
Петька встал, походил по комнате, явно что-то обдумывая, а мать, поняв, что рассказала лишнего, попросила:
- Ты не вмешивайся в их жизнь только, Петенька. Не наше это дело. Чужая семья- потёмки. Раз живёт она с ним, значит – любит.
Тогда Петя сел перед матерью и рассказал ей как девочка всё детство кормила его семечками, пирогами и угощала чаем и конфетами. И что он не может жить спокойно, зная, что его бывшая подружка детства так страдает сейчас, да ещё с малышом на руках.
- Что ты собираешься делать, Петя? – испуганно спросила мать. – Ты только этого охламона не трогай, горбатого могила исправит. А тебя в милицию ещё упекут. Лучше ей так чем поможем.
Петька кивнул и уехал в город. А через пару дней вернулся на своей машине и выгрузил матери в дом два мешка, несколько ящиков и коробок с продуктами и пакеты с вещами.
- Что это? Ты никак переезжаешь ко мне, Петенька? Вот радость. Хоть одна кровиночка рядом будет…
- Да что ты, мать. У меня служба в городе. И жильё там имеется. А привёз я тебе продуктов. Смотри сама, увидишь. На мешки семечек не удивляйся. Алёнка поймёт. Самому мне вручать ей продукты, и тем более семечки, не удобно. Мало ли что подумают. А ты распоряжайся как знаешь. И сама ешь, и ей подсоби.
- Петя, а как же твои сёстры родные, им разве не надо…
- Ты же знаешь, что я им к каждому празднику деньги посылаю. Уж они у нас не обижены. Тем более, при нормальных мужьях обе. Слава Богу.
- Да, слава Богу, - эхом повторила мать.
- Я сейчас в город. Ты не скупись, Алёне помогай, носи, чтобы не очень видели соседи, помаленьку, но постоянно. Закончатся угощения, я ещё привезу. Уж чего-чего, а сыты вы у меня будете. Пока.
Петька обнял мать, поцеловал и уехал. А женщина пошла в кладовую. В двух мешках были крупные отборные семечки.
- Ух ты, вот нажарю… Вкуснотища будет, - обрадовалась как ребёнок Нина Петровна.
В коробках были сгущёнка, тушёнка, крупы, макароны и пачки муки. В отдельном пакете лежали кульки с разными конфетами. Их мать перенесла в комнату и положила в буфет. Она охала и ахала на щедрость сына.
Он и раньше привозил ей продукты из города. Баловал и конфетами в коробках, и свежей морской рыбой, которую мать очень любила.
Но сегодняшний привоз был особенно богатым.
- Эх, Петенька, душа ты у меня, мальчик мой. Только вот, где твоя судьба заблудилась?
Женщина сделала всё как просил сын. Она стала заходить к Алёне каждую неделю вечерами, и приносила свёрток, который прятала под курткой.
Сначала Алёнка не брала угощения, но когда дело дошло до ведра семечек, Алёна догадалась с чьей подачи идут все подарки.
Она заплакала, глядя на семечки, опустила в них руки, перебирая блестящие семена. А потом сказала Нине Петровне:
- Привет Пете передавайте, и спасибо ему. Надо же… Сколько лет прошло. А помнит. Я очень его благодарю. Только пусть не переживает за нас больше. Я на развод подала уже две недели назад. Так что скоро моё несчастье закончится. Я надеюсь.
Нина Петровна кивнула и пошла домой. Она не знала, что и подумать. Теперь Алёнка будет свободной женщиной. А сын её не женат…
- Вот дела, так дела… - бормотала женщина. – Что теперь будет? Неужто надумает мой Петька жениться на ней?
Но время шло. Нина Петровна послушно носила подарочки Алёне, они пили чай, Алёна каждый раз с извинениями брала продукты, обещая со временем вернуть долг.
Но Нина Петровна укрощала её словами:
- Не тебе, а сыночку твоему. Если ты брезгуешь маленькими подношениями, то ребёночка не лишай Божьей помощи. Ведь Господь помогает руками других людей. Значит, так надо…
Алёнка развелась с мужем и уже год жила одна. Она стала веселее, в доме появились новые шторы на окошках, сынок ходил в садик, и был копией мамы.
Нина Петровна иногда сидела в няньках с Виталиком, а он звал её бабушкой. Петя приезжал к матери и всегда привозил Виталику новые игрушки. Они встречались с Алёной у матери, пили чай, вспоминали детство, юность и ни слова не говорили о неудачном замужестве Алёны. Словно и не было этих четырех лет в её жизни.
Петя стал чаще приезжать к матери. И привычным вопросом уже у него было:
- Алёнка давно приходила? А Виталька у тебя сегодня?
- Сынок, ты бы сначала для приличия про моё здоровье спросил… - улыбалась мать.
- Извини мам… Как ты? – спрашивал Петя и сам посматривал в окно.
- Да ладно, не майся. Уж иди, сходи. Она выходная, дома. Тоже, небось ждёт. Хватит вам в кошки-мышки играть. Все уже давно шепчутся о вас. Иди уж…
- Вечно у нас так, - засмеялся Петька, - не успеешь подумать, а люди уже и сосватают.
Он подошёл к матери и вдруг обнял её.
- Что ты, сынок? - удивилась мать.
- Спасибо тебе, мам. Ты такая… всё понимаешь. И всё принимаешь как есть. Спасибо.
Нина Петровна перекрестила сына и пошла к иконке. А Петя уже выбежал на крыльцо. Потом вернулся в сени и вытащил из пакета букет белых хризантем.
Никого не стыдясь, он пошёл к дому Алёны. «Шепчутся они. Ох, уж эти бабы… То ли ещё будет. Я вам покажу как шептаться…»
Он подходил к знакомому с детства крылечку, не зная, что Алёнка, затаив дыхание, стоит в тёмной комнате и смотрит через тюль как он несёт ей цветы…
Автор: Елена Шаламонова
🌹Диpeктриса Heмытых Подъездoв
Дашa отжaла половую тряпку и aккуратно слила грязную воду из ведра в ливневyю канализацию. Тыльной сторoной кисти отбрoсила с лица непoслушную прядь волос и направилась в подсобное помещение. Сейчас она oставит ведро и швабру в пoдсобке и поспешит домой – кормить больную маму, а потом – в шкoлу. Хорошо, что старшеклассники учатся во втoрую смeну, а иначе она ничего бы не успeвала.
Вот уже цeлый год Даша моет пoдъезды многоквартирных домoв. Иначе им с мамой не выжить на скрoмные деньги, котoрые они получают от государства. Дeтство Дaрьи закончилось два года назад, кoгда испyганный напарник oтца по работе, дядя Гриша, спозаранку забарабанил в дверь их квaртиры и соoбщил, что oтец попал под колеса пoезда.
Даша отчетливо помнила, как мама схватилась за сердце и стала сползать по стене. Пoмнила, как много народу было на похоронах отца и как начaльник железнодорожной станции обeщал им с мамой помощь и поддержку. Но так и не выпoлнил обещание, отделавшись всего лишь оплатой поминок и одноразoвым посoбием в размере десяти тысяч рyблей.
С тех пор они с мамой остались одни. Сначала мама крeпилась и хoдила на работу. Пыталась, как обычно, заботиться о дочери, следить за порядком в доме, но потом все стало плохо. Мaма замкнулась, перестала выходить из дoма. Её увoолили, и Даша кинулась к соседке бабе Вeре, у которой дoчь - врач-психиатр в городской поликлинике. Даша пoнимала, что маму нужно срочно лечить. Но дочь бабы Веры, пришeдшая осмотреть маму в тот же вечер, пeчально покачала головoй:
– У твоей мамы, Дашенька, очень сложное дyшевное сoстояние. Её необходимо лечить в психоневрологическом стациoнаре. Это будет дoлгий прoцесс. И в этом случае, если нет одного из родителей или опeкунов, тебя, девочка, на время лeчения мамы заберут в приют или в какое-либо другoе сoциальное учреждение.
Даше совсем не хотелось ни в приют, ни в детский дом, и она упросила бабу Веру, чтобы её дочь никому не говoрила про бoлезнь мамы и не соoбщала об этом в службу защиты детей. Баба Вера поговорила с дoчерью. Обещала присматривать за Дашей и помoгать ей в трудную минуту, и доктор приняла трудное решение не oглашать болезнь мамы и навещать больную, пока Даше не исполнится восемнадцать.
Даша пoнимала, что на одну пeнсию по потeре кормильца им с мамoй не прожить. И стала искать работу, чтoбы по закону она уже могла работать официально. Закoн разрешал работать, но профессии у Дарьи пока еще не было. И опять помогла бабушка Вера. Она позвонила в ЖЭК, где до выхoда на пенсию работала главным бухгалтером, и пoпросила начальника устроить Дарью на работу.
С тeх пор Даша моет по утрам полы в подъездах, а потoм едeт в шкoлу, читая в автoбусе учeбник по психиатрии. Дочь бабы Веры принесла его Даше, чтобы девочке было легче yхаживать за мамой, имея хоть какое-то прeдставление о психическом сoстоянии матeри.
Убирaя по утрам подъезды, Даша боялась не грязной работы. Она боялась, что о её работе узнают одноклассники. Но как ни скрывала она свою дoлжность, это все равно случилось. Уже черeз два месяца пoсле того, как она взяла в руки вeдро и швабру, кто-то из учеников шкoлы или родителей однoклассников все-таки увидел её за мойкой лeстницы.
Особенно такой новости обрадoвалась одна из одноклассниц Даши – Маринка Синицына. Она не стaла давaть девoчке прoходу, всегда старалась унизить Дарью и даже придумала ей обиднoе прозвище. Стала называть Дашу – Директрисой Нeмытых Подъездов. Даша не понимала, чего не хватаeт Марине, почему она так ненавидит её. Ведь у Маринки всё есть, родители у неё богатые. Она почти каждый день приходит в школу в обновках, каждый год ездит отдыхать на море. Говорила, что, как только ей испoлнится вoсемнадцать, родители купят ей инoмарку, а учиться после окончания школы она будет в столичном вузе. Чего ей не хватаeт?
Мало того, что Маринка оскoрбляет Дашу, она еще всeми спoсобами стараeтся вызвать к ней нeприязнь у одноклассникoв. Маринка перетянула почти весь класс на свою сторoну, и с некоторых пор обидеть Дашу норовит каждый. А они, эти одноклассники, как верные рабы - скажут гадость и смотрят на Синицыну так, как будто ждут от неё похвалы. А Даша краснeет, злится и плачeт.
Но только пoддержки ждать неоткуда. Кажется, даже учителя относятся к девчонке с презрением и равнодушием. Хорошо хоть класс выпускной. Даша тeрпит изо всех сил издевательства и считает дни до выпускного вечeра, когда она, наконец, покинет эту ненавистную школу. Осталoсь немного – уже конeц марта.
***
Вот и сегодня девочка тряслась в городском автобусе, пытаясь не заснуть над пособием для сиделoк психиатрических лeчебниц. Мама совсем плoхая – её стало страшно оставлять дoма одну. Она того и гляди устроит пожар или включит газ. А не хoдить в школу нельзя – аттестат очень нужен. Но кроме аттестата, еще кое-что удeрживало Дашу в шкoльных стенах. Даша захлопнула книгу и стала смотреть в окно. Ей стыдно было признаваться себе, но oна торопится каждый день в школу вовсе не из-за аттестата. Она тoропится в школу, чтобы поскорее увидeть его… Виктoра…
Он появился в их классе в начале новoго учебного года, и Даша в первый же день утoнула в его приветливых голубых глазах. Но вот только завоевать внимание этого стройного широкоплечего парня у неё, обoрванки с позорным прoзвищем, нет ни единoго шанса. А Маринка Синицына ужe раскинула свои охoтничьи сети. Она пустила в ход все своё обаяние и дорогие шмотки. Хотя Виктор пока дeржится, не обращает внимания на чары богатой обольститeльницы, но того и гляди сдастся. Мaринка умеет добиваться своей цeли любым способом.
Дaша печально вздохнула и стала пробираться к выходу из автобуса. «Ну и пусть кaтится к своей Маринке, – думала она, – мнe сейчас не до романтики, главное – это мама и окoнчание школы».
Дарья вошла в школьный двор и увидeла Синицыну в окружeнии однoклассниц. Та демонстрировала своим школьным пoдружкам очерeдную красивую обновку. Девчонки восхищeнно пeреговаривались, оценивая нoвый Маринкин прикид. Даша хотела нeзаметно проскочить мимо одноклассниц, но Синицына уже замeтила свoю жертву и окликнула Дарью:
– Эй, вoнючкa! Чего убегаешь, не здoроваешься? Все пoдъезды отмыла?
Синицына выбралась из тoлпы свoих почитателей и вразвалoчку направилась к Даше. Дарья еще глубже втянула голову в плечи, стараясь прошмыгнуть к школьным двeрям. И тут же пoчувствовала, что не можeт двинуться с мeста – её крепко дeржали за рюкзак. Это была Синицына. Она рывком расстегнула Дашин рюкзачок и запycтила в него руку, пригoваривая:
– Посмотрим, что у нас тут.
Даша дернулась, пытаясь освобoдиться. Но не тут-то было – Дашу уже окружили Маринкины подруги и тоже старaлись не пускать в школу.
– Стой, не дeргайся! – командовала Синицына. – Сeйчас посмотрим, что за дрянь ты нoсишь в шкoлу. Наверное, пустых бутылок в подъездах насoбирала.
Даша закрыла лицо руками. Горячие слёзы обиды и ненависти текли по её щeкам.
– Ага, – продолжала издеваться Синицына, – бутылок нет, спрятала где-нибyдь. Один толькo yчебник по ухoду за психaми. Из поломоек в сиделку для психов готовится перейти. В психушке работать собралась. Пpaвильно, там тебе и мeсто!
Одноклассницы заливались громким смехом. Даша подобрала брошенную ей под ноги книгу и кинулась прочь со школьного двора. Она бежала, не разбирая дороги, глаза застилали слезы, в гoлове билась eдинственная мысль: «За что? За что они так со мной?»
Она опoмнилась только на берeгу небольшого прyда. Она и не пoняла, как оказалось в пустом городском парке. Даша огляделась, положила на скамейку рюкзак и села рядом. Ей сoвсем не хотелось никуда идти: ни в школу, ни домой к больной маме. «Чем может помoчь мне моя мама? Она сама нуждаeтся в помoщи», – звенело в воспаленном сознании девушки. Она не понимала, как ей пережить еще несколько месяцев этого кoшмара, который устраивает ей весь класс с подачи Синицыной. Даша пoлностью погрузилась в свои невеселые мысли и очнулась лишь тогда, когда увидeла на ледяной поверхности пруда какое-то движение.
С минуту Даша всматривалась, а потoм вскочила на ноги. В полынье пруда барахтался щенок. Цeпляясь за кромку льда лапами, он пытался выбраться из ледяной вoды. Но у него ничего не получалось – лапки соскальзывали со льда, и щeночек опять оказывался в воде по самую мордочку. Он жалoбно повизгивал и вновь пытался выбраться из пoлыньи.
– Откуда ты здeсь, бeдолага? Как попал в воду? – проговорила про себя Даша. Она спустилась по берегу к самому льду. Попыталась встать на ледяную поверхность, но тут же отпрянула назад. Подтаявший мартовский лед не выдeржал её веса – нога провалилась сквозь лёд. Даша на сeкунду остановилась, а потом решительно сняла с себя куртку и опять шагнула в рыхлую бeлизну мартoвского льда. Щeнка нужно было спасaть…
Ледяная вода была уже чуть выше колен, когда сзади рaздался голос. Даша узнала бы этот гoлос из тысячи других голосов. Это был голoс Виктора:
– Дaша, стой! Не надо! Вeрнись на берег! Я сaм его достану.
Дарья остановилась, а Виктор, лoмая крeпкими рyками и всем телoм рыхлый лед, двинулся дальше – спасать щенка. Расстояние до полыньи было небольшим, и глубина пруда в этом месте была тоже не очень большая. У самой полыньи глубина оказалась всего лишь по грудь Виктору – около полутора метров. Схватив щенка в охапку, Виктoр повернул к берегу. Щенок тихoнько поскуливал и дрожал, прижимаясь к телу свoего спасителя. Выбравшись на берег, Виктор улыбнулся Дарье и пoчти скомандовал:
– Даша, видишь вoн ту девятиэтажку? Это мой дом. Побeжали!
От пpyда до дома Виктора было сoсем близко. Через три минуты они были в теплой уютной квартире. Мама Виктора отправила сына отогреваться в ванную, а Дaрье велела растереть ноги спиртом и надеть теплые шерстяные носки.
Потом Виктор и Даша пили на кyхне горячий чай с малиной, а щEнок, вымытый и накoрмленный, мирно дрeмал на коврике в прихожEй.
За чаeм Виктор рассказал Даше, что утром из окна класса он видeл наглое поведение Синицыной в шкoльном дворе. Хотел помочь Дарье, но не успел. Когда оказался во дворе, ее уже не было. В шкoлу возвращаться Виктор не стал, в том мoмент ему не хотелось даже быть в одном помeщении с Синицыной. Пошел домой и, проходя мимо пруда, вдруг увидeл её – Дашу. Сначала решил, что Даша хочет утoпиться, но потом замeтил тoнущего щенка и сразу всё пoнял.
– Знаешь, Даша, – тихо произнес Виктор, – ты мне очень нравишься. Ты не такая, как они. Ты настoящая. Хочешь дружить?
– Да, – отвeтила полушепoтом Даша. – Ты мне тоже очень нрaвишься.
***
А на следующий день Виктор с Дашей вместе пошли в школу, и Виктор демонстративно открыл дверь в класс, прoпуская Дашу вперед. Ошeломленные одноклассники мoлча наблюдали эту сцeну. И тoлько у Синицыной нашлась для влюбленных свoя порция яда, которую она не смогла молча проглотить. Синицына нарoчито фыркнула, пренeбрежительно оглядела Виктора с ног до головы и громко, на весь класс, прoизнесла:
– Смoтри не замaрайся рядом с этой убогoй поломойкой. А то станешь таким же.
Даша попыталась выйти из класса, но сзади был Виктoр. И пoлучилось так, что она уткнулась Виктору в грyдь, а он спoкойно и нeжно обнял её. Потом уверенно развернул и повел к своему столу. Усадив девушку на стул, Виктор ответил Синицыной:
– Знаeшь, Марина, не рабoта делает чeловека убогим, а гнилая душoнка. Эту душонку не спрятать под дорогими шмотками. Так что, имeй в виду, ты у всех как на ладoни. У всех в классе о тебе одинаковоe мнeние, большинство тебя тихо ненавидит. И eще, если с этого дня ты хоть однажды оскорбишь Дашу, ты за это отвeтишь.
В классе вoцарилась гробoвая тишина. Синицына хлoпала рeсницами, готовая разрыдаться, а Виктор спокойно раскладывал на столе учебники и тeтради и чему-то молча yлыбался.
***
Черeз четыре года Даша и Виктор поженились. Мама Даши выздoровела, и в этом, по слoвам дочери бабы Веры, огромную роль сыграл спасенный щенок. Он вырoс и стал преданным другом мамы. Она стала с ним разговаривать, потoм стала выходить с ним на улицу и, в конце концoв, вновь обрела некoгда потерянное чувство самoсознания.
А Синицына, говoрят, живет сейчас в стoлице. Пытается стaть известной тeлеведущей, но что-то у неё пoка это никак не пoлучается.
-—
Автор: Алeксaндр K.
🌹ПОЦЕЛУЙ ЗАМЕРЗШЕЙ.
Для Степана Сергеевича это был ужасный год. В самом его начале ушла на небеса его любимая жена, с которой они душа в душу прожили двадцать лет, а потом в начале лета...Потом дочь Наталья. Он считает себя виноватым в её смерти. Он видел, что она никак не может смириться с уходом матери, но он был слишком занят своими переживаниями. Он пустил всё на самотёк. Это привело к трагедии. Однажды в компании таких же подростков ей посоветовали какую-то гадость для "успокоения и ухода от боли потерь". И его Наташа, которой только это было в тот момент необходимо, поддалась на уговоры. Первый же её опыт в этом нехорошем деле оказался для неё и последним.
Степан Сергеевич продолжал жить, ну как жить, существовать, это видели знакомые и друзья, стараясь поддержать его, почаще навещать и звать в гости. Однако мужчина всё чаще отказывался от каких-либо встреч, посиделок и разговоров. Он начал замыкаться в себе, всё больше его одолевали тревожные и нехорошие мысли. Он и не заметил за этими мыслями, как в его город снова пришла настоящая зима. Причём пришла резко, в один из последних дней ноября, проснувшись и выглянув в окно, Степан Сергеевич не увидел ярко покрашенную детскую площадку за ним. Ночной беспрерывный снегопад сделал своё дело на славу, покрыв весь двор высокими белыми сугроба, искрящимися и переливающимися в лучах не греющего солнышка.
-Значит...Значит, пора принести с балкона лыжи, подготовить их и...В этот выходной в лесок, на лыжную трассу, туда, где они часто катались с женой, а иногда и втроём с дочерью, пока они обе ещё были живы.
Степан Сергеевич отошёл от окна, включил газ и поставил на него чайник с водой. Горло точно бы кто руками сдавил, такая тоска вдруг снова накрыла его с головой. Впервые за много лет он будет кататься на лыжах один. А он точно хочет кататься? Может, ну их, эти лыжи, останется дома, в этой уютной берлоге, где всё напоминает о жене и дочери и...Нет, это не дело! Так и с ума сойти не долго! Чайник сначала жалобно пискнул, точно настраивая свой свисток, а потом и засвистел, что было силы в этом самом свистке. Степан Сергеевич отключил газ, но не стал наливать себе кипяток в чашку с чайным пакетиком, а направился прямиком на балкон. Там, в самом углу, накрытые старым синим покрывалом, стояли три пары лыж.
Снег хрустел и утрамбовывался глубокими ровными полосками за Степаном Сергеевичем, а он всё ускорялся и ускорялся, с каким-то нетерпением и жаждой ехать быстрее, отталкивался лыжными палками от белой искрящейся поверхности. Это продолжалось несколько часов. Казалось, что он всем своим телом желает это самое тело доконать, довести до состояния "ничегонечувствования". Он ощущал пот на лбу и спине, сердце уже бешено колотилось, но мужчина продолжал испытывать своё, не совсем уже молодое тело, на прочность, как если бы это было его самое заветное желание - потерять сознание и навсегда заснуть в этом заснеженном лесу.
Вдруг что-то вывело его из задумчивости. Он и не сразу сообразил, что кто-то кричит ему вслед. Кричит? Зовёт на помощь?
-Эй, эй, помогите, сюда скорее! Сюда, эййййй!
Степан Сергеевич остановился, поставил сначала одну лыжу так, чтобы была возможность оглянуться, а потом и, приподняв, проделал то же самое с другой лыжей, держа лыжные палки под мышками.
-Эй, я здесь! Помогите мне, пожалуйста!
Мужчина тяжело дышал, капли пота со лба попали в глаза и вызвали небольшое жжение. Он снял перчатки и пальцами протёр их, чтобы иметь возможность посмотреть на того, кто его так настойчиво зовёт. Девушка? А чего она так легко одета? На дворе уже далеко за первый десяток градусов минус, а девчушка в лёгком плаще нараспашку.
-Я тут! Тут! Вы меня видите?
Теперь она ещё и подпрыгивала, стоя в своих совсем низеньких полусапожках, практически по самые их бортики в мягком снегу, махая изо всех сил руками над головой.
Степан Сергеевич оттолкнулся палками и направился к тому месту, где девушка, как ему показалось, была безумно счастлива, что он её всё-таки заметил.
Подъехав к ней поближе, мужчина обратил внимание на неестественно белый цвет её кожи, синяки под глазами и синюшные губы, потому не преминул сразу высказаться:
-Что же вы так легко одеты, милая? По осеннему как-то, колготочки лёгенькие, да и сапожки...Снега местами по колено навалило за ночь!
Она улыбнулась ему уголками губ и ответила:
-Да я, понимаете, мы...На машине с дочкой ехали, решили путь срезать через лес, а тут снегопад, так неожиданно всё...Помощь мне нужна ваша! Помогите мне!
-Конечно, чем только могу! Говорите! Но хоть плащ застегните, озябнете ведь совсем!
Девушка только махнула рукой и стала торопливо рассказывать:
-Дочка у меня...Наташенька. От первого брака. А не так давно я с мужчиной сошлась из этого города. Всё бы ничего, да невзлюбил он Наташеньку. А вчера и руку на меня поднял...Вот...
Она отодвинула край ворота плаща и Степан Сергеевич увидел на белоснежной коже почти чёрный огромный уродливый синяк.
-Я Наташу в охапку и в машину.
-А чего же не по трассе поехали, там и дороги чистят и...
-Боялась, что он в погоню за нами бросится...У него в полиции друзья есть, он раньше сам был полицейским. Но это сейчас не важно. Когда снег повалил, и фары и лобовое стекло стало мокрым снегом залеплять, не справилась я с управлением! Там, метров двести в ту сторону моя машина лежит на боку, прямо между двух высоких сосен. Но не об этом сейчас надо думать. Наташенька ушла!
-Ребёнок ушёл? Одна ушла? В лес? По такому-то снегу?
Девушка быстро закивала:
-Да-да! Я по её следам пошла, но их снег запорошил прилично! Мне не уйти далеко...Помогите мне, вы же на лыжах! Она в салатовую курточку одета, жёлтую шапочку и чёрные сапожки! Боюсь, что замёрзнет она! Ей всего пять лет исполнилось!
-Тише-тише, я понял! Так, вы тут стойте, никуда не уходите. Наташенька, да? Мою дочь так звали.
Он глубоко вздохнул, глаза его на мгновение наполнились тоской и печалью.
Потом Степан Сергеевич расстегнул куртку и достал из нагрудного кармана небольшую плоскую фляжку.
-Вот, это коньяк, вам надо сейчас!
Девушка не хотела брать фляжку, но Степан Сергеевич практически силой впихнул её в холодные руки девушки. Вдруг в каком-то душевном порыве, она приподнялась на цыпочки и поцеловала мужчину в щёчку.
-Спасибо, спасибо вам, вы...
Поцелуй был странным. Обжигающе ледяным, так оценил его Степан Сергеевич. Надо скорее ей помочь, а потом к остановке, несколько километров по глубокому снегу, там мобильный берёт...
-Ждите тут!
Поднял указательный палец вверх мужчина и стал разворачиваться на лыжах.
Он медленно скользил на лыжах, приглядываясь к едва заметным маленьким следам на снегу. Через несколько минут он нашёл её! Свернувшись калачиком под высоким деревом, ребёнок, засыпанный снегом, мирно спал! Только жёлтая шапочка и часть яркой курточки над белым снежным покрывалом помогли отыскать её!
-Эй, Наташенька! Наташа-а-а! Просыпайся, девочка! Мама ищет тебя!
Ребёнок неохотно встрепенулся, распахнул белые реснички и с удивлением посмотрел на незнакомца. Разлепив слипшиеся посиневшие губки, девочка спросила:
-Моя мама? Мамочка? Она...
-Да-да, поднимайся скорее! Каталась когда-нибудь на лыжа?
Девочка снова сжала губки и отрицательно покачала головой:
-Н-нет...
-Так, вставай спереди меня лицом ко мне на мои ботинки. Вот, так, молодец, а теперь обними меня за талию и мы поедем к твоей маме с ветерком! Она тут совсем недалеко!
Девочка молча и послушно сделала, как сказал Степан Сергеевич и лыжи мужчины заскользили обратно, туда, где, вся продрогшая, дочку ждала её мама.
На обратном пути в голову Степана Сергеевича лезли разные мысли. А ведь он мог бы и не поехать сегодня кататься сюда на лыжах. Он еле себя заставил сделать это. Эти места до щемящего состояния в сердце напоминают ему о жене и о дочери. Именно здесь они часто катались все вместе, именно здесь дочка впервые встала на лыжи...Воспоминания кололи, точно иголками, только вот снова повалил мокрый снег, перемешав проступившие слёзы со снежинками в одну влажную массу.
Вот они уже и добрались до того места, где он расстался с матерью девочки. Только её не оказалось теперь тут. Странно...Степан Сергеевич остановился и, погладив по головке в жёлтой шапочке, спросил малышку:
-Куда же она могла уйти, а, ты не знаешь, Наташенька, твоя мама?
Ребёнок поднял на мужчину свои голубые глазки и ответил:
-Мама в машине. Там!
Пальчиком она показала направление. Степан Сергеевич удивился, он же просил девушку оставаться на месте.
-Ладно, хорошо, так...Держись опять покрепче, мы едем к твоей маме, надеюсь, она действительно ждёт нас там...Возможно, что решила согреться в машине в ожидании нас с тобой...
Картина открылась удручающая. Маленькая красная машинка была точно зажата спереди двумя огромными, с лысыми стволами, соснами. Она лишь наполовину виднелась из большого сугроба, но обе передние двери были открыты.
Степан Сергеевич аккуратно преодолел спуск и остановился у водительской двери.
-О, Господи! Ничего не понимаю...
Только и произнёс он. Девушка за рулём была именно той, которая просила его о помощи, но...Её ноги были неестественно вывернуты и зажаты под рулём, голова откинута, на уголке губ виднелась застывшая капелька крови. Глаза были открыты, а взгляд точно бы устремлён ввысь, туда, где сосны протыкали своими верхушками серое небо. Приложив палец к её шее под ушком, Степан Сергеевич отпрянул, едва не свалив девочку со своих лыжных ботинок. Сомнений не оставалось - эта девушка мертва уже несколько часов точно! Только в эту секунду он заметил зажатую в её ладошке его плоскую фляжку с коньяком. Мужчина почувствовал, как по спине пробежал холодок ужаса. Но он понимал, что сейчас главное не напугать ребёнка!
Он опустил свои глаза и посмотрел в чистые глаза Наташеньки, в них блестели слёзки:
-Мамуля ещё спит...Надо будить маму. Ма-ма? Ма-ма!
Степан Сергеевич отреагировал на это аккуратным переставлением лыж в сторону подъёма со словами:
-Держись, Наташенька, крепче держись. Мама устала, пусть поспит ещё...А нам надо...Надо...
-Мужчина, эй, аллё! А ребёнка вы куда потащили?
Степан Сергеевич в одной руке держал сложенные лыжи и палки, другой крепко прижимал к себе девочку. На слова полицейского он ответил быстро и спокойным тоном:
-Сегодня же выходной! Куда вы её сейчас денете? Адрес у вас мой есть, найдите её родственников, а пока она побудет у меня. Ей надо согреться и поесть.
-Мне надо поесть!
Вторила ему дрожащими губками Наташенька.
Полицейский махнул рукой в перчатке, заставил Степана Сергеевича расписаться в нескольких местах в протоколе и разрешил ему с девочкой уходить.
Последний поцелуй-прощание, как извинение, как, рядом быть незримо, обещание...
-Наташенька, что ты, девочка? Почему ты встала? Иди скорее обратно под одеяло!
Степан Сергеевич, прикорнувший на кресле рядом с кроватью, где заснула девочка, сейчас непонимающе смотрел на ребёнка. Она стояла, держась маленькими ручками за подоконник и смотрела на заиндевелое окно.
-Мама пришла...Мама...
Тихо ответила она и покачнулась. Степан Сергеевич подскочил и едва успел её подхватить на руки, чтобы она не упала, потеряв сознание и обмякнув всем своим тельцем.
-Господи, малышка, да ты вся горишь!
Он посмотрел на оконное стекло и заметил еле видимый абрис губ на нём. Да нет же, просто показалось ему и у ребёнка воображение разыгралось наверное...Место на щеке, куда поцеловала его мёртвая девушка там, в лесу, вдруг дало о себе знать каким-то странным жаром.
Мужчина отнёс Наташу обратно на кровать и бросился в другую комнату за записной книжкой его жены с телефонными номерами. Отыскал номер Светланы, подруги жены, которая уже много лет работала педиатром и набрал его на мобильном. Извинился за поздний звонок, сбивчиво объяснил ситуацию, выслушал указания про растереть ребёнка спиртом и ни в коем разе не поить взрослыми жаропонижающими. Света пообещала, что возьмёт такси и скоро будет у него со всем необходимым. Через двадцать минут прозвенел дверной звонок.
Только через несколько дней Степану Сергеевичу позвонили и сообщили, что бабушка Наташи приедет забрать свою внучку. Не сказать, что мужчина сильно обрадовался этой новости. Нет, конечно же это хорошо, что у малышки есть любящая родня, но он...Он за эти несколько дней прикипел к ней всем своим сердцем, которое, казалось уже не способно на такие чувства.
Бабушка Наташи, Вера Ивановна оказалась довольно моложавой и даже привлекательной для своих лет. Она была старше Степана Сергеевича всего на несколько годков, но эту разницу в возрасте вряд ли бы кто заметил. После разговора с бабушкой девочки Степан Сергеевич узнал, что она уже давно разведена и дочка с внучкой единственные её родные люди на всём белом свете. А теперь уже только Наташенька осталась.
-Деда Степан, а ты меня на лыжах научишь кататься?
Наташа смотрела на Степана Сергеевича своими любопытными хитрыми глазками и улыбалась ему. Вера Ивановна глубоко вздохнула и ответила за него:
-Да как же, Наташа, как? Он же в другом городе совсем живёт, у него своя родня есть, которую ему обучать кататься на лыжах надо...
Степан Сергеевич на минуту отвернулся, чтобы смахнуть с глаз предательски брызнувшие слёзы и поспешил, запинаясь и подбирая слова, сказать:
-Вы... Нет...У меня больше никого нет. А к Наташе я даже успел привязаться...Если вы позволите...Может быть, иногда привозить её ко мне...Я бы...Пожалуйста...
Вера Ивановна положила руку ему на плечо и тоже заплакала. Немного погодя, шмыгая носом, ответила:
-Я бы с удовольствием...От помощи не откажусь. Я ещё работаю...Давайте потом поговорим об этом. А пока нам пора собираться. Машина с телом дочери выезжает через час...И...
-Погодите, но может, пока похороны...Наташа побудет у меня...Я отпрошусь на работе ещё на несколько дней. А потом, как скажете, так и привезу вам внучку на электричке...
-Даже не знаю, удобно ли это...Я вас ещё плохо знаю...
-А я знаю деда Степана, он хороший, мы с ним на лыжах будем кататься!
Наташенька бросилась на шею мужчины и крепко обвила его шею своими худенькими ручками.
Степан Сергеевич улыбнулся и подмигнул Вере Ивановне:
-Вы не переживайте, решайте дома все нужные дела, а мы с Наташей ещё какое-то время побудем вместе!
-Спасибо...
Вера Ивановна подошла к внучке и погладила её по головке:
-Ты только, милая, слушайся деда Степана и не озорничай!
-Не буду озорничать, не буду, обещаю слушаться!
За окном снова повалил огромными бесформенными хлопьями белый чистый снег, залепив собой последний поцелуй матери своей Наташеньке на покрытом полупрозрачным инеем стекле.
Ещё одна непройденная миля)
В один из теплых летних вечеров, на веранде за чашкой чая, эту историю поведала мне моя бабушка. Рассказ пойдет о её свекрови, т.е. моей прабабке. История эта скорее поучительная с налетом иронии, нежели мистическая. Но и доля мистики в ней присутствует.
Итак, родилась моя прабабка Дарья в небольшом селе Курской губернии, там и прожила до глубокой старости. Сейчас этого села практически не существует, лишь десяток покосившихся домиков. А в 70-е годы XX столетия люди там благоденствовали вполне активной сельской жизнью.
Прабабка жила практически все время одна, в своем маленьком домишке. Муж погиб на фронте, дети выросли и упорхнули из отчего дома, навещали редко. Но старушке скучать было некогда, небольшое хозяйство, сад и огородик за домом-не оставляли времени для праздных размышлений. Собственно говоря, этот огородик и стал камнем преткновения и послужил началом драматических событий.
Но допущу небольшую ремарку: по молодости лет прабабка моя слыла в тех краях сильной ведьмой. И злой к тому же: привороты-отвороты, порчи, гадания, но могла и детские недуги лечить. В общем – не зарастала к ней народная тропа.
Стекались к ней «страждущие» со всей округи, были среди них и высокопоставленные люди. Поговаривали даже, что даже представители советской власти побаивались мою прабабку. Не знаю, правда или нет, но факт остается фактом – советская власть Дарью не тревожила, несмотря на ее явно антисоветскую и антинаучную деятельность.
Жила себе и жила, как ни в чем не бывало. В этом же селе проживала ее младшая сестра, тоже ведьма, но добрая. Занималась лечением недужных, травницей была. Что примечательно, обе они были рыжими, да не просто рыжими, а огненно-красными.
Друг друга сестры терпеть не могли, ругались между собой часто. В чем была причина их вражды, никто не знал. Но обе бабки характерные были, хотя младшая помягче, подобрее была. И они обе пользовались уважением среди односельчан.
И прислали как-то в село нового председателя колхоза, молодого и ушлого мужичка. Поселился он по соседству с моей прабабушкой и каждый год по весне, втихушку оттяпывал у неё по кусочку земли огородной, естественно под свои засевы.
Думал он, что дряхлая старушенция не заметит. А она и "не замечала" до поры до времени. Приезжавшие изредка дети, предлагали матери разобраться с соседом, да мать бурчала, что сама разберется без их помощи.
Каждый год испытывал сосед терпение старой ведьмы. Может, так бы и сошла на нет - эта ситуация. Пока однажды, выйдя весной во двор, не обнаружила Дарья своего огорода. Ну, вот вроде бы был – и нету! Сразу за домом начинались земли председателя, оказывается. Вона как!
На её земле орудовал сосед пройдоха. Рассерчала бабуся, обратилась к нему с громогласной претензией, вперемешку с нецензурной бранью. Да только, плевать этот наглец хотел на бабкины возмущения, знай себе - ухмыляется.
Ещё больше рассерчала старая ведьма и пригрозила ему, ммм… как-бы это покультурнее написать? Импотенцией или по-деревенски выражаясь, "нестоячкой". И до тех пор будет у него такое состояние организма, пока не вернет он бабке весь оттяпанный огород. В общем, похихикал сосед над её угрозами, рукой махнул да и пошел в хату к своей зазнобе, местной красавице.
Ну что сказать? - хихикал он зря. Уже в тот же вечер убедился в том, что не поднимается у него не только настроение, несмотря на романтический весенний вечер. И в следующий вечер, и последующие за ним вечера… Пошли по селу слухи, сплетни, смешки. Закручинился председатель, выпивать начал, неудачи посыпались одна за другой и не только на любовном фронте.
Пришлось председателю о своей беде рассказать компетентным людям, так сказать старожилам села, они и направили его к той самой доброй ведьме, сестре моей прабабки. Придя к ней и поведав про свои фиаско в личной и общественной жизни, сестра моей бабули всплеснула горестно руками: «-Ай, милок, что же ты наделал! Дарка же злющая баба и ведьма знатная, беги, в ноги ей кланяйся да прощения проси. Да землю верни ты ей, не гневи ты ведьму!»
Вот хоть и не верил мужик во всё это мракобесие, но ситуация однако, складывалась не в его пользу. Пошел председатель с поникшей головой на поклон к сельской ведьме. В ногах у неё валялся, прощения просил за наглость свою. Покуражилась над ним ведьма, конечно посмеялась вдосталь, но простила все же, глупого.
Сказала: « - Иди уж, чертяка ушлый, всё у тебя будет хорошо, прощаю негодника!».
В общем, история эта закончилась благополучно для обеих сторон. Надо ли говорить, что председатель колхоза зауважал мою прабабку, поумерил наглость свою и помогал ей даже частенько по хозяйству.
Вот такая поучительная история о том, что старость надо уважать и не обижать беспомощных, на первый взгляд, старушек. Ибо чревато…
автор Рафик Якубов