" Требуется дедушка для мальчика, оплата договорная" и ниже написан номер телефона.

-Совсем обнаглели эти богатенькие,-Иван Максимович негодовал, прочитав это объявление в интернете,- мало, что у них личные няни, водители, повара, домработницы, теперь ещё и дедушек нанимают.
Иван Максимович искал работу. Совсем он обнищал с этой пенсией и думал он не столько о своём благосостоянии, сколько о верном друге, собаке Байкале. Старенький пёс, как и сам Иван Максимович требовал медицинской поддержки, да и корма для животных не дешевеют, а Байкал пёс внушительных размеров и кушает поболе самого хозяина. Да ещё Максимович подкармливал брошенных дачниками собак, потому как жил он на своей старой даче, уступив квартиру дочери Полине, которая никак не могла устроить свою личную жизнь.
Но старик не жаловался, ему даже нравилось жить на даче. Никакой суеты, опять же лес, речка рядом, а воздух такой, хоть ложкой ешь.
Да вот только все денежные запасы старика были исчерпаны и он решил найти себе посильную работу. Думал пойти сторожевать , да не тут то было. Если раньше на этих должностях старики работали, то теперь тут работают молодые да сильные парни от всяких охранных фирм.
-И чего они там охраняют, что такие молодчики к объектам приставлены?-спрашивал старик Байкала,- на таких парнях пахать надо, а они сидят там, да в телефончиках играют.
Байкал, смотрел на Ивана Максимовича умными глазами и старику казалось, что он слышит ответ Байкала:
-Не знаю Максимович. Да и что это за охрана без собаки?
Никакой подходящей работы на сайте для стариков не было и Иван Максимович вернулся к объявлению: "Требуется дедушка для мальчика", решил позвонить этому странному работодателю.
Старик хорошо прокашлялся, чтобы голос не казался таким уж старым и скрипучим и набрал номер указанный в объявлении. Работодатель сразу же откликнулся на звонок. Это был женский голос, такой, что старику показалось , что ему ответила девочка.
-Валерия Анатольевна слушает вас.
-Я по объявлению, я правильно понимаю, что вы на работу хотите принять дедушку?
-Всё правильно, в 18-00 вас устроит встреча?-услышал Иван Максимович.
-Да.
-Тогда называйте адрес, я к вам подъеду.
Старик назвал адрес и нажав отбой телефона кинулся наводить порядок в своём домике, на участке у него всегда был порядок. Потом помылся, побрился, надел свой новый спортивный костюм и стал поджидать Валерию Анатольевну.
В 18-00 к домику Ивана Максимовича подъехал чёрный джип и из него вышли мужчина крепкого телосложения и миниатюрная женщина.
Старик повёл гостей в дом и предложил чай с вареньем. За чайком то и беседа повеселее ладится.
-Я с удовольствием выпью чаю, тем более с домашним вареньем, а давайте будем пить чай в вашем саду, я там столик со скамейками видела.
Чай был крепким, варенье ароматным, а беседа тёплой.
-Я специально приехала к вам, чтобы взглянуть на вас в домашней обстановке. На первый взгляд меня всё в вас устраивает. Вы не пьющий, опрятного вида, в доме и в саду у вас порядок, а значит и в голове порядок. Расскажите немного о себе.
-Рассказывать особо нечего,- начал Иван Максимович,-человек я простой, закончил школу, ушёл в армию, в погранвойсках служил. Там полюбил собак и теперь, по жизни я не могу без них. Из армии пришёл, пошёл на завод фрезеровщиком и всю жизнь работал на этом заводе. Женился, родилась дочь, жили хорошо, ладно. Два года, как схоронил свою Нину. Остались мы с дочерью вдвоём. Дочь Полина работает учителем рисования в школе. Пенсия маленькая, нам с Байкалом не хватает, вот и решил работу искать. У меня к вам вопрос Валерия Анатольевна. Зачем вам дедушка? Думаю, при вашем материальном положении вы могли бы для мальчика нанять нянек, учителей или как там, гувернёров.
-В няньках мой Петя уже не нуждается, ему девять лет. Беда у нас Иван Максимович, Петя инвалид, передвигается на коляске. Родился мой сыночек нормальным ребёнком . Всё хорошо было, да только вот что случилось. Начну пожалуй сначала.
Родился Петя без отца. Ничего не получалось у меня с мужчинами, не смогла я найти человека за которого пошла бы замуж, а годы подпирают и я решила родить ребёнка. Отец Пети даже не подозревает о существовании сына. Я так решила. Чтобы не было всяких проблем, которые бы мешали нормально жить нам с Петей.
-А кто с вами приехал, не муж?- полюбопытствовал старик.
-Водитель. Так вот, всё было хорошо, у меня стремительно развивался бизнес, моя мама помогала мне растить Петю и няня тоже была у Пети. В школу Петя пошёл хорошо подготовленный и окончив первый класс и я Петю с мамой отправила на отдых. На отдыхе случилась беда. На глазах у моего ребёнка умерла моя мама, сердечный приступ. У Пети был шок, стресс и на этой почве, у него отказали ноги. Врачи никакой патологии не находят. У каких только медицинских светил мы не консультировались, ничего определённого мы не услышали. Все ссылаются на стресс ребёнка и пойдёт ли Петя вновь или нет, неизвестно. Некоторые неврологи говорят, что возможно, получив ещё какой либо стресс, то есть толчок, который может помочь Пете стать на ноги, а может такой толчок и ухудшить положение. Ну вот и всё. А Пете, я считаю, нужен рядом мужчина с жизненным опытом. Не теперешние молодые мужчины, а именно такой, как вы. Ведь он никогда не имел доверительного общения со взрослым мужчиной, а ему это ой как нужно. Ну как вы согласны Иван Максимович?
-Согласен.
- С утра у Пети занятия по школьной программе, а к 14-00 Петя вас будет ждать. Водитель будет приезжать за вами, и в 20-00 отвозить вас домой. Вас устроит такое время?
-Да устроит.
-Ой, а об оплате? Сколько бы вы хотели за ваш труд?
-Ну я не знаю...
-Три тысячи -день, вас устроит?
- Конечно, а не много ли это?-засомневался Иван Максимович.
- Это нормально.
И попрощавшись, Валерия Анатольевна уехала .
Иван Максимович в таком напряжении был, что даже устал от беседы с Валерией, и не мог поверить что за работу дедушкой он будет получать такие деньги.
-Ну что Байкал, живём, а как оно будет, завтра узнаем.
Такого богатства Иван Максимович отродясь не видавал, разве что в кино. Он даже как то оробел и ему страшновато было ступать по блестящему паркету.
- Здравствуйте, меня Тоня зовут, я домработница. А вы так я понимаю Иван Максимович?
-Да,- тихо сказал старик.
-Да вы не робейте. Хоть тут и богато, однако отношения простые, всё по людски. Петя, Иван Максимович приехал.
Петя выехал на коляске навстречу старику и улыбаясь протянул руку. Старик пожал худенькую руку ребёнка и сказал:
-Можешь меня дедушкой Ваней называть или дедом Иваном, или Иваном Максимовичем.
-Разберёмся,-по взрослому ответил Петя, - а я Петька, Петя, Пётр. Только не называйте меня Петруша, не люблю.
-Идёт,- сказал старик.
Иван Максимович с Петей общались как будто они друг друга давно знали. Мальчику было всё интересно и как молодой солдатик Ваня служил в армии и задерживал нарушителей границы, и рассказы о служебных и неслужебных собаках.
Старик рассказал о том, что из армии он пришёл со своим верным другом овчаркой Каратом, с которым он охранял границу. На момент дембеля молодого солдатика Ивана, Карата списали и Иван забрал его с собой. С тех пор в жизни Ивана Максимовича всегда были собаки.
-И сейчас у вас есть собака?-спросил Петя.
-Да мой преданный друг Байкал.
-Иван Максимович, а вы меня познакомите с ним?
-Ну конечно, если мама разрешит.
-Что тут маму упоминают?-в комнату вошла улыбающаяся Валерия. -Мама, у Ивана Максимовича есть собака Байкал, мне бы с нею познакомиться.
-Непременно познакомишься.
Время Ивана Максимовича с Петей пролетело незаметно. Мальчику всё было интересно, а старику интересно с Петей, ведь своих внуков у него не было, а в этом возрасте старикам нужно общение с детьми. Дети и старики на одной волне и очень хорошо понимают друг друга.
-Валерия Анатольевна, я как -то растерялся и не спросил что входит в мои обязанности,-спросил Иван Максимович.
Валерия видела в каком приподнятом настроении находится её сын, она не прогадала со стариком и решила, что нужно упростить отношения начальник- подчинённый:
-Иван Максимович зовите меня Лерой и никаких обязанностей у вас нет. Приходите к нам не как на работу, а как к своим близким людям, если это возможно. Общайтесь с Петей так, как бы вы общались со своим внуком. Я рада, что вы с Петей нашли общий язык.
-Это не трудно. Петя очень любознательный мальчик, а мне есть что ему рассказать.
Прошло три месяца, как Иван Максимович был при должности дедушки. Чем дольше Мксимыч работал дедушкой, тем сильнее он прикипал к Пете и Петя тем же отвечал старику. Домработница Тоня в шутку стала называть их неразлейвода, а они и не были против, только улыбались словам Тони.
Иван Максимович всюду сопровождал Петю: и в бассейн, где у мальчика были индивидуальные занятия, и на реабилитацию, и на прогулки. Они не надоедали друг другу, а когда у Ивана Максимовича были выходные, Петя звонил ему и просил:
-Иван Максимович, скучно без вас. Может вы приедете?
-Петя, ты же мужик, понимать должен, что Байкал скучает по мне, да и домашние дела кое какие поднакопились.
-Вот если бы я мог к вам приехать, я бы помогал вам и с Байкалом бы играл, ему бы не было скучно. Иван Максимович, а можно мне к вам приехать?
-Конечно приезжай, если мама позволит.
И мама позволила. Она сама привезла Петю и с ними приехала Тоня. Тоня принялась за уборку в доме старика и как он не упорствовал, она улыбаясь, мыла, тёрла, скребла и приговаривала:
-Давно тут женских рук не было. Поэтому Иван Максимович , вы уж позвольте навести порядок, а вы вон гостей развлекайте, чайку попейте, да Петю с Байкалом знакомьте.
Байкал хоть и старый пёс, но с удовольствием играл с мальчиком, у Пети то, тоже возможности были ограничены, вот они и нашли друг друга. -Выходной день прошёл чудесно . Спасибо вам за гостеприимство Иван Максимович, а нам пора и честь знать, пора ехать. Да вон и Тоня уже закончила уборку,-сказала Валерия.
-Мама, здесь так здорово, можно я останусь у Ивана Максимовича с ночёвкой? Я уеду, а Байкал скучать будет.
Глаза мальчика сияли, щёки пылали румянцем, мать видела, как счастлив ребёнок в компании старика и Байкала.
-Лера, пусть Петя остаётся. Завтра ведь воскресенье, водитель может завтра за ним приехать. Если уж не доверяете старику, пусть и Тоня остаётся, места всем хватит,-поддержал мальчика Иван Максимович.
Петя так умоляюще смотрел на мать и Тоня тоже вставила своё веское слово:
-Валерия Анатольевна, если надо я останусь. Пусть малец порезвиться на свежем воздухе, а то всё в городе, да в городе, а завтра вечером за нами машину пришлёте.
-Ну что мне с вами делать? Оставайтесь.
-Ура!-Петя покатился по дорожке, а Байкал прыгал и резвился, забыв о том, что он уже старый пёс.
Так повелось, что Петя почти каждый выходной проводил с Иваном Максимовичем. Тоня оставалась очень редко, потому как основная работа не терпит её отсутствия.
Мужской союз старика и мальчика был на столько крепок, что они и вдвоём не скучали, да и Байкал не давал им скучать.
Однажды, таким же выходным днём, вечером, Ивану Максимовичу стало плохо, чай не молод. Время от времени организм даёт сбои и оповещает неприятными звоночками.
-Петя, что-то мне плохо, наверное давление поднялось. Пойду приму лекарство, да прилягу, а ты покорми Байкала, а я немного отлежусь и мы поужинаем с тобой.
Петя покормил Байкала и когда заехал в комнату старика, увидел что Иван Максимович лежит, глаза его закрыты, одна рука свисает до пола и ему показалось, что старик не дышит.
-Дедушка Ваня! Не умирай!-закричал Петя, резко подскочил с кресла, сделал несколько шагов к Ивану Максимовичу и у кровати упал на колени. Иван Максимович подскочил как ошпаренный.
-Господи, Петя, что случилось?-испугался старик.
Петя и плакал и смеялся:
-Дедушка, я испугался. Думал, что ты умер.
-Ну, ну, Петя, наверное лекарство так подействовало и я задремал. А ты что, сам дошёл ко мне?
- Не знаю. Наверное. Не помню, я очень испугался.
-А ну, давай ка я тебя подниму и мы попробуем сделать несколько шагов. Не бойся, Петя, я тебя буду держать.
Старик поднял мальчика и осторожно повёл его. Сделав несколько шагов Петя улыбаясь смотрел на Максимовича:
-Дедушка Ваня, я иду, сам иду. Я немного устал, можно я немного посижу, но только не в этом инвалидном кресле, а потом мы ещё немного походим.
Вечером, в воскресенье, когда Валерия приехала за сыном, открыв калитку, увидела, что инвалидная коляска пуста и сиротливо стоит в стороне, а по дорожке ведущей к дому осторожно идёт Петя, поддерживаемый Иваном Максимовичем в сопровождении Байкала и ведут свои нескончаемые беседы.
-Ты Петька, скоро будешь бегать, как все пацаны. Мы с Байкалом старенькие , за тобой не угонимся,-подбадривал Иван Максимович мальчика.
-А я буду потихоньку бегать. Ты -дедушка и Байкал, мои самые лучшие друзья и поэтому зачем мне от вас убегать. Дедушка, а почему ты Байкала назвал Байкалом?
-Потому что у этого пса душа чистая, как вода в озере Байкал.
Валерия смотрела вслед этой троицы и плакала, боясь нарушить их идиллию.
Вера Майдоровская
Любочка
Люба Кривошеева от роду семи лет росла девочкой спокойной. Мать ее Нина была женщиной безответственной. Девочку практически не воспитывала. В доме убиралась редко. Готовила тоже редко. Поэтому девочка с малых лет научилась убираться, и варить себе сама.
Нина Кривошеева рано овдовела. Мужа Степана очень любила. Хорошо жили, муж заботился, очень любил девчонок своих. Но судьба распорядилась иначе. Разбился на мотоцикле сразу у въезда на хутор.
Долго Нина оплакивала мужа. А потом появились сомнительные подруги и друзья. И покатилась ее жизнь по кривой дорожке. Стала женщина уходить из дому, дочку одну дома оставлять. Девочка боялась ночами. Подолгу не могла заснуть, ей казалось, что из каждого угла на нее смотрит покойный отец. Его она очень боялась. Хоть старушки и заставляли браться за ноги, и в печку заглядывать, но это не помогло. Девочка боялась его до ужаса.
Нина все чаще приходила домой под утро и в подпитии.
Люба наутро уговаривала маму не пить и не бросать ее одну. Мама обещала:
— Все доча, больше никуда не пойду, дома буду и пить перестану.
Девочка радовалась, мама ее услышала. Мама больше не бросит ее одну ночью и она спокойно будет спать. Но как только наступал вечер, друзья стучали в окно и мама забывала свои обещания и уходила. Люба со слезами смотрела ей в след.
И опять у Любы наступала ночь страха. Девочка забившись на кровати в угол, всю ночь не могла заснуть. Страхи один за другим наползали на нее. Она смотрела в темноту уставшими без сна глазами и видела там глаза отца. Когда наступало утро, Люба в изнеможении падала на подушку и засыпала глубоким беспокойным сном. Потом приходила мама и все повторялось. Мама обещала не пить и не уходить, но Люба ей уже не верила. Девочка перестала разговаривать с мамой.
Нина пыталась ласково поговорить с Любой:
— Доченька, ну хватит дуться. Вот сегодня честно не пойду никуда. Ну посмотри на свою маму, — клянчила Нина.
Девочка не верила ей и со страхом ждала вечера. А вечером все повторилось. Мама ушла, Люба даже не останавливала ее. Она знала что это бесполезно. Ночь она провела в страхах и полусне. А утром мама не пришла. Люба долго ее ждала, но мамы не было.
К полудню пришла к Любе соседка баба Тома.
— Ах ты горемычная, все ждешь? Ждешь свою непутевую мамку? Ты не жди, не придет она больше, — заплакала баба Тома.
— А почему мама больше не придет? Она обещала. - Девочка все не могла понять.
— Нету больше твоей мамки, нету. Зарезали ее ночью собутыльники. - Вытирала слезы баба Тома. - Поживешь пока у меня, а потом может какая родня найдется.
Люба не могла поверить, что ее мамы больше нет. Она обещала меня не бросать, — думала девочка.
--Как же так? Слез почему-то не было.
Маму хоронили в дождливый день. Она лежала в гробу такая красивая и спокойная, оставив все земные заботы и печали на этом свете. Люба вглядывалась в мамино лицо и не узнавала его.
— Это наверное не моя мама. Она такой не была. Когда мама смеялась у нее на щеках были ямочки, а теперь их нет.
— Баба Тома, это не моя мама, — подергала девочка за руку старушку.
— Ах ты моя сиротинушка горемычная, твоя она, твоя. Запоминай детка мамку, больше ты ее никогда не увидишь.
Маму накрыли крышкой и забили гвоздями. Люба с замиранием сердца наблюдала как закапывают ее самую дорогую и любимую маму. И тут с девочкой случилась истерика. Девочка долго кричала, а потом потеряла сознание.
Пришла она в себя в доме бабы Томы.
— Ну как ты, деточка? Получше тебе? - Беспокоилась старушка.
— Да получше, — кивала головой девочка.
Долго ждали родню, но за Любой так никто и не приехал. Баба Тома привыкла к спокойной и рассудительной девочке. Да и Любе было хорошо у старушки. Но однажды за девочкой пришли службы опеки. Баба Тома не отдавала девочку. Обещала, что она все сделает, чтобы Любе у нее было хорошо. Но мужеподобная представительница опеки не о чем не хотела слушать.
— Забирайте, — приказала она своим помощникам. Девочку взяли за руки и повели в машину. Люба повернув голову долго смотрела на бабу Тому, а по щекам текли слезы.
Старушка кинулась к девочке.
— Прости меня деточка, ничего я не могу сделать, ведь я тебе даже не родня. - Плакала баба Тома.
— Женщина, отойдите от машины, — приказала мужеподобная баба без сердца. Она оттеснила старушку от машины, загрузилась в автомобиль и машина поехала увозя Любу в неизвестность. Девочка долго смотрела на бабу Тому в заднее стекло. Старушка все отдалялась пока совсем не исчезла.
Любу привезли и поселили в детский дом. Первое время она ни с кем не разговаривала. Слишком велико было горе девочки. В детском доме она так и не смогла привыкнуть. В комнате, куда ее поместили, жили еще пять девочек, Люба была шестая. Девочки подходили и смотрели на нее.
— Ты кто? Как тебя зовут? Тебя тоже мамка бросила? - Спрашивали девочки.
— Я Люба и меня мамка не бросала, она умерла, — отвечала Люба.
— Померла, значит бросила, — со знанием дела ответили девочки. - Нас тоже бросили.
В детском доме Любе вечно хотелось есть. Если кто-то просил добавку, то повариха тетя Галя орала на детей.
— На вас, оглоедов, не напасешься. Вы вон своим мамашам не нужны, а ты государство их корми. Нету добавки. Поэтому Люба никогда не просила. Все равно ведь не даст, — думала она. А тетя Галя потом тащила ведра отходов своему кабанчику. От голода сводило живот. Вечно хотелось есть. Люба с нежностью вспоминала бабу Тому, ее блинчики и оладушки.
Вот бы сейчас поесть их, — думала девочка.
С наступлением зимы в комнате, где жила Люба с девочками, было очень холодно. Деревянные рамы рассохлись и пропускали холод. С окон дуло. Девочки, чем могли, закрывали щели в окнах, но и это не спасало. Девочки затыкали щели бумажками. Но это мало что меняло. Верблюжьи тонкие одеяла, которыми укрывались девочки, мало грели. Дети лежали и тряслись от холода. А потом заболевали. Заболела и Любочка. Ей было очень плохо. Высокая температура вызвала бред. В этом бреду она увидела своих папу и маму. Они пришли к ней в детский дом. Мама взяла Любу на руки и долго баюкала. А папа стоял рядом и гладил по горячим щекам и становилось хорошо.
— Мамочка, папочка не уходите, не бросайте меня, мне без вас плохо, - тихо шептала Люба. - Я буду хорошей девочкой, не оставляйте.
Но мама и папа стояли у двери:
— Прости нас Люба, нам пора.
— Мама, папа не уходите, заберите меня с собой, мне здесь плохо, — кричала девочка, но родители тихо растворились. Люба с тоской смотрела на дверь, туда где только что стояли родители.
-— Успокойся милая, все будет хорошо. - Прохладная рука легла на пылающий лоб. А голос, такой добрый и приятный все успокаивал.
— Не надо плакать детка, все наладится.
Валентина Петровна Соболева работала врачом на скорой помощи. Жили они с мужем вдвоем. Жили дружно, муж Тимофей был добрым и любящим. Только одно омрачало их жизнь. Бог не давал им деток. И Валентина, и Тимофей были здоровы. А деток не было.
Однажды вызов был в детский дом. Это было ночью. Нянечка, что работала там, проверяла деток и увидела, что ребенок пылает от высокой температуры. Медсестра, работающая в детском доме, никогда не ночевала там. Пришлось вызвать скорую. На вызов приехала Валентина Петровна. У девочки была сильная простуда, она бредила и в бреду разговаривала со своими родителями. Валю потрясло то как живут эти дети. В комнате, куда ее привели к больной, было очень холодно. Дети, которые были там, жались друг другу в своих тонких одеялках.
— Почему у детей холодно? Почему такие тонкие одеяла? - Много почему еще задавала Валентина, но нянечка не могла ответить ни на один вопрос.
— Эти вопросы, милая доктор, надо задавать директрисе. Она тут построила и ввела свои порядки. Хочешь работать здесь, то не вякай. Вот мы и молчим, и держимся за свои места. Тут хоть зарплату платят, а вот у мужа совсем не платят. Так-то, милая, вот и молчим.
— Ну вы молчите, а как же дети? А им какого здесь живется. Вы хоть раз думали об этом? - Спрашивала разгневанная Валя.
--Думали доктор, думали. Только у меня у самой дома трое таких вот как она и их тоже кормить чем-то надо. Вот и молчишь. Руки связаны, — вытирала слезы нянечка. Любу забрали в больницу. Нельзя больному ребенку оставаться в таких условиях. И этих деток надо перевести в теплые помещения. Нянечка пошла готовить места для девочек у себя в комнате. Там было намного теплее.
Потрясло увиденное Валентину Петровну. А девочка, которую она отвезла, не выходила у нее из головы. Такая маленькая, худенькая. Ручки тоненькие.. А сама такая хорошенькая. Чем больше Валя думала о девочке, тем больше сердце привязывалось к ней. Она пришла в больницу к Любе. Зашла в палату, дети играли и каждый был занят своими игрушками. А детдомовская девочка тихо лежала на своей кровати.
— Ну привет. Как твои дела? Ты же у нас Люба? У тебя такое красивое имя, Любовь. - Присела на краешек кровати Валентина.
— Это мама меня так назвала, она тоже говорила, что это самое красивое имя. - Девочка вспомнила маму и тут же сникла.
— Ну, как ты себя чувствуешь? Тебе уже получше? - Валя дотронулась до лба девочки.
— О, уже совсем хорошо, лобик прохладный. А это тебе, — и Валя достала из пакета мягкого плюшевого мишку. - Посмотри какой он мягкий, он поможет тебе справляться с болезнью. Будет отгонять от тебя бациллы. - Засмеялась Валя.
Люба завороженно смотрела на мишку.
— Он такой красивый.
— Ну тогда бери его скорее, ему не терпится подружиться с тобой.
Валя привязалась к ребенку. Такая славная, хорошенькая, открытая душа. Ее нельзя оставлять в детском доме, — думала Валя. Она зачахнет там как цветок. Женщина решила поговорить с мужем.
— Тимоша, мне нужно поговорить с тобой. Ты сейчас свободен? - Муж отложил тетради, которые проверял. Он работал учителем физики в школе.
— Для тебя всегда свободен, — он загреб Валю и посадил себе на колени.
--Тимоша, однажды меня ночью вызвали в детский дом к больному ребенку, девочке.
Валя рассказывала долго. Как дети живут, как она потом навестила ребенка в больнице.
— Тимоша, давай заберем эту девочку к себе. Она тебе понравится. Такая скромная и хорошенькая.
Тимофей долго смотрел на Валентину.
— Валюша, это серьезный поступок. И это не игрушка, не понравилась, а, вернем обратно. Это человек, со своею душей. К этому вопросу нужно серьезно отнестись. Я обещаю тебе, я подумаю и отвечу. А завтра мы сходим в больницу и навестим твою девочку, — пообещал Тимофей.
Люба сидела возле окошка и наблюдала за прохожими. Она держала в руках мишку, он тоже смотрел на улицу. Ей очень понравилась тетя, которая приходила к ней в гости. Она такая красивая и добрая, — вспоминала Люба. А миша такой мягкий и ласковый. Девочка крепче прижала медвежонка к себе.
--:Люба, — позвал знакомый голос. Девочка повернулась, в дверях стояла та тетя и еще какой-то дядя. Они улыбались и смотрели на Любу.
— Ну, иди скорее сюда, я тебя познакомлю кое с кем. А еще тебя ждет новый друг. - Звала Валя.
Девочка подошла.
— Знакомься, это мой муж Тимофей.
— А это твоя подружка кукла Глафира, — Тимофей вытащил руку с куклой из-за спины.
Люба с восхищением смотрела на куклу.
— Она такая красивая. У меня такой никогда не было.
— Ну вот, а теперь будет, — смеялся он. Девочка его очаровала.
— Ну что Валюша, я согласен.
Этот день когда Люба вошла в семью Соболевых полноправным членом семьи, их дочерью, помнили и Люба и родители. Это был месяц май. Люба шла по улице держа за руки и папу и маму. Со своими родными папой и мамой девочка мысленно простилась.
Однажды ей приснился сон. Мама и папа склонились над кроватью девочки. Они печально смотрели на нее.
— Мама и папа заберите меня с собой. Не оставляйте здесь. Мне без вас плохо.
— Мы не можем, тебе надо жить, у тебя скоро изменится жизнь, а мы уходим дальше.
— Прощай, наша Любовь!
Девочка тянула руки к родителям, но их уже не было. Люба горько проплакала всю ночь. А на утро ее вызвала директор и объявила, что к ней пришли. Тимофей и Валентина стояли и ждали ее. Люба увидев их побежала, Тимофей ловко подхватил ее и закружил. Потом обнял Валентину.
— Ну, что девчонки потопали отсюда!
Они вели Любу за руки и все трое были счастливы.
— А можно я вас буду называть папой и мамой? - Тихо спросила девочка.
— Да, милая, да. Мы будем счастливы. - Ответили супруги.
Родители Любы больше ей не снились. Она всей душой полюбила своих приемных родителей. Через пять лет у Вали и Тимофея родился чудесный мальчик. Назвали Александром. Больше всех радовалась Люба. Теперь у нее есть брат.
"Спасибо тебе наша чудесная дочь, наш счастливый талисман "Наша Любовь!"
Автор: Рубиновый Дракон. Дзен
ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ
Однaжды вечеpoм, выгyливaя свою собаку, я познакомился с интересным мужчиной.
Он пpeдставилcя Николаем Петpoвичем и, как окaзалocь, тоже был так сказать «coбaчником».
Если вы знаете, что такое – быть «собачником», то понимаете – почему о своих четвероногих друзьях их хозяева могут с упоением говорить чacaми.
Так случилось и на этот раз.
Мы с Николаем долго расхваливали друг перед другом своих питомцев. И как-то так само собой произошло, что мой собеседник вдруг предложил:
- А хотите – я расскажу Вам чyдеснyю, где-то даже мистическую историю о том, как меня нашла моя собака?..
Я cpaзу почувствовал, что услышу удивительный рассказ!
И действительно – чутьё меня не обмaнуло…
***
В далёком 1965-м году (когда Николаю было 10 лет) oтпpaвился он с родителями на летние каникулы в глухую сибирскую деревню в гости к родному бpaту oтца.
Дядя Олег любил грешным делом выпить, но дом у него стоял крепкий и, по тем временам, просто-таки огромный, а во дворе полно живности – куры, овцы, коровы.
И в этом же дворе властвовал огромный пёс по кличке Чёрный. Он действительно был весь чёрный, как смоль, только левая передняя лапа беленькая, будто «нocoчек» нaдeт…
Никто не смел ступать во владения Чёрного, ограниченные радиусом стальной цепи. Драл он нещадно и скот, и люд. Лишь хозяину (дяде Олегу) позволял принoсить eду и питьё. Да и то делал это с большой неохотой – ощетинившись и скалясь.
Оcобeнно Чёрный не любил детей. Завидев их, он буквально свирепел, и рвался, что есть сил, к своей потенциальной жертве.
Если б не цепь… если б не цепь…
Вот так и зaслужил Чёрный к своей кличке ещё одно прозвище – Бешeный.
***
Вот уже три дня гocтили московские родственники у дяди Олега.
Вечером, когда мужчины в очередной раз отмeчaли встречу бутылкой самогона, в дом влетела жена хозяина – вся в слезах и крови. Ведь всего-то на секунду женщина зазевалась, а Бешенный-Чёрный цапнул-таки её за ногу.
Подвыпивший дядькa, мaтерясь, схватил со стены двустволку и, на ходу заряжая ружьё, бросился на крыльцо! За ним во двор высыпали все остальные – и взрослые, и дети. Между тем, никто и не думал останавливать расправу над Бешенным.
А Чёрный был не тoлько злым, но и чpeзвычайно умным псом. И нутром своим звериным, тут же почувствовал – ЧТО сейчас произойдёт! Он зарычал, ощерился и, прижавшись боком к забору, замер, ожидая фатального ружейного хлопка…
Чёрный впoлне мог спрятаться в бyдкy, но он был гордым и видимо решил погибнyть достойно (с вызовом!), глядя пpямo в глаза человеку с pyжьём!!!
И дальше случилось то, чего никто не мог ожидать!
В тот момент, когда дядя Олег уже вскинул двустволку и коснулся пальцем спускового крючка, Коля бросился к собаке с криком:
- Не стреляйте! Не надо!!!
Он oбxватил огромного пса за шею, зaкрывaя Чёрного своим хрупким тельцем. Но было пoздно! – выcтрел пpoзвyчал!!!
По чистой случайности ни мальчик, ни собака не пострадали. Дядька был опытным охотником и в самый последний момент сумел отвести pyжьё.
От увиденного люди просто оцепенели!
Все стояли, как вкопанные, представляя себе – вот ещё мгновение и Чёрный растерзает Колю!..
Но похоже Бешенный пёс удивился произошедшему не меньше людей, и растерянно косился на свoeгo спасителя.
А мальчик зашёлся в истерике так, что опомнившийся и моментально протрезвевший дядя Олег с трудом успокоил его и на руках отнёс племянника в дoм…
Ночью у Николая от нервного напряжения поднялась температура под 40. Он метался в бреду и стонал лишь одно:
- Не стреляйте! Не стреляйте!..
Взрослые стояли у постели больного и вдруг услышали и увидели в окно, как во дворе истошно воет и мечется на цепи пёс!
Дядя Олег, повинуясь скорее не разуму, а инстинкту старого таёжника, вышел во двор и отпустил пса.
На этой цепи Чёрный просидел ПЯТЬ ЛЕТ! – поневоле станешь озлобленным! В хозяйский дом он заходил последний раз, когда был ещё бecпомoщным щeнкoм.
Но сейчас все запреты сняты! И пёс, не замечая людей, подбежал к постели Коли. Заботливо урча, Чёрный стал осторожно слизывать с лица мaльчика хoлoдный пот.
Эта невероятная сцена, так тронула сердца присутствующих, что женщины заплакали, а мужчины, смущённо пожимая плечами, чесали затылки…
Впрочем, Чёрный не нуждался в сантиментах! И, злобно рыкнув на людей, он продолжал вылизывать лицо и руки своего спасителя.
Странное дело, скоро мальчик успокоился и уснул. А пёс бесцеремонно улёгся возле кpoвати, всем своим гpoзным видом дaвaя понять, что ни на шаг не oтoйдёт от Николая.
Утром мальчик проснулся практически здоровым. И Чёрный, с чувством выполненного долга, отправился во двор – к презренной цепи.
Коля ещё мecяц жил у дяди и с утра до позднего вечера играл с Чёрным. Никого, кроме мальчика и хозяина, пёс по-прежнему к себе не подпускал. Хотя и перестал бpocaться на людей, лишь грозным рыком предупреждая посягательства на свою Священную территорию.
Однaко с Колей Чёрный вёл себя cлoвно щенок.
За это время мальчик и собака стали большими друзьями.
Но… всё когда-нибудь кончается. Закончилось время отпуска.
Родители Николая долго и безуспешно пытались объяснить сыну, что Чёрный должен остаться здесь, что это пёс дяди Олeга и что дaже если дядька и отдacт Чёрного, то всё равно их не пустят в поезд с собакой. Но ни Коля, ни Чёрный никак не могли понять – ЗА ЧТО их хотят paзлyчить?..
Сцена прощания была страшной!
Мальчик стоял на кoлeняx в траве и плакал. А пёс положил свою голову на его плечо и тихо подвывал в такт рыданиям Коли.
Чёрный тоже плaкaл! – это видели вce.
Затем пёс встaл и обречённо заполз в свою будку, а родители подняли сына и отправились на вoкзал…
Через месяц от дяди Олега пришло письмо, которое Николаю зачитали лишь спустя два года.
В том письме сообщалось, что к вечеру того же «прощального» дня Чёрный издох.
Он так и не вышел бoльше из своей конуры…
***
Прошло много лет.
Николай Петрович никогда никому не рассказывал об этом драматическом эпизоде. Даже жена и дети ничего не знали.
И вот – три года назад – возвращается он из длительной командировки в Москву, а на пороге его встречают дочь и супруга со щенком на руках.
Щенок весь чёрный и лишь левая передняя лапка беленькая – будто носочек надет!!!
Николаю Петровичу враз сдавило дыхание, и слёзы подступили к глазам.
- Коля, смотри – какой милый щенок! – оправдывалась жена, – Мы нашли его на улице, возле нашего подъезда. Пусть он у нас живёт?! У нас ведь никогда не было собаки…
Николай Петрович бережно взял щенка, прижался к нему лицом и, не обращая внимания на недоумённые взгляды супруги и дочери, разрыдался:
- Ты нaшёл мeня… нашёл!.. Я знaл, что ты меня нaйдёшь!..
Автор: Koнcтантин Филимoнoв
Дядь Васенька
Андрей с Натальей, ну, прям, сразу хорошо жить стали.
Полюбили. Свадьбу хорошую сыграли. И с первого же дня – в своём доме. Андрей его вместе с отцом поставил. Высокий дом получился, статный какой-то, с глазастыми окнами, смотревшими во двор и на улицу. Двор просторный, покатый чуть, с клумбами–цветочками. А на задах постройки для скотины и огород немаленький, тянувшийся ровными грядками туда, где солнце вставало.
Хозяевам чуть за тридцать, а у них уже шестеро ребятишек в доме и по двору шуршат. И это тоже – правильно.
Но тут вдруг Андреева сестра младшая, Верка непутёвая, жившая в соседнем селе и ежегодно рожавшая невесть от кого, угорела-таки от водки – не проснулась однажды утром после очередной ночной гулянки.
Чё тут разговоры разговаривать? Андрей собрался. Поехал. Наталья-то куда от детей и от хозяйства. Похоронил. Всё как надо, по-людски. И домой приехал. Стоит, главно, на пороге, а впереди руками четверых племяшей с племяшками обнимает. Младшему, Вовочке, четыре.
Наталья на стул села молчком и смотрит. И дети – тоже молчат и смотрят. Чего им ещё делать-то?
Наталья руки фартуком отёрла да и говорит:
– У меня ж даже соли не хватит, чтобы щи на всю ораву посолить.
– А мы их, эт самое, и несолёный похлебаем, – Андрей жене отвечает. А сам, главно, улыбается.
Ну и Наталья улыбаться стала. А чё ей делать-то?
Двоюродные же кинулись к прибывшим и раздевать–раскутывать их стали.
Нормальная такая семья получилась, когда дети перемешались все. И главно не много-то их получилось: всего десять штук на такой домище просторный.
Это уже потом, в конце следующего лета, через их село как буря промчался цыганский табор. Полыхнул огнём, всё на своём пути сметавшим. После той бури многие хозяйки не досчитались цветных половиков, вывешенных на заборы для просушки, с десяток кур и уток. А у Свиридовых так даже поросёнка с заднего двора умыкнули, проклятые.
Только Андрея с Натальей цыганва с приплодом оставила.
Вечером уже Наталья на крыльцо вышла, а там – свёрток из красного тряпья. Она даже сразу не поняла, что это, потому как тряпки молчали себе молча и – всё.
Когда в доме уже развернула на столе – внутри парнишечка смугленький. Да хорошенький такой. Лежит, кряхтит и глазами антрацитовыми всех вокруг рассматривает.
Андрей через плечо жены заглянул и сказал только:
– А чё? Нормально. Теперь у нас в семье мужиков на одного больше будет, чем баб. Да и колер наш белый разбавит кудрями вороными.
А Вовочка, самый до этого младший, за край стола взялся, подтянулся, рассмотрел младшего брата и говорит:
– Вот нам повезло, скажи, пап! У всех цыгане поукрадали разного, а нам так даже Васеньку в подарок оставили!..
И засуетились все разом, задвигались. Начали новому брату жизнь организовывать.
Дальше-то чё рассказывать? Всё как у всех: дети растут, родители стареют. Андрей вот только раз за разом стол в избе в длину наращивал. Как очередной сын или дочка в школу идёт, надо же и ему где-то уроки делать. И делали. И старались. И в доме все всё вместе делали.
Когда однажды в школе на собрании учительница заговорила про трудности переходного возраста, Андрей с Натальей (на родительские-то они всегда вместе ходили) переглянулись и застыдились прям оба, потому что все эти трудности прозевали. Осталось только Васеньку не упустить.
А как его упустишь, если всё как надо? В школе – нарядно. В доме он в свои четырнадцать всю мужицкую работу делает и другим всё помочь норовит.
Спокойно, чинно дочери замуж повыходили и к мужьям умелись. Мальчишки тоже переженились и каждый своим домом жить стал.
Васенька в армии отслужил и к старикам вернулся. Хотел в город ехать, дальше учиться – какой там. Каждое лето полон двор внуков, Васенькиных племянников.
А он ждёт, главно, всех, как принцев заморских. Готовится…
Качели во дворе поставил. А для маленьких песочницу соорудил. В неё же вёдрами с реки песка промытого натаскал. Ближе же к забору, для мелкоты, кому ещё на речку нельзя, бассейн выкопал–обустроил. Туда шлангом с утра воды напускал, чтоб согрелась, чтобы дети носами не шмыгали. А в сельмаге накупил уточек–дельфинчиков, чтоб прям совсем на море было похоже.
Так вся эта орда каждое лето не к деду с бабкой ехать собиралась, а к дядь Васеньке.
А он сядет на корточки у ворот, заросший почти под самые глаза чёрной щетиной, и ждёт. А как увидит очередного племяша или племяшку, каааак раскинет руки во всю ширь, да как полыхнёт улыбкой своей сахарной, так бегут к нему ребятишки сломя голову, трутся, трутся о колючие щёки, а сами в ухо норовят шепнут: «Ты, дядь Васенька, ждал меня?»
Он же целует, целует каждого и обязательно ответит: «Ещё как ждал! Больше всех!..»
Но самое большое счастье вечером случается, когда посуда перемыта, дети накупаны и надо спать идти.
Дети, все до единого затаились и ждут. Встаёт дядь Васенька тогда и говорит громким голосом:
– Нуууу… кто сегодня со мною ночевать на сеновал идёт?..
И тут орут все. Орут, наверное, так, как раньше «ура» на демонстрациях кричали…
Утром уже, рано совсем, бабка Наталья полезет на сеновал, чтоб проверить, не снесла ли какая-нибудь блудливая курица там яйцо, и увидит:
Прямо в середине разостлан огромный такой тулуп и спит на нём совершенно счастливый красивый человек. А вокруг, как цыплята, ребятишки к нему жмутся – к лицу, рукам, ногам. И спяяяят все. Все двенадцать. А чё? У Андрея с Натальей уже одиннадцать внуков народилось…
Автор: Олег Букач
Звонок от ангела-хранителя
Недавно со мной случилась престранная история — это какая-то мистика. Иначе я не могу объяснить то, что произошло той ночью.
Здоровьем я была, мягко говоря, слабовата всегда. Сколько себя помню, все мое детство и юность мама таскала меня по врачам и больницам. То воспаление легких, то почки, то сердце останавливается. Говорят, я вообще не должна была родиться. Именно так заявили моей матери акушеры, принявшие меня на восьмом месяце. Прямо из родильного отделения меня, килограммовую, перевезли в реанимацию, где надо мной колдовали врачи около двух недель.
Мама говорила, что ужасно боялась в те дни прочесть на лицах персонала страшную новость.
«Я старалась не смотреть им в глаза, чтобы не узнать вдруг, что тебя не стало!» — плакала моя мама, вспоминая те нелегкие времена. Я, однако, выкарабкалась, задышала самостоятельно, набрала положенный минимум веса, и вскоре меня отдали маме. Уже позже детские врачи, осматривая меня,
всегда со вздохом отмечали, что мои диагнозы — результат тех осложнений в роддоме. А одна старуха педиатр сказала: «Ой, мамаша, ей-богу, у вашего ребенка очень сильный ангел-хранитель! С таким-то букетом болезней да выжить! Вот вам направление в больницу. Ложитесь поскорее, пока есть места». Моя мама, которая, состояла в ВЛКСМ, очень удивилась таким речам старой докторши (говорить об ангелах тогда было не принято), но виду не подала: схватила направление и помчалась со мной в больницу — повезла на очередную пытку. Сколько я пережила по этим детским больницам! Чего только не выделывали со мной доктора...
У меня отказывали почки, пару раз диагностировали клиническую смерть, нашли грыжу в позвоночнике. Но всегда мы возвращались с мамой домой, после того как врачи вытаскивали меня с того света. А бабки у подъезда перешептывались: «Гляди, опять оклемалась! Видать, ангел-хранитель сильный!» Я тогда удивлялась: что они все заладили? Ангел-хранитель какой-то? Это ж меня скорая спасала. И доктора в стационаре.
Слава богу, ситуация с моим здоровьем выправилась к 20 годам. Ох, сколько же мама моя отстояла служб в церкви! И членство в комсомоле совсем не мешало ей ходить в храм. Когда ребенок болеет, все мысли и желания об одном, чтобы дитя выздоровело. Сколько мама ставила свечек за мое здоровье! Как истово молилась всем святым! Нет, она не рассказывала об этом, я сама представляю, что она перенесла. А тогда не спрашивала, и мама молчала, но я все чаще и чаще видела у нее то молитвослов, то дешевенькую бумажную иконку, то связку тоненьких церковных свечек. Теперь бы я ее расспросила, конечно, но спрашивать не у кого. Мамы нет. Она умерла, когда мне исполнилось 32 года. До этого момента она старалась находиться рядом со мной каждую минуту. Даже когда я вышла замуж. Может, оттого семейная жизнь у меня и не заладилась? Моего бывшего мужа категорически не устраивало слишком частое присутствие в нашей жизни тещи. Его напрягали ее ежедневные звонки и визиты через день-другой. А мама не могла иначе. И я не могла: слишком трудно я ей досталась. За годы нашей с ней борьбы за мое выживание мы слишком сильно вросли друг в друга и уже не представляли автономного существования. В общем, муж мой сбежал от нас через пару лет. «От вас» — так он и сказал. Не хочу, говорит, жить втроем!
После его ухода мама переехала ко мне. И все было бы хорошо, но тут заболела она. И этот страшный недуг сожрал ее за полгода. «Как я буду без нее?!» — мне даже представить было страшно. Я ведь совсем одна перед лицом болезней и немощей. Год после маминой смерти я горевала так, что ко всем прочим недугам у меня развилась гипертония. Теперь мне велено было держать под рукой кучу лекарств, чтобы не пропустить криз. Даже когда я стала из своей депрессии выходить, давление так и прыгало чуть что.
Очередной приступ случился у меня ночью. Накануне я вернулась из гостей, почувствовав себя вечером не лучшим образом. Списала все на рюмку алкоголя. Я вообще-то совсем не пью. Решив, что самое правильное решение — лечь спать, я отправилась в постель. И вдруг ночью вижу во сне, что умираю. Даже не то чтобы вижу, а чувствую: все, кончается моя земная жизнь. Во сне себе говорю: «Так плохо мне давно не было, что-то надо делать!» «Надо встать! Надо проснуться, — уговаривала я себя, не просыпаясь. — Надо выпить лекарства...» Но глаза не открывались, словно кто-то веки мне придерживал. Меня словно что-то придавило. И вдруг стало так лень обо всем заботиться, ну умру и умру, подумаешь! А кому я нужна тут? И что за подарок — эта моя жизнь?! Сердце стучало так, что я слышала его. В этот самый момент кто-то позвонил в домофон. Я вмиг очнулась, дернулась и подняла голову. Звонок раздался опять. Протерла глаза, спустила ноги с кровати: «Не трезвоньте, иду!» В домофон продолжали настойчиво названивать. Я, пошатываясь, пошла к двери: «Кто это?» Тишина. Я выглянула в подъезд — никого. Странно! Ведь секунду назад кто-то трезвонил как сумасшедший, куда ж делся? Тут, пока возмущалась поведением ночного гостя, я осознала, что голова моя идет кругом и тошнит так, что я теряю сознание. Батюшки, так надо ж померить давление. Собрав последние силы, я дошла до кухни, где лежал тонометр: 240 на 100. Ужас! Слава богу, что у меня всегда под рукой нужные препараты.
Часов до пяти утра я снижала давление, пока оно не пришло в норму, и только потом, обессиленная, свалилась в постель. Помню, последнее, о чем я тогда подумала, если бы не этот ночной визитер, я могла бы окочуриться. Сердце мое — штопаное-перештопаное — не выдержало бы, и прямо во сне я отбросила бы коньки. Вот уж где уместна была благодарность моему
ангелу-хранителю! И как только он догадался позвонить в домофон?!
автор неизвестен
Когда она сможет сбежать...
Это теперь Таня понимала, что мама с самого начала все придумала. Сколько она себя помнила, мама всегда говорила:
- Эх, вот если бы весь дом нам принадлежал, тогда можно было бы сделать настоящую виллу, как у Кепвеллов!
Дом у них был на две квартиры, хотя напротив точно такой же принадлежал одному хозяину, и это никак не давало матери покоя.
Дядя Вова ей вторил:
- Да, Люська, тут такое можно было бы устроить! Ту стену снести, здесь бильярд поставить, а там домашний кинотеатр.
Дядя Вова – это отчим. Он вроде был ничего, по крайней мере, в отличие от мамы, руку на Таню не поднимал и не обзывался. Но, как оказалось, во всем и полностью поддерживал мать. По крайней мере, не помешал ей договориться с соседкой насчет ребенка.
Таня не очень хорошо училась в школе, но в старших классах налегла на основные предметы, понимая, что это единственный способ вырваться из дома. Нет, мать теперь ее почти не била, понимала, что Таня может сдачи дать. Но Тане надоело обстирывать и кормить братьев и маму с дядей Вовой, она устала быть им служанкой. Так и подружка ее говорила, Машка Прокопенко – что мать Таню за человека не считает и использует её в качестве рабской силы. Её, Машку, мать тоже за рабскую силу считала, поэтому Маша и решила поступать в колледж в городе, только так она сможет сбежать. А Таня вместе с ней.
Учиться ей не нравилось. Предметы были скучные и сложные, преподаватели тянули одеяло каждый на себя, а Машка нашла себе новую подружку – городскую Валентину с желтыми обесцвеченными волосами, похожими на солому. В гостях у этой Валентины все и случилось – ей исполнялось восемнадцать, и она устроила большую вечеринку, куда пригласила половину группы. Таня не хотела идти, ей три дня подряд снилась баба Нина, которая пыталась о чем-то предупредить Таню, но вот о чем, она не понимала.
На вечеринке все быстро напились, и усатый парень с темными кудрявыми волосами затащил ее в ванную комнату, заперев изнутри дверь. Таня сопротивлялась, даже ударила его пластиковым тазом, стоящем на стиральной машинке, но он только рассмеялся.
А зимой, когда она приехала домой на каникулы, мама прицельным взглядом определила третий месяц беременности, хотя сама Таня изо всех сил пыталась убедить себя, что задержка случилась из-за нервов, потому что она чуть не завалила сессию.
- Я так и знала! – всплеснула мать руками и побежала за советом к соседке тете Оле.
Вся ирония заключалась в том, что соседку Таня любила. Та была старше мамы, но младше бабушки, которая умерла, когда Тане было десять, и одновременно заменяла ей обеих: к ней она бежала, когда мать доставала ремень дяди Вовы, у нее в первый раз попробовала накрасить губы розовой помадой, привезенной дочерью тети Оли из-за границы. От этой дочери по имени Рита Тане часто перепадали крутые шмотки: модные джинсы, пусть и немного поношенные, теплые куртки и легкие платья, в которых можно было гулять летом с одноклассницами, ловя их завистливые взгляды.
Рита была старше Тани на двенадцать лет и всегда казалась ей невероятно крутой. Пять лет назад она вышла замуж за настоящего писателя, и тетя Оля всем дарила его книжки с автографом. Книжки были скучные, а вещей Тане стало перепадать меньше, так что она этой свадьбе не особо радовалась.
Позже перестала радоваться и соседка, потому писатель оказался не особо порядочным человеком, заразил дочь какой-то болезнью, про которую говорили только шепотом, из-за чего Рита целый год лечилась и в итоге все равно осталась бесплодной.
Писателя своего она не бросила, потому что любила, и соседка, хоть и перестала раздавать всем его книги, со временем придумала более красивую историю, согласно которой Рите неудачно удалили аппендикс, из-за чего она теперь не может рожать.
Это сейчас Таня понимала, что сговорились они еще тогда. Ну а как иначе – мама вдруг стала ласковой, покупала ей фрукты и делала котлетки на пару, сама поехала в колледж и уговорила разрешить Тане доучиться, год, а там летом родит и видно будет. Что будет видно, Таня не знала – кто ей разрешит в общежитии с ребенком жить, и как она будет ходить на пары вместе с ним?
На несколько месяцев она стала главным событием всего колледжа. Одни ее осуждали, другие высмеивали, но основная часть девчонок, да и парней, сочувствовали ей и старались во всем поддержать, так что летнюю сессию она сдала на одни пятерки, несмотря на огромный живот: преподаватели ее жалели, сокурсницы делились шпаргалками.
Рожать Таня поехала домой. И вот сюрприз – впервые за много лет Рита приехала к матери в гости на все лето, правда, без своего писателя. Она была такой доброй, такой понимающей, что ей одной Таня рассказала про отца ребенка – здоровый парень, умный, учится в политехническом. Ничего серьезного у них не было, вот Таня ему и не сказала. По сути, он и не спрашивал, согласна Таня или нет, воспринял ее слабые сопротивления за такой вид девичьего кокетства.
Рита кивала. Говорила, что так бывает и что она молодец, что оставила ребенка – все же живая душа. Иногда Рита прикладывала ладонь к животу и смешно ойкала, когда ребенок толкался.
Таня назвала его Виктор, в честь папы. У мальчика были темные волосы и яркие голубые глаза.
- Потом потемнеют, – сказала акушерка. – У младенцев всегда светлые. А ты вон сама кареглазая. У отца ребенка какого цвета глаза?
- Синие, – соврала Таня.
Она не помнила, какого цвета глаза у того парня.
После выписки Таня заболела. В больнице вроде чувствовала себя хорошо, а не успела приехать домой, и голова стала какой-то тяжелой, бросало то в холод, то в жар. Мама заставляла пить ее травяное варево, но от него становилось только хуже.
- Унесем мальчика пока соседям, не дай бог, он заразится! – сказал мать.
Сквозь кисель, в который Таня погружалась, она успела заметить странное лицо дяди Вовы и его попытку что-то сказать, но вскоре мир вновь поплыл, и она погрузилась в забытье.
В этом самом киселе она и подписала документы. Сама Таня этого не помнила, мама ей сказала, что Таня согласилась отдать ребенка Рите – она молодая, родит еще, и не от неизвестного проходимца, а от мужа, которого точно найдет без своего прицепа. Вот сейчас доучится и найдет. А Рита хорошая, она будет любить мальчика как своего. Да что там – она уже его любит!
Грудь с перегоревшим молоком болела, в голове все еще был туман. Когда Таня пошла к соседке и неловко попросила дать ей подержать Виктора, та неохотно протянула ей туго спелёнатый сверток.
Глаза у него были все еще голубые. Но на руках у Тани он быстро расплакался. Рита забрала его, укачала, что-то шепча в темную макушку.
Тане стало больно. Не в каком-то одном месте, а везде. Она беспомощно обернулась на маму, но та прятала глаза.
- Вот сейчас все официально оформим и поедем в город, – весело сказала тетя Оля. – Надоело мне над грядками горбатиться, буду лучше с внуком сидеть.
Так и сказал – с внуком. А Рита согласно закивала. И пусть сказано ничего не было, но Таня поняла – взамен мама получит дом. Это было видно по ее жадному взгляду, обшарившему стены, по ноге, которая по-хозяйски проверяла прочность пола, постукивая по нему то тут, то там.
Таня плакала несколько дней, но в себя – так, чтобы мама ничего не заметила. Она знала, что иначе услышит все, что та так долго в себе держала – что дочь опозорила ее, что она так и знала, что ничего путевого из нее не выйдет. Эти слезы иссушали ее, забирали последние силы, и ей даже казалось, что теперь это она, а не Рита становится сухой лозой – внутренности ее словно умирали клетка за клеткой, признавая в Тане предательницу, которая оставила своего ребенка. А что она могла сделать? Что?
Однажды ночью она решила устроить пожар и сбежать с сыном, пока все будут суетиться и спасать имущество. Дождалась, когда все уснут, напихала в печь старых газет, подожгла. Но было тепло, и тяги не было – дым заполнил кухню, она закашлялась, младший брат прибежал спросить, что происходит. Потом пришел и дядя Вова. Таня соврала, что она замерзла.
Что оформлять ребенка едут во вторник, она знала. И, наверное, смирилась с этим, или вообще смирилась со всем – лежала целыми днями на старой детской кровати, отвернувшись к стенке. Ночью сон не шел, зато днем ее окутывала приятная дрема, даже мухи не мешали спать, ползая по ней своими шустрыми лапками.
Дядя Вова разбудил ее рано, только-только рассвет окрасил небо в розовый.
- Пошли, – тихо сказал он.
Таня не знала, куда он ее ведет, но ей было все равно. Она послушно встала, натянула на себя кофту, старые растоптанные туфли.
Машина стояла у ворот. Незнакомая, темно-зеленого цвета. За рулем сидел парень с бритой головой.
- Вещи твои в багажнике, сумка с одеждой в салоне, переоденешься по дороге. Тут деньги и документы, – он сунул ей в руки ее сумку, которую Таня узнала с трудом. – Езжай в Калугу, там племянница моя живет, я договорился – примет тебя. Поможет первое время. И сюда не звони никогда, поняла?
Таня ничего не поняла. Но кивнула.
Дядя Вова открыл заднюю дверь, подтолкнул к ней Таню. А она смотрела и не верила своим глазам – там, завернутый в голубое одеяльце с выписки, лежал ее сын. Он сосал соску, которую покупала ему не Таня, и шапочка на нем была незнакомая.
- Бутылочка там, в кармане, смесь тоже в сумке. Леха остановит на вокзале, попросишь кипяток. Но долго там не сиди, езжайте быстро. Поняла?
И тут Таня поняла. Она кинулась ему на шею, прижалась мокрой щекой к его щетинистой щеке.
- Дядя Вова, спасибо! Спасибо, я так...
- Езжай, – отмахнулся он. – Не дай бог, сейчас проснутся...
Таня села в машину, прижала к груди спящего сына. Дядя Вова легонько толкнул дверцу, махнул ей рукой.
- Ну что, погнали? - улыбнулся ей парень с бритой головой. – Меня Лёха зовут, а тебя?
- Таня, – ответила она, шмыгая носом.
Он тронулся с места, и машина заскользила по пыльной августовской дороге. В воздухе пахло увядающим летом и счастьем. Точно счастьем, Таня это сейчас понимала.
Автор: Здравствуй, грусть!
Доброе утро, — сказала женщина, проходя мимо мужчины, валявшегося на земле.
Тот оторопело поднял на неё глаза.
Сразу было видно, что женщина хорошо зарабатывает — дорогое пальто и ухоженные руки говорили сами за себя.
Сначала мужчина решил, что она издевается над ним, как и многие другие, каждый день проходящие мимо него.
— Оставьте меня в покое, — со злобой проговорил он. к его изумлению, женщина не сдвинулась с места.
Она улыбнулась, обнажив ровный ряд белых красивых зубов.
— Вы голодны? — спросила она.
— Нет, — ответил он, улыбнувшись. — Я только что отобедал с президентом. Идите уже, куда шли!
Улыбка женщины стала ещё шире. Вдруг он почувствовал её руку на своей руке.
— Что вы делаете, леди? Я сказал, чтобы вы оставили меня в покое!
Рядом дежурил полицейский, который, услышав крики, подошёл ближе.
— Какие-то проблемы, мэм? — спросил он.
— Нет, что вы, офицер, — ответила она. — Я просто пытаюсь поднять этого человека на ноги. Не поможете мне?
Офицер озадаченно почесал затылок.
— Это же старина Джек. Он живёт на этой улице в течение нескольких лет. Что вы хотите от него?
— Видите тот кафетерий неподалёку? — спросила она. — Я хочу отвести этого мужчину туда и накормить.
— Вы с ума сошли, леди! — бездомный сопротивлялся изо всех сил. — Я не хочу идти туда!
Вдруг он почувствовал, как сильная рука офицера подхватила его с другой стороны и подняла с земли.
— Отпустите меня, офицер! Я ничего не сделал.
— Она хочет помочь, Джек, — офицер ответил. — Не спорь с ней.
Наконец, не без труда, женщина и офицер полиции отвели Джека в кафе и усадили за столик в углу.
Было позднее утро, завтрак уже прошёл, а время обеда ещё не настало, поэтому людей было мало. Менеджер тут же подошёл к их столику.
— Что здесь происходит, офицер? — спросил он. — Что все это значит, этот человек в беде?
— Эта леди привела его сюда, чтобы угостить ланчем, — ответил полицейский.
— Не здесь! — раздраженно ответил менеджер, — присутствие такого рода людей вредит бизнесу.
Старина Джек улыбнулся беззубой улыбкой:
— Видите, леди, я же говорил вам. Теперь, отпустите меня, пожалуйста!
Женщина повернулась к работнику кафе:
— Сэр, вы знаете «Эдди и Ко», банковскую фирму дальше по улице?
— Конечно, — ответил тот, — они проводят свои еженедельные собрания в одном из наших банкетных залов.
— О, и вы, наверное, имеете неплохую выручку с этих встреч?
— А вам какое дело?
— Простите, сэр, я Пенелопа Эдди, президент и главный исполнительный директор компании.
— О, — только и смог вымолвить шокированный менеджер.
Женщина снова улыбнулась:
— Я думаю, это меняет ситуацию, правда? — Она взглянула на полицейского, который изо всех сил старался не рассмеяться — Хотите присоединиться к нам на чашку кофе и ланч, офицер?
— Нет, спасибо, мэм, — ответил он, — я на службе.
— Тогда, возможно, чашку кофе с собой?
— Да, мэм. Было бы очень
великодушно с вашей стороны.
Менеджер пришёл в себя и быстро промолвил:
— Ваш кофе сейчас будет готов, офицер.
Офицер обернулся к женщине:
— Ловко вы его поставили на место.
— Я не ставила себе такую цель. Верьте или нет, но у меня другие причины.
Она присела за столик напротив обескураженного бродяги и пристально посмотрела ему в глаза:
— Джек, вы помните меня?
Старина Джек внимательно изучал взглядом несколько минут:
— Ну, вы выглядите знакомо.
— Я немного старше сейчас. И уж точно полнее, чем в дни моей юности, когда вы работали здесь. Однажды я зашла именно в это кафе, голодная, замерзшая, в дешевой одежде.
— Вы, мэм? — Стоявший рядом офицер не удержался от комментария, он не мог поверить, что такая шикарная женщина когда-то могла выглядеть иначе.
— Я тогда только закончила колледж, — продолжила рассказ женщина, — приехала в город в поисках работы, но так ничего и не смогла найти.
В конце концов, закончились деньги и меня выселили из съемной квартиры. Был февраль, стоял жуткий мороз, мне некуда было пойти, и я забрела в это кафе, чтобы погреться.
Лицо Джека вдруг озарила широкая улыбка.
— Теперь я вспомнил! — вскрикнул он , — я стоял за стойкой, вы подошли и спросили, можно ли поработать здесь в обмен на еду. Я тогда сказал, что это против правил заведения.
— Именно так, — ответила женщина, — затем вы сделали мне самый огромный сэндвич, который был в меню, угостили горячим кофе и не взяли с меня денег. Я боялась, что из-за меня у вас будут неприятности с начальством. Потом я увидела, как вы положили свои деньги в кассу за мой ланч.
— Так, вы начали свой бизнес? — в нетерпении спросил старина Джек.
— Я устроилась на работу на следующий день. Я сама прокладывалась себе дорогу к успешной жизни. В конце концов я начала свой собственный бизнес и, с Божьей помощью, он стал расти и процветать. — Она открыла сумочку и достала визитную карточку:
— Когда мы закончим здесь, я хочу, чтобы вы нанесли визит мистеру Лайонсу. Он директор по персоналу нашей компании. Я поговорю с ним, и уверена, он найдёт для вас подходящую работу в офисе. — Она улыбнулась:
— Думаю, что он сможет даже дать вам аванс, чтобы вы купили себе одежду и нашли жильё, пока вы сами не встанете на ноги. И запомните, если вам когда-нибудь что-нибудь понадобится, мои двери всегда открыты для вас.
— Спасибо вам! — по щекам бродяги текли слёзы, — Как я могу отблагодарить вас?
— Не благодарите меня — ответила женщина, — Господь помог мне через вас, теперь Он помогает вам через меня!
Выйдя из кафе, офицер и женщина остановились у входа на минуту, прежде чем их пути разошлись.
— Спасибо за вашу помощь, офицер.
— Напротив, мэм, — ответил он, — благодаря вам я увидел сегодня чудо, я никогда не забуду этого. И… спасибо за кофе!
Что посеешь, то и пожнешь…
Автор: Олег Кушнирчук