К сыну на зиму...

Разное приходило в эту бессонную ночь Фёкле Матвеевне в голову. То она, будто в детстве, рвёт в лугах первые жёлтые одуванчики и плетёт венок. Под рожок пастуха гонит утром ранним на выгон корову и овец. Полет траву на морковных грядках. А то вдруг сидит на домашнем крыльце и караулит цыплят, как бы не утащили их ястреб или ворона.
Но, развеяв мысли о себе, вспомнила детей, и лицо её озарилось улыбкой. Вот она бежит первая с колхозного поля на обед, чтобы покормить младшего грудью. Старшего первый раз готовит в школу. Дочку наряжает в цветастое ситцевое платьице. И вот они уже все трое взрослые, собрались и сидят за материнским столом…
Поднявшись ранехонько, бабушка Фёкла включила свет, умылась и полезла в подпол, чтобы набрать несколько мешков картошки, а остальную хорошенько накрыть. Приближается зима, и она первый раз в жизни собралась провести её в городе, у младшего сына.
Александр зовёт её не первый год, но она всё не соглашалась: больно не хотелось ей покидать родные места и этот старенький домик. Отсюда проводила она мужа на войну, который так и не вернулся.
Детей вырастила одна. Как выросли, все разлетелись в разные стороны, что пташки,— кто куда. Старший сын в Ленинграде, дочь в Москве. Только младший недалеко в своём городе. Никто не остался с матерью на селе, в отцовском доме.
С такими мыслями посматривала бабушка Фёкла то в одно, то в другое окошко: не подъехала ли там машина, с которой обещался младшенький.
Вроде бы всё собрала, осталось забить окна да запереть дверь.
— О господи! А куры? Их пять с петухом!— Схватив корзину, она выскочила во двор и стала скликать: «Цыпа-цыпа».
А они тут как тут. Окружили бабу Фёклу и смотрят ей в глаза, вроде что-то сказать хотят, но не могут, только слышится: «Ко-ко-ко». Посыпала она им зёрнышек и давай по одной ловить и сажать в корзину. Первым попался петух, замахал крыльями, но всё же оказался в корзине. За ним Цыганка, потом Желтобокая и Белая.
А Рябушка видит такое дело, забилась под сенки и сидит. Как хозяйка её ни звала, она не вышла.
Подъехала машина. Сын погрузил картошку и всё то, что собрала бабушка Фёкла, и вошёл к матери во двор.
— Саня,— вскрикнула она,— Рябушка под сенки забилась.
— Чёрт с ней, остальные где?
— Вот, в корзине.
— Топор! — сказал он.
Мать так и ахнула:
— Ты что, сынок? Они меня всё лето кормили, а ты их рубить хочешь? Весна придёт, вновь приеду…
— Но куда ж их? Мы же в квартире их держать не можем.
— Саня, ты там клетушечку какую-нибудь сделай, а я каждый час убирать буду.
— Нет, не нужны они, грязь разводить.
— Тогда езжай один, а я не поеду. Они же мои кормилицы. И вы в отпуск приедете, чем я угощать буду? Корову велел продать — продала, овец тоже. А теперь и кур последних порублю? Езжай один, рубить не дам.
— Маманя, но пойми ты, тяжело же тебе одной. Даже дров на зиму нет.
— Идол с ними. Все зимы жила и эту проживу. Скажу Ваньке Кривому, привезёт хворосту, никуда не денется. Да и кошку мне жаль. Смотри, она так и вертится под ногами, всё чувствует. Езжай, милый, езжай один,— и стала открывать крышку у корзины.
Александр выхватил корзину и достал из неё петуха, а кур снова накрыл. Потом, взяв в руки топор, шагнул к дровосеку. Зарыдала баба Фёкла: уж больно ей жаль красавца-петуха. Гребень широкий, шпоры длинные, красноватые с чёрным перья так и переливаются…
Схватив кошку, ушла Фёкла Матвеевна в дом, а сын, расправившись с курами, стал заколачивать оконные рамы.
Тополя и берёзы стоят голые. Тишина. Лёгкий морозец осел инеем на траве. Белобокая сорока трещит возле Ванькиного дома да гнедая кобылёнка, запряжённая в телегу, жует прошлогоднее сено.
Закурив сигарету, вспомнил и Александр жизнь свою в этой самой деревушке: как играл с соседскими ребятишками, купались в Мокше, ходили в лес за грибами, в соседнее село гурьбой в школу. Вечера проводили с балалайкой и гармошкой, играли в лапту, городки и салки. Вспомнилось, как в шестнадцать лет первый раз поцеловал Нюрку. Она так и осталась в селе, выйдя замуж за этого самого Ивана Петровича, Ваньку.
— Ну всё, Саня? — видно, успокоившись, вышла бабушка Фёкла из дома.
Бросив недокуренную сигарету, сын стал заколачивать последнее окно. Заморосил мелкий осенний дождь. Нет-нет, да и появятся вместе с капельками воды белые пушистые мушки, плавно падают на траву и быстро расплываются.
Фёкла Матвеевна снова вошла в сени, раскрыла ларь, где хранилось зерно специально для кур: пусть будет открыт. «Бог даст, выживет Рябушка, а я в мае приеду»,— подумала она. Ещё раз погладила кошку, которая от неё не отходила, и вышла с заплаканными глазами.
Сын стоял у двери, держа висячий замок:
— Хватит, маманя, садись в кабину.
— Обожди, сынок, пойду скажу Дарье, чтоб приглядела, а то хулиганья полно, всё поломают.
— Зачем говоришь глупости? Где оно, хулиганьё? Все в город уехали, в школах учатся. И дачники укатили.
— Твоя правда, сынок,— и пошла к машине.
Александр сел за руль, посигналил, как положено, и машина тронулась, покачиваясь с боку на бок по разбитой сельской дороге.
Подъезжают в сумерках. Город сверкает разноцветными огнями. Кругом висят плакаты и транспаранты. Поток машин, обгоняющих друг друга, слепит своими фарами. Народ куда-то спешит. А бабушка Фёкла сидит хмурая, не обращает ни на что внимания и думает об одном: как там без неё Мурка с Рябушкой жить будут.
— Маманя, завтра праздник, седьмое ноября.
Не ответив ничего сыну, она вздохнула. А в голове своё: как её примет сноха, нужна ли она ей? А сколько она им надарила: корова здесь, овцы. Что и говорить, всё в этой квартире. Остальным ничего не досталось, всё ему, младшенькому. А он и не обижает мать, к себе забрал. С такой думой она и подъехала к девятиэтажному дому.
— Всё, приехали! — сказал сын.
Пока он носил картошку, Фёкла Матвеевна любовалась красотами вечернего города, отвлекаясь от своих дум.
— Готово! Идём,— услышала она голос Александра.
Взяв свой узелок, она тронулась за сыном. Лифт не работал, пришлось подниматься на пятый этаж, цепляясь за перила. Ей идёт семьдесят девятый год, да и сын не молод, тоже под пятьдесят. Сын Алёшка уже женат, внучка бегает…
Дверь открыла сноха Наташа:
— Тихо, тихо с грязью,— прикрикнула она на мужа.
Но он, не обращая внимания, поставил корзину с курами на пол.
— Проходи, маманя, а я в гараж машину откачу.
Но Фёкла Матвеевна стояла у порога, как чужая, боясь шелохнуться.
— Проходи, проходи,— поддержала сноха,— раздевайся.
И подала ей тапочки. Старушка сняла валенки с галошами, повесила на вешалку пальто и шаль, надела тапочки и прошла в зал, где гремел телевизор.
— Бабуля,— обрадовался Алёшка,— наконец-то! Садись, садись, родная. Что-то вы долго, мы уж вас заждались.
Бабушка Фёкла, перекрестившись по привычке, осторожно села на стул и вздохнула.
— Смотри, бабуля, наши играют.
…Как прожила Фёкла Матвеевна в городе эту длинную зимушку, знает только она одна.
Конец марта. Заулыбалось весеннее солнце, крыши очистились от снега. В лужах купаются воробьи, голуби воркуют под крышей. Кое-где чернеет земля.
Заскучало бабулино сердце, и не дождавшись майских дней, стала она собирать свои пожитки. «Вот завтра схожу последний раз в городскую баньку,— думает она,— и отправлюсь».
Но вдруг, радость-то, появилась Дарья. Она знала адрес и, приехав по своим делам в город, зашла навестить.
— Мурка твоя жива, худющая. Одичала, глаза у неё не те, нахальные. Подбежит к крыльцу, сядет и мяукает. Брошу ей хлеба или косточку, она схватит и бежит к своему дому, как ошпаренная,— начала Дарья рассказывать деревенские новости.— Фёдор прибить хотел, я не дала. Ведь тоже жить хочет, хоть и кошка.
— Спасибо, Дарьюшка, а Рябушка жива, не знаешь?
— Не знаю. Но, кажется, кудахтала. Слушай, а у Ваньки Нюрка четвёртого родила, и опять мальчика. Весёлый Ванька-то, под хмельком бывает, окаянный. Но молодец, помогает нам, старикам. Не обижаемся. Чего ни попроси, всё сделает. Да вот Михаил Петров убрался. Схоронили. Последнее время лежал, а всё равно выпить просил. А он ведь моложе нас годков на семь. Ни о чём его головушка не думала, одна выпивка на уме. А как ты-то здесь?
— Не могу. Забери меня отсюда: тоска такая по родимому дому. Да и слабну я тут, сама чувствую. Там хозяйкой была, а здесь щи, и те не доверяют варить. Говорят, невкусные, поздно выключаю. А в печи моей, бывало, распарятся, перетомятся. А бросишь петрушку с укропчиком — объеденье. Не могу здесь. Там помирать буду. Вот сейчас дойдём до магазина, купим, что мне надо, и тронемся. Картошка там есть, капуста квашеная…
Закупив необходимое на первое время и оставив записку сыну, они вместе с Дарьей отправились на автовокзал.
Яркое весеннее солнце пригревает бабушку Фёклу через стекло автобуса. Пёстрые поля радуют душу. Сосновый бор обдаёт запахом смолы.
Вот и родимое село. Радостная, сошла она с автобуса. На берёзах кричат грачи — ни машин, ни гуда.
Минуту стояла на месте, потом, окинув взглядом свой дом, рванулась к нему. Запыхавшись, села на крыльцо, на котором ещё лежал снег, и заплакала от радости.
Сенная лазейка была вся утоптана кошачьими следами, а из сеней торчало куриное пёрышко. Расстегнув верхнюю пуговичку у пальто, она вдохнула тот воздух, которым дышала всю свою жизнь.
И вдруг, будто детский голосок пропищал рядом.
— Мурка, Мурочка,— вскрикнула бабушка Фёкла и, достав дрожащей рукой из кармана ключ, стала открывать замок. Распахнув дверь, она увидела горящие кошачьи глаза. Они смотрели на неё с упрёком.
Куриные перья весенний ветерок приподнял с пола и разнёс в разные стороны.
— Живая, живая,— радуется бабушка Фекла, пытаясь приблизиться к кошке. А та виновато прижалась к полу, словно хотела спрятаться от летающих кругом куриных перьев.
Владимир Русский
| Ухум Бухеев
Образцовая семья. (рассказ)
Таким образом я получил полное право на маленькую, смежную двушку стариков, отказавшись от доли в добротной родительской трёшке в пользу сестры, и переехал туда как можно скорее, чтобы избежать участия в свите безумной королевы и ещё неродившейся инфанты.
***
Мы с сестрой Светланой были словно из разных семей. Я рос обычным парнем, неплохо учился, в меру хулиганил, но особых хлопот родителям не доставлял. А вот Светка с самого раннего детства всегда хотела быть не просто первой, но единственной. Писала стихи, играла на сцене школьного драмкружка, занималась спортом. Но всегда это заканчивалось одним и тем же: обязательно находились те, кто был лучше, талантливее, упорнее.
Родители, как могли поддерживали её, но сестра устраивала им «весёлую жизнь» – скандалы, истерики, крики и ругань. В конце концов, убедившись, что гения из неё не получится, она забеременела неизвестно от кого, и поставила своей целью сделать гения из своей будущей дочки. Разумеется, по её пониманию, вся семья должна была пожертвовать своей личной жизнью для достижения этой цели. Но если родители были к этому готовы, то меня такая перспектива не устраивала абсолютно.
В конце концов закончилось всё неожиданно: бабушка с дедом, старенькие, но ещё довольно бодрые, вдруг резко заболели, и один за другим ушли. Не помогли ни лечение в хорошей больнице, ни дорогие лекарства, ни уход. Бабушка сгорела буквально за месяц, а через две недели после её похорон умер и дед – просто не смог жить без неё…
Таким образом я получил полное право на маленькую, смежную двушку стариков, отказавшись от доли в добротной родительской трёшке в пользу сестры, и переехал туда как можно скорее, чтобы избежать участия в свите безумной королевы и ещё неродившейся инфанты.
Не могу сказать, что всё стало очень хорошо и спокойно. Было жалко родителей, на которых теперь легла вся нагрузка по сдерживанию капризов Светки, которая к своему и так непростому характеру добавила закидоны беременной женщины. Я мог оправдаться только тем, что они сами выбрали для себя эту стезю, ведь сестра абсолютно не была приспособлена к самостоятельной жизни.
Квартирка, доставшаяся мне от стариков, не была «убитой», но ремонта требовала капитального: все коммуникации были на грани разрушения, да и проводились изначально под бытовую технику 1960-х годов, а современный темп жизни предполагал совсем другие нагрузки. Старенькая мебель, лишившись хозяев, также представляла собой печальное зрелище, хотя ещё могла служить, не претендуя на изысканность.
Также в шкафах и на антресолях имелось множество оказавшихся ненужными вещей: книги по домоводству, подшивки журналов, старые письма и фотографии, платья, костюмы, пальто и плащи… Сервиз «Мадонна» – супершик 1970-х, хрустальные графины и фужеры, настенные ковры, ручная швейная машинка «Подольск 1-М», роторная стиралка «Нистру».
И хотя баба с дедом стирали в машинке-автомате, привезенной моим отцом, на кухне пользовались микроволновкой и двухкамерным холодильником, они бережно хранили всё это старьё просто «на всякий случай». И что мне теперь с ним делать? Я готов был отдать все эти вещи даром, только бы приехал кто-нибудь, загрузил всё в машину, и увёз. Куда? А кто ж его знает…
Так я пока и жил среди старых вещей, в старой, неотремонтированной квартире, ходил на работу, вечерами наслаждался тишиной и покоем или проводил время в молодёжных компаниях. В одной из них я и познакомился с Людой.
Не скажу, что я как-то там влюбился, потерял голову, и так далее. Просто – хорошенькая девушка, много общих интересов, взаимная симпатия, свободная квартира для близких отношений и встреч. В общем, через месяц мы стали жить вместе у меня в квартире, а ещё через месяц подали заявление. Конечно, инициатором и двигателем этого процесса была Люда и, скорее всего, её мама, но я не возражал. Прожив какое-то время в квартире бабы с дедом, я как-то проникся вот этой идеей, парадигмой семейного уюта и счастья. Да, одному мне было неплохо, но казалось, что жизнь проходит напрасно, я теряю время и не успеваю сделать что-то нужное и полезное.
Встречал своих старых друзей – с жёнами, колясками, весёлыми карапузами, и мне очень хотелось быть таким же. К несчастью, я очень плохо представлял себе несочетаемость весёлой холостяцкой жизни с проблемами, заботами и трудностями жизни семейной. Мне очень хотелось домашнего уюта, стать главой своей семьи, окружить себя любимыми домочадцами и детишками…
Вскоре мы с Людой сыграли свадьбу, и зажили в квартире моих стариков. Однако, не всё складывалось так, как я мечтал. Люда была неплохой женой: убирала, готовила, следила за тем, чтобы моя одежда всегда была выглаженной и свежей. В интимном плане тоже всё сложилось как нужно, мы быстро нашли взаимоустраивающие темп и частоту встреч, и это вполне нас устраивало.
Но были и не совсем приятные моменты, которые я благодушно списывал на период притирки. Её явно раздражал «допотопный», по её словам, интерьер нашего жилья, и если я готов был терпеливо ждать, чтобы подкопить денег на ремонт, она ждать явно не хотела, ей нужна была отремонтированная квартира здесь и сейчас.
– Нам пора думать о детях, – говорила она, – а дети должны появиться в чистой, отремонтированной квартире. Да и беременность я хочу проводить в чистоте и покое.
– Но я не готов сейчас к капитальному ремонту, а косметика в нашем случае не поможет! Я рассчитывал сделать ремонт через год-полтора, не раньше. А в кредиты влезать неохота!
– И не надо влезать! Я с мамой поговорю, у них свободные деньги есть, она мне сама предлагала.
– Да ну… неудобно, – увиливал я.
– Неудобно штаны надевать через голову! – отрезала Люда. – И вообще, я сама обо всём с мамой договорюсь, она к твоим добавит, и мы всё сделаем.
Мне очень не хотелось привлекать тёщу к финансово-ремонтным вопросам. Нет, отношения у нас с ней были вполне нормальные, но мне всегда казалось, что она не воспринимает меня всерьёз. Вроде никаких явных гадостей она не делала и не говорила, но, как говорится, были нюансы. У Ольги Матвеевны была отвратительная манера игнорировать меня при общем разговоре.
Например, сидим мы у них в гостях, за полупарадным обедом, я что-то рассказываю, о наших с Людой планах на выходные, а Ольга Матвеевна совершенно бесцеремонно начинает спрашивать дочь, понравилось ли ей рагу. Причём даже не перебивает, а просто открывает тему, словно никто ничего не говорил.
Ещё меня ужасно раздражало, что она, приходя к нам домой, всегда называла это: «Пойти к Люде», «Я у Люды», «Я сегодня вечером к Людочке зайду» как будто я ни к её дочери, ни к квартире (которая, между прочим, была моей собственностью), не имел никакого отношения. Вроде это были пустяки, но какое-то неприятное чувство меня не покидало.
Буквально через несколько дней жена вдруг объявила мне, что она обо всём договорилась с родителями, нужно вызывать бригаду строителей и начинать ремонт.
– Как это, начинать? – опешил я. – Мы же ничего ещё не распланировали, не обсудили, что и как у нас будет, какие обои, какая плитка… И вообще, где мы жить станем на время ремонта, куда старую мебель денем, вещи…
– Старьё ненужное раздадим, а что не возьмут – выбросим, подумаешь, проблема! Будем жить в спальне, а когда отремонтируют большую комнату, переберёмся туда. Главное, побыстрее начать, а там само пойдёт!
– Но как же…
– А так же, милый. Не создавай трудности там, где их нет!
На следующий день вечером мы должны были собраться все вместе, чтобы обсудить детали предстоящего ремонта, но утром меня вызвал шеф и объявил новость. Меня назначают руководителем направления, потому я должен завтра с утра в срочном порядке вылетать в столицу на двухнедельный семинар типа курсов повышения квалификации.
Возражать или пытаться переиграть сроки я даже не пытался. Владимир Сергеевич был не зловредным начальником-самодуром, с ним зачастую можно было договориться. Но имелся у него один пунктик: он совершенно не выносил, когда из-за домашних и семейных проблем подчинённых страдала работа, переносились сроки, особенно, если это подавалось, как оправдание. Представилось, что будет, если я заведу разговор об отсрочке командировки, чтобы сделать ремонт в квартире! Не видать мне долгожданного повышения, как своих, как говорится, ушей!
Когда я сообщил об этом жене, она пожала плечами:
– Ну, и в чём проблема? Поезжай себе в свою командировку, я очень рада твоему повышению. Когда ты вернёшься, ремонт уже будет закончен!
– Но как? – воскликнул я. – Кто его будет делать? Вернее, кто будет контролировать рабочих, решать все вопросы, выбирать отделку? А деньги?
– Милый, не надо бурлить гейзером! Переведи деньги для ремонта на мою карту, остальное дадут мои родители. У папы есть, оказывается, знакомая бригада строителей, они готовы начать хоть завтра. Я сама всё проконтролирую, не переживай, я умею быть дотошной и въедливой. Когда придёт время выбирать обои, плитку и прочее, просто свяжемся с тобой в мессенджере, включим камеру и выберем – 21 век на дворе! Ну, и в крайнем случае, мои родители всегда помогут, подстрахуют. Я знаю, что твои заняты всё время, но не страшно, у моих и время есть и энергия!
Всё же я пребывал в растерянности: слишком уж всё было неожиданно, не по душе мне были такие «резкие повороты сюжета». Сборы в дорогу переложил на супругу, а сам решил отобрать вещи моих стариков, которые хотел бы сохранить. Это заняло гораздо больше времени, чем я ожидал, но в конце концов собрал довольно приличную кучку:
– Вот, найди потом какую-то коробку, сложи это всё, я приеду, размещу где-нибудь в кладовке. Из мебели оставь, наверное, стулья, они вполне ещё крепкие… Трюмо, если тебе нужно, оставь…
– Умгу, – отстранённо кивала жена, – всё сделаем в лучшем виде!
Утром я уехал, и сразу окунулся в рабочую, деловую атмосферу. Занятия на семинаре оказались не только очень интересными, но и требующими напряжения всего мозгового ресурса. Я возвращался вечером в гостиницу уставшим, но при этом радостно возбуждённым. Мы с коллегами зачастую собирались в кафе при гостинице, обсуждали новые перспективы, делились опытом. Мне звонила Люда, присылала фотки обоев, плитки, светильников.
Я совершенно не хотел вникать во все эти проблемы, соотносить цену с качеством, и решать, в каких тонах лучше выдержать кухню – бежевых, или тёмно-синих. Постепенно наши обсуждения сократились до коротких диалогов.
– Как тебе вот такие обои в спальню?
– Ничё, мне нравится.
– А может, лучше синие, в цветочек?
– Хорошо, давай в цветочек.
– Нет, знаешь, вот мне эти, с ромбами, больше нравятся…
– Ну, тогда с ромбами.
А на следующий день выяснялось, что Люда выбрала совсем другие обои – салатовые: «Мама нашла, мне понравились, а до тебя днём не дозвониться!». С одной стороны, было немного обидно, что выбирают без меня, а с другой, вот эта нервотрёпка с выбором без выбора очень напрягала. Какой смысл в долгих обсуждениях цвета и стиля, если на следующий день жена принимала совершенно другое решение.
Но при всех нестыковках ремонт подходил к концу, как, впрочем, и моя учёба. Руководитель семинара предложил нескольким слушателям, и мне в том числе, недельную поездку по некоторым предприятиям, чтобы увидеть действие теории так сказать, на практике. Зная, что шеф это дело одобрит, я согласился, и не прогадал – за время поездки увидел многое, и многое понял, в общем, подготовился к новой должности в полной мере.
А дома меня ждал полный сюрприз, я просто не узнал своё скромное обиталище. Ремонт был проведен в полном объёме, очень качественно и красиво.
– Завтра должны мебель завезти, я заказала всё сразу, так выгоднее!
– А как же ты заказала, почему со мной не посоветовалась?
– Как-как! Ты же всё время занят, с тобой не поговорить толком.
– А фотки мне прислать?
– А смысл? Ты два дня будешь выкраивать время их посмотреть, а потом пожмёшь плечами и скажешь: ну, бери, раз тебе нравится! Скажешь, не так?
– Ладно, убедила, – махнул я рукой, – скажи хоть, что там с финансами, много твои потратили, как им отдавать?
– Не бери в голову, они не последнее из кубышки доставали. Вот привезут мебель, мы всё расставим, приберёмся, устроим новосельем, там и поговорите.
– А кстати, Люд, а как со старой мебелью вопрос решили?
– Да какой там вопрос! Вынесли во двор, даже в машину не успели загрузить, её по норам растащили, кто домой, кто на фазенду.
– А багаж, что я отложил, хотел по приезде разобрать?
– Извини, Юр, но он реально мешал. Мы почему так быстро с ремонтом управились? Ребята зашли в пустую квартиру, всё разломали и сделали заново. Вещей и мебели не было, я у родителей жила, а твоё добро в коробки упаковали как есть, и папа на дачу вывез. Потом разберёшь, если захочешь.
Конечно, жена поступила разумно и рационально, но мне было жаль старые вещи, которые хранили тепло рук бабки и деда, я прекрасно понимал, что разбирать коробки на тестеву дачу скорее всего не выберусь никогда, и они так и сгниют где-нибудь в сарае или на чердаке. Я старался не думать об этом, тем более, начиналась моя новая работа на должности руководителя направления, и голова в основном была забита рабочими вопросами.
Привезли и расставили мебель – красивую, модную, удобную. Она давала ощущение комфорта, но казалась мне чужой, словно породистая собака с родословной, которую купили и привезли, оставили с формальным хозяином, но она так и осталась для него чужой – приносила тапки, виляла хвостом, однако всегда была неродной, любящей других людей: жену и тёщу, которые выбрали её в салоне, заплатили деньги и привезли в новую квартиру.
Когда я пытался спрашивать родителей жены, сколько денег я им должен, они отмахивались от меня: «Ой, ну что ты, Юрочка, мы ж не чужие, мы доченьке помогали! Ты квартиру дал, мы её отремонтировали, скоро ребёночек появится, зачем мы считаться будем?»
Так оно и продолжалось. Я совершенно перестал ощущать себя главой своей собственной семьи, в доме всё продолжало идти налаженным порядком, я зарабатывал деньги, карьера моя складывалась более чем успешно. Вскоре Люда родила дочку, а через два года – сына. Мы купили ещё одну квартиру, в четыре комнаты, сделали там отличный ремонт. Я по-прежнему не участвовал ни в каких дискуссиях по поводу выбора квартиры, цвета обоев и прочего интерьера. Мебель, шторы, одежду и посуду также выбирали жена с тёщей. Они же решали, где и чему учить наших детей, а также, в какие секции их отдавать. Короче говоря, в своём доме я не решал ничего.
Но и подкаблучником меня назвать нельзя. Обои, мебель и прочее – это не главное. В конце концов, какая мне разница, какого цвета и фасона они будут? Я прихожу домой с работы, где жёстко управляю огромным коллективом, и полностью расслабляюсь. Моё дело – работать и перечислять на семейную карту деньги, большие деньги, надо сознаться. А устраивать быт и решать хозяйственные вопросы – прерогатива женщин.
Они у меня умницы – прекрасно знают мои привычки и любимые блюда, уж в этом вопросе им и в голову не придёт отступать от генеральной линии: покой и комфорт главного добытчика – это святое, незыблемое и основополагающее, основа основ семейного счастья и благополучия.
И я полагаю, что наш дом – это идеал настоящей, правильной, образцовой семьи.
***
С приветом, ваш Ухум Бухеев
| Ухум Бухеев
Мой сосед дядя Гриша
Это случилось в конце 1970-х, когда ещё давали бесплатное жильё. Меня, молодого специалиста, вчерашнего студента, направили по распределению в этот провинциальный городок. Завод был заинтересован в специалистах моего профиля, поэтому мне светила от этого самого завода однокомнатная, как я предполагал, квартира. Я собирался осесть здесь надолго, поэтому наши с руководством планы совпадали.
Итак, я встал на льготную очередь, и вскоре получил заветный ордер. Каково же было моё разочарование и возмущение, когда я узнал, что полагающееся мне жильё – это не полноценная самостоятельная квартира, а всего лишь комната в двухкомнатной коммуналке, с одним соседом. Я кинулся бороться за свои права, но мне очень вежливо разъяснили, что одиноким молодым специалистам положены не квартиры, а комнаты. Самостоятельное жильё дают только семьям.
Деваться мне было некуда – всё лучше, чем койка в комнате на четверых в рабочей общаге, и я пошёл обозревать своё новое обиталище, прикидывая по пути, как получше организовать при этом свою личную жизнь.
Мне исполнилось 23 года, я окончил ВУЗ с военной кафедрой, имел отличное здоровье и «холостяковал на полный ход». Проще говоря, вёл активную жизнь молодого повесы-ловеласа: очень любил девушек, и они отвечали мне взаимностью. Как и положено гусару, имел сразу несколько романов, знакомился, расставался, обольщал и прочая. И мне здорово досаждало отсутствие территории для встреч по-взрослому, не только для поцелуев и объятий, а и для гораздо большего и приятного.
Я так рассчитывал на собственное гнёздышко, куда могу привести очередную подружку в удобное время, а тут изволь подстраиваться под соседа или соседку! Хорошо бы, чтоб это оказался такой же парень, как я, или одинокий мужик постарше, только бы не какая-нибудь тётка в возрасте, которая будет лезть в мою жизнь, читать нотации и распугивать подружек!
В небесной канцелярии мои пожелания оказались учтены, но с солидным зарядом иронии – соседом оказался пожилой классический алкаш-одиночка. Звали его дядя Гриша, и он, как ни странно, оказался неплохим соседом.
Через несколько дней, вечером он постучался ко мне, и пригласил к разговору. Мы расположились на кухне, я прихватил бутылку сухого вина и сосиски. Поговорить надо было в любом случае – определиться, как мы будем делить нашу общую территорию для совместной жизни.
От сухого вина сосед решительно отказался: «Кисляк, косорыловка, не люблю», сосиску взял только одну. Для себя притащил из комнаты бутылку дешёвого портвейна «Приморский», наполовину опустошённую. Выпили за знакомство, потом за моё новоселье.
Быстро пришли к согласию (слово «консенсус» тогда ещё не вошло во всеобщее употребление). Кухней дядя Гриша почти не интересовался: варил какое-то хлёбово, когда я был на работе, а так сидел в своей комнате. Конечно, пользовался санузлом, но надо сказать, что пользовался вполне цивилизованно: ни запаха, ни грязи после него не оставалось. Да и сам он походил скорее не на опустившегося пьянчужку, а на спившегося интеллигента: всегда слегка пьян, и слегка же выбрит.
А самым главным преимуществом этой коммуналки был стационарный квартирный телефон, на который сосед также мало претендовал: вёл какие-то разговоры, когда меня не было дома, но ему практически не звонили.
– В общем так, Толик. Я тебе предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. Мне нужно в день ноль-семь «Приморского» – не больше, не меньше. Я пью всегда один, не зову гостей, не буяню. Иногда мне не хватает пенсии, и возникают некоторые сложности. Не призываю тебя полностью обеспечивать меня ежедневной дозой, это было бы слишком нагло с моей стороны. Но десять бутылок, думаю, предложение вполне приемлемое. Двенадцать-пятьдесят в месяц, всего-то делов!
– А что я получаю взамен? – осторожно спросил я.
– А взамен ты получаешь персонального секретаря на дому, что при твоём образе жизни тебе просто необходимо! – важно ответствовал дядя Гриша.
– Что-то не совсем понял…
– Ну как же! Смотри сам: у тебя всегда есть несколько девушек, с которыми ты регулярно встречаешься. Знакомишься, любишься, расстаёшься, так?
– Ну, так…
– И далеко не всегда твои желания совпадают с желаниями этих девушек. Ты с ней встретился несколько раз, получил всё, что хотел, теперь пора и разойтись. А у неё совсем другие планы, она не хочет расставаться! Да и каждая из них думает, что она у тебя единственная. И вот, ты вечерком приходишь домой с какой-нибудь Танечкой, предвкушая сладкий вечер, или даже ночь. А тут звонок в дверь, к тебе заявилась Ирочка и хочет поговорить о ваших отношениях. А по телефону звонит Людочка, чтобы выяснить, где пропадает её ненаглядный Толичек. Похоже?
– Да уж, похоже, – невольно улыбнулся я.
– Ну вот. И что тебе делать? Не открывать дверь? Пытаться выдать кого-то из них за сестру? Выгнать всех, чтоб завести новых? Тяжёлый выбор! А если мы с тобой договоримся, то всё становится чудесным: ты занимаешься в комнате с Танечкой, а твой дядюшка-алкаш путано объясняет Людочке, что Толик уехал в командировку. А Ирочке, которая хочет непременно зайти и проверить твоё присутствие, наглый алкаш намекает на себя вместо Толика, и при этом дышит смердючим перегаром, так что бедняжка с лестницы посыплется. Ты не беспокойся, я если надо, могу изобразить всё, что нужно!
– Н-ну, интересно, конечно, – задумчиво протянул я, – а почему «дядюшка», а не просто сосед?
– Сосед – лицо постороннее, – поднял указательный палец вверх дядя Гриша, – сосед должен сидеть и молчать в тряпочку. А дядюшка имеет право поинтересоваться, кто спрашивает дорогого племянника, чтоб знать, что отвечать. Да и потом, когда Танечка начнёт исподволь интересоваться жилищным вопросом, и прикидывать, как расставить свою мебель, ты всегда можешь сослаться на злого дядьку: он, мол, ответственный квартиросъёмщик, не даёт ничего сделать, а я тут только прописан. Так что, вот тебе и прибыль, так сказать! Тем более, что если девушки начнут возмущаться, что дядюшка говорил совсем другое, всегда можно пожать плечами: «Алкаш, что с него взять, мелет, сам не знает, что!»
Дядя Гриша оказался идеальным партнёром для этой игры. Я периодически вводил его в курс своих непростых разнообразных взаимоотношений: кого нужно просто отвлечь на пару часов, кто мне стал уже неинтересен, с кем надо быть осторожнее. Наверное, старик раньше был каким-нибудь резидентом или разведчиком: он никогда не путал, кому что сказать, как себя вести, когда включить интеллигента, а когда – грязного алкаша. И ни разу старик ничего не перепутал, не сбил мне кураж. Он совершенно точно запоминал мои вводные и скрупулёзно выполнял свои обязанности.
Так миновало два года, и однажды случилось невероятное – дядя Гриша сбился с роли, абсолютно, по полной программе! Хорошенькая, молоденькая девушка Леночка мне очень нравилась, но я до этого хотел выжать ещё немного удовольствия от нескольких сладких встреч с разбитной Маринкой. А «дядюшка», вместо того, чтобы отправить Леночку домой под предлогом срочной моей командировки, радушно встретил её в моё отсутствие, препроводил на кухню, напоил чаем и оставил ждать меня, развлекая своими весёлыми байками.
Как раз сегодня эта самая Маринка должна была заявиться ко мне вечером и остаться на все выходные. Под благовидным предлогом я вызвал старика в прихожую и удивлённо спросил, что всё это значит.
– Даже не знаю, – спокойно ответил дядя Гриша, – что-то перемкнуло, перепутал девиц. Ты не переживай, когда Маринка придёт, я всё улажу.
– Каким образом уладите? – чуть не взвыл я.
– А таким. Вы с Леночкой сидите на кухне, а когда гостья придёт, проведу её в твою комнату. Потом придумаю что-нибудь, чтоб Лена ушла, а ты пойдёшь к своей Марине.
Я немного поворчал и согласился, а куда мне было деваться? Вышел на кухню, и мы с Леночкой принялись за чай и весёлую болтовню, хотя я всё время напряжённо прислушивался в ожидании звонка. Но при этом удивлялся сам себе – Леночка была совсем юной, неиспорченной, что ли, и максимум, что мне с ней светил в ближайшее время, это более-менее долгий поцелуй. Но я как-то совсем забыл о сладких выходных, которые меня ждали с Маринкой, настолько Леночка была хороша, весела и непосредственна в своей юной красоте.
Раздался долгожданный звонок, дядя Гриша громко крикнул: «Я открою!». Щёлкнул замок входной двери, донеслись приглушённые голоса. Вскоре дядя Гриша зашёл в кухню, и на мой молчаливый вопрос буркнул: «Из ЖЭКа приходили, уточняли прописку…» Очень странно, какую прописку приходили уточнять? Похоже, Маринка обиделась и ушла, особенно, если дядя Гриша включил «алкаша-похабника». Но зачем?
Я пошёл проводить Лену, а когда вернулся домой, сосед вышел из своей комнаты и как-то очень грустно произнёс.
– Всё, Толька, капец. Настиг меня маразм по полной программе. Ты извини, но больше я тебе в твоих амурных делах не помощник: ничего не помню, всех путаю, видно, вышло моё время.
Я попытался возразить, что он ещё вполне себе «боевой чувак», но дядя Гриша только махнул рукой.
– Ты со мной не спорь, а лучше совет послушай, пока я при памяти. Бросай ты свои гульки, пора остепеняться да семью заводить. К Леночке присмотрись, хорошая ведь девчонка, настоящая. Мне осталось по максимуму год-полтора, если ты за это время успеешь жениться и ребёнка родить, то после меня тебе с семьёй комната по закону достанется, а если и дальше будешь тянуть, подселят к тебе кого-нибудь, и всю жизнь в коммуне прокукуешь!
***
Дядя Гриша умер через два года. К этому времени у меня уже была жена и сын, и вторая комната без проблем стала моей. Как замечательно, что старик успел направить бывшего ловеласа на правильный путь! Благодаря ему я оставил свои легкомысленные приключения и последовал мудрому совету присмотреться к Леночке. Мы с ней очень скоро стали самыми близкими людьми, и неделю назад уже отпраздновали серебряную свадьбу. Я очень благодарен старому соседу, и часто думаю, что он потерял разум и не смог прикрывать меня перед другими девушками очень вовремя.
Впрочем, может, это у меня что-то не так с головой, а старый дядя Гриша до конца оставался мудрым провидцем?
"Неблагодарный сын"
- Сынок, мы тут с отцом подумали, и вот что решили. Отдадим вам с Верой нашу квартиру, а сами к бабушке переберёмся. Сколько вам можно по съёмным квартирам скитаться.
Тем более вы планируете второго ребёнка, трёхкомнатная квартира кстати будет. А мы в гости будем к вам приезжать. Ну, может когда родственники какие приедут, к вам тогда заселятся, у бабушки места столько не будет их размещать. Ну как тебе такой вариант?
- Спасибо, мам, было бы неплохо. Надеюсь, родственники не часто будут приезжать?
- Нет, конечно, сынок. Живите на здоровье!
В этой квартире Илья вырос. После свадьбы недолго пожили с его родителями. Жена Вера не смогла ужиться со свекровью, и приняли решение снимать жильё. Илья планировал взять квартиру в ипотеку, и мамино предложение было выходом из положения.
Сделали ремонт, купили новую мебель, старую забрали родители. Всё складывалось, как нельзя лучше. Расположение было очень удачным, недалеко центр и море. Почаще теперь будут выбираться с семьёй на пляж.
Вера разбирала вещи в шкафу, напевая песенку. Настроение отличное, выходные впереди. Раздался звонок в дверь. Илья, наверное, ключи забыл дома, когда в магазин уходил. Но это был не он.
- Здра-авствуйте, дорогие родственники. Вот мы и добрались, наконец, до вас. Миша заходи, чего на пороге топчешься, и Лёньку затолкай, а то в телефоне сидит своём.
- Здравствуйте, а вы, извините, кто?
- Ну, как же.. Я тетя Лида, сестра свёкра твоего, это мой муж Михаил и сын Лёнька. У нас отпуск, вот мы и решили на юга рвануть. Вспомнили, что родственники у нас тут. Позвонила брату, а он говорит, так там сын мой теперь живёт, езжайте к нему. И вот мы здесь.
Познакомимся поближе, пообщаемся. Мы раньше на севере жили, на море редко ездили, но теперь будем часто мотаться.
Вера с недоумением смотрела на объявившихся родственников. Никто её даже не предупредил, как так-то?
- Ну, проходите. Кушать, наверное, хотите с дороги?
- Да мы в кафешку заскочили, но ещё раз перекусить не откажемся, да Лёнь? У него аппетит зверский просто, ел бы и ел.. Да еще воздух у вас такой видно, аппетитный..
И тётя Лида зычно засмеялась. Михаил с Лёней скромно сидели на диване. Вера пошла накрывать стол. Тётя Лида деловито доставала вещи из чемодана и вешала на стул.
-А у вас дети хоть есть? А то моему Лёньке компания нужна будет, с нами он не особо - то, сверстник нужен.
- У нас сын, в детский сад ходит.
- Ой, малявка ещё, значит. Ну ничего, и такой пойдёт. Лёнька с ним в комнате будет? Раскладушка есть?
- Нет. Не было надобности её покупать..
- Теперь есть. Мы ведь в первый, но не последний раз приехали, да, Мишань?
Миша буркнул что-то непонятное, но ей и не нужен был его ответ. Она привыкла сама всё решать.
- И надолго вы приехали?
- А это как пойдёт. На неделю-две, а там видно будет. Напитаться хоть тёплым солнышком на год вперёд.
Вера была в шоке. Вот уж свалились на их голову родственнички.. Хлопнула дверь, Илья пришёл.
- Ну, здравствуй, дорогой племянник! Мы тебя маленьким ещё помним, а ты вон уже мужик какой! Это я, тётя Лида, не узнал меня? Мы к вам погостить, познакомиться поближе. Город нам покажете, на море покупаемся.. Пару недель, думаю, нам хватит.
Илья поздоровался, и вышел из квартиры.
- Алло, мам, это что за новости? Вы зачем к нам тётю с мужем прислали? Почему не предупредили? У нас, вообще-то свои планы были. Что нам теперь делать с этими гостями? Я её знать не знал раньше, а теперь должен развлекать тут?
- Илюша, ну она же твоя тётя, это нормально, когда в гости приезжают. Не предупредили, потому что сюрприз сделать хотели. Отец с ней не очень - то ладил всегда, пусть у вас поживут, жалко вам что ли?
- Нормально вы придумали.. А может мы с Верой против, об этом вы не подумали?
- Ну, сынок, я же предупреждала, что могут приехать родственники или друзья, квартира - то ваша, можно потерпеть неделю-другую..
- Мам, у нас тут не общежитие, вообще-то, и мы тоже имеем своё мнение. Звони ей и говори, что хочешь, чтобы их тут завтра не было. Мы с Верой и с сыном уезжаем в гости к друзьям, не оставим же мы их одних у нас дома?
- Сынок, я могу подъехать и побыть с ними, пока вы в отъезде будете.
- Нее, так дело не пойдёт. Вы их к нам отправили, вы их и забирайте себе.
Илья сбросил звонок и вернулся в квартиру. Тётя Лида восседала за столом и с аппетитом наворачивала огромный бутерброд с колбасой. Рядом сидел её сын Лёнька, с набитым ртом.
- Кушай, Лёнечка, вот ещё я тебе 3 бутербродика сделала. Колбаска вкусная такая у вас. Бери вот огурчик, помидорчик, не стесняйся, мы ведь не чужие.
Вера стояла в дверях с кислым лицом. Илья зашёл в гостиную. Там на диване храпел дядя Миша. Аромат от его носков заполонил всё пространство, до рези в глазах. Илья поморщился. Из комнаты испуганно выглядывал сын Никита.
- Ой, заснул Мишаня, притомился с дороги. Ну, пусть поспит. Я тоже отдохнула бы с дороги, где можно?
Вера указала комнату, тётя ушла. Через 5 минут раздался храп. Вера схватилась за голову от "предвкушения" веселой недели.
На следующий день приехала свекровь и забрала "дорогих" гостей, объяснив им, что бабушка очень хочет их принять у себя. В тесноте, да не в обиде. Вера с Ильёй облегчённо вздохнули.
- Ох, сынок,пару дней гостили они, все нервы вымотали, отец с сестрой поругался, детские обиды всплыли, и они уехали..
- Мам, пожалуйста, не надо больше никого к нам отправлять, мы ведь не гостиница. Ну ладно там ещё близкие, с кем мы общаемся, и кого рады видеть..
- Сынок, я поняла.. Слушай, ко мне подруга детства собирается с внуками, гостиница так дорого, ну куда я её размещу, а у вас столько места.. Я поговорю с Верой.. Квартира моя, имею право..
- Мам, ты меня не поняла и совсем не слышишь.. Забирай свою квартиру, мы съезжаем и берём ипотеку. Спокойно зато жить будем! Иначе у нас тут проходной двор будет, ведь квартира твоя..
***
- Зин, представляешь, Илья съехал с квартиры.. Говорит, я там не хозяин, и гостей твоих мне не надо, терпеть их.. Вот и делай добро.. От чистого сердца, живите, детки, а он.. Неблагодарный! Так что, приезжай с внуками, погостите спокойно! А он пусть как хочет теперь!
| Мамочки!
Слежка за невесткой
Макар Ильич сытно поужинал: жена приготовила сегодня рябчика, потушила его в домашней сметане, вместе с картошечкой и луком.
Горбушкой от свежеиспеченного хлеба, Макар с наслаждением протер тарелку дочиста и съел все, до последней крошечки, прикрыв глаза.
- Уф, - произнес он. - Опять жирного наготовила.
- Так все ж свое, домашнее, от такого разве будет плохо? - проворчала супруга, Антонина. И принялась мыть посуду в тазу.
- Включай телевизор. Скоро передача моя начнется, - попросила она.
- А, этот твой. С челкой, - проворчал мужчина. Но телевизор включил.
Глаза его закрывались по-привычке: всегда после еды спать хочется, однако он пересилил себя и пошел одеваться. Достал из шкафа собачий пояс, натянул на себя. В прошлый раз было ветренно и морозно, кажись продуло. В этот раз он оденется потеплее, кто его знает, сколько придется стоять на улице.
- Куда ты? - удивилась "старуха".
(Макар жену ласково называл "старухой". Та злилась, но тем не менее, прозвище закрепилось за ней).
- А пойду подышу воздухом, - соврал он.
А как только вышел за ограду, припустил по темной улице к дому сына.
-1-
Младшего сына, Алешки.
Тот женился полгода назад, на девчонке из их деревни, Алине. Хорошая девка. И парочка красивая, видная и любящая, однако...
Не доверял чужой девке Макар Львович. Сердце отцовское подсказывало что тяжело сыну. Попал он под "каблук" своей женушки. Оно бы может и не так плохо, коль жена мозговитая, но умом невестка Алинка не отличалась.
Прячась от света уличных фонарей, Макар шмыгнул к воротам дома, в котором жил сын с невесткой. Там отпер калитку и подошел ближе к кухонному окну.
фото: автора. Пруд
Обычно в это время молодые всегда за столом в кухне. И бывает что немного слышно, кричат иль нет.
Макар имел честь однажды услышать как орет невестка на своего мужа.
Очень неприятное было открытие. На людях Алинка немногословная, тихенькая. Он так и думал что в тихом омуте черти водятся!
***
В деревне тем хорошо, что в фонари только на главной улице, ближе к дому уже темно, пробираться приходится в потемках, хорошо если в доме свет горит.
Макар Львович услышал голоса женщин и успел вовремя отойти в темноту, что за углом дома.
С удивлением он понял, что на ночь глядя, в дом сына пришло не менее трех, или даже четырех женщин! Они хохотали и скрипели своими сапогами по снегу, громко хлопали дверями, пока наконец гул не стих, за закрывшейся входной дверью.
Макар понял, что "бабье" внутри дома и подошел обратно к кухонному окну.
"То был голос Хорзовой, а еще Полуяновой и этой... Запамятовал, дяди Аркаши-водителя, дочери, во", - размышлял про себя подглядывальщик.
За окном в маленькой кухне сына развертывались гуляния кажется.
Ох и горластая эта Хорзова, вроде бы говорит, а как будто орет! Все слышно.
***
Морозило.
Макар достал из-под пазухи припасенный с собой мини-термос. В нем горячий чай, в размере одной кружечки, придется выпить, иначе он окончательно замерзнет.
Немолодой мужичишка устал подпрыгивать у окна, от холода.
Оно вроде бы в валенках, да теплых носках вязанных женой из собачьей шерсти, ан нет, все одно ноги мерзнут.
фото: соцсети
"Эх бабы, заявились на ночь глядя!" - сердился он.
Зато подглядывания в угол окна кухни Макару дали понять: бабы там расположились с винцом, которое подливают тайком от Алексея, хозяина дома.
С ними же, таясь и трясясь от хохота, попивала и невестка Алина.
Они будто бы чай пили, а сами успевали из бутылочки наливать.
"Вот козьи морды", - рассердился Макар. - "А Алешка там спать залег небось. Как тюфяк! Но ничего, спи, я пригляжу за твоей царевной."
...Когда Макар совсем замерз, превратившись в Морозко, гостьи наконец соизволили покинуть дом молодоженов.
Вместе с Алинкою. Та в модной дубленке и в длинных, с голяшками, сапогах. Бабоньки окружили ее хороводом и помчали в клуб.
Макар конечно-же припустил за ними. На негнущихся уже, закоченевших ногах.
***
Макар выяснил достаточно много за сегодняшнюю ночку.
Достаточно, намерзся.
Он вернулся в дом, напился горячего чаю, а потом залез в постель греться.
- Эть! - заворчала супруга, удивившись его ледяным ногам. - Ты где был то? Загулял что-ли? Я тут за тебя переживала.
- Ты за себя переживай! Спи, говорю! Все на свете проспишь, лежебока! - проворчал Макар.
-2-
А наутро он заявился к сыну.
- Алешка! - пробежал он прямиком в кухню.
И зорко начал высматривать, где что. Посуда мытая, чашки тоже. Что-то не припомнил он, чтобы после чаепития невестка посуду мыла.
Значит мыл сын?
Он совсем что-ли под жену прогнулся?
Нет, так не пойдет!
- Чего тебе, бать?
Сын, Алексей, выглядел понурым. Видать жена нервы вымотала.
- Ты сегодня приходи с молодой женой к нам в гости, - предложил Макар Львович. - Мы курочку запечем, в духовке. И беленькая у меня припасена для нас. Дамам - сухое есть.
Невестушка тоже выглянула из опочивальни. Лицо припухшее, после бессонной ночи.
Ну-ну.
Макар Львович с неприязнью на нее посмотрел, ожидая чаю.
Та выбежала в кухню, в шелковой пижаме, начала греть чайник. Свекор внимательно на нее смотрел, а та, чуя взгляд его, отворачивалась.
"Поганка. Сама ночами с подружками шастает, подружки дороже мужа!"
Как он и предполагал, невестка воспротивилась приглашению. У нее прямо на лице написано, что не хочет.
"Конечно, с подружками ей интереснее, чем посидеть с матерью мужа", - вспылил Макар.
Обидно. По-стариковски обидно, что для невестки родители мужа - пустое место.
Даже лень в гости прийти.
Итак ведь не появляется, хоть и живут в одной деревне.
А вечером таки пришли. Антонина шикарный стол накрыла, все самое вкусное вынула из припасов.
Дорогое, выдержанное красненькое сухое разлила по бокалам. И невдомек бабе, что невестушка то не рада сидеть за их столом. Макар тоже налил, поглядел на сына.
- Ты ешь Алешка. Матерь с любовью вам наготовила. Каждый день между прочим, надеется что зайдете.
Алина поиграла бровками, смакуя питье.
Сегодня и не хохочет как вчера с подружками. Макар не сводил с невестки глаз. Видел он, как вчера в клубе она согласилась танцевать в-обнимку с Колодешниковым Андрюшкой.
Замужняя женщина и тако вытворяет!
Через часок у Макара Львовича развязался язык. Осмелела и невестка. Озорно улыбаясь и подмигивая свекровке, отпросилась домой.
Знал Макар, к кому она торопится. К подружкам. Подружки же дороже мужа и родни мужниной. Пускай идет.
Ушла и Антонина. У той тоже подруга есть, соседка. К ней и навострилась, с красными щеками.
***
- Алешка, - завел разговор Макар Львович. - Я не буду ходить вокруг да около, сам рассказывай, что у вас в семье происходит.
- А что у нас происходит? - удивился сын.
- Ну ты мне глазками тут не хлопай, я все знаю. У вас не дом, а проходной двор! Бабы бегают гурьбой, я не раз видел. Тайком винцо попивают даже. Потом в клуб идут развеселые, а Алинку учат.
Изменился в лице Алексей.
- Чему учат, бать?
- Да всякому. Ты если не понял, жена твоя дружбу водит с разведенными женщинами. Эта Хорозова двух мужей разменяла. Последний от нее еле сбежал, оставшись гол как сокол. Обобрала его эта баба до ниточки! Кто там еще? А, Полуянова, которая Петьку выгнала, и на алименты теперь живет. Ты об чем думаешь, сын? Ты кого в дом впускаешь? Оне ж когда в клуб идут, Алинку твою наущают, что с тебя требуется дорогие шмотки просить!
Алексей покраснел от стыда и опустил голову. Вяло ковырял он вилкой в квашенной капусте.
- Пап, не надо мне этого говорить. Ну допустим, я об этом догадываюсь. Но жене запрещать дружить я не могу.
- Значит ты жену потеряешь, - развел руками Макар Львович. - Я когда приглядывал за нашей Алинкой, всякого наслушался и понял: женщины эти, подруги... ее настраивают и учат как жить. А она их слушает. Потому что, как Полуянова сказала, подруг своих Алина с самого детства знает, а тебя - чуть меньше года!
Ты должен, ты обязан, сын, отвоевать свою супругу у подружек. Приложи к этому все усилия. Иначе ты потеряешь жену, ведь она постарается уподобиться им.
-3-
Макар Львович не заметил как уснул, его разбудила супруга, толкнув в бок:
- Просыпайся давай. - Ты чего это, родной мой, наговорил сыну?
Макар Львович продрал спросонья глаза, зевнул и выдал:
- А чего я там наговорил?
- Так я у тебя спрашиваю! Алексей домой пришел и стал с женой ругаться! Та выбежала в слезах с вещами и ушла к матери. Я тебя спрашиваю, что ты наделал?
***
Макар спать хотел, а не отделять зерна от плевел, однако сердитое лицо супруги вынудило его пойти к сыну.
А в доме Алексея везде свет горит и посуда битая валяется в кухне. Сам сын сидит за столом у окна и грустит, подперев щеку.
- Вы чего Алешка, поругались с Алинкой что ли? - переступил через черепки посуды Макар Львович.
- Не лезь отец, в наши отношения, - устало произнес сын. - Я жену воспитываю. Сказал ей, чтобы никаких подруг больше. Я тишины в доме хочу. Вкусного ужина для двоих, а не для этой вечной толпы.
- А она психанула?
- Ну. Да и я немного погорячился. Зато я не каблук, коим ты меня посчитал.
- Я тебя каблуком назвал? - поразился папаша. - Ах, язык мой, враг мой. Сболтнул таки. А это между прочим, Хорзова тебя так называет! Каблук да каблук, вот коза...
- А это уже неважно, - пробормотал сын. - Иди папа домой, спать. Уже время позднее.
- А ты? Неужто в пустом доме спать ляжешь? Пошли тогда к нам домой, сынок.
- Ты не понимаешь пап, мне нельзя. Я должен возвращения жены дожидаться.
-4-
Последующие дни, вооружившись терпением, Макар Львович бегал к дому сватов.
Теперь там подслушивал.
Оказывается, Алина там такого про Лешку наговорила, что даже у всякого наслушавшегося Макара, волосы дыбом встали.
Сваты конечно, принялись ругать Лешку.
Уж и зачем замуж за него выходила, и поди забери подушки и перины с посудой, которые мы тебе в приданое дали.
"Ух эта Алинка! Сама заварила кашу, со своими подружками, сама теперь собственного мужа очернила!"
И бегом домой, Антонине жаловаться. Антонина слушала, что ей муж рассказывал, возмущалась и плакала.
- Ах вот они как, про нашего Лешку? Совсем его за человека не считают? Ну я им покажу! Они Лешку больше не увидят! Пускай эта Алина теперь одна живет.
А потом расплакалась.
- Я ж к ней так привыкла! Я думала, обрела дочь, а оказалось, змею пригрела!
***
Расстроился почему-то Макар Львович.
Домой приходит, дома жена плачет, слезы льет.
- Антонина, - просит он. - А чем ужинать будем?
- Да отстань ты с ужином! Тебе лишь бы живот набить! А что у сына семья разрушена, и неважно?
Покружится у кухни Макар, да к сыну в гости идет.
А там Лешка у окна вздыхает.
И даже выпить Макару Львовичу не с кем стало. Раньше для этого дела к свату бегал, а сейчас побаивается.
Долго раздумывал Макар Львович, чем сыну помочь. Совесть его изрядно мучила:
"Это ж я открыл этот чертов ящик пандоры! Не бегал бы к сыну подглядывать, была бы семья цела! Нет, взял и влез в их отношения дурак старый!"
Уж и надумал идти к невестке с повинной, просить ее помириться, однако...
Антонина прибежала домой счастливая. Тихонечко Макару Львовичу шепнула:
- Иди, чего скажу. Иди, ой обрадуешься! Алинка наша вернулась домой. Ребенка ждут! Мы с тобой бабушкой и дедушкой станем. А как же!
- Да ты что, - растерялся Макар. - Ой, кака радостна весть! А Алешка то что? А сваты?
- Так сватья мне и рассказала!
Антонина лучилась счастьем. Она принялась рыться в шкафу:
- Давай собирайся. Сваты пригласили нас в гости же. Будем отмечать примирением деток.
- Ага, сейчас! - заторопился Макар.
...Но в гостях у сватов, он опять задумался. Крепко задумался.
"Эх, сын. Конечно хорошо, помирил вас будущей ребенок. Однако... Он же может и стать в будущем, камнем преткновения. Он же прекрасный инструмент для будущих манипуляций твоей жены, сынок. Чуть что, готовься к разводу. Баба будет пугать тебя разводом и алиментами. Ну, как Полуянова делала кстати..."
Сваты веселились, Антонина улыбалась.
И только Макар Львович улыбался как из-под палки.
Страшные подозрения рождались в его мыслях...
"Лаура"
- Алло, мам, ты только не переживай, со мной всё хорошо, но я в больнице.
- Машенька, дочка, что случилось?
- Чуть не сбила машина.. Но меня спасла какая-то девушка.. Приезжай, всё расскажу..
Ксения быстро схватила сумку, ключи от машины и побежала к двери. Мужу звонить не стала, чтобы не волновать лишний раз.
- Дочка, как это случилось? У меня с утра предчувствие было нехорошее, на сердце тревога была, теперь понятно, почему.. Ты сильно ушиблась? Он на скорости большой ехал?
- Я переходила на зеленый свет по пешеходному переходу, одна, вдруг откуда-то выехал огромный грузовик и прямо на меня. Я растерялась, понимая, что не успею добежать.
Мысленно попрощалась с жизнью. Вдруг почувствовала резкий толчок. Девушка в светлом платье будто вышла из облака и откинула меня с дороги. Её не было рядом, не понимаю, откуда она взялась.
Я упала, ушибла руку и ногу, но это мелочи. Водителю стало плохо за рулём, он не успевал затормозить. Если бы не эта девушка, меня не было бы.. В больнице обследуют, и может завтра выпустят, чувствую я себя хорошо.
- Странный случай, конечно, но какое счастье, что ты целая и невредимая!
Прошло 3 года
- Ой, кажется схватки начались.. Дождалась! Уже 42 неделя, а Сонечка никак не хочет к нам.. Мамуль, я как в роддом приеду, позвоню тогда. Всё, ждите меня и внучку, скоро будем!
Ксения пребывала в приятном ожидании. Внучечка, какое счастье.. Недолго ждать осталось..
Но звонка от дочки всё не было и не было. Позвонил зять.
- Ксения Алексеевна, у Маши что-то пошло не так, решили делать кесарево. Ей стало плохо, сердце остановилось, но врачи справились. Маша в коме сейчас.. С Сонечкой всё хорошо, крепкая, здоровая девочка.. Я тут в больнице, буду держать вас в курсе, не надо приезжать пока.
Да что же такое.. Кома.. Это так страшно.. Что же делать?
Ксения металась по квартире, не зная, что делать, куда бежать, как помочь дочери. Позвонила мужу и они вместе приехали в клинику. Зять был там. Врачи разводили руками, делают, что могут..
Через 2 недели Маша вышла из комы. Самочувствие было хорошее, она быстро пошла на поправку. Её новорождённую дочь выписали раньше, Ксения занималась ей.
- Мам, я не знаю даже, как рассказать, что со мной было, пока я была в коме.. Вы решите, что я сумасшедшая..
- Ну что ты, дочка, рассказывай, мне очень интересно!
- Я помню, как началась операция, как меня вводили в наркоз. Я заснула, и начала проваливаться в яму. Там было темно и страшно. Потом я увидела верёвку, ухватилась за неё, и веревка потянулась вверх вместе со мной.
Я вылезла из ямы, там было светло и хорошо, спокойно. Никого не было, тишина, и будто бы туман. Я начала смотреть по сторонам, и увидела ту девушку, которая спасла меня тогда от грузовика, представляешь?
Я чувствовала, как от неё исходит любовь и доброта, она вся светилась будто. У меня было чувство, что мы давно знакомы, будто бы мы родные..
Общались с ней с помощью мысли, говорить ничего не надо было. Я спросила её, кто она, почему мне помогает, она сказала, что придёт время, и я всё узнаю. Ещё она сказала, что очень любит меня и мою дочку, что всегда будет помогать ей и мне, представляешь?
Она очень красивая, с черными длинными волосами, такое чувство, что я её раньше знала или видела где-то. Мне было очень хорошо рядом с ней, спокойно. Но она сказала, что мне надо уходить, меня ждут.
Я понимала, что у меня должна была родиться дочь, но не понимала, как я сюда попала. Девушка подвела меня к открытой двери и слегка подтолкнула. Я начала падать, дальше ничего не помню. Мне казалось, что прошло всего несколько минут, но как оказалось, я 2 недели лежала без сознания. Время там очень быстро летит.. Как думаешь, это был мой ангел - хранитель?
- Да, дочка.. Это была твоя мама.. Настоящая.. Слушай, и не перебивай. Я должна была рассказать тебе об этом давно ещё, но я не смогла. Боялась ранить тебя этой информацией, прости меня.
История Лауры
Мы с Андреем, твоим отцом, жили раньше на севере, в небольшом посёлке. После института устроились там на работу и остались. Забеременеть у меня не получалось, врачи сказали, что я бесплодна. Мы смирились, жили, работали.
Как-то прошёл слух, что в посёлке появилась странная пара. Молодая цыганка и парнишка . Я сталкивалась с ней несколько раз в магазине, она покупала продукты, симпатичная такая. Звали ее красивым именем Лаура.
Потом увидела её в поликлинике, она была беременна. Разговорились. Видно я внушала ей доверие, и она поведала мне свою историю.
Отец выдал её замуж в 16 лет за богатого цыгана. Она не любила его, но ослушаться отца не могла, не положено. Муж обижал её, бил, за то, что она не рожает детей. А она не хотела рожать от нелюбимого. Она была свободолюбивой в душе, но не могла ничего сделать.
Потом она познакомилась с русским парнем Алексеем. Они полюбили друг друга и решили бежать. Всё получилось. Они поселились в нашем посёлке, в пустом домике, который бросили хозяева и уехали. Парень нашёл работу, потихоньку обустроились.
Мы помогали им, чем могли. Кто посуду какую даст, кто продукты. Лаура забеременела, они были очень счастливы. Родилась чудесная девочка, Машенька.. Лаура и Алексей души в тебе не чаяли,сияли от счастья.
А потом случилось страшное.. Их нашли мёртвыми. Кто-то зверски расправился ночью с твоими родителями.. Тебя не тронули, к счастью. Следствие вели, так и не нашли убийцу. Муж, видно, нашёл её и отомстил.
У Алексея не было родни, тебя хотели отправить в Дом малютки. Родня Лауры отказались от неё после побега. Я не раздумывая удочерила тебя. Папа меня поддержал. Тебе было несколько месяцев.
Мы решили уехать из тех мест. Приехали сюда, за тысячи километров от посёлка, где нас никто не знает. Ну, а дальше ты всё знаешь..
И, получается, мама охраняет тебя с того света. Бедная Лаура, какая жестокая судьба была у этой девочки.. Так что, доченька в тебе течёт цыганская кровь твоей мамы. Ты очень похожа на неё, такая же красивая!
Маша переваривала услышанное. Её мама цыганка, вот почему у Маши такие чёрные густые волосы и тёмные глаза.. Сколько же горя она перенесла, бедная.. Но спасибо родителям, они помогли Маше, всю жизнь любили её, заботились!
- Да, мам, ну и история.. Будто в кино это происходит, а не со мной.. Вот это новости.. Знаешь, я хочу съездить на могилу своих родителей, мне это нужно. Это единственное, что осталось от них..
Когда Сонечка немного подросла, Маша с мужем съездила в тот посёлок, и посетила могилы родителей. Местные жители ухаживали за ними, как ни странно.
Маша положила большой букет роз на могилу, и взглянула на маленькое тусклое фото. Да, это была она, та девушка.. Мамочка.. Спасибо тебе за то, что родила, за то, что спасла мне жизнь.. Я буду молиться за тебя и папу, а ты приходи ко мне во сне, так хочется тебя увидеть..
Глядя на фото, ей показалось, что мама улыбалась, и так тепло и хорошо стало на душе.
Раз в год Маша приезжала на могилу, и рассказывала о себе, о Сонечке, и ей казалось, что мама всё слышит и радуется за неё...
Автор - "Заметки оптимистки"