Соседка

Когда мы жили в общежитии, то общались с очень многими семьями. Этажом ниже жила семья. Муж часто уезжал в командировки, а жена оставалась дома с маленьким ребёнком.
В то время моя сестра тоже была маленькой и мама часто заходила в гости к соседке (сами мы жили этажом выше).
Через какое-то время стала мама замечать, что Татьяна плохо выглядит, постоянно сонная и уставшая.
Сначала мама списала всё на то, что дочка маленькая и, возможно, Татьяна с ней устаёт. Женщина и сама жаловалась на ухудшение состояния, мама стала предполагать, что дело в заботе о маленьком ребёнке, но соседка сообщила, что вообще дочка спокойная и тихая. Даже ночью просыпается один раз покушать, но сил у женщины нет совсем.
В один из вечеров Татьяна сказала, что общается с женщиной, которая живёт на четвёртом этаже. Они общаться стали недавно, буквально месяц назад. Тётя Лида увидела молодую маму на прогулке и подошла, они разговорились и с тех пор общаются. Женщина каждый день приходит в одно и то же время к Татьяне, помогает с дочерью - пеленует, меняет подгузники ( раньше не было памперсов) , даже играет.
И тут, будто током ударило молодую маму - ведь плохо себя чувствует она после ухода новой знакомой.
В тот период про мистику говорили много, моя мама часто посещала гадалок и ворожей. Она много уже знала про защиту, про разные обереги.
Одна знахарка её научила, как защититься от плохих людей.
В этот же вечер Татьяна вымыла полы с солёной водой и воткнула в косяк булавку. На следующее утро к Татьяне пришла тётя Лида. Женщина открыла дверь и пригласила соседку зайти. Но тётя Лида замерла у порога. Она потопталась у порога и вдруг сообщила, что ей нужно идти срочно по каким-то делам.
С того момента она перестала ходить совсем к Татьяне. Видимо была эта женщина энергетическим вампиром или ведьмой.
Татьяна стала совершенно другой- активной, бодрой и весёлой. Дочка тоже стала более подвижной. К сожалению, прошло много лет и мама не общается уже с Татьяной, но эту историю запомнила надолго.
(с) Моя Мистика /Дзен Яндекс
#мистическиеистории
Волонтёр
— Ну что ты за человек такой, Арсюша?
Бабушка взяла внука за руку и повела в сторону дома. А мальчишки, с которыми он минуту назад дрался, кривлялись за его спиной и громко смеялись. Надавали они ему хорошо.
Дорога домой занимала не более пяти минут, но за это время умудренная опытом седоволосая женщина в очках успела очень многое рассказать внуку.
В основном рассказывала о поведении человека в обществе. Даже прочитала ему отрывок из стихотворения Маяковского про крошку сына, который к отцу пришел...
Не впервой Арсению было выслушивать бабушкины нравоучения. Поэтому слушал он молча.
Обидно было только, что незаслуженно его сейчас отчитывали. Он же не просто так в драку лез.
Животных спасал от живодеров.
Мальчишки на детской площадке постоянно маленьких котят мучили. Порой даже с особой жестокостью. А Арсений не мог на это смотреть спокойно. Стоять в стороне он тоже не мог. Всегда заступался за слабых, за что и выслушивал потом от бабушки.
Справедливо ли это? Нет.
Вот только, кто ему поверит, что он распускал руки не от скуки, а ради спасения маленьких котят?
Ведь пока он кулаками неумело махал, падал, вставал и снова шел в бой, животные, воспользовавшись ситуацией, убегали куда подальше. Поэтому не могли подтвердить слова мальчика, и со стороны это выглядело так, будто Арсений без повода драку затевал.
Вот потому и приходилось ему выслушивать. По дороге домой, дома и даже на следующее утро.
«Повторение — мать учения» — улыбаясь, повторяла бабушка, и снова начинала разговаривать с ним о хороших манерах, доброте, человечности.
Вроде бы всё по делу говорила, да только не к месту: ведь те, кто действительно виноват, оставались безнаказанными, а Арсюша получал сполна за свое неравнодушие.
Но нужно отдать ему должное: несмотря ни на что он и дальше продолжал заступаться за тех...
...кто не способен себя защитить.
Не единожды мальчик спасал котят, щенят, даже кузнечиков — несчастных насекомых, которых легким движением руки навсегда лишали возможности прыгать.
*****
Детство пролетело незаметно. В школе с точными науками у него как-то не заладилось, поэтому после девятого класса Арсений поступил в строительное училище, где получил специальность каменщика.
Нравилось ему из отдельных кирпичиков возводить стены частных домов, колонны, столбы забора.
Много чего из кирпича можно было построить. Было бы желание. А желания у Арсения было хоть отбавляй.
«Золотые руки у тебя, Сеня» — говорил ему на уроках преподаватель Юрий Петрович. И действительно, азы профессии целеустремленный парень освоил быстро, и руку набил основательно.
За какой бы заказ не взялся, всё у него получалось хорошо. Любо-дорого посмотреть на такую работу.
А после работы Арсений обычно наведывался в приют для животных. Выгуливал собак, вычесывал шерсть у кошек, ремонтировал вольеры. Иногда у него даже получалось пристроить в хорошие руки одного из своих подопечных.
Иногда, потому что мало людей приходили в приют. Приходилось их искать целенаправленно.
И вот, когда отдавал он в руки очередного котенка или щенка, то искренне радовался, потому что в приюте хорошо (лучше, чем на улице), но дом он не заменит никогда.
Однажды Арсений прогуливался в парке и встретил тех самых мальчишек, с которыми он когда-то дрался на детской площадке.
Правда, теперь это были совсем не мальчишки, а здоровые лбы, разговаривающие между собой исключительно на жаргоне и целыми днями лузгающие семечки, заплевывая всё вокруг.
Они поймали молодого кота, и один из них уже поднес к его усам зажигалку.
Естественно, Арсений не мог пройти мимо. Он набросился на парней с кулаками, и махал ими, уже не как придется, а профессионально. Не зря же он уже много лет ходил в секцию по боксу. Чувствовал, что без кулаков справедливости не добиться.
Когда получившие сполна парни убежали, Арсений взял кота на руки и стал осматривать.
Усы они не успели ему опалить, ну разве что самую малость, однако до этого изрядно над ним поиздевались. Взял бы кота Арсений к себе домой, да только некому там за ним смотреть будет — бабушки давно уже нет. А ему уход был нужен.
Поэтому он принес животное в приют.
Приняли «пациента» с большой неохотой, потому что «своих бы прокормить».
Но приняли.
Потому что Арсений пообещал, что будет помогать приюту финансово с каждой зарплаты.
А еще пообещал, что как только кот поправится, он обязательно его заберет. Уж больно понравился ему этот серый котяра.
Он даже имя ему уже придумал: Серый.
Прошла неделя, еще одна, за ней следующая. Серый уже поправился и с нетерпением ждал, когда Сеня, наконец, выполнит свое обещание. Арсений действительно собирался забрать кота в самое ближайшее время. Даже прикупил всё необходимое и договорился со знакомым ветеринаром (дом ему строил когда-то), чтобы тот кота еще разок осмотрел, да повнимательнее.
Но вдруг…
Вдруг пришла она. Любовь. По имени Настя. Белокурая девушка сидела на скамейке в парке, через который он возвращался с работы домой, и плакала. Разве мог он пройти мимо? Нет!
Слово за слово, и вот они уже сидят в небольшой кафешке в полупустом зале, где Настя стала вдруг изливать душу совершенно незнакомому человеку.
Кто же посмел обидеть хрупкое создание?
Парень.
Парень, который бросил её, ни сказав ни слова. Собрал вещи и ушел к другой.
Что говорить в таких ситуациях, Арсений не знал.
Поэтому он слушал. Смотрел в её заплаканные глаза, которые она поднимала на него время от времени, и молчал.
А она весь вечер говорила.
И чем больше говорила, тем сильнее крепло у него к ней высокое чувство. Впервые в жизни влюбился.
А первая любовь, она всегда самая чувственная, самая трогательная и самая безумная.
Каждый день Арсений дарил Насте цветы, они сидели в кафешке, гуляли по ночному городу.
Да, он стал реже появляться в приюте и совсем забыл про Серого, который продолжал его ждать.
Всё свое внимание Арсений целиком и полностью переключил на Настю. Стихи под Луной, первый поцелуй, танцы под дождем. Он ухаживал за ней в лучших традициях литературной романтики.
Но счастье оказалось очень коротким.
В один прекрасный день Настя пропала. Не отвечала на телефонные звонки, не появлялась у себя дома.
Исчезла, растворилась, оставив после себя приятное послевкусие и горечь.
Арсений искал. Искал её по всему городу, и нашел. Но, увидев её, он не обрадовался, а лишь сжал кулаки и сильнее стиснул зубы от бессильной злости. Она шла под ручку с другим. С парнем, по описанию очень напоминавшим того, кто её бросил. Невыносимо. Невыносимо было видеть её с другим. Он любил её. По-настоящему любил. А она...
Арсений догнал сладкую парочку.
Нет, он не собирался вызывать её кавалера на дуэль, просто хотел посмотреть ей в глаза.
Но она не захотела смотреть. Опустила свой прекрасный взор, прячась за широкой спиной своего парня.
Её ли? А может, просто друг?
Но когда парень стал размахивать руками, Арсений понял, что не друг. Парень.
Он бы мог отправить его в глубокий нокаут с одного удара, но не стал этого делать. Зачем? Выплеснуть свою злость? Нет, не для этого он учился драться.
*****
Первая любовь самая чувственная, самая трогательная, самая безумная и...
...самая болезненная.
Чтобы заглушить свою боль, Арсений стал пить. Он никогда не пил до этого, а тут вдруг очень захотелось.
Зачем? Чтобы не думать, чтобы ничего не чувствовать, чтобы не жить…
Неделя прошла как один день. Так же бессмысленно пронеслась следующая. Он перестал ходить на работу, забыл про приют.
Он превратился в самого обычного пьяницу, разочарованного предательством, растоптанного и выброшенного на улицу, как…
Арсений почему-то вспомнил про животных:
«Наверное, именно так они себя чувствуют, когда хозяева их бросают и предают. Больно.».
Двигаясь неуверенной походкой от магазина в сторону своего дома, Арсений смотрел на людей пустыми безжизненными глазами.
Сложно...
Очень сложно жить среди тех, кто может предать тебя в любую минуту. Кто может тебе улыбаться, а потом с улыбкой на лице вонзить нож в спину. Они все не заслуживали его взгляда. Даже мимолетного. Их для него не существовало.
Арсений даже не смотрел на красивых молодых девушек, которые шарахались от него, как от прокаженного.
«Нет! Уж лучше одному, чем с кем попало».
Поэтому он не смотрел на людей.
Смотрел на пустые скамейки со следами от кроссовок, погнутые фонари, разбитые бутылки и блуждающие целлофановые пакеты, предоставленные сами себе.
«За что можно любить людей? За что? Они даже вести себя по-человечески не могут».
Шатаясь, он подошел к ближайшей урне, поймал убегающий пакет и выбросил его туда, где ему самое место.
В этот момент из урны вдруг выскочил перепуганный серый кот, который очень был похож...
«Серый?!».
Сеня узнал его, а вот Серый Арсения не признал. Сложно было узнать в бородатом мужчине с мешками под глазами и опухшим лицом того славного парня, который горел желанием помогать уличным и бездомным. Помогать слабым.
Даже запах был совсем другой: от него противно пахло пивом и дешевым портвейном.
Поэтому Серый зло зашипел, предупреждая о серьезности своих намерений (мол, если тронешь, то легким испугом не отделаешься), и побежал. Арсений бросился за ним следом.
Но он же пьян?!
Вмиг протрезвел.
Не знаю, как это работает, но в некоторых ситуациях хмель выветривается из головы в считанные секунды.
Парень выбросил в урну пакет с бутылками, и бросился догонять кота. Своего кота.
Того, кого он обещал забрать.
Вот только, чем быстрее Арсений пытался бежать, тем дальше Серый от него отдалялся.
Оно и понятно: хмель из головы выветрился, а ноги пока слушались плохо.
Поэтому несколько раз он спотыкался на ровном месте, чудом умудряясь сохранить равновесие и остатки человеческого достоинства. А потом Сеня потерял его из виду. Он нервно озирался по сторонам, но Серого нигде не было.
«Не стоять! Беги! Ищи!» — скомандовал Арсений сам себе, и снова побежал. Вперед. По дорожке.
Он остановился возле бабушки, которая кормила голубей пшеном, быстро отдышался и выпалил:
— Бабуль, вы тут Серого не видели?
— Это волка что ль? — усмехнулась старушка, осматривая Арсения с ног до головы. В её взгляде не было ни укора, ни отвращения. Просто любопытство.
— Почему волка? Кота! — ответил Сеня.
— Гришку, что ли?
— Да нет же, Серого.
— Да это я его Гришкой называю. А по окрасу он да, серый. Недавно в парке появился. Ходит всё, вынюхивает. Будто ищет кого-то.
— Так вы видели его?
— Видела, туда побежал, — махнула она рукой в сторону остановки.
Арсений собрался было уже идти туда, куда его «послали», но голос старушки его остановил.
— Я бы на твоем месте сейчас его не искала. Он пьяниц не любит. Видимо, мучили его такие вот, как ты. Тебе он, кстати, зачем?
— Это мой кот. Я его в приют отдал на время, чтобы подлечили, и должен был забрать, да не получилось…
— Приходи завтра. Он тут каждое утро гуляет.
Арсений сел на скамейку рядом с бабушкой и… заплакал. «Как он мог? Как он мог забыть про Серого?».
А потом он до самого вечера рассказывал незнакомому человеку всё, что случилось с ним за последнее время. Она слушала и молчала. Не потому, что сказать ей было нечего. Просто не было смысла говорить. Иногда полезно уметь слушать.
*****
С утра пораньше Арсений уже был в парке. Хорошо пахнущий и бритый. Совсем другой человек.
Он смотрел по сторонам и с нетерпением ждал. Ждал Серого. А рядом сидела бабушка и кормила голубей.
— Придет? — спросил Сеня.
— Придет, — ответила она.
И он пришел.
Только появился не там, куда смотрел парень, а подкрался осторожно сзади. Принюхался, затем еще раз обвел его взглядом, чтобы окончательно убедиться в том, что этот, кого он искал, и потерся об ногу.
От неожиданности Арсений чуть не подпрыгнул на месте, а когда обернулся, то улыбка озарила его хмурое лицо. «Пришел!».
*****
С появлением Серого все изменилось. В лучшую сторону. Арсений забыл про все свои душевные страдания, перестал пить, вернулся на работу и стал регулярно посещать приют. Там ему потом и рассказали, что кот сбежал. Но как он умудрился прийти в нужное место и нужное время, вот это оставалось загадкой.
Впрочем, такие вот загадки очень нужны в нашей жизни, потому что они заставляют верить в чудеса.
А что же любовь?
Осталось ли в сердце Арсения хоть немного места для этого прекрасного чувства?
Осталось. Места в его сердце даже больше стало. Только место это для любви не к людям, а к животным.
Животные не предают…
Одна семья взяла к себе старушку. Почти чужую. Дальнюю-дальнюю родственницу. Мало того, что чужую почти, так еще слепую и, извините, слабоумную. Не в обиду будь сказано, но … совершенно выжившую из ума.
Люди были добрые, поэтому и взяли, а еще простые, деревенские, там часто такое можно встретить, в город ни один не потащил бы чужую бабку, за которой еще и ухаживать надо, в деревне люди добрее.
Но они были бедные, своих детей трое, от одного сына уже двое внуков.
Большая семья. И такие простые, грубоватые, не слишком образованные люди, но совестливые. Они не стали старушку сдавать в приют или заходить к ней вечерами; она жила на другом конце села, далеко.
И вообще, она уже не могла совсем себя обслуживать. Вот и взяли. Привезли ее жалкие пожитки, переодели в чистое, повязали чистый платок, как положено, дали с ложки покушать и посадили на кровать.
На стене коврик повесили с оленями. Хотя она не видит. И стали кое-как жить, есть щи да кашу. И лапшу китайскую. И чай пить с сахаром. И водить старушку в туалет. И переодевать, если надо.
И слушать ее бред: она постоянно тонким старушачьим голосом несла бред. И однажды эта старушка, Флорида Мирзоевна, вот этим голосом и говорит бред: » в сарайку вор залез!». Пошли в сарайку — там пьяный сосед крадет ценные вещи.
Картошку и капусту. Надо же, как совпало! Еще прошло время, а старушка опять говорит: «Пусть Ринатик не едет в город! Машина разобьется!». Доверчивые простаки послушали свою ненормальную старушку и Рината-сына в город не пустили с другом.
Друг разбился сильно. А Ринат вообще бы убился, если бы сидел рядом. Вот оно как! Потом старушка еще много всего говорила, хотя ничего не соображала, не помнила, не видела и ложку до рта не могла донести.
И потом стала бредить, чтобы ей купили лотерейный билет. Сидит и выпрашивает лотерейный билет. Отец семейства съездил в большое село и купил. И что бы вы думали?
Они выиграли кучу денег! Кучу просто! Триста или четыреста тысяч. Или даже пятьсот — уклончиво они рассказали.
Простые люди про деньги уклончиво рассказывают, просто говорят: «куча!».
Вот так вот! А старушке купили новый халат, пряников и много всего хорошего. Да, еще покрывало красивое — ну и что, что она не видит глазами? Она чем-то другим видит!
Пусть будет красивое все. И все ее любят. Хотя она постоянно бредит и все забывает. И не может сама кушать и до туалета дойти. Но она хорошо улыбается. И сидит на красивом покрывале в чистом халате и нарядном платке, словно куколка.
Перебирает четки и что-то такое говорит тонким голосом доброе. И качает головой…
Автор: Анна Валентиновна Кирьянова
♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️
Женщина на время
Она сидела на кассе. Именно такая, какая Леониду вполне подходила – тихая, неуверенная в себе, не особо красивая. Он совсем недавно приехал у этот городок –перевели по службе в их охранной организации. Он и не против был этого перевода. Жены у него давно не было, а жить с семьей сестры и матерью надоело.
Здесь, в этом городке, ему дали общежитие, но такое ... – в пору бульдозером сносить.
Когда-то разошелся он с женой, не нажив даже детей. И сразу тогда повесил на стену в кабинете свидетельство о разводе в деревянную самодельную рамку. Гордился. До того нажился со сварливой требовательной тещей и потакающей ей женой, что бежал из брака сломя голову.
А когда говорили мужики, что, мол, погоди, скоро и опять затянет жизнь семейная, отнекивался, проводил рукой по горлу и кричал, что больше – ни в жизнь.
А вот найти бы женщину... так, временно...
Заговорил с ней сразу, когда рассчитывался в магазине. Легко выяснил, что не замужем, что живёт с девятилетним сыном. Встретил с работы. А вскоре и переехал к ней в небольшую квартирку двухэтажного многоквартирного дома.
Жилось ему с ней хорошо, нехлопотно. Была Татьяна неспрослива, легко прощала обидные слова и грубости. Довольна была и тем, что нашла себе мужчину видного, непьющего и рукастого.
А он и правда любил вечером засесть за наладку техники в доме. А дом Татьянин буквально ждал такого вот мастера. После ужина он садился в зале на диван, включал телевизор и крутил в руках старый утюг, или собирал розетку, или разбирался в технологии изготовления и ремонта сломанного давно фена. Он весь уходил в свое дело, приводил технику в порядок, а Татьяну это успокаивало, превносило в вечера некую осмысленность и почти семейный уют.
Повезло ей с Леонидом!
Хотя разговоров о совместном будущем он не вел, о ЗАГСе не заговаривали, и, по всему, Татьяна понимала, что "муж" у неё временный. Часто говорил он о том, что могут его и дальше перевести по службе, а куда – он не ведает.
И вот только Алёшка, сын Татьяны, Леонида раздражал. Замечала Татьяна это. Как только видел Леонид её конопатого лопоухого Алешку, делал замечания:
– Опять у тебя носки с ног съехали! Как можно ходить так? Подтяни!
Или
– Смотри, наследил! Не трогай, Тань, пусть сам тряпку возьмёт, да вытрет. Чего ты за ним ходишь? Взрослый же...
И всегда у Алешки что-то было не в порядке. Или грязь на шее, или волосы растрепаны.
Татьяна всегда принимала сторону Леонида, доругивала, дошлепывала Алешку, заставляла исправить то, что заметил Леонид. А Леонид дулся потом и на Татьяну, считая, что недовоспитала она сына, не научила тому, чему должна была уж давно научить.
Татьяна чувствовала свою вину, сносила все терпеливо, соглашаясь с тем, что так оно и есть – недовоспитала.
А в душе Леонида от этого росла уверенность, что с Татьяной расстаться будет легче легкого, потому что она и сейчас понимает, что не очень-то достойна такого, как он. Да и сын у неё некудышный...
Этакое вагонное сосуществование. Никто никого не обижает, все, вроде, помогают друг другу, исправляют неудобства, но скоро остановится поезд, и расстанутся они без сожаления, распрощаются на перроне.
Алёшка с одной стороны держался с Леонидом настороженно, а с другой – его тянуло к мужчине. Ему интересно было смотреть, как тот мастерит, как ремонтирует вещи в доме. Даже как бреется или обмывается в ванной с фырканьем – тоже интересно. Практически, это был первый мужчина в его жизни.
Ни называл он его никак, ни по имени-отчеству, ни дядей. Строил неопределенные обращения: "Там дядя Гена дозвониться не может. Чего сказать ему?" или "Мамка велела ключ ей оставить, свой она мне отдала".
Вскоре Леонид даже привык к тому, что Алёшка всегда где-то рядом, всегда наблюдает. Он оборачивался, делал какое-нибудь замечание, типа – "Поди штаны смени", Алёшка безоговорочно исполнял и опять с интересом следил за мужскими его делами.
Однажды вот так следил, как перебирает Леонид рыбацкие снасти, готовится на рыбалку.
– А что, Тань, давай и мальца возьму. И удочка ему есть.
Татьяна с радостью согласилась.
А Леониду как раз на этот раз рыбалка очень понравилась. Алёшка со щенячьим визгом встречал каждого малька, вел им счёт, выпучив любопытные глазищи, слушал байки Леонида, разводил подкормку, бегал за рыбацкими снастями.
Леонид стал и потом брать его с собой.
Время шло. Так и жили. Татьяна облегчённо вздыхала, когда Леонид не придирался к Алешке, а Леонид уж и привык, придираться стал меньше.
Но только вот случилась неприятность – разболелся у Татьяна живот. Несколько дней она терпела, не хотела идти в больницу, продолжала ходить на работу, хоть ничего уж и не ела, почернела лицом.
– Иди уже в больницу, чего мучаешься, – говорил Леонид, – Мало ли ...
– А вы тут как же? А Алёшка?
– Его определяй, думай куда. Может, к Валентине.
– Остался бы ты с ним, Лень!
– Ну, уж нет. Нечего на меня чужих детей вешать!
Валентина была близкой подругой Татьяны. Она и забрала Алешку к себе, к своим таким же примерно по возрасту детям. Леонид остался один. Татьяну прооперировали – перитонит, осложненный запущенностью. Приходила в себя после операции она долго.
Леонид пришел её навестить. Стеснялся своей сентиментальности, быстро шёл по коридору, все думал, что пришел все же зря. Кто она ему – так, временная сожительница.
Она лежала, отвернув голову от него к окну.
– Ну, чего ты тут? – Леонид чувствовал, что женщины палаты его слушают, было неловко.
– Хорошо все? – голову не повернула.
– Домой-то скоро? А то там уж и холодильник пустой.
Таня приносила всегда продукты сама, из магазина, Леонид лишь давал денег.
– Лень, – она обернулась,– Уходи, пожалуйста. Собирай вещи и уходи. Хватит уж, пожили.
Он аж отпрянул от таких слов.
– Это как это – уходи?
– Так. Не надо нам с тобой жить. Все равно добра не будет. Мне с Алешкой вдвоем хорошо будет. Слышишь? Уходи.
Он не знал, что и ответить. Поэтому встал с кровати, отряхнул себе колени, как будто там мог быть мусор, сказал невпопад.
– Ну ладно, выздоравливай тут.
Уже в дверях буркнул "До свидания" всем и вышел.
Поначалу обозлился. Он с работы сорвался раньше времени, со сменщиком договорился с трудом, чтоб успеть, приехать к ней сегодня в часы посещений, а она ...
И столько сделал для них! Для нее, для Лешки, а в благодарность услышал – уходи. Но чем больше он шагал по улицам городка, тем больше остывал.
И повели его ноги не к Татьяне в дом, а к Валентине, где жил в эти дни Алеша.#опусы Он вошёл под старую арку, обходя весеннюю размытую грязь, и вдруг отчетливо услышал голос Алешки со двора. Он разговаривал с кем-то громко, ругался.
– Чего это нет? Есть у меня папка! Знаешь он какой?! Он вот такую рыбину поймал однажды, – и Леонид вспомнил свой рассказ Алешке на рыбалке, живо представил размах Алешкиных рук, – Он такой! У нас утюг вообще не работал, а он разобрал по винтикам и поменял там все из другого утюга, и утюг теперь, знаешь, лучше всех утюгов гладит. А знаешь, какую мясорубку он сделал? Ни у кого таких нет! Она так легко мясо крутит... А знаешь, какой он добрый... Он меня и не шлёпнул ни разу. Он маме цветы дарит...
Леонид застыл. Ох, выдумывает мальчишка! Насочинял!
Впрочем, ведь и правда ...утюг, да и мясорубку, и не шлёпал... да и цветы Татьяне дарил однажды – все правда.
Разные с Леонидом в жизни случались передряги, но в такую он попал впервые. Стоял за углом и думал – как быть-то теперь?
И казалось Леониду, что разговаривает он с кем-то другим, знакомым по детству, как будто – им самим, но совсем непохожим на его сегодняшнего.
Первый говорил: "Дурак ты, Леня! Беги, а то затянет опять семейное болото, повесишь себе на шею чужого ребенка." А другой, второй, как будто, спорил с этим первым: "Хватай, Леня, хватай такую бабу с ребенком готовым. Где ты еще такое счастье найдешь? Кто тебя, дурака, еще вот так полюбит?"
Этот первый был сильным и циничным, таким привычным и понятным. А второй был таким сложным – он шевелил душу, выводил её из душного мирка омраченной суетой жизни. Первый с иронией рисовал облик Татьяны – смешной и потерянной, хлопочущей в тесноте своей квартирки. А второй показывал женщину, умеющую любить, жертвовать, женщину, ждущую защиты.
Стоял Леня за углом, слушал отдаленные голоса детей и сомневался – шагнуть во двор, за сыном шагнуть или развернуться и пойти – собирать вещи, перебираться в общежитие.
Тот, второй, подтолкнул. Леонид ступил во двор:
– Алёшка, собирайся, домой пойдем.
А на следующее утро пришли они в палату вдвоем. Леонид поправлял халат на Алешке, показывал ей кастрюлю, говорил, что наварили они супу и ей принесли.
Татьяна ещё болезненно улыбалась, гладила Алешкину руку, давала наказы, просила потерпеть без нее и обещала – скоро быть дома.
Они вышли на улицу. Леонид натянул шапку на Алешку.
– Алёш, а чего, если я на матери твоей женюсь?
Алёшка быстро поднял на него светлые свои глаза, а потом пожал плечами.
– Ладно ... Я не против. А она согласится?
– Вот и не знаю. Постараться, наверное, надо мне очень. Поможешь?
Алешка кивнул.
⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️
♥️⚜️♥️⚜️♥️⚜️♥️
Забота
Елена Александровна выключила посвистывающий на плите чайник, плеснула кипяток в пузатенький фарфоровый заварник, накрыла его полотенцем и прислушалась. Вот! Уже захлопали двери комнат, квартира потихоньку просыпалась, выгоняя заспанных девочек из кроватей. У Тани, племянницы Елены Александровны, опять надрывался будильник, а она, как ни в чем не бывало, дрыхла, положив на голову подушку.
Танина мама, Дарья Александровна, судорожно снимала с волос бигуди и, путаясь в широких рукавах своего халата, старалась хоть как-то привести прическу в порядок. Но непокорные кудри, завившиеся в этот раз на редкость сильно, торчали в разные стороны, словно змеи на голове Горгоны.
Елена Александровна выглянула в коридорчик. Все ее девочки встали, даже Таня, в пижаме с медведями, потягивается и шлепает босыми ногами на кухню.
Больше всего Лена любила именно эти суетливые, будничные утренние часы.
Квартира с высокими потолками, мебелью времен СССР, статуэтками – гордостью Лениной и Дашиной матери, недавно отреставрированным паркетом и веселыми обоями на стенах, с большой кухней и уютной гостиной вмещала в себя три поколения семьи Бурковых. И уж так вышло, что здесь проживали только женщины.
Старенькая Ульяна Марковна когда–то получила эту квартиру как дар от пожарной части, где служил муж и куда однажды обычным сентябрьским утром ушел, бросив жене, что любит ее. Она даже не подошла, чтобы поцеловать его, была занята на кухне… А муж, Сашенька, так и не вернулся…
Его наградили… Посмертно… Вдове с двумя девчушками на руках дали эту огромную квартиру. Тогда Ульяне Макаровне она казалась слишком большой.
— Ну, куда нам такая? Да ее убирать весь день нужно, а на следующий начинать всё снова! — сетовала женщина, принимая родню на новоселье.
— Ничего, Улька! Подрастут девчонки, замуж повыходят. Разменяете или тут все жить останетесь, как в старые времена! — говорили мудрые старики.
Ульяна кивала, пожимала плечами и с грустью вспоминала, как муж иногда извинялся перед ней, что нет у них ни хорошего жилья, ни денег столько, чтобы ни в чем себе не отказывать… Теперь, вроде бы, всё это есть, только Саня уж этим не попользуется…
Елена и Даша росли дружно, Даша за старшей сестрой тянулась, слушалась, всегда таскалась за ней по школьным коридорам, а потом бежала, сломя голову, домой, догоняя уезжающий трамвай, в котором, показывая сестре язык, сидела Ленка.
— Мам! — жаловалась вечером Елена. — Дашка надоела мне. Ходит хвостом, нет от нее спасу! Мне перед подругами стыдно, ну что за детский сад! Скажи ты ей!
А Ульяна только строго осаживала старшую дочку.
— Ты что такое говоришь, Лена?! Как можно стыдиться того, что тебя сестра любит? Связь между вами такая, что топором не разрубишь! Даша – самый близкий человек для тебя, меня не станет, кто тебе родней будет? Как бы не было тяжело, что бы ни случилось, Даша — кровинка твоя родная! Не смей так с ней!
— Но мама! Она следит за мной, проходу не дает. Я, извините, с мальчиком не могу за ручку пройтись, Дашка сразу всё подсмотрит. А я не хочу! Это моя жизнь, пусть не лезет!
Ульяна Марковна, вздыхая, садилась рядом с дочерью, обнимала ее и тихо уговаривала не сердиться.
— Дашка ранимая, Лен, боится всего, ей нужна поддержка. Потерпи, повзрослеет, опомнится. Не гони ее, а мальчики… Если стыдно, что родная сестра увидит вас вместе, значит не тот это мальчик, значит, ищи того, за кого не стыдно будет!..
… Взрослели девочки, старела Ульяна. Она так и не встретила на своем пути мужчины, что был бы хоть на малую толику таким же хорошим, каким ей вспоминался Александр.
Однажды Лена попросила разрешения у матери привести в гости своего знакомого, Алешку Попова.
— Можно, он зайдет чайку попить? А то всё мы по кафешкам да забегаловкам… Хоть раз, как люди, посидим, а? Ну, и вы с Дашей приглядитесь.
— А что такое? — оживилась Ульяна, заулыбалась, отложив в сторону кроссворд.
— Замуж зовет, мама… А я и не знаю, соглашаться или нет.
Алексей тогда всем понравился – положительный, простой парень, учится, по вечерам работает, глупостей не делает…
Свадьбу сыграли через год. Когда встал вопрос, где жить молодым, Ульяна сразу же сделала шаг вперед.
— Конечно у нас, Лена! Какой вообще может быть разговор! Такая квартира огромная, все поместимся. Да и на работу тебе отсюда близко добираться!
Сказано – сделано. Переехали. Сначала Алексею было трудновато уживаться с Ленкиными родственницами. Дашиных взглядов он стеснялся, тещу уважал, но всегда чувствовал, как будто она что-то ждет от него, а он, простофиля, и не догадывается.
А Ульяна ждала процветания дочкиной семьи. Ей так хотелось, чтобы у Леночки всё было, тем более что Лена сама хотела очень многого…
— Мам, ну вот что такое? На море прошу его нас свозить, а он всё отнекивается. Денег нет и нет…Сказал бы просто, что не хочет… А то дразнит, потом очередное «потом» …
— А ты возьми дело в свои руки, девочка моя! Выбей путевки, поставь перед фактом. У него работа с вредным производством связана, так неужто не предлагают ему отдых?! Не верю!
И Лена начала действовать. Она позвонила начальству Алексея, выбила им «директорские» путевки на море. Муж был несколько удивлен тем, что директор сам, лично, сует ему в руки две бумажки на отдых, уговаривает взять.
— Петр Петрович! Так мы ж договорились, что это для Житниковых. Там ведь, вы знаете, супруга у него только после операции, пусть отдохнут, воздухом подышат!
— Нет, Алексей, сейчас важнее, чтобы ты воздухом подышал…
— Что вы имеете в виду?
Директор отмахнулся, потом стал перебирать бумаги на столе, намекая, что вообще-то очень занят.
— Иди, иди! — буркнул он…
А потом, примерно месяца через три, Алеша получил приказ о своем переводе на другую должность. По деньгам она–то, конечно, была лучше, но скучная, «бумажная», кабинетно–сидельная.
— Это что такое, Петр Петрович?! Да как же так? Я ж на заводе эксперимент начал, мы ж с ребятами…
— Начал ты, закончат другие. Доложат, расскажут, ты не волнуйся. Я приказ подписал, обсуждать тут нечего!
А потом, чуть позже, придя к Алеше, чтобы утвердить дополнительные бумаги по назначению, секретарь как будто мимоходом шепнула мужчине, что его жена оборвала уж телефонные провода. Требует теперь она рабочего автомобиля мужу…
Вот после всего этого и осталась Лена одна. Алеша тихо растворился в ночи, устав от инициативности молодой жены.
— Но ты же такой скромный, стеснительный, Лёша! — рыдала Елена. — Я хотела, как лучше! Так век можно было просидеть на мизерной зарплате просто потому, что ты не просишь другой!
— А меня всё устраивало! — огрызнулся Алеша. — Твои лишние тряпки и тарелки я оплачивать не собираюсь!
«Это он на сервиз намекает! – хмурясь, подумала Лена. — Да, он стоил дороговато, но зато какой красивый! Ничего Алеша не понимает!»
Понимает… Не понимает… А ушел. Через три месяца развелись…
— Вот и вся любовь! —протянула Даша, набирая в ладошку семечек из большой вазочки. — И что ты, Ленка, в его жизнь лезла? Не голая же, босая ходила… Эх…
Сестра обиженно замахнулась на Дашу, потом вскочила и ушла прочь, к себе в комнату, опять девичью, только вот теперь с двухместной кроватью… И куда ее девать? Продать что ли?..
Но продавать не пришлось. Замуж собралась Даша.
Ее Евгений был совсем другим, нежели Алеша.
Напористый, нагловатый, с тенью зазнайства. Он покровительственно оглядел квартиру, Ульяну – будущую тещу, Лену – почти свояченицу, что–то прикинул в уме и, разлив всем по рюмкам водку, предложил выпить за знакомство.
— Даш! Ты кого привела? — шипела вечером на кухне Лена.
— Не надо так, дочка. Даша любит его, просто мы еще не привыкли к этому человеку! — прошелестела Ульяна Марковна.
— Не привыкли?! Да он нас всех продаст, заграбастает нашу жилплощадь, пустит Дашу по миру, и нас заодно. Вы, что, не видите?
Возможно, Лена сгущала краски, но, как говорится, рыбак рыбака видит издалека. В Лене тоже появилось с недавних пор что–то такое бесовское, ищущее выгоду и готовое идти, задевая других локтями… Евгения она видела до последней косточки, и увиденное не радовало…
И опять была свадьба, и стали молодые жить с Леной и Ульяной Марковной. А чего ж не пожить, коль старшая сестра отдала ребятам огромную кровать вместе со своей комнатой, а сама переехала в Дашину комнатенку, расставила там цветочные горшки, развела оранжерею и сидела там по выходным, рассматривая свои саженцы…
Даша родила дочку. Все разом склонились над коляской, в которой, до поры до времени, спала Танюшка.
— А что кровать–то не купите? —удивлялась Ульяна. — Малышке там будет просторнее, не так душно!
— Брось, мама! Таня все равно не спит нигде, кроме как рядом со мной. Подрастет, купим нормальную кровать, а пока и коляска сойдет!
Но тогда не выдержала Лена и подарила сестре кровать для младенцев.
— Лена, зачем?! Мы вроде всё обсудили!
— А это я для племянницы! Сами спите как люди, а ребенка как скотинку держите, в стойле! Даша, подумай о ее спине!..
Таня кроватку полюбила, агукала и улыбалась, сидя и смотря на своих посетителей через решеточку стенки, но спать все равно приползала к Даше…
… Несколько раз Евгений порывался забрать семью и съехать на отдельную квартиру, но Ульяна и Лена отговаривали.
— Поэкономьте деньги! Неужели вам тут неудобно? Мама чаще всего у себя, а, если надо, с ребёнком посидит. Я постоянно на работе, тоже только по утрам видимся. Бросьте вы эту идею, живите здесь. Или, Женя, вас что-то не устраивает?
Евгений пожал плечами. Ему бы свою «хату», чтобы ходить по квартире, как хочешь, чтобы сам себе хозяин и король, чтобы кроме твоих с женой зубных щеток, шампуней, полотенец и Таниных игрушек не было ничего. НИЧЕГО. И НИКОГО. И чтобы на твои бутылки с пивом в холодильнике никто не цокал языком и не шептался за спиной, почему пришел с работы опять нетрезвый…
Даша как будто и была на его стороне, но от «своих» оторваться не могла.
— Надо пока тут пожить, Жень, — говорила она. — Мама с Танюшкой помогает, Лена с продуктами. Сам знаешь, как сейчас плохо с молочкой, с мясом. А у Лены связи, она в этой сфере крутится.
Елена давно работала в санинспекции, наладила связи с нужными людьми, а потому ее родня никогда не испытывала трудностей в вопросах еды…
Через год, когда Таня уже ходила в сад, а Даша вышла на работу, Женя спился. Как будто лопнуло в нем что–то, схлопнулось, оставив внутри пустоту, которую непременно нужно было чем-то залить от донышка до горлышка... Евгений-боец, привыкший всегда чего–то достигать, прорываясь через трудности, сник, осталась лишь его тень…
… — Ты зачем мне на работу звонила? — рычал он в тот вечер на Дашу. — Мало вы тут меня унижаете, так еще и туда добрались?! Начальнику ныла, что пью? А я буду! Буду! Буду! Уйдем, Дашка! Ну, пожалуйста, поехали! Что я тут? Дармоед как будто! Лена твоя сует творожки и сметанку, а ведь ворованное всё это! Мать твоя полотенца мне меняет, как будто в гостинице живу!.. Давай всё с нуля, всё…
— Женя, что ты такое говоришь, ты опять пьяный? Я никуда не звонила! И никуда не поеду! У Тани тут садик, тут моя мама и сестра, поддержка и забота. А с тобой что? Бутылки ходить сдавать? Если хочешь, уходи…
Даша схватила за руку удивленную Таню и ушла в гостиную. В коридоре она налетела на притаившуюся в полутьме Лену.
— Ты чего? — буркнула Даша. — Подслушиваешь?
— Да что ты! Просто сережку уронила, ищу… Даш, налить чай? Что он опять шумит?!
— Кто ему на работу звонил? Ты? — Даша велела дочери идти к бабушке, а сама задержалась в коридоре.
— Я. И мне не стыдно, Даша, что я забочусь о нем. О тебе. Я просила перевести его на какую-нибудь деятельную работу, чтобы ни минуты покоя, чтобы постоянно в движении. Гибнет парень, сам себя топит же! Но там начальник непробиваемый… Видимо, всё наизнанку вывернул… Дашуль… Ну, Даша, что уж теперь…
Сестры обнялись. За спиной раздался звук захлопывающейся двери. Евгений ушел, бросив на стол свои ключи…
… И вот теперь квартира живет своей, женской судьбой. Старушка Ульяна вяжет кофточки для всей семьи, Даша бегает на работу, Татьяна уже в девятом, скоро распределение по профильным классам; Елена пока в отпуске, гуляет по городу, читает прессу и библиотечные книги…
…— Девочки! Завтрак готов! — Елена Александровна в который раз кричит в распахнутую дверь коридора. — Таня! Ты опоздаешь на экзамены! Даша, — кивнула она вошедшей сестре, — я тебе сегодня кашу сварила. Хватит на бутербродах жить. Того гляди, язву заработаешь. Мама! Ну, мама, я сама всем чай налью, сядь, мама!
Шумно от Ленкиной суеты, звенят вилки, падают кристаллики сахара в дымящиеся чашки, радио бодрым голосом рассказывает гороскоп.
— Спасибо, тетя Лена, я побежала.
— Ни пуха! — кричат все хором.
Таня отвечает, как положено, хватает ветровку с вешалки и бегом на улицу. А там уже стоит Петя. Переминаясь с ноги на ногу, он держит два букета.
— О! Спасибо! — берет один Таня. — Красота!
— Как договаривались, ты даришь директору, я учителю, — пожимает паренёк плечами. — Что ты так долго? Ты всё выучила?
— Я проспала, потому что вчера зубрила до полночи. Петька, я так хочу в химико–биологический… Но классная намекнула, что туда уже набрали много народу «с улицы» …
— Не накручивай себя! Значит, откроют еще один класс! Для тебя…— помолчал и добавил, — и для меня…
— Ты ж не любишь биологию!
— Полюблю. Пошли, а то опоздаем!..
… — Леночка, я тоже побегу. Сегодня объявят, кого на должность зама назначат. Я так жду! Вроде как секретарь говорила, что в кандидатах я и Маша Сафронова. Ну, она из другого отдела, умная девочка, незамужняя, горит на работе, но неопытная, на мой взгляд… Хорошо бы меня…
— Даш, и зачем тебе эта суета? — Лена пожала плечами, собрав посуду со стола. — Дел будет много, а денег мало.
— Ну… Не знаю… Мам, а ты то думаешь? — Даша оглянулась на тихо сидящую на своем стуле маму.
— Я не знаю, Дашенька. Извини, голова не соображает. #опсы Я путевку в санаторий жду… Не звонят. Сегодня сама перезвоню им. Уж все сроки прошли!
— Зачем, мама! Великая честь у них клянчить эти путевки! Брось, я тебя свожу сама, осенью и свожу! — Елена трет губкой тарелки, то и дело поглядывая на мать.
— А я не хочу осенью, Леночка. Я хочу сейчас… В тот санаторий мы с Сашенькой ездили, с отцом вашим. Хочу посмотреть, как там всё теперь…
Лена покачала головой и принялась тереть до скрипа чашки. Вода лилась и лилась. Ушла на работу Даша, Ульяна Марковна тихо проследовала в свою комнату, прилегла отдохнуть. А Лена все намывала давно уже чистую посуду, закусив губу…
… Грянуло через три дня, вечером.
— Лена! Лена, иди сюда! — Даша, влетев в прихожую, кинула на пол пакет с продуктами, скинула туфли, сдернула с волос резинку, дав им свободно рассыпаться по плечам, откашлялась и направилась в комнату сестры. — Лена, нам нужно поговорить!
— Что стряслось? — Елена Александровна вышла из ванной, заворачивая вокруг головы полотенце.
— Я всё знаю. Это ведь ты! Ты звонила ко мне на работу, просила, чтобы должность зама отдали другой девчонке? Ты! Я знаю, начальник тебя узнал! Зачем, Лена? Какая гадость, Лена! Ты ведь мою жизнь сломала! Карьеру мою… Какое здоровье, какие дела дома?! Что ты там про меня наплела? Я что, по-твоему, так и должна сидеть на копеечной по важности должности просто потому, что должна быть дома, варить борщи? Ты в своем уме?
— Даша, не смей так разговаривать со мной! Я все же старше тебя!
— Девочки, – Ульяна Марковна вышла из своей комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь, чтобы звук телевизора не мешал разговаривать. — Девочки, я что–то не пойму, тут из собеса звонили, сказали, что я отказалась от путевки… Может, перепутали что? Я так ждала…
Даша взглянула на мать, потом на сестру. Та поджала губы.
— Ты… — процедила сквозь зубы Дарья.
— Маме там будет плохо! Я читала отзывы, там отвратительно кормят! Да мы ее свозим еще куда-нибудь! — быстро проговорила Лена.
В этот момент вернулась с распределения Татьяна. Глаза распухшие, видно, что плакала…
— Тань, ты чего? — бросилась к ней Даша.
— Не взяли, мама… — скривившись, прошептала Таня и уткнулась в материнское плечо заплаканным лицом.
— Почему?! Да у тебя баллов больше всех было! — опешила Дарья.
— Петю взяли, а меня нет… Мама! Ну зачем ты так, а? Ты же знаешь, как для меня это важно… Ты сама поддерживала меня, а потом так… В спину… Почему, мама? Я буду плохим врачом, да? Я не смогу?
— Ты что несёшь? — обомлела Даша. — Я–то тут при чем? Ты отличным врачом станешь! Уж кто-кто, а ты… С чего ты взяла, что я не верю в тебя?!
— Мама… Ты звонила в школу… Ты просила…
Даша резко выпрямилась и, обернувшись, уставилась на сестру.
— Врач – это неблагодарная, жестокая, испепеляющая профессия! — ответила Лена. — Девочке не нужно такого!
— Девочка сама решит, что ей нужно!!! Нет, я так больше не хочу! — Даша схватила дочь за руку. — Мы уезжаем, Таня, собирай вещи.
Женщина сняла с антресолей большой, «отпускной» чемодан, раскрыла его и стала кидать туда вещи.
— Мама, куда мы поедем? Мама! — Таня растерянно помогала упаковывать одежду.
— К отцу твоему поедем. Прав он был, а я не слушала. Сто раз прав! Поедем, там разберемся. Сами! Слышишь, Лена, сами мы разберемся! Без твоих медвежьих услуг!
— Даша, пожалей маму! — шипела Лена.
— А я жалею ее, Ленка! Тысячу раз жалею. Поэтому через неделю возьму отпуск и свожу ее туда, куда она хочет. И жить она будет так, как хочет. Я этого добьюсь! Я квартиру разменяю, я…
— Дашенька, это же за вашего папу квартиру давали… Не надо… Ну, не ругайтесь, девочки! — Ульяна Марковна, ссутулившись, стояла в дверях своей комнаты. — Да ну ее, путевку эту! Леночка хотела как лучше!
— А получилось, как всегда, мама! Ведь она тогда своему мужу на работу звонила! Моему тоже звонила, всем жизнь поломала! Самая умная? Так что ж не президент еще? Сидишь в своей санинспекции, тараканов гоняешь… Несолидно! Сапожник без сапог какой–то! Гадюка ты, Ленка! Как есть гадюка! До Тани добралась! Не смей! Не смей лезть!..
Даша сорвалась на визг, потом закашлялась.
— Да? — выпрямилась Лена. — Значит, как стряпню мою есть, как скидывать на меня все домашние дела, как с Таней нужно было заниматься, это я вам хорошая, да? Как продукты в дом таскать, чтобы вас всех прокормить, тоже хорошая? Деньги–то у вас есть, а купить хорошую еду не умеете. На меня все осело. Водопроводчики, электрики, врачи и лекарства, ремонт и отпуск – это я должна решать. А всё остальное – фу?! Фу, Лена. Не тронь, не твоё? Нет уж, дорогие мои! Будьте добры считаться с моим мнением, коль на шее сидите. Уезжаешь? Уезжай, давай! К алкоголику своему! Он же давно зовет, помогает с дочерью, да? Поезжай к нему. И ты, Таня, вперед! Я тут, правда, о собеседовании твоем договорилась в медучилище. Хотела вечером за ужином сказать, даже торт купила, но ты ж хочешь в школе учиться. Вперед.
А ты, мама? Что, с ними? Валяй. Тогда путевки я верну. Думала, лучшие выберу, тебе подарить хотела завтра. Но тебе надо ж именно от собеса!.. У меня никого нет, кроме вас. Мужа нет, детей тоже. На работе я пешка, как не прыгай, не замечают. И вам я плоха? А помнишь, Даша, как бегала за мной в детстве? А я от тебя, потому что с малявкой не хотела возиться, потому что у меня могла быть своя жизнь, а мама говорила, что ты ж, Дашенька, самый близкий мне человек, надо везде быть с тобой… Я была… Теперь в отставку? Да и ладно!
И ушла к себе, захлопнув дверь…
Даша, Таня и Ульяна Марковна растерянно переглянулись. Всё так запуталось, что голова шла кругом…
…Через три дня, счастливая и бодрая, Ульяна Марковна ехала в купе–люкс. В сумке – путевка в санаторий. В пакете рядом – пирожки в дорогу от Лены. А у окошка как будто сидит ее Саша, смотрит, улыбается, везет он свою молодую жену на отдых…
… Татьяна, дрожащая, торжественная, стоит перед комиссией. Медучилище готово ее принять, но нужно кое–то доучить…
— Елена Александровна ручалась за вас, но…
— Я доучу! Я буду стараться! — тихо отвечает Таня.
И комиссия ей верит…
…Даша едет к Евгению. Он живет далеко… Очень. Там бывает Полярная ночь, там носят унты и меховые варежки. Муж ждет ее. Он готов поговорить, а там уж… Развод они так и не оформили, так что второй свадьбы не будет…
… А Лена? Лена на своем месте. Она многое передумала, просила прощения, прощала сама. Она все так же ждёт к завтраку своих девочек. Потому что кроме них у нее никого нет. Если их не будет, то и зачем тогда вообще жить?
ЕЁ ТАМ НЕ БЫЛО
Осенью 2011 года я сильно запил. Не то, чтобы круглые сутки без продыху — но каждый раз, возвращаясь вечером домой с работы, я обязательно покупал бутылку водки, в одиночестве распивал её за ужином и погружался в сумеречное состояние разума до следующего утра. Утром, оторвав гудящую голову от подушки, я шёл на работу. Иногда опаздывал, но так, чтобы весь день прогулять — такого не было. Вы, конечно, можете меня осудить, но у меня на запой была уважительная причина: той осенью я потерял Карину.
К тому времени мы с Кариной встречались уже два года. Она была необыкновенной девушкой — таких обычно называют «не от мира сего». В свои двадцать шесть лет она по большому счёту оставалась ребёнком: очень наивная и доверчивая, плачет и смеётся над любой мелочью, удивляется всему, что происходит вокруг, и до ужаса рассеянная.
Даже её собственные родители чувствовали себя немножко неловко в её присутствии. Но эта инфантильность, наверное, и послужила той ниточкой, которой она накрепко привязала меня к себе: за тридцать пять лет я сожительствовал со многими женщинами и успел испытать на себе их коварство и сложность. Ну а с Кариной в любой ситуации всё было просто и светло. Она меня искренне любила, я тоже был от неё без ума — так и жили и, наверное, вскоре уже приняли бы решение расписаться, но той холодной осенью Карины не стало. Всему виной стала её собственная рассеянность — она о чём-то задумалась на ходу, как это часто с ней бывало, и стала переходить дорогу на красный свет. Меня с ней тогда не было — иначе я бы успел её остановить, как делал десятки раз до этого. Каждый раз, когда я строго говорил Карине, что ей следует быть осмотрительнее и не витать в облаках на улице, она виновато улыбалась и обещала исправиться.
Не исправилась. Водитель «Тойоты» не успел затормозить перед выскочившей на проезжую часть девушкой. Он же и вызвал «скорую».
Карину доставили в больницу — у неё была тяжёлая черепно-мозговая травма и перелом позвоночника в двух местах. Она прожила ещё три дня. На второй день она приходила в сознание, и мы даже поговорили. Я говорил ей, что она поправится, и Карина верила. Она очень переживала, что доставила мне столько неприятных моментов, и просила меня не злиться на водителя «Тойоты» — мол, сама виновата, что совсем ничего не замечала, сойдя с тротуара. Потом было новое кровоизлияние в мозгу, Карина впала в кому и умерла.
Я сдержал данное ей слово и не стал срывать злость на водителя «Тойоты», тем более что было совершенно очевидно, что он не виноват в ДТП — ехал строго по своей полосе на разрешённой скорости, держась сигнала светофора. Его звали Егор; в больнице он подходил ко мне и слезно просил прощения. Я, хоть и чувствовал тогда внутри себя глыбу камня вместо сердца, сдержанно сказал, что Карина не держит на него зла и чтобы он забыл обо всём и жил дальше.
Шли недели и месяцы. Я пил, пил и пил, непонятно как умудряясь балансировать на грани. И вот в начале ноября мне позвонил Егор (когда мы встречались в первый раз, он выпросил мой номер телефона «на всякий случай» — должно быть, в случае проблем на допросе хотел, чтобы я повторил слова Карины о том, что она виновата сама).
Запинаясь, он спросил, могу ли я с ним встретиться на днях. Я довольно грубо ответил, что нет — но Егор настаивал, утверждая, что ему нужна помощь именно от меня. Как бы мне ни хотелось послать его к чёрту, я заметил в его голосе искреннюю тревогу и согласился встретиться вечером следующего дня в забегаловке в центре города.
Егор пришёл один. Выглядел он не очень хорошо — видно было, что человек не высыпается по ночам. Мы сели за столик, заказали еду. Он долго мямлил, ходил вокруг да около, но когда я прямо потребовал объяснить, в чём дело, то признался, что в его квартире в последнее время происходит что-то очень странное, и он думает, что это связано с Кариной.
Оказывается, две недели назад Егор по ночам начал слышать чьи-то шаги в коридоре своей квартиры. Сначала, выходя из спальни, он ничего не видел, но через несколько дней стал замечать чью-то тень, которая скользила по стене. Тень напоминала женскую фигуру. Егор, конечно, перепугался до смерти, но и не думал это связывать с предыдущими событиями своей жизни, пока не стал слышать крики — точнее, один и тот же крик, который повторялся каждую ночь. Егор узнал этот крик — так кричала Карина в тот роковой день. Он ни с чем бы не перепутал этот крик.
— Она желает мне зла, — обречённо сказал Егор мне. — С каждым разом она подбирается всё ближе и ближе к моей комнате. Я пробовал ночевать у друзей, но их у меня всего пара-тройка, так что приходится всё равно возвращаться. Да и куда я денусь? Это у меня единственная квартира, а родственники вообще на другом конце страны, в Благовещенске…
Он хотел, чтобы я провёл ночь в его квартире. Чтобы я тоже увидел тень Карины и как-то её успокоил — объяснил ей, что Егор не виноват.
Честно говоря, в первую минуту я был натурально взбешен. Карина в жизни никому зла не сделала, а перед смертью так и вовсе сказала, что не винит Егора, так какого чёрта он смеет оклеветать её, да ещё таким образом? Но парень выглядел действительно напуганным, и я подумал, что он, может быть, двинулся крышей на почве комплекса вины. В ответ на мой совет о том, что, возможно, стоит обратиться к психиатру, Егор замотал головой и всё повторял, что это происходит на самом деле.
— Ты единственный, кто может мне сейчас помочь, кто сможет уговорить её уйти, — умолял он. — Думаешь, я бы посмел позвонить тебе после случившегося, если бы не был в полном отчаянии?
Конечно, я мог просто встать и уйти прочь от этого безумца. Но я согласился. Анализируя свой поступок задним числом, я думаю, что дело было даже не в том, что я хотел помочь Егору — просто во мне вспыхнула какая-то безумная надежда поговорить с Кариной в последний раз. Сказать ей те слова, которые я не успел произнести у койки. Это был полный бред, потому что до этого момента я в жизни не верил ни во что сверхъестественное. Но моя любовь к этой девушке не угасла, и я был готов цепляться за соломинку.
В общем, так я оказался в доме Егора. Жил он в спальном районе в двухкомнатной квартире на третьем этаже пятиэтажки. Обстановка внутри квартиры была спартанской. Я пришёл поздно вечером и с хозяином особо не чаёвничал, сразу попросился лечь. Егор устроил мне постель на своей кровати, а сам переместился на пол, на разложенные матрасы. Я разделся и лёг спать. Сначала сон не шёл, в голову лезли ненужные мысли и нелепые ожидания, но потом долгий рабочий день дал о себе знать, и я всё-таки заснул.
Проснулся оттого, что Егор тряс меня за плечо. Свет в спальне был зажжён, и я увидел, что он весь вспотел.
— Она здесь… — прошептал он почти только одними губами.
Я присел на кровати. Кто-то отчётливо ступал по линолеуму в коротком коридоре между двумя комнатами. Я прислушался, и меня пробрал холодок. Кто бы там ни был, шаги ничем не напоминали летящую поступь Карины.
Бледный Егор стоял возле кровати и выжидательно смотрел на меня. Он ждал, что я выйду и стану говорить с призраком. Ещё не вполне отойдя ото сна, я сделал пару шагов к двери комнаты, как вдруг раздался громкий вопль в коридоре. И вот это уже точно был голос Карины — я в этом стопроцентно уверен. В крике было столько боли и ужаса, что я, не помня себя, ринулся вперёд, чтобы спасти её, совершенно забыв, что Карины нет в живых несколько месяцев. Распахнув дверь чуть ли не пинком, я выскочил в коридор. Здесь было темно, но в смутном отсвете лампы в спальне я увидел, что возле косяка двери застыла серая тень. Когда я выбежал, она всколыхнулась, развернулась и стала скользить прочь, в сторону кухни. А я на мгновение замер на месте.
Это действительно была она. Силуэт той, которую я любил два счастливых года — и не разлюбил до сих пор. Походка, волосы, плечи, рост — всё совпадало. Это была Карина!
Дальше всё помню обрывочно. Я кинулся бежать вслед за тенью, словно, догнав её, мог что-то сделать. Тень ускорилась, но и я не отставал. Эта погоня длилась чуть ли не до прихожей. Там мне удалось почти поравняться с тень на стене. И тут случилось то, при воспоминании о чём меня до сих пор бросает в дрожь. Тень остановилась, её формы расплылись, перестали напоминать человеческие. Одновременно меня дохнуло холодом, пробирающим до мозга костей. Это был не просто холодный воздух, а дыхание самого зла, от которого перехватывало дыхание и мутило разум. Я думаю, что если бы тогда сдуру сделал ещё один шаг ближе к тени, то умер бы на месте.
Тень мелькнула по стене, направляясь в сторону прихожей, и исчезла. Я так и стоял на месте, пока Егор, нашедший в себе смелость выйти из комнаты, не потряс меня за плечо. Я очнулся. Не обращая внимания на расспросы парня, получилось ли у меня поговорить с призраком, я зашёл в спальню, быстро оделся, сухо попрощался и ушёл из этого места. Больше я туда не возвращался.
Егора нашли мёртвым в спальне через десять дней. У него ночью остановилось сердце. Я знаю это, потому что моя служба позволяет оперативно узнавать такие вещи. Я не удивился его смерти. Та сущность, что пряталась в тени на стене, рано или поздно добилась бы своего.
Я вспоминаю о той жуткой ночи каждый раз, когда читаю страшные истории о людях, чьи призраки начинают терроризировать своих родственников, не давая им жить, хотя при жизни они были добрейшими людьми.
Я отказываюсь верить, что в той квартире была моя Карина. Она была чистой и доброй девушкой. Я не знаю, что происходит с людьми после того, как они уходят от нас на ту сторону, но такие жуткие метаморфозы невозможны. Это была не Карина; если бы в той твари на стене сохранилась хоть малейшая частичка моей любимой, я это почувствовал бы. Хоть как-нибудь, но почувствовал бы. Да, я слышал её голос в крике, я видел её силуэт — но всё это было украдено чужой злой тварью и было фальшивкой.
Настоящая Карина сейчас на небесах.
А там её не было.
Утро субботы.
Людмила отключила все будильники и телефоны. Молодая женщина решила выспаться хорошенько, ведь позади была очень тяжелая неделя, за которую много чего произошло в ее жизни.
У женщины наступила черная полоса в жизни. Говорят, что в след за черной, обязательно наступает белая... Но здесь была только черная и черная...
Во вторник Людмилу сократили с работы. Она несколько лет отдала на благо фирмы. И тут, как гром среди ясного неба:
" Простите. Штат фирмы сокращается вдвое. Мы не продлим с вами контракт" .
Женщине показалось, что это дурной сон. Она проснется и все станет на свои места.
Внезапный крик ворона, вывел ее из оцепенения. Птица орала так пронзительно и громко, что хотелось закрыть уши. Непроизвольно посмотрев в окно, женщина увидела его... Ворон сидел на ветке и смотрел ей прямо в глаза.
"Чертовщина какая-то!" - прошептала Людмила, выбежав из кабинета. В тот же вечер, к женщине пришел Костя. Они встречались уже несколько лет, и собирались пожениться.
- Здесь такое дело... Не буду ходить вокруг да около, я скоро женюсь. Прости. Так получилось.
И вновь раздался этот пронзительный крик. Люда содрогнулась и посмотрела в окно. Ворон сидел напротив, и пристально смотрел на нее. "Да что тебе нужно от меня?" - в истерике закричала она.
- С тобой все в порядке? - испугано спросил Костя.
- Да! Проваливай отсюда! - женщина указала на дверь бывшему жениху.
В один момент, она лишилась работы и любимого человека. "Спать! Мне необходимо отдохнуть. Потом все остальное". Выспаться женщине не удалось. Ее вновь разбудил крик ворона. "Кар-кар" - разносилось на всю округу.
Посмотрев в окно, она снова увидела эту противную птицу. Складывалось впечатление, что ворон никуда не улетал, а так и просидел на ветке всю ночь. "Что тебе нужно? Ты меня достал!" - крикнула она. Ворон не обращал внимания на ее крики, и продолжал будоражить всю округу. На часах было 6 утра. Выспаться так и не удалось...
Через пару часов позвонила мать:
- Как ты дочь? Не звонила давно.
- Все очень плохо! - Людмила разревелась и как в детстве, все рассказала матери. О вороне, также не забыла упомянуть.
- Это он тебя в дорогу зовет! Ты нужна где-то...
- Мам, что за бред? Какая дорога? Кому нужна? Меня все вычеркнули из своей жизни!
- Милочка, приезжай ко мне. Завтра Рождество. Отпразднуем по семейному!
- Только вам с отцом настроение испорчу. Мне нужно побыть одной.
Женщина положила трубку и пошла на кухню, заварить себе кофе. Только она вошла, как тут же раздалось карканье. "Он точно решил меня с ума свести" - подумала она.
Ближе к обеду, позвонила давняя, школьная подруга:
- Людочка, наконец застала тебя дома. Мобильного твоего нет у меня.
- Привет, Надюша! Сто лет не виделись!
- Вот! Именно по этому поводу и звоню. Бросай все, и дуй ко мне на дачу! Мы решили собраться у меня, всей нашей компанией. Будет Юля, Вера, Юрка...
- В принципе, мне нечего бросать. Это меня все бросили... Ладно, давай адрес!
Люда ехала строго по навигатору. До цели ещё 15 километров. Поначалу машина шла хорошо, но на полпути двигатель заглох и автомобиль остановился.
Люда схватила мобильный телефон, но связи в лесу не было... " Вот попала! Дернуло меня ехать на машине!" - в отчаянии произнесла женщина. " Кар-каррр!" - раздалось у нее над головой.
" О боже! И ты здесь? Что тебе нужно?" - обратилась она к ворону. Тот напыжился, и молча наблюдал за ней. Тем временем, начинало темнеть. В отчаянии, женщина стала сигналить, в надежде, что ее кто-нибудь услышит.
"Что же делать? Пешком идти? Но я не знаю дорогу!"
Внезапно, в окно кто-то постучал. От неожиданности, женщина подпрыгнула. Она увидела мужчину лет сорока, в тулупе и с ружьем.
- Вы кто? - испугалась она.
- Семен. Местный егерь. Вам помощь нужна? Я правильно понял?
- Да! Я застряла. Может, подтолкнете меня? - в надежде спросила она.
- Мадам, вы в своем уме? Здесь трактор нужно вызывать. По-другому ваш автомобиль не вытащишь.
- Так вызывайте! В чем проблема?
- В том, что скоро ночь. По темноте никто не приедет сюда. Пойдемте ко мне. С утра вызовем подмогу.
Ей ничего не оставалось, как последовать за егерем. Она обратила внимание на своего ворона. Тот безмолвно следовал за ними. " Хоть орать прекратил. Может охрип?" - усмехнулась она.
Вскоре они пришла в дом лесника. В печке тихо трещал огонь, в комнате было очень тепло и уютно. Семен соорудил нехитрый ужин, заварил чая с травами.
- Давайте поужинаем. Потом отдохнете, а завтра утром съезжу за подмогой. Попробуем вытащить вашу "ласточку" из снежного плена, - произнес мужчина.
- Что с погодой произошло, не пойму? Откуда взялась такая вьюга?
- Как откуда? Сегодня же ночь перед Рождеством! Вы знаете нашу местную легенду о этом дне?
- Нет конечно. Откуда? - сдвинула плечами женщина.
- Рассказать вам? Очень интересно!
- Рассказывайте... Все равно делать нечего.
Мужчина принялся рассказывать очень красивую то ли легенду, то ли сказку. Женщина зачарованно слушала его не перебивая. Главным героем в этой сказке стал черный ворон. Он занимался добрым делом: искал людей с одинокими сердцами и способствовал их встрече...
На самом интересном месте, женщина уснула прямо в кресле. Семен заботливо укрыл ее мягким пледом и вышел на улицу.
" Сидишь?" - обратился к ворону. "Благодарю, именно о такой женщине я мечтал!"
"Каррр" - ответил ворон, и скрылся из вида.
Утром, пока Людмила спала, Семен вызвал подмогу и вытащил ее автомобиль.
- Принимайте работу! - улыбнулся мужчина. - Сейчас позавтракаем, и я проведу вас к месту назначения. Поедите за мной!
- Спасибо! Семен, я вчера уснула, так и не узнала окончания легенды...- произнесла женщина.
Ей очень не хотелось покидать этот уютный дом.
- Вы можете погостить у меня, я обязательно расскажу вам конец. Тем более, сегодня Рождественская ночь!
- Уговорили! Не оставлять же вас одного! - улыбнулась Людмила.
"Кар - карррр" - ворон покрутил над ними, и улетел. Он был доволен своей работой. Сегодня ему снова удалось соединить два одиноких сердца...