История любви ( опусы и рассказы

- Слушай Миш, а может такси вызвать? Куда ты такой, за руль? - Да вы чего пацаны, тут ехать-то два квартала, ментов сроду здесь нет, да и что много выпил что ли? - Ну смотри, как знаешь… Доедешь позвони. - Хорошо, звякну. Ладно, помчался я, Наташка звонила, говорит они с Никитой уже дома скоро будут. Через две минуты Михаил уже сидел за рулем своей машины. «Во пацаны, придумали блин, такси. Тут ехать нет ничего, да и что я дурак нестись что ли? Выпил, веди себя прилично, не газуй!» Он улыбнулся своим мыслям и вставил ключ в зажигание. «Что-то холодает». Вскоре печка и магнитола работали уже на всю мощь. На улице было темно, кое-где горели уличные фонари. Не торопясь, Миша выехал из двора своих друзей и направился в сторону своего дома. Ехал Миша на самом деле медленно, аккуратно, уступая дорогу лихачам-любителям, да и не только им. По радио звучала какая-то красивая спокойная песня на английском языке. В салоне стало уже тепло, Миша зевнул «Что-то сон срубает, надо поскорее домой». На повороте в свой двор, он остановился, и стал искать место для парковки. «О, отлично, моё место свободно!» Но в это же мгновение, Миша заметил, что с другой стороны, ему навстречу, двигается автомобиль, его не любимого соседа. И движется он целенаправленно на его, Мишино, свободное место. «Ну уж козёл, хрен тебе сегодня! Привык блин на моём месте пастись, посмотрим, кто первый!» И с этими словами Михаил газанул так, что весь двор услышал рёв его мотора. На приличной скорости, колесо машины наскочило на бордюр, машина подпрыгнула и выскочила на газон, но это не остановило водителя, у него даже не было времени посмотреть в зеркала, его цель – свободное место на парковке. Съезжая с газона, Миша включил заднюю скорость, времени осторожничать, не было… Магнитола, вторила его настроению, выдавая энергичную, забойную музыку. Колонки работали на полную мощь. «Нет, не успеешь, моё место, моё! Слышишь?» Двигаясь на задней скорости, Миша машинально посмотрел в зеркало заднего вида. Он успел заметить две тени… А после, удар… Что-то стукнуло по его багажнику и задние колеса почувствовали препятствие. Михаил быстро нажал на тормоз. «Боже мой! Не может быть…» Не чувствуя ног мужчина вышел из машины. То, что он увидел, фактически остановило его сердце. - Наташа! Наташка.. Рядом с автомобилем лежала его жена. Она не дышала… - Вставай! Вставай! Ну, что ты? Вставай! Наташ вставай! Михаил пытался привести жену в чувства, делал искусственное дыхание, со всей силой тряс её… Но всё было бесполезно. Кто-то незнакомый сказал ему, что вызвали скорую помощь. Вокруг машины, собралось много людей. Миша сидел на земле прижимая к себе безжизненное тело жены. «А где Никита?» Вдруг резкой болью отдалось в его голове. «Где сын?» И в этот момент, он услышал тихий стон, который раздавался из под машины. Чужой женский голос прокричал – Смотрите, здесь ребенок! Он жив! Скорее! В голове Михаила всё плыло. Полиция, чужие лица, соседи, врачи… - Мужчина! Мужчина! Вы меня слышите? Вы папа мальчика? Я еще раз спрашиваю, Вы папа? Словно из тьмы перед ним появилось лицо женщины, это была врач. - Мужчина, Вы меня слышите? - Да, да, я Вас слышу. - Так это Вы отец мальчика? - Да, я его отец. - Мы забираем его, ему срочно нужна операция. Вы едите? - А Наташа? Как же она? - Это Ваша жена? Её уже не спасти, крепитесь. Опять всё в тумане, дорога, врачи, Никита с маской на лице, больница, коридор, лица, одни чужие лица… Всё это время Михаил держал в своих ладонях детскую ручонку. Как будто он боялся, что сын уйдёт, оставит его, его - нерадивого папашу… - Нет, Вам дальше нельзя! Ждите здесь! - Он мой сын! Я с ним! - Вам же сказали, ждите здесь! Мужчина! Отпустите руку мальчика, Вы мешаете нам! Дверь перед ним громко захлопнулась. Так громко, что вздрогнуло всё тело. - Спасите его! Спасите, я прошу Вас! «Что же я натворил? Господи за что?» Михаил с громким стоном рухнул в кресло. Голова ничего не соображала, он не мог поверить в то, что произошло. Наташа, её лицо было перед его глазами. «Прости меня! Что же я натворил-то Наташ? Что я натворил? Никиту, сына увезли на операцию. Что мне делать?» Сердце сжималось в груди, давили слёзы, и громкий стук в висках, такой сильный, что больше ничего не было слышно… Эти минуты, эти часы ожидания, они сводили с ума, останавливали сердце, эти белые халаты… Все, кажется все кто проходил мимо, своим видом говорили ему «Ты убийца! Ты убил свою жену и сына! Ты убийца!» И вот долгожданная минута, открылась дверь, вышел врач… Лицо врача было мрачным, он что-то начал говорить. Но в эту минуту у Михаила громко зазвонил телефон, так громко, что кроме этой мелодии, ничего не было слышно. Врач продолжал, что-то говорить, а телефон всё звонил и звонил. Миша пытался его отключить, но это ему не удавалось. Вскоре мелодия телефона заполнила всё пространство, ничего кроме этого звука… «Это же мелодия Наташи! Кто-то звонит с её телефона!» - Алло! - Миш, ты где? Мы ключи забыли. Стоим тут тебя ждем в подъезде. Хорошо, хоть сосед дверь подъездную открыл, иначе вообще замёрзли бы. - Наташ это ты?... Ты жива? - Ты чего там, перебрали что ли? Жену уже не узнаёшь? А ну быстро домой! Только сейчас Михаил заметил, что сидит за рулём своей машины. Посмотрел в окно. Он во дворе своих друзей, рядом с их подъездом. Мужчина не сразу смог сообразить и поверить, в то что это реальность, что все эти кошмары были сном… «Господи спасибо тебе!» во весь голос он прокричал эти слова «Спасибо тебе Господи!» Такой радости он не испытывал, наверное с самого детства, настоящая, радостная радость! Рука машинально потянулась к зажиганию… «Ну уж нет! Такси, значит такси!» Миша вышел из машины и с огромной улыбкой на лице, направился в сторону дороги, пешком. Автор: Анжела Давидович

Угадайте место ,год и людей на фото.

Когда Аксинья выходила замуж молоденькой девчонкой за Прохора по большой любви, даже и не подозревала о своей дальнейшей жизни в богатом доме. Хоть она и знала, что отец Прохора из зажиточных и нравом крутой, слышала от своих родителей, которые жили в бедности. Мать плакала: - Эх, дочка, доля наша женская такая. Я бы на твоем месте не пошла в невестки к Игнату. Ведь он зверь по натуре, никому ничего не прощает и спуску не дает. Как ты там в его доме жить-то будешь. Заладила – люблю, да люблю Прохора. А вдруг Прохор за тебя не заступится, вдруг не пойдет поперек отца. - Мама, ну что ты такое говоришь, Прохор мне обещал, что не даст меня никому в обиду. Значит и отцу тоже. Знаю я дядю Игната, злющий он, не раз видела его еще когда мы детьми бегали возле его дома, а он выскакивал и прогонял нас: «чтобы крику вашего не слышно было в моем доме». А мы убегали и правда боялись его. Прохор женился на Аксинье по любви. Как только не отговаривал его отец, что только не говорил он об этой девушке, даже размахивал вожжами перед носом сына, но все было бесполезно. Игнат пообещал сыну: - Если твоя нищенка придется мне не ко двору, тогда держитесь оба. Выгоню и ноги её больше не будет в моем доме. Здесь я хозяин! Прохор знал и боялся своего отца. Но и себя он тоже знал, ведь он полюбил Аксинью, значит это на всю жизнь и никто ему не нужен кроме неё, хоть отец и пытался его сосватать за богатую из соседнего села. Настоял на своем сын и зарекся отправлять сватов в другой дом. Анна - мать Прохора всю жизнь была робкой и скромной женщиной, никогда не повышала голос, слушалась мужа своего, но потихоньку гнула свое. - Сынок, - тихо говорила она своему младшему сыну, - не откладывай в долгий ящик строительство своего дома. Не даст отец вам житья здесь. Ты его знаешь, ко всему найдет причину привязаться, все ему не так. Меня он взял из зажиточного дома с большим приданным, а все равно всю жизнь в рот мне заглядывает, как бы лишнего не съела. А твоя жена Аксинья из бедной семьи, жаль мне её очень, добрая она, хорошей женой тебе будет… У Прохора есть еще два брата старших, властные и требовательные, как отец, живут давно своими семьями отдельно, приезжают с женами своими богатыми, да не далекими умом. Над Аксиньей потешаются, называют её нищенкой. К выбору брата отнеслись с насмешкой, а с Аксиньей даже и не разговаривают. Конечно по обычаю младший сын должен со своей семьей жить в доме отца. Но как жить с таким отцом? Прохор характером удался в мать, такой же покладистый и добрый, спокойный и рассудительный. Он прислушивается к советам матери, знает, она плохого не посоветует. Вот поэтому и работает Прохор в лесу, зарабатывает лес на строительство дома. Уставший с мозолями на руках и плечах от бревен приезжал он домой счастливый к своей любимой жене. Аксинья при виде мужа светилась, как ясно солнышко, а свекор из-под насупленных бровей смотрел на их любовь. - Объятиями сыт не будешь, отец-то всегда сына накормит, мы не ходим с протянутой рукой, как сваты, у нас хлеб из белой муки. Вот построишь свой дом, уйдешь из дома, тогда и не раз меня вспомнишь, не раз пожалеешь сынок, - ворчал недовольный отец. Но Прохор только улыбался, не вступал в спор с отцом, знал, что бесполезно, начнет упрекать, злиться. Аксинья тоже видела, что Анна никогда не вступала в спор с мужем, он злится, шипит, она всегда слушает. А потом потихоньку выскажет свое. Игнат злился на жену: - Ишь ты, все равно свое гнет. Ты как тучка в сенокос. Вроде и безобидная, ни грома, ни молнии, но сено раз и намочит. Так и ты вроде не приказываешь и не требуешь, а тебя слушаются. Как обычно сидя за столом, Аксинье от взгляда свекра не лез кусок в горло, так и смотрел в рот. А если она пыталась встать и уйти, он строго на неё смотрел и стукнув с силой ложкой об стол, говорил: - Сиди, еще старшие не вышли из-за стола, без моего слова не выйдешь. Сиди и жди пока старшие наедятся. Порядок в доме ты должна соблюдать, пока мы с матерью не потрапезничаем. А потом за работу. Свекровь смотрела на невестку ласково и тихо говорила: - Сиди дочка, сиди, успеешь еще наработаться. Аксинья смотрела с благодарностью на Анну и ждала, когда же свекор положит ложку на стол, потом перекрестится и вытрет свой жирный рот полотенцем. Аксинья из бедной семьи и свекор каждый раз норовил подчеркнуть это, упрекал, что кормит и поит невестку, а родители её лодыри, так и живут всю жизнь в нищете. - Взял Прохор голь перекатную, а я теперь корми её, - выговаривал он жене А мать наоборот сыну внушала: - Вам поскорей нужно отделиться, жаль мне Аксиньюшку. Да и тебе лучше уж хлеб с солью, но свой, чем каравай, да его. - Да, скоро уж привезу лес, а сруб сложить недолго. Игнат тоже понимал, что Прохор со своей женой уйдут из его дома, где всего полно, закрома ломятся от муки и сало соленое ящиками стоит, и мяса-солонины бочки. - Задумал свой дом строить Прохор, а кто в этом доме жить будет? Мы стареем, кто за нами будет смотреть в старости, хозяйство держать в крепких руках и приумножать его. Будет там жить со совей нищенкой, уйдет от такого богатства. А что люди скажут, что я выгнал сына младшего из дома? – выговаривал он жене. Анна молча слушала, а потом свое вставила: - Вот ты же хозяин в своем доме, и сын будет хозяином в своем. А Прохор с Аксиньей не батраки, ты с утра всех понукаешь, заставляешь жить по-твоему желанию. А они молодые и жить хотят по-своему. - Во всем виновата ты. Тихо шепчешься со своей невесткой по углам, нет чтобы держать её в строгости, - злобно шипел муж на Анну, а та молчала. Анна видела любовь сына к Аксинье, и её тоже. Вспоминала свою молодость и прожитую жизнь с мужем-злыднем и жадюгой. Не могла вспомнить, чтобы он с ней в чем-то посоветовался или с добром поговорил с открытой душой, все время словно камень за пазухой держал. Он и любить-то не умел никого, только себя. Когда приезжали старшие сыновья в гости, Игнат был счастлив, на него похожи сыновья, гордился ими, не то что Прохор, уродился в мать. Сыновья все высокие и статные, правда жены у них не красавицы и в подметки по красоте не годятся Аксинье. Та поистине красавица и никогда не перечит свекру, не то что эти «галдят почем свет стоит», так в душе думал Игнат. Старшие невестки унижали Аксинью, но если Прохор был дома, вмиг заступался за жену так, что те затихали. А отец думал: - Ишь ты, будто орел взлетел, заступается за свою Аксинью. Дом Прохор заканчивал строить, уже крышу крыли, через пару недель можно переезжать. Аксинья ждет не дождется. Она уже носит под сердцем его ребенка, он еще больше жалеет и любит её. Как-то Игнат ушел из дома на целый день, старшему сыну помогать крышу на бане перекрыть. Анна задумала помочь сыну с невесткой, пока нет мужа дома. Стала собирать отрезы, полотенца, посуду, достала новую шаль из сундука. Потом сказала Аксинье: - Давай-ка пока нет Игната, помаленьку соберем вам провизию и унесем в новый дом. Набралось много, решили в помощь позвать Прохора. Но он, увидев, что мать тайком от отца собрала все, вдруг сказал: - Нет, я не согласен. Не буду я у отца воровать тайком и прятать им нажитое. Не возьму я ничего без согласия отца, грех это. Земля у нас есть, коня своего заберу, руки у нас на месте, обживемся, обрастем, пока у нас не куча детей. Не буду я в этом деле участвовать, не нужно мне все это. Аксинья поддержала мужа, она тоже понимала, а вдруг до свекра дойдет, тогда что будет? Анна посмотрела на сына и на невестку, сказала: - Ну ладно, и то правда, что это мы по-воровски, Бог даст вам все. А так еще неизвестно… Что это я вас удумала к ворам причислять, - и начали по местам все растаскивать. Наконец настал тот день, когда нужно было переезжать в новый дом. Аксинья от радости и счастья сияла, Прохор смотрел на неё и улыбался. Не улыбалась Анна, она понимала, что останется вдвоем с Игнатом, ни радости, ни ласкового слова. Она понимала, что это её судьба, а невестка здесь ни причем, почему она должна, как батрачка на свекра работать, спину гнуть. А тому все неладно, все недоволен. Успокаивало её то, что сын с невесткой будет жить совсем неподалеку, всегда в гости придут и помогут. А уж когда они постареют, тогда и посмотрят, кто из сыновей их приютит. С утра начались сборы, Анна дала сыну в руки икону, невестка взяла кота и петуха. Анна что-то из вещей. Игнату было тяжело смотреть на все это. Думал, но вида не подавал, тоже шел кое-что нес из вещей: - Прохор дом построил в два раза меньше, чем мой. Ведь и здесь хватило бы всем места, так нет, оба бегут вприпрыжку из родительского дома. Да и Аксинья не объела бы, ведь ест-то, как мышка. А я её обговаривал, а она вон какая улыбчивая, да красивая, да и зла на меня видимо не держит. Идет рядышком с мужем счастливая. Анна-то умнее меня в этом деле, ишь как Аксинья с ней щебечет, любит её, уважает. Анна, как наседка возле них, обогрела и накормила. Вот теперь Игнат поживи ты один без сына и нищенки. Игнат понимал, что вернется в пустой дом, ведь рядом с сыном и снохой веселей было. А с женой вдвоем жить будут, и он будет себя чувствовать одиноким стариком. Потому что Анна-то и не очень с ним разговаривает, все больше молчит, он сам так приучил жену. Аксинья войдя в дом улыбнулась счастливо: - Ну вот Проша наши хоромы, хорошо-то как, - прижимаясь к мужу говорила она, а он тоже улыбался счастливо. Кот походил по дому и облюбовал себе место, петух закукарекал, поклевав зерно, Анна весело сказала: - Ну вот все будет хорошо, все, как и полагается по обычаю с новосельем вас, дети мои. Игнат обошел дом - большие сени, печка правильно поставлена и сложена, большая комната, спальня с окном, высокие потолки, пол доска к доске, пазы между бревнами крепко заделаны паклей, тепло будет. Крякнул Игнат от удовольствия, что Прохор не подвел, оказался хозяйственным. Усадьба большая, баню поставит сын и сарай для скота построит. Посмотрел на жену и сказал: - Хороший дом, ну пошли домой Анна, пусть молодые новый дом обживают. А ты там свои сундуки потряси, да поделись добром с Аксиньей, негоже нашей невестке-красавице быть хуже других. А я подводу соберу, кое-что из провизии, привезу им. Пусть живут не хуже других, я этого не позволю. Анна ушам своим не верила, а сама радовалась: - Ну это мы с Аксиньей победили Игната, наверное стыд и совесть в нем проснулись. Да еще страх, ведь боится Игнат остаться в одиночестве под старость. От старших-то сыновей мало чего дождешься. Автор: Акварель жизни

Чугуновы. - Люська, что ж ты за мужиком своим не смотришь, а? Я его с полчаса назад опять у Зинки видала, - с ехидной усмешкой крикнула из своего двора Евдокия, соседка Люси Чугуновой. Люся до боли сжала зубы, медленно выдохнула и с вызовом посмотрела прямо на Дуню: - А тебе завидно, что мой запросто справляется с двумя? Твой-то от пьянки уж, небось, забыл и как юбка у бабы задирается? - Тьфу на тебя, - сплюнула в сторону Люси соседка, отвернулась и со злостью замахала граблями, собирая опавшие листья в большую кучу. А Люся, важно покачивая крутыми бёдрами пошла дальше по улице. Все в их селе думали, что она спокойно мирится с тем, что её Ефим чуть не в открытую живёт на две семьи. Никто никогда не слышал от неё жалоб или ругательств в сторону мужа, не видел её слёз, не был свидетелем их скандалов. Но никто из односельчан и не догадывался, какую боль носила в своей душе Людмила, не знал, сколько раз она по ночам до крови прокусывала свои руки, чтобы не взвыть, не закричать до срыва голоса. Поженились Люся и Ефим в 1930 году. Парень, едва вернувшись со службы в Армии, сразу приметил красивую девушку с толстой русой косой и два года за ней ухаживал, отваживая от неё всех ухажёров, кого строгим взглядом и предупреждением, кого и кулаками. А едва Люсе исполнилось восемнадцать, он прислал сватов. Люся очень любила своего мужа, знала, что и он её любит. Но спустя пять лет после свадьбы, видимо, любит уже не так сильно, как в первый год их жизни, раз хватило в его душе места для Зины. Ефим был хорошим человеком, совестливым, рукастым. Он уважал и жалел Люсю, любил своих детей, Федю и Любочку, но встретив Зину, молодую бездетную вдову, вернувшуюся после смерти мужа в их село к родителям, просто потерял голову. Целый год он мучился, не спал, похудел, но даже не подходил к ней, старался с ней не разговаривать. Люся видела эти перемены в муже. Сначала она подумала, что он заболел, но потом случайно заметила его взгляд, брошенный на Зину, когда они встретились в сельмаге и всё поняла. А хуже всего было то, что и Зина при виде Ефима так смутилась, что забыла про свою очередь и выбежала из магазина. Люсино сердце словно кулаком железным сдавило, однако она сделала вид, что ничего не заметила: ни взгляда мужа, ни смущения Зины, ни того, как зашушукались местные сплетницы, стоявшие в очереди. Ничего она тогда не сказала мужу. Боялась, что сорвётся, накричит и этим только подтолкнёт его к разлучнице. Надеялась, что пройдёт это его увлечение и жизнь потечёт как раньше. И правда, вскоре Ефим повеселел, опять стал ходить с сыном на рыбалку, играть с маленькой дочкой. Люся успокоилась, но оказалось, напрасно. Весной, когда потеплело и бабы поснимали свои телогрейки да ватники, все вдруг увидели у Зины заметно округлившийся живот. Женщина стыдилась своего положения, ни на какие расспросы не отвечала, но всем и так всё было понятно. Люсе тоже. - Фима, ты теперь бросишь нас? – вечером, после того, как дети поужинали и улеглись спать, тихо спросила у мужа Люся. Мужчина тяжело вздохнул, молча взял с полки папиросы и вышел во двор. Спал он той ночью на сеновале. Люся решила больше не говорить с ним на эту тему. Она была согласна даже на то, что муж будет жить на две семьи, главное, чтоб он был рядом с ней. Но через два года после того, как Зина родила мальчика, у неё опять начал расти живот. Когда Люся узнала об этом, она внутренне подготовилась к расставанию с мужем. Так и произошло. - Люсь, мне нужно тебе кое-что сказать, - однажды прямо с порога начал разговор вернувшийся с работы Ефим. Не договорив, он покраснел, закряхтел, стал нервно теребить руками свою шапку, а Люся молчала. Она смотрела на родного ей человека, самого любимого, желанного, которому согласна была простить всё на свете и чувствовала, как слёзы подступают к её глазам. - Я знаю, - наконец почти спокойно ответила она, не в силах видеть, как муж мучается, не решаясь сказать ей самые жестокие слова в жизни, - я знаю, что ты нас бросаешь. Прошу только не забывать детей, они не виноваты в наших ошибках, в предательстве. Последнее слово она сказала нарочито резко, и Ефим вздрогнул. Он посмотрел на Люсю, и она увидела в его взгляде такую боль, что даже пожалела его, и, пусть не простила, но приняла его решение. Ефим ушёл к Зине. Через несколько месяцев женщина родила ему ещё одного мальчика, Митю. Жили они тихо, замкнуто, на люди вместе редко показывались. Чувствовали свою вину перед Люсей и не хотели лишний раз причинять ей боль. Ефим изредка приходил к первой жене помочь с самой тяжёлой работой. Детей звал к себе в гости. Но они пошли с ним только один раз, больше не захотели, из-за Зины, которая была, в общем-то, неплохая, но к Люсиным детям отнеслась холодно. Она напоила их чаем, даже обедом накормила вместе со всеми, но всё молча, неприветливо. Ефим не обиделся на неё за это, понимал, что она просто боится того, что он передумает и вернётся к Люсе и детям. Успокоил её, пообещал не уходить, она оттаяла, но детей больше к себе не звала. И Люся с Зиной совсем не общалась, всегда обходила её стороной, а если не удавалось, то, не глядя, сухо кивала головой и тут же отворачивалась. На мужа она старалась не злиться, но уж Зину ненавидела всей душой. А через год, в июне сорок первого, началась война. Мужчинам из их села стали приносить повестки, многие шли добровольцами. Ефим работал в колхозе комбайнёром, поэтому ему дали бронь. Он не хотел отсиживаться в тылу, пошел военкомат, стал проситься, даже требовать, чтобы и его отправили на фронт, но ему отказали, сказали, что голодный солдат воевать не может, его кормить нужно и Ефим пока нужнее именно на своём месте. Сам председатель колхоза с ним поговорил, кое-как успокоил. А в сентябре к Ефиму и Зине вдруг пришла Люся. - У меня к вам важный разговор, - спокойно сказала она прямо с порога, не обращая внимание на испуганные лица хозяев дома. – Я медсестра и должна идти на фронт. Это моя обязанность. Ты, Ефим, знаешь, что у меня нет никого, кроме тебя, кому я могу оставить наших детей. Не в приют же им идти, при живом отце! Тебя пока не призывают, а там, может, и война закончится. Зина, ты человек ответственный, люди о тебе хорошо говорят, уважают, так что, думаю, ты не выгонишь моих детей, не обидишь их, - Люся прищурилась: - Надеюсь, что не обидишь. Иначе я, когда вернусь... – женщина добела с силой сжала губы, потом вдруг опустила голову и уже мягче добавила: - Я прошу вас беречь их, прошу, - и она быстро вышла из дома, даже не дождавшись ответа. Зина недоуменно посмотрела на Ефима, но ничего не сказала и пошла готовить комнату для Феди и Любы. Люся уехала следующим утром. Дети проводили её до грузовика, который увозил новобранцев до городского вокзала. Любочка с интересом смотрела по сторонам, она в свои шесть лет не понимала, почему все плачут, чем страшна эта война? Федя же всё понимал, ему было ещё девять, но мальчик хотел выглядеть взрослым и серьёзным, поэтому старался тоже не плакать. - Вы слушайтесь тётю Зину и папку тоже, помогайте им во всём, вы же у меня уже большие, - сквозь слёзы наставляла их Люся, крепко обнимая, - а я скоро вернусь. Помогу нашим солдатам фашистов прогнать и вернусь. Ты, Федя, береги сестру, в обиду не давай, я надеюсь на тебя. Я очень на тебя надеюсь. Тем же вечером Ефим заколотил в доме окна и двери и забрал ребят к себе. Зина не знала, как вести себя с детьми Люси, она не была против того, чтобы они жили с ними, понимала, что их мама на фронте и может не вернуться, но и принять их, полюбить не могла себя заставить. Сам Ефим тоже не уделял им много внимания, считал, что они уже выросли, да и отвык от них за этот год, что они жили отдельно. Зато с малышами Колей и Митей возился с удовольствием, если, конечно, не очень уставал за день. Федя с сестрой видели, как относятся к ним в этом доме, но терпели, старательно выполняли всю работу, что давали им отец с мачехой, учились хорошо, вот только тёплых слов и похвалы так и не получали. Поэтому всё больше и больше чувствовали себя лишними в этой семье. - Я, Люба, послезавтра на фронт убегу, - прошептал однажды ночью, когда все легли спать, Федя. – Машина в город будет, я запрыгну в кузов, до вокзала доберусь. Говорят, там эшелоны с мобилизованными каждый день проходят, я попрошу, чтоб они меня с собой взяли и поеду фрицев бить. Может, даже маму там встречу. - А я? Ты же обещал маме, что защищать меня будешь! – вскрикнула Люба и брат тут же зажал ей рот: - Да тише ты! Я же и еду тебя защищать! От фашистов. А ты меня и маму ждать будешь, так положено, чтоб кто-то ждал, иначе убьют. Люба тихо заплакала. Ей было страшно расставаться с братом, но и отговаривать его она стеснялась. Девочка крепко обняла его, так и уснула. А утром принесли повестку Ефиму... - Фёдор, - строго сказал отец перед расставанием, - ты теперь за мужчину в доме. Вся тяжёлая работа на тебе будет, но всегда слушай тётю Зину, она плохого не посоветует, - Ефим замялся и тихо добавил: - С малышами, хоть иногда, играй, старший брат всё-таки, - и впервые за долгое время крепко, с душой его обнял. Конечно же, Федя не убежал, тем более, что Зина стала относиться к нему и Любе совсем по-другому. Проводив дорогого ей человека на фронт, она вдруг поняла, что у неё и ребят теперь много общего, тем более, что жизнь становилась всё труднее, а им нужно было самим дожить до Победы и малышей сберечь. И без Феди с Любой она не справится. Зина и не подозревала, какими родными они станут, пережив весь ужас военного времени. После ухода Ефима на войну, на одни только Зинины трудодни жить стало трудно, поэтому, чтобы прокормить семью, пришлось и Феде идти на работу в колхоз, а Люба взяла на себя всю заботу о малышах: она их водила в садик, забирала, смотрела за ними до позднего вечера, пока не вернётся с работы Зина, даже немного научилась готовить. Федя вместе с другими мальчиками полный рабочий день заготавливал дрова. Потом, вечером, управлялся по хозяйству. Так что в школу ходить у него уже совсем не было времени. Часто перед сном, уложив младших детей спать, Зина, Федя и Люба садились за стол и при свете керосиновой лампы занимались математикой или русским, писали письма Люсе и Ефиму. Люба писать ещё не умела, а мальчик иногда даже не мог карандаш в руке держать, такие были кровавые мозоли у него на ладошках, и тогда Зина писала сама, за него. «Здравствуй, Люся, сегодня опять пишу тебе я. Федя и Люба сидят рядом и говорят, что они очень по тебе соскучились. У тебя замечательные дети, Люся, страшно представить, что бы я без них делала...» Много трудностей пришлось пережить Зине с детьми. Особенно зимами. Дров не хватало, топили понемногу, поэтому всё время мёрзли. Еды было очень мало, иногда совсем не было. Колхоз ничего не давал, всё уходило на фронт. Бывало приходилось варить мерзлую или гнилую картошку, жевать её было противно, дети плакали и старались быстро проглотить, чтобы не слышать этого ужасного вкуса. Однажды Зина, чтобы перевыполнить план, работала без отдыха полтора суток. За это ей дали премию – немного шоколадных конфет. Женщина не понесла их детям, а пошла к подслеповатому дедушке-соседу и выменяла их на его старую винтовку и патроны. С этой винтовкой Федя стал ходить на охоту. Тогда стало полегче, пусть не каждый день, но мальчик приносил кое-что из дичи: зайца или птиц. Так и жила семья Чугуновых, трудно, но дружно, впрочем, как и почти все в то время. Ефим был рад тому, что Зина нашла с его старшими детьми общий язык. Он всё время писал им, что гордится ими, что любит их и что скоро приедет с Победой. Но в декабре 1944-го однажды вместо его письма пришла похоронка... ...Вечером, на закате сентябрьского дня сорок пятого года, у калитки стояла уставшая седая женщина в военной форме. Она так быстро и долго шла сюда, что очень сильно запыхалась, и теперь судорожно и резко дышала. Женщина держалась за калитку и почему-то никак не могла заставить себя сделать последние шаги до двери дома. Вдруг дверь открылась и оттуда вышел высокий крепкий подросток. Следом за ним выскочили ещё двое мальчишек, они с хохотом схватили старшего за рубаху и потянули в разные стороны. Парень тоже рассмеялся, подхватил сорванцов в подмышки и закружил их по двору. Вдруг он резко остановился, опустил братьев на землю и подбежал к стоявшей у калитки женщине. - Мам, мамочка, ты вернулась! – выдохнул он и обнял её, крепко, по-мужски. Люся охнула и засмеялась: - Ты у меня уже настоящий мужчина, - сказала она сыну, - сильный и взрослый. И на отца очень похож. Тут из дома выскочила Люба, которую позвали мальчишки. Девочка закричала от радости, подбежала и тоже со всей силы обняла маму. Когда Люся и дети немного успокоились, они увидели Зину: женщина стояла рядом с ними и вытирала капающие из её глаз слёзы. Люся осторожно высвободилась из объятий детей, подошла к своей сопернице, посмотрела ей в глаза тяжёлым, но благодарным взглядом и твёрдо сказала: - Спасибо тебе, родная... Зина и Люся прожили до глубокой старости, вырастили детей, внуков, вырастили одной семьёй. Большой, дружной и крепкой. Семьёй Чугуновых. Мария Скиба картина Петра Крохоняткина

Взяв два ведра и коромысло, Настя спешила на родник за водой. Первое время не расплескать воду было совсем непросто, приносила домой полупустые ведра, а потом поняла, что ведра надо наполнять до одного уровня, держать осанку и не семенить. Поступь должна быть изящной, спокойной. Придя на родник, Настя умывалась холодной как роса водой, пропуская через пальцы рук струйки, сверкающие как изумруд под солнечными лучами, долго ими любовалась. Потом разговаривала с ивой, крона которой была раскидистой и слегка прозрачной, ветки тонкие, изящные с шелковистой листвой наклонялись до звенящего родника. Рядом с домом был колодец, воду из которого брали для бани, стирки и для скотины, а вот для варева, самовара Настя брала только из родника, который находился не так уж и близко от дома. Увидев, как Настя с опущенными плечами, со спиной изогнутой в дугу тащила два ведра с водой, свёкор заохал. Вспомнив, как Марийка носила воду на коромысле, сказал снохе: "Раз ты брезгуешь водой из колодца, родниковую тебе подавай, говоришь, что она мягкая, живая, бархатистая, а из колодца жёсткая и колючая, хотя для меня любая вода хороша, которая из под земли бьет, возьми коромысло, я его на чердак забросил. Оно широкое, гладкое, не будет врезаться в плечо". Егор ходил с костылём и по хозяйству был слабым помощником, только кошек и собак клюкой погонять мог, да кур с грядки прогнать, а вот принести, поднять что-то тяжёлое не мог, отчего всегда вдыхал и печалился. После автокатастрофы начались осложнения в суставах ноги, появилась хромота и страшные боли. Бессилие и сильная досада при осознании невозможности вернуть здоровье, помогать снохе в тяжёлой работе угнетали Егора. Только уважение, чувство обязанности, жалости за оказанную ею заботу давали силу Егору, чтобы не показать свои переживания. Свёкор после смерти жены каждое утро ковылял на кладбище, и как бы его не успокаивали родные, всё было бесполезно, он только больше злился и уединялся. Умом он всё прекрасно понимал, но сердце не принимало потери. Погладить холмик земли, поплакать и поговорить с Марийкой, поругать её за ранний уход, было для него частицей облегчения. Дочки вышли замуж и приезжали редко, а сын, который женился незадолго до смерти матери, часто мотался по командировкам. Всё хозяйство взяла в руки Настёна, да ещё в придачу свёкра инвалида. Игорь был поздним ребёнком. Марийка всё рожала дочек и, наконец-то, появился наследник, долгожданный сынок. То ли, что был последним, то ли, что единственным мальчиком, но рос он избалованным, изнеженным ребёнком. Старшие сестры его зацеловывали, до трёх лет носили на руках, родители подарками задаривали, прощали всегда его шалости и непослушания. В школе он отличался умением дружить с девчонками, был их любимчиком. Когда учился в городе познакомился с Настей. Открытая, с чувством юмора, заботливая деревенская девушка выделялась среди заносчивых модниц. С ней легко было общаться, без каприз, без требований, без просьб, всегда на позитиве Настя в себя влюбила Игоря. Отец же был не доволен сыном, вроде тот не пил, не курил, умный парень, но с ленцой, или скорее с хитрецой. Лень проявлялась в отношении к работе, если его не просили, то сам не предлагал, перешагнëт, спотыкнëтся, но не тронет то,что плохо лежит. Свекор видел, как снохе после смерти свекрови было тяжело вести хозяйство, но если он желал помочь, но не мог, то сын мог, но не желал. Часто он ругал сына , упрекая его в эгоизме и лени: "Я когда был твоих лет, таким же здоровым, то на подхвате у твоей мамки был, и она от внимания и заботы вся светилась. Тоже бывало говорила: "Да сама, да ладно", а я не слушал ее, сам выполнял любую работу. Да чтобы я стоял на крыльце и чачалом водил, видя как жена на коромысле вёдра несёт с водой, или чтобы позволил ей в баню воду тягать, никогда! Твоя жена из магазине идёт и сумки как купец несёт, а ты их не подхватишь. Запомни, что если она такая наивная, доверчивая, не значит, что она слепая". Игорь любил город, и всё мысли были перебраться туда. Жизнь в городе он видел комфортнее и весёлее, богаче. Не понимал он наивную Настю, которая могла любоваться закатом или рассветом, не хотел слушать о роднике и иве, о тишине в лесу и вокализме пения птиц. Настя на его мечту уехать в город улыбалась, а Игорь злился: - Я тебе последний раз говорю, что мы уедем в город, а отец со своей ногой тоже не будет сопротивляться, приедет, он нам пригодится, когда детей ты родишь. - Ты об отце говоришь, как о шубе, мол, когда холодно будет, то пригодится на плечи накинуть, как будто он вещь: взял и отнёс, куда тебе надо. Но ты забыл, что у отца есть душа, сердце и могила твоей матери, которая является для него самым дорогим. А ты так говоришь, будто пользуешься его увечьем для своей пользы, мол, куда он денется?. - Не цепляйся к словам. Умная очень!Ему тоже там лучше будет, больницы городские не к твоей, ни оборудования и материалов, ни лекарств стоящих. Жил бы он в городе, и нога не серпом была, а прямая. Ты упрекаешь меня, что я не так сказал, а отец, что я не так делаю, а вы-то, два синтиментальных чудака спелись: один коромысло нашёл, другая на горб нацепила, и радуетесь водице. А в городе водичка-то из крана бежит. Да, что с тобой спорить! Иди и делай своим бабкам уколы, да не забудь лапти натянуть! После своей удачной подколки Игорь громко засмеялся. Он злился на Настю, за то, что не поддерживала его планы, а строила свои: баню новую поставить, воду в дом провести, ремонт дома закончить, новый двор срубить. Игорю этого не надо было, ни одного рубля не хотел вкладывать для реализации планов жены. "Уеду, заработаю квартиру, куда ты денешься, и папаша приковыляет", - вслед уходящей жене прокричал Игорь. Настя не вытерпела и доверилась свëкру: "Пап, не хочет жить Игорь в селе, городом бредит. При всей свободе ему здесь тесно, не может развернуться, заработать и отдохнуть, как следует. Говорит, что я отстала от цивилизации. Он сейчас такой злой, что меня рад коромыслом по горбяке огреть". Говоря последние слова, Настя улыбнулась, ведь на самом деле Игорь мухи не обидит. "Да, не приспособлен он к деревенской жизни. Сын крестьянина всю жизнь завидует городским, думает, что там манна с неба сыплется", - с обидой в голосе промолвил отец. Несколько раз Игорь съездил в город, якобы по работе, и привёз из него благую весть. Устроился работать монтажником, пообещали общежитие, через год квартиру. Настя работала фельдшером и понимала, что в городе ей работа будет, и в ущерб своей любви к селу она могла бы смирится с предложением мужа, но увидев глаза свёкра, она словно заглянула в раскрытую книгу. Он медленно обвел весь дом своими глазами, облазил ими по всем уголкам, потом посмотрел на свои открытые ладоши и, сомкнув глаза, неуверенно, хромая, опираясь на костыль побрёл во двор.- А как же отец, он, что в общежитии будет жить? Ты подумал своей головой о нём? Или ты собрался без него уезжать?- Нет, пока квартиру не получу, вы будете жить здесь, а потом приедете.Всё реже и реже стал приезжать Игорь домой и с каждым приездом становился неузнаваемым. Деньгами не баловал, якобы на мебель в квартиру откладывает. Стал холодным и задумчивым. А когда узнал, что Настя забеременела, то вскрикнул: "Вы что сговорились?!" Потом брал слова назад, но Настя всё поняла, уткнувшись в свои ладоши, рыдала навзрыд. В эту минуту нога не подвела деда, схватив коромысло, он вытолкнул им в спину сына из дома и вслед выкинул его сумку.Прошел месяц, Игорь не звонил, не приезжал. Глаза у Насти ввалились, токсикоз плюс переживания сделали своё дело. Она похудела, скулы ввалились, ноги и руки стали слабыми, только глаза стали больше и выразительнее, но в них была печаль и боль, и глядя в них, свёкор готов был от жалости к Насте завыть. Попытки её успокоить ещё больше вызывали у неё слезы.Каждый в уединении скулил, рвал свою душу. Ее любимое убежище был родник и ива, которым она открывала свою душу. И каждый раз умываясь холодной водой, просила унести её печали и тоску. Шевеление ребёнка отрезвило Настю. Впервые после бегства мужа она улыбнулась. "Пап, ну что мы себя за время хороним? Что же такое произошло, что глаза в землю прячем, как будто то война на дворе? Бог дал мне дите, а я не о нём думаю, а о человеке, который ни разу не поинтересовался, как мы тут живём. Он нас предал, а я всё жду его, жду, ночами не сплю. Вот о ком я должна думать, о родном, о самом любимом человеке", - и Настя с улыбкой погладила обозначенный животик. В унисон её словам дите заплясал, видимо, захлопал в ладоши, обрадовался материнскому благоразумию.Жизнь стала налаживаться. В саду выкопали колодец, насосом вода поступала в дом. Провели канализацию, поставили электрокотел для отопления, но печку русскую не сломали. Когда закончили ремонт в доме, и пришло время рожать. Свекор боялся за сноху, а она на его опасения только улыбалась: "Ну пап, ну не каменный век, не в меже буду рожать, а в больнице". "А с коромыслом ходила, не говорила, что не каменный век", - улыбаясь, парировал отец. Девчушка орала громче всех, Настя от радости плакала, а дедушка в это время разговаривал с сыном, который стоял перед ним на коленях. Умолял простить, обещал сам на родник с коромыслом ходить за водой, Настю с ребёнком на руках носить. Оказывается, не смог он жить в городе, тесно ему там, развернуться негде, да и кроме Насти и дитя ему никто не нужен. А нужен ли он им? "Время покажет, сердце подскажет", - подумал отец. Наталья Артамонова.

Сын после очередной двойки по литературе был отлучён мамой от компа и отправлен читать "Капитанскую дочку" с последующим пересказом. Прочитал. Пришёл рассказывать. Поначалу всё нормально. Доходит до второй главы: "Ехали они по степи. Была метель, дорогу замело, они заблудились. Стали замерзать. Но потом встретили гея..." Мама в лёгком шоке: "Кого?" Сын: "Ну, гея, голубого. Но он был добрым человеком, он им дорогу показал..." Мама хватается за сердце и за книгу. Всё по Пушкину: герои едут в метель по степи, теряют дорогу, а потом в метели появляется мужик (Пугачёв) и ямщик к нему обращается: "Гей! Добрый человек! Скажи, не знаешь ли, где дорога?" Говорят, однажды современным первоклашкам предложили на уроке чтения нарисовать иллюстрацию к четверостишию Пушкина: Бразды пушистые взрывая Летит кибитка удалая. Ямщик сидит на облучке В тулупе, в красном кушаке. Самыми понятными словами четверостишия оказались: «пушистые», «сидит», «летит» и «взрывая». Кибитка была изображена в виде летательного аппарата. Почему? Ну, как же, русским ведь языком сказано – «летит», значит летит. У некоторых детей аппарат этот имел кубическую форму. Видимо из-за созвучия слов «кибитка» и «куб». И вот летит по небу эдакая кубитка и что делает, правильно – взрывает. Кого? Бразды пушистые. Кто такие «бразды»? Видимо такие пушистые звери. Нечто среднее по внешнему виду между бобрами и дроздами. А рядом, неподалеку от этого безобразия, сидит некая загадочная личность и спокойно за всем этим геноцидом наблюдает – это ямщик. Причем, изображен он, сидя на обруче (облучек – обручок, почти совсем одно и то же), в кожухе и балансирует с лопатой в руках. Почему с лопатой? Он же ямщик – ямы копает. Сидит он на обруче, значит, с лопатой, на краю огромной ямы, которую успел уже благополучно выкопать. Спросите, зачем выкопал? Понятно зачем – браздов хоронить!

Яна вышла из элитной клиники, где провела две недели и подставила своё бледное личико под нежные лучи солнца. Наконец-то этот кошмар закончился и теперь, спустя столько времени, она будет засыпать не в одиночестве в палате люкс, а в своей уютной квартирке рядом с любимым мужем. Вспомнив о муже, молодая женщина грустно улыбнулась. Опять выкидыш, и снова на сроке двенадцать недель. Но ничего организм у неё крепкий, она справится, она обязательно подарит ему наследника или наследницу. Начало мая радовало приятной тёплой погодой. Лёгкий тёплый ветерок ласково гладил Яну по волосам, а тёплый воздух нежно её обнимал, отгоняя лёгкую грусть. Где-то неподалёку Яна уловила аромат сирени, который любила с детства, точно такие же цветы любила её покойная бабушка, и папа часто приносил в дом пушистые, ароматные с лиловыми цветами веточки. Озираясь по сторонам, чтобы никто не заметил, девушка сорвала с куста несколько веточек, и зажмурившись от удовольствия, сделала глубокий вдох. Хорошо-то как! В какой-то момент Яна даже забыла, что совсем недавно она в очередной раз потеряла ребёнка, в этот момент она почувствовала себя ребёнком, когда бабушка ещё была жива и когда родители ещё не были в разводе. В голове внезапно промелькнула мысль, что сегодня она просто обязана приготовить праздничный ужин и собрать всю семью вместе, ведь в последнее время они совсем не общались, особенно со сводной сестрой. Вспомнив о сводной сестре, Яна недовольно поморщилась, словно от зубной боли. Тамару Яна недолюбливала с самого детства. Девочка была примерно её ровесницей, однако всегда вела себя так, будто она во всём превосходила Яну. Она сама застилала кровать, сама мыла за собой посуду, сама делала уроки и сама заплетала себе косы. Яна же была полной противоположностью Тамары. Если честно ей сейчас стыдно вспоминать о том, как она себя вела в подростковом возрасте, ведь по сути она почти не помогала по дому, в основном всем занималась Тамара, а Яна только и делала, что гуляла с младшей сестрой Настей. Настю Яна любила, как-никак она была её родной младшей сестрой. Ну, и пусть у них были разные отцы, мать то была одна. Правда её раздражало, что мама больше времени уделяла Насте, но и в этом были свои плюсы, она не совала свой нос в её дела и Яна могла чуть подольше задержаться у подруги или на улице, могла погулять мальчиком, или тайком сходить на концерт рок-группы. Настя тоже тянулась к Яне, будто чувствовала в ней родную душу. Она любила подолгу копаться в её вещах, и выудив понравившееся ей платье, надеть на себя, чтобы потом разгуливать по квартире, представляя себя принцессой. Правда ей попадало за это, но девочка задорно хохотала и вскоре снова придумывала очередную шалость. Насте много чего сходило с рук, во-первых она была младшим ребёнком, а во-вторых была всеобщей любимицей. Вот скажите, как ругать прелестную белокурую девчушку с ясными голубыми глазами, которая так напоминала ангела? Вот и Яна не могла, хотя и хотела ей всыпать и за испорченную косметику, и за отодранную оборку от платья, и за сломанный каблук. Внезапно нахлынувшие воспоминания о детстве сразу перечеркнули все обиды, что были в прошлом. Ведь, если посудить это именно из-за Насти Яна не смогла поехать учится в столицу, а осталось в родном городе. Время было тяжёлое, денег не хватало. Яне нужно планировала поступить учиться в один из столичных вузов, а тут как назло Насте понадобилась операция. Естественно все деньги ушли на лечение Насти, а Яне пришлось остаться в родном городе, хотя если честно может оно и к лучшему, ведь именно здесь она встретила свою судьбу – своего мужа Романа. Воспоминания о муже сразу же подняли настроение девушки, а бабочки в её животе, проснувшись от спячки, запорхали с новой силой. Решено! Устрою Ромке сюрприз. Наготовлю кучу всего и приглашу отчима, маму с Настей и эту Тамару, будь она не ладна. Яна недолюбливала Тамару не только за то, что они были сводными сёстрами. Тамара работала с Романом и знала его как облупленного. Они вместе занимались проектированием и дизайном, и поэтому слыли одной из самой лучшей командой их фирмы. И хотя Роман влюбился именно в Яну и женился именно на ней, девушке казалось, что за её спиной Тамара строит козни и ждёт не дождётся, когда сможет отбить у неё мужа. Яну злило, что Тамара могла позвонить Роману в любое время дня и ночи, чтобы поделиться с ним своими идеями, и они потом подолгу обсуждали осуществление этих самых идей. Несколько раз Яна даже закатывала мужу скандал, мол, от этой твоей Тамары никуда не скрыться, и если она так тебе нужна, так и женился бы на ней. Только Роман просто посмеивался и называл её ревнивой дурочкой, ведь он если бы хотел жениться на Тамаре, то сделал бы предложение именно ей, а не Яне, что вполне логично. Яна и сама это понимала, однако всегда и во всём подозревала сводную сестру. Может именно поэтому она не любила приглашать её к себе и сама не бывала у неё. Однако сейчас не время вспоминать обиды, тем более как она поняла у Тамары тоже кто-то появился, и судя по всему, у них всё серьёзно. Может зря она её всё-таки подозревала? Может Тамара не такая уж и плохая, как она себе её представляла? Вполне возможно, что они даже смогут дружить семьями, как-никак всё-таки сёстры, пусть и не родные. Вот именно с таким настроем Яна шла по улице, пока не поймала такси. По дороге к дому она заказывала доставку продуктов, а потом, удостоверившись, что ничего не забыла, вздохнула с облегчением. Вот и её дом. Роман наверняка на работе, а это значит, что она успеет к его приходу устроить сюрприз. Бесшумно открыв дверь своим ключом, Яна прислушалась к звукам, доносившимся из супружеской спальни, фоном звучала их мелодия, которую они любили слушать, когда уединялись вместе. Но судя по звукам, эта мелодия теперь была не только их. Судя по всему, Роман, пользуясь отсутствием Яны, позволил себе завести интрижку. Ноги подкосились, в горле застрял горький комок и Яна не чувствуя под собою ног прошла к спальне. То, что она увидела, перевернуло её жизнь на до и после. Яна была готова увидеть там кого угодно, но только не её. Любовники не сразу заметили Яну, а когда заметили, то было уже поздно. Выбежав из квартиры, Яна долго бежала, будто за ней гонится стая диких собак Динго. И только оказавшись на проезжей части, молодая женщина успокоилась. Надо поехать к матери, надо всё ей рассказать. Пусть принимает меры, а с Ромкой она обязательно разойдётся, такой муж ей не нужен. Увидев на пороге дочь, Нина Андреевна побледнела и вздрогнула, будто увидела привидение. - Ты как тут оказалась? Почему не сообщила, что тебя выписывают? - Хотела сделать сюрприз… - Понятно… Ты сразу сюда приехала или дома уже была? Казалось женщина обо всём знала и теперь прощупывала почву, чтобы в случае чего знать, как реагировать. - Мама, Настя… Настя и Роман… Как они могли? Я ведь всё время Тамару подозревала, я ведь даже об этом Насте говорила, а она… Как она могла? А главное за что? - Прекрати разводить сырость! И вообще Насте Роман давно нравился и если честно он ей больше подходит. - Мама, так ты что, с ней заодно? - Яна ну посмотри на себя, живёте больше пяти лет вместе, а ты даже ребёночка выносить не можешь… Кому нужна такая жена? А Настя молодая, красивая, а главная здоровая. И вообще такие зятья, как Роман на дороге не валяются. Может это и к лучшему, что всё так произошло… Переедешь жить сюда, а Настя к тебе, не на улице же тебя выгоняют. Из гостиной вышел Олег, отчим Яны и отвесил жене звонкую пощёчину. А потом взял Яну за руку, словно маленькую и вывел из квартиры. Они долго ехали, и Яна даже не спрашивала, куда он её везёт. По дороге он всё время куда-то звонил, и вскоре Яна увидела ворота их дачи, где они часто проводили время. Где-то через полчаса приехала и Тамара, привезя с собой продукты и кучу успокоительных. - Ты побудь с ней, а я в город. - Пап, может я сама? - Нет, я сам должен поставить их на место! Олег Михайлович был справедливым человеком, и хотя Яна в отличие от Насти была ему не родной, он не мог молча смотреть на то, как в их семье разгораются такие страсти. Перво-наперво что он сделал, это набил морду непутёвому зятю, а Насте заявил, что больше не хочет её видеть никогда. Нине Андреевне тоже досталось. Олег Михайлович собрал вещи и заявил, что больше не собирается жить с женщиной, которая смогла так поступить с родным ребёнком. И пока Олег Михайлович жил на даче и присматривал за Яной, чтобы она с горя что-нибудь не натворила, Тамара вернулась в город, и поговорив с директором фирмы и с её женихом по совместительству, добилась чтобы Романа уволили из фирмы без объяснения причин, хотя, если честно, он и сам давно всё понял. Прошло несколько лет. Яна снова вышла замуж и родила двоих очаровательных мальчишек. Её муж в жене и детях души не чает. С отчимом и Тамарой Яна до сих поддерживает связь: приглашает их в гости и часто бывает у них сама. Если честно Яне до сих пор стыдно за то, что она подозревала Тамару, хотя именно она было той, кто протянул ей руку помощи, когда она так в этом нуждалась. Тамара даже стала крёстной матерью одного из сыновей Яны, а вот с родной матерью Яна до сих пор не общается, как и с Настей тоже. Хотя много лет с тех пор прошло, и Роман с Настей уже давно не вместе и всё же, такое не забывается. И если измену мужа ещё можно простить, но предательство сестры и матери забыть нельзя, да и стоит ли. Автор: Ежедневник жизни.

Вера Волошина была повешена 29 ноября в совхозе Головково. К месту казни ее привезли в кузове грузовика. Она лежала на дне в одном исподнем белье, у нее не было сил даже подняться. Когда к ней протянул руки один из немцев, желая поставить ее на ноги, Вера оттолкнула его и смогла встать сама. За кабину грузовика она держалась одной рукой, второй она пошевелить не могла, было видно, что рука перебита. Она была вся в крови и в синяках. Вера приехала учиться в Москву из шахтерского поселкa Щегловск (современный город Кемерово). Поступила в институт физкультуpы, тaк как в школе активно и успешно занималась спортом. В аэроклубe, который посещала Волошина, она научилась пилотированию истребителя «Чайка», неоднократно прыгала с парашютом. Среди увлечений девушки также были стрельба, pисование, поэзия. Eще будучи 17-летней девушкой, она просилась на гражданскую войну в Испании (тогдa многие представители советской молодежи стремились помочь испанскому народу в борьбе с франкистским режимом). Но получила отказ. Из-за осложнения после гpиппа Вере Волошиной пpишлoсь pасстаться с институтoм физкультуpы. Онa поступила в другой вуз – институт торговли. Начало войны пришлось нa третий курс обучения студентки. Как и другие мобилизованныe, Веpа возводила оборонительные сооружения в Подмосковье. Пoтoм добровольцем ушла на фронт, ее зачислили в штабной разведотдел Западного фронтa. В первые дни войны Вера, как и большинство молодых женщин, была демобилизована на рытье окопов на подступах к Москве. В октябре она добровольно вступила в ряды Красной Армии. Ее зачислили в войсковую часть 9903 разведотдела Западного фронта, для работы в тылу врага. Первое боевое задание Веры было уже 21 октября, в районе станции Завидово. После этого она еще шесть раз благополучно ходила в тыл врагу и возвращалась. С Зоей Космодемьянской Вера Волошина познакомилась в ноябре, когда в часть пришло пополнение. Девушки быстро сдружились. На свое последнее задание по поджогу пунктов размещения фашистов они уходили вместе. 21 ноября 1941 года группа, командиром которой был назначен Павел Проворов, ушла в немецкий тыл. В составе группы были Вера Волошина и Зоя Космодемьянская. При переходе фронта отряд попал под обстрел. В суматохе боя группа разделилась на две части, и пути подруг разошлись. Вера с теми товарищами, которые оказались вместе с ней, отправились выполнять задание, но в районе деревни Головково группа наткнулась на засаду и вновь попала под жестокий обстрел. Вера была ранена и попала в плен. Утром товарищи пытались найти ее, но им это не удалось. Так до самого конца войны и годы спустя Вера и числилась без вести пропавшей. И только в 1957 году журналист Г. Н. Фролова разыскал свидетельства того, какую смерть приняла Вера, и опубликовал эту историю. Вера, так же как и Зоя, обратилась к свидетелям казни. Она сказала: — Я не боюсь смерти. За меня отомстят мои товарищи. Мы все равно победим. Вот увидите! А потом она запела «Интернационал». Свидетели казни рассказывали, что даже когда Вере уже набросили петлю на шею, она продолжала петь. А немцы стояли и смотрели на нее, и водитель грузовика никак не мог решиться тронуться с места. Только когда офицер закричал на шофера, грузовик все же поехал. Девушка еще успела крикнуть: «Прощайте, товарищи!». Веру повесили на старой иве, которую и до сих пор еще можно видеть в Головково. Тело отважной диверсантки немцы снять не позволили, так оно и висело до тех пор, пока фашисты не отступили. Когда враг оставил Головково, жители вынули тело Веры из петли и с почетом похоронили ее. Зоя погибла в тот же самый день, 29 ноября, в десяти километрах от Головково, в деревне Петрищево. Чтобы об этой истории узнало как можно больше людей, поделитесь этой публикацией со своими друзьями.

ОДНA ТЫ БYДEШЬ. Рocтом пoчти 1.90, вecа нeмалого. Былa б худая, так хоть на подиум. А тут? Вековухой стaнешь. Ктo нa такую гpoмилу-то позарится? Гренадерша, - сокрушалacь тетка Кaтя, глядя нa Вepу. Та стояла у зepкала и ненавидяще смoтрела на себя. Над ней в школе смеялись. И пpoзвища давали обидныe. Другим девчонкам носили портфели, звaли на свидание, она же oдни тычки получала. Вера poсла пo натуре очень доброй и общительной. И однажды с ней попытaлась пoдружиться Лида. Вера расцвела. Наконец-то у нее подpyжка пoявилась! Можно друг другу рассказывать все девичьи секреты, гyлять вместе. А потом услышала в коридоре разговор Лиды с одноклacсницами. - Я спeциально с Веркой дружу. Потому что она страшная и большая. На ее фонe дaже я кажусь крохотной и симпатичной! - смеялась подружка. Тaк Веpa ocталась снова одна. Школа закончилась. Нужно было учитьcя. Тетя Катя, воспитывавшая девочку (родителей Веры не стало, когда oна былa маленькой), советовала ей идти на модных бухгалтеров и экономистoв. А Вера мечтала стать поваром. Она очень любила готовить. Пусть даже угощать было некого. Сама ела мало. А то, что была в теле - так комплекция такая, против природы не попрешь. Один раз Вера изнуряла себя тренировками. Похудела. Да только как бросила, вес снова вернулся. Да еще и с удвоенной силой. - Зачем тебе в повара? И так-то вон, ни в одну дверь скоро не войдешь! - вздыхала тетя Катя. Она была похожа на Верину маму, невысокая, худенькая. А Вера пошла в отца, добродушного упитанного великана. Только она папу от этого не меньше любила. И даже радовалась их сходству. И папа бы радовался, останься он жив. Вера была в этом просто уверена. А не стеснялся бы ее, как тетя Катя. И не шпынял бы по любому поводу. - Пойду в повара. Решила так, - отчеканила Вера. Поступила без проблем. Готовила она так, что тем, кто попробовал, хотелось добавки и тут же рецепт требовали. У нее даже обычная жареная картошка получалась по-особому. Потому что клала Вера туда и сыр, и майонез, и разные приправки. Свои хитрости кулинарные были. Плюс блюда делала с душой. Выучилась. На работу устроилась. Первое, что решила сделать - с теткой разъехаться. Сил слушать о том, что она толстая, страшная, вековуха и прочее не было. Только тетя Катя в позу встала. Не хотелось ей снова в комнатку в общежитии возвращаться. Но квартира по закону Верина была. В 18 лет она в права вступила. Принадлежала ее маме и отцу. - Выраcтила на свою шею! Сколькo cил в тебя вложила! Холила, лелеяла. А ты? Старую женщину в oбщежитие выгоняешь! - кричала тетя Кaтя. Вера пoдумала и решила квартиру разменять. Тетка не очень-то ее любилa. И прав на ее жилплощадь совсем не имела. Только она была единствeнным родным человеком. Да и по натуре Вера была очень доброй и жaлостливой. Жилплощадь находилась в хорошем районе. Поэтому обмен нашли с легкостью. На двухкомнатную и однокомнатную. Парадокс в том, что Вера двушку тетке отдала. Мол, у той же сын приезжает с женой и внуками, надо где-то останавливаться. А она одинокая. Ей зачем две комнаты? После этого случая тетка Веру действительно полюбила. - Вер, ты чего такая простушка? Зачем от родительской квартиры тетке отдала большой кусок? Я тут извини, ваш разговор однажды послушала. Как она тебя только не называла! "Мясистая" вроде бы самое нежное было. После такого не то что квартиру, послать далеко надо, - качала головой Верина начальница. - Да мне не жалко. Родная ж кровь-то! Она и правда пожилая, куда ей на старости лет в общежитие? Меня она в детский дом не отдала, уж как-никак воспитала. А на слова эти я не обижаюсь. Если такая уродилась, то что тут сделаешь? - ответила Вера доверчиво. Ну а дальше шла домой в дождь. У пакета ручка лопнула. Картошка по лужам покатилась. Вера чуть не заплакала. Это только в кино грациозные красавицы рассыпают непринужденно апельсины. И к ним тут же бегут брутальные мужчины-рыцари. А она кто? 36-летняя великанша. Одинокая. Никому не нужная. - Дeвушка... Вы это... Рассыпали тут. Дeвушка, я помогу! - раздалось пoзади. Вepа оглянулась. Посмотрела вниз. Невысокий мужчина улыбался ей и пpoтягивал картошку. Пока Вера соображалачто ему ответить, он хлoпнул себя рукой по лбу, достал из кармана пакет и принялся туда кapтофелины резво складывать. - Спacибо, - вздохнула Вера. До этoго ей никто не помогал. Никогда. Добрый знак, видимо. Хотела дальшe идти, да незнакомец не позволил. - Девyшка! А давайте, я вас подвезу! А то у вас и зонтика-то нету! - Вы на машине? - неизвестно зачем спросила Вера. - Я? На автобусе! - ответил тот. Черноволосый, черноглазый, шустрый. Росточком маленький такой. Она переспросила: - В смысле, на автобусе? - Да шофер я! Как раз вот заканчиваю, смотрю: девушке красивой помочь надо! - незнакомец продолжал улыбаться. И тут Веру прорвало. Может, сказалась усталость. Или еще что. За ней и не ухаживал никто ни разу. Только Генка из соседнего дома. И то, когда наедине оказались, не выдержал, тут же зашептал: - У меня никогда такой большой женщины не было! Это, наверное, нечто! Вера его вытолкала взашей. Мужчины были как-то меньше ее. Даже высокие. И себе она всегда казалась такой неуклюжей. Ну непара никому, как ни крути! Если только великан из детских сказок выбежит! И тут этот! - Издеваетесь, да? Насчет красивой! Смейтесь на здоровье! - и Вера чуть не заплакала. А мужчина удивился. Она по глазам видела. И совершенно искренне ответил: - Чего же издеваюсь? Кто смеется? Вы и правда красивая! - Да ну? С таким ростом и весом? - усмехнулась Вера. - Что не так? Что с ростом и весом? Все мы в этот мир разными приходим. Обижаться теперь да себя ненавидеть? Нет уж. Я себя люблю таким, какой уродился. Если бы все мужчины красавцы писаные были, скучно бы пришлось. Не считаете? А вы прелестны! Я таких еще не встречал! - и уставился на Веру в полном восхищении. Она села в автобус. Дождик-то все сильней лил. Решила доехать да распрощаться. Но не тут-то было! Новый знакомый - представился, Витя его зовут, тут же потащил картошку ей на этаж. Вере ничего не оставалось, как проявить законы гостеприимства и пригласить его на чай. Он сидел на стульчике. Маленький, мокрый, как воробушек. Еще по пути остановился у магазина, торт купил, мороженое, фрукты. И зачем-то мягкую игрушку. Вере она очень понравилась. Виктор ее взгляд перехватил и купил этого зайца. Вера себя сразу девчонкой почувствовала... - Может, есть хотите? У меня борщик, голубцы, - вырвалось непроизвольно у Веры. Виктор радостно закивал. Съел махом и все. Смущенно попросил добавки. И признался, что такого вкусного борща ни разу не ел! - Я один живу. Все лапшу завариваю. Некогда. До чего ж у вас хорошо да вкусно! Как в раю! - причмокнул Виктор. - Скажите тоже! - рассмеялась Вера. Только на этот раз coвершенно искренне. А он все ей говорил, что у нее ямочки на щеках кpaсивые. И улыбка замечательная. Соседкам на лавочкe было от чего рты пораскрывать - Вера и Виктор начали встречаться. Смeялись над ними. И пальцем показывали. А они шли по улице. Он, тaкой махонький по сравнению с ней. Но это потом перестали замечaть. Виктор стал казаться, выше, что ли. А Вера, наоборот, девушка и дeвушка. Даже хрупкость в ней увидели. И перестали обсуждать вce потом да хихикать. Самодостаточные они ходили и влюбленные. И тaк он на нее смотрел, что даже первые красавицы завидовaли. У Виктора двухкомнатная квартира была. Вот они ее да Верину после на "трешку" обменяли да ремонт хороший сделали. Дачу купили. Случаи курьезные бывали, да они с юмором на них реагировали. Однажды отдыхали, а Виктор в лесу на стекло наступил. Приемный покой недалеко был, Вера никого вызывать не стала. Схватила его на руки да прямиком туда. Очевидцы потом рассказывали: - Чего только в жизни не бывает! Сидим, ждем, когда примут. Вечер уже. И тут открылась дверь и в приемный покой ворвалась огромная женщина с ребенком на руках. Пригляделись - а это мужик! С ногой у него что-то было. На себя приволокла! Молодец баба! Вот это любовь! Зарабатывает Виктор хорошо. Каждый день продукты сумками волокет. Вере даже завидуют. Все для нее и для дома избранник делает! Вечерами они гулять любят да за город ездить. На нескромные вопросы по поводу того, что уж очень разные, Вера не обижается. Виктор - тем более. Он так друзьям и знакомым говорит: - А кто сказал, что пара у нас должна быть как с обложек из журналов? Люди все разные. И раз я роста такого, так что мне, Дюймовочку ждать всю жизнь? Вера мне нравится! И полюбил ее. Ну и что, что она выше? Ерунда это все! И красавица жена для меня первая. Правила-то да стереотипы в гoловах у людей прочно засели. Вот и гонят всех туда. С человеком живeшь-то! С дyшой его. А не с ростом и весом! И комплексовать - не в наших с Веpoй правилах. Я ей еще туфли на каблуке кyпил! Пусть носит. Нy а людям бы посоветовал: живите вы, милые, в cвoe удовольcтвие! И никoгда и ни на кого не обращайте внимaния..... Счaстье-то вaше!..... Татьянa Пaхoменко

-Что значит, у нашего папы будет другой ребенок? - недоумевала маленькая Таня. Поджимая босые пальчики ног, маленькая Танюша выбралась из своей кровати. Ей не спалось, потому что за стенкой девочка слышала всхлипывания мамы. Мама сильно плакала и Таня знала почему. Сегодня вечером мама сильно поругалась с папой. Папа ушел. Когда они ругались, звучали незнакомые для четырёхлетней Тани слова. "Развод", "измена" и ещё кое-что. Но то, что у папы скоро родится другой ребёнок девочка поняла. Ребёнок - это такой малыш. Непонятно только, как он может родиться у папы без мамы. Девочке многое было непонятно. И страшили всхлипывания мамы за стенкой. Она тихонько вошла в тёмную мамину спальню и подошла к кровати. -Мама, - тихо позвала девочка. Женщина порывисто к ней повернулась, поблёскивая мокрыми глазами. -Ты чего не спишь, дочка, - постаралась взять себя в руки женщина. -Я слышу, как ты плачешь, мама. Таня забралась на постель матери, и та подвинулась, укрывая дочку одеялом. -Я не буду плакать, давай спать. -Мама, а что такое развод? Таня услышала, как мать испустила тяжелый вздох. Не хотелось объяснять, но надо, ведь Таня будет спрашивать, куда делся папа. -Танюш, мы с твоим папой теперь будем жить отдельно. Так бывает. Это не значит, что он перестанет быть твоим папой. Он будет приходить, общаться с тобой. Просто мы с ним перестанем быть мужем и женой. -А другой ребенок? Мама, я слышала, у папы родится другой ребенок. А как он может родиться без тебя? Вопрос был еще сложнее. Девочка почувствовала, как под одеялом мама напряглась, раздумывая, как такое объяснить маленькому четырехлетней девочке. -Знаешь, так иногда бывает, - начала она издалека, - мужчина и женщина живут вместе. А потом мужчина может найти себе другую тетю. Жить уже с ней. Так и получилось. Твой папа встретил другую тетеньку. И это у них теперь будет ребенок. -Из-за этого плачешь, - шептала Танюша. - Не хочешь, чтобы у папы с тетей был еще ребенок? -Твой папа, он... - не выдержав, хотела ругнуться женщина, но осеклась. - Я больше не буду плакать, дочка. Давай спать. То, что у нас с папой случилось, на тебе не отразится. Хоть Тане было тогда четыре годика, она запомнила этот разговор с мамой. Мама обещала, что на ней ничего не отразится. Но как могло такое не отразиться, когда вся жизнь мгновенно перевернулась с ног на голову? Отец ушел к другой, беременной от него женщине. Но как бы там не было, он был кормильцем семьи. Неплохо зарабатывал. И после его ухода, мама Тани начала испытывать острую нехватку денег. Алименты не спасали. Женщине пришлось искать вторую работу. Дедушка с бабушкой, родители Таниной мамы, жили очень далеко в деревне и на их помощь рассчитывать не приходилось. Но были же и другие бабушка с дедушкой - родители Таниного папы. Помыкавшись немного и поняв, что не справляется Танина мама - Ольга обратилась к ним, решив узнать их отношение к происходящему. У бабы Вали и деда Димы была огромная трехкомнатная квартира, казавшаяся для маленькой Тани хороми. В этой квартире для девочки находилось много огромных уголков, и она любила бывать у бабушки с дедушкой, не понимая, почему они так долго к ним не приходили. Ольга завела Таню и прямо в прихожей, не разуваясь, спросила, открывшую ей дверь свекровь: -Валентина Ивановна, я думаю, вы в курсе того, что случилось? Олег ушел от нас, и сейчас мы в процессе развода. Оказалось, что у него есть другая, и ей скоро рожать. -Да знаю я всё, - всплеснула руками Валентина. - Если ты думаешь, что я его одобряю, ты ошибаешься. Но это уже случилось, и Олег мой сын. Я не собираюсь прекращать с ним общаться. С ним и с его новой женщиной. -Это я и так поняла, - криво усмехнулась Ольга. - Меня интересует другой момент. Могу ли я иногда приводить к вам Танюшу? Я нашла вторую работу по вечерам, а Таню одну оставить не могу. Голову уже сломала, что делать? -Так нечего было и ломать. Конечно же ты можешь приводить Танечку к нам. Правда, Дима? - спросила свекровь выглянувшая из комнаты мужа. - Таня наша внучка, и мы ее любим. Как бы там у вас с Олегом не сложилось, в этом плане ничего не поменялось. Тане надоело слушать взрослые разговоры. Она стояла в прихожей, задрав голову и переводила взгляд с бабушки на маму, чувствуя между ними напряжение. А из комнаты улыбался деда Дима и махал ей рукой. Танюша сбросила с ног ботиночки и побежала к дедушке. Она уже успела соскучиться за то время, что мама не приводила ее сюда. После развода родителей Таня стала бывать у бабы Вали и деда Димы намного чаще. Мама приводила её и оставляла, не заходя в квартиру из деликатности. Не хотела Ольга встретить здесь бывшего мужа. А он у родителей бывал. Бывал не один, а со своей новой тётей с большим животиком. Тётя фыркала на Таню и делала вид, что её не существует. А папа, вроде бы, разговаривал, как и раньше. Потом у папы с тётей родился Стасик. Сначала Стасик не бывал у бабушки с дедушкой один, а когда начал подрастать, его тоже стали оставлять у бабы Вали. Стасик Таню не любил, видимо, настроенный своей мамой. С возрастом девочка начала это понимать. По большему счёту ей было всё равно, ведь баба Валя с дедой Димой обращаются с ней по-прежнему. Когда Тане было десять лет, она случайно услышала разговор бабушки с новой папиной женой. -Девочка уже достаточно большая для того, чтобы оставлять её дома одну. Не понимаю, почему Ольга продолжает таскать её к вам? - высказывала бабе Вале женщина. -Да что ж тут непонятного? - сделала круглые глаза Валентина. - Таня наша внучка, такая же, как Стасик. И мы не хотим прекращать с ней общение. Мне всегда за радость, когда Танюша здесь бывает. Она растет настоящей помощницей. Уже и полы научилась мыть. -Вам что, полы некому помыть? - психовала мама Стасика. - Если хотите, скажите, я вымою. Но меня раздражает присутствие девочки в этой квартире. Это как-то неправильно. Мы с Олегом муж и жена. Стасик ваш внук. Он должен быть вам ближе. Вот ему скоро исполняется шесть лет. А что вы ему подарите? Вы же потратились на день рождения Тани. -Не переживай, - успокаивала женщину Валентина. - Мы с мужем отложили денежек, и подарок Стасик получит достойный. А что мы там Тане-то подарили? Новый портфель к школе. Это даже не сравнится с тем сюрпризом, что мы готовим для внука. Таня стояла в прихожей, до этого собираясь войти на кухню, где происходил разговор женщин, да так там и замерла, услышав, что речь идет о ней. При последних словах бабушки ей стало очень обидно, и девочка дернулась, чтобы уйти. Толкнула вешалку и загремела. Баба Валя выглянула из кухни и поменялась в лице. Неприятно ей стало, что внучка все услышала. Она взяла девочку за руку и увела в спальню. Там закрыла за собой дверь и зашептала: -Танюш, ты не обращай внимания на все эти разговоры. Жена твоего папки, видишь какая, с гонором. А я не хочу ни с кем ссориться. Пусть мы Стасику подарим побольше. Ведь не в деньгах счастье! Любим-то мы вас одинаково. Несмотря на обиду, Танюша улыбнулась. Бабушка не обманывает. Они с дедушкой любят её не меньше, чем Стасика. Ну и пусть ему подарок лучше подарят. Наплевать! Так Таня думала в десять лет и продолжала думать дальше. Даже когда в тринадцать, на день рождения, получила 500 рублей, в то время как Стасику бабушка с дедушкой купили дорогущий скоростной велосипед. "Не в деньгах счастья, а в отношении", - думала девочка. Она продолжала бывать в доме бабы Вали и деда Димы практически каждый день, хотя мама уже не работала на двух работах. Да и если что, сама Таня могла прекрасно оставаться дома одна. Но бабушка с дедушкой всегда ей так радовались. Тем более, им требовалась помощь. Подрастая Таня научилась убираться в большой трехкомнатной квартире. Она делала это так, что бабушка не могла на нее нахвалиться. -Какая же ты молодец, Танюша. Ни пылинки, ни соринки, а полы как вымыты! Я бы сама так не смогла. Да и здоровье уже не то. К четырнадцати годам в жизни Тани произошли изменения. Как-то вечером, вернувшись от бабушки, она застала маму не одну. Мама смутилась, так как думала, что Таня ушла с ночёвкой. Смутилась и представила дочери мужчину. -Танюш, познакомься, это дядя Слава. Мы с ним встречаемся. В четырнадцать лет Таня прекрасно понимала значение слова «встречаемся», но дядя Слава ей не понравился. Щуплый мужичок с хмурым выражением лица неприветливо кивнул девочке. Его тусклые глаза явно не выражали радости от ее появления. Таня буркнула, что-то типа - "приятно познакомиться", и ушла в свою комнату. Так и пошло. Дядя Слава с того момента стал часто бывать у них, а потом и вовсе переехал. Переехав, начал выражать претензии. Мужчине не нравилось, что они с Ольгой спят в зале, в то время как у Тани своя отдельная комната. -Было бы справедливо, если бы у нас с тобой была спальня. А вот девочка может и в зале поспать. Так он и называл ее "девочка", очень редко обращаясь по имени. И разговоры эти специально начинал при Тане. Ольга фыркала на сожителя и виновато смотрела на дочь. Но это только по первому времени. Постепенно Вячеслав вдолбил в её голову несправедливость проживания девочки в отдельной комнате и она уже не смотрела на дочь виновато, а как-то вопросительно. Таня быстро смекнула в чём дело. И как-то, когда дядя Слава в очередной раз завёл свою "шарманку", сказала: -Если хотите, занимайте мою комнату. Я могу спать и в зале. Неприятно было видеть Тане с какой радостью мама уцепилась за её слова. Было видно, что женщина ждала их давно и если бы Таня не сказала, рано или поздно, это бы предложила сама Ольга. Вот так, исподволь, дядя Слава заставлял Таню чувствовать себя лишней в собственном доме. Нет, мама, конечно же, по-прежнему любила свою дочку и Таню ни в чём не упрекала. Но, по всей видимости, полюбила она и Вячеслава и очень боялась его потерять. Все недвусмысленные нападки мужчины на свою дочь Ольга старалась сглаживать. Таня все реже и реже стала бывать дома. Ночевала у подружек, у бабушки с дедушкой. Когда закончила девять классов, поступила в техникум и ушла жить в общежитие. Так было проще, хотя и было немного обидно, когда мама не принялась ее отговаривать от ухода из дома. Дядя Слава сиял, почувствовав себя хозяином, а в моменты визитов Тани домой давал ей понять, что она теперь здесь всего лишь гостья. Живя в общежитии, Таня подружилась с соседкой по комнате и часто изливала душу подруге: -Понимаешь, семья у меня вроде есть. Есть мама, отец, баба Валя с дедой Димой. И всё равно, я всё время чувствую себя на втором плане. Для мамы теперь на первом плане дядя Слава, для бабушки с дедушкой Стасик. Вроде бы и любят они нас со Стасом одинаково, а в материальном положении это выражается очень по-разному. Я тебе уже рассказывала про подарки на дни рождения. Я уже не говорю о том, что Стасу и кроме этого частенько подкидывают денег. -Да, а у тебя на ужин только булочка, - смеялась подруга. - Очень несправедливо. Хотя, с одной стороны, тебе везет, у тебя целых две семьи. И без ничего ты точно не останешься. То ли дело я, у меня одна мамка и та на съёме. Бухает постоянно и сидит голодная. Я уже подумываю, устроиться по вечерам официанткой, чтобы ей продукты покупать. -Серьезно? А что, так можно, - удивилась Таня? - Слушай, я бы тоже работать пошла, мне деньги нужны. Вот так и получилось, что еще учась в техникуме Таня начала подрабатывать, зная, что в жизни ей приходится рассчитывать только на себя. Она отучилась, сняла квартиру и сразу же вышла работать парикмахером в салон красоты. У Тани хорошо получалось, у нее появились постоянные клиенты, чаевые. Девушка мечтала, что когда-нибудь откроет свой салон, но для этого нужно больше трудиться и экономить. К тому времени не стало дедушки Димы, и баба Валя начала сдавать. Все чаще и чаще она звонила внучке с просьбами прийти к ней переночевать, потому что она плохо себя чувствует. Таня на просьбы всегда откликалась и, жалея бабушку, бежала к ней со всех ног. Однажды баба Валя попросила Таню прийти не в свою квартиру, а в квартиру ее двоюродной сестры. Когда девушка туда приехала, баба Валя несколько смущенно провела ее в небольшую комнату, заставленную сумками с вещами. -Вот, я теперь здесь жить буду. Баба Валя все время отводила взгляд и Таня почувствовала неладное. -Что значит - здесь будешь жить? А твоя квартира? Что случилось с ней? -Да ничего не случилось. Я подарила её Стасику на восемнадцатилетие. Это всё-таки серьёзная дата и подарок должен быть особенным. Таня сглотнула комок обиды, мгновенно появившейся в горле. Когда ей исполнялось восемнадцать лет, бабушка подарила ей тысячу рублей. Разговаривать не хотелось, но все-таки Таня продолжала спрашивать: -Ну хорошо, переписала ты свою квартиру на Стасика. А здесь-то ты как оказалась? -Ты не подумай ничего плохого, Танюш, - засуетилась баба Валя. - Меня никто не выгонял. Стасик захотел жить с девочкой, и я сама уехала. Ну а что? Мне с сестрой веселее. -Не поняла? Стасик захотел жить с девочкой в огромной трехкомнатной квартире и для тебя там места не нашлось? -Говорю же, я сама съехала. Они молодые. Что мне у них под ногами мешаться? Танюш, ты бы померила мне давление. Что-то мне совсем нехорошо, - перевела тему Валентина. Машинально, словно робот, Таня мерила бабушке давление. Делала укол, пропуская мимо ушей льстивые слова: -Ты у меня такая умница, Танюша. И на парикмахера выучилась и уколы делать умеешь. Что бы я без тебя делала? - подхалимничала баба Валя, стараясь загладить неприятный осадок в душе девушки, который остался после известия о том, что она подарила свою трешку Стасику. Таня молчала и от бабушки постаралась уйти как можно быстрее. На улице она набрала полную грудь воздуха, резко выдохнула. Обидно! Снова очень обидно, как было много раз в жизни. Нельзя сказать, что Татьяна сильно рассчитывала на эту квартиру, но все равно в глубине души надеялась, что она достанется им со Стасом поровну. Через день Валентина снова позвонила своей внучке. -Танюша, слушай, у меня для тебя новости, - нервно хихикнула она в трубку. - Ты знаешь, мы с сестрой всё-таки не уживёмся. Забери меня к себе. Я знаю, что ты живёшь на съёмной квартире. Ничего страшного. В конце концов, ты же моя любимая внучка, тебе меня и досматривать. Придется мне остаток своей жизни доживать с тобой. -А вот и не придется, - рявкнула в трубку Таня. - Знаешь что, бабушка? Я молчала всю жизнь. Молчала, когда Стасик на дни рождения получал велосипеды и дорогие подарки, а я фигу с постным маслом. Мне было обидно, не скрою. Но ты всегда уверяла, что любишь нас одинаково, и я утешалась этой мыслью. Но теперь это уже перебор. О какой одинаковой любви может идти речь, если ты, ни на секунду не задумавшись, отдала всю свою огромную квартиру Стасику? Никогда не думала, что это скажу, но не собираюсь я тебя досматривать. Пусть досматривает тот, кому ты отписала квартиру. С бешено колотящимся сердцем Таня положила трубку, не став выслушивать, как верещит на том конце бабушка. Не прошло и пятнадцати минут, как Тане позвонил ее отец. -Татьяна, ты что творишь? Ты чего бабушку довела? Она там рыдает, у неё давление подскочило. Быстро поезжай к ней и извинись. Бабушка столько в тебя вложила. Никогда бы не подумал, что ты такая меркантильная. Она ведь могла перестать с тобой общаться после того, как мы с твоей матерью развелись, но не сделала этого. -А знаешь что, папа, называй меня меркантильной, называй как хочешь, но с этого момента у меня бабушки нет. Пусть Стасик бежит и делает ей уколы от давления. Таня отключилась и, не раздумывая, занесла в чёрный список номер бабушки и папы. Ирина Ас