И над всеми – новыми белыми, краснокожими да и негров не стоит вычеркивать: их все больше и больше теперь в Америке – один я: господин губернатор Нового Света, все знающий и всем советующий, как правильно поступить.

Это будет моя империя – самого доброго и могущественного императора всех времен и народов.
Чем не жизнь?!
К первым лучам восходящего солнца, закончив все размышления, я пребывал на вершине небесного блаженства. Был уверен – задуманное мною имело все возможности состояться. А сам я в своей «крепости», окруженной зеленой колючей стеной растений, лояльными ко мне пчелами и боготворящими меня людьми, еще никогда в жизни не чувствовал себя в такой безопасности – разве что в чреве матери.
Готов был заплакать от умиления, не зная кого благодарить за такое счастье. Но рядом спала любимая женщина, и мне не хотелось её будить, а уж тем более огорчить или напугать.
Да! Это будет моя Америка! Бесподобная империя пенсионера из села Хомутинино! Созданная и завоеванная им в тяжелой и трудной, кровавой борьбе. Я буду защищать её от любых посягательств. Пусть даже все королевские флота Европы (как любит повторять капитан Ферран) сюда ринуться – я найду возможность дать им решительный отпор. Ничего в мире не имеет значения, кроме воли и независимости объединенных мною людей…
К берегу потянуло легким бризом. В пещеру проник запах сельвы. Это был первый аромат клонившейся к концу ночи, которую я провел в объятиях юной девы после долгих лет воздержания.
Потом солнечный зайчик скользнул в пещеру. Он был предвестием какой-то другой жизни. Он сулил несбыточную надежду… И как тут крови в жилах не закипеть пузырьками от счастья?!
И хотя понимал, что за обладание счастьем каждому приходится платить свою цену, мне казалось, что я её уже заплатил сполна, расстреляв огромную толпу краснокожих. Не был самим собой, если бы удовлетворился этим фаталистическо-героическим чувством. Но моя воля к самоутверждению была слишком непреклонной, тело хорошо закаленным, ум изощренным…
Итак, я решился стать повелителем целого континента.
Кружило голову – то ли от захватившего разум азарта, то ли от бессонной ночи.
Чтобы как-то отвлечься от грандиозных мыслей и успокоиться перед подъемом – спать все равно не хотелось – стал любоваться своей женой.
Катя и в самом деле отличалась редкой физической красотой. Она была еще молода, в поре созревания – очарование её тела ещё не достигло совершенства. Но уже сейчас её влекущие взгляд формы были упругими, хотя индейского типа лицо, обрамленное жесткими черными волосами, ещё сохраняло черты детские.
Она была того возраста, когда девушка только ещё начинает становиться женщиной, но уже мама. И я был непрочь завести с ней своих детей, чтобы основать династию императоров Америки. Для этого мне достаточно сына-наследника и дочь на усладу сердца – такую же красавицу, как и мама.
Такие мечты… А сейчас моя краснокожая жена лежала, спящая, словно убаюканная Господом Богом. Под легким покрывалом угадывались формы её бедер и бюста. Её дыхание ласкало мне шею, и от этого сердце нежно сжималось в груди.
Волшебная власть, которую Катя надо мной обрела, была мне не в тягость. Любовь к ней мне не мешала иметь ясную голову и сохранять твердость воли. В конце концов, все, чем владею сейчас, не с неба свалилось (но разве лишь пчелы), а завоеваны мною упорством и хитростью, отвагой и решительностью, постоянным риском быть убитым. И своей будущей цели – власти над всем континентом – я достигну точно так же. А Катя, как мать моих будущих детей – приз за труды мои. Я люблю её и нуждаюсь в ней.
Ночное бодрствование имеет свой собственный смысл. Когда ты раздумываешь над грандиозными планами, сон может спугнуть духа удачи. Так лучше, наверное, вообще не спать, а падать в обморок, вконец измотавшись…